Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Психологические особенности реализации насилия в конфликтном взаимодействии 10
1.1. Физическое насилие как социально-психологическое явление 10
1.2. Мотивация насилия в конфликтном взаимодействии 27
1.3. Эмоциональная составляющая конфликтного взаимодействия 37
1.4. Роль личностных особенностей в реализации насилия 50
Глава 2. Эмпирическое исследование психологических условий реализации насилия в конфликтном взаимодействии 60
2.1. Организация исследования 60
2.2. Результаты исследования 68
2.2.1. Особенности проявления эмоциональных переживаний в процессе конфликтного взаимодействия 68
2.2.2. Интенсивность эмоциональных переживаний по стадиям конфликта 84
2.2.3. Особенности проявления уровня субъективного контроля в конфликтном взаимодействии 91
2.2.4. Способы регулирования поведения в конфликте 95
2.2.5. Сравнительный анализ ценностных ориентации субъектов конфликтного взаимодействия 97
2.2.6. Динамика субъективной значимости социальных запретов по стадиям конфликта 102
Заключение 121
Список литературы 125
Приложение 141
- Физическое насилие как социально-психологическое явление
- Мотивация насилия в конфликтном взаимодействии
- Особенности проявления эмоциональных переживаний в процессе конфликтного взаимодействия
- Особенности проявления уровня субъективного контроля в конфликтном взаимодействии
Введение к работе
Актуальность исследования. Политические, экономические и социальные преобразования в России, переход к гражданскому обществу и правовому государству характеризуются двумя масштабными тенденциями: с одной стороны - либерализацией и демократизацией всех сфер общественной жизни, соответствующими правовыми реформами, а с другой - обострением социальных противоречий, межэтнических, межгрупповых, межличностных конфликтов. Последние проявляются в актах конфликтного противостояния, эскалации насилия и криминальной агрессии. Отмечается нарастание деструктивности и жестокости конфронтации, рост масштабов и организованности особо опасных насильственных деяний. Эти процессы, наблюдаемые в современной России, являются подтверждением флуктуации форм правового сознания, одного из явлений макросоциологии, основы которой были впервые исследованы великим социологом XX века Питиримом Сорокиным [150].
Недостаточная эффективность мер борьбы с такого рода правонарушениями определяет актуальность исследований психологического аспекта проблемы насильственного разрешения конфликтов и, в этой связи, изучения психологических условий реализации насильственной агрессии в межличностных взаимоотношениях, с целью профилактики этих особо тяжких преступлений.
Тема исследования актуальна и в рамках борьбы с терроризмом, имеющим конфликтную основу и представляющим собой одну из форм насилия, выявление и пресечение которого правоохранительными органами возможно только при наличии необходимой научной основы, раскрывающей психологические механизмы формирования и реализации мотивов насильственного поведения.
Степень научной разработанности проблемы. Значительный вклад в исследование проблемы внесен отечественными и зарубежными психологами,
4 осуществившими изучение личностных особенностей насильственных преступников (Ю.М. Антонян, МИ. Еникеев, А. Коэн, А.Р. Ратинов, В.Е. Эминов, и др.), психологических особенностей поведения человека в агрессивной толпе (А.Л. Журавлев, Д. Майерс, С. Московичи, А.П. Назаретян и др.), личности и поведения жертвы насильственного посягательства (Р. Блок, В.Я. Рыбальская, Л.В. Франк и др.), мотивации агрессии, насильственных преступлений (Ю.М. Антонян, А. Бандура, А. Басе, Л. Берковиц, О.Л. Дубовик, Х.Хекхаузен и др.), методы предупреждения таких правонарушений (СБ. Алимов, В.П. Власов, М. Вольфганг и др.). Изучение социально-психологических особенностей насильственных преступлений явилось приоритетным направлением и для современной криминологии (СБ. Алимов, Г.В. Антонов - Романовский, Л.А. Волошина, Л. Кэртис, М. Фольфганг и др.).
