Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы 14
1.1. Концепция демографического перехода 16
1.2. Демографический переход в России 26
1.3. Индивидуальное старение и долгожительство 35
1.4. Следствия старения населения 37
Глава 2. Возрастная структура как фактор воспроизводства населения 44
2.1. Методы исследования и информационное обеспечение 44
2.2. Изменение возрастной структуры в процессе демографического перехода 57
2.3. Характеристики возрастной структуры и ее вклада в воспроизводство населения 71
2.4. Возрастная структура как фактор роста населения 87
Глава 3. Демографическое старение населения 92
3.1. Показатели демографического старения населения 92
3.2. Современная демографическая ситуация и некоторые особенности демографического развития России и Санкт-Петербурга 100
3.3. Показатели старения населения для России и Санкт-Петербурга (1970-2000гг.) в европейском контексте 109
Глава 4. Демографические перспективы старения населения 125
4.1. Подходы и методы демографического прогнозирования 125
4.1.1. Методология демографического прогнозирования 125
4.1.2. Программы Demproj и DIALOG 132
4.2. Демографические сценарии для России и Санкт Петербурга 134
4.2.1. Демографические сценарии для России и Санкт-Петербурга 134
4.2.2. Результат ы прогнозных расчетов 162
4.3. Старение населения и вопросы демографической политики 173
4.3.1. Будущие тенденции старения населений России и Санкт-Петербурга 173
4.3.2. Следствия для демографической и социальной политики 185
Выводы 187
Литература 190
Приложение 221
- Демографический переход в России
- Изменение возрастной структуры в процессе демографического перехода
- Современная демографическая ситуация и некоторые особенности демографического развития России и Санкт-Петербурга
- Будущие тенденции старения населений России и Санкт-Петербурга
Демографический переход в России
В работе значительное внимание уделено старению населения России, поэтому необходимо остановиться на демографическом переходе в кашей стране.
Заметим, что после выхода в свет книги А. Вишневского «Серп и рубль» [34], имеющей подзаголовок «Консервативная модернизация в СССР», наряду с переходом в области рождаемости (смертности), говорят о модернизации соответствующих процессов.
Связывая демографические изменения с основными фазами социально-экономического развития страны, можно выделить три основных этапа перехода к новому типу рождаемости и смертности в России [41] :
1) дореволюционный период (ранние этапы перехода к новому типу рождаемости и смертности);
2) период от Октябрьской революции до конца 50-х годов (становление нового типа рождаемости и смертности);
3) современный период (завершение перехода к новому типу рождаемости, переход в области смертности нельзя считать завершенным).
Динамике отдельных демографических процессов и воспроизводству населения России посвящены многочисленные работы [1, 2, 3, 6, 20, 21, 41, 59,73,74,75, 105,106].
Остановимся на отмеченных этапах демографического перехода .
В дореволюционной России - вплоть до Октябрьской революции -смертность сохраняла все основные черты, характерные для ее традиционного типа, а именно: существенное преобладание смертей, обусловленных экзогенными факторами, вытекающие из этого концентрация смертей в детских и зрелых возрастах и крайне низкая средняя продолжительность жизни. В конце XIX - начале XX вв. во многих передовых странах господство традиционного типа смертности было уже основательно подорвано. Сохранение такой смертности в дореволюционной России свидетельствовало о ее общей социально-экономической, культурной и демографической отсталости.
Безусловно, в конце XIX в. и особенно в начале XX в. в России кое-что изменилось. Некоторые вызванные развитием капитализма перемены в жизни страны способствовали борьбе с преждевременной смертностью, ограничению действия наиболее очевидных ее экзогенных факторов. Однако в целом эти перемены были слишком слабыми, совершенно недостаточными для того, чтобы преобразовать основы сохранения человеческой жизни в России коренным образом. Капитализм оказался не в силах преодолеть пережитки крепостничества, существенно изменить материальные и духовные условия жизни. Несмотря на некоторые сдвиги, большинство населения оставалось нищим и невежественным, страдало от недостатка медицинской помощи [41] .
