Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы анализа процесса становления гражданского общества современной России 26
1.1. Содержание, сущность и институциональная структура гражданского общества 26
1.2 Институциональный базис и функции гражданского общества в условиях модернизации современной России 57
Глава 2. Социодинамика институтов гражданского общества в Мурманской области 93
2.1. Региональная специфика и тенденции процессов институционализации гражданского общества 93
2.2. Гражданское участие как мобилизирующий фактор становления регионального гражданского общества 109
2.3. Перспективы и противоречия развития гражданского общества в российском регионе 140
Заключение 157
Список литературы 166
- Содержание, сущность и институциональная структура гражданского общества
- Институциональный базис и функции гражданского общества в условиях модернизации современной России
- Гражданское участие как мобилизирующий фактор становления регионального гражданского общества
- Перспективы и противоречия развития гражданского общества в российском регионе
Содержание, сущность и институциональная структура гражданского общества
Сложность применения дефиниции «гражданское общество» обусловлена несколькими факторами: во-первых, неоднозначностью трактовок истории его возникновения, во-вторых активным использованием в области актуальной политики и публицистики. Кроме того, являясь теоретической конструкцией второго порядка, «гражданское общество» в своей интерпретации напрямую зависит от методологических воззрений исследователя на проблему определения такого фундаментального понятия, как «общество». Плюрализм точек зрения относительно базовых онтологических постулатов влечет за собой значительную дифференциацию исследовательских подходов к интересующей нас проблематике.
Обращаясь к первой проблеме: истории возникновения и развития идеи о гражданском обществе, следует сразу отметить серьезные метаморфозы дефиниции в зависимости от историко-географической принадлежности. Если в античности гражданское общество было понятием юриспруденции, то в политической философии средневековой Западной Европы отражало различия с религиозными институтами, а в XVII веке - с природным, естественным (первобытным) состоянием человечества.19
Античные города-государства породили совершенно уникальную общественную, правовую, государственную систему, которая легла в основу всего дальнейшего развития западной цивилизации. Гражданский дух и демократические традиции, уходящие корнями в общинные отношения, сделали греческие и италийские города-государства колыбелью современных социально-политических идей.
Особенность этого периода состоит в синкретизме государственных и общественных начал. В условиях существования прямой демократии, когда практически каждый свободный гражданин мог не только участвовать в выборах и судах, но и занимать государственные должности. В условиях, когда государственный аппарат не отделялся от народа, не существовало также и постоянного единовластного правителя, дефиниция «государство» у греков и римлян имела скорее значение отечества, родины.
Среди целой плеяды общественных мыслителей античности (Сократ, Платон, Цицерон, Плиний, Марк Аврелий и др.) особое место занимает Аристотель. Этот мыслитель первым обосновал идею о естественном происхождении государства в своей знаменитой формуле: «человек -существо политическое». В области теории гражданского общества особенно значим тот факт, что Аристотель обращается к понятию гражданственности, говоря о долге гражданина участвовать в политической жизни города.
Аристотель, также, первым разграничивает естественное и гражданское право, утверждая, что если первое обусловлено самой природой, то второе возникает и действует исключительно в рамках установленных человеческой волей законов.20
Эпоха средневековья привнесла, прежде всего, христианский контекст в осмысление вопросов гражданственности и дихотомии общество-государство. В средневековой европейской философии, начиная с Августина Блаженного, особую актуальность приобретает дискуссия о взаимоотношении власти Божьей и власти светской. С точки зрения теории гражданского общества интерес представляет само противопоставление двух властей, перешедшее позднее в дихотомию государство -гражданское общество.
Идеи Августина получили свое продолжение в популярной средневековой доктрине «двух мечей», автором которой стал Бернард Клервосский. Суть теории сводилась к существованию духовной и земной власти, аллегорически воплощенной в виде двух мечей (образ взят из Евангелия от Луки, где апостолы приносят Христу два меча в ответ на призыв продать одежду и купить меч). Интересно, что по мысли Бернарда, оба меча принадлежали церкви, как последовательнице апостолов, светская же власть существовала с ее позволения и благословления. Таким образом, данная концепция использовалась в качестве утверждения приоритета католической церкви над светскими правителями, что было особенно актуально в рамках продолжительной борьбы за инвеституру.