Вместе с тем, далеко не все социально-психологические аспекты реализации насилия в конфликтном взаимодействии исследованы достаточно глубоко. Во-первых, до настоящего времени не определены рамки влияния психологических условий, сдерживающих применение насилия в конфликте, действенное влияние которых в конфликтном взаимодействии отличает законопослушных граждан от насильственных преступников. Во-вторых, недостаточно внимания уделяется конфликтной природе мотивации насильственного преступного поведения, играющей определяющую роль в эмоциональных переживаниях преступника, которые, в свою очередь, оказывают значимое влияние на реализацию мотивов физической агрессии. В-третьих, при достаточно глубокой разработанности проблемы сознания личности (А.Н. Леонтьев, Д.А.Леонтьев, В.Ф.Петренко и др.), Я - концепции личности (В.САгапов и др.), вопросы психологии сознания правонарушителей, особенности ценностно-смысловой сферы личности, определяющие поведение в конфликтном взаимодействии, относятся к числу малоизученных. В-четвертых, в современной психологической науке длительное время широко применялась в анализе поведения преступника и обусловливающих его причин традиция раздельного исследования поведения преступника, с одной стороны, и жертвы (потерпевшего) - с другой. При этом
5 внимание исследователей было сконцентрировано на системах индивидуальных характеристик каждого из участников, но не изучались психологические условия, влияющие на процесс реализации мотива насильственного поведения у правонарушителя, ситуативные психологические механизмы мотивации и реализации насильственной агрессии, влияние на них эмоционального состояния исполнителя преступления.
С учетом названных обстоятельств была определена тема исследования, проблема которого сформулирована следующим образом: каковы различия в психологических особенностях конфликтного взаимодействия у лиц, склонных к совершению криминального насилия от группы устойчиво законопослушных граждан.
Объект исследования - конфликтное взаимодействие.
Предмет исследования - психологические условия реализации насилия в конфликтном взаимодействии. Гипотеза исследования основана на следующих предположениях:
мотивация агрессии не определяет однозначно ее реализацию в разрешении межличностного конфликта;
важным условием в реализации мотивации насилия в конфликтном взаимодействии является система ценностей личности и субъективная значимость социальных запретов;
интенсивные эмоциональные переживания конфликтного взаимодействия снижают субъективную значимость социальных запретов, что приводит к реализации мотивации насилия.
Для достижения поставленной цели и проверки гипотезы решались следующие задачи:
1) проанализировать и обобщить сложившиеся в современной психологии подходы к исследованию реализации насилия в межличностных взаимоотношениях;
эмпирически исследовать особенности проявления мотивации насилия у лиц, реализовавших ее в форме убийства или нанесения тяжкого вреда здоровью оппонента и не реализовавших ее в конфликтном взаимодействии;
выявить условия реализации мотивации насилия в межличностных отношениях в форме агрессивных действий у лиц, совершивших насильственное преступление (экспериментальная группа) и лиц, сумевших самостоятельно прекратить насильственное противостояние до стадии убийства или нанесения тяжкого вреда здоровью оппонента (контрольная группа).
Теоретике - методологическую основу исследования составляют общенаучные принципы развития, системности, единства сознания и деятельности (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, Б.Ф. Ломов, С.Л. Рубинштейн), концептуальные представления по проблеме социального взаимодействия (К.А. Абульхано-ва-Славская, А.Л. Журавлев, Е.Н. Резников, А.С. Чернышов и др.), социализации личности (Г.А. Андреева, Л.И. Божович, Л.С. Выготский, Е.В. Шорохова и др.), положения теории мотивации (К. Левин, А.Н. Леонтьев, Г. Олпорт, К. Хекхаузен и др.), теории эмоций (В.К. Вилюнас, К.Э. Изард и др.).
Методы исследования: теоретические методы, включающие изучение и анализ психологической литературы по проблеме исследования; эмпирические: тест М. Рокича «Ценностные ориентации»; опросник «Уровень субъективного контроля» (УСК); тест К. Томаса «Исследование способов поведения в конфликте»; метод цветовых выборов (МЦВ); способ интерпретации мышечным усилием интенсивности переживания эмоций, измерения субъективной значимости социальных запретов (ИМУ); методы математической статистики.
