Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Методологические проблемы теории нации
&1. Методологические проблемы теории нации: вопрос идентичности 18
& 2. Теория идентичности в западноевропейских исследованиях 45
&3. Формы и функции социальной мобилизации: местничество, регионализм, конфессиоиализм и национализм 5 8
Глава II. История и теория таджикской идентичности
61. Таджикская идентичность: исторический контекст 86
62. Советская конструкция таджикской идентичности 119
Глава III. Современная конструкция таджикской идентичности
&1. Гражданская война в Таджикистане: вопрос идентичности 153
&2. Современные дилеммы таджикской идентичности: вопрос культурной идентификации 179
&3. Современные дилеммы таджикской идентичности: религиозный вопрос 206
Заключение 223
Библиография 240
- Методологические проблемы теории нации: вопрос идентичности
- Таджикская идентичность: исторический контекст
- Гражданская война в Таджикистане: вопрос идентичности
Введение к работе
Актуальность темы. После обретения национальной независимости, Таджикистан прошел нелегкий путь становления своей государственности. Проблемы, с которыми столкнулся Таджикистан, во многом были связаны с теми экономическими и геополитическими реалиями, которые возникли сразу после разрушения Советского Союза.
До сих пор существуют неоднозначные ответы относительно того, почему в Таджикистане началась гражданская война? Какие причины обусловили эту войну? Не менее важными для мирового сообщества стали такие вопросы, как: каким образом удалось остановить эту кровопролитную гражданскую войну? Что обеспечивает устойчивость мирного договора, который был подписан в 1997г. между Правительством Республики Таджикистан и Объединенной Таджикской Оппозицией? Этот опыт тщательно изучается международным научным сообществом. Нестабильность в мире стала все более нарастать в результате усиливающегося кризиса политических институтов, включая ООН, ориентирующихся на поиске мирных средств для разрешения конфликтных противостояний. Данный кризис происходит на фоне прямо пропорционального усиления направления, связанного с военным и насильственным решением, вокруг возникающих в мире конфликтов.
Решение поставленных проблем зависит от исследования их в системном параметре, который включает в себя методологические, исторические, культурологические и социально-философские аспекты.
В ходе государственного строительства в Таджикистане огромную роль играет формирование и конструирование новой символической истории таджикского народа, которая напрямую связана с проблемой таджикской идентичности. Модификация символических параметров в пространстве политического центра является тем индикатором, который показывает
изменения в политических стратегиях центральной власти, что позволяет сделать выводы для ответа на вопросы, поставленные выше.
Не менее важное значение для современного Таджикистана играет методологическое осмысление тех процессов, которые происходят как в социально-политической, так и в культурной сферах. Это связано с нарастающим интересом таджикских исследователей, которые пытаются осмыслить и категоризовать эти процессы, исходя из существующей реальности.
В настоящее время возникла необходимость в выработке новых концептуальных подходов с целью анализа социально-политической и культурной реальности своего общества. Прежние инструментарии не всегда позволяют адекватно осмысливать процессы, происходящие в пространстве современного Таджикистана. Многие подходы, используемые в международном научном мире при объяснении социальных, политических и культурных процессов, до сих пор являются закрытыми для большинства исследователей не только Таджикистана, но и Центральной Азии. Это приводит к тому, что попытки центрально-азиатских интеллектуалов выразить свои идеи в иной концептуальной конструкции не всегда находят свое понимание в западноевропейских научных кругах.
В диссертации проведена категоризация основных западноевропейских концептуальных подходов, которые были соотнесены с контекстом Центрально-азиатского исследовательского пространства.
В связи с этим обстоятельством сегодня настала необходимость выработать собственный теоретический взгляд в отношении этих подходов на основе тщательного их сопоставления с социально-политическим и культурным контекстом Таджикистана. Это влечет за собой и деконструирование некоторых компонентов традиционных теоретических конструктов, которые являлись результатом иной социально - политической реальности.
Степень разработанности проблемы. Проблема, связанная с изучением этноса и нации, активно разрабатывалась в советский период. Сегодня произошел сдвиг от направления изучения проблем нации, этноса в сторону исследования новых возникших социальных явлений таких как: национализм, этноцентризм, идентичность и т.п.
Основными причинами этих изменений являлись не только внешние факторы, которые стали результатом встречи центрально-азиатских интеллектуалов с новыми конструкциями западноевропейской мысли, но и внутренние. Практически всем странам на постсоветском пространстве пришлось столкнуться с новыми социальными феноменами, появившимися в результате новой социально-политической реальности.
