Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические установки социального знания .11
1. Принципы построения социальной теории классического типа. . 14
2. Генезис неклассической социальной методологии 29
3. Методологический кризис глобальных социальных концепций: разработка исследовательских программ 52
Глава II. Специализированное социальное знание и жизненная реальность реальность 71
1. Социальная реальность и индивидуальный опыт человека .74
2. Социальная реальность как деятельность индивидов 91
3. Проблема познаваемости социальной реальности 107
Заключение 133
Список литературы 139
- Принципы построения социальной теории классического типа.
- Методологический кризис глобальных социальных концепций: разработка исследовательских программ
- Социальная реальность и индивидуальный опыт человека
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одна из сложных и фундаментальных проблем - соотношение теории и реальности -актуальна всегда. Но сегодня она приобретает особое значение. К концу XX века обнаружилась ограниченность, присущая классической парадигме линейного поступательного развития социума. Все более явным становится понимание того, что эволюционные изменения в мире характеризуются возрастающей нелинейностью, и, как следствие, нарастанием противоречий, конфликтов, глобальных сдвигов и потрясений.
В сложившейся ситуации наметилась явная тенденция пересмотра основных положений классического подхода к изучению социальных явлений. В центре внимания современной мысли оказались темы нестабильности, неравновесности, вариативности, моделирование альтернативных сценариев, исследование переходных этапов, сопоставимости различных социально-культурных практик. В свете новых подходов то, что представлялось классическому мышлению монолитным и целостным, дифференцируется на относительно автономные области и подсистемы, анклавы и пространственно-временные структуры. С другой стороны, казавшееся локализованным в
определенных точках, расплывается по всему социальному
пространству. Общепринятой стала констатация изменений в самом научном знании.
Осознание того, что весь социальный мир, так или иначе втянут во взаимодействия, требующее нового, многомерного и вместе с тем достаточно определенного представления о нормах жизни человеческого сообщества, необходимо приводит к учету разных форм научного и
> культурного опыта в описании социальных процессов. Обнаруживается
>
недостаточность аппарата современной науки для решения жизненно важных вопросов. Наука выработала обширный исследовательский инструментарий, чтобы рассматривать общество и человека. Но и здесь возникает проблема соотношения теории и смысла тех вопросов, которые стоят перед современным человеком. Настоятельной потребностью, поэтому становится включение самой науки, ее категорий, понятий, концепций в процесс изменения общества и самореализации людей. Актуальным становится вопрос: какие из научных форм, и в каких сочетаниях могут стать средствами самоопределения общества, ориентации человеческих индивидов?
Актуальность проблемы обусловлена также тем, что в ней как в фокусе сходятся и пересекаются вопросы многих отраслей философского знания.
Степень разработанности проблемы. По избранной теме в целом
имеется много работ в рамках истории философии и философии науки:
начиная с античной философии, Р.Декарта и И.Канта (антиномия теории
и практики)1, заканчивая К.Поппером, И.Лакатосом, П.Фейерабендом и
др. Проблемы соотношения теории и практики, трансформации взглядов
на взаимодействие жизненной реальности и социальной теории на
разных этапах истории привлекали внимание исследователей. В
частности, речь идет о философских дискуссиях в философии науки
XX века по обоснованию и переосмыслению статуса научного знания
поставили в центр внимания философского сообщества пересмотр основных принципов самой профессиональной деятельности ученого. Было показано, что в разных областях деятельности люди ориентируются на общность установок, которые имеются в рамках
1 Кант И. Антиномия чистого разума // И.Кант Собр.соч. в 8т. Т.З. - М.: ЧОРО, 1994. С.323-363,432-495.
)
определенного сообщества. Яркие примеры изоляции зрелого научного сообщества от запросов непрофессионалов и повседневной жизни были представлены Т.Куном в его работе «Структура научных революций»1. В этот период осуществлялся переход от доминирования позитивистской традиции к новому пониманию природы и динамики научного знания, была выявлена ограниченность позитивистских идеализации. Как альтернативный подход сложилось направление методологических исследовании, которое именуют историческими, а чаще постпозитивистскими.