Экспериментальная база исследования. Исследование осуществлялось на базе исправительно-трудового учреждения (ИТК-5, п. Сосновка, Белгородской области) среди лиц мужского пола в возрасте от 25 до 40 лет, отбывающих по решению суда наказание за убийство по ст. 105 УК РФ или нанесение тяжкого вреда здоровью по ст. 111 УК РФ (экспериментальная группа), а также среди лиц мужского пола в возрасте от 25 до 35 лет, представленных слушателями Учебного центра УВД Белгородской области, имевшими в прошлом (с
7 давностью не более полутора лет) конфликты, переросшие в насильственное
противостояние, которое было ими самостоятельно прекращено до стадии убийства или нанесения тяжкого вреда здоровью оппонента (контрольная группа). В основную и контрольную группу было включено по 100 человек. Научная новизна исследования заключаются в следующем:
выявлены значимые различия между группами осужденных насильственных преступников и законопослушных граждан в ценностных ориентациях, уровне субъективного контроля, стиле поведения в конфликте, а также особенностях проявления эмоциональных переживаний и социальных запретов по стадиям конфликта;
определена роль эмоциональных состояний и социальных запретов в реализации мотивов насилия в конфликтном взаимодействии;
выделены основные структурно-функциональные компоненты эмоционального состояния субъекта конфликтного взаимодействия: «триада социальности» и «триада враждебности» и показана их роль в реализации насилия;
исследованы различия в иерархии ценностей, определяющие субъективную значимость запретов закона у лиц, реализовавших и не реализовавших агрессию в разрешении межличностных конфликтов.
Теоретическая значимость заключается в том, что выявлены психологические условия реализации агрессии в конфликтном взаимодействии. Уточнены механизмы реализации агрессии. Определены роль субъективной значимости социальных запретов, взаимосвязь ценностных ориентации и эмоционального состояния субъектов конфликтного взаимодействия в реализации агрессии. Конкретизированы теоретические основы и социально-психологические особенности профилактики агрессивного поведения в конфликте.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы и результаты могут способствовать реальному повышению эффективности подготовки специалистов (психологов, юристов, медиков), работающих с лицами, склонными или проявляющими агрессию в межличностных взаимоотношениях;
8 быть использованы при проведении лекционных и практических занятий по
курсу «Практическая психология», в практике работы психологической службы.
Достоверность и обоснованность результатов исследования обеспечена методологической и теоретической обоснованностью параметров исследования при осуществлении качественного и количественного анализа результатов, использованием комплекса взаимодополняющих методов на репрезентативной выборке испытуемых.
Апробация исследования. Основные положения и результаты исследования докладывались и обсуждались на кафедре психологии Белгородского государственного университета, на научно-практических конференциях: межрегиональной «Патогенез и профилактика наркомании среди молодежи», г. Белгород, (1998г.); региональной «Социальная безопасность и здоровье молодежи Белгородской области», г. Белгород, (2002г.); Всероссийской научно-практической конференции «Психология притеснения: обидчики и обиженные», г. Коломна, (2003г); Межрегиональной научно-практической конференции «Проблема отношений в жизнедеятельности человека», г. Владимир (2004г.).
Внедрение результатов исследования: Результаты диссертации внедрены в практику работы психологической службы УФСИН России по Белгородской области (в определении имевшихся у субъекта в момент совершения преступления особенностей в эмоциональной сфере, динамики субъективной значимости социальных запретов по стадиям конфликта, а также в оценке успешности коррекционных, воспитательных мероприятий в местах лишения свободы), а также используются при проведении лекционных и практических занятий по курсу «Практическая психология» на юридическом факультете БелГУ.
На защиту выносятся следующие положения: 1. Основными психологическими условиями реализации насилия в конфликтном взаимодействии являются: особенности эмоциональных переживаний конфликтного взаимодействия; интенсивность и контроль этих переживаний; субъ-
9 ективная значимость таких социальных запретов как запреты закона, этические
запреты, запреты религии, семьи и близкого окружения; стиль поведения в
конфликте и иерархия ценностей.
В эмоциональном состоянии субъекта конфликтного взаимодействия основными структурно - функциональными компонентами являются эмоции «триады враждебности» (гнев, презрение, отвращение) и «триады социальности» (страх, вина, стыд/смущение), причем, соотношение их интенсивности является определяющим в реализации мотивации агрессии.
Личностная значимость социальных запретов проявляется в их соотнесении с системой личностных ценностей. Запреты закона значимо связаны у лиц, не реализовавших агрессию в конфликтном взаимодействии, с инструментальной ценностью «исполнительность», у лиц, реализовавших агрессию - со «снижением материального благосостояния». То есть, в первом случае выступают как требующие исполнения, во втором - как препятствующие достижению материального благополучия.
4. Иерархия ценностей, наряду с эмоциями, переживаемыми оппонентами в
конфликте, определяет направление и содержание реализации мотивации наси
лия в конфликтном взаимодействии.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы (184 наименования), приложения. В диссертации 24 рисунка, 15 таблиц. Общий объем работы составляет 145 страниц.