В этот период продолжительность жизни в России была на 10-20 лет ниже, чем в странах Европы и США [11]. И все-таки эти перемены создали определенные предпосылки для того, чтобы мог начаться процесс первостепенной важности - перестройка структуры причин смерти, о чем свидетельствует, в частности, снижение смертности от инфекционных болезней.
В течение второго периода был установлен достаточно эффективный контроль над экзогенными факторами смертности, произошел переворот в структуре причин смертности, значительно увеличилась ожидаемая продолжительность жизни при рождении. Так, если в 1926 г. ожидаемая продолжительность жизни мужчин составляла 39.3 года (44.8 года для женщин), то к 1958-1959 гг. она достигла 63.0 лет для мужчин и 71.4 года для женщин.
В области рождаемости, аналогично смертности, вплоть до Октябрьской революции у большей части населения России преобладал ее традиционный тип. Общепринятой была ранняя брачность, внутрисемейное регулирование деторождения не имело массового распространения, контрацепция практически не была известна. Традиционный характер контроля над рождаемостью находил отражение в ее количественных характеристиках - вплоть до Октябрьской революции рождаемость в европейской части России была намного выше, чем в передовых капиталистических странах того времени.
Тенденция к снижению рождаемости проявилась лишь в самом конце XIX в. С тех пор ее снижение было неуклонным, хотя и не очень сильным, так что даже накануне революции Россия по уровню рождаемости занимала одно из самых высоких мест в мире. Традиционный тип рождаемости был лишь едва поколеблен.
Октябрьская революция и последовавшие за ней преобразования коренным образом изменили условия демографического развитая страны. Прежние формы контроля над рождаемостью, предполагавшие всеобщую раннюю брачность женщин, их бесправное положение, отсутствие свободы выбора в прокреативной сфере и другие архаичные черты жизненного уклада, были несовместимы с новым социалистическим строем жизни. Поэтому уже в 20-е годы переход к новому типу рождаемости заметно ускорился. В последующие десятилетия в этот процесс вовлекались все новые и новые слои населения страны, а сам он становился все более интенсивным, так что к концу 50-х годов формирование нового типа рождаемости у большей части населения России в основном завершилось.
Таким образом, в России переход от традиционного к современному режиму воспроизводства происходил в разные периоды с разной интенсивностью. Вплоть до начала 20-х годов его темпы были невелики, так как в целом неизменными (традиционными) оставались брачно-семейный уклад, регламентирующий нормы детности и желаемое число детей в семье, а также социально-гигиенические условия жизни большинства населения, определяющие уровень смертности и продолжительности жизни. Если модернизация типа брачно-семейных отношений и, как следствие, рождаемости связаны в первую очередь с индустриализацией, коллективизацией, резким ограничением роли церкви в жизни общества и изменением социально-экономического и правового статуса женщины, то снижение смертности, затронувшее практически все возрастные группы, представляет собой итог коренных реформ здравоохранения.
Изменения типа и режима воспроизводства населения России в 20-30-х годах были весьма ощутимы по всем своим масштабам и темпам. Уже к концу 30-х годов параметры воспроизводства населения в России соответствовали в целом аналогичным показателям таких наиболее развитых стран Европы, как Франция, Англия, Швеция, вступившим на путь модернизации воспроизводства населения намного раньше.
Принципиальным отличием демографического перехода в России от зарубежных аналогов является то, что он не носил нормального эволюционного характера, когда нормы демографического поведения трансформируются постепенно, от поколения к поколению, на протяжении столетий.
Изменение возрастной структуры в процессе демографического перехода
В процессе воспроизводства населения важная роль принадлежит возрастно-половой структуре, которая, с одной стороны, испытывает на себе влияние основных демографических процессов, а, с другой стороны, сама оказывает воздействие на характеристики воспроизводства. Возрастная структуры населения отражает эволюцию режима воспроизводства населения в прошлом и в то же время выступает как самостоятельный фактор будущего демографического развития.
