Этнические экономические мигранты: трансформация социальных отношений (на примере мигрантов из Азербайджана и Таджикистана в Санкт-Петербурге) Паченков Олег Вячеславович

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Экономические трудовые мигранты в Петербурге: описание контекста и исследованных случаев (кейсов) 27

1.1. Миграционная ситуация в России и Петербурге; трудовая и нелегальная миграция 27

1.2 Ксенофобия и «кавказофобия» 34

1.3 Мигранты - «кавказцы» в Петербурге: эмпирическое исследование 36

1.4. Заключение 47

ГЛАВА 2. Описание исследованных случаев (кейсов) 49

2.1 Случай первый: Бузор 49

2.2. Случай второй: Фархад и его семья 66

2.3. Заключение 83

ГЛАВА 3. Обзор использованных теоретических подходов к анализу этнической экономической миграции 85

3.1 Роль этничности в этнической экономической миграции: критический обзор теорий и литературы 85

3.2 Концепции этничности и идентичности: критический подход 98

3.3 «Воображаемые сообщества» и «первичные группы» 112

3.4. Заключение 119

ГЛАВА 4. Этнические экономические мигранты-«кавказцы» в Петербурге: трансформация социальных отношений и идентичностей 121

4.1 Экономические мигранты-«кавказцы» в Петербурге в контексте теорий этнического предпринимательства 121

4.2 Трудовая миграция и пределы идентичности 129

4.3. Чувство групповой принадлежности и самоидентификации у трудовых мигрантов-«кавказцев»: между «первичными группами» и «воображаемыми сообществами» 134

4.4. Заключение 143

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 145

БИБЛИОГРА ФИ Я.

• Миграционная ситуация в России и Петербурге; трудовая и нелегальная миграция
• Случай первый: Бузор
• Роль этничности в этнической экономической миграции: критический обзор теорий и литературы

Введение к работе

Актуальность исследования'

Проблема миграции очень остро стоит для России, в особенности в последние десять-пятнадцать лет. По мнению демографов, масштабные миграционные процессы берут свои истоки в ВОВ и послевоенной истории страны¹. Однако с распадом СССР эти проблемы усугубились. Распад СССР, военные и этнические конфликты на Кавказе и в Средней Азии привели к массовой миграции в крупные российские города. Из страны, отдающей население, в 1990-е Россия превратилась в страну, принимающую население. За период с 1991 по 2001 г. в Россию въехало, по официальным данным, 7,1 млн. человек, а выехало ок. 2,5 млн. человек"; таким образом, за это десятилетие положительное миграционное сальдо составило ок. 4,5 млн. человек. Эта ситуация поставила РФ на третье место в мире по абсолютному количеству мигрантов (после США и Германии). На сегодняшний день эксперты оценивают количество мигрантов в России по-разному; официальные цифры говорят о 1,5 млн. человек, реальное же количество мигрантов оценивается в 3-4 млн., человек, а некоторые эксперты, включая чиновников ответственных за регулирование миграций-ведомств, говорят о 10 млн. чело-1 век.

Большинство среди мигрантов в РФ составляют экономические мигранты, которые в ус-, ловиях экономической разрухи и безработицы в собственных государствах строят новые стратегии выживания. Прежде всего, источником трудовой миграции в Россию являются страны СНГ. Специалисты полагают, что миграция населения, сыгравшая в истории России я очень важную роль, будет иметь еще большее значение в 21 веке. В связи с естественной убылью населения, миграция в течение следующих нескольких десятков лет будет оставать-ся важнейшим источником рабочей силы в стране .

Несмотря на существующую в России потребность в трудовой миграции, этот феномен связан с целым рядом проблем. Прежде всего, проблемой, с точки зрения государства, является нелегальный характер миграции. Далее, трудовые мигранты, как правило, всегда отличаются высокой конкурентоспособностью в определенных сферах деятельности (например, в мелкой розничной торговле, мелком бизнесе), что нередко вызывает недовольство местного населения. Кроме того, хотя, с одной стороны, самозанятые мигранты создают рабочие места, с другой стороны, с трудовой миграцией связывают демпинговые тенденции в сфере оплаты наемного труда. Особенность миграции из многих стран СНГ состоит также в том, что мигранты отличаются от местного населения внешне, в культурных и бытовых практиках. С учетом экономических проблем в самой России, а также специфики современного Россий-

¹ См., например, Зайончковская Ж. А. Миграция вышла из тени. // Отечественные записки. - 2004. - №34.

² Юдина Т. Н. Социология миграции. Учебное пособие для вузов. - М.: Академический проект, 2006. Сб.

³ Юдина Т. Н. Указ.соч. С.4.; Зайончковская Ж. А. Трудовая миграция. // Отечественные записки. - 2003. -ЖЗ.

ского нациостроительства и ряда культурно-исторических факторов , это ведет к тому, что мигрантам приписываются негативные качества. Вокруг них возникает масса мифов, возникает враждебность в отношении к ним со стороны местных жителей, что провоцирует ответную реакцию. Как следствие, в обществе растет напряженность, нередко оборачивающаяся конфликтами и даже кровопролитием. Этой ситуации не могут избежать, в том числе, и крупные города-мегаполисы, такие как Москва и Петербург, по праву гордящиеся званием интернациональных культурных центров.

Таким образом, положение с миграцией в современной России оказывается проблематичным. С одной стороны, это неизбежное следствие развития страны в последние десятилетия, геополитической и демографической ситуации в регионе бывшего СССР; специалисты связывают с трудовой миграцией возможности экономического роста России в ближайшие десятилетия. С другой стороны, это сфера нарушения законодательства и прав человека, источник развития теневой экономики, конфликтов, напряженности. В этой ситуации принципиальное значение имеет позиция ученых, изучающих миграцию, а также связанные с ней экономические, демографические и этнические процессы.

Ученые не редко выступают в роли экспертов при принятии политических и административных решений, они способны влиять на формирование общественного мнения. Поэтому социальный ученый, на наш взгляд, должен оставаться профессионалом, способным ориентироваться не на политическую конъюнктуру, но на разработанные в социальных науках методологии, теории и понятийный аппарат. Особое значение приобретают профессионально сделанные эмпирические исследования с применением различных методологических подходов, которые позволяют наиболее точно диагностировать ситуацию с миграцией, понять и описать происходящие в обществе демографические, социальные, экономические и культурные процессы. Чрезвычайно важное значение имеет и профессиональная дискуссия, в ходе которой научное сообщество имеет возможность уточнять терминологию и методологию, развивать теорию миграционных исследований. Данная работа направлена на решение именно этих задач.

Несмотря на то, что эмпирические данные, легшие в основу работы были собраны в 1997-2002 г., тема диссертационного исследования отнюдь не потеряла своей актуальности. Во-первых, несмотря на то, что контекст, в котором существуют мигранты сегодня, прежде всего, законодательный, во многом изменился за последние пять лет, трудовая миграция по-прежнему остается в большинстве своем нелегальной . Это означает, в частности, что, не-

Таких, например, как имперское прошлое СССР, массовые насильственные переселения этнических групп в сталинское время, история антисемитизма в России и традиция «поиска виновного» среди других этнических группах, Афганская и Чеченские войны. ⁵ Соотношение легальной и нелегальной трудовой миграции в современной России оценивается экспертами,

5 смотря на изменения в законах (которые, как замечают многие специалисты, крайне редко подкрепляются подзаконными актам, гарантирующими их практическую реализацию), реальная жизнь мигрантов пока не сильно изменилась. Они по-прежнему остаются нелегалами, зависящими от социальных сетей и работодателя, от произвола милиции и бюрократов; все также испытывают ксенофобию и сталкиваются с оскорблениями и неприязнью в повседневной жизни, с коррупцией со стороны правоохранительных органов. Это позволяет говорить о том, что выводы сделанные в данном диссертационном исследовании в значительной степени остаются актуальными для нынешней ситуации с трудовой миграцией в Петербурге и России.

Во-вторых, эмпирический материал исследования был использован для уточнения некоторых методологических и теоретических вопросов, связанных с исследованиями в области трудовой миграции (теорий «этнической экономики»), а также для критического анализа понятийного аппарата, применяемого в социальных науках (термина «идентичность»). Эти результаты научной работы, связанные с вкладом в научную теоретическую дискуссию, терминологию и методологию, в меньшей степени зависят от того, в какой момент был собран эмпирический материал. Большинство исследователей, использующих тактику кейс-стади, полагают, что ее преимущество состоит не в возможности экстраполяции его результатов на все возможные случаи, но в развитии теории за счет пополнения ее новыми данными и основанным на них анализом, нередко ведущим к корректированию теории. Поэтому М.Буравой, например, предлагает говорить о «реконструированной теории» вместо «обоснованной»'. Такая позиция схожа с точкой зрения Г.Блумера, который писал о необходимости присутствия в теории «сенситинвых» концептов. Т.е. о такой теории, которая постоянно пополняется, изменяется в ходе исследования. О теории, которая должна быть чувствительна к эмпирическому материалу и достаточно подвижна, для внесения в неё поправок⁷.Таким образом, выводы, сделанные в рамках исследования кейс-стади и позволяющие внести вклад в развитие теории, могут сохранять свою значимость вне зависимости от времени сбора данных, став-приблизительно, как 1:10; т.е. ок. 1,5 млн. получивших разрешение на работу с начала 2007 г., против приблизительно 10 млн. мигрантов, работающих нелегально. См., например: Интервью директора Федеральной миграционной службы России генерал-лейтенанта милиции Константина Ромодановского информационному агентству «Интерфакс». - .

⁶ «Если исследователь верит в то, что теории появляются через реконструкцию созданных заранее теорий, ко
торые оспариваются аномальными случаями, тогда единичные отклоняющиеся явления достаточны для разви
тия знания. Принимая такой подход, исследователь исходит из социальной ситуации и ищет теорию, которую
эта ситуация ставит под сомнение. Или он может начать с теории, которую собирается развить, и ищет случаи,
которые вынуждают её расширить» (Буравой М. Развёрнутое монографическое исследование: между позити
визмом и постмодернизмом. // Рубеж. 1997. № 10-11 С. 169).

⁷ Blumer Н. What is Wrong with Social Theory? II American Sociological Review. Vol. 19, No.l. 1954. Ещё раньше
эту мысль высказывали У.Томас и Ф.Знанецкий: «...Прямая зависимость обобщений от новых событий и новых
открытий есть существенный критерий социальной науки как противоположности социальной философии»
(Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. Американская социологическая мысль: Тексты. Под ред.
В.И.Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 352).

6 ших основой для анализа. Это позволяет нам надеяться на то, что сделанные нами выводы не потеряли своей актуальности сегодня, через семь лет после того, как был собран основной полевой материал, легший в основу диссертационного исследования.