Важно отметить, что в средневековой России также происходила борьба сторонников светской и церковной власти. И хотя наиболее известный ее эпизод - противостояние патриарха Никона и Алексея Михайловича, концептуальное оформление данная дихотомия приобрела еще во времена Ивана III и связывается с публицистикой Иосифа Волоцкого, архиепископа Геннадия, а также перипетиями борьбы с ересями.22
Институциональный базис и функции гражданского общества в условиях модернизации современной России
Довольно редко в связи с консервативными политическими концепциями упоминается имя Л.А. Тихомирова, на наш взгляд, совершенно незаслуженно забытого выдающегося теоретика русского консерватизма.
Тихомиров, глубоко осмысливший политическую и социальную историю допетровской Руси, обозначил интересную программу преобразования российской политической системы. Являясь противником либерально-демократического пути развития, а также западных институтов представительной демократии, Тихомиров вовсе не был апологетом тоталитарного этатизма. Мыслитель предложил основанную на многовековом опыте систему прямого демократического участия населения в решении основных социально-экономических вопросов посредством внедрения широкого самоуправления.
Последнее, по мнению мыслителя, должно решать три важнейших задачи: прямое действие в управлении, законодательная инициатива, контроль над управлением.49 Интересен тот факт, что представительство должно осуществляться по профессиональному признаку. Подобное возвращение к сословности вообще популярно в консерватизме XX века, особенно у представителей корпоративистских идей, получивших конкретное воплощение в европейских режимах Муссолини, Франко, Салазара, Дольфуса. Однако отметим, что Тихомиров во многом предвосхищает данную концепцию, обращаясь к ней уже вначале XX в.
Катков М. Н. Идеология охранительства / Составление, предисловие и комментарии: Климаков Ю. В. / Отв. ред. О. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2009. - С. 86. 49 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность / Библиотека Либрусек // URL: http://lib.nis.ec/b/183222/read (дата обращения: 21.09.2013) Передовая роль Тихомирова также состоит в обоснованной критике государственно-правовых теорий, распространенных в российских научных кругах XIX века. Он писал: «Мы поэтому не можем понять общества и государства путем анализа одних юридических отношений. Нам требуется изучать непосредственно тот ряд явлений, которые называются социальными и политическими, и не посредством юридических понятий уяснять их, а, наоборот - путем уяснения социально-политических явлений приходить к пониманию юридических отношений».50 Фактически Тихомиров здесь выступает сторонником социологического подхода к истории, хотя и поверхностно, но все же предваряя идеи французских историков - анналистов.
Как представляется, в идеях Л.А. Тихомирова нашла воплощение программа глубоко консервативной по духу, но демократичной по форме модернизации российской политической системы начала XX в. Такие положения этой программы, как развитие местного самоуправления и институтов прямого гражданского участия, направленность на дебюрократизацию общества, максимальный учет национального менталитета при проведении демократических реформ сохраняют актуальность и в условиях современной российской модернизации.
И.А. Ильин, также как и М.Н. Катков был последователем философии Гегеля. Этот мыслитель развивал концепцию государства как высшего духовного идеала, консолидирующего общество. Однако, как и в случае с Тихомировым, идеализация государства не олицетворена здесь с исключительной централизацией или подавлением свободной воли. Напротив, Ильин неоднократно говорит о необходимости гражданской инициативы и гражданской свободы.51
И.А. Ильин неоднократно сравнивает тоталитарные режимы с самодержавием, настаивая на сильной власти, но последовательно критикуя тоталитаризм. В качестве важнейших факторов, позволяющих гражданскому обществу существовать, мыслитель выделяет частную собственность и особую русскую духовность, связанную с духом взаимопомощи, братства.
