Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Менталитет как предмет научно-теоретического исследования
1.1. Методология анализа менталитета в социологии и социальной антропологии 17
1.2. Социально-исторический генезис российского менталитета 44
Глава 2. Российский менталитет в социокультурном контексте модернизационных процессов в России
2.1. Российский менталитет как социокультурная детерминанта модернизации России 70
2.2. Российский менталитет и перспективы оптимизации модернизационных процессов в России 92
Заключение 120
Библиография 123
Приложения 137
- Методология анализа менталитета в социологии и социальной антропологии
- Социально-исторический генезис российского менталитета
- Российский менталитет как социокультурная детерминанта модернизации России
- Российский менталитет и перспективы оптимизации модернизационных процессов в России
Введение к работе
Актуальность проблемы. Необходимость социологического исследования феномена российского менталитета задана всей социокультурной динамикой происходящих в нашей стране процессов. Ход реформ по модернизации социальных, политико-правовых и экономических оснований российской цивилизации выявил целый ряд глубинных проблем и противоречий, уходящих корнями в архетипические слои национального сознания. Демократические реформы, вначале практически единодушно поддержанные народом, в ходе своего развития натолкнулись на особенности характера, привычки и ожидания, склад ума и сознания большинства населения, вызвав реакцию отторжения, неприятия модернизационных усилий руководства страны. В результате политической элите пришлось в условиях нарастающего системного кризиса корректировать стратегию реформ, руководствуясь большей частью соображениями здравого смысла, сиюминутными мотивами и практическим опытом, чем целерациональными подходами и научно обоснованными программами и социальными технологиями.
Отечественное обществознание, включая социологию, оказалось не готово к тому, чтобы оказать реальное влияние на оптимизацию процесса реформирования и модернизации России. Такое положение обусловлено состоянием общественных наук в нашей стране. Именно те феномены социокультурной реальности, которые в настоящее время выходят на первый план, длительное время трактовались исключительно как производные от классовых, социально-экономических и политико-идеологических отношений. Это было обусловлено господствующей в отечественной науке и в общественном сознании методологией, основанной на понимании сущности
взаимосвязи сознания и бытия, согласно которой ментальный духовно-культурный фактор по отношению к обществу играл производную и второстепенную, "надстроечную" роль. Российские реформаторы мыслили и оперировали категориями и стереотипами идеологизированного отечественного обществоведения, опираясь при этом на внешние заимствования отдельных элементов западной науки. На этой симбиотической научно-методологической основе и были сделаны попытки проведения российских реформ "сверху", без учета особенностей народного менталитета, традиционной системы ментально-ценностных координат и ориентиров, глубоко укорененных в сознании и поведении людей.
Между тем, в реальных конкретно-исторических условиях в качестве первоисточника социальной динамики выступает именно ментальная духовно-стационарная основа, способная детерминировать поведение людей и развитие общества в целом. Ментальность способна, с одной стороны, тормозить определенные социальные и технологические инновации, если они не соответствуют "архетипам" народного сознания и, с другой стороны, легитимизировать и стимулировать модернизационные процессы, социально-экономические и политические реформы, давать им духовную санкцию.
В настоящее время отечественная социология начинает овладевать современными методами и формами мышления, актуализировать лучшие традиции отечественной науки и преодолевать отставание от Запада. В этом контексте качественно изменилось и отношение к исследуемой нами проблеме. В настоящее время фактически общепризнанно, что менталитет нации является одной из ведущих детерминант, определяющей ход и содержание динамики социальных процессов, а дальнейшее игнорирование роли ментальных и ценностных оснований общества способно привести лишь к углублению кризисных явлений. В научно-теоретическом плане стоит задача рационализировать понимание русско-российского менталитета и его основных ценностно-смысловых архетипов, чтобы понять характер текущих
общественно-политических процессов, прогнозировать и регулировать дальнейший ход модернизации в России. Таким образом, актуальность темы, предлагаемой в данной работе, определена следующими факторами.
Во-первых, необходимостью уточнения широко распространенных в современной социологии понятий менталитета и ментальности, используя критерий симулятивности, способный выражать и артикулировать подлинную социальную, историческую и социокультурную реальность.
Во-вторых, необходимостью проверки понятий менталитета и ментальности на эвристичность, на наличие социологической операциональной, объяснительной и прогностической способностей, а также возможности повышения качества анализа социальной эффективности модернизационных процессов, выбора стратегий развития России, используемых социальных и политических технологий.
В-третьих, необходимостью выяснения содержания менталитета и ментальности русско-российского общества, базисных ценностно-смысловых структур, которые определяют направленность и состояние общественного сознания, готовность принять или отвергнуть модернизационные проекты и практики политической элиты.
В-четвертых, реальной ситуацией «смуты» современного российского общества, кризиса реформаторских ожиданий и отсутствия принятой обществом стратегии национального развития, которая не подавляет народную ментальность, а опирается на нее в достижении целей модернизации, экономической эффективности и качества жизни.
Степень разработанности проблемы. Понятия ментальности и менталитета вошли в научный оборот сравнительно недавно, однако изучение той реальности, которая обозначается этими понятиями, имеет длительную историю. Уже в античности, в трудах греческих и римских историков, было схвачено глубокое отличие народов в зависимости от их традиций и нравов. В работах Платона и Аристотеля, заложивших основания науки о политике,
подчеркивалась необходимость учитывать народный характер при разработке и проведения истинной «политий». Эти традиции в дальнейшем развивались в работах Н. Макиавелли, Д. Вико, других мыслителей эпохи Возрождения.