Проблема исследования

Несмотря на то, что проблемы миграции могут быть рассмотрены с разных позиций, в России доминируют подходы, рассматривающие миграцию как макросоциальный процесс⁸. Отчасти это связано с особенностями истории страны, где огромное количество масштабных миграционных процессов было-инициировано властями, а ученые обеспечивали научное сопровождение миграционной политики государства. Как следствие миграционные процессы в СССР чаще были объектом внимания демографов и экономистов, и в меньшей степени социологов или этнологов, что также объясняется масштабом процессов и сформулированной властью потребностью не столько в их изучении, сколько в регулировании. Наконец, доминирование макро подходов в изучении миграций может быть объяснено развитостью количественных методов в российской социологии, в то время как качественные методы получили официальное признание и стали применяться в исследованиях на практике сравнительно недавно. Так или иначе, количество исследований миграции в России, сфокусированных на анализе микропроцессов и сделанных с применением микроанализа и «мягких» методов, по-прежнему невелико. Между тем, мы полагаем, что целый ряд связанных с миграцией процессов может быть изучен только в рамках микроанализа и при помощи качественных методов. Это, например, вопросы обустройства мигрантов в принимающем сообществе, анализ «выталкивающих» и «притягивающих» микрофакторов, процесс принятия решений о миграции на микроуровне, анализа роли социальных сетей в отправляющем обществе и процесса построения новых сетей в принимающем обществе, вопросы культурной адаптации мигрантов и ксенофобия. А также связанные с перечисленными темами вопросы трансформации идентичностей мигрантов.

Особого внимания заслуживает тема т.н. «этнической экономики» мигрантов . Мы полагаем, что главной проблемой в исследованиях этого феномена является одностороннее внимание исследователей либо к экономическим (что характерно в большей степени для экономистов), либо к этническим факторам. Так для социальных наук характерен этноцентризм .

⁸ Юдина Т. Н. Указ.соч. Гл.2.1, 2.2.

⁹ Light I., Karageorgis S. The Ethnic Economy II The Handbook of Economic Sociology. Ed. by N. Smelser and R.
Svvedberg. -Princeton: Princeton University Press, 1994.

¹⁰ «Этноцентризм здесь - подход, согласно которому категория «этнос» и его производные представляют собой
основную детерминанту социального действия» (Малахов B.C. Национализм как политическая идеология. М.:
КДУ, 2005. С.219.). В российской научной традиции такой подход связывают, прежде всего, с именем
Ю.Бромлея (Очерки истории этноса. М.: Наука, 1983). Критический обзор этой традиции см. также: Малахов
B.C. Преодолимо ли этноцентричное мышление? // Расизм в языке социальных наук. / По ред. В.Воронкова.

В исследованиях миграции, в частности, он выражается в стремлении переоценивать этнические факторы, например, роль этнической идентичности, как основы любых социальных процессов, взаимодействий, конфликтов, солидарностей и социальных сетей, в которые включены мигранты.

На наш взгляд, данная проблема заслуживает внимания, поскольку не только касается методологии (и терминологии) социальных исследований, но также имеет политические последствия. Злоупотребление этничностью способствует созданию и воспроизводству мифологий, связанных с миграцией, которые, в свою очередь, приводят к нежелательным практическим последствиям и росту напряженности в обществе. Несмотря на то, что, национализм может не иметь отношения к этничности", есть все основания для того, чтобы рассматривать последнюю также в качестве политического проекта (по крайней мере - как содержащую потенциал для будущего национализма)¹². В этой связи социальные ученые должны отдавать себе отчет в той ответственности, которую они берут на себя, в той или иной форме принимая участие в этом проекте.

Несмотря на активную дискуссию в академических кругах и рост популярности социального конструктивизма и связанных с ним подходов¹³, на бытовом уровне в России по-прежнему доминирует откровенно эссенциалитско-примордиальное представление о природе этничности. Следствием такого понимания этничности становится то преувеличенное значение, которой ей уделяется в качестве фактора, объясняющего человеческое поведение . Особого внимания заслуживает то, что примордиально

О.Карпенко, А.Осипова. СПб: Алетейя, 2002; Ильинская С. Терпимость и укрепление этноцентирчного сознания // Полис. 2003. №6.

¹¹ Далеко не все национализмы - этнические, но связанный с этничностью национализм - один из распростра
ненных типов. Ср., также, «романтический» национализм германского типа (Wilson W. Herder, Folklore and
Romantic Nationalism II The Journal of Popular Culture. 1973. Vol. 6 (4)) - многие находят в современных нацио-
нализмах, характерных для бывших республик СССР (включая Россию) черты, близкие именно этому типу.

¹² Ученые неоднократно описывали процесс превращения националистического способа мышления в политиче
скую идеологию. См., например, Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распро
странении национализма. М.: «Канон-Пресс-Ц», «Кучково поле», 2001; Хобсбаум Э. Нации и национализм по
сле 1780 года. СПб.: «Алетейя», 1998; Brubaker R. Nationalism Reframed. Nationhood and the National Question in
the New Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1996; Геллнер Э. Нации и национализм. М.: «Прогресс»,
1991).

¹³ Мы имеем в виду, например, подход Б.Андерсона, который не относит себя к конструктивистам, или
Ф.Барта, которого многие также не решаются однозначно отнести к числу последних (см. Banks М. Ethnicity:
Anthropological Construction. London: Routledge, 1996).

¹⁴ «Эссенциализм состоит не в описании идентичности, но в попытке действия на ее основании: мы так посту
паем, потому что это -мы» (Michaels W. Race into Culture: A Critical Genealogy of Cultural Identity II Identities I
Ed. by K. Anthony, A. and H. L. Gates. Chicago: Chicago University Press, 1995. C.61). Автор приведенной цитаты
призывает ученых «... прекратить порождать новые, более сложные определения идентичности (то есть более
сложные сущности), прекратить выводить действия из того, кто их совершает или должен совершать и/или к
какой культуре принадлежат акторы» (Цит. по: Брубекер Р., Купер Ф. За пределами идентичности // Ab Imperio.
2002. № 3. С. 71). Брубекер и Купер, приводящие эту цитату в своем тексте, обращают внимание на «критиче
ское различие в цитате между глаголами «совершают» и «должны совершать»«. Они подчеркивают, что «эс
сенциализм заключается, согласно Майклзу, не столько в «попытке действовать согласно идентичности [в объ-

8 понимаемая этничность коренится в крови и в генах, т.е. мыслится как нечто неизменное. Такая точка зрения на практике провоцирует конфликты.

Мы полагаем, что неоправданная акцентуация социальными учеными роли этничности как якобы «важнейшего социального фактора» льет воду на мельницу такого опасного и ошибочного понимания природы человеческой личности и социального поведения. Это означает потребность в более детальном социологическом анализе процессов миграции, в частности, трудовой; в анализе, который учитывал бы все разнообразие факторов, определяющих образ жизни, стиль поведения и самосознание мигрантов в принимающем российском обществе.

Объектом исследования являются мигранты из Азербайджана и Таджикистана, работавшие на двух Петербургских рынках в период 1997-1999 гг., когда проводился полевой этап исследования.

На основе конвенционально принятой в международном миграционном законодательстве типологии, они не могут быть отнесены к вынужденным мигрантам¹⁵, и должны рассматриваться как экономические или трудовые мигранты . С точки зрения принятой в социальных науках терминологии, тот факт, что при этом они не принадлежат к титульной национальности и являются представителями других национальностей, позволяет охарактеризовать их как принадлежащих к этническому меньшинству и к «этническим мигрантам». Таким образом, объект нашего исследования - мигранты, являющиеся одновременно экономическими и этническими¹⁷.

яснительном плане]», а в попытке яодсказать и навязать действия на основе принятой идентичности: ты должен поступать таким образом потому что ты есть тот кто ты есть» (Брубейкер Р., Купер Ф. Указ. соч. С. 71).

¹⁵ Согласно российскому законодательству к вынужденным мигрантам относятся «беженцы», «вынужденные
переселенцы», «внутренне перемещенные лица», «получившие временное убежище» (см. Законы РФ «О бе
женцах», «О вынужденных переселенцах» и Законы РФ «О внесении изменений и дополнений» в соответст
вующие законы; также Закон РФ «О гражданстве» (Федеральный закон Российской Федерации О гражданстве.
- ); так же, согласно международному законодательству, сюда же отно
сится категория «лица ищущие убежища» (asylum seekers).

¹⁶ Согласно Международной конвенции о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей, принятой
резолюцией 45/158 Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 1990 года, «термин «трудящийся-мигрант»
означает лицо, которое будет заниматься, занимается или занималось оплачиваемой деятельностью в
государстве, гражданином которого он не является». Выделяются приграничные трудящиеся, сезонные
трудящиеся, мигранты, работающие по найму по конкретному проекту, трудящиеся, работающие не по найму,
а также несколько других категорий (См. Зотова Н.А. Трудовая миграция из Таджикистана. По материалам
полевого исследования в Москве и Самаре. ). К трудящимся-
мигрантам Конвенция относит также мигрантов, работающих не по найму или «самозанятых». (Миграция
населения. Выпуск второй. Трудовая миграция в России. Под общей редакцией О.Д.Воробьевой. М., 2001. С.5).

¹⁷ В конвенциональном академическом языке и в типологии миграции, однако, такой категории как «этническая
экономическая миграция» не существует. Как правило, говорят все же либо об этнической миграции или «эт
нических мигрантах» (например, Петров В.Н. Миграция населения и этнические мигранты в современной Рос
сии. Краснодар: Кубанский гос.ун-т, 2004), либо об экономической миграции или трудовой миграции; нередко
используется немецкий вариант «Gastarbeiter»; в отечественно литературе, в особенности ненаучной - в прессе,
популярных изданиях - в последние годы также часто используется калька с немецкого - «гастарбайтер». (См..

Важно, что объектом нашего исследования стали именно мигранты, которых в обыденном (а, с недавних пор, и в научном) дискурсе принято именовать «лицами кавказской национальности» или «кавказцами». Это своего рода вымышленная, точнее, дискурсивно сформированная группа, к которой принято относить представителей этнических групп, проживающих на Северном Кавказе и Закавказье.

Фактически, оба термина не являются научными, но представляют собой основанные на бытовом расизме категории здравого смысла, и отражают характерную для постсоветского российского общества ксенофобию . На практике это, в частности, означает, что в высокая конкурентоспособность мигрантов из этого региона в некоторых сферах деятельности (например, мелкой розничной торговле), характерная для трудовых мигрантов вообще готовность трудиться в тяжелых условиях за небольшие (по меркам принимающего общества) деньги, в сочетании с их непохожестью на местных жителей как во внешности, так и в культурных и бытовых практиках, стимулируют приписывание этим мигрантам негативных качеств. Все это ведет к усилению враждебности в отношении мигрантов-«кавказцев», сильно осложняют процесс их интеграции и организацию ими стабильного образа жизни в принимающем обществе.

Как будет объяснено ниже, в исследовании нами была применена исследовательская тактика «изучение случая» (case study). Мы тщательно исследовали два случая. «Случай один» - мигрант-одиночка из Таджикистана, ок. пятидесяти лет, на момент исследования стаж миграции составлял два года. Его семья - жена и шестеро детей - осталась на родине в таджикском селе. «Случай два» - азербайджанская семья, приехавшая в Петербург в 1996г. Эта семья состояла из четырёх человек: мужчины (чуть старше сорока лет), его жены того же возраста и двух детей - мальчика (десяти лет) и девочки (семи лет).