В нашей стране в это же время работал Московский методологический кружок Г.Н.Щедровицкого, из которого вышли многие известные отечественные философы ( Гайденко П.П., Баженов Л.Б., Казютинский В.В., Карпинская Р.С., Мамчур Е.А., Лекторский В.А., Порус В.Н., Юдин Б.Г., Швырев B.C., Микешина Л.А., Кармин АС, Розов М.А., Степин B.C.).
Значительный вклад в развитие философской мысли в нашей
стране внес М.К. Мамардашвили, сконцентрировавший внимание на
феномене сознания. Он глубоко философски проанализировал посылки
и допущения, определяющие характер объективности современного
научного знания и возможности достижения такой объективности
познающим субъектом. При этом среди таких посылок у него
#, фигурировали понятия наблюдения и явления, многомерность феномена
сознания, символический элемент рациональности и др.2
1 Кун Т. Структура научных революций. - М.: ACT., 2001.
См.: Мамардашвили М.К. Формы и содержание мышления. - М., 1968; Его же,
Классический и неклассический идеалы рациональности. - М., 1994; Его же, Стрела
познания. Набросок естественно-исторической гносеологии. - М., 1996;
Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М Символ и сознание. Метафизические
# рассуждения о сознании, символике и языке. - М., 1997. И др.
Современная логико-методологическая рефлексия достаточно глубоко и плодотворно освоила ценностную проблематику познания социальной реальности .
Исследование природно-ценностного отношения человека к миру путем его соотнесения с познавательным привело к выделению специфических особенностей ценностного сознания .
За последние годы появились работы, авторы которых всесторонне освещают так называемый «антропологический поворот». В трудах Бессонова Б.Н., Бибихина В.В., Гирусова Э.В., Гуревича А.Я., Кемерова В.Е., Лотмана Ю.М., Неретиной СМ., Пигрова КС, Толстых В.И. и других исследователей освещены различные аспекты современной антропологической мысли.
При анализе философских предпосылок неклассического обществознания в диссертации использовались труды Власовой В.Б., Смирновой Н.М. Григоряна Б.Т., Зотова А.Ф., Козловой Н.Н., Мотрошиловой Н.В., Ойзермана Т.И., Соловьева Э.Ю., Смирновой
'Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. - М.: ИФ РАН, 1995; Гусейнов А.А. Социальная природа нравственности. - М.: Наука, 1974; Дробницкий О.Г. Наука и ценности: Составление проблемы и ее постановка // Философские науки, 1973, №4.; Ильенков Э.В. Об идолах и идеалах. - М: Наука, 1968; Кузнецов В.Г. Идеалы современной науки. - М., 1983; Маньковская Н.Б. Париж со змеями. - М: ИФ РАН, 1995; Социальные функции научных и вненаучных форм знания / Отв. ред В.Г.Федотова. - М.: Иф АН СССР, 1987; Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки». - М.: ИФ РАН, 1997. И др.
2Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности. - Тбилиси: ТГУ, 1984; Диалектика познания: Компоненты. Аспекты. Уровни. - Л.: ИФ ПТ АН СССР, 1983; Бакиров B.C. Ценностное сознание как объект социологического анализа: теоретические и методологические проблемы // Автореферат дисс. на соискание степени доктора социол. наук. -Харьков: Университет, 1991. И др.
Н.М., Федотовой В.Г., Филатова В.П., Чертковой Е.Л., Чумакова А.Н. и др.
Для темы диссертационного исследования особый конструктивный смысл имели те работы в области философии науки, которые ориентировались на деятельностныи подход к анализу природы научного знания, руководствовались пониманием, в рамках которого в должной мере учитывалась природа взаимодействия теории и реальности в процессе развития научного познания. В контексте постнеклассической науки важными и конструктивными для философского осмысления происходящих изменений явились работы Стенина B.C., Акчурина И.С., Алексеевой И.С., Лекторского В.А., Гиренка Ф.И., Меркулова И.П., Розова М.А., Розина В.М., Садовского В.Н., Огурцова АЛ., Лисеева И.К., Швырева B.C. и др.