Новый всплеск интереса к данной проблеме происходит в связи с распространением идей гуманизма и либерализма в эпоху Просвещения. Одновременно возникает феномен консервативной мысли как противовес либерально-гуманистической идеологии. Консерваторы в противоположность либеральному лозунгу «духа времени» выдвинули свой девиз «духа народа». Классическую разработку эта проблематика получила в работах И. Гердера, Г. Гегеля, Ф. Шлегеля. Социальную интерпретацию понятие «духа народа» принимает в трудах Ш. Монтескье и А. Токвиля. Э. Дюркгейм в 1916 году в работе «Германия превыше всего». Немецкий менталитет и война» придает понятию национального менталитета классическую социологическую форму1.
В XX веке понятие ментальности широко использовалось в работах представителей французской исторической школы "Анналы", традиции которой были продолжены выдающимися представителями "новой исторической науки" (П. Вилар, М. Вовель, Ф. Бродель), для которых изучение ментальностей стало главным предметом исследования.
В нашей стране проблема характерологических особенностей сознания и психики русского народа была поставлена и решалась в контексте начавшегося в первой половине XIX века спора западников и славянофилов. Наряду с противопоставлением «старого и нового», славянофилы и почвенники противопоставили русский народ и его особую духовность западным формам общественного бытия.
В. Соловьев обобщил представления о духовном укладе русского народа в «философии всеединства», продолженной Л. Карсавиным, П. Флоренским, Н. Лосским, С. Франком. В произведениях и публицистике Ф. Достоевского, Ф.Тютчева, Л. Толстого, А. Чехова, И. Бунина, М. Горького немало
1 Э. Дюркгейм «Германия превыше всего». Немецкий менталитет и война». См.: Арон Р. Этапы развития социологической мысли. - М.: Изд. группа «Прогресс» - «Политика», 1992. - С.401-407.
проникновенных прозрений, интуиции и обобщений. В эмиграции «первой волны» Г. Федотов, И. Ильин, И. Солоневич, П. Сорокин, а также «евразийцы», осмысляя опыт революции, обратились к специфике русского народного характера, чтобы понять, как стал возможным триумф большевизма в России.
В XX веке качественно изменяется социокультурная ситуация. В философских, социологических и политических концепциях возникает принципиально новый синтетический образ мира и человека, устоявшиеся вековые представления о связи сознания и бытия испытывают значительную трансформацию. Категория менталитета-ментальности возникает на пересечении различных смысловых направлений, поэтому представители многих наук стали активно включать ее в свой концептуальный аппарат.
В отечественной науке активный поворот в сторону проблемы менталитета произошел сравнительно недавно. Начиная с 90-х гг. специфика российского менталитета стала широко обсуждаться представителями многих направлений общественных наук: социологами, философами, историками, политологами. Большую роль в этом выполнили научные конференции2 и "круглые столы", организованные редакцией журнала "Вопросы философии"3, а так же ряд публикаций, подготовленных на основе обновленной методологии и ставших в определенной степени этапными4. В работах рассматриваются важные проблемы методологии социологического познания, природы и структуры ментальности человека, анализ содержания текста как источника аналитической информации о человеке и обществе.
Можно выделить основные направления, в которых развивается дискуссия по проблеме менталитета во взаимосвязи с генеральным модернизационным проектом для России. Классические теории модернизации в западной евроамериканской парадигме социальности разработаны
2 Россия в поисках идентичности. Научная конференция //Социологические исследования. №11, 1992. Россия и
Запад: взаимодействие культур // Вопросы философии. № 6, 1992; Российская модернизация: проблемы и
перспективы // Вопросы философии. № 7, 1993.
3 Российская ментальность. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. №1, 1994.
4 Одним из первых концептуальных исследований ментальности человека в отечественной литературе
является, например книга Таршиса Е.Я. Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач
исследования. М., 1999 г.
М.Вебером, А. Тойнби, Ш. Эйзенштадтом, С. Хантингтоном, Г. Беккером. В отечественной науке наибольший интерес и значимость в разработке проблем модернизации имеют работы А. Панарина, В. Федотовой, Ю. Бородая, А.Бутенко, Ю. Давыдова, А. Зиновьева, В.Ильина, В. Иноземцева, А. Ахиезера,
A. Кара-Мурзы, С. Кара-Мурзы, С. Хоружего, О. Платонова, В.Красилыцикова,
B. Махнача, А. Уткина.
В работах психологов ментальность изучается со стороны ее влияния на индивидуальное и групповое поведение человека. Среди авторов, работающих в области социальной психологии и этнопсихологии, тема менталитета представлена в научных работах С. Лурье, В. Кочеткова, В. Трофимова.
Связь менталитета с культурно-исторической традицией исследуют многие ученые, в числе которых заметны работы П. Гуревича, И. Кондакова. Ряд оригинальных работ, касающихся этой темы, выпустил Г. Гачев. Особое место в этом ряду занимает книга К. Касьяновой «О русском национальном характере», где эмпирическое исследование сочетается с культурологической разработкой социально-психологических и социокультурных аспектов исследуемой проблемы.
Тема русско-российского менталитета широко представлена в отечественной политологии. Политические проявления ментальное и базовые ценности россиян рассматривались Е. Ануфриевой, С. Барзиловым, Н. Козиным, Н. Тихоновой, А. Чернышевым. Особенности политической культуры исследовали Э. Баталов, К. Гаджиев, Г. Дилигенский, В.Рукавишников, Е. Смирнова.
По исследуемой проблеме имеется ряд работ социологов, в которых менталитет рассматривается в связи с социокультурными особенностями и идентификацией различных социальных и этнических общностей. Ряд сравнительных исследований ментальносте русских и немцев Поволжья проведен под руководством С. Замогильного и П. Великого. Проблему менталитета затрагивают социологи, изучающие весьма противоречивое
отношение общества к современным российским реформам и модернизационным процессам в стране: Б. Грушин, Ю. Левада, Л. Косалс, Л.Петренко, Ю. Симагин. Только за последние 2-3 года на данную тему появился целый ряд диссертационных исследований5. Изучению механизмов конформирующего давления менталитета на поведенческие стратегии различных социальных групп посвящены работы саратовских социологов М.Елютиной, Е. Ярской, Л. Яковлева.