Рассмотрим влияние отдельных демографических процессов на формирование возрастного состава, а именно: рождаемости, смертности, миграции. Дифференцированный анализ воздействия отдельных факторов на формирование возрастной структуры имеет целью выявить основные влияния, лежащие в основе эволюции возрастной структуры, что позволяет во многом предвидеть основные направления будущего изменения возрастного состава.
Вначале влияние рождаемости и смертности на возрастную структуру будет рассмотрено на модели стабильного населения. Затем реализация этого механизма будет прослежена на реальных населениях. И, наконец, будет рассмотрена эволюция возрастной структуры населения России в процессе демографического перехода.
В Табл.1, рассчитанной по данным модельных таблиц Коула-Демени [198, 200], представлена доля лиц в возрасте 60+ и 80+ в стабильных населениях с различными уровнями смертности (отраженными показателем ожидаемой продолжительности жизни) и рождаемости (характеризуемой здесь величиной темпа роста стабильного населения).
Видим, что при каждом фиксированном уровне смертности снижение рождаемости ведет к росту доли пожилых людей. В свою очередь, при каждом фиксированном уровне рождаемости снижение смертности, т.е. рост продолжительности жизни, также ведет к старению населения. Одновременное снижение рождаемости и смертности в еще большей степени способствует развитию процесса старения (как показывают диагональные элементы), а наибольшая доля пожилых людей в стабильном населении имеет место при наиболее низких показателях рождаемости и смертности.
Решающее значение в эволюции возрастной структуры имеют изменения рождаемости, которые оказывают на структуру наибольшее воздействие по сравнению в другими факторами. Изменения рождаемости могут либо омолаживать возрастной состав, если имеет место непрерывное повышение уровня рождаемости, либо способствовать старению населения, если изменения рождаемости направлены в сторону уменьшения ее уровня. Этот механизм, рассмотренный нами на модели стабильного населения, проследим ниже в реальных условиях демографического перехода на примере женского населения Швеции и Франции.
Тенденция снижения рождаемости во Франции становится особенно заметной начиная с 1820 г., то время как в Швеции, например, такая же тенденция полностью проявилась только в 1870-1880 гг. Однако в Швеции, как и в Англии, Бельгии, Австрии, Норвегии, Финляндии, снижение рождаемости, хотя и началось позже, чем во Франции, происходило значительно более быстрыми темпами, в результате чего эти страны в течение 50 лет достигли «французского» уровня рождаемости.
Табл. 2, рассчитанная по данным [258, 260] для женского населения Швеции, показывает, что тенденция уменьшения рождаемости способствовала значительному сокращению доли детских возрастных групп (0-14 лет), а также увеличению доли лиц 15-59 лет и лиц в возрасте 60 лет и старше. Однако полностью относить эти изменения в возрастной структуре населения на счет рождаемости нельзя, ибо в этот период наблюдалось также и значительное уменьшение смертности. Отделить влияние рождаемости на возрастную структуру реального населения от фактора смертности можно путем гипотетического расчета, основанного на традиционном методе передвижки возрастов [253, 255]. Пользуясь этим методом были вычислены возрастные структуры женщин Швеции на этапах демографического перехода (1780-1940 гг.). При расчете учитывалось изменение рождаемости с шагом пять лет, а смертность оставалась неизменной на допереходном уровне 1780 года.
Сравнительный анализ «конечных» возрастных структур (гипотетической hyp-f и реальной), полученных для 1940 г., показывает, что уменьшающаяся рождаемость служит основным фактором старения структуры, которое в реальных условиях демографического развития несколько нейтрализуется влиянием падения смертности.
Рис. 8, на котором представлены реальные возрастные структуры для 1780 и 1940 гг. в сопоставлении с гипотетической hyp-f показывает, что в условиях высокой смертности снижение рождаемости ведет, с одной стороны, к значительному уменьшению доли детских и молодых возрастов (0-29), а с другой, - к увеличению доли 30-59-летних и пожилых (60+).
Взаимосвязь смертности и возрастной структуры не однозначна. Общий эффект влияния изменений смертности зависит, с одной стороны, от того, какие изменения и в каких возрастах имеют место, с другой - от исходной возрастной структуры.