И все же, несмотря на наличие этих работ, философское осмысление становящейся социальной реальности находится пока что в начальной стадии и нуждается в интенсификации. Исследования в области философии и методологии науки, не имеющие прямого контакта с наработками в социально-гуманитарных науках, лишаются возможности анализировать многие особенности современного постнеклассического этапа развития науки. Что же касается социальной философии, то она, развиваясь в рамках ускоряющегося социального и
) научно-технического развития, многое вынуждена открывать для себя
заново, что не всегда соответствует ее «диалогической» природе и тормозит реализацию ее интегративного методологического потенциала. Из сказанного выше вытекают основная цель и задачи исследования.
Целью исследования является поиск философских оснований смены типов научного знания в контексте социальных изменений.
Цель исследования диктует осуществление следующих частных
т задач:
проследить логику развития неклассических идей, в том числе, их выход в сферу социально-философского знания, проанализировать применимость основных неклассических положений к социально-культурным процессам;
обосновать необходимость введения в контекст философского размышления новых представлений о социальной реальности;
выяснить перспективы реализации постнеклассического подхода в современном социо-гуманитарном познании;
определить соотношение научного и социально-гуманитарного знания, научного и обыденного знания;
выявить смысл проблематизации научного знания и жизненной реальности.
Объектом данного исследования является человеческая деятельность в ее разнообразных проявлениях и способах познания жизненной реальности
Предметом исследования выступает специализированное научное знание жизненной реальности
Методологическая и теоретическая база исследования. Методологической основой диссертационного исследования является совокупность разработанных философских концепций науки, общества и человека. В целом работа выполнена в русле сравнительно-исторического подхода к концептуальным системам, образующим современные теории научной рациональности, системного подхода к анализу этих концепций, с применением метода моделирования. Используется также философско-методологический метод анализа антиномий-проблем.
Положения и выводы, представленные в исследуемых направлениях философской и научной мысли, составили
информационную основу изучения темы диссертации: от поиска философских оснований до изучения форм и способов проявления научного знания в условиях современных социально-культурных преобразований.
Научная новизна и положения, выносимые на защиту. В диссертационном исследовании осуществлена попытка инкорпорации социально-философского знания в систему постнеклассической парадигмы при одновременном рассмотрении «трудных» социальных процессов путем экстраполяции понятийного аппарата и методов научно-исследовательских программ в сферу социально-философского знания.
Наиболее значимые положения исследования заключаются в следующем:
Показать, что смена научных парадигм требует системного подхода при изучении различных моделей научной рациональности.
Определить возможность применимости изучаемых моделей к анализу реального развития науки и общества, установить логические и генетические связи между моделями, что позволяет избежать регресса в бесконечность в поиске предельных оснований научной рациональности, не впадая при этом в релятивизм. Вопрос о том, рациональна ли та или другая модель, решается не тем, что ищется некая сверхрациональность, охватывающая собой все сравнимые модели, а тем, выполняет или не выполняет данная модель свою функцию.
- Показать, что основной функцией теоретической модели
является экспликация образа науки и научного познания. Поскольку
каждая модель представляет особый образ науки, постольку особенным
оказывается и место этого образа в теоретической конструкции
культуры.
Показать, что способы научного познания проблематизируются в ситуации критики: важнейшей предпосылкой критики является дополнительность рациональной реконструкции и деконструкции объекта.
Рассмотреть противоречие между нормативно-критериальной и критико-рефлексивной способностями суждения, как одной из форм, в которые отливается противоречивая по своей сути человеческая свобода. Аналогия между проблемами этики и научной теории указывает путь к исходному пункту философии человека - антиномии человеческой свободы.
