Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основания изучения национальной самоидентификации
1.1. Социальная идентичность национальной группы в инонациональных условиях с. 11
1.2. Возможности биографического метода в анализе национальной самоидентификации
Глава 2. Особенности национальной идентичности поляков в России 90-х годов
2.1. Основные идентификационные ориентиры поляков в Санкт-Петербурге (вторичный анализ анкетирования) с.59
2.2. Представления о Родине и народе в сознании поляков в России (анализ на основе биографического метода) с.88
Заключение с.119
Библиография
- Социальная идентичность национальной группы в инонациональных условиях
- Возможности биографического метода в анализе национальной самоидентификации
- Основные идентификационные ориентиры поляков в Санкт-Петербурге (вторичный анализ анкетирования)
- Представления о Родине и народе в сознании поляков в России (анализ на основе биографического метода)
Социальная идентичность национальной группы в инонациональных условиях
Национальные группы существуют в инонациональной среде. Этот феномен одновременно и традиционен, и становится все более распространенным: армяне в Азербайджане, азербайджанцы в Турции, турки в Германии, немцы в Польше, поляки в России, русские в Армении и далее. Полному перечню проявлений этого феномена нет конца. Поэтому в целом в мире изучению различных аспектов воспроизводства этого феномена — экономических, социально-политических, духовно-нравственных — уделяется все больше внимания. ;
Глобальное, общемировое значение каждого из локализованно протекающих процессов самоидентификации национальной группы в инонациональной среде определяется его атрибутивностью в поддержании, сохранении, воспроизводстве многообразия человеческого сообщества. И наоборот — сворачивание такого рода процессов ведет к унификации, упрощению, обеднению возможностей самореализации человечества.
Сегодня в мире отчетливо проявляются обе тенденции — как унификации, к которой ведет глобализация, так и спецификации социокультурных практик. Последняя разворачивается на основе этноренессанса. Эти тенденции взаимно корректируют друг друга. Однако, вероятно, не целесообразно полностью полагаться на самоорганизацию как оптимальный путь корректировки взаимодействия данных тенденций. Необходимо теоретически отразить те перспективы, которые открываются перед обществом при реализации основных вариантов развития.
В современном «уплотняющемся мире» субъективность, самобытность играет все более заметную и значимую роль не только на уровне личности, но и на уровне группы. Или, можно выразиться иначе — утрата самобытности коллективных социальных субъектов рассматривается как социальное обеднение, потенциальная деградация, возникающая в следствие ослабления устойчивости социальной системы.
Изучение национальных групп может вестись разными путями. Возможно рассмотрение, выделение особенностей самих национальных групп, разных видов. Например, Г.Кубяк предложил критерии, позволяющие различать национальные меньшинства и эмигрантские диаспоры1, (в том числе возникшие в итоге принудительной миграции). Данная градация пригодна для исследований в среде поляков и лиц польского происхождения, проживающих на территории бывшего СССР.
Итак, во-первых, меньшинства отличаются от диаспор способом заселения территории, на которой они обустраиваются. Меньшинства имеют автохтонический характер (то есть это коренные жители), в то время как диаспоры состоят из людей пришлых (к примеру, поляки Виленщины — в Литве и лица польского происхождения в Санкт-Петербурге). Во-вторых, их отличает степень пространственной концентрации. Она велика в случае меньшинств и невелика в случае диаспор.
Третий критерий — диапазон институциональной комплексности и автономности культуры — более широкий и иначе образующийся у национальных меньшинств.
В-четвертых, у меньшинств степень пространственной мобильности гораздо ниже, чем у диаспор.
Пятый критерий свидетельствует о различном отношении обеих типов общности к ассимиляционным процессам.
В-шестых, наблюдаются отличия и в отношении меньшинств и диаспор к государству, на территории которого проживает большинство другого народа. Меньшинства выступают по отношению к коренному народу и его государству как коллективный субъект, в то время как члены диаспор — как -совокупность индивидов (подчас институционально организованных). Наконец, в-седьмых, международное право по-разному трактует меньшинства и диаспоры (иммигрантов).