Проблемы нации и этноса в советский и постсоветский периоды рассматривались преимущественно в трудах: Арутюнова С.А., Бромлея Ю.В., Дашдамира А.Ф., Джунусова М.С., Здравомыслова А.Г., Калтахчана СТ., Козлова. В.И., Кушнера П.И., Мнацакаияна М.О., Рогачева П.М., Свердлина М.А., Токарева С.А., Чебоксарова Н.Н., Широкогорова С. М. и др. Изучение этногенезиса таджикского народа рассматривалось, главным образом, в работах: Андреева М.С., Асимова М.С., Аскарова. А.А., Бартольда В.В., Богоутдинова A.M., Бурякова Ю.Ф., Гафурова Б.Г., Имомова. IIL, Искандарова Б.И., Кислякова Н.А., Литвинского Б.А., Масона В.И., Моногарова Л.Ф., Негматова Н.Н.., Ханыкова.Н., Ходжаева Т.К., Шукурова. М. Ш.., и др.
Работы, посвященные современным социально- политическим проблемам Таджикистана, связанные с такими социальными формами мобилизации общества как местничество, регионализм и национализм разрабатывались такими исследователями как Абашин С, Абдуллоев К., Асадуллаев И., Асимов М., Ахмедов С, Ашуров А., Бушков В., Гиеев. К., Дииоршоев М., Додихудоев X., Идиев X., Имомов Ш., Кузьмин А., Мадамиджанова 3., Масов Р., Микульский Д., Негматов Н., Олимов М., Поляков С, Рахимов Р., Саидмурадов X., Самиев А., Сафаров С, Сусаров А., Трофимов Д., Турсунзод А., Чвырь Л., Чернышев И., Шарипов И., и др.
Рассматривая проблему нации, национализма и идентичности в зарубежных научных исследованиях, можно выделить три ведущих направления:
Теория рационального выбора (или рационального инструментализма) Бейкера Г.С., Бэнтона М., Миллера Б., Стиглера Д., Хечтера. М, Чви М. С, Чонга Д., Шоберлайна Дж. и др., в основе которой заключены такие параметры как предпочтения, стимулы и интересы индивидуумов, используемые при объяснении вопросов, связанных с вышеназванными понятиями.
Теория примодиализма, с которой связаны такие имена как: Гирц К., Кэмбэлл Д., Рочстейн Бо., Смит Э., Фукаяма Ф., Хантингтон С, Ховард Росс, Шилз Э.. В основе этой теории лежит концептуальная идея о том, что идентичность превосходит интересы и предпочтения в объяснении того, как происходит социальная мобилизация в таких социальных общностях, как этнос и нация. С точки зрения примодиализма вера, ценностные нормативы, исторические ритуалы, символы предопределяют стимулы и интересы. Для примодиалистов этнические категории изначальны и связаны с внерассудочной идентификацией людей со своей этнической группой.
Теория конструктивизма Андерсона Б., Геллнера Э., Иосифа Р.,
Крочера Ш., МсСвини Б., Престона П.В., Тишкова В., Хобсбаума
Э., и др., для которых появление наций суть недавнего
происхождения, которые к тому же были сконструированы и
сознательно созданы.
Необходимо отметить исследования, которые прорывают узкие границы отдельных методологических западноевропейских школ мысли и отражают многоуровневый подход, включающий в себя разные методологические направления: Биман.В., Бэйтс Р., Вебер М., Коллинс К., Кэхлер М., Леви М., Личбач М Субрата М., Фукаяма Ф., Халид А., Чекель Дж и др.
Исследование проблем, связанных с анализом опыта межтаджикского мирного договора, а также поиска баланса между религиозными и светскими параметрами в Таджикистане, показывает, что данная проблема еще не достаточно изучена.
В настоящее время этот аспект исследования рассматривается в отечественных отдельных статьях Кабири М., Олимовой С, Рахнамо X., Сатторзода А., Сафарова С, Усмона Д., Усмонова И., Химмматзода М., и др. Крайне слабо исследованной оказывается соотношение проблем идентичности с ходом государственного строительства в Таджикистане в разных ее измерениях: культура и идентичность, религия и идентичность.
Также недостаточно разработана методологическая часть, связанная с исследованием адекватных теоретических подходов применительно к контексту Центральной Азии, в частности, к Таджикистану относительно исследований таких социальных явлений как местничество, регионализм, национализм, этноцентризм и конфессионализм.
До сих пор отсутствует целостная концептуальная работа о таджикской идентичности и ее влияния на ход государственного строительства в Таджикистане, включающая в себя методологический, исторический, социально-политический и социально - философский аспект.
Объектом исследования. Объектом данного исследования стали политические, региональные и конфессиональные элиты, включенные в процесс конструирования как исторической, так и современной таджикской идентичности. В ходе работы объектом исследования становились не только действующие элиты, но и средние и нижние страты общества, раскрывающие разницу своих представлений о том, что есть таджикская идентичность.
Предметом исследования является изучение того, как осуществлялся процесс образования социально-политических конструкций на территории Центральной Азии, в частности, в Таджикистане, выраженных как в историческом, так и современном параметре. В предмет исследования также входит процесс категоризации Центрально-азиатского пространства, и то,
каким образом эта категоризация влияла и предопределяла социально-политические процессы в нем.