Физическое насилие как социально-психологическое явление
Человеческое общество всегда с особым вниманием относилось к проблеме поведения, которое идет вразрез с институализированными ожиданиями, разделяемыми и признаваемыми законными внутри социальной системы [82] и называется девиантным или отклоняющимся. По мнению Е. П. Ильина: «К отклоняющемуся (девиантному) поведению относят агрессивные действия по отношению к другим, преступность, употребление алкоголя, наркотиков, курение, бродяжничество, самоубийство» [74, 236].
Девиантность достаточно широко присутствует в жизни любого общества - от пограничных с нормой форм до преступных, резко осуждаемых социумом, от невинной экстравагантности в поступках и одежде, до тяжких преступлений, повергающих в шок своей жестокостью [77].
Содержание понятия девиантности зависит от множества социокультурных факторов - вида общности, национальных, экономических, климатических, и других особенностей, а также временных рамок. Критерии его меняются во времени даже в пределах одной культуры [142].
Отклоняющееся поведение может быть как положительным (креативность, нестандартный, творческий подход в поиске оригинальных решений проблем), так и отрицательным (нарушение принятых норм взаимоотношений с окружением вследствие конфликтности, агрессивности, склонности к насилию и вандализму).
Употребляя термин «девиантность» обычно понимают именно отрицательные ее формы. Физическое насилие относится к крайне негативным формам девиантности, приводящим к тяжким преступлениям - убийству и нанесе нию тяжкого вреда здоровью, и потому резко осуждаемым обществом. В этой связи А.Р. Ратинов и О.Д. Ситковская отмечают, что «в последние годы отмечается качественное изменение преступных посягательств: возрастание во многих случаях жестокости, цинизма; увеличение числа преступлений, характеризующихся отсутствием рациональности, неадекватностью повода и причинением жертве мучительных страданий. Природа агрессивного поведения и жестокости пока еще мало изучена, что отрицательно сказывается на разработке научных основ предупреждения деяний такого рода и конкретных мер их профилактики» [130, 4].
Следует отметить, что под агрессией понимается поведение или действие, направленное на нанесение физического или психического вреда, либо на уничтожение другого лица или группы. Агрессивность, в отличие от агрессии, есть устойчивая черта личности, подразумевающая готовность к проявлениям агрессии [5]. Агрессия основана на реагировании на физический и психический дискомфорт, стрессы и фрустрацию. Нередко она является средством достижения некой значимой цели, повышения личного статуса за счет самоутверждения [91].
По способу поведения выделяют физическую, вербальную и косвенную агрессию. Е.П. Ильин [75], полагает, что косвенной может быть как физическая, так и вербальная агрессия. Целесообразность такого рассмотрения подтверждается им следующими данными:
- косвенная вербальная агрессия выражена вдвое больше, чем косвенная физическая агрессия (у мужчин больше выражена прямая физическая агрессия, а у женщин - косвенная вербальная агрессия);
- показатели косвенной вербальной агрессии, как правило, не соотносятся на значимом уровне с показателями остальных видов агрессии, но показатели косвенной физической агрессии обычно обнаруживают достоверные связи с показателями других видов агрессии (прямой вербальной и прямой физической агрессии);
Наибольшую роль в агрессивном поведении играют вспыльчивость, обидчивость и мстительность. Помимо «возбудимости» возникновению агрессивного поведения способствует «демонстративность» личности, проявляющаяся в стремлении произвести впечатление на других, привлечь к себе их внимание, что реализуется в тщеславном, нарочито демонстративном поведении, которое способствует обидчивости, заносчивости, играющим определяющую роль в возникновении агрессивного поведения.
В нашем исследовании объект изучения ограничен проявлениями физической враждебной и реактивной агрессии, вызванными конфликтным взаимодействием. Понятие «насильственная агрессия» в нашем понимании подразумевает насилие, физическую агрессию, направленные на умышленное причинение конкурирующей стороне телесных повреждений, либо на лишение жизни. Нами не рассматривается инструментальная физическая агрессия, широко наблюдаемая в различных видах спорта, в силовых структурах правоохранительных органов и вооруженных силах.
В отличие от других видов преступлений, насильственные, связанные с физической агрессией, обычно совершаются в области неформального межличностного общения, при решении индивидуальных, эмоционально значимых проблем, то есть в сфере межличностных конфликтов. Л. Берковиц в этой связи отмечает, что «... убийства незнакомых людей являются особыми случаями инструментальной агрессии, тогда как убийства знакомых, вероятней всего, являются следствием эмоциональной агрессии» [27, 358].