Помимо основных информантов в фокусе внимания находились и другие этнические экономические мигранты из Азербайджана, Таджикистана, Армении, Грузии, Абхазии и Узбекистана, торговавшие на рынках Петербурга. Также был сделан ряд интервью с «окруже-

например: Гастарбайтерство. Факторы выталкивания и притяжения. Составитель Н. А.Дубова / Отв. Редактор М.Н.Губогло. - М.: Старый сад, 2006). Тем не менее, все эти определения (в особенности немецкий вариант - в силу специфики немецкого опыта трудовой миграции, прежде всего, из Турции) подразумевают наличие этнического компонента в проблеме.

¹⁸ Поэтому мы сочли возможным включить в исследование в качестве одного из кейсов мигранта из Таджикистана, несмотря на то, что Таджикистан, строго говоря, не относится к Кавказскому региону. Дело в том, что категория «кавказец» является не географической, но расовой. Не случайно, в обыденном языке устойчивым синонимом «кавказца» стало слово «черный» («черномазый» и т.п.). В ходе наблюдений и интервью, проведенных нами в начале 2000-х годов выяснилось, что современный петербуржец может игнорировать различия не только между «азербайджанцами» и «таджиками», но так же «арабами», «.мусульманами» и «прочими черными» (слова цитируются из интервью с жителями города). Между тем, как мы покажем ниже, реальная ситуация, в которой оказывается мигрант, зависит не от того, откуда он приехал и к какой этнической группе он сам себя относит, а оттого, к какой категории его относят местные жители. Таким образом, мигрант из Таджикистана

ниєм» мигрантов: продавцами и администрацией двух петербургских рынков; риэлтерами, занимающимися съемом жилья для мигрантов; преподавателями и администрацией школы, где учатся дети информантов, соседями информантов по дому и т.д.¹⁹ Уже после окончания включенного наблюдения среди мигрантов (в 1999-2001 гг.) нами также проводились проблемно-ориентированных интервью с жителями города по поводу их отношения к «кавказцам».

Предмет исследования - процессы организации мигрантами быта, работы и социальных сетей - и их трансформации в период жизни в принимающем сообществе; а также связанные с этими процессами, обусловлепные ими и одновременно обусловливающие их трансформации идентичностей мигрантов.

Цель работы состояла в том, чтобы изучить трансформацию образа жизни, социальных отношений и идентичностей мигрантов, прежде всего, с точки зрения изменения значения этничности, которую принято считать определяющей для образа жизни этнических экономических мигрантов. Исследование отвечает на вопрос о том, что происходит с социальными отношениями и идентичностями мигрантов, каковы причины, пути и механизмы их трансформации.

Для достижения этой цели необходимо было решить следующие задачи:

1) изучить опыт миграции на примере выбранных информантов;

2. изучить окружение мигрантов на новом месте, их социальные сети, и понять принципы их построения и организации;

3. понять, какую роль в жизни мигрантов в принимающем обществе играет их этническая идентичность (в какой степени она становится основой для построения социальных сетей, для организации жизни и работы этнических экономических мигрантов);

4) изучить какие еще идентичности оказываются значимыми для мигрантов в их жизни
на новом месте, и как они соотносятся с этнической идентичностью;

фактически превращается в «кавказца».

¹⁹ Кроме того, нам представилась редкая возможность сравнить наши кейсы и сделанные на их основе выводы с сегодняшней ситуацией - благодаря знакомству с семьей трудовых мигрантов из Армении, приехавших в Петербург в 2003 г. По ряду причин формального, методологического и этического характера (исследование уже было формально закончено, полевой материал обобщен, включение этой семьи в исследование в качестве еще оного кейса было бы сопряжено с рядом методологических «натяжек»; наконец, члены этой семьи стали нашими друзьями прежде, чем успели стать информантами) они не стали еще одним случаем в нашем исследовании. Тем не менее, из общения с ними мы продолжали получать важную информацию об образе жизни трудовых мигрантов-«кавказцев» в период 2003-2007 гг., и сочли возможным использовать некоторые параллели с нашими кейсами в данном тексте.

5. проследить процесс трансформации социальных отношений мигрантов и его влияние на трансформацию идентичностей мигрантов и их компонентов в процессе миграции и жизни в принимающем обществе;

6. соотнести наблюдаемые процессы с теориями миграции и идентичности.

Степень разработанности проблемы

Миграция - сложное и многогранное явление. Существует большое количество различных типов миграции. «Трудовая миграция» - один из них, но и он в свою очередь подразделяется на разновидности, одна из которых представлена «этнической экономической миграцией».

В западной (англоязычной) традиции существует несколько подходов к пониманию феномена этнической экономической миграции. В рамках данной традиции этот феномен обычно именуется также «этнической экономикой». Самое общее определение этнической экономики таково: «экономика является этнической, если в ней участвуют представители одной этнической группы (co-ethnics)»²⁰. Согласно Э.Бонацич и Д.Модел²¹,,, этническая экономика включает в себя а) этническую самозанятость, б) этнических хозяев-нанимателей и в) этнических наёмных рабочих"". Как правило, в этническую экономику включены именно мигранты, хотя по мере того, как появляются второе, третье и так далее поколения мигрантов, это явление выходит за рамки миграционных процессов. Тем не менее, данный феномен сохраняет свое значение для понимания миграционных процессов постольку, поскольку миграция продолжается, появляются все новые мигранты, которые нуждаются в интеграции, трудоустройстве. Считается, что этническая община берет функцию такого устройства на себя, и важной частью процесса интеграции мигранта, в особенности,

трудового, становится его включение в этническую экономику .

Большинство исследователей сходится в том, что, будучи этническим меньшинством, мигранты имеют возможность объединиться на основе общей (разделённой) этничпости и организовать совместный бизнес. Считается, что таким образом формируется сообщество, внутри которого отношения, в том числе в сфере экономики - строятся на основе нефор-

²⁰ Light I., Karageorgis S. The Ethnic Economy II The Handbook of Economic Sociology. Ed. by N. Smelser and R.
Swedberg. Princeton: Princeton University Press, 1994. P.649.

²¹ Bonacich E., Model J. The Economic Basis of Ethnic Solidarity. Bercley: University of California Press, 1980.

²² Говоря об аспекте занятости мы будем использовать понятие «этнической экономики» именно в таком значе
нии, включающем три типа отношений занятости. Под этнический предпринимательством будут пониматься
первая и вторая составляющие этнической экономики, т.е. «этническая самозанятость» (любого масштаба, на
чиная с индивидуального или семейного частного предприятия) и владение предприятием с наёмными рабочи
ми. То есть, понятие «этнической экономики» шире понятия «этнического предпринимательства» и включает
его в себя в том числе. Термин «этнический бизнес» мы будем употреблять как синоним «этнического предпри
нимательства».

²³ См, например, Waldinger R., Ward R., Aldrich H. Ethnic Business and Occupational Mobility in Advanced Socie
ties II Sociology. Vol. 19. 1985. No.4. P. 586-597.

12 мальности, доверия, участия, понимания - всего того, что отсутствует в формальной экономике, в которую, якобы, включено местное большинство. Эти особенности этнической экономики становятся ресурсами для этнических мигрантов в их конкурентной экономической борьбе²⁴.

В Российской литературе тема этнической экономической миграции появилась сравнительно недавно, что обусловлено «молодостью» самого явления. В 1990-х годах российские ученые начали с обзоров западной традиции² . В конце 1990-х - начале 2000-х годов появились отечественные исследования, в начале состоявшие в попытке применить западные теории к российскому контексту²⁶. Для 2000-х годов характерен всплеск интереса общественности к проблеме трудовой миграции в России, возникновение острых политических дебатов на эту тему. Научное сообщество откликнулось на возросший интерес к этой проблематике

рядом конференций , публикаций и тематических номеров, ведущих социологических и около-социологических журналов (Диаспоры, Отечественные записки, Неприкосновенный запас), тематических сборников и серий²⁸.

В целом, выходившие в России течение последних десяти-пятнадцати лет работы, связанные с изучением феномена трудовой миграции, можно типологизировать в соответствие с теми контекстами, в которых рассматривалась эта тема. Можно выделить, в частности, следующие контексты: А) контекст безопасности государства²⁹;

Обзор западных теорий этнического предпринимательства см. Радаев В.В. Этническое предпринимательство: Россия и мировой опыт// Полис. 1993. №5. С.79-87; Дятлов В. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или конфликта? (Китайцы и кавказцы в Иркутске). М.: Наталис, 2000. ²⁵ См.: Дятлов В.И. Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки или посланцы бога? (Симбиоз, конфликт, интеграция в странах Арабского Востока и Тропической Африки). М., 1996; Радаев В.В. Этническое предпринимательство: Россия и мировой опыт// Полис. 1993. №5.

² См. Дятлов В.И. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или конфликта? (Китайцы и кавказцы в Иркутске). М.: Наталис, 2000; Ильин В.И. Отечественный расизм // Рубеж. 1994. № 5; Снисаренко А. Этническое предпринимательство в большом городе современной России (на примере исследования азербайджанской общины в Петербурге) // Неформальная экономика. Россия и мир. / Под ред. Т. Шанина. М.: Логос, 1999.

²⁷ Например: Международная научно-практическая конференция «Миграция населения и перспективы демо
графического развития России», в ИМЭИ Минэкономразвития России, Москва, 22 ноября 2002 г; Международ
ная конференция (ЮНЕСКО, MOM, УВКБ, ФМС) «Миграция и социально-культурные аспекты устойчивого
развития», Москва, 10-12 марта, 2003 г.; Конференция Будапештского Процесса по вопросам противодействия
нелегальной миграции, Октябрь 2004 Санкт-Петербург; Международная конференция «Миграция и развитие»
(Пятые Валентеевские чтения) Москва, МГУ, 13-15 сентября 2007 г., ежегодный Международный семинар по
актуальным проблемам миграции и др.

²⁸ См. Миграция и национальное государство. / Под ред. Т. Бараулиной и О. Карпенко. СПб.: ЦНСИ, 2004; Эт-
ничность и экономика. / Сб. статей по материалам международного семинара (Санкт-Петербург, 9-12 сентября
1999). / Под ред. О.Бредниковой, В.Воронкова, Е. Чикадзе. Труды ЦНСИ. Вып 8. СПб.: ЦНСИ, 2000.

²⁹ См., например, Миграция и национальная безопасность: Научная серия: Международная миграция населения:
Россия и современный мир / Гл. ред. В.А. Ионцев. Вып. 11. М.: МАКС-Пресс, 2003; Миграция населения. Тру
довая миграция в России. / Под общ. ред. О.Д. Воробьевой / Приложение к журналу «Миграция в России».
Вып.2. М., 2001. Панарин С. А. Безопасность и этническая миграция // Pro et Contra т. 3. 1998. № 4.