При этом характер конструирования современного символического
пространства и его связь с ходом государственного строительства в
Таджикистане, также входят в предмет исследования.
Цель и задачи исследования. Целью данной работы является
определение структуры и функции национальной таджикской идентичности в
социально-политическом, культурном и социально-философском контексте
Центрально-азиатского региона, а также их влияния на ход государственного
строительства в Таджикистане.
Поставленная цель определяет следующие задачи исследования:
Определение характера взаимоотношений различных категориальных подходов, связанных с такими социальными понятиями как нация, этнос, национализм и идентичность.
Определение места и роли идентичности в системе социальных наук.
Выявление природы советской социальной конструкции таджикской нации, осуществленной в период национального размежевания.
Определение роли, которую сыграли политические и интеллектуальные элиты (на примере джадидов) в ходе национального размежевания, обусловившего кардинальное изменение политической карты Центрально-азиатского региона.
Раскрытие формы социальной конструкции Таджикистана, осуществленной в период советской власти, которая стала катализатором начала гражданской войны в Таджикистане.
Показ деконструирования прежней советской социальной конструкции и начало создания новой консолидирующей концепции в конце гражданской войны, основывающейся на иной социально-политической и культурной конфигурации сил в Таджикистане.
Раскрытие современной дилеммы таджикской идентичности и ее
влияния на характер и форму развития процесса государственного
строительства в Таджикистане.
Теоретико-методологическая основа исследования. Основным методом
данного исследования выступает контекстуальное использование таких
подходов к изучению проблем этноса, нации, национализма и идентичности
как: теория рационального выбора (рационального инструментализма), теория
примодиализма и теория конструктивизма. При этом автор также активно
использовал принцип историзма и диалектический метод.
Автор ориентировался на таких исследователей как: Андерсон Б., Бейкер Г., Биман В., Бромлей Ю., Геллнер Э., Гирц К., Дащдамиров А., Здравомыслов А., Кэмбэлл. Д., Смит Э., Стиглер Д., Тишков В., Фукаяма Ф., Хобсбаум Э., Шилз Э., Широкогоров С.
Информационная база диссертации была основана на таких антропологических и социологических методах исследования как: наблюдение, беседа, интервьюирование и социологический опрос. Работая над конкретным эмпирическим материалом, использовались труды видных специалистов в области политологии, истории, культуры и религии (Андреева М., Асимова М., Бартольда В., Богоутдитова А., Бушкова В., Гафурова Б., Диноршоева М, Литвинского Б., Масова Р., Микульского Д., Негматова Н., Шукурова М.).
Научная новизна работы определяется совокупностью поставленных задач, включающих как теоретике-методологическое, так и конкретно-эмпирическое изучение такого социального феномена как таджикская идентичность и ее взаимоотношение с ходом государственного строительства в Таджикистане. Отсутствие специальных монографических работ по данной проблеме, а также изучение ее в системном аспекте, который включает как теоретические, так и практические параметры, позволяет рассматривать представленную работу как обладающую научной новизной. Теоретическая и практическая новизна работы заключается в следующем:
Впервые переосмыслены и категоризованы такие понятия как: этнос, нация, идентичность, местничество, национализм, этническое и национальное самосознание в контексте социокультурной реальности современного Таджикистана.
Впервые на примере современных западноевропейских методологических подходов выявлены контексты, которые обуславливают преимущественные стороны, а также недостатки этих подходов при изучении проблемы нации, национализма и идентичности.
Впервые выявлена междисциплинарная связь между философскими, социальными и психологическими категориями в вопросе об идентичности.
Выявлены причины того, почему джадиды (таджики по происхождению), так и не смогли отстоять национальные интересы таджикского народа в ходе первого национального размежевания.
Раскрыта взаимосвязь социально-политических и культурных конструкций, концептуализирующих Центрально-азиатский регион в досоветский, советский и постсоветский период;
Впервые показана связь социальной конструкции, созданной политическими и интеллектуальными элитами в ходе социалистического строительства республик Центральной Азии, в частности, Таджикистана, с тем, каким образом эта конструкция стала мобилизирующим фактором начала гражданской войны в Таджикистане;
Раскрыт процесс деконструирования прежней социальной системы взаимоотношений на территории Таджикистана (19894997гг.).
Впервые раскрываются проблемы, связанные с ходом конструирования современной таджикской идентичности на примере исследования таких символических форм как: национальный язык, памятники, улицы, символы денежной номинации и государственная символика герба Республики Таджикистан;
впервые раскрывается борьба между культурными и
конфессиональными элитами за национальную идентичность в
таджикском обществе и отражение ее в изменениях стратегии
государства, влекущих за собой также и изменение социальных ролей
элит, включенных в эту борьбу.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Нация есть продукт современности, в которой принцип социальной
универсальности, выраженный в формах государственных атрибутов власти,
находится в соответствии с культурной особенностью той или иной социальной
общности. В отличие от государства, нации обращают внимание на сохранение
баланса между территориальными и культурными особенностями своего
общества. Если этносы существуют, государства образуются, то нации
конструируются.