Особняком от других российских мыслителей стоит С.Л. Франк. Он одним из первых непосредственно затронул тему гражданского общества в России и дал ему следующее определение - «общественное единство, спонтанно слагающееся из вольного сотрудничества, из свободного соглашения всех воль отдельных членов общества».52
Концепция гражданского общества С.Л. Франка представляет собой дальнейшее развитие его коммуникативной теории общества и концепции соборности общественной жизни.
Франк отвергает как атомистический подход к гражданскому обществу, акцентирующий внимание на индивидуальном начале, так и социалистический, с его растворением гражданского общества во всеобщей коллективизации. Мыслитель считает, что гражданское общество имеет естественное, органическое происхождение в виде «молекулярной, спонтанно слагающейся связи».54
Франк не отрицает буржуазное государство подобно анархистам и социалистам, но и не идеализирует его вслед за гегельянской и консервативной традицией. Исследователь полагает, что границы действия и вмешательства государства совпадают с границами гражданского общества. Такая трактовка гражданского общества вполне соответствует В современной отечественной и зарубежной научной литературе также сложились различные подходы к изучению сущности и структуры гражданского общества.
Так, например, А.П. Кочетков при анализе гражданского общества, прежде всего, рассматривает совокупность невластных отношений, обеспечивающих жизнедеятельность общества, - экономические, выражающие многообразие форм собственности; социокультурные, включающие семейные, этнические, религиозные и прочие устойчивые связи, связанные с индивидуальным выбором, политическими и культурными различиями групп по интересам.56
Структура гражданского общества, предложенная А.Ю. Сунгуровым, включает: политическое общество - партии, движения; экономическое общество - профсоюзы, бизнес-ассоциации; сообщество «третьего сектора».57
Гражданское участие как мобилизирующий фактор становления регионального гражданского общества
Представляется, что масштабность событий, связанных с появлением десятков новых государств на территории Африки, Индии, Юго-Восточной Азии, произвела глубокое впечатление на весь западный мир, не оставляя в стороне научные круги. Теория модернизации была сформулирована западными учеными как ответ на вызовы времени. Данная парадигма преследовала как научные (сформулировать концепцию, объясняющую масштабные геополитические перемены), так и политические цели (предоставить молодым нациям Юга и Востока альтернативный социалистическому путь трансформации социальных, политических, экономических и культурных институтов).
В первоначальных концепциях модернизации (Т. Парсонс, М. Леви, Э. Хаген, Д. Эптер) суть модернизации представлялась как процесс радикальной трансформации традиционного общества в современное, доиндустриального в индустриальное. Общим в этих концепциях является эволюционизм и определенный формационализм. Последний проявляется в революционных чертах модернизации, жесткой дихотомии «традиция-модернизация». В итоге успех трансформации сводился к полной победе последней над первой.