Особенностью анализа связи «смертность - возрастная структура» в реальном населении является то, что методика исследования должна отражать два момента: эволюцию интенсивности повозрастной смертности за длительный период демографической истории, а также специфику исходной возрастной структуры, которая служит своеобразной призмой, преломляющей эволюцию возрастных характеристик смертности при формировании последующих возрастных структур реального населения. Учет этих двух моментов позволяет получить достаточно полное представление о характере связи смертности и возрастной структуры в реальном населении.
Как это было установлено многочисленными исследованиями, основной прогресс в области снижения смертности в развитых странах в процессе демографического перехода происходил в основном за счет уменьшения смертности детей и молодежи. Механизм влияния изменения смертности на возрастную структуру реальных населений может быть продемонстрирован аналогично анализу влияния рождаемости.
Рассматривается динамика возрастной структуры женского населения Швеции в 1790-1940 гг. при условии неизменности рождаемости на уровне базового года и при изменяющейся смертности. Реальная структура 1940 года сравнивается с гипотетической (hyp-m); обе структуры представлены на Рис. 8.
Глубокие исследования Ж. Буржуа-Пиша, выполненные на модели стабильного населения (структура которого не зависит от исходного реального населения), показали, что смертность почти не влияет на структуру [23, 186]. Однако в реальных населениях нельзя игнорировать влияние смертности на структуру - и Рис. 8 это наглядно демонстрирует. В реальном населении (в данном случае населении Швеции) эволюция смертности в процессе демографического перехода состояла в основном в снижении смертности детей, которое значительно превосходило снижение смертности в старших возрастных группах. Поэтому влияние смертности, как это видно из Рис. 8 (линия hyp-m), проявляется в омоложении возрастного состава.
Современная демографическая ситуация и некоторые особенности демографического развития России и Санкт-Петербурга
Процесс старения населения в России и Санкт-Петербурге протекает на фоне сложной демографической ситуации - рождаемость находится на очень низком уровне, смертность - на высоком, в результате число умерших превышает число родившихся, приводя к отрицательному естественному приросту, который не компенсируется положительным сальдо миграции. Современная демографическая ситуация неизбежно окажет влияние на динамику процесса старения населения в среднесрочной перспективе. В Табл. 8 приведена краткая сводка основных демографических показателей для России и Санкт-Петербурга в 1999/2000 гг. Как отмечено в [59], естественная убыль населения России происходит под двойным давлением - с одной стороны, за счет низкой даже по меркам развитых стран рождаемости, с другой - за счет смертности, аналоги которой можно найти лишь среди слаборазвитых стран.
Динамика суммарного коэффициента рождаемости и ожидаемой продолжительности жизни при рождении для Санкт-Петербурга и России приведена на Рис. 27.
Динамика коэффициента естественного прироста представлена на Рис. 28, показывающем, что процесс естественной убыли населения начался в Санкт-Петербурге раньше и протекает более остро, чем в России.
Рис. 29а, представляющий возрастные структуры населений России и Санкт-Петербурга в 1999 г., показывает, что в возрастной структуре населения Санкт-Петербурга, по сравнению с возрастной структурой населения России, ниже доля детей и выше доля лиц пожилого возраста. Отмеченные особенности показывают, что для Санкт-Петербурга вопросы старения населения особенно актуальны.
Современное демографическое развитие России было кратко охарактеризовано в главе 1. Заметим, что вопросам оценки современной демографической ситуации и демографического развития России в более широком историческом контексте посвящено необозримое количество работ российских и зарубежных авторов, причем они охватывают как отдельные демографические процессы: рождаемость [59, 60, 362], смертность [1, 2, 6, 7, 21, 38, 39, 58, 103, 104, 105, 147, 153, 162, 163, 165, 170, 171, 177, 268, 289, 322, 323, 324, 325, 326], миграцию [35, 76, 81, 82, 132], - так и воспроизводство в целом [41, 65, 57, 83, 108, 124, 145, 146, 169]. Особое место в исследовании воспроизводства населения России (а ранее СССР) занимают работы посвященные оценкам потерь в Великой Отечественной войне [8, 9, 10, 68, 69, 132, 133]. С той или иной степенью детализации; все перечисленные аспекты демографического развития России представлены в ежегодных докладах Центра демографии и экологии человека ИНП РАН [86-93]. Однако вопросы, связанные с возрастной структурой и старением населения России, освещены крайне слабо.