Д.Лакенбилл установил, что в своем развитии конфликт трансформируется в обмен актами агрессии, которые воспринимаются как оскорбление достоинства, покушение на имидж; происходит эскалация конфликта, так как обе стороны стремятся скрыть свою слабость и не потерять лицо, причем каждый участник считает в такой ситуации применение насилия единственно правильной реакцией [179].
В рассмотрении природы физического насилия в межличностных взаимоотношениях мы придерживаемся точки зрения Ф. Патаки, который полагает, что девиантное поведение - системное или полидетерминированное явление, в формировании которого принимают участие исторические, макросоциологиче-ские, социально - психологические и индивидуально - личностные факторы [117]. Автор выделяет натуральные, связанные с психофизиологическими нарушениями в организации поведения, и социокультурные диспозиции, наследуемые и передаваемые по традиции в определенных национальных, локальных и этнических культурах образцы и модели разрешения конфликтов. Социокультурные диспозиции (социальные нормы поведения) имеют значительные отличия у разных наций и народов, в различные исторические эпохи. В некоторых культурах, например, кровная месть и употребление наркотиков носят обязательный характер, являясь социально нормативными. В других социальных укладах такие действия недопустимы и осуждаются обществом.
Мотивация насилия в конфликтном взаимодействии
Мотивы насильственных преступлений (убийства, телесные повреждения) достаточно разнообразны. По мнению А.С. Баронина считать в качестве мотива насилие ошибочно, потому что совершать насильственные действия ради них самих могут только психически больные, невменяемые люди. Как он полагает, обычно за насилием скрывается стремление «проучить» оппонента, «наказать, в назидание другим», «устранить конкурента» [26]. То есть само понятие насилия во многом отражает только внешний характер действия, а не его внутреннее содержание. Вероятно потребность самоутверждения, безусловной победы в конфликтном взаимодействии, проходит косвенное «опредмечивание» в форме физической агрессии.
Характерно, что мотивом многих убийств выступает защита от агрессии среды и потребность в самоутверждении. Последнее предполагает стремление к получению признания со стороны личностно значимого ближайшего окружения. В подобных ситуациях, в отдельных группах криминальной направленности, безнравственное поведение может послужить поводом принятия в данную группу и признания ею.
В этой связи ряд исследователей [23] придерживается мнения, что как психологическое явление мотивы преступного поведения не могут быть асоциальными, поскольку в этом лишь их внешняя оценка, не раскрывающая их глубинной сути. А.С. Баронин отмечает: «Результаты современных криминологических исследований не позволяют утверждать, что есть специфические мотивы преступного поведения. Во всяком случае, большинство мотивов преступлений не являются таковыми и могут стимулировать иные действия. Все зависит от нравственных черт личности, предопределяющих выбор цели и средств ее достижения. Основная масса мотивов как бы нейтральна. Исключение составляют те, которые направлены на реализацию физиологической потребности в алкоголе и наркотиках» [26, 7].
Изучение мотивов преступного поведения возможно лишь в тесной связи с личностью преступника, их понимание всегда должно исходить из данных о самой личности, ее сущности [101; 102; 103]. Такой подход позволяет определить, почему данный мотив реализовался в преступной форме именно у данного субъекта. Так возможно сделать переход от констатации неспецифичности мотива поведения, повлекшего преступление, к признанию его специфичности и закономерности именно для конкретного индивида.
Заслуживает внимания и роль неосознаваемых мотивов в формировании преступного поведения, определяемая в том числе степенью зависимости субъекта от конкретных условий его существования. Восприятие среды как опасной для индивида, несущей угрозу его существованию, часто не осознается прежде всего потому, что является слишком травматичным для него и поэтому переходит в сферу бессознательного. Характерно, что преступники практически лишены способности подняться над возникшей жизненной ситуацией, взглянуть на нее со стороны, избрав при этом иной, помимо противоправного, разрушительного, способ ее разрешения. Психологически это может объясняться тем, что они полностью замкнуты в происходящем, определенных внешних условиях, действиях других лиц, что делает для них практически невозможными анализ и оценку этих условий со стороны, с позиций, находящихся вне личностных отношений и действий. Для них практически невозможна оценка соответствия своих действий требованиям соблюдения социальных норм и запретов, а, следовательно, и принятие адекватных решений. Такая неспособность значительной части преступников к анализу и оценке подтверждается эмпирическими данными об их отличии от законопослушных граждан повышенной эмоциональностью и ригидностью эмоций и переживаний [136].
