Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена рядом сопряженных факторов:
1. необходимостью оформления объемной эффективной методологии научного познания, опирающейся на сущностное единство науки и исключающей необоснованное противопоставление естество- и обществознания (Баденская школа неокантианства, экзистенциализм, персонализм, философия жизни);
2. необходимостью выработки адекватного толкования социально-исторической онтологии, сочетающей признаки объективной (каузальность) и субъективной (казуальность) выраженности (ограничимся приведением сетования А.С. Хомякова: прошлое превратилось в «бесконечное множество подробностей», где пропало «всякое единство»);
3.необходимостью освобождения социально-исторического (гуманитарного) познания от рецидивов редукционизма, провиденциализма, телеологизма, волюнтаризма (линия Д. Петрушевского, Е. Топольского; Августина - Боссюэ - Гегеля; Лейбница; Шопенгауэра);
4. необходимостью придания философии гуманитарных наук статуса концептуально выверенной доктрины, освобождения дискурса от художественных, мифопоэтических картин и моделей (В. Шлегель, А. Шлейермахер, Б. Кроче).
Соответственные эвристические маневры в духе сказанного позволят провести идею внутренней целостности науки, не оставляющей простора теоретико-познавательному сепаратизму в духе
Виндельбанда: «...все, имеющее значение для человека, относится к единичному и однократному».
Дильтея: «человечество, постигнутое в восприятии и (разумном) познании было бы для нас физическим фактом и, как таковое, было бы доступно только естественнонаучному познанию. Как предмет наук о духе оно существует лишь постольку, поскольку человеческие состояния переживаются и поскольку оно находит выражение в жизненных откровениях, а эти выражения понимаются».
Зиммеля: «индивидуум должен познаваться только посредством некоторого рода интеллектуальной интуиции, поскольку это означает постижение целого посредством целостной функции».
Бергсона: «как и обиходное познание, наука удерживает из вещей только одну сторону, повторение», «интеллект характеризуется естественным непониманием жизни»; «абсолютное может быть дано только в интуиции, тогда как все остальное открывается в анализе».
Шпенглера: «причинность есть нечто рассудочное, законосообразное, выражаемое словами, форма внешнего интеллектуального опыта. Судьба есть слово для неподдающейся описанию внутренней достоверности. Можно сообщить сущность причинности физической системной или системной теории познания, числами, анализом понятий. Идею судьбы может сообщить только художник портретом, трагедией, музыкой… Настоящая история имеет судьбу, но никаких законов».
Степень научно-теоретической проработанности проблемы. «История – самый опасный из всех продуктов, вырабатываемых в химической лаборатории нашего ума. Она побуждает к мечтаниям, она опьяняет народы, она порождает у них ложные воспоминания, преувеличивает их рефлексы, растравляет старые их раны, лишает их покоя и ввергает их в мании величия или преследования», – указывал Валери. Опасности истории таятся в нашем незнании, непонимании пружин ее тока.
Исторический закон есть начало, управляющее сменой исторических явлений, – отмечает Ключевский. Есть ли такие начала? Откуда их выводить? С чем связывать? Если принять, будто история творится лицом (она – плод персональных утверждений индивидов), истории придется сообщить психологическое толкование. (Психология – фундаментальное основание истории – линия Тэна.) Если принять, будто существуют исторические явления, не объяснимые исключительно и преимущественно процессами, замыкаемыми на отдельные лица, истории придется сообщить сверхличностное – социологическое, физиологическое (демографическое), физико-географическое толкование. Можно настаивать на комплексности исторических законов, являющихся сложением множества сил-факторов.
Сложность предметной сферы предопределила неоднозначность тематизаций ее в прошлом: наследие поставляет варианты от объективизма (географизм, космизм, техницизм) – Гиппократ, Монтескье, Ратцель, Леруа-Гуран; через субъективизм (история – процесс личностей, перипетий героев) – Верморель, Лампрехт, Михайловский; до синтетизма (история – сочетание действий человека и влияний среды) – Ключевский.
История как продукт гуманитарного зодчества есть мощный разветвленный континуум артеактов и артефактов. Покрывается ли она им полностью? Историческое бытие как «дело рук человека» самоконституируемо. Что заставляет человека в рукотворении исторической реальности выходить за пределы себя, осуществлять броски вперед, развиваться? Положивший начало философии истории Августин, прорабатывая проблему, выдвинул христианскую объяснительную платформу: история есть богочеловеческий процесс, устремленный к метаисторической цели, – воплощению в земном небесного града. В кильватере этих представлений шел Вико, в качестве направляющей силы исторического творчества введший Провидение. Сходным образом поступали Гегель, Данилевский.
Провиденциализм, телеологизм, фатализм как объяснительные схемы теории в том смысле, с каким мы привыкли связывать существо выработки в теории объяснительных схем, адекватными не являются. Понимание чего, однако, актуализирует исходную проблему подлинных лицедеев исторического процесса.
В такой плоскости рефлексию исторической материи проводили
Макиавелли, изучавший не этические, а державные функции правления, и выявлявший их морфогенетические предпосылки и последствия;
Вико, задумавший особую науку о производимых нами реалиях, правилах творения людьми гражданского мира (где мы, по его понятиям, – полные хозяева и господа).
Полученные ими ценные, но не исчерпывающие результаты (могут ли таковые здесь быть вообще?) однако, не устраняют неясности, в каком смысле, в каком отношении мы подлинные, полноценные авторы истории как единого, внутренне обусловленного морфогенетического поля.
Сказанное обостряет тематизацию номологических измерений социально-исторической деятельности, на что с применением разных методологических презумпций обращали внимание У. Дрей, К. Поппер, В. Трельч, Г.-Г. Гадамер, К. Гемпель, А.И. Ракитов, В.В. Ильин, И.А. Гобозов, Ю.И. Семенов и др.
Объект исследования – принципы концептуализации социально-гуманитарной, социально-исторической материи.
Предмет исследования – номологические комплексы социально-гуманитарного, социально-исторического знания.
Цель и задачи поиска. Цель работы – на основе анализа структуры социально-гуманитарного, социально-исторического знания подвергнуть рефлексии фигурирующие в нем законы. Согласно указанной цели формулировался перечень взаимосвязанных задач:
- уточнить сущность закона;
- выделить основания противопоставления естество- и обществознания по характеру используемых законов;
- сформулировать принципиальные предпосылки органического единства науки.
Теоретико-методологический базис поиска. Работа имеет характер социально-философского исследования. Изучение природы, динамики познавательной деятельности в гуманитаристике осуществлялось на основе использования аналитического арсенала философии, социологии истории. Непосредственную целеориентацию изысканий детерминировали общефилософские регулятивы историчности, реалистичности, объективности, конкретности, всесторонности рассмотрения. Теоретический базис рассуждений составили работы отечественных и зарубежных авторов о сущности, статусе законов в структуре науки.
Информационная база исследования – тексты классиков социальной философии, макросоциологии, политологии; данные, свидетельства, обзоры, фиксируемые специальными источниками, научной литературой.
Достоверность исследования обеспечена соответствием избранной методологии целям и задачам работы, надлежащим теоретико-логическим удостоверением результатов, их эмпирической верификацией. Диссертация удовлетворяет требованиям паспорта специальности 09.00.11 – социальная философия.