В этом разделе остановимся на особенностях демографического развития России/Санкт-Петербурга, которые очень важны для понимания прошлых тенденций и перспектив старения населения. Такой особенностью, прежде всего, является деформация возрастной структуры -нарушение соотношения численности возрастных групп - из-за кризисных явлений в истории страны.
Искажений возрастной структуры мы уже касались при рассмотрении динамики возрастной структуры России в процессе демографического перехода. Рис. 29а, 29Ь демонстрируют упомянутые деформации для населения Санкт-Петербурга.
Кроме деформаций возрастной структуры, демографическое развитие России/ Санкт-Петербурга характеризуется значительным гендерным дисбалансом, который безусловно сказывается на эволюции процесса старения.
Возрастная структура России и Санкт-Петербурга характеризуется дисбалансом мужского и женского населения, причем с возрастом этот дисбаланс возрастает. Рис. 32 представляет динамику соотношения мужчин и женщин в населении Санкт-Петербурга, а Табл. 8 - число мужчин на 1000 женщин для ряда европейских стран и России.
Для России (и Украины) число мужчин на 1000 женщин меньше, чем для развитых европейских стран, причем с увеличением возраста различие между Россией и европейскими странами увеличивается. Так, число мужчин в возрасте 75+ на 1000 женщин в возрасте 75+ в развитых европейских странах близко к числу мужчин в возрасте 60+ на 1000 женщин в возрасте 60+ для России.
Тендерный дисбаланс проявляется отнюдь не только в большей доле женщин в общей численности населения.
В отличие от большинства развитых стран, В России очень велики различия смертности по полу. Рис. 30 демонстрирует сверхсмертность мужчин, представляя отношение возрастных коэффициентов смертности мужчин и женщин для России и Санкт-Петербурга. В отдельных возрастных группах это различие достигает 3-4.5 раз, что влечет, как это будет видно из п 3.3, значительные различия показателей старения по полу. В Европе не существует аналогов такой модели смертности как по ее уровню, так и по структуре.
Указанный дисбаланс ведет к значительным различиям в ожидаемой продолжительности жизни (Рис. 31), не наблюдаемым в развитых странах. Так, в конце 90-х гг. разность ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женшин составляла для Франции около 8 лет, для Германии - 7 лет, для Италии - 6 лет, для Швеции и Великобритании - 5 лет [309], тогда как для России в 1999 г. она составляла 12 лет.
Превышение мужской смертности над женской характерно, в той или иной мере, для всех экономически развитых стран. Е. Андреев [58, 135, 150] предлагает такому соотношению несколько взаимодополняющих объяснений.
Первое объяснение - историческое. В XIX в. разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин был существенно меньше, и нередко продолжительность жизни мужчин была выше. Снижение женской смертности во многом связано с общим улучшением санитарно-гигиенических условий, в особенности с улучшением условий для материнства и снижением рождаемости. Поэтому улучшение санитарно-гигиенических условий в меньшей мере затронуло мужчин.
Второе объяснение носит биологический характер. Согласно эволюционной теории пола В.А.Геодакяна [47], у мужского пола значительно уже норма реакции на внешние воздействия, то есть способность: адаптивно реагировать на изменения внешней среды, что в быстро меняющемся современном мире может стать причиной повышенной смертности мужчин.
Наконец, третье объяснение связывает различие в продолжительности жизни мужчин и женщин с различием их социальных ролей в современном обществе.
Однако различие в уровнях смертности мужчин и женщин нигде так не велико, как в нашей стране.