Совершая убийство, реализуя при этом мотив физической агрессии, субъект нередко не осознает собственных глубинных побуждений к данному поступку, их внутреннего смысла, но при этом он понимает факт попрания им правовой нормы, преступный характер своего действия. Таким образом, в большей мере именно особенности личности порождают необычные мотивы [83], делающие возможными ненормативные поступки. То есть, такое поведение не случайно, оно целесообразно и закономерно именно для данного субъекта.
Мотивы преступного поведения могут быть ситуативны и выполнять функции «защиты личности». Под ситуативностью при этом понимается возникновение мотива насилия, физической агрессии спонтанно, в ответ на конкретную ситуацию конфликтного взаимодействия. Д.Н. Узнадзе, утверждая об отсутствии принципиальной разницы между волевым и импульсивным поведением, подчеркивает: «Роль мотива состоит в том, что то или иное физическое поведение он превращает в определенное психическое поведение. ...включает это поведение в систему основных потребностей личности и порождает в субъекте установку его выполнения. ...в основе импульсивного поведения также лежит установка. ... В случае импульсивного поведения установку создает актуальная ситуация» [153, 81].
Подчеркивая взаимосвязь конфликтности [165], агрессии и насильственной преступности, Леонард Берковиц отмечает: «...любая причина, вызывающая неудовлетворенность и раздражение, ... может дать толчок агрессивным наклонностям, которые могут привести к убийству» [27, 359].
В свою очередь, раскрывая причины вандальной преступности в среде российской молодежи, также являющейся следствием проявлений агрессии, Л.С. Ватова замечает: «...первоосновой вандализма является конфликт, приводящий в 50% случаев к стрессовым ситуациям» [41, 209].
Следует учитывать, что агрессия обусловлена и целым рядом факторов, семейных и индивидуальных, нередко связанных с традициями и обычаями. Изучение агрессии и агрессивности осуществлялось в двух основных направлениях - на основе понимания этого явления как врожденного, инстинктивного свойства субъекта, либо в качестве характеристики способа поведения. К числу исследователей, ориентированных на биологические подходы, относится, прежде всего, К. Лоренц [104]. Исследования С. Милграма показали, что агрессия в значительной степени зависит от присутствия и близости жертвы, от факторов, облегчающих эмоциональную коммуникацию. Физическое присутствие жертвы, влияющее на аффективно-когнитивное состояние испытуемого, проявляет себя в качестве мощного сдерживающего фактора агрессии [114]. С. Милграм экспериментально доказал, что «... наличие фрустрации оказалось чрезвычайно сильным детерминантом антисоциального поведения. ...
Особенности проявления эмоциональных переживаний в процессе конфликтного взаимодействия
Для изучения особенностей проявления эмоциональных состояний субъектов конфликтного взаимодействия нами использован метод цветовых выборов [105; 147]. При этом мы поставили задачу:
- сравнить проявления эмоционального состояния в группе лиц, реализовавших и не реализовавших насилие, то есть лиц экспериментальной и контрольной групп;
- выявить особенности состояний по группам в стадиях конфликтного взаимодействия (стадия вербальной агрессии, стадия физического насилия; стадия прекращения физического насилия).
В ходе анализа полученных результатов учитывались два основных фактора: эмоциональное значение каждого цвета и его положение в ряду МЦВ. Для выявления наиболее выраженных особенностей проявления эмоциональных состояний в исследуемых группах нами рассматриваются в каждой позиции ряда максимально представленные по числу респондентов цвета Люшера.
На рисунках №№ 1-2 отражены результаты, полученные при оценивании субъектами конфликтного взаимодействия эмоциональных состояний в первой стадии конфликтного взаимодействия, в которой происходил взаимный обмен обвинениями и оскорблениями. Осуществим анализ данных рисунков.
В экспериментальной группе в первой позиции, отражающей по Люшеру средство достижения цели, доминирует цвет 2, соответствующий «уверенности, настойчивости, стремлению к упрямству». В позиции 2 (цель, к которой стремится испытуемый) наибольшее количество респондентов выбрали цвета 1 «спокойствие, удовлетворенность» и 5 «затрудненная адаптация через общее ослабление интегративной роли самосознания, высвобождение неосознанных аспектов человеческих переживаний». Такое сочетание выборов в указанных двух первых позициях свидетельствует о стремлении к покою и высвобождению зажимов в психике субъекта через настойчивое отстаивание своих интересов.