Таким образом, мы можем констатировать, что проделана весьма значительная работа по исследованию исторических, философских и социологических предпосылок изучения российского менталитета. Вместе с тем научное осмысление проблемы не укладывается в «режим реального времени». Не решен и ряд проблем методологического характера. До настоящего времени не удалось получить общепринятого определения самого понятия менталитета-ментальности, установить его связь с сопряженными понятиями. Не согласованы междисциплинарные представления о менталитете и пока он находится на «ничейной земле» между социологией, психологией, культурологией, политологией и философией. Не разработана обобщенная содержательная модель понятия менталитета, нет согласия и относительно того, какие качества и свойства составляют содержание российского менталитета. Различие идейно-политических позиций и ориентации исследователей обусловливают также раскол в мировоззренческих подходах к исследуемой проблеме.
Теоретической и методологической основой работы является синтез рациональных методов познания, социокультурного подхода и сравнительно-исторического метода в изучении модернизационных процессов с учетом принципов диалектического единства классической и неклассической
5 Трофимов В.К Истоки и сущность русского национального менталитета: Социально-философский аспект; Агафонова И.В. Идея правового государства в европейском политическом менталитет; Бударина Н.Л. Социодинамика власти в многоструктурной основе российского менталитета; Катаев М.В. Бессознательное и менталитет: сущность, структура и взаимодействие; Курячьева А.Н. Российский менталитет в условиях современного технологического переворота; Лагунов А.А. Современный российский менталитет: социально-философский анализ; Озеров А.А. Смысл жизни как проблема российского менталитета; и др.
рациональности, социальной конфликтологии и культурно-исторической типологии. Методология диссертации включает концептуально-теоретические достижения отечественной и зарубежной социологической мысли, позволяющие представить феноменологию российской ментальносте в виде концептуально-теоретической модели.
Особую роль в диссертационном исследовании выполняет современная культурно-цивилизационная парадигма понимания истории Н. Данилевского, П. Сорокина, А. Тойнби, А. Тоффлера, основанная на признании принципиальной открытости исторического процесса. Ее применение позволяет в обобщенной форме проследить функционирование и развитие российского менталитета в определенных социально-исторических и социокультурных условиях.
В данной работе принципиальное значение имеет социокультурный подход, который предполагает выявление специфического ментального типа детерминации в общественном развитии. Указанный подход, складывающийся в отечественной науке благодаря трудам Б. Ерасова, Г. Гачева, Л. Ионина, П.Гуревича, Л. Михайловой, И. Яковенко и А. Пелипенко6 позволяет выявить ценностное содержание социальной динамики российского общества, специфику конфликта ценностей, роль ментальных факторов в процессе модернизации.
Социокультурный и социологический подходы дополняют друг друга, поскольку ориентированы на качественный анализ конфликта культуры и цивилизации, традиционного сознания и модернизационных процессов в России. С позиций социокультурного подхода общественная жизнь трактуется как целостный процесс социального творчества посредством культуры, с участием своеобразных культурных механизмов ориентации, регуляции и действия ментальных структур.
6 См.: Гачев Г. Национальные образы мира. - М., 1998; Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа "Анналов". -М., 1993; Ерасов Б.С. Социальная культурология. - М., 1998; Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. - М., 2000; Михайлова Л.И. Социология культуры. М., 1999; Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998. Михайлова Л.И. Социология культуры. М., 1999.
В диссертационной работе используется также сравнительно-исторический метод, преобразованный в социологии Макса Вебера в сравнительно-типологический метод. Применение подобной методологии имеет целью выявление сходных социокультурных процессов в российской и западной цивилизации, оказавших прямое или опосредованное воздействие на формирование и развитие российского менталитета, а также установить общие и специфические черты и тенденции различных культурно-исторических систем.
Диссертационное исследование носит междисциплинарный характер, основывается на изучении данных социологии, социальной психологии, культурологии, философии, истории, политологии. Теоретический анализ опирается на эмпирическую базу, которую составляют материалы социологических исследований, статистические данные, программные материалы политических субъектов страны.
Достоверность и обоснованность результатов работы определяются логически непротиворечивыми теоретическими положениями, комплексным использованием теоретических и прикладных методов исследования, корректным применением известных достижений социологии. Результаты проведенных эмпирических исследований соотнесены с известными экспериментальными данными других исследований.
Цель и задачи исследования
Целью диссертационной работы является комплексное социологическое исследование феномена российского менталитета в контексте социально-исторического развития и современных модернизационных процессов, в перспективе интеграции национальной культуры и современной цивилизации. Достижение основной цели исследования предполагает решение следующих задач:
1. Проанализировать основные исторические и социокультурные факторы становления и изменения структуры российского менталитета,
актуализировать потенциал родственных понятий («национальный характер», «душа народа», «духовный склад», «дух народа»), обобщить основные теоретические подходы и методологические основания изучения менталитета как фактора модернизационных процессов.
2. Обосновать категориальный статус и определяющие элементы
содержания понятия менталитета в отечественной социологии, разработать его
концептуально-теоретическую социологическую модель.
3. Исследовать структуру русско-российского менталитета и
сконструировать его социологическую модель, способную быть
методологическим инструментом анализа современных модернизационных
процессов.
4. Осуществить социологический анализ представленности и учета
ментального фактора в программах основных политических сил страны как
критерия оценки стратегии модернизации.
5. Определить роль российского менталитета в системе социокультурной
детерминации модернизационных процессов.
6. Произвести анализ возможностей оптимизации процессов
модернизации и определить направления формирования культурной политики
и политической культуры, соответствующей национально-культурным
архетипам народа.
Объектом исследования является феномен российского менталитета в контексте модернизации в России. В качестве предмета исследования выступают архетипические, ценностно-смысловые и социокультурные параметры российского менталитета и его роль в отечественных модернизационных процессах.