Б) контекст интеграции мигрантов в принимающее сообщество сюда же относится тема

диаспоры . К этой тематике же можно отнести и работы по теории и практике

мльтикультурализма, которые часто также затрагивают вопросы миграции ";

В) экономико-демографический контекст, проблематизирующий трудовую миграцию с

точки зрения демографических и связанных с ними экономических проблем в России,

перспектив развития экономики страны и отдельных регионов, также в связи с таким

явлением как теневая или неформальная экономика ;

Г) правозащитный контекст, рассматривающий вопрос о трудовой миграции с точки зрения

темы эксплуатации, нарушения человеческих и гражданских прав мигрантов³⁴. К этому

блоку можно отнести и работы, посвященные анализу дискурса в отношении миграции .

См., например, Дмитриев. А.В. Миграция: конфликтное измерение. М.: Альфа-М, 2006; Олимова С. Адаптация трудовых мигрантов из стран Центральной Азии в России: роль образования. ; Рязанцев СВ. Социально-экономическая адаптация этнических мигрантов // Социально-экономические проблемы современного системного кризиса России / Материалы XLIV научно-методической конференции «Университетская наука - региону». Ставрополь, 1999; Зотова Н.А. Трудовая миграция из Таджикистана. По материалам полевого исследования в Москве и Самаре. ; Мукомель В.И. Социокультурные аспекты иммиграционной политики и проблемы интеграции / Текст доклада, представленного на Ежегодной конференции Института социологии РАН «Социальные реалии современной России». Москва, 16 марта 2007. .

См. например, Гедвило Г.В. Культурные организации Азербайджанцев в Иркутске // Диаспоры. 2001. №1; Дятлов В. Трудовые миграции и процесс формирования диаспор в современной России. , Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах. М., 1996; а также публикации в выходящем с 1999 г. журнале «Диаспоры».

См. Мультпкультурализм и трансформация постсоветских обществ. / Под ред. B.C. Малахова и В. А. Тишко-ва. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2002.

³³ См., например: Вечканов. Г.С. Миграция и занятость населения в России. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998;
Принудительный труд в современной России. Нерегулируемая миграция и торговля людьми. М.: МОТ, 2004;
Барсукова СЮ. Формальное и неформальное трудоустройство в России: парадоксальное сходство на фоне
очевидного различия // Социологические исследования 2003. № 7; Зайончковская Ж. А. Трудовая миграция //
Отечественные записки. 2003. №3; Зайончковская Ж. А. Миграция вышла из тени // Отечественные записки.
2004. №34; Качурина Л. Экономика миграции в российских городах: мифы и реальность // Российское
экспертное обозрение. 2005.

littp:// 190&idv= 1204; Тюрюканова Е.В. Мигранты на неформальном рынке труда в Москве // Проблема незаконной миграции в России: реалии и поиск решений. М., 2004.

³⁴ См., например, Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России. Московская Хельсинская
группа. М., 2002; Нетерпимость в России: старые и новые фобии. Под ред. Г. Витковской и А. Малашенко. М.:
Московский центр Карнеги, 1999; Русский национализм в политическом пространстве. Исследования по
национализму в России. Франко-Российский центр гуманитарных и общественных наук. / Сост. Мрален
Ларюэль. М., 2007; Социология межэтнической толерантности / Отв. Ред. Л.М. Дробижева. М.: Изд-во
Института социологии РАН, 2003; Осипов А. Что в России означает понятие «регулирование миграции»? //
Миграция и национальное государство. / Под ред. Т. Бараулиной и О. Карпенко. СПб.: ЦНСИ, 2004; Осипов А.
Российская Федерация: превратности официального статуса //Турки-месхетинцы: Интеграция. Репатриация.
Эмиграция. / Под ред. Т. Триера и А. Ханжина. СПб.: Алтейя, 2007; Тюрюканова Е.В. Крайние формы трудовой
эксплуатации мигрантов в России: принудительный труд и торговля людьми // Демоскоп Weekly. 2004. №161-
162. ; Витковская Г. С. Трудовая миграция как пробный камень
толерантности российского общества. / Выступление на совместной международной конференции (ЮНЕСКО,
MOM, УВКБ, ФМС) «Миграция и социально-культурные аспекты устойчивого развития». Москва, 10-12 марта,
2003г. ; Расизм, ксенофобия, антисе
митизм, этническая дискриминация в Российской Федерации в 2005 г. / Обзорный доклад Московского бюро по
правам человека, ; Щербаков В. Трудовая миграция в странах
СНГ и защита прав трудящихся-мигрантов, .

14 Перечисленные выше сюжеты доминируют в отечественной литературе по трудовой миграции, однако, в последние годы появляется все больше работ, рассматривающих данное явление и в иных контекстах. Это, например, исследования, увязывающие вопросы экономической миграции с тендерной проблематикой³⁶, с проблемами этничности и идентичности³⁷, с вопросами расселения мигрантов и городской пространственной сегрегации³⁸. Выходят также монографии и сборники статей, рассматривающие проблему трудовой миграции в России в разных аспектах³⁹.

С сожалением приходится признать, что очень небольшое количество работ, посвященных теме трудовой миграции, ориентированы на то, чтобы внести вклад в развитие теории и методологии, в частности, в развитие теории этнической экономики⁴⁰. Следует

См., например, Карпенко О. «Эти гости, похоже, контролируют сегодня всю рыночную торговлю»: концеп
ция «этнической экономики» через призму российской прессы. // Этничность и экономика. Сб. статей по мате
риалам международного семинара (Санкт-Петербург, 9-12 сентября 1999). / Под ред. О.Бредниковой,
В.Воронкова, Е. Чикадзе. Труды ЦНСИ. Вып 8. СПб.: ЦНСИ, 2000; Карпенко О. Языковые игры с «гостями с
юга»: «кавказцы» в российской демократической прессе 1997-1999 // Мультикультурализм и трансформация
постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова и В. А. Тишкова. М.: Институт этнологии и антропологии
РАН, 2002; Карпенко О. Как и чем угрожают мигранты? Языковые игры в «гостей с юга» и их последствия //
Миграция и национальное государство. / Под ред. Т. Бараулиной и О. Карпенко. СПб.: ЦНСИ, 2004; Малахов
B.C. Понаехали тут... Очерки о национализме, расизме и культурном плюрализме. М.: «Новое литературное
обозрение», 2007, Титов В.Н. О формировании образа этнического иммигранта (Анализ публикаций прессы) //
Социологические исследования. 2003. №11. >'

См., например, Бредникова О. Женская трудовая миграция: смена тендерных контрактов? // Тендерные отношения в современной России: исследования 1990-х годов. Издательство Самарского университета, 2003. ее. 143-154; Рош А., Таранже М-К. Жанр устной истории и тендерные исследования: женщины рассказывают о миграции // Тендерные истории Восточной Европы. Сб. научных статей под ред. Гаповой Е., Усманопой А., Пето А. Минск: ЕГУ, 2002; Тюрюканова Е. В. Тендерные аспекты трудовой миграции из стран СНГ // Диаспоры. 2005. №1. Сс. 48-64; Shahnazaryan N. The Virtual Widows of Migrant Husbands in War-Torn Mountainous Karabagh. Generations, Kinship and Care. Gendered Provisions of Social Security in Central Eastern Europe. Ed. by H. Haldis og F. Pine. Vol. 17. Senter for kvinne- og kj0nnsforskning, Universitetet і Bergen. Skriftserien, 2005.

См., например, Воронков В. Существует ли этническая экономика? // Этничность и экономика. Сб. статей по материалам международного семинара (Санкт-Петербург, 9-12 сентября 1999). / Под ред. О.Бредниковой, В.Воронкова, Е. Чикадзе. Труды ЦНСИ. Вып 8. СПб.: ЦНСИ, 2000; Воронков В. Мультикультурализм и деконструкция этнических границ // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова и В. А. Тишкова. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2002; Кузнецов И. Мукомель В. Формирование этнических ниш в российской экономике // Неприкосновенный Запас. 2007. № 1; Малахов B.C. Этничность в большом городе// Неприкосновенный Запас. 2007. №1.

³⁸ См. Вендина О. Мигранты в Москве: грозит ли российской столице этническая сегрегация? // Миграционная
ситуация в регионах России. Вып. 3. / Под общей редакцией Ж.А. Зайончковской. Центр миграционных иссле
дований. Институт географии РАН. Москва, 2005.

³⁹ См., например, В движении добровольном и вынужденном. Постсоветские миграции в Евразии / Под ред.
Вяткина А. Р., Космарской II. П., Панарина С. А. М.: Наталис, 1999; Кавказ - Россия: миграция легальная и
нелегальная / Под ред. А. Искандаряна. Ереван: Кавказский институт СМИ, 2004; Мукомель В. Миграционная
политика России: Постсоветские контексты. Институт социологии РАН. М.: Диполь-Т, 2005; Миграционная
ситуации в странах СНГ / Под ред. Ж.А. Зайончковской. Центр изучения проблем вынужденной миграции в
СНГ. Независимый исследовательский Совет по миграции стран СНГ и Балтии. М., 1999.

⁴⁰ В качестве исключении отметим работы: Дятлов В.И. Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки
или посланцы бога? (Симбиоз, конфликт, интеграция в странах Арабского Востока и Тропической Африки). М.,
1996; Дятлов В. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или конфликта? (Китайцы и
кавказцы в Иркутске). М.: Наталис, 2000. Воронков В. Существует ли этническая экономика? // Этничность и
экономика. Сб. статей по материалам международного семинара (Санкт-Петербург, 9-12 сентября 1999) / Под
ред. О.Бредниковой, В.Воронкова, Е. Чикадзе. Труды ЦНСИ. Вып 8. СПб.: ЦНСИ, 2000. Дамберг С. Чикадзе Е.
Армяне в обувном бизнесе Петербурга // Этничность и экономика. Сб. статей по материалам международного
семинара (Санкт-Петербург, 9-12 сентября 1999) / Под ред. О.Бредниковой, В.Воронкова, Е. Чикадзе. Труды

15 также отметить, что подавляющее большинство работ, посвященных теме экономической или трудовой этнической миграции, по-прежнему:

а) исходит из объективистского понимания этничности (как объективно присущей
индивидам, в данном случае - мигрантам, аскриптивной характеристики), т.е. вопрос об
этнической идентичности трудовых мигрантов в этих исследованиях не проблематизируется,
а принимается как предпосылка;

б) основывается на результатах исследований, проведенных количественными
(опросными) методами или на анализе статистики; в редких случаях интервью привлекаются
как вспомогательный метод⁴¹.

Данное диссертационное исследование представляет собой попытку затронуть тему трудовой миграции именно с тех позиций, которые не очень широко представлены в отечественных исследованиях по вопросам трудовой миграции. В данном тексте мы попытаемся сопоставить российский материал с западными теориями этнической экономической миграции, внести вклад в развитие теории и методологии подобных исследований, пересмотреть понятийный аппарат и характерные для этих теорий исходные посылки, обратившись к анализу феномена этничности и шире - идентичности - трудовых мигрантов.