В нашем исследовании предпринимается попытка не абстрагироваться от данных отличий. С их учетом можно отметить, что в работе исследуется польская диаспора в России. Однако, тем не менее, мы не видим причин для жесткого разделения понятий «меньшинство» и «диаспора», диаспора или не диаспора, которое потребовало бы ухода в спор об обозначениях, наша же работа своим основным содержанием имеет выявление особенностей
Именно в движении, в процессе идентичность имеет смысл. В статике она выступает как мемориал, памятник ментальности, о роли которого в актуальных социальных практиках трудно, даже невозможно что-либо сказать. Вне динамики она не может быть выяснена. Воспроизводство и сохранение социальной идентичности группы осуществляется в процессе самоидентификации. Именно данный процесс и должен поэтому стать главным объектом анализа. На его определении, на выявлении того, за счет чего национальная группа может быть собой — быть равной себе, самоидентичной — и сосредоточим дальнейший анализ.
Идентификация — это, безусловно, социальное конструирование реальности2. В нем принципиально важна открытость состояния, незавершенность процесса, ориентация на юзможность отыскать все более совершенные, еще более родные гациональные формы, в соответствие с которыми стремится іривести себя, свои социальные практики субъект — индивид или руппа.
Причем именно в инонациональной среде процесс щентификации имеет большую определенность, значимость. Можно ;казать, что в «собственной» среде национальная идентичность дана, в иной — за-дана. Это особенно видно при анализе такого ажнейшего в структуре идентификационного процесса элемента, IniejszoscipolskieiPoloniawZSRR, Wroclaw-Warszawa-Krakow 1978,1992, s.18 См. BergerP.L., LuckmanT. Spoleczne tworzenie rzeczywisto&i. Warszawa., 1983. как овладение национальным языком. В родной национальной среде это процесс спонтанный, данный, а в инонациональной среде — заданный, сознательно выстраиваемый. Члены национальной группы могут, как будет показано ниже, его целенаправлено купировать или инициировать.
Не только освоение языка, но и культуры в целом лежит в основе идентификации. Причем для национальной группы в инонациональной среде неизбежным является освоение — в той или иной степени — как национальной, так и инонациональной культур. Это освоение, если взглянуть на него более детально, кроме языка предполагает получение знаний, представлений о ценностях, символах, «картинах мира», стереотипах мышления и образцах поведения, характерных для обеих культур. Этот процесс можно, используя уже существующую традицию, назвать аккультурацией3. В контексте культурной антропологии определение этого явления дали Р.Редфилд и Р.Линтон: «Аккультурация означает феномен, появляющийся тогда, когда группы индивидов из разных культур вступают в непосредственный и продолжительный контакт, последствиями которого являются изменения элементов оригинальной культуры одной или обеих групп».
Возможности биографического метода в анализе национальной самоидентификации
Для достижения цели данной работы — анализа процесса идентификации национальной группы в инонациональных условиях — целесообразно исследовать «биографию группы» на основе применения биографического метода. Использование данного метода в современной социологии воспринимается неоднозначно. Но оно воспроизводится и отражает настойчивое включение психологии в социологию как движение навстречу процессу субъектификации социальной структуры в современном обществе.
Поэтому не случайно внимание к биографическому методу возродилось с новой силой во второй половине XX века — в период глобального ускорения трансформации социальной структуры. Воспроизводство биографии, часто предполагающей продление
Польша сегодня. Приоритеты внешней политики Польши. Варшава, Изд.Инмерпресс. 2001,с.4 самоопределения вглубь истории своих предков, позволяет восстановить связь времен. Не случайно такие практики активно включаются сегодня и в образовательный процесс . И если сегодня стремление опираться в социологическом анализе исключительно на биографический метод практически преодолено, то, зато, закрепляется авторитет метода как взаимодополнительного (со статистическими), позволяющего решать уникальный круг задач, связанных с формированием гипотез, трансформацией эвристической деятельности исследователя. Однако представляется далеко не достаточным лишь фиксировать данный вывод. Необходимо проанализировать генезис метода, постепенное выявление и использование в социологии его потенциальных возможностей, его закрепление в процессе научной критической «выделки».