Эмпирической базой выдвинутых теоретических положений послужили программные документы основных политических партий России, «Социальная доктрина Русской православной церкви», данные социологических опросов, проведенных автором по проблемам модернизации и российского менталитета.
Методы исследования. В исследовании использовались методы сравнительных исследований, анализа документов и статистических данных, анкетный социологический опрос.
Гипотезы исследования основываются на социологическом обобщении проявлений российского менталитета в контексте современных реформ и модернизационных процессов в России:
- необходимость духовной мобилизации в условиях трансформации
российского общества актуализирует базисные ценностно-смысловые
структуры, которые определяют готовность нации к обновлению страны;
- категориальный статус и социологическая модель менталитета
позволяет создать необходимые предпосылки теоретического и эмпирического
анализа системы макросоциальной регуляции общества;
- в качестве эмпирических показателей, позволяющих верифицировать
проявления русско-российского менталитета в процессах модернизации,
выступают социокультурные смыслы и стереотипы ментальносте;
ментальная обусловленность модернизационных процессов в российском обществе противоречиво отражается в программных документах различных политических партий и движений страны. Научная новизна исследования
1. Осуществлена концептуализация теоретических подходов и
методологических оснований к изучению менталитета в классической и
современной социологии. Показано, что понятие менталитет обладает
достаточной научной строгостью, точностью и эвристическим потенциалом,
позволяющим свести в единую теоретическую парадигму содержание таких
родственных терминов и понятий как «национальный характер», «душа
народа», «духовный склад», «дух народа».
2. Представлено авторское определение понятия менталитета как
инвариантного ценностно-смыслового ядра сознания народа.
3. Разработана авторская концептуальная социологическая модель
русско-российского менталитета, соответствующая структуре социологической
науки и способная быть одновременно методологическим инструментом
теоретического и эмпирического исследования модернизационных процессов.
4. Исследована ментальная составляющая в программах основных
политических сил страны и роль менталитета как критерия выбора
оптимального варианта стратегии модернизации.
5. Проанализированы механизмы ментальных детерминаций
современных модернизационных процессов и обоснована функция российского
менталитета как социокультурной детерминанты модернизации России и
определяющего фактора в системе социального управления.
6. Эксплицирована связь между решением задач социального
проектирования и моделирования модернизационных процессов в России и
формированием современной культурной политики и новой политической
культуры, соответствующим национально-культурным архетипам народа.
Научные положения, выносимые на защиту:
Понятие менталитета, введенное в целях поиска теоретических подходов и средств оптимизации модернизационных процессов имеет наиболее конкретный, идеологически нейтральный, интегрирующий и синтетический характер. Менталитет позволяет свести содержание смежных терминов «национальный характер», «душа народа», «духовный склад», «дух народа» в единую теоретическую парадигму.
Менталитет представляет собой активно действующее в истории онтологическое ядро сознания народа, систему парадигмальных и ценностных национально-культурных архетипов, проявляющихся в совокупности социокультурных смыслов и стереотипов.
3. Концептуальная социологическая модель русско-российского
менталитета в структурном плане содержит:
а) парадигмальные архетипы (общинность, широта души, стремление к
крайностям) как инвариантные основания и абсолюты ценностного сознания и
народной ментальносте;
б) национально-культурные архетипы (духовность, правда-
справедливость, державность) как ценностные ориентиры, доминанты и
социальные нормы, которыми определяются коллективные представления о
должном;
в) социокультурные смыслы и стереотипы (идеи, идеологемы,
мифологемы, убеждения, доктрины) как целостное сознание общества,
определяемое его базисными архетипами.
Столкновение архетипов с реальностью обусловливает парадоксально-противоречивую природу всех ментальных структур. Инверсия ценностных ориентиров обращает духовность в корыстолюбие, справедливость - в бесправие, державность - в анархию, свободу - в беспредел.
4. В реализации модели догоняющей модернизации и программных
проектах основных политических сил страны имеет место теоретическая и
практическая недооценка роли русско-российского менталитета как
определяющего фактора и критерия выбора оптимального варианта стратегии
реформ.
5. Российский менталитет выполняет функцию социокультурной
детерминанты модернизации в системе социального управления. Актуализация
мобилизационного потенциала нации требует коррекции стратегии реформ в
рамках модели постмодернизации, предполагающей включенность менталитета
в трансформационные процессы.
6. Решение задач по социальному проектированию и управлению
модернизационными процессами в России предполагает формирование
современной культурной политики и новой политической культуры,
соответствующих национально-культурным архетипам.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Модель российского менталитета, предложенная в диссертации, может быть использована в качестве методологической основы исследований модернизационных процессов в России и сравнительного изучения ментальности различных социальных общностей и групп. Реконструкция российского менталитета позволяет понять социально-исторические условия его становления, сущность и структуру, содержание основных элементов, выявить специфику, негативные и позитивные стороны протекания модернизационных процессов в России.
Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления о национальном сознании в области социологии, политологии, культурологии, социальной антропологии и психологии. Ряд положений можно использовать в преподавании специальных курсов в системе высшего образования.
Апробация теоретических и практических результатов диссертационной работы проходила на методологических семинарах и заседаниях кафедры философии и политологии СГСЭУ, научных семинарах «Декада науки СГСЭУ» (Саратов, 1998-2000 гг.), научно-практической конференции «Пространство цивилизаций и культур на рубеже XXI века» (Саратов, 1999 г.). По разработанному автором инструментальному блоку в 2001-2002 гг. проведены социологические исследования по проблемам модернизации и российского менталитета. Основное содержание диссертации отражено в пяти публикациях автора общим объемом 3,6 п.л.
Структура диссертации включает введение, две главы, объединяющие четыре параграфа, заключение, библиографию и 2 приложения.