2. Граница разделения нации и этноса определяется посредством
функциональной связи между государством и культурой. Если в этносе
границы государства определяются границами культуры, то в нации границы
культуры определяются границами государства.
3. Формы социальной мобилизации общества, такие как местничество,
регионализм и национализм выражаются через следующие свои
характеристики. Местничество, рассматриваемое в границах индивидуального
(субъектного) сознания, работает в позитивном социальном параметре и
рассматривается как субэтнический патриотизм, включающий в себя такой
элемент, как любовь к своей "малой родине", выраженный в качестве своего
физически-духовного хронотопа. Местничество, рассматриваемое в границах
коллективного (объектно-социального) сознания, работает в негативном
социальном параметре и рассматривается собственно в качестве равного
самому себе. Таким образом, субэтнический патриотизм, выраженный сквозь
призму индивидуального сознания (позитив), и местничество, выраженное
сквозь призму коллективного сознания (негатив), являются элементами этнического самосознания.
4. При переходе этнического самосознания на более высокий уровень
социальной организации происходит трансформация его в национальное
самосознание. Так, субэтнический патриотизм трансформируется в
национальный патриотизм, а местничество - в национализм. Таким образом,
национальный патриотизм и национализм являются структурообразующими
элементами национального самосознания.
5. Идентичность есть параметр сознания, включающий в себя как рассудочные,
так и внерассудочные уровни, фиксирующие отождествление субъекта или
группы с важными социо-культурными и политическими событиями рода,
этноса и нации, закрепленные в ритуалах, мифах, что ведет к установлению
моделей для их социального действия.
Идентификация в отличие от идентичности есть способ, посредством которого осуществляется отождествление чего-либо с чем -либо.
Существуют следующие подходы к исследованию проблемы идентичности: идентичность как данное (теория примодиализма); идентичность - избираемая (теория рационального выбора или рационального инструментализма) и идентичность конструированная (теория конструктивизма).
6. Главная проблема, с которой сталкиваются большинство исследователей
относительно вопроса теории этноса, нации, национализма и идентичности,
связана с тем, что одним теоретическим подходом пытаются объяснить все
процессуальные феномены социальных объектов.
Теория рационального выбора (рационального инструментализма), теория примодиализма и теория конструктивизма не относятся в равной мере к одним и тем же социальным объектам исследования. Каждый из подходов стоит использовать в том контексте, в котором он будет наиболее эффективен: теория рационального выбора для исследования проблем индивидуальных интересов и стимулов в ходе трансформации социально-политических систем;
теория примодиализма для рассмотрения этноса и этничности, и, наконец, теория конструктивизма - для изучения проблем нации и национализма.
7. Социальная теория рационального выбора, конструктивизма и
примодиализма соотносима и имеет непосредственную связь с такими
ключевыми философскими категориями как: единичное, особенное и всеобщее.
Итак, исходя из вышеизложенного, стоит отметить следующее:
теория рационального выбора соотносится с категорией единичного, где превалирование интересов, предпочтений, стимулов в большей мере связано с ролью индивидуальностей или личностей и той ролью, которую они играют в изменении окружающей их социальной реальности;
теория конструктивизма соотносится с философской категорией особенного в силу того обстоятельства, что в конструировании каких-либо социальных образований и идентичности вовлечены элиты;
теория примодиализма связана с категорией всеобщего. В данной теории важную роль играют не индивидуальности и элиты, а всеобщий народный дух, который выражен в общих культурных нормативах, заданных историей.
8. Джадиды, особенно, их радикальные члены, реализующие программы
пантюркизма, были в тисках концептуализированной реальности в термине
«Туркестанский край», который был сформулирован российской
этнографической школой имперского периода в 1867г.
В дальнейшем многие среднеазиатские интеллектуалы использовали данный конструкт, который во многом предопределил судьбу Центральной Азии. Таджики были тем народом, который, с одной стороны, должен благодарить судьбу за то, что Россия дала возможность обрести свою государственность, пусть с урезанными границами и недостаточной независимостью после образования Таджикской Советской Социалистической республики, с другой, -таджики стали жертвой той концептуализации Средней Азии, которая была осуществлена в 70- е годы ХІХв. Российской этнографической школой.
9. Гражданская война в Таджикистане стала результатом той конструкции,
которая была заложена при Союзном центре по формуле: Россия- Узбекистан (с
центром Ташкент)- Таджикистан (с опорой на политическую элиту Ленииабадского региона, контролирующего восточный и южные регионы).
