Введение к работе
Актуальность темы исследования. Исчезновение с карты мира СССР, государства с чертами континентальной державы, дало импульс развитию центробежных тенденций на всей огромной территории и на всех уровнях некогда монолитного социального организма. В то же время распад советского общества сделал насущной задачу реинтеграции множества его осколков в новое единство. «Собирание» фрагментов советского колосса вписано сегодня в контекст глокализации и регионализации – социокультурных процессов «крупной фактуры», обнимающих все сферы жизни постсоциалистических обществ. Если глокализация имеет очевидный мировой резонанс и является культурной реакцией на вестернизацию, то регионализация более «примордиальна»: в России она представлена процессом разбиения монолита-страны на монолиты-регионы, в ходе которого сформировалась блочно-региональная структура постсоветского культурного ландшафта.
Переходные процессы в постсоциалистической социальной реальности коррелируют с парадигмальными изменениями российской гуманитаристики, отныне ориентированной не на интеллектуальную поддержку генерализующих концептов в монологических «больших нарративах», а на междисциплинарное изучение социального и культурного многообразия в «полифонических» микроисследованиях. Современные методологические поиски и обретения связаны с преодолением централистской логики гуманитарных исследований. В науке, как и в других фазовых пространствах современности (крупном бизнесе, государственном управлении и т. д.), наблюдается действие тех же процессов пострегионализации, фрагментирующих и дифференцирующих идеологически-однородный фон, что и в ткани социального бытия.
С 2000-х гг. в России транслируется установка на устойчивое развитие, вектор которого задан моделью гражданского общества. Востребованным инструментом социального прогнозирования стала разработка концепций и стратегий территориального развития. Последовательный социально-философский анализ позволяет выстраивать социальное проектирование на базе современных теорий социального изменения, исходя из приоритета уникальности Места. С другой стороны, изучение глубинных факторов регионального социального бытия является условием возможности разумной децентрализации страны, слишком большой и разнообразной, чтобы директивное управление ею из одного центра было эффективным. Знание и учёт местных особенностей выступают сегодня важнейшим залогом формирования подлинного федерализма государственного устройства и территориального самоуправления, ибо эпоха пострегионализации, наступление которой диагностировано экспертами, будет эпохой уникальных Мест.
Проблема исследования. Исторические периоды в одно или несколько столетий (хронологический мезоуровень), объединённые событийно в структурно зафиксированных социальных изменениях, как правило, рассматриваются историками, демографами, этнографами, социологами, политологами, публицистами и др., тогда как социально-философскому осмыслению подвергаются преимущественно хронологические целостности, приближенные к тысячелетним макропериодам и являющиеся продуктом крупномасштабного членения исторического процесса. Такое положение дел приводит к значительной степени описательности в исследованиях социальных изменений мезоуровня в ущерб их аналитической полноте и содержательности. С другой стороны, сложившаяся ситуация является результатом фактического отсутствия адекватной социально-философской методологической базы для подобных исследований. Поиск, установление и применение таковой служит разрешением указанного противоречия. В качестве средства разрешения проблемной ситуации на конкретном региональном материале может выступать синтез концепций фронтира, социального конструирования реальности и культурного ландшафта.
Степень научной разработанности проблемы. «Размещённость» социального действия в пространстве, открытая Г. Зиммелем, исследуется европейской мыслью с XIX в., хотя эта тема по ряду причин так и не попала в социально-философский мэйнстрим. В той или иной степени вопросы пространственной локализации социального обсуждались Я. Ассманом, З. Бауманом, Г. Башляром, В. Беньямином, Ф. Броделем, П. Бурдье, Б. Вальденфельсом, М. Вебером, Б. Верленом, Ф. Гваттари, Г.-Ф.-В. Гегелем, Э. Гидденсом, И. Гофманом, Э. Ги Дебором, Ж. Делёзом, В. Зомбартом, И. Кантом, К. Линчем, Н. Луманом, Р. Парком, Т. Парсонсом, Ф. Ратцелем, К. Риттером, М. де Серто, Э. Сойя, П. Сорокиным, Н. Трифтом, М. Фуко, Ю. Хабермасом, М. Хальбваксом, Д. Харви, К. Хаусхофером, А. Шюцем и др. Тем не менее в целом на протяжении долгого времени господствовал непространственный подход, а идеи феноменологической герменевтики пространства Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Э. Штрёкер начали оказывать влияние на разработку концепции культурного ландшафта лишь с середины ХХ в., в России ещё позже. Пространственные аспекты социальной памяти, в том числе процессы её локализации в ландшафте, стали предметом изучения М. Хальбвакса уже в 1920-е гг., однако вплоть до середины 1980-х гг. это имя оставалось почти полностью забытым, хотя его социально-конструктивистская теория социальной памяти на сорок лет опередила построения П. Бергера и Т. Лукмана. Первыми против нивелирования пространственного фактора в изучении социального высказались ещё в конце 1960-х гг. С. Лаймен и М. Скотт. В 1995 г. Дж. Урри прямо постулировал необходимость специальных исследований того факта, что социальные практики оформлены пространственными паттернами, которые оказывают на эти практики серьёзное содержательное воздействие.