Анализ возможностей, попытки выявления статуса биографического метода постоянно воспроизводятся в форме спора, порой крайне обостряющегося. В нем нередко биографическому методу вообще отказывают в праве на существование. Представляющая подобную позицию А.Гиза24 приводит доводы методологического характера, подчеркивает такую характеристику, как непоследовательность, которая практически нивелирует все плюсы мемуаров.
Литература по биографическому методу наполнена самыми противоречивыми высказываниями. В ней порой приводятся различные определения биографического метода, в которых выделяется опора на собрания биографических материалов или соответствующие техники их анализа. И здесь возникает описание его существенных характеристик. При описании материалов учитывается очень широкий диапазон — от
На этой основе противники биографического метода приводят весьма убедительные методологические доводы: "...поскольку метод должен быть независим от объектов, для исследования которых он применяется, само понятие биографического метода со ссылкой на особую базу данных внутренне противоречиво"25.
Однако фактом остается то, что исследования с применением данного метода охватывают большие области анализа, и полученные с его помощью результаты вносят бесспорный вклад в науку об обществе.
В данном контексте нельзя не вспомнить определенные высказывания Э.Мокжицкого, который с начала семидесятых годов поднял проблему интересующего нас метода. В его рассуждениях наблюдается своеобразная двойственность, вытекающая из наблюдений за исследовательской практикой. С одной стороны он подвергает сомнению существование биографического метода. "Если термин "метод" должен быть использован более или менее в соответствии с принятыми среди методологов подходами, то необходимо констатировать, что нет метода личных документов, так же как не существует метода статистического ежегодника"26. С другой стороны, через указания на различные методы получения материалов и их анализа, склонности к использованию личных документов — формируются основания для нового определения биографического метода.
Мы особо это подчеркиваем, так как достижения польской социологии в данном контексте огромны, и, как напоминает М.Зелковский , продолжительное время биографический метод воспринимался как специфика польской социологии. Однако идеи, высказываемые В.Фуксом, глубоко коренятся в практике мероприятий биографического характера, и тщательно обоснованны, что склоняет к тому, что позволяет абстрагироваться от знаний о национальных, теоретических или философских особенностях, обосабливающих отдельные школы в социологии. Под биографическими исследованиями Фукс подразумевает все направления и способы социологических исследований, основанием для которых (или одним из элементов) являются биографии и воспоминания, или жизненные коллизии и жизненный опыт, представленные с точки зрения данного лица .
Важное место В. Фукс приписывает также попыткам представить отношение событий, зафиксированных в биографии, к общественным структурам, трактовке биографии как современной формы автотематизации, представление ее в виде новой формы обобществления.
Со своеобразной трактовкой биографического метода выступает В. Фишер: "Совокупное понятие биографических исследований объединяет большое число теоретически и методологически гетерогенных исследовательских элементов. Их общий знаменатель заключается в том, что действия и опыт членов общества фиксируются как ориентированные и
MZiolkowski, Konferencja па temat metody biograficznej we wspolczesnej socjologii,"Studia Socjologiczne" 1986 nr4, s.239. 28 W.Fuchs, Biographische Forschung,Euie Einfurang in Praxis und Methoden,Opladen 1984,s.9-10. структурированные в иной схеме общественного устройства, в проекции к времени жизни, горизонтов и течений»29.