Методология анализа менталитета в социологии и социальной антропологии
В научный оборот понятие "менталитет" введено, по видимому, сравнительно недавно, американским философом Р. Эмерсоном (1856 г.), рассматривавшим его в качестве центрального метафизического значения души, как первоисточник основополагающих человеческих ценностей и истин. Правда, несколько ранее Гердер в работе "И еще одна философия истории человечества" (Auch erne Philosophi der Geschichte zum Bildung der Menschheit, 1774) писал о том, что каждая историческая эпоха является неповторимой и тем самым уникальной (einmalig), при этом Дух или менталитет эпохи отпечатывается на всех ее отдельных проявлениях, придавая им определенную объединяющую характерную особенность.
Далее упоминание о понятии "менталитет" встречается в трудах немецких этнопсихологов XIX века X. Штейнталя, В. Вундта и К. Риттера, обосновывавших обусловленность истории духовным складом народа и развивавших идеи Гегеля об объективном духе в понятиях "сверхиндивидуальная психика" и "народная душа". Известный французский философ и психолог Л. Леви-Брюль (1857-1939) в одной из основных своих работ "Первобытное мышление" ("La mentalite primitive") сознательно вводит понятие "менталитет" и выделяет два его типа: пралогический и логический. Первый тип менталитета рассматривался им в связи с мышлением первобытных людей, а второй - с цивилизованным обществом.
Следует подчеркнуть роль отечественных мыслителей в разработке проблемы менталитета. В частности, Ф.М. Достоевский сформулировал основной смысл и значение менталитета, хотя и не употреблял при этом сам термин. "Есть идеи, - писал он, - невысказанные, бессознательные и только лишь сильно чувствуемые, таких идей много как бы слитых с душой человека. Есть они и в целом народе, есть и в человечестве, взятом как целое. Пока эти идеи лежат бессознательно в жизни народной и только лишь сильно и верно чувствуются, до тех пор только и может жить сильнейшею живою жизнью народ. В стремлении к выяснению в себе этих сокрытых идей и состоит вся энергия его жизни. Чем непоколебимее народ содержит их, чем менее склонен изменить первоначальному чувству, чем менее склонен подчиняться различным и ложным толкованиям этих идей, тем он могучее, крепче, счастливее"7. К числу таких "сокрытых в русском народе идей русского народа" Достоевский относит идею "беспрерывного покаяния и самосовершенствования", идею всеобщей ответственности, взаимопомощи и всеобщих "братских связей".
В рамках социологического исследования проблемы становления научного понятия "менталитет" следует учитывать также психологические интерпретации данной категории. В научной литературе, посвященной данной проблеме, наиболее часто используется термин "архетип", введенный в "аналитическую психологию" К.Г. Юнгом. Использование Карлом Юнгом понятия "архетип" и "коллективное бессознательное" открыли новые горизонты в изучении социокультурных аспектов жизнедеятельности человека, что позволило с большей научной строгостью увидеть устойчивые и повторяющиеся мировоззренческие и поведенческие стереотипы различных народов, отмечаемые многими исследователями еще задолго до Юнга.
Архетипы, по мнению Юнга, составляют живую ткань "коллективного бессознательного" и являются одним из стержневых механизмов функционирования менталитета как некой иерархичной системы "потаенных мыслительных структур". Это "коллективное бессознательное" является памятью поколений, с которой каждый индивид рождается как личность. Оно состоит из унаследованных инстинктов и форм восприятия, которые могут не осознаваться человеком на протяжении всей его жизни, но которые являются характерной чертой для целой групповой общности, будь то семья, нация, человечество. Лежащие в основе «коллективного бессознательного» архетипы организуют и канализируют весь социопсихологический опыт народа и тем самым определяют его самосознание.8
Одна из самых серьезных и глубоких попыток анализа понятия "менталитет-ментальность" была предпринята в 20-е гг. XX столетия представителями французской исторической школы "Анналов" (М. Блок, Д. Ле Гофф, Л. Февр). Ведущие концептуальные позиции данной школы в основном утвердились и стали влиятельным направлением в мировой историографии после второй мировой войны. Поэтому задача последующего анализа неизбежно упирается в разрешение вопроса, какие проблемы, возникающие перед наукой, удается разрешить при помощи этого понятия?
Ученые данной школы впервые функционально применили понятие «история ментальностей» к изучению европейского средневековья. Они весьма иронически полемизировали со своими коллегами, продолжавшими опираться на традиционную «событийную» историографию, которая, по выражению М. Блока, прозябала «в эмбриональной форме повествования», а сами историки были «подобны сундуку для хранения фактов». Основатели «Анналов» считали, что понятие «ментальность» шире понятий «коллективного бессознательного» К. Юнга, совокупности «коллективных представлений» Э. Дюркгейма и прочих близких методологических ракурсов. Они подчеркивали неопределенность и даже непереводимость своего термина «ментальность» (mentalite), понимая под ним зыбкие настроения, установки, воображение и т.д.
В генезисе школы «Анналов» лежит удачный компромисс между социологическими схемами Э. Дюркгейма и психологией А. Бера, обладавшего сильным пристрастием к литературной художественности, тяготевшего к так называемому «академическому спиритуализму» и выдвинувшего идею «культурно-исторического синтеза». Социология Дюркгейма в 1920 - 1930-х гг. для французской науки была таким же теоретическим кладезем постижения общества как марксистская социология для советской науки, однако изучением общественного производства она не увлекалась. Дюркгейм находил в обществе так называемые «коллективные представления»: мифы, верования, социально-правовые нормы. Данные социокультурные конструкты, сомкнувшиеся в гуманитарной обработке историков со считавшейся принципиально неформализуемой бергсоновской философией жизни, и трансформировались в наше время в столь популярную и несколько загадочную ментальность.