Методологические и теоретические основания исследования проблемы

Выбор методологического подхода в данном исследовании обусловил пересмотр теоретических положений, которые были положены в основу первоначального дизайна исследования. Методологически мы исходили в данном исследовании из принципов феноменологии и понимающей социологии⁴ . В соответствии с этой методологической традицией, социальная реальность существует постольку и в том виде, поскольку и как она представляется мыслящим субъектам, ориентирующим свои действия на субъективные смыслы. Задачей исследователя тогда становится выявление и «понимание» субъективных смыслов, которые индивиды приписывают окружающей реальности, на которые они ориентируют свои дейст-

вия , реконструкция «сети смыслов», которой опутаны социальные интеракции, и тех интерсубъективных значений происходящего, которые рождаются в процессе взаимодейст-

ЦНСИ. Вып 8. СПб.: ЦНСИ, 2000. С. 54-58. Кузнецов И. Мукомель В. Формирование этнических ниш в российской экономике // Неприкосновенный Запас. - 2007. № 1.

⁴¹ Более подробно обзор литературы по данной теме будет представлен в Главе 3.

⁴² См. Шюц А. Социальный мир и теория социального действия // Социология: Реф. журнал. М.: ИНИОН РАН,
1997. №2. С. 57-76, Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1998. №2.
С. 129-137, Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.:
Медиум, 1995.

⁴³ См. Вебер М. Основные социологические понятия//Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996.

⁴⁴ См. Вебер М. Указ. соч. С.602-603.

вия⁴⁵.

С этой точки зрения, задачей данного исследования было создание «плотного описания» (thick description - термин К.Гирца⁴⁶) жизни этнических экономических мигрантов -«кавказцев» в Петербурге. Мы стремились понять, какой субъективный смысл вкладывают мигранты, и те, с кем они взаимодействуют, в свои действия; какие смыслы они приписывают действиям других людей и окружающей их социальной действительности, как позиционируют в ней себя и своих контрагентов по социальным интеракциям.

Описанное М.Буравым стремление начать с теории, которую следует развить и стремиться к тому, чтобы обнаружить случаи, которые в неё не укладываются - в точности отражает дизайн данного исследования. Хотя изначально мы отталкивались от западных концепций и рассчитывали применить их к российскому материалу, нам удалось сохранить теоретическую «чувствительность»⁴⁸ к эмпирическому материалу. В результате гипотетико-дедуктивный метод проведения исследования был отвергнут и заменен «реконструированной теорией» с элементами «обоснованной теории» («grounded theory»⁵ ) - в том, что касается техники анализа (выбора единиц анализа, осевых сюжетов, механизмов анализа материала в процессе его накопления, и т.п.). Таким образом, избранная методологическая позиция заставила нас подвергнуть критическому пересмотру теории, изначально положенные в основу диссертационного исследования. Это, прежде всего, теории этнической экономики и идентичности. Обнаруженные нами ограничения используемых подходов, заставили нас также привлечь дополнительно другие концепции, которые помогли нам при анализе эмпирического материала.

Проблема этничности «этнической экономики» В своей статье, вошедшей в ставший классическим ридер по экономической социологии, А.Лайт и С.Карагеоргис определеют этническое предпринимательство как предпринимательство, в которое вовлечены представители этнического меньшинства . При этом этническая идентичность мигрантов а) считается объективно существующей и нуждающейся только в том, чтобы ее правильно зафиксировать, б) в большинстве случаев этничность мигрантов определяется исследователем - «со стороны». Иногда, правда, информантов просят самих определить свою этническую принадлежность, но, в любом

⁴⁵ Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 38.

⁴⁶ Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований
культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. - СПб: Университетская книга, 1991.

⁴⁷ Буравой М. Развёрнутое монографическое исследование: между позитивизмом и постмодернизмом // Рубеж.
-1997. № 10-11.

⁴⁸ Blumer Н. What is wrong with social theory? II American Sociological Review. Vol. 19. No. 1. 1954.

⁴⁹ Буравой M. Указ. соч.

⁵⁰ Glaser В., & Strauss, A. The Discovery of Grounded Theory. Chicago: Adline, 1967.

⁵¹ Light I., Karageorgis S. The Ethnic Economy II The Handbook of Economic Sociology I Ed. by N. Smelser and R.

17 случае, сторонники такой позиции, очевидно, не исходят из такого понимания социального действия, в котором присутствует субъективная ориентация индивида на те смыслы, которые он приписывает происходящему⁵². Отличие нашей позиции состояло как раз в том, то мы пытались отталкиваться от определения социального действия, данного М.Вебером. Мы пытались понять, какое значение то или иное действие имеет для его участников, какие смыслы они сами приписывают происходящему, в каких категориях они его описывают.

Исследователи, исходящие из выше процитированного определения этнической экономики, не ставят перед собой вопроса о том, в,какой степени мигрант, осуществляющий-те или иные социальные действия, субъективно ориентируется на собственную этническую идентичность и этничность своих контрагентов. Между тем, его действия могут определяться субъективной ориентацией на совершенно иные социальные отношения (скажем, на статус мигранта или позицию «мелкого предпринимателя»), либо на другие социальные идентичности (семейную, соседскую или земляческую). Таким образом, объяснение действий мигрантов при помощи категории этничности может оказаться этноцентричным и в этом смысле - неверно отражающим субъективные значения, на которые они ориентируются, совершая соответствующие действия (вступая в контакты, завязывая отношения, строя социальные сети, участвуя в конфликтах и т.д.).

При использовании выбранного нами методологического подхода, предпринимательская деятельность может быть охарактеризована как этническая лишь в том случае, если участники взаимодействия субъективно ориентируются именно на этническую идентичность - свою или контрагента - и именно эта ориентация объясняет их действия. Кроме того, для целей исследования нам понадобился критический анализ самой концепции идентичности.

Пределы идентичности

Не секрет, что в последние годы в социальных науках происходит пересмотр массы терминов и концепций, долгие годы бывших вполне конвенциональными. Одним из таких

терминов, относительно недавно подвергшихся критике, стал термин «идентичность» .

Swedberg. Princeton: Princeton University Press, 1994.

⁵² Вебер M. Указ. соч. С. 603.

⁵³ См., например: Posnock R. Before and After Identity Politics II Raritan. 1995. No. 15. P. 95-115; Hollinger D. A.
Nationalism, Cosmopolitanism, and the United States II Immigration and Citizenship in the Twenty-First Century I Ed.
by N. Pickus. Landham, MD., 1998; Gleason P. Identifying Identity: A Semantic History II Journal of American His
tory. 1983. Vol. 69. No. 4. P. 910-931; Hall S. Introduction: Who Needs 'Identity?'// Questions of Cultural Identity / Ed.

18 В 2000 г. Роджер Брубейкер и Фредерик Купер опубликовали статью под названием «За пределами идентичности» (Theory and Society. 2000. №1). Основной тезис этой статьи авторы сформулировали следующим образом: «социальные и гуманитарные науки сдались на милость слова «идентичность» (identity), что влечет интеллектуальные и политические последствия и ввиду чего необходимо найти более удачную исследовательскую альтернативу. Мы утверждаем, что «идентичность» может значить либо слишком много (если термин употреблять в его «сильном» значении), либо слишком мало (в «слабом» значении), либо совсем ничего (в силу двусмысленности понятия). Мы исследуем сумму концептуальных и теоретических задач, которые «идентичность» призвана решить, и приходим к выводу, что эти задачи могут быть более адекватно решены с помощью других терминов, менее двусмысленных и не обремененных жесткими коннотациями «идентичности»» .

Вслед за указанными авторами мы полагаем, что, несмотря на то, что «идентичность» является ключевым термином в повседневном словаре современной политики, это не обязывает социальных аналитиков использовать этот термин в качестве категории в собственном анализе «или концептуализировать ее как нечто, что имеют, ищут, создают и обсуждают абсолютно все» . На наш взгляд, данное утверждение относится как к понятию идентичности вообще, так и к понятию этнической идентичности (этничности) в частности, а возможно - в первую очередь. Вслед за Р.Брубейкером и Ф.Купером мы присоединяемся к точке зрения Луайе Вакана, по мнению которого, проблема состоит в том, что ««нация», «раса» и «идентичность» постоянно используются в аналитике порой совершенно так же, как и в повседневной практике, способствуя, явно или подспудно, материализации этих понятий, намекая или утверждая, что «нации», «расы» и «идентичности» «существуют» и люди имеют «национальность», «расу» и «идентичностъ»« .

Р.Брубейкер и Ф.Купер делают вывод: «Если все есть «идентичность», ее нет вообще» , и противопоставляют ставшему «безнадежно многозначным» и, следовательно, бесполезным для задач науки термину ряд понятий, которые, на их взгляд, более точно отражают различные аспекты социальных явлений: идентификация, самоидентификация (она же -самопонимание и социальная ориентация), и общность или групповая принадлежность.

by S. Hall and P. du Gay. London: Ssage Publications, 1996; Werbncr R. Multiple Identities, Plural Arenas II Postcolo-nial Identities in Africa I Ed. by R. Werbner and T. Ranger. London; Zed, 1996. P. 1-26; Handler R. Is 'Identity' a Useful Cross-Cultural Concept? II Commemorations: The Politics of National Identity I Ed. by J. Gillis. Princeton: Princeton University Press, 1994; Handler R. Nationalism and the Politics of Culture in Quebec. Madison: University of Wisconsin Press, 1988.

⁵⁴ Брубейкер P., Купер Ф. За пределами идентичности II Ab Imperio. 2002. № 3. С. 63.

⁵⁵ Там же. С. 63.

⁵⁶ Цит. по: Брубейкер Р., Купер Ф. Указ. соч. С. 69.

⁵⁷ Брубейкер Р., Купер Ф. Указ. соч. С. 63.

19 В своем исследовании мы предприняли попытку описать процессы обустройства мигрантов, формирования ими новых социальных контактов и сетей в принимающем обществе, а также трансформации их самоощущения в связи с миграцией, используя предложенные термины и избегая употребления скомпрометировавшего себя термина «идентичность». Мы полагаем, что предложенные Р.Брубейкером и Ф.Купером понятия позволяют:

а) оставаясь в контексте значений, традиционно связываемых в социальных науках с
понятием «идентичность», избежать одновременно слишком широкого и слишком узкого
толкования, характерного для этого понятия, и

б) как следствие - позволяют сделать аналитический аппарат более изощренным и
способным точнее описать реалии жизни этнических экономических мигрантов -
«кавказцев» в Петербурге.

Мы пришли к выводу, что предложенные термины могут быть удачно соотнесены с целым рядом теоретических подходов, таких как теории дискурса⁵⁸ и символической власти \ а также к теории «навязанной» (или стигматизирующей) этничности⁶⁰. Что касается категорий «самоидентификация» и «групповой принадлежности», то, отталкиваясь от собранного эмпирического материала, мы нашли возможным увязать их, с одной стороны, с теорией «воображаемых сообществ» Бенедикта Андерсона⁶¹, а с другой - с концепцией «первичных групп», предложенной Чарльзом Кули и развитой позднее Эдвардом

Шилзом . Мы полагаем, что использование этих теоретических подходов, в свою очередь, позволяет наилучшим образом описать ситуацию, в которую попадают бывшие граждане СССР, а ныне - трудовые мигранты-«кавказцы», пытаясь устроить свою жизнь в Российском обществе, зараженном ксенофобией и национализмом.