Социальная мобилизация в ходе гражданской войны осуществлялась посредством племенных связей узбекских субэтнических групп через следующую конструкцию: Узбекистан - Таджикистан (Худжанд-Куляб -Курган-тюбе). Эта коалиция была закреплена посредством межбраковых связей на уровне, как формальных, так и неформальных элит.
Борьба политических элит за контроль над основными символическими ресурсами Таджикистана прослеживается в том, как распределяются национальные символы в структуре центр- периферия. Центральные пространства социальной реальности становятся ареной борьбы различных программ культурных элит. Смена на центральной площади памятника В. И. Ленина на памятник А. Фирадавси в 1989г. означала начало деконструкции советской таджикской идентичности и конструкции новой идентичности, основанной на совпадении ее с проиранским культурным пространством в связи с приходом движения культурно-националистической элиты «Растохез». В дальнейшем, смена памятника А. Фирдавси на памятник И. Сомони стала предзнаменованием смены культурологической элиты политической.
Политическая элита Таджикистана ориентирована на закреплении связи между культурным символическим пространством и территориальным в границах современного Таджикистана, несмотря на то, что многие символы выходят за пределы современных границ страны. Данная тенденция прослеживается на примере статуса государственного таджикского языка. Исключение Рудаки из денежной номинации страны связано с именем С. АЙни, символ которого ознаменовал совпадение культурных границ с современным пространством Таджикистана. В отличие от А. Рудаки, который является основоположником классического таджикско-персидского языка, С. Айни является основоположником современного таджикского языка на основе графики кириллицы. Это сегодня особо ярко прослеживается в дискуссии о языке между таджикскими академиками Шукуровым М. и Масовьш Р.
Ориентация на проиранскую таджикскую идентичность показывает, что
сегодня среди ее сторонников идет активный поиск скорее этнической
таджикской идентичности, нежели национальной, которая ориентирована на
«браке между государством и религией», являющимся основным постулатом
сегодняшней политической элиты Таджикистана.
12.Нельзя исключать и потенциал транснациональной идентичности, которая будет ориентироваться в большей степени на общецивилизационную иранскую идентичность, включающую символическое культурное пространство современных территорий Таджикистана, Ирана и Афганистана. Научно- практическая значимость. Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы для дальнейшего решения проблем идентичности и национализма.
Результаты, полученные в диссертации, явились определенным вкладом в методологическую проблематику, связанную с контекстуальной реализацией теоретических подходов в специфических социально-политических и культурных контекстах стран Центрально-азиатского региона.
Некоторые выводы работы могут быть использованы в качестве показательных примеров в учебных программах, демонстрирующих сложный характер протекания социальных процессов в Таджикистане.
Ряд инновационных идей диссертационной работы может быть предметом для развития их в новое научное направление.
Полученные в диссертации результаты могут быть также использованы в соответствующих спецкурсах в преподавании социальной философии, социологии, социальной антропологии, культурологии и политологии в высших учебных заведениях.
И, наконец, результаты работы могут быть реализованы в качестве рекомендаций, как для Правительства Республики Таджикистан, так и для стран Центрально-азиатского региона.
Апробация исследования. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании Отдела социальной философии Института
философии и права АН Республики Таджикистан. Основные положения и
результаты диссертации излагались в виде лекций, докладов и сообщений на
Ученом Совете ИФиП АН РТ, теоретических семинарах Отдела социальной
философии ИФиП АН Республики Таджикистан.
Основное содержание диссертации отражено в монографии, статьях и
учебно-методических разработках в общем объеме более 40 печатных листов.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения
и библиографии.
Методологические проблемы теории нации: вопрос идентичности
В условиях обретения независимости Республика Таджикистан встала перед проблемой поиска своей национальной идентичности и новой концептуализации своей политической реальности.
До настоящего времени идут непрекращающиеся дискуссии относительно данной проблемы. Однако стоит отметить один существенный момент. До сих пор поиск новой концептуализации среди интеллектуалов Таджикистана вокруг таких понятий как нация, этнос, народ, идентичность ведется, главным образом, в заданных параметрах, связанных с изучением этих проблем в советский период. Учитывая вышеназванное обстоятельство, рассмотрение основной проблемы параграфа начнется именно с того, как данные понятия рассматривались в советской научной литературе и только после этого, можно постепенно собственно переходить к их исследованию на основе новых работ в зарубежной научной литературе.
Проблема нации возникает в момент как социальной, так и духовной зрелости общественного сознания. Определение себя с позиции нации означает, что существует особая необходимость в высокоорганизованной социальной модели общества, где все связи работали бы как системообразующие основания новой социальной целостности. Тем более, когда происходит распад старых, отживших социальных отношений, работающих по схеме гетеромных связей. Общественное сознание и сама социальная реальность требуют новых форм общественных отношений и осознания себя как самодостаточной системы, способной решать назревшие проблемы, связанные с настоящим временем. Трансформация социальной реальности произошла позже, нежели изменение в сфере общественного сознания. Главным образом эти изменения коснулись сферы идей. Обретение национальной независимости есть обоснование себя со стороны своей самодостаточности. С этой точки зрения понятие нации есть то, что образует эту самодостаточность.