Основная задача науки, согласно М. Блоку и Л. Февру должна была состоять в выработке синтетической «глобальной» истории, охватывающей все стороны жизни человека, «истории, которая стала бы центром, сердцем общественных наук, средоточием всех наук, изучающих общество с различных точек зрения - социальной, психологической, моральной, религиозной и эстетической, наконец, с политической, экономической и культурной»9. Для реализации этой великой задачи Л. Февр вводит идею исторической реконструкции, «истории ментальностей», определявшей методологическую задачу историка: «...детально инвентаризовать, а затем воссоздать духовный багаж, которым располагали люди изучаемой эпохи; с помощью эрудиции и воображения восстановить во всей его целостности физический, интеллектуальный и моральный образ эпохи».10
Социально-исторический генезис российского менталитета
Природу развития российского менталитета невозможно понять без анализа исторического развития славяно-русской цивилизации как особого культурно-исторического типа, характеризующего самобытность России. Имея общую почву и исток в древне-славянской цивилизации, зародившейся за два тысячелетия до принятия христианства, Россия за последующие 10 веков развития создала великое государство и великую культуру.
По мнению академика Б.А. Рыбакова, земледельческие племена восточной половины славянства - сколоты, вошедшие в VII веке до н.э. как автономная единица в более общее структурное образование, Скифию, зародились в Приднепровье в Х-VIII вв. до н.э. Исторические источники проливают свет на жизнь земледельческих сколотских племен Скифии. Страбон отмечает характерные черты сколотов: добротолюбие, справедливость и простоту. Из их образа жизни можно было выявить поклонение добрым началам жизни, общинный уклад, нестяжательство и презрение к богатству, особую приверженность своим традициям и обычаям. В дальнейшем эти племена были вытеснены в глухие леса к северо-востоку от Днепра, где они просуществовали до IX-X вв. нашей эры. На основе культурных и духовных традиций восточных славян сформировался культурно-исторический тип славяно-русской цивилизации, из которой и выросла Русь-Россия.
Впервые обосновал идею славяно-русской цивилизации как особой социально-исторической общности Н.Я. Данилевский. В своих работах, прежде всего в изданной в 1871 году книге «Россия и Европа», задолго до Тойнби он разработал теорию культурно-исторических типов46. Каждый из 10 выделенных им типов культур имеет самобытную историю и существует в ней, а не в общей истории человечества, развивающейся по единым универсальным законам.47
В сформировавшейся к этому времени новоевропейской парадигме исследования общественное развитие рассматривалось, как линейно направленное, идущее от простого к сложному. Прогресс мыслился как квинтэссенция развития общества, его составных частей и сторон. Поскольку эстафету мирового развития после средневековья исторически перехватила Западная Европа то, естественно, все многообразие культурно-исторических типов теперь рассматривалось через мировоззренческую призму «европоцентризма».
Н. Данилевский утверждал, что общественное развитие не носит линейного характера и протекает в рамках целого ряда культурно-исторических типов, каждый из которых является по отношению к другим целостным духовным пространством, а потому не может быть мерой, матрицей, мерилом или оценочной призмой других культурно-исторических типов. Оценивать его можно только по внутренним, присущим только ему признакам и критериям.
Каждый из «культурно-исторических типов» проявляет себя в четырех основных социально-творческих сферах: религиозной, государственной, в сфере искусств и наук, в технической сфере. Последняя сфера приближается к нашему пониманию цивилизации, поскольку мыслились ученым не только в смысле инженерно-техническом, но и в смысле всех практических следствий культуры, всего, что направлено к практической пользе.
По мнению Н. Данилевского, заимствования одним культурно-историческим типом у другого в первых трех жизненных сферах бесполезны или вредны. Культурно-исторические типы самодостаточны и заимствования элементов чужих религий, государственных и политических идей, художественных форм и т.п., могут расстроить и уничтожить собственную культуру. Заимствования инструментального характера, напротив, полезны и осуществляются без качественных деструктивных последствий.
Как не трудно заметить, позиция Данилевского укладывается в триаду: «традиция - культура - цивилизация». При этом «традиция» и «культура» носят самобытный и самодостаточный характер, отличаясь способностью или не способностью принять, укоренить и развить те или иные цивилизационные структуры. Славяно-русская цивилизация с этой точки зрения представляет собой целостную совокупность духовных и материальных форм существования, направивших историческую судьбу народа и сформировавших его национальное самосознание. Национальное сознание впитывает в себя родовой опыт народа, обусловленный исторической судьбой.
Игнорирование исторического опыта, традиций и культуры, приводит к катастрофам и катаклизмам, как отдельных людей, так и целые народы. С точки зрения концепции культурно-исторических типов Н. Данилевского, на протяжении последних столетий русская интеллигенция становилась, с одной стороны, хранителем и созидателем российской традиции и культуры, а с другой стороны, утратив духовно-религиозный компонент национальной культуры и следуя принципу «Бога нет! - Все позволено!», превращалась в орудие разрушения России как социокультурной целостности.
Славяно-русский культурно-исторический тип под названием Россия суть целостная и универсальная система, сформировавшаяся на своеобразном духовном, социальном, природно-пространственном материале, сплотившая на суперэтническом уровне более сотни этнических групп и народов. Именно в этом смысле славяно-русское национальное ядро может быть представлено как российский менталитет. При этом очевидно, что следует вынести за скобки нашего анализа различного рода трактовки о вековой отсталости России и реакционности ее народа, создавшего великую тысячелетнюю империю.
Российский менталитет как социокультурная детерминанта модернизации России
Проблематика менталитета попадает в поле внимания науки в особых случаях. В укладе общественной жизни именно в период качественных революционных перемен становятся ощутимыми базисные смысловые и ценностные структуры и компоненты. Поворотным пунктом в социальных исследованиях проблемы менталитета в отечественной социологии стали тупики и противоречия, возникшие в процессах реформ и модернизации российского общества. При этом открылись не просто просчеты в осуществлении российского модернизационного проекта, а скрытые до определенного момента системы детерминаций в устройстве жизни общества. Духовные, нравственные, смысловые, ценностные слагаемые этой жизни заявили о бытийной уникальности, невидимой в поле сознательной мотивации, рациональных намерений и ожиданий.