Теоретическая и практическая значимость работы. Диссертационное исследование имеет теоретический смысл связанный с определением рамок темы соотношения социальной теории и жизненной реальности, способов ее раскрытия, с включением этой темы в общую структуру эпистемологии, выявлением основных моментов, в которых эпистемологические проблемы получают общемировоззренческий смысл, образуя каркас философского понимания человека. Полученные результаты позволят детальнее и полнее осознать возможности и границы постнеклассической парадигмы в анализе социально-культурных явлений.
Выводы и результаты исследования предполагают включение новых способов научного познания в систему социально-философского знания. Они могут быть использованы в экспертной работе, преподавательской деятельности, в практике социально-организационной работы.
Структура диссертации обусловлена порядком постановки проблем и состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и списка литературы.
Принципы построения социальной теории классического типа.
Идеалы и нормы того образа социального знания, который принято называть классическим, восходят к идеям Просвещения со свойственными ему универсализациями Разума и Прогресса в качестве средств узоконивания любых форм социального познания и действия. «В рамках классической парадигмы сформировался и особый тип фундаменталист-ски ориентированной социальной теории, в которой процедура обоснования мыслилась как сведение - в предельном случае к единственному -типу социальной связи, воспринимаемому как социально-онтологическое основание классического типа социальной теории»1.
Принцип классического фундаментализма, на котором строится наука Нового времени, осуществляет обособление и универсализацию «тех социальных отношений, которые считаются онтологически первичными, причем, как правило, без рассмотрения рациональных оснований их выбора»2.
Между тем, вопрос о рациональных основаниях , в известной мере, является вопросом об истоках самой философии как исторически первой отчетливо-рационалистической форме сознания. Отдельные элементы рациональности (в частности вопрос о смысле) достаточно явно обнаруживают себя уже в мифологии. Но, как один из способов понимания действительности, мифология абсолютно не нуждалась ни в доказательности, ни в аналитическом рассудке, ни в критическом разуме вообще - подлинных и необходимых, как принято считать, критериях рациональности. Вот почему мнение о том, что философия (прежде всего, античная философия) является лишь рационалистически стилизованной мифологией, представляется, по меньшей мере, спорным. Философское мышление изначально отличается от мифологического и религиозного как по целям, так и по методам. Влияние мифологии на культуру в целом и на философию, в частности, конечно огромно и исторически объективно. Оно на столетия проникло в ткань позднейших типов мировоззрения. Мифология, равно как и религия, будет, видимо, сопровождать человечество до конца его истории, оказывая определенное влияние на все формы общественного сознания. Однако качественная граница между ними останется неустранимой. При всей насыщенности мифологией, античная философия с самого начала решительно переключает внимание к истинно сущему и апеллирует к понятию, логике, факту1.
Кратко, рациональность формируется как специфический тип ориентации в мире, связанный с определенными способами деятельности человека. Эти способы деятельности реализуются в различных со-цио-культурных контекстах. Социо-культурный контекст, порождаемый полисной демократией, позволил сформироваться античной философии. Философия, в противоположность мифологии, делает предметом крити-ко-рефлексивного осмысления сами основания выработки научного взгляда на действительность. По словам В.С.Библера, «философия ... критикует не частные истины или теории, она - культура сомнения в существующей логике, в ее всеобщности, культура сомнения в само собой разумеющемся, в самих критериях истинности (в мифе). Это - критика мысли в ее тождестве с бытием .. .»2.
Рациональное мышление открывает возможность более адекватного постижения реальности, что обеспечивает гармонизацию отношения человека и мира. Поэтому философия изначально осуществляется при наличии альтернативных идейных позиций, взаимодействие которых и образуют пространство рациональной мысли.