В продолжение своих рассуждений автор констатирует, что в понимаемых таким образом исследованиях есть место как для биографических и автобиографических материалов, так и для источников с характером документов или статистических данных. Все они подвергаются многослойному анализу в качестве общественных фактов. По контрасту с данным подходом В. Фишер декларирует агрегационные начинания, направленные на конструирование специфической модели течения жизни в обществе и предлагает их отдельное определение в виде "изучения течения жизни". Однако если учесть предложения, приведенные несколько лет тому назад Я.Щепаньским30 в контексте многообразия подходов, свойственных биографическому методу, то можно констатировать, что его широкое понимание учитывает идеи, ассоциирующиеся как с изучением биографии, так с отмеченным В. Фишером изучением течения жизни.
Важнейшим вопросом при анализе возможностей биографических исследований является характер соотношения предмета заинтересованности и способа исследовательской практики. Этот вопрос традиционно исследуется в польской социологии с учетом как исследовательской практики, так и языковых особенностей.
Основные идентификационные ориентиры поляков в Санкт-Петербурге (вторичный анализ анкетирования)
Источником информации о существовании и деятельности Общества, основанного в 1989 году, для половины опрашиваемых явились упоминания в средствах массовой информации (пресса — «Ленинградская правда», «Вечерний Ленинград», радио и телевидение). Для почти 1/4 части опрошенных информацией послужили коллеги и знакомые, для 30 человек — члены семьи, 25 человек узнали об Обществе в костеле (что лишний раз дает повод подумать о роли римско-католической общины в деле сохранения и поддержания польского духа). Несколько человек были организаторами Общества «Полония». Из этих данных видно, что мы имеем дело с относительной доступностью к информации об Обществе, хотя трудно судить, все ли категории жителей Санкт-Петербурга польского происхождения имеют равные возможности. В половине случаев членами Общества являются, кроме опрашиваемых, их семьи.
Принадлежность к Обществу удовлетворяет потребности опрашиваемых в общественной деятельности, поскольку в других областях жизни трудно не заметить признаки значительной общественно-политической инертности. Об участии в какой-либо общественно-политической организации заявляет лишь 1/5 часть опрошенных, при этом, в основном, профсоюзы, и лишь одно лицо заявило о принадлежности в КПСС (возникает вопрос, действительно ли на сегодняшний момент такое немногочисленное членство в партии, или же часть опрошенных умалчивают об актуальном и прошлом)79.
Все, кроме 27 человек, отмечают деятельность Общества как хорошо или очень хорошо удовлетворяющее потребности и надежды польской среды. Обучение польскому языку указывалось как неоценимое достижение. Опрашиваемые отчетливо понимают значение изучения языка для сохранения национального характера, для воспроизводства национальной идентичности. Это подтверждается тем фактом, что обучение языку они считают важной задачей Общества, каналом, позволяющим обеспечить полноценное знакомство с польской культурой (нефальсифицированной), польской историей. Возможно и не главной, но очевидно значимой для опрашиваемых задачей Общества «Полония» является разного рода посредничество, заключающееся в контактах и в мероприятиях с родной страной (начиная с общественно-культурных и кончая экономическими). Эта надежда продолжает расти особенно с учетом экономического положения в России.
Одной из связей с Родиной, осуществляемой Обществом, является информационный контакт. Главным источником информирования опрашиваемых о событиях, происходящих в
Сложно обосновать какой-либо прогноз, касающийся направления развития на основании факта, что 18 человек указали на принадлежность к новообразовавшимся общественно-политическим организациям, таким как, «Демпартия России», «Ленинградский народный фронт» и т.д. Польше, являются, в порядке очередности: беседы с гражданами Польши, посетившими Россию (55% ответов), средства массовой информации (49%), лекции (43%), польская пресса (30%), посещение Польши (28%о), переписка с друзьями, проживающими в Польше (26%), переписка с родственниками (15%), встречи, организованные Обществом «Полония» (15%). Знаменательным фактом является отсутствие полного доверия у части опрошенных средствам массовой информации. Поэтому особенно ценится несомненно достоверная информация, полученная при контактах с гостями, приезжающими из-за границы. При существующих пока ограничениях, связанных с выездом за рубеж, важную роль могла бы сыграть польская пресса, что осложнено не цензурой, а высокой ценой. Один из важнейших источников информации о событиях, происходящих в Польше представляют собой лекции, читаемые в Обществе «Полония».