Научная новизна работы состоит, прежде всего, в том, что автор выходит за рамки априорно этноцентричных концепций, традиционно применяемых в мировой дискуссии для описания этнической экономической миграции. Автор показывает ограничения, связанные с применением разработанных на западе концепций т.н. «этнической экономики» мигрантов,

См. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-центр, 1996; Дейк Т.А. Ван. Расизм и язык. М.: Прогресс, 1989

⁵⁹ См. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio Logos, 1993.

⁶⁰ См. Драгунский Д.Ф. Навязанная этничность // Политологические исследования. 1993. № 5; Карпенко О.
Языковые игры с «гостями с юга»: «кавказцы» в российской демократической прессе 1997-1999 // Мультикуль-
турализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова и В. А. Тишкова. - М.: Институт
этнологии и антропологии РАН, 2002.

⁶¹ Андерсон Б. Указ. соч..

⁶² Кули Ч. Первичные группы // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И.Добренького.
М.: Изд-во МГУ, 1994.

⁶³ Shils Е. Primordial, personal, sacred and civil ties. Some particular observations on the relationships of sociological
research and theory//British Journal of Sociology. Vol. 8. 1957.

20 для описания постсоветского российского материала. Автор приходит к необходимости характеристики образа жизни этнических экономических мигрантов в Российском городе не при помощи этнических категорий, но с применением более широких социологических теорий, таких как теории власти, дискурса, социального исключения и др.

Кроме того, работа вносит вклад в актуальную для социальных наук, дискуссию о границах применения концепций «идентичности» и «этничности» (этнической идентичности). Данное диссертационное исследование представляет собой попытку критического анализа указанных концепций в контексте изучения миграционных процессов на постсоветском пространстве, а также пример применения альтернативной терминологии и понятийного аппарата при анализе такого социального явления как трудовая миграция. Новизна исследования связана с попыткой обнаружить границы применения термина «этничность» при анализе миграционных процессов, рассмотреть различные аспекты традиционно понимаемой идентичности и особенности социальных процессов, в центре которых оказываются этнические экономические мигранты.

Инновативность сделанных в исследовании выводов, не в последнюю очередь, связана с выбранной для его проведения методологией и методикой. В своем исследовании автор отталкивается от «понимающей» традиции в социальных науках. Благодаря этому стал возможен пересмотр основных положений западных теорий этнической экономической миграции.

Новизна полученных выводов обусловлена и тем, что в исследовании предпринята попытка микроанализа явления, которое принято относить к макропроцессам и исследовать количественными методами: на сегодняшний день в отечественной научной традиции очень немного исследований трудовой миграции, сделанных с применением качественных методов, и практически нет исследований, где основным методом было бы участвующее наблюдение в среде мигрантов.

Научная и практическая значимость работы

Выводы, сделанные в данной работе позволяют обогатить представления ученых и других заинтересованных специалистов о том, как организована жизнь трудовых мигрантов в крупных российских городах. В работе сделана попытка, отталкиваясь от эмпирического материала, критически переосмыслить западные теории этнической экономической миграции и их методологические основания, а также уточнить понятийный аппарат,

связанный с концепцией «идентичности», часто используемой социальными учеными при изучении этнических и миграционных процессов.

Результаты работы также позволят внести изменения в научную и научно - популярную дискуссию о миграции и ее регулировании, о процессах интеграции мигрантов в принимающее общество, проблемах сосуществования мигрантов и местных жителей. Фактически, попытки повлиять на способ восприятия этих проблем и манеру говорить о них уже неоднократно предпринимались автором не только на страницах научных изданий и на научных конференциях, но и на научно-практических конференциях, в прессе, на телевидении.

Осмысление сделанных в работе выводов может быть полезно для изменения политики в отношении миграции в современной России. Здесь автор присоединяется к сообществу профессиональных ученых (таких как Ж.А.Зайончковская, В.Н.Тишков, Л.М.Дробижева и другие известные ученые), активно работающих над изменением не только общественного мнения, но и точки зрения политиков и администрации на миграцию в России, в особенности, на проблемы трудовой миграции и этнических меньшинств.

Научная и практическая значимость работы определяется также возможностями ее использования для разработки учебных курсов по социологии миграции и по экономической социологии. Автор неоднократно вел занятия на краткосрочных учебных курсах и летних школах по социологии миграции, этничности, национализму, основываясь на результатах данного диссертационного исследования. Материалы исследования были также использованы коллегами для подготовки курса лекций по социологии предпринимательства.

Методы и материалы исследования

Мы полагали, что задачи, поставленные в данном исследовании, могут быть решены лишь при помощи «интерпретирующего понимания» исследуемого социального явления. Между тем, адекватная интерпретация данных, полученных методом опросов, затруднена тем, что «расхождение между тем, что люди должны делать и тем, что они делают в действительности, непостижимо в ходе опроса»⁶⁴. Немаловажную роль сыграла и сама тема исследования. Межэтнические и межнациональные отношения в сегодняшней России представляют собой как раз тот случай, когда публично высказываемое мнение (социологический опрос воспринимается как событие из публичного пространства) может сильно расходиться с мнением, высказываемым приватно. Кроме того, наши информанты были нелегальными мигрантами, поэтому ситуация публичности представлялась им априори потенциально опасной' .

Буравой М. Указ. соч. С. 166.

В действительности, в ходе исследований понадобилось достаточно много времени для того, чтобы устано-

22 По этим причинам, наиболее адекватными методами для данного исследования были признаны качественные (мягкие) методы. Их преимущество, на наш взгляд, заключалось также в том, что исследований трудовой миграции, в которых применялись бы такие хметоды, в России сегодня крайне мало.

Дизайн исследования, однако, не ограничивался выбором качественной методологии. Миграция это процесс⁶ , а любой процесс достаточно сложно изучить в силу его динамичности, подвижности, изменчивости. Мы сочли возможным локализовать его в пространстве и времени, т.е. выбрать определённый случай, представляющий общую тенденцию, описывать его историю, контекст и конкретные ситуации, в которых проявляют себя стоящие за выбранным случаем более общие процессы и тенденции. Таким образом, в основу методологии нашего исследования легла исследовательская тактика изучения случая {case study). Эту тактику мы сочли наиболее подходящей нашим исследовательским целям, объекту и предмету исследования, методологическим предпочтениям.

Теория кейс-стади говорит, что изучаемым случаем может быть признана некоторая относительно замкнутая на себе, самодостаточная, внутренне интегрированная система. Разумеется, любая такая система существует в определённом контексте. Таким образом, говорить о случае можно тогда, когда представляется возможным определить, где кончается случай, и начинается социальный контекст . Поскольку экономическая миграция - индивидуальная, а не групповая стратегия, поэтому объектом изучения должны становиться не группы, а индивиды. Исключением из данного правила является такая группа, как семья - в случае семейной миграции, когда именно семья является субъектом экономической миграции и следует говорить о семейной, а не об индивидуальной стратегии. В данном исследовании случаями стали один человек (случай 1) и семья из четырёх человек (случай 2). Единицами анализа в данном исследовании стали все социальные взаимодействия, все социальные отношения, в которые включены изучаемые нами мигранты, включая взаимодействие с исследователями (т.е. с нами). Всё что оказывалось за границами личного социального опыта наших информантов, предстаёт в исследовании в роли «контекста случаев» .

Временные границы наших случаев обусловлены особенностями социальной активности объекта: поскольку деятельность экономических мигрантов часто имеет ярко

вить доверительные отношения с нашими информантами, при которых они готовы были отказаться от воспроизводства дискурсивных штампов и делиться с нами реальными проблемами, мыслями, соображениями. ⁰⁶ Дятлов В. Современные торговые меньшинства... С.178.

⁶⁷ Stake R. Case Studies II Handbook of Qualitative Research I Ed. by N. Denzin, Y. Lincoln. London: Sage Publica
tions, 1994. P. 236-237.

⁶⁸ Контекстом наших «случаев», повлиявшим на жизнь мигрантов, оказывается самый широкий круг событий:
ситуация распада СССР, войны в Закавказье и Таджикистане, войны в Чечне, экономическая ситуация в Азер
байджане и Таджикистане и другие события и явления, повлиявшие на их выбор в пользу миграции и на стра
тегии и конкретные формы миграции и жизни в эмиграции. К контексту случаев относятся также контрагенты

23 выраженный сезонный характер, изучение наших «случаев» должно было длиться не менее одного календарного года. Фактически «первый случай» - мигранта из Таджикистана - мы изучали достаточно тщательно в течение года (осень 1997 - осень 1998), однако после этого наблюдали его эпизодически в течение ещё более чем года, что было связано с особенностями трудовых стратегий этого мигранта и того контекста, на который эти стратегии были ориентированы (подробно смотри в описании «случаев»). «Второй случай» мы наблюдали в течение одного календарного года (с лета 1997г. до лета 1998г.), поскольку летом 1998 года «наша» азербайджанская семья завершила свою миграцию: все четверо человек покинули Петербург и уехали в Азербайджан.

Задачи исследования, объект и методологические предпочтения определил выбор методов сбора и анализа данных. Основными методами стали:

участвующее наблюдение и глубинные интервью - в полевом исследовании,

дискурсивный анализ и различные формы социолингвистического и этнометодоло-гического анализа - при работе с текстами (conversational analysis, анализ по методике X. Сакса и Д. Силвермена⁶⁹).

Возможность участвующего наблюдения представлялось нам необходимым условием для понимания правил и норм, существующих в изучаемой среде, для объяснения социальных действий наших информантов. Однако, полное понимание «случая», на наш взгляд, связано с возможностью обсуждать увиденное с информантами. Это необходимо для того, чтобы реконструировать смыслы, которые приписывают своим и чужим действиям сами ми-гранты-«кавказцы», избегая приписывания их действиям смыслов исследователя.

Интервью. В большинстве своем это не были интервью, основанные на путеводителе и записанные на диктофон; это были беседы с информантами. Традиционные интервью с нашими информантами оказались невозможными из-за слабого владения информантами русским языком . Неформальные беседы имеют то преимущество, что позволяют информанту чувствовать себя достаточно расковано и не избегать в разговоре тех тем, которые они не согласились бы рассказывать на диктофон. Такие беседы проводились нами десятки раз в самых разных ситуациях и условиях: дома - в гостях у наших информантов, у нас дома, на нейтральной территории - на рабочем месте информантов или в кафе. Содержание бесед мы за-

наших информантов по социальным взаимодействиям.

⁶⁹ Silverman D. Qualitative Methodology and Sociology. Aldershot: Gower, 1986.