В свою очередь, в контрольной группе законопослушных граждан в 1-й стадии на первой позиции (средство достижения цели) доминирует цвет 0 «усталость, ситуативные трудности в межличностных контактах, интровертиро-ванность». Вторая позиция выражена незначительными выборами, отсутствием значимых различий в количестве респондентов по различным цветам. То есть, «цель, к которой стремится испытуемый» не имеет однозначной интерпретации. Тем не менее, максимальное число респондентов выбрали цвет 1 (0,18 группы), выражающий стремление к «спокойствию, удовлетворенности». Таким образом, законопослушные граждане в вербальной стадии конфликта стремятся к спокойствию и удовлетворенности через трудности в межличностных контактах, не обнаруживая при этом агрессивности и наступательных тенденций.
- группа осужденных насильственных преступников в 1 -й (вербальной) стадии конфликтного взаимодействия уверенно принимала настрой соперничества, проявляла агрессивность;
- контрольная группа законопослушных граждан воспринимала возникший конфликт переходом в интровертированное состояние, падением настроения, стремлением избежать противостояния и отсутствием агрессивности.
Позиции 3-4, отражающие ощущение ситуации, в которой находится испытуемый, для эспериментальной группы характеризовались цветами 4 - «активность, стремление к общению, экспансивность и веселость» и 0 - «усталость, ситуативные трудности в межличностных контактах, интровертированность», в отличие от контрольной, в которой восприятие обстановки выражалось цветами 3 - «сила волевого напряжения, агрессивность, наступательные тенденции, возбуждение» и 2 - «уверенность, настойчивость, иногда - упрямство». Таким образом, для экспериментальной группы ситуация вербальной стадии конфликта воспринималась через активность в нарушенном межличностном общении, определенную раскованность в выборе форм поведения, сниженный самоконтроль. Контрольная группа в восприятии ситуации наоборот отличалась собранностью, уверенностью и агрессивностью, повышенным самоконтролем. Выводы по позициям 3-4 стадии 1:
- экспериментальная группа осознает ситуацию вербальной стадии конфликтного взаимодействия через трудности выбора пути разрешения противоречий, снижение самоконтроля, раскованность и экспансивность в выборе форм поведения;
- контрольная группа, в отличие от экспериментальной, воспринимает ситуацию как мобилизацию настойчивости, волевого напряжения, обострение самоконтроля и внимания к изменениям во взаимодействии с оппонентом.
На позициях 5-6 сосредотачиваются цвета, к которым испытуемый в данных обстоятельствах испытывает безразличие. Для экспериментальной группы к ним относятся цвет 3 - «сила волевого напряжения, агрессивность, наступательные тенденции, возбуждение» (0,36 группы) и 1 - «спокойствие, удовлетворенность» (0,18 группы). В контрольной группе наибольшее число респондентов набрали цвета 4 - «активность, стремление к общению, экспансивность и веселость» (0,26 группы) и 6 - «тревожность с соматической окраской, неуверенность и приниженность» (0,26 группы).
Выводы по позициям 5-6 стадии 1:
- в экспериментальной группе в число безразличных для данной ситуации цветов отнесены цвета, отражающие возможность адекватной оценки ситуации и организации внутреннего самоконтроля, что свидетельствует об отсутствии у осужденных в первой стадии конфликтного взаимодействия возможности правильно оценивать свои и оппонента действия и высказывания;
- в контрольной группе оказались невостребованными цвета, выражающие снижение реальности в восприятии обстановки вследствие интенсивных положительных эмоций, а также несущие косвенные признаки страха, что говорит о переживаемых негативных эмоциях, отсутствии интенсивного страха, но наличии адекватной оценки развития конфликта.
На 7-8 позициях находятся негативно оцениваемые цвета, выражающие те качества и эмоции, которые испытуемый стремится подавить. В обеих группах в качестве такого выбран цвет 7 - «протест, выражающийся в агрессивности, крайнем субъективизме, непокорности и обособленности, противодействии» (0,3 в экспериментальной и 0,26 в контрольной группах от общего числа). Кроме того, в экспериментальной группе на указанных позициях находится цвет 6 - «тревожность с соматической окраской, неуверенность и приниженность» (0,26 группы), несущий косвенные признаки страха, а в контрольной -цвет 3 - «сила волевого напряжения, агрессивность, наступательные тенденции, возбуждение» (0,24 группы).