Высокая оценка, данная культурно-просветительному обществу «Полония», не должна считаться таковой из-за особого места, занимаемого именно этой организацией. Роль, которую она исполняет, отмечена и признана петербургской средой и указывает на весомость и значимость создания подобного рода организации в тех местах, где до сих пор их не было, но где потребность в них очень большая, хотя их роль и задачи были бы иные, чем, например, в странах Запада. Одной из потенциальных задач является, например, посредничество в контактах между различными польскими сообществами в бывшем Советском Союзе. Можно сказать, для примера, что почти половина опрошенных (111 человек) не поддерживает никаких контактов с поляками, проживающими в бывшем СССР вне Санкт-Петербурга. Это связи прежде всего, с родственниками, с друзьями и знакомыми.
Наконец, следует упомянуть, что важнейшими пожеланиями жителей Санкт-Петербурга польского происхождения, разделяемыми с другими польскими центрами, адресуемыми польскому правительству и, отчасти, Обществу «Польское сообщество», своеобразной лоббистской организации, является требование изменения в официальных записях национальности и введения двойного гражданства. Далее следует требование о предоставлении детям возможности обучаться в Польше (конечно, не на элементарном уровне). Следует признать, что удовлетворение представленных требований для данной части населения бывшего Советского Союза, несомненно, стало бы очень полезным.
Таким образом данные опроса позволяют увидеть характер национальной идентификации поляков в России как своеобразное сочетание тенденций сближения с инонациональной средой и обособления внутри нее. Причем, и это наиболее существенно, в период демократизации российского общества для группы поляков внутри этого общества становится характерно обострение внимания к проблеме национальной идентичности, что приводит к институализации прежде не оформленных процессов.
Очевидно, что ряд вопросов требует дальнейшего изучения. Что касается опасения, выраженного в начале и связанного со степенью открытости и искренности опрашиваемых, то можно сказать, что не было выявлено особых трудностей и явно уклончивых и осторожных ответов в представленных высказываниях. Однако следует отметить, что все было основано, по нашему мнению, на доверии, которое оказывали опрашиваемые к опрашивающим, которых они знают и которые, что очень важно, являются того же этнического происхождения. Маловероятно, что такая открытость могла быть достигнута специалистами, более подготовленными в профессиональном плане80. Вероятно, в последующих исследованиях такого рода проблем это может быть проверено.
Представления о Родине и народе в сознании поляков в России (анализ на основе биографического метода)
Существовал также Польский Клуб имени Мархлевского, «Польский дом просвещения». Находился он в одном из трех дворцов князя Юсупова, в самом центре Ленинграда на Литейной 42. В этом дворце был прекрасный зал на 250-300 человек, библиотека, зал для занятий драмкружка, танцами, хоровым пением. Я регулярно участвовал в работе клуба вплоть до его закрытия в 1937 году. Это было место, где можно было пообщаться по-польски, где несколько раз в месяц проходили вечеринки, на которых часто выступали участники драмкружка, бывшего вполне профессиональным образованием. Труппа драмкружка подготовила представление «Краковяки и горцы», которое по идеологическим причинам было заменено пьесой о восстании Костки Наперского93.
Организовывались концерты популярной музыки, часто совмещавшиеся с танцевальными вечерами. Эти вечера пользовались большим успехом среди русской молодежи, потому что там часто игрались танго, тогда очень модное в Ленинграде. Пластинки с записью польской музыки продавались за валюту и золото.