Античная рациональность предопределила известное отношение к «факту». В работах Геродота, Фукидита, Ксенофонта четко прослеживается стремление вовлечь исторические «факты» в стихию спора, что можно трактовать как появление новой познавательной «парадигмы». Речь, безусловно, не идет о парадигме и фактах в современном эпистемологическом значении этих понятий, поскольку в мышлении древних греков еще не выкристаллизовалась теория, очищенная от фактологии. «И, тем не менее, - как тонко подметила В.Б.Власова, - практически парадигма присутствует, поскольку здесь уже налицо вполне определенное, может быть, достаточно наивная, но четко прослеживаемая концепция исторического видения, которое претерпевает последовательные превращения, однозначно сказывающиеся и на выборе фактов, и на их логической соотнесенности, и на их конкретном толковании и объяснении».
Методологический кризис глобальных социальных концепций: разработка исследовательских программ
Проблематика постнеклассическои парадигмы настолько обширна, что требует отдельного исследования. Но можно выделить ключевые моменты. Без сомнения, заметное место в этой проблематике принадлежит тем разработкам, которые представлены глобальными социальными концепциями.
Утрата общественного доверия к универсальным объяснительным схемам предстает сегодня как явление общекультурного порядка, во всяком случае, для европейской культурной традиции. Как отмечают отечественные исследователи «кризис глобальных социальных концепций в значительной мере предопределен тем, что они выступали средством идеологической легитимации наиболее жестких социальных технологий - классической и догоняющей модернизации»2.
Переход к постиндустриальному обществу и формирование релевантных ему ценностных приоритетов сопровождались массовым осознанием масштабов культурных потерь, понесенных обществом в процессе индустриализации. С культурно-антропологической точки зрения, осуществление этого легитимированного властью процесса, несомненно, несло на себе печать жесткой социальной технологии, т.е. сопровождалась насильственным или вынужденным разрушением традиционных укладов и форм жизни, выкорчевыванием на протяжении многих поколений воспроизводимых, а потому воспринимаемых почти как естественные, целостных, автохтонных жизненных миров. К этому добавились процессы урбанизации, глобализации, институализации, что привело в итоге к разрыву «теплых», персонифицированных отношений личной зависимости.
В качестве основных глобальных социальных концепций, легитимирующих подобные процессы в XX веке, выступали «научный коммунизм» и «парсоновская империя» (Дж.Александр)'. При этом «научный коммунизм» выступал в качестве универсальной объяснительной схемы «социалистической» модернизации (индустриализации), а «парсоновская империя» - в качестве универсальной объяснительной схемы западной модернизации. Это последняя своей популярностью во многом обязана великой депрессии 30-х гг. XX века, резко обострившей потребность власти в услугах интеллектуала. В условиях же отечественной послеоктябрьской модернизации («социалистической индустриализации») «научный коммунизм» легитимировал любые формы социального познания и практики, под знаменем марксизма-ленинизма, который, будучи превращен в инструмент идеологического принуждения, претерпел головокружительные превращения на русской почве2.
Однако наша догоняющая модернизация оказалась куда более жесткой, чем классические модернизации западного типа. Если последняя означала пусть вынужденное, но все же саморазрушение традиционных укладов и форм жизни, то большевистская модернизация осуществлялась методами прямого социального насилия. Социалистическая индустриализация и коллективизация - беспрецедентные по масштабам подобного насилия слагаемые этого процесса. При этом степень социального насилия была пропорциональна темпам догоняющей модернизации, стремлению «подогнать» историю.
Осознание цивилизационной неприемлемости жестких социальных технологий и ценности социально-культурного многообразия, а так же сдвиг в сторону неоконсервативных ценностей тонко улавливаются современной методологией социального познания. Признание социально-культурного многообразия в качестве цивилизационной ценности влечет за собою отказ от «тотализирующих» социальных теорий в качестве универсального метода социального познания, поскольку классический эссенциализм, например, методологически означает нацеленность на самые общие генерализирующие абстракции, не позволяющие «схватить» подобное многообразие во всем его многоцветье.