Особенности проявления уровня субъективного контроля в конфликтном взаимодействии
Анализ полученных данных позволяет выявить особенности проявления и отличия между двумя группами в типе локализации контроля. Сопоставление полученных в ходе исследования показателей (табл № 7) с нормативными диапазонами видов интернальности ( табл. № 8) позволяет сделать следующие выводы:
1. По уровню общей интернальности экспериментальная группа имеет значимые отличия от контрольной (р 0,01, приложение № 2).
2. В области неудач в экспериментальной группе средняя интернальность присутствует у 74% респондентов и высокого уровня - у 26%. В контрольной группе интернальность среднего уровня - у 70%), высокого уровня - у 30% респондентов. Таким образом, значимые различия между группами по уровню интернальности в области неудач не выявлены (приложение № 2).
3. В области семейных отношений в экспериментальной группе выражена экс тернальность у 8% респондентов, у 84%) - средний уровень интернальности и высокий уровень у 8%; в контрольной группе интернальность среднего уровня у 86%, высокого у 14 % респондентов. То есть, в экспериментальной группе выражена склонность считать виновником семейных неурядиц не только себя, но и внешние факторы, тогда как в контрольной ответственность за ситуацию в семье респонденты полностью возлагают на себя (р 0,01, приложение № 2).
4. В сфере производственных отношений для осужденных экстернальность выражена у 4% респондентов, средний уровень интернальности у 42%, высокий у 54%; у законопослушных граждан экстернальность не выявлена, средний уровень интернальности установлен у 46%, высокий у 54%. Полученные данные свидетельствуют об отсутствии значимых различий по уровню интернальности в производственных отношениях между экспериментальной и контрольной группами.
5. В межличностных отношениях в экспериментальной группе 6% респонден тов склонны к экстернальности, 26% имеют средний уровень интернальности, 68% - высокий уровень интернальности. В контрольной группе экстерналь-ность выражена у 8% респондентов, у 20% - средний, а у 72% - высокий уровень интернальности. Таким образом, значимых различий между экспериментальной и контрольной группами по интернальности в межличностных отношениях не выявлено.
6. В отношении здоровья и болезни в экспериментальной группе 8% респондентов выявили экстернальность, 18%-средний уровень, а 74%-высокий уровень интернальности; для контрольной группы 18% относятся к экстерналам, 42% имеют средний уровень, а 40%-высокий уровень интернальности.
Между группами наблюдаются значимые (р 0,01) различия (приложение № 2). В экспериментальной группе в отношении здоровья и болезней выявлена тенденция к высокой интернальности, склонности возлагать ответственность за собственное здоровье, прежде всего, на себя. В контрольной - смещение в сторону экстернальности, учету роли внешних факторов, других людей во влиянии на их здоровье.
Таким образом, в результате исследования направленности локуса контроля в экспериментальной и контрольной группах установлено:
а) отсутствуют значимые различия по шкалам интернальности в области неудач (Ин), производственных (Ип) и межличностных (Им) отношений;
б) выявлены значимые различия между группами по шкалам интернальности:
- общей (Ио), в областях достижений (Ид) и семьи (Ис), свидетельствующие о том, что субъекты экспериментальной группы в большей мере, чем в контрольной, склонны считать происходящие с ними события, связанные с жизнью в обществе, зависящими не от собственных действий, а от стечения обстоятельств;
- в сфере здоровья (Из) субъекты экспериментальной группы возлагают ответственность за изменения на себя, что вступает в противоречие с их общей тенденцией к экстернальности в других областях.
В целом необходимо отметить, что результаты исследования локуса контроля подтверждают ранее полученные данные об основных различиях между группами в мотивации насилия: контрольная группа, имеющая более высокую интенсивность эмоции интереса к изменениям ситуации в конфликте, склонна к более высокой общей и в области достижений интернальности, то есть ответственности за свои действия в данном конфликтном взаимодействии. Кроме того, более высокий относительный показатель эмоции страха (см. п. 2.2.2) во второй стадии (реализации насилия) в экспериментальной группе, в сравнении с контрольной, дает основания предполагать у осужденных большие опасения получить при этом физические повреждения (при интернальности в сфере здоровья), что могло стимулировать у них неадекватные меры воздействия на оппонента.
Вышеизложенное позволяет утверждать, что лица, не реализовавшие насилие, в силу большей выраженности эмоции интереса и высокой общей интернальности, более склонны к контролю своего состояния и развитию ситуации в конфликтном взаимодействии. Тем не менее, особенности реализации насилия определяются, на наш взгляд, не только содержанием и интенсивностью эмоций, направленностью локуса контроля, но и стратегией поведения в конфликте.