Ш. Эйзенштадт дал следующее определение модернизации: «Модернизация - это процесс изменения в направлении тех типов социальной, экономической и политической систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII в. по XIX в. и затем распространились на другие европейские страны...» 62
В. Цапф рассматривает модернизацию в трехмерном временном плане: во-первых, как секулярный процесс, начатый индустриальной революцией, в ходе которого появилась небольшая группа на сегодняшний день модернизированных обществ; во-вторых, как многообразный процесс, в ходе которого отставшие догоняют ушедших вперед; в-третьих, как попытки модернизированных государств дать ответы на новые вызовы на пути инноваций и реформ.63
Если теория модернизации в качестве современного научного направления сформировалась около 60 лет назад, то ее истоки можно обнаружить еще в трудах социальных мыслителей XIX века. Как верно отмечает В. Цапф, вопрос о причинах существенных различий в уровне развития народов Западного мира и всего остального человечества поставил еще М. Вебер.64
На наш взгляд, история осмысления этих различий еще древнее, так как первые противопоставления западного и восточного путей развития обнаруживаются уже у А. Фергюсона. В определенной мере теория модернизации восходит именно к этой классической в западной мысли дихотомии. Именно поэтому, во многих исследованиях, посвященных модернизации, оценка успешности процесса трансформации социума сводилась к определению, приобрели ли его институты характеристики, традиционные для аналогичных институтов в западном мире. Иначе говоря, модернизация сводилась к переходу общества к западной модели экономических, политических и социальных отношений. Примером подобного может служить то, что теоретики модернизации 1950-1960-х гг., актуализировали, прежде всего, капиталистическую модель развития, категорично противопоставляя «традицию» и современность».65
В последующей научной традиции изучения модернизации, европоцентричные моменты теории подверглись серьезной критике. Причем, нельзя не отметить исторический контекст, влиявший на научную парадигму. Эффективное проведение модернизации в Японии (в дальнейшем и в нескольких других странах Юго-Восточной Азии) с опорой на традиционные институты и ценности, показал возможность продуктивной трансформации экономики без ломки сложившихся социальных отношений и изменения культурных ценностей. С другой стороны, последовавший за эйфорией свободы первых лет существования молодых африканских государств масштабный кризис, начало вооруженных этно-национальных столкновений, невозможность быстрого преодоления хронических социальных проблем (голод, преступность, низкий уровень здравоохранения и т.п.) показали ущербность модернизации в целом ряде обществ.
Таким образом, в теоретическом осмыслении модернизации выявились следующие положения: модернизация имеет обратную силу, традиционные отношения могут одержать верх в уже прошедшем первый этап модернизации обществе и перечеркнуть ее итоги; слом традиционных элементов общественных отношений вовсе не является непременным условием модернизации. Таким образом, фактически была опровергнута дихотомия «традиция-модернизация».
Данный период развития концепции характеризуется работами С. Хантингтона, 3. Баумана, Дж.Гасфилда.
В 80-ые - 90-ые гг. XX в. интерес к теории модернизации активизировался в связи с распадом Советского Союза и Югославии, установлением демократических режимов в странах Центральной и Восточной Европы, а также в бывших советских республиках. Этот крупнейший геополитический процесс в послевоенной Европе предоставил обширное поле для апробации модернизационных теорий. Собственно, именно с попыткой реформации Советского Союза, а затем его деструкцией, связано возникновение актуальной российской традиции изучения процессов модернизации.
Как справедливо отмечает ряд исследователей66, попытки модернизации, которые декларировались в 1990-ые гг. и начале 2000-х гг. фактически не имели успеха. Более того, этот период характеризовался скорее деиндустриализацией страны, отставанием в различных сферах, ростом зависимости экономики от сырьевой отрасли. Реальные модернизационные процессы начались лишь во второй половине 2000-х гг. Именно в этот период российским правительством была разработана первая последовательная программа модернизационного развития: «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года».67
Что касается осуществления модернизации в современных российских условиях, можно согласиться с концепцией Е.Г. Ясина, предложившего три сценария развития: модернизация «сверху», «решительный рывок» и «постепенное развитие».68
Первый предлагает патерналистский вариант модернизации с использованием «вертикали власти», централизации и масштабного государственного вмешательства в экономику. Очевидно, что в этом сценарии модернизации нет места общественной и гражданской инициативе, институциональному изменению российского общества, что уже ставит его успех под сомнение.
Перспективы и противоречия развития гражданского общества в российском регионе
Как видим, важная роль в борьбе с коррупцией отводится институтам президентской власти, СМИ и правоохранительным органам, причем последние стоят на третьем месте, что говорит о большем доверии опрошенных журналистам, чем «стражам правопорядка». Еще важнее тот факт, что роль некоммерческих организаций подчеркнута лишь в 9% ответов, свидетельствуя о недостаточном использовании потенциала гражданского общества в решении проблемы коррупции, либо же о недостаточной осведомленности граждан о деятельности антикоррупционных организаций. Последнее представляется вполне возможным, так как общий уровень информированности о деятельности «третьего сектора» довольно низок.