Менталитет не выстраивается сознанием дискурсивно, а задает своими ценностно-смысловыми константами направленность и порядок социального дискурса. Проявляется менталитет в эмоционально-психическом измерении, а реализуется в поведенческом плане, заставляя говорить о национальном характере, общественном умострое и народных традициях. В общественном сознании менталитет определяет выбор целей и средств, является глубинной основой в системе мотивации. В период трансформации и кризиса сделать заключение о ломке или распаде ментальной основы социума возможно по дисфункциям в механизме мотивации, когда в нем проявляются деформированные иерархии ценностей и смыслов. По данному вопросу мы идем от исследований К. Касьяновой, А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко79, основных положений социальной психологии и теории мотивации.
Данный подход отличен от детерминистского объяснения социальной реальности и поведения людей, который сводит роль духовных явлений к осознанию необходимости и причинной обусловленности действия материальных факторов, исключая из системы объяснений культурно-смысловые механизмы. Необходимость учета фактора менталитета в практике социального управления вытекает из признания определенной совокупности культурных ценностей и смыслов, образующих систему мотивации социального поведения. В технологическом детерминизме, ставшем фактически методологией космополитического либерализма, нет места проблемам сохранения или поиска национальной идентичности. «Мотивы модернизации могут быть различны, - отмечает В.Г. Федотова, - от желания преодолеть отсталость и развиваться в заданном Западом направлении, до принуждения своего населения к свободе прозападными элитами или подчинения прямому давлению Запада».80
При самых благих намерениях, перемены не станут реальностью, если в них не включится социальное большинство. А для этого необходима духовно-смысловая энергетика, определенный национальный и духовный подъем, который бывает тогда, когда цели деятельности соответствуют ментальным ориентирам. Сами же социальные ожидания и интенции оформлены в структурах менталитета, в его ценностных координатах и ориентациях. Даже такая рациональная система как марксизм должна была мобилизовать массы не своей научностью, а тем, что отвечала вековым мечтам трудящихся о справедливости, равенстве и свободе. Особенно это характерно для российской культуры с ее православным духовным наследием, в котором доминирует национально-культурный архетип справедливости.81
Относительно ценностей известно, что они существуют не в рациональных, рассудочных формах отвлеченного знания, а живут в чувстве ценности. Только таким образом они могут определять ценностные суждения и соответствующие механизмы мотивации. К примеру, чувство справедливости дает живые мотивационные импульсы, воодушевляет и устремляет человека, тогда как рассуждение о ценности «справедливости» этим импульсом не обладают и непосредственно не воздействуют на мотивационную систему. Ценностные ориентации питаются чувством, переживанием ценности, а не словесным и рассудочным убеждением, не пропагандой и агитацией.
Ментальные структуры лишь в качестве дорефлексивных форм входят в систему мотивации, тогда как рассудочные модели рациональны, поскольку соответствуют умозрительным схемам, отвечают социальным требованиям и запросам. Задача развития культуры состоит в том, чтобы взаимно согласовать менталитет как систему социальных архетипов с рациональными моделями, которые входят в целерациональную регуляцию, в идеологические построения, доктрины, программы. Либеральный проект модернизации, осуществляемый в России, натолкнулся на упорное сопротивление российского менталитета, поскольку является, по сути, целерациональной схемой.
Когда движущее, энергетическое начало скрытых в менталитете сил приводится в соответствие с внешними, организующими нацию рациональными формами, то это дает высокую культуру и социальное творчество. Одновременно такое соответствие можно считать пределом социокультурного развития. В этом соответствии проявляется национальная самоидентификация, согласие народа с самим собой. Подобное вершинное достижение национальной культуры достаточно редко и преходяще.
Альтернативой «культурному соответствию» или социокультурной гармонии выступает деструкция народных смыслоформ, ведущая к разрушению структур рациональности и бессилию архетипов менталитета. Данные системные оппозиции в социальной реальности могут долго «поедать» друг друга, если не достигают соответствия. Поэтому нельзя упрощать задачу достижения соответствия менталитета и социокультурных форм жизнедеятельности бюрократическими или технократическими схемами социального управления.
Социальное и культурное творчество и поиск национальной идентичности проходят историческими циклами через эпохи революций, модернизаций и реформ. В национальной культуре при этом совершается особое смыслообразование. Социологический анализ доктрин и технологий реформирования России, способов выхода из кризиса, оптимизации модернизационных процессов должен привести к пониманию механизмов социокультурного развития и соответствующих параметров культурной политики. При этом встает ряд вопросов. Что должно стать задачей культурной политики сегодня? Какую задачу в самой культуре должна и может решить политика? Какой социокультурный интеллектуальный продукт политика должна отстаивать и проводить в жизнь? Таким продуктом может и должна оказаться модель самой культурной политики, разработка особой программы культурной политики, соответствующей потребностям модернизации в условиям переходного и кризисного периода.
Глубинная цель общественно-культурных перемен проявляется в нахождении людьми своего общественного идеала, своей идентичности, своей судьбы. Подобные целевые установки в иерархии социальных ценностей на порядок выше, чем любая частная цель. В этом отношении цель экономического процветания и материального достатка, воплощенная в идеологии «экономикоцентризма» не может работать как конечная цель. Выходя за границы экономики, мы видим для нации более значимые цели, за которые люди готовы сражаться и приносить жертвы, не спрашивая о цене.