⁷⁰ В процессе исследования мы фактически отказались от записи интервью на диктофон по двум причинам: из-
за языковых проблем (часто наши информанты с трудом формулировали мысли на русском языке) и поскольку
ситуации «формальных» интервью с записью на диктофон так сильно влияли на наших информантов, что по
добный метод оказывался не эффективным. Например, наш информант, с которым уже были достигнуты дове
рительные отношения, в ситуации интервью с диктофоном рассказывал «официальную» биографию, значи
тельно отличающуюся от той версии, которую мы ранее реконструировали из неформальных бесед с ним. Он
не только избегал «щекотливых» тем, связанных с возможным нарушением закона, но вообще сократил свой

24 писывали в дневники после окончания встречи.

Помимо бесед с основными информантами мы беседовали с риэлтерами, нанятыми продавщицами, завучами в школах, дирекцией рынка, консулом Республики Азербайджан, активистами национально-культурных организаций, развивающими азербайджанскую культуру в Петербурге, другими «кавказцами», представителями различных этнических групп. Содержание этих разговоров так же фиксировалось в дневниках. Кроме того, были взяты пять стандартных проблемно-ориентированных глубинных интервью с городскими обывателями на тему: что они думают о так называемых «кавказцах». В этих интервью нас больше всего интересовал вопрос об источниках формирования определённого представления, именуемого «кавказофобией».

Участвующее наблюдение. Основное время - примерно с октября 1997 г. до лета 1998 г. - мы осуществляли участвующее наблюдение за жизнью мигрантов. В ходе этого наблюдения мы принимали активное участие в работе и в повседневной жизни наших информантов (работали у них продавцами, ездили за товаром, ходили к ним в гости, приглашали их к себе, ходили с ними в поликлинику, помогали им решить проблемы в милиции и т.д.). Все наблюдения мы фиксировали в полевом дневнике, обсуждали, пытались позднее, по мере накопления знания и понимания происходящего, интерпретировать наши первоначальные записи.

Применяя вышеописанные методы в нашем кейс-стади, мы активно использовали разного рода триангуляции (т.е. сочетание различных источников, перспектив и т.п.), настойчиво рекомендуемые для исследований сделанных в формате «исследование случая»⁷¹. Методическая триангуляция в нашем исследовании состояла в том, что привлекались различные источники сбора информации, что, соответственно, требовало привлечения различных методов их анализа. Исследовательская триангуляция состояла в том, что в исследовании мы работали в паре с моей коллегой. Возможность увидеть материал из разных перспектив (в том числе тендерных), а так же постоянные обсуждения увиденного друг с другом оказались очень полезными для нас самих (как для социологов), для качества собранного материала и для его последующего анализа. Временная триангуляция состояла в том, что исследование наших «случаев» проводилось в течение года, в разные сезоны, что, как указывалось выше, важно при исследовании экономической миграции. Временная триангуляция позволяла нам проверять и перепроверять гипотезы, которые формировались и изменялись в процессе исследования.

рассказ до элементарной схемы «приехал - работал - уехал».

25 Апробация работы

Результаты диссертационного исследования были изложены в 13 опубликованных
научных статьях автора на русском, английском и датском языках, а также в выступлениях
на российских и международных конференциях и семинарах, например, следующих:
«Перспективы стран-соседей ЕС в вопросах миграции: экономическое, культурное и
политическое измерения», международный семинар в рамках программы GLOMIG, 6-ой
рамочной программы ЕС, Анкара, Турция, 118-19 января 2008 г.; «Внешние и внутренние
границы», 14-ая конференция Северных исследователей миграции, Берген, Норвегия, 14-16
ноября 2007 г.; ««Перекрестки»: этничность и экономика Закавказского приграничья
(Грузия/Армения/Азербайджан)». Полевая 2-хнедсльная летняя школа, организована: ЦНСИ
и CRRC (Грузия); пос. Садахло (Грузия). Сентябрь 2006; «Нерегулярная миграция и
неформальная экономика». Международная конференция; организована: Instituto
Univcrsitario Ortega у Gasset, Madrid; IMISCOE. Мадрид, Испания. Июнь 2006; «Experience
and Perspectives of Multiculturalism: Croatia in Comparison with Other Multicultural Societies»
(Опыт и перспективы мультикультурализма: Хорватия в сравнении с другими
мультикультуральными обществами). Международная конференция, организована
Комиссией ЮНЕСКО в Хорватии. Дубровник, Хорватия. Ноябрь 2003;

«Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ». Международная научная конференция, Центр Карнеги. Москва. Сентябрь 1999; и др.

Материалы исследования использовались в учебных курсах: «Как исследовать этничность, не исследуя... этничность: качественный подход в исследованиях этничности и национализма»; «Пространства производства этничности», «Конструктивистский подход в исследованиях этничности: теория, методология, методы». Курсы преподавались в рамках партнерского образовательного проекта Центра социологического образования РАН (Москва) и Центра независимых социологических исследований (СПб) (ежегодно с 2003 г.).

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.

В первой главе представлено описание ситуации с миграцией в России в конце 1990-х -начале 2000-х гг. Особое внимание уделяется трудовой миграции, нелегальной миграции и феномену ксенофобии. В этой главе также описаны начальные этапы полевого исследования, материалы которого легли в основу текста диссертации. Здесь сделаны и методологические замечания, касающиеся особенностей использованной в диссертационном исследовании ме-

⁷¹ См. Yin R. Case Study Research. Design and Method. Sage Publications, 1992. P.85; Козина И. Case study: Некоторые методические проблемы// Рубеж. - 1997. № 10-11. С. 179.

тодологии. Следуя антропологической методологической традиции, мы приводим далее описание истории и хода исследовательского проекта и уделяем особое внимание собственным представлениям о поле и объекте исследования, которые предшествовали началу полевого этапа исследования и трансформировались в ходе его реализации, оказывая влияние на наше восприятие и интерпретацию происходящего.

Во второй главе представлено детальное, также в духе антропологической традиции, описание двух исследованных случаев: мигранта из Таджикистана и семьи мигрантов из Азербайджана.

В третьей главе сделан критический обзор использованных в диссертационном исследовании теоретических подходов: американской традиции изучения этнической экономики и этнического предпринимательства; российских исследований, сделанных в русле этого подхода; концепции этичности и критической теории идентичности, предложенной Р.Брубейкером и Ф.Купером; теории «воображаемых сообществ» Б.Андерсона и теории «первичных групп» Ч.Кули, переработанной Э.Шилзом.

В четвертой главе предпринята попытка критического применения описанных теоретических подходов для анализа собранного эмпирического материала.

В «Заключении» обобщены и обозначены сделанные в работе выводы, касающиеся: а) критики теорий «этнической экономики», б) ограничений, с которыми связано применение концепции этничности в исследовании миграции в постсоветском контексте, в) альтернативных подходов к пониманию феномена миграции и анализу образа жизни мигрантов на микроуровне, а также, г) в свете этих альтернативных возможностей анализа, собственно - особенностей трансформации идентичностей, которые мы наблюдали у этнических экономических мигрантов из Азербайджана и Таджикистана в Санкт-Петербурге в конце 1990х - нач. 2000-х годов на примере изученных нами случаев.

Миграционная ситуация в России и Петербурге; трудовая и нелегальная миграция

До недавнего времени иммиграция не играла существенной роли в динамике численности и состава населения России - в силу «закрытости» СССР. Внутренняя миграция, включая обмен населением между бывшими союзными республиками, также регулировалась (прежде всего, институтом прописки) и не играла существенной роли в динамике населения страны. В 1990-х гг. ситуация изменилась: после распада Советского Союза, вследствие вооруженных конфликтов, активного нациостроительства (и как следствие - ксенофобии в отношении «этнических русских») и экономической нестабильности в бывших республиках СССР началась массовая миграции в Россию. Первоначально сложность проблемы недооценивалась: «5 то время мало кто задумывался о России как о потенциальной стране массовой иммиграции, в основном внимание было сосредоточено на гуманитарных аспектах проблем вынужденной миграции, поэтому, видимо, попыток разработки стратегии иммиграционной политики в России не предпринималось»

Вскоре, однако, российские демографы поставили вопрос о миграции в иной плоскости: все они сходятся во мнении, что население России будет в ближайшие десятилетия стремительно убывать. Наиболее оптимистичен прогноз ООН. Согласно его среднему варианту, население России к 2025 году уменьшится до 137 миллионов человек . По среднему варианту прогноза Госкомстата России, население страны сократится до этого уровня на 12 лет раньше, к 2013 году, а на начало 2016 года составит 135 миллионов человек. Низкий вариант прогноза Госкомстата на начало того же 2016 года дает цифру 129 миллионов человек, что на 15 миллионов (т. е. почти на 11 процентов) меньше соответствующей цифры в предыдущем прогнозе, составленном в начале 2002 года. Некоторые демографы ожидают, что развитие пойдет именно по низкому варианту74. «Но даоїсе самые оптимистичные прогнозы показывают, что Россия не мооїсет предотвратить убыль своего населения, опираясь только на собственные демографические ресурсы», - пишет демограф Ж.А.Зайончковская . Предполагается, что после 2006 года в России начнется стремительная естественная убыль трудоспособного населения, достигающая примерно одного миллиона человек в год. В 2006-2015 годах людей, находящихся — по современным меркам — в трудоспособном возрасте, станет на 10 миллионов меньше, т. е. убыль трудоспособного населения составит более одного процента в год. Для того, чтобы Россия могла прийти к середине века с той же численностью населения, какую она имеет сейчас, ей необходимо привлечь в течение 50 лет от 35 до 70 миллионов иммигрантов. Это означает, что «в перспективе труд станет одним из самых дефицитных, если не самым дефицитным, ресурсом в России; ... следовательно, стратегиче-екая миграционная политика России — это иммиграционная политика» .

Таким образом, Россия является сегодня принимающей миграцию страной, и строит свою иммиграционную политику по примерно таким же схемам, как и другие принимающие страны (квотирование, обеспечение преимущественного права местных работников на занятие данного рабочего места, принцип «инициативы работодателя» и т. п.). Во всем мире миграция сегодня «развивается крайне противоречиво и иррационально». Национальное государство теряет рычаги управления перемещениями людей, но делает это с большой неохотой. Нелегальная миграция стала характерной чертой современных обществ . Согласно официальной статистике, в России сегодня проживает 1,5-млн. мигрантов78; по другим оценкам в России находится от 5 до 10 млн. нелегальных мигрантов79.

Случай первый: Бузор

В тот момент, когда мы были в состоянии поиска возможностей установить контакт с нашими потенциальными информантами, одна из наших коллег сказала нам, что на Сенном рынке в самом центре среди торговых рядов стоят два огромных стола и два казана, в которых, по ее словам, «азербайджанцы готовят плов и кормят им других азербайджанцев». Так произошло наше знакомство с информантом по имени Бузор, который стал нашим первым «случаем».