Разрушение прежних и становление новых социальных структур общества не может происходить без трансформации сознания. В чем она проявляется? Прежде всего, в изменении тех духовных оснований, на которых базировалась та или иная социальная структура. Принцип субстанционализма пришел в столкновение с новой ситуацией, с которой он (принцип) уже не может справиться, т.е. с решением проблем, связанных с новой реальностью.
Во времена Советского Союза, все ценности, идеалы и убеждения, заложенные в общественном сознании, как и материальные ценности, были ориентированы на перераспределении их между всеми членами советского общества. Уровень индивидуального сознания был нивелирован и изолирован от этого общественного целого. Удержание социальной структуры Союза основывалось на приоритете общественного сознания, ориентированного на общественном единении, посредством общих целей, политических убеждений и верований. Насколько бывшие республики Советского Союза являлись, взятые отдельно от «Центра», нациями, или они были единой нацией, выраженной термином «советский», подобно американской нации, где национальная общность выражалась посредством единства политических убеждений, верований и ценностных ориентации? Все, что объединяло бывшие республики Советского Союза, было выражено определениями «советский» и «социалистический». Фактором объединения, помимо общего способа производства, было объединение посредством единых политических убеждений и исходящих из них ценностных ориентации. Советский Союз являлся, скорее, Союзной нацией через единое государство с единой мировоззренческой установкой. Республики, входящие в Союз, были нациями, ассоциированными с Союзным целым (на принципах государственности). На каких же основах каждая республика реализовывала и идентифицировала себя как нация? Может быть, на основе общности своей национальной территории, однако, с другой стороны, - эта территория не была доминантной в общественном сознании, так как существовало понятие большой Родины -Советский Союз. Обеспечивал ли такую основу в качестве осознания себя как нации - национальный язык? Возможно, но существовало двуязычие, в котором объединяющим фактором служил не национальный, а язык «Центра», а именно, русский язык. Общность экономической жизни, которая объединяла все республики, имела также свои особенности. Они определялись в большей мере не внутренней экономической политикой, а стратегией, исходившей из «Центра», что приводило к существованию экономических регионов, где национальный экономический принцип носил в большей мере формальный характер. Единственно, что сохраняло самобытность национальных республик, было связано с отражением ее в этнопсихологическом и культурном самоощущении доминирующей этнической группы в республике, что отличало одну республику от другой. Однако, со временем, многие культурные этнопсихологические особенности стали все более сменяться идеологическими установками, основанными на общности культурного склада общественного сознания советского человека.
После распада Союза различные части этого целого стали преобразовываться в новые формы социальных структур. Возникла ситуация, когда общественное сознание было разорвано в пространстве между тем, что составляло в прошлом единый Советский Союз и национальными государствами. В этих обстоятельствах разорванное сознание постсоветского общества в своих основаниях, начало искать свое выражение в новых ценностных ориентациях, убеждениях, верованиях. Это позволяло сохранить свою целостность и определенность. Однако, в силу того, что социальной целостности, именуемой «Союзом», уже не было, произошла утрата той социальной базы, на которой и основывалось существование духовно интегрирующих принципов. Идея субстанционализма была заменена идеей атомизма и индивидуализма.
Разрастание количества политических партий, после распада Союза, говорило, скорее, о слабой государственной социальной структуре, нежели о его силе. Все ценностные установки, которые функционировали в системе общественного сознания, рассыпались и аккумулировались в индивидуальном сознании. В общественном сознании временно наступил духовный вакуум. Дело в том, что общественное сознание при стабильном и сильном государстве опирается, прежде всего, не на традиционные ценностные ориентации, автостереотипы, этнопсихологические основания, а, главным образом, на сферу идеологии. Но как только меняется ситуация и ослабевает государство, общественное сознание быстро изменяется, отбрасывая всякие идеологические установки, и обращается к более устойчивым традиционным ценностным установкам.
Сохраняясь и удерживаясь в сфере ценностных ориентации, индивидуальное сознание не сменяет их на традиционные формы своего выражения, а трансформирует и адаптирует эти формы в те условия, которые позволяют ему вновь обрести свою ценностную ориентацию в мире. Появляется необходимость в определении того, что составляет сущность государства, а, именно, понятия нации.