Российский менталитет и перспективы оптимизации модернизационных процессов в России
Социологический анализ кризисных явлений в проведении модернизации требует исследования причин и характера сложившейся ситуации, выявления перспектив выхода из кризиса. Именно под этим углом зрения мы ставим вопрос об оптимизации модернизационных процессов в России и поиске ресурсов оптимизации. Необходимость включения российского менталитета в систему социального управления модернизационными процессами определяет два взаимосвязанных направления перспектив оптимизации. Во-первых, следует преодолеть контрдетерминацию модернизационных процессов со стороны ментальных структур общественного сознания. Если менталитет становится барьером в проведении реформ, то нужно выявить либо его неконструктивные реакции, либо моменты ментальной неготовности определенных социальных групп к включению в инновационные процессы. Унифицированный и форсированный способ модернизации здесь неуместен. Политика реформ должна быть гибкой и вариативной, проводиться через соответствующие тактики и социальные технологии в различных сегментах жизнедеятельности российского общества.
Во-вторых, столь же необходимым направлением в перспективе оптимизации модернизационных процессов в России является разработка современной культурной политики и новой политической культуры, способной обеспечить реальное соответствие между задачами модернизации и национально-культурными архетипами народа. Перспективы оптимизации мы видим в сфере ориентации, регуляции и мотивации социальной деятельности, в рамках которой цели, смыслы и национальные ценности должны обеспечить самостоятельный процесс модернизации России. В поле внимания входят и социально-политические способы проведения реформ, и модели модернизации, и типы рациональности, и способы творчества новых смыслов, и особенности информационной политики.
К 80-90-м годам СССР приобрел явные признаки отставания от передовых стран мира, что и было названо «застоем». Реформы стали необходимым ответом на кризис экономики и вызов времени. Общество попало в ситуацию «догоняющей», «вторичной модернизации».96 Решение проблем в этих условиях имело характер заимствования западного опыта и переноса на свою почву, а не следовало из закономерностей собственного развития. Радикальность социальных перемен после распада СССР создала ситуацию "культурного разрыва". Главным в этот поворотный момент было то, что социальные потрясения разрушили структурную целостность сложившейся культуры. В условиях дезорганизованности российского общества вместе с заимствованием новых культурных форм происходило массовое проникновение внекультурных образцов и ценностей.
Сегодня новые элиты предпочитают жить в анклавах западного развития, не находя быстрых путей преодоления отсталости и не желая возврата к прежнему порядку. Вместе с тем насущным является согласование интересов социальных групп и политических сил, тяготеющих к национально-культурным традициям, с интересами носителей инновационных целей и ценностей современного общества. Условием прохождения страны через промежуточное состояние является идеология национального «согласия». Лишь рациональность, опирающаяся на универсальные предпосылки способна совместить противоречивые социокультурные ценности в некий культурно-цивилизационный синтез. Особенность социокультурной ситуации в России заключаются в том, что реализация общенационального интереса возможна на основе сохранения традиционных ценностей и интересов соответствующих групп, опирающихся на эти ценности.
Системные изменения, происходящие в России, оказались значительно масштабнее, чем предполагали отечественные либерал-реформаторы, рискнувшие начать и возглавить демократические и рыночные преобразования. Модернизационные процессы последнего десятилетия привели к радикальной смене экономической и социальной системы, общественно-политической и правовой системы, основ государственности.
Однако новый реформизм столкнулся с фундаментальными началами бытия российской жизни, которые существенно скорректировали траекторию возможного развития. Дефолт в августе 1998 года поставил окончательную точку в рассуждениях и спорах о возможных путях модернизации по либеральным западным моделям.97 Политика и идеология форсированной интеграции России в "мировое сообщество" на основе «рыночной модели экономики и политической демократии по типу Запада» не оправдали себя. По результатам наших исследований проблем модернизации и российского менталитета в марте 2001 года (См. Приложение 1, Табл. 1.1.), за модель «экономики и демократии по типу Запада» выступили в среднем только четверть участников опроса (25%), а за «особый путь развития России» почти две трети из них (66%). При этом даже в среде предпринимателей, где наиболее сильны западнические ориентации, большинство готово поддержать особый путь цивилизационного развития России (57%) .
Политика форсированной модернизации России подкреплялась, во-первых, надеждой на экономический прорыв путём использования опыта и помощи высокоразвитых в индустриальном плане западных стран, во-вторых, «либерально-большевистской» установкой на то, что «бытие определяет сознание». Надежды реформаторов возлагались на то, что в результате капиталистических преобразований возникнет капиталистическое сознание, которое позволит с помощью уже сложившейся западноевропейской системы ценностей построить в России правовое государство и соответствующую систему либеральных норм.
Политику младореформаторов А. Подберезкин, лидер движения «Духовное наследие», характеризовал следующим образом: «Вся стратегия реформирования огромного государства и его экономики, общества в целом, сведена к «саморегулирующемуся рынку» и абсолютизации финансово-монетаристских методов»99.
Характерная оценка сложившейся духовно-идеологической ситуации в российском обществе с православно-консервативных позиций дана В.В.Кортуновым. Он считает, что «радикальные западники, стоящие сегодня у власти и ослепленные достижениями Великой Технической Цивилизации, недоучитывают специфику российского менталитета и склонны к идеализации западного мира».
Современные аналитические оценки опыта форсированной реформации исходят из того, что основная причина затянувшегося российского кризиса обусловлена кризисом духовного плана. Почва для формирования современного нравственно-идеологического нигилизма создавалась в течение почти всего XX столетия, когда традиционные российские национально-культурные ценности и нормы интенсивно и целенаправленно вытеснялись на периферию в рамках реализации великих социальных экспериментов. Научная оценка происходящего в России, требует сопоставления специфики развития России и западноевропейской цивилизации. В этом плане необходимо более детально рассмотреть основные подходы отечественных исследователей и практиков к пониманию и трактовке модернизационных процессов и проектов.
Либерализм в России пережил период расцвета в 1989-1991 гг., плодотворно сыграв роль «идеологии антикоммунизма». Данный успех определялся в значительной степени охватившим общество энтузиазмом расставания с коммунистическим прошлым, нежели продуманной и обоснованной программой.