Приехав на Сенной рынок, мы с большой опаской подошли к упомянутым столам. Тому было несколько причин. Во-первых, действовали предупреждения знакомых и родственников, наши собственные предрассудки и стереотипы в отношении «кавказцев», в особенности «мусульман» - «азербайджанцев» (в отличие от, якобы, «более цивилизованных и близких нам по духу и культуре» «армян» и «грузин»). Во-вторых, эти столы находились во внутренней, «служебной» территории рыночного пространства - они были расположены внутри двух рыночных рядов, там, где обычно стоят продавцы, находится товар. За столами сидели около десяти «кавказцев» и ели различные блюда «национальной кавказской» кухни. Среди - этих блюд нам был знаком лишь плов. Мы неуверенно подошли к поварам, работающим у одного из казанов, и спросили, можем ли поесть плова или они готовят еду только для тех, кто работает на рынке. Один из поваров ответил, что, конечно, мы можем поесть плова, что готовят они для всех, кто желает есть. Мы, в свою очередь, заявили, что с удовольствием поели бы плов, приготовленный «настоящими мастерами». Подразумевалось, что «кавказцы», как никто другой, владеют искусством приготовления плова, поскольку это блюдо национальной «кавказской» кухни. Мы заказали по маленькой порции плова и сели за стол. Сидящие рядом с нами «кавказцы» разглядывали нас, а мы чувствовали себя очень неуверенно в этом окружении. Нас спасало лишь то, что мы были вдвоём: мы могли разговаривать друг с другом, что позволяло нам чувствовать себя относительно комфортно. Затем нам принесли плов, и мы стали его есть. При этом мы снова почувствовали себя неуютно, поскольку предполагали, что существуют, определённые специфически «кавказские» правила того, как надо «правильно» есть плов. Коллега Ольга рассказала мне, как в Узбекистане её учили есть плов руками, и о том, какое это особое искусство. Для того чтобы понять правила, по которым следует есть плов, мы активно оглядывались вокруг, наблюдая, как едят наши соседи. К нашему удивлению, они, как и мы, ели плов, ложками (вилок у поваров не было). Правда, рядом с нами один человек ел какое-то жидкое блюдо, напоминавшее суп (позднее мы выяснили, что это блюдо называется «лагман»), макая в него лепёшку. Практически все сидевшие за столом ели в качестве хлеба лепёшки, но нас повар спросил, что мы будем - хлеб или лепёшки. Мы, решив до конца следовать заявленной стратегии попробовать «кавказскую» кухню, выбрали лепёшки.

Понаблюдав за тем, как повара готовят еду, раскладывают её, собирают грязную посуду, моют её, мы задумались над тем, стоит ли нам приходить сюда есть ещё. То, как осуществлялись эти процедуры, было достаточно далеко от наших представлений о гигиене и санитарных нормах: всё делалось в основном руками, грязную посуду споласкивали из термоса горячей водой. Мы невольно вспомнили распространённую ассоциацию «чужого» и «грязного». Однако, вспомнив о том, что мы социологи (или антропологи) и нам не пристало пугаться таких мелочей, как грязная посуда и антигигиенические условия приготовления еды, мы мужественно доели свой плов и решили, что придём сюда ещё.

Мы предполагали, что как социологи, должны во время еды попытаться вступить в контакт с соседями по столу, завязать с ними разговор. Однако мы чувствовали себя очень скованно и неуверенно - как обыкновенные люди мы не могли найти в себе силы начать разговор с окружающими нас «кавказцами» опасливо озирались вокруг, делали вид, что мы просто зашли поесть и разговаривали только друг с другом. Предположительно, подходящей темой для разговора в этой ситуации должна была стать еда. Мы обсуждали свой жизненный опыт, f связанный с употреблением в пищу блюд кавказской кухни. После еды мы решили, что следует, по крайней мере, попытаться завязать контакт с поварами. Мы подошли к ним PI стали сердечно благодарить их за вкусную еду. Пообещали, что теперь будем ходить к ним регулярно, потому что они кормят очень вкусно и дёшево. Один из поваров с удовольствием разговорился с нами. Он сказал, что будет рад видеть нас снова, чтобы мы приходили к нему есть и приводили своих знакомых. Прощаясь, мы представились сами - назвали свои имена -и спросили, как его зовут. Он сказал, что его зовут Бузор, но для простоты, можно - Боря .

Роль этничности в этнической экономической миграции: критический обзор теорий и литературы

Этническая экономика - концептуально разработанная тема в социологической дискуссии на Западе. Суть её в следующем. Предполагается, что, будучи этническим меньшинством, люди имеют возможность объединиться на основе общей (разделённой) этничности и организовать совместный бизнес. Также предполагается, что они доверяют друг другу потому, что принадлежат к общей этнической группе. Доверие, основанное на разделенной этнической идентичности, позволяет сформировать «этнические» социальные сети, облегчает циркуляцию информации по этим сетям, сокращает возможные издержки, связанные с недоверием (например, излишним становится использование посредников, выступающих гарантами в бизнесе)155.

В литературе можно найти несколько классификаций существующих подходов к анализу феномена этнического предпринимательства. Различные авторы выделяют разные подходы и дают им разные имена. Мы будем отталкиваться, прежде всего, от классификаций, предложенных в работах А.Лайта и Р.Олдингера

Самая распространённая классификация выделяет среди существующих теорий этнического предпринимательства два основных подхода:

культурно - исторический

реактивный, который иногда называют подходом «middleman minority».

Культурно - исторический подход и связанные с ним «культурные» теории, теперь воспринимают как ортодоксальные, хотя раньше были единственными и господствующими. Эти теории берут своё начало в работах Макса Вебера и Вернера Зомбарта157. Суть теорий сводится к тому, что некоторые этнические группы или народы имеют определённые культурные и психологические черты, особенности, которые заставляли и заставляют их заниматься предпринимательством. Согласно их мнению, подобная склонность обусловлена исторически, и этим группам приписываются такие характеристики, как трудолюбие и работоспособность, независимость, бережливость, готовность к риску и прочее.

Вторая группа теорий касается некоторых, в особенности, экономических, моментов, которые не принимаются во внимание в первом подходе. Первостепенное значение в этих теориях придаётся контексту, в котором возникает и протекает этническое предпринимательство, и реакции мигрантов на ситуацию, в которой они находятся. К теориям этой группы относятся «реактивная» (reactive) теория, теория «меньшинства-посредника» (middleman minority), к ней тесно примыкает теория «временного проживания» (sojourner), «ущемлённого положения» (disadvantage theory). Их суть сводится к тому, что мигранты попадают в крайне невыгодное, ущемленное положение, и как любое меньшинство, подвергаются дискриминации, в том числе, на рынке труда. Другие причины, которые стимулируют предпринимательскую активность мигрантов - стремление заработать максимум денег за минимальный срок, т.к. в любой момент их могут выслать, а также этническая солидарность, возникающая в условиях тяжёлого положения, и др. .

Считается, что основной недостаток описанных выше подходов состоит не в том, что они неправильные, но в том, что они не полные. В связи с этим в последнее время на Западе появились новые концепции, которые стремятся синтезировать существующие подходы, дополнить один при помощи другого, придать им новое звучание с учётом происходящих в обществах изменений. Все они тесно взаимосвязаны, используют схожую терминологию, но акцентируют различные особенности изучаемых явлений.

Так, для Лайта важен ресурсный подход. Он выделяет две группы ресурсов - этнические и классовые, и на этом основании предлагает выделять два типа этнического предпринимательства, которые близки к аналитическим «идеальным типам», но на практике пересекаются. Первый тип основывается на традиционных этнических и коллективистских ресурсах. Второй тип - на новых классовых и индивидуалистических ресурсах.

Этнические ресурсы Лайт определяет как « любые и все черты целых групп, которые могут быть использованы (утилизированы) предпринимателями, относящимися к одной этнической группе, или от которых они могут получить экономическую прибыль» . К этническим ресурсам Лайт относит: культурное наследие, реактивную (т.е. вызванную реакцией на миграционный контекст) солидарность, ориентацию на временное (не постоянное) проживание, сети и коммуникации, сравнительную удовлетворенность любым, даже самым тяжелым экономическим и бытовым положением в стране, куда он приезжает (т.к., как правило, эти условия все равно лучше, чем на родине), и др.160.

Классовые ресурсы, согласно Лайту, состоят из материальных и культурных. К материальным ресурсам относятся частная собственность на средства производства и распределения, человеческий капитал и деньги для инвестиций. К культурным ресурсам Лайт относит буржуазные ценности, позиции, знания и способности, передаваемые через поколения в ходе первичной социализации1 . В другом месте Лайт расширяет одну из этих групп ресурсов -«классовых» - до «неэтнических» ресурсов, куда классовые в ходят в том числе. Это, например, ущемление на рынке труда, стереотипы неприязни со стороны большинства и др.162 На примере становления корейского бизнеса в Лос-Анджелесе Лайт демонстрирует, какую роль играют этнические и классовые ресурсы в этнической экономике. Корейцы, приезжавшие в Лос-Анджелес, имели высшее образование (70% на фоне 15% для населения города в целом), у них были унаследованные деньги для начала дела в Америке, они принадлежали к среднему или высшему среднему классу. С другой стороны, они работали по шестьдесят часов в неделю, откладывали 50% дохода из-за усвоенной с детства бережливости, использовали информацию, которая вращалась только в их этнических сетях, использовали возможность непотизма и патернализма, все виды солидарности (семейные, студенческие, общинные и др.). Лайт подчёркивает, что корейское предпринимательство стало таким, каким оно является сейчас благодаря и этническим и классовым ресурсам, а не только благодаря, скажем, деньгам или этнической солидарности .

Похожие диссертации на Этнические экономические мигранты: трансформация социальных отношений (на примере мигрантов из Азербайджана и Таджикистана в Санкт-Петербурге)

Сравнительный анализ социальной адаптации легальных трудовых мигрантов из Вьетнама и Узбекистана в Санкт-ПетербургеЛисицын Павел Петрович

Трудовые мигранты как маргинальный слой российского обществаЛапшина, Наталья Игоревна

Адаптация мигрантов из зарубежных стран в городах Российской ФедерацииВасильева Виктория Олеговна

Процесс социальной адаптации трудовых мигрантов из стран СНГ в малых городах России : на примере Ивановской областиЖуковская, Юлия Оскаровна

Социальные характеристики суицидов в молодежной среде Санкт-ПетербургаШамкова Светлана Владимировна

Социально-профессиональная адаптация специалистов с высшим гуманитарным образованием : Социологический анализ на материалах Санкт-ПетербургаБурлаковская, Елена Сергеевна

Институциализация маркетинговых исследований в современной России : На примере крупного города Санкт-ПетербургаЛоктионова Елена Александровна

Социально-экологический мониторинг в системе жизнеобеспечения населения Санкт-Петербурга и Ленинградской области Чурин Глеб Юрьевич

Система реабилитации инвалидов в Санкт-Петербурге: социологический анализКирилюк Ольга Михайловна

Трудовые ценности молодежи с опытом первичного трудоустройства в сфере услуг (на примере промоутеров г. Санкт-Петербурга)Чистякова Людмила Александровна