Таджикская идентичность: исторический контекст
Изучение таджикской идентичности имеет многоуровневый характер. Попытки проведения анализа данной темы, основываясь на поисках культурных и социальных оснований таджикского народа, наталкивались иа вопросы, которые связаны с поиском критериев и параметров того, что есть таджикская идентичность. Сегодня эти вопросы являются предметом изучения не только таджикскими интеллектуалами, но и западноевропейскими. ,
Многие выводы, сделанные Б.Гафуровым41, стали в среде таджикских интеллектуалов вплоть до 1989г. практически стандартом для определения времени, места появления и значения понятия «таджик». В настоящее время появилась альтернативная позиция относительно вопроса о том, что есть таджикская идентичность. С точки зрения таджикского академика (языковеда) Шукурова М. современная территория Таджикистана и есть
Хорасан, продолжение границ которого выходит за пределы Таджикистана, охватывая территорию современного Ирана, вплоть до Тегерана, исключая его западные части, которые подверглись сильной арабской аккультурации: «Хорасан аст инчо» («Хорасан находится (есть) здесь»)42
Такой же позиции придерживается народный поэт Таджикистана Лоик Ш.: «Мы не должны забывать, что таджики - это часть Хорасанцев; таджикский язык - это язык фарси...
Мы являемся восточно иранцами. Разделение таджикского, дари и форси было проведено московскими хозяевами с той целью, чтобы разделить Единый Хорасан...
О, если бы мы знали, что мы и наша земля - Варуд -это часть Единого Ирана, то тогда мы бы не слушали слова о сопредельных странах - Ирана, Афганистана и Таджикистана, и ответили бы мы таким людям -Вы слепцы».
Данный дискурс относительно того, что есть таджикская идентичность, связан с направлением паниранизма, которое будет рассмотрено в третьей главе данной работы: «Современная конструкция таджикской идентичности».
Сегодня можно видеть попытку постановки новых вопросов, связанных с таджикской идентичностью. Причем этот импульс исходит не только от культурной, но и политической элит Таджикистана.
Мной было уже отмечено, что в качестве основного методологического ключа к анализу понятия таджикской идентичности многими таджикскими интеллектуалами используется то, что сегодня принято называть примодиализмом или эссеншиализмом. Однако при этом не стоит забывать, что имеет место также и конструктивистский подход, что выражается в реконструировании реальности политическими элитами в терминах исторического прошлого. Разница здесь прослеживается в том, что, обращаясь при рассмотрении своей идентичности к своим историческим и культурным корням, «эссеншиалисты», в отличие от «конструктивистов», воспринимают ее как органическую целостность, включающую в себя центральную культурную зону и определяющую сущностный культурный код того или иного этноса. Данный подход явно прослеживается в исследованиях таджикской идентичности. Основными параметрами исследования в данном направлении являются: языковой индикатор, менталитет и особенности национального характера, «таджикский феномен», расовое происхождение, способ экономической и социальной организации жизни.
Поиск таджикской идентичности на сегодняшний момент является, можно сказать, одной из самых острых проблем в Таджикистане. Несмотря на то, что уже практически установились стандарты национальной идентичности, выраженные в денежной номинации сомони, национальном флаге Таджикистана, памятниках, наименованиях улиц, официальных праздниках и др., анализ динамики изменения социальной и политической жизни Таджикистана показывает, что они могут меняться. В этом случае меняется также и направление дискурса относительно того, что есть таджикская идентичность. Изменение стандарта можно проследить на примере памятников. После распада Союзного центра на центральной площади столицы Таджикистана на месте памятника Ленину был воздвигнут памятник Фирдавси, который, с точки зрения представителей националистической партии «Растохез», символизировал таджикскую идентичность. Однако по истечении времени памятник Фирдавси, в свою очередь, уступил место на центральной площади памятнику Исмоилу Сомони, который стал новым символом таджикской идентичности. Установление национальных стандартов зависит во многом от изменения социально-политической ситуации. И обращение политических элит к проблеме таджикской идентичности не является произвольным явлением. Можно сказать, что среди политических элит Таджикистана существуют сегодня самые разнообразные тенденции и направления, связанные с идущим процессом поиска основ таджикской идентичности. Необходимо отметить, что в понятие «политические элиты», включаются не только правящая Хатлонская элита, контролирующая экономические и политические сектора Таджикистана, но также и другие политические группы (Рашт, Худжанд, Исфара, Бадахшан, Гиссар и др.). Они также ищут возможности реализовать свои программы и найти каналы влияния, используя и актуализируя свои символические ресурсы.
Гражданская война в Таджикистане: вопрос идентичности
Анализируя причины гражданской войны в Таджикистане, мы не можем обойти вопросов, связанных с проблемой таджикской идентичности. Неслучайно многие аналитики при рассмотрении причин гражданской войны в Таджикистане постоянно возвращаются к вопросу о том, почему из всех постсоветских государств Центральной Азии именно Таджикистан стал той республикой, в которой конфликт принял форму гражданской войны. Кроется ли причина конфликта в том, что Таджикистан находится на перекрестке различных цивилизационных интересов? При этом стоит отметить, что специфика Таджикистана еще и в том, что он включает в себя различные политические, культурные и геополитические конфигурации, связанные с иранским и тюркским мирами. Конфликт в Таджикистане показывает, что несмотря на то, что война не приняла межнациональный характер, она все же обострила вопросы, связанные с проблемой идентичности. Этот аспект обсуждения косвенным образом ставится, прежде всего, западными аналитиками, в отличие от таджикских интеллектуалов, которые стараются обходить данный вопрос. Это объясняется рядом причин. Одна из которых связана с осторожностью, как официальных лиц Таджикистана, так и большинства интеллектуалов, избегающих поднимать вопросы, которые могут хоть в какой-то мере обострить отношения между Таджикистаном и Узбекистаном, учитывая, что около 20 населения Таджикистана составляют узбеки. Это можно было заметить даже по тому, как проходил организованный посольством США в Таджикистане семинар на тему: «Межтаджикский конфликт: путь к миру» (1998г.), в котором принимал участие ведущие политические деятели и интеллектуалы Республики Таджикистан.