Социальная реальность и индивидуальный опыт человека
Отправным пунктом исследования «личности» является ее духовный опыт обретения персональной социальной и исторической идентичности. Опыт - это не эксперимент или испытание индивида с целью обнаружить объективные законы, которым он подчиняется, а неразрывное единство знания и переживания. Любой предмет дан человеку не иначе как в опыте. Его познание не отделимо от субъективного переживания духовного освоения мира. Опытный человек мудрее знающего. Это человек поживший и повидавший, переживший и познавший. Отношение между знанием и опытом отнюдь не покрывается различием между чувственным восприятием и понятийным мышлением. Опыт - это «осадок» прожитой жизни, отвердевший в образцах восприятия мыслящего и чувствующего индивида. Он состоит из «осевших» результатов пережитого, кристаллизованного в «схемы опыта».
Отражая уникальность человеческой судьбы, опыт помещает ее в определенный исторический контекст1. Например, о войне можно знать все или почти все в смысле осведомленности, о ее причинах, театре военных действий, фактическом сцеплении событий. Но все же знание специалиста-историка имеет мало общего с правдой солдата на войне. Ибо его правда - не беспристрастное научное исследование, но «проживание» войны, или как говорят социологи, его социализация. Опыт, являясь «осадком» исторического в конфигурациях индивидуальной жизни, сопрягает биографию с историей. Поэтому в феноменологии социальной реальности опыт самолостижения предстает, прежде всего, как коммуникативный опыт, опыт социальных взаимосвязей. Основатель феноменологии Э.Гуссерль обратил внимание на то, что через непрерывно возобновляющуюся рефлексивную отнесенность к другому, человек осознает себя как личность и постоянно обогащает собственный опыт, открывая в себе мир других людей и вещей.
По мнению последователей Э.Гуссерля, «вместо того, чтобы начинать с теории и методов, которые упрощают человеческий опыт или редуцирует его в интересах научной строгости, феноменологический подход открыт явлениям самим по себе»1. Лидер школы феноменологии социального мира А.Щюц подчеркивает, что осмысленная социальная реальность несет в себе «имманентную отнесенность к другому»2. Это означает, что анонимный или персонифицированный другой всегда «имеется в виду», присутствует в горизонте сознания даже в случае беспросветного одиночества или затерянности в толпе. Поэтому, в отличие от М.Вебера, ограничившего круг собственно социальных действий, «ориентированных на другого», социальные феноменологи относят к таковым и физические упражнения, и прочтение в одиночестве молитвы, и воздержание от действия - терпеливое приятие. Свойственная феноменологии антиэмпиристская трактовка опыта отражает осознание пределов адекватности рационалистических когнитивных практик Просвещения. Понятие опыта выражает стремление к анализу наличного состава знания в его культурно -антропологической размерности, в сопряжении с субъективным к нему отношением, т.е. переживанием. Опыт всегда «поверх субъекта и объекта». В феноменологически понятом опыте традиционные «субъект» и «объект» предстают не в онтологическом обличье как независимые друг от друга, а в качестве предельных абстракций рассекающего ума, полюсов континуального единства - опыта осознания. «Мир не наполнен объектами, которые имеют облики, независимые от воспринимающего их человека, а субъективный опыт не существует независимо от объектов, событий и воспринимаемых в опыте форм деятельности. Не существует чисто субъективного субъекта и чисто объективного объекта»1.
Нетрудно видеть, что свойственное классической теории познания представление о структуре познавательного отношения отражает мировоззренческие универсалии техногенной цивилизации. «Генетический код» новоевропейской культуры, в превращенной форме воплощенный в постулатах классического рационализма, формирует императив активистского отношения к природе - представление о том, что чем более человек «выделяет себя из природы» и осуществляет свое господство над нею как «объектом», тем в большей степени он обретает свойства субъекта, деятеля, преобразователя. Инспирированный глобальным проблемами современности поиск новых мировоззренческих ориентиров цивилизационного развития ставит под сомнение правомерность подобных активистских установок. Сегодня составной частью мировой цивилизации стали весьма продвинутые культуры неевропейского типа, не содержащие стремления человека сознательно противопоставить себя природе. Генетически коды таких культур не содержат критериев развитости как степени «выпадения» человека из природы.