Довольно перспективен антикоррупционный потенциал российского гражданского общества, однако, на сегодняшний день он используется недостаточно эффективно. Тем не менее, представляется, что реальная победа над коррупцией достижима лишь через активное сотрудничество государственных структур и институтов гражданского общества.
С институциональной точки зрения сектор некоммерческих общественных организаций - это посредник между рынком и государством, общественный институт, который действует по своим правилам, не являющимся ни административными, ни рыночными. Однако и в данном случае гражданский статус участников подразумевает одинаковую их правоспособность как в административно-политической, так и в экономической сфере.
Такое положение «третьего сектора» способствует решению важных социальных задач: - перераспределение общественных ресурсов в сферу социального воспроизводства, посредством внебюджетных источников; - более адекватное, с общественной точки зрения, применение и распределение уже имеющихся ресурсов; - влияние на своевременное перераспределение ресурсов в зависимости от конкретной обстановки, что способствует большей адаптивности; - выполнение инновационных социальных программ, т. е. программ, которые еще не получили общепризнанного статуса и масштабной поддержки. Решение этой задачи может привести к оптимизации самой системы и увеличению качества социального производства. Кроме того, подобные программы, при определенных условиях, могут быть реализованы без существенного увеличения финансирования, на базе уже созданной инфраструктуры и накопленного потенциала. Все это способствует большей гибкости системы социального воспроизводства, повышает ее чувствительность к изменяющимся условиям и обстоятельствам, ограничивает тенденцию чрезмерной поляризации жизненных горизонтов для различных людей, обеспечивает достижение общественного согласия.
На наш взгляд, прежде всего, некоммерческие организации (НКО), в которых граждане в полной мере могут проявить гражданскую ответственность, гражданскую инициативу и гражданский менталитет, выступают в качестве организационной основы гражданского общества.
История становления некоммерческих общественных организаций в России прослеживается со второй половины XIX века и проходит синхронно с процессом формирования основ гражданского общества в имперской России. Импульс развития дали либеральные реформы Александра II, хотя само возникновение движения уходит корнями еще к просветительским проектам Екатерины II и Александра I.
Вопросы о количестве общественных организаций царской России, степени их развитости, а также взаимоотношений с государственной властью носят, конечно же, дискуссионный характер и выходят за рамки данного исследования. Отметим лишь, что в научных трудах фигурируют самые разные цифры: от 10 тыс. до нескольких сотен общественных организаций.79
Так или иначе, бурное развитие общественных организаций к концу XIX - началу XX вв. свидетельствует о положительной динамике становления третьего сектора в Российской империи, формированию важнейшей основы гражданского общества.
Хаос двух революций и гражданской войны в XX в., бегство из страны виднейших представителей интеллигенции, в том числе научной и творческой, физическое уничтожение многих наиболее социально и политически активных представителей российского общества, установление тоталитарного коммунистического режима стали настоящей катастрофой для еще только формирующегося гражданского общества и, соответственно, общественного сектора. Несмотря на это общественные организации в Советском Союзе, конечно же, существовали, хотя в научной литературе встречаются разные точки зрения о характере функционирования «третьего сектора» в Советском Союзе.
Существует мнение о том, что форма существования общественных организаций в СССР, например, таких как, Осоавиахим, Союз безбожников, Общество «Долой неграмотность» и др., представляет собой псевдо-НКО или ГОНГО - государственно-ориентированные негосударственные организации.80 Такие организации заполняли нишу запрещенных советской властью обществ, направляли социальную активность граждан в выгодное государству русло. Их позитивное значение заключалось также в создании определенной социальной базы гражданской активности, хотя и вне политической сферы.
Отношения «третьего сектора» и советского государства также могут быть описаны как государственно- на представительство интересов своих членов и клиентов (Всесоюзное о 1 общество глухих, Всесоюзное общество Красного креста и т.д.). Монополию на представительство определенных социальных интересов они начали терять только с началом «перестройки» и появлением корпоративные: легальные организации были созданы властью и обладали монополией целого ряда новых организаций «третьего сектора».