В то же время данный диалог показал, что официальная политическая элита все более начинает понимать, что многие проблемы, связанные с причинами гражданской войны в Таджикистане, необходимо сегодня подвергнуть серьезному анализу. Одним из важных моментов является то, что назрела потребность в критическом и рациональном подходе. Он начинает все более заменять мифологемы и идеологемы, которыми часто прикрывались действительные проблемы, с которыми сталкивались таджикистанцы.
При существовании различных мнений относительно причин гражданской войны мне хотелось бы обратить внимание на их связь с проблемой таджикской идентичности. Каким образом характер и конфигурация таджикской идентичности, которая была реконцептуализована в 1924 и 1929гг. советской властью, повлияли на характер протекания гражданской войны в Таджикистане? Был ли конфликт заложен уже в самой конструкции таджикской идентичности в советское время (теория конструктивизма)? Связан ли конфликт со столкновением политических интересов (теория рационального выбора) или он имеет свои исторические и культурные предпосылки (примодиализм)?
С первого взгляда, рассматривая динамику гражданской войны в Таджикистане, обнаруживаешь очевидную связь конфликта со структурным столкновением региональных интересов. Причем эта структура, действительно, была функционирующей во времена Советов. Как нами уже рассматривалось во второй главе, Куляб в 1973г. и Курган-Тюбе в 1977г. становятся самостоятельными административными единицами наряду с Ленинабадской областью и Горно-Бадахшанской АО (статус которой мог изменить только центр - Москва). Региональный союз Ленинабадской, Кулябской и Курган-Тюбинской областей был противопоставлен регионам Гарма и Горного Бадахшана, Мы еще вернемся к рассмотрению причин появления такой административной конфигурации и связи ее с началом гражданской войны в
Таджикистане. Эта внешняя конструкция, хотя и очевидна на первый взгляд, не объясняет нам, почему именно Куляб, а не Гарм и не Бадахшан занял позицию клиентства по отношению к Ленинабадской области. Почему именно данная конфигурация была создана, была ли она создана на основе случайных обстоятельств? Ответ на данный вопрос напрямую связан с вопросами идентичности, которые стали важным мобилизиругощим фактором в Таджикистане. Это особо прослеживается на примере реконцептуализации Кулябской области в терминах ее структурных взаимоотношений с Ленинабадской областью.
С точки зрения Оливер Руа, именно «клан, племя и региональный фракционализм являются главным ключом к пониманию политической жизни республик Центральной Азии»"0
Совершенно иную концептуальную позицию занимает Джон Самуэль Шоберлайн. С его точки зрения, «оппозиция, основанная на «клане», между тем не имела даже тени общего происхождения. Оппозиция была руководима тремя главными целостностями («Растохез», Демократическая Партия и Исламская Партия); из них ни одна не строилась на региональной основе»."1
Достаточно интересно, что оба исследователя согласны с тем, что этничиость или различные формы коллективной идентичности являются конструкциями, а не органическими целостностями. Однако различие их концепций проявляется, когда они пытаются говорить о субъектах этих конструкций. С точки зрения Шоберлайна, это происходит не на уровне целостностей, а на уровне индивидуальности. В данном случае сама индивидуальность конструирует свою идентичность, выражая ее в форме концептуального конструкта. С этой точки зрения, даже на уровне родственных форм идентичности каждая личность воспринимает свое членство по-разному, что не принимает характер тотальной связи, скрепляющей его идентичность с группой.
Оливер Руа же считает: «Понятие «этническая группа» является современной конструкцией, в которой стратегия государства играет ключевую роль, заключающуюся, скорее, в создании, нежели в существовании ее как строго антропологического или лингвистического концепта».112
Таким образом, причина возникновения гражданской воины в Таджикистане, с одной стороны, была структурно обозначена уже во время первого национального размежевания. С другой стороны, конфликт сводился к столкновению не идентичностей, а интересов индивидуальностей, политических партий, которые связаны между собою не клановыми, региональными, родственными и другими аскрептивными формами лояльности, а, прежде всего, на базе совпадения или расхождения политических или каких-либо других прагматических интересов.