Как будет показано ниже, отмеченные особенности скажутся на будущей динамике процесса старения в России и Санкт-Петербурге.
Будущие тенденции старения населений России и Санкт-Петербурга
К сожалению, далеко не все публикации о прогнозах содержат данные о возрастно-половом составе. Тем не менее, даже при отсутствии самих структур в описании результатов обычно приводятся выводы о характере изменения возрастно-половой структуры.
В Табл. 17, наряду с данными об общей численности населения, приведены значения доли лиц в возрасте 60+ для тех сценариев, для которых имелись соответствующие данные.
Можно утверждать, что старение населения будет продолжаться как при любых реально возможных, так и при рассмотренных гипотетических, приводящих к неубыванию населения (MI, RE), вариантах демографического развития.
Как видно из Табл. 17, по всем сценариям и ООН, и SN-NIDI к 2025г. доля лиц в возрасте 60+ для России будет несколько ниже, чем для соответствующих сценариев для Европы. Отметим, что для Европы даже минимальное значение, даваемое сценариями ООН, выше значений, к которым приводят сценарии SN-NIDI. Для Европы и для России величины разности максимального и минимального значений данного показателя старения для сценариев ООН близки.
Рис. 41, 42 демонстрируют динамику индекса старения и демографической нагрузки за счет пожилых для Европы и России в соответствии со сценариями ООН (2000Revision). Характер изменения этих показателей для Европы и России сходен. В то время, как для среднего и высокого сценариев значения индекса старения для Европы выше, чем для России, для высокого сценария эти значения к концу прогнозного периода сближаются.
Демографическая нагрузка за счет лиц в возрасте 60+ для нижнего, среднего и высокого вариантов прогноза соответственно для Европы и России различаются крайне мало, при этом для Европы эти значения группируются на более высоком уровне, чем для России.
Значения всех рассмотренных характеристик старения для женского населения выше. Это демонстрируют Рис. 43-45, представляющие динамику доли мужчин (женщин) в возрасте 60+ в общей численности мужчин (женщин), индекса старения для мужского и женского населения и демографической нагрузки за счет лиц в возрасте 60+ для мужского и женского населения. Отмеченные тендерные различия безусловно должны учитываться при разработке медицинских и социальных программ.
На Рис. 46 представлены возрастные пирамиды населения России в 1997 г. и в 2025 г. по среднему варианту прогноза ООН (1998 Revision), а также для сценария CR. Эти рисунки также наглядно иллюстрируют процесс старения. Заметим, что второй том 2000 Revision, содержащий возрастные структуры населения, еще не опубликован, поэтому приведены данные 1998 Revision.
Рис. 47 представляет динамику общей численности лиц в возрасте 60+ и их доли в общей численности населения Санкт-Петербурга. Обращает на себя внимание тот факт, что численность пожилых людей возрастает даже при убывании общей численности населения, а их доля не возрастает только для сценария MI-R-A, служащего для оценки миграционных потоков, компенсирующих старение населения.
Рис. 48 и Рис 49 представляют динамику доли лиц в возрасте 75+ и индекса старения соответственно для сценариев CR, MV и Ml. Аналогично доле лиц в возрасте 60+ , снижающейся в первой декаде 21-го века из-за деформаций возрастной структуры, в начале второй декады по всем вариантам расчетов ожидается уменьшение доли лиц в возрасте 75+.
Возрастные пирамиды населения Санкт-Петербурга в 2025 г. для сценариев CR, MV и МІ в сопоставлении со структурой базового года представлены на Рис. 50; они также иллюстрируют прогрессирующее старение населения города.
Для России и Санкт-Петербурга в середине первой декады 21-го века по всем рассмотренным сценариям будет наблюдаться некоторое уменьшение значений показателей старения населения, что связано с деформациями возрастной структуры (т.е. с вхождением в возрастную группу 60+ контингентов, затронутых войной). Это так называемое window of opportunity может позволить руководству страны/Санкт-Петербурга планомерно решить ряд вопросов, связанных со старением населения (например, завершить реформу пенсионной системы).