Следует сказать, что в Белоруссии почти в каждом местечке имелась польская школа. Все вывески учреждений, железнодорожных станций писались на трех языках: белорусском, русском и польском. В Белоруссии, кажется где-то около Минска, и на Украине, в окрестностях Житомира, были польские автономные районы. Откуда такая забота о состоянии польской культуры и просвещения? Так вот: влиятельные польские коммунисты в Москве — Юлиан Мархлевский, Феликс Кон, возможно, что и Феликс Дзержинский убедили руководство партии и правительства в Москве в том, что польские вопросы в СССР должны решаться так, чтобы это привлекало поляков, проживающих в Польше. Таким способом они пытались проложить путь к присоединению Польши к СССР. Отсюда даже терминология была подчинена этой задаче — внедрялось польское название «радзецки» вместо «советский». Дело в том, что на других языках русское слово «sovet» не переводится и даже в странах, так называемой, народной демократии после войны все соседи Польши подчинились этому правилу: в Чехословакии «Sowietski Swiaz», в ГДР «Sowjet Union», в Румынии «Sowietik Un» и т.д. Русские гордились тем, что такие слова как «совет», «большевик», а позже «колхоз» и «спутник» вошли в международный лексикон. Но в республиках, входящих в состав
Костка Наперский — руководитель антифеодального восстания в Галиции времен Богдана Хмельницкого (прим. Перевод.) СССР, существовало правило перевода} таких слов на язык республики. Отсюда по-украински «раденьски», по-литовски «taribijen» и т.д. Так как принятая концепция будущей судьбы Польши предусматривала ей «республиканское» будущее, то в Москве начали выпускать ежедневную газету на польском языке «Трибуна радзецка», возможно, предшественницу «Трибуны люду». Этот термин всегда навязывался во всех издаваемых в СССР польских изданиях.
Правительство финансировало все польские заведения культуры, школы, клубы, газеты и журналы. Но известно, «кто платит — тот заказывает музыку».: Идеологизация, обработка пропагандой и политизация многих областей повседневной жизни стала всеобъемлющим явлением и польские культурные институты не стали исключением. Повсюду, в том числе и в школе, обязательными стали следующие лозунги: «Польша — это страна крупных землевладельцев и капиталистов, это страна эксплуатации трудового народа и коварный враг трудящихся всех народов СССР". В школьных учебниках мы, к примеру, находили вот такие стишки: Польский полковник, барин и ксендз
На страну Советов косясь Что здесь будет, когда и наши хамы... Всех по тюрьмам не затолкаем ит.д. Автором является Бруно Ясенский, который недавно возвратился из Парижа в Москву и еще не выучил термин «радзецкий». А вот в словах песенки,, которую мы учили, все было ясно на счет будущего Польши: Да кровь врагов смоет
Стишки эти привожу по памяти; если закрались какие-то неточности, то, наверное, незначительные, ведь память детских лет — прочная память.
Такая позиция по отношению к Польше формировалась целенаправленно, она должна была оправдать правильность герметичной изоляции польской колонии в Ленинграде и СССР от Польши.
В двадцатые годы некоторые учебники мы получали из Польши, но уже в тридцатые годы все учебники (включая буквари) были написаны и изданы в СССР и отличались определенной политической ориентацией. В таком же духе были выдержаны польские газеты, которые выпускались в СССР: «Трибуна радзецка», «Орка» (Минск), «Глос млодзежи» (Киев).В Москве несколько лет ; нерегулярно выходил литературный журнал «Культура мае», которые выпускались под редакцией СР. Станде, Б. Ясенского и др. С началом тридцатых годов власти стали проводить интенсивную коллективизацию деревни. За год в Березине изменилось очень многое. Это было местечко, в центре которого жили евреи. А по окраинам польское и белорусское население. Те, кто возделывал землю, были вынуждены записаться в колхоз. Еще год назад заботливо огороженные, сады и огороды отличались ухоженностью. Теперь же заборы лежали порушенные, землю почти не обрабатывал. Опустевшие скотные дворы стояли раскрытые настежь. Коллективизация шла бок обок с раскулачиванием, полной конфискацией имущества зажиточных крестьян, к которым сразу же были причислены все мелкопоместные шляхтичи. Это были поляки, по роду своих занятий не очень отличавшиеся от местных белорусов; но они жили не деревнями, а колониями, называемыми на русский манер хуторами. Они были богаче, чем белорусские крестьяне, лучше вели свои хозяйства и говорили на особом польско-белорусском диалекте. По воскресеньям и праздникам массово приезжали в костел, соблюдали польские обычаи, детей отвозили в польскую школу в Березине. В результате акции, называемой «ликвидацией кулаков», все это сообщество было уничтожено. Большинство было сослано на Урал и в Сибирь. Некоторым из них удалось остаться, но, подавленные террором, они бросали свои хозяйства и бежали в город. В рамках этой акции проводилось и закрытие польских школ и костелов. Священники в большинстве своем ссылались, но часть была осуждена и сидела в застенках. Повсюду выискивались враги. То же самое относилось к «кулакам». При малейшем сопротивлении немедленно производился суд. В то лето помню суд над польским «кулаком» по фамилии Хущо, который был приговорен к смерти. Помню ночные обыски, милицейские свистки и выстрелы. Возможно, стреляли в воздух. Положение было ужасное. Царил голод, частные лавки были закрыты, в государственных — выдавали продукты по карточкам, но все равно ощущалась нехватка всего. Переезд в Ленинград прошел без сожаления, хотя Березину мы любили.
В те времена путешествие железной дорогой было сплошным кошмаром. Огромные массы народа срывались со своих насиженных мест в поисках лучших условий жизни. Поезда были переполнены верх всякой меры. Толпы народа буквально штурмовали поезда, сформированные вагонами, помнящими времена императора Іиколая. Народ старался попасть прежде всего в Ленинград, известный тогда лучшим снабжением?
Но и в Леншп аде жизнь.установилась t вс хуже. Распределение продуктов питания было введено с 1930 года, і забегаловках можно было сносно поесть. Пиком .катастрофического положения в обласїи снабжения был 1933 год. Тогда на улицах Ленинграда появились голодные украинцы, спасавшиеся бегством от жестокого голода, искусственно организованного Сталиным. Целые группы этих людей стояли у хлебных лавок, продавали свой скудный скарб или выгфашивалЦКусокгхлебатОнй рассказывали ужасные истории о том,, как вымирали целые деревню том, что имелись і случаи каннибализма.
В результате этого население. Ленинграда резко возросло до \ трех миллионов. Были заселены все годные и непригодные для проживания помещения." Многие мелкие гостиницы в центре города были превращены в общежития. Потом очередь дошла до подвалов и чердаков.
Тогда же, после окончания семи классов, я поступил в Польский педагогический техникум (ППТ). Это немного облегчило материальное положение нашей семьи, потому что я стал получать, правда не(5одьщую тїРШіендию. Программа обучения соответствовала программе старших классов обычной школы и давала право поступить в институт. К тому же, я частично обучался на польском языке. Техникум располагался во дворце графа , Игнатьева/ на набережной Невы, вблизи Летнего сада. Студенты, как правило, были не из Ленинграда — из Белоруссии, Смоленска, даже были два студента со станции Черемхово, в окрестностях Иркутска, где находились несколько Вольских деревень из добровольных переселенцев, которые пришли из перенаселенных территорий центральной Польши в начале двадцатого века. Тогда я впервые узнал, что польские фамилииШгут5оканчиваться не только на -ски, -цки, или -вич. До сих пор помню их фамилии — Петжак и Вчисло. Они говорили красивым, твердым польским языком. Но больше всего было студентов с Украины. Некоторые пришли из-за катастрофических условий жизни.