С начала 1990-х гг. и в западной, и в отечественной науке уделяется особое внимание конструктивистской разработке понятия социальное пространство, причём в трактовке пространства как Места происходит взаимопроникновение социально-философского и социально-географического дискурсов. Существенный вклад в разработку проблематики социокультурного пространства сделали Л. Вирт, М. Китинг, А. Лефевр, К. Линч, Э. Сойя. В отечественной социальной науке наиболее полно концепцию социокультурного пространства разрабатывают А. Бикбов, В. Л. Глазычев, В. Л. Каганский, В. Е. Семенков, А. Ф. Филиппов и др.; в более широком философском горизонте – В. А. Подорога. Философское осмысление социокультурного феномена локальности предпринято А. А. Сыродеевой. Сходными вопросами занимается отечественная концепция культурного ландшафта, точнее, веер концепций, восходящий к идеям И. Канта, А. Геттнера, К. Риттера, А. Гумбольдта, В. П. и П. П. Семёновых-Тян-Шанских, к культурно-географическим (геополитическим) построениям Г. Брауна, Х. Макиндера, Ф. Ратцеля, К. Хаусхофера. Представителей данного исследовательского поля объединяет неудовлетворённость физикалистской постановкой проблемы пространства и формулирование задачи его нового понимания не как вещи / предмета, но как схемы классификации в результате действия-в-пространстве. Лидирующая на сегодняшний день англосаксонская география после пережитого ею «культурного поворота» имеет характер очевидно социальной науки и разворачивается в рамках когнитивной географии, географии воображения, ментального картографирования. Этому интеллектуально следуют отечественные междисциплинарные исследовательские области: гуманитарная (культурная) география, аксиологическая география, сакральная география, геокультурология и др. Впервые проблема социального пространства была внятно поставлена в работах англосаксонских социальных географов и методологов географии, выяснявших значение пространства для социальных наук.
Концепция фронтира, созданная в 1890-е гг. американским историком Ф. Дж. Тёрнером, впервые прозвучала в отечественной науке в 1910-е гг., но вошла в неё лишь в 1990-е. Это, впрочем, до сих пор не результировалось созданием объёмной, теоретически устойчивой междисциплинарной концепции, которая бы синтезировала эвристику философии истории, социальной философии, социально-политической лимологии, теории мифа в едином проблемно-методологическом поле.
Объектом исследования является локальное социокультурное бытие.
Предмет исследования – динамика социокультурного бытия в регионе Западной Сибири.
Цель диссертационного исследования – реконструировать социальную динамику в локальном социокультурном пространстве. В соответствии с поставленной целью были сформулированы следующие задачи:
-
Проанализировать современное состояние проблематики фронтира и эксплицировать его дефиницию в категориальном поле социально-философского анализа.
-
Эксплицировать специфику социальной реальности фронтирной территории как контактной зоны.
-
Выявить и обосновать методологические основы исследования социокультурного ландшафта.
-
Определить существенные содержательные черты понятия фронтир (фронтирный комплекс).
Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. Работа опирается на следующие исследовательские подходы: дескриптивный (описывается форма воспроизводства социальности в конкретных территориальных общностях); типологический (фиксируется сходство аспектов социального бытия внутри фронтирных общностей, в отличие от общностей, представляющих фоновый сопоставительный материал); дискурсивный (фронтир рассматривается как дискурсивный механизм производства и трансляции социального знания); системный (фронтирный хронотоп интерпретируется как единство связей его структурных элементов); деятельностный (социальная структура фронтира рассматривается как коррелят типа совместной деятельности акторов); диалектический (в анализе протекания сложных социокультурных процессов признаётся взаимообусловленность общего и частного). Используются общенаучные методы теоретического синтеза, концептуализации вводимых понятий и моделирования.
В работе использованы важные в теоретико-методологическом плане идеи концепции социального конструирования реальности П. Бергера, Т. Лукмана, А. Шюца, разработанной в феноменологической социологии и восходящей к феноменологии Э. Гуссерля; эпистемологического анализа метафизических позиций М. Хайдеггера; концепции социальной (культурной) травмы, разработанной в постэволюционистской теории социального изменения Дж. Александера, К. Карут, А. Нейла, Н. Смелзера, П. Штомпки и др.; концепции социальной (культурной) памяти Я. Ассмана, А. Варбурга, М. Хальбвакса и др.; теории габитуса П. Бурдье; теории культурных архетипов К.-Г. Юнга; теории семиосферы Ю. М. Лотмана; концепции культурного ландшафта В. Л. Каганского и Б. Б. Родомана; культурно-исторической антропологии и философии истории Ф. Анкерсмита, П. Берка, А. Данто, Х. Уайта, О. Файджеса, Э. Хобсбаума и др.
Научная новизна исследования:
-
Выявлен междисциплинарный характер фронтирной парадигмы и эксплицирован фронтир как специфическая контактная зона в социокультурном пространстве.
-
Обоснованы положения методологической стратегии исследования социокультурного ландшафта, элементами которой являются: 1) определение адекватности лингвистической составляющей концепции социального конструирования реальности социокультурной динамики фронтира; 2) экспликация потенциала концепта Место в рефлексии динамики локального социокультурного пространства; 3) обоснование продуктивности применения концепции социальной (культурной) травмы в логике парадигмы социального изменения к анализу фронтира; 4) обоснование трактовки фронтира как процесса пространственной дифференциации и разделения исходного социокультурного континуума.
-
Определены существенные содержательные черты понятия фронтир (фронтирный комплекс), в качестве которых эксплицированы репрезентация фронтира как социальной памяти, группы объективных и культурно-символических характеристик фронтира, а также механизм конституирования и ретрансляции локальной фронтирной зоны.
Положения, выносимые на защиту диссертационного исследования:
-
Фронтир – форма локальной социокультурной динамики, процессуальность которой седиментируется в специфической территориальной идентичности и реифицируется в особом социокультурном пространстве. Фронтир – пространственно локализованный процесс перехода, лиминальный символический хронотоп, доступный переживанию в особом культурном ландшафте, а исследованию – в материале культурно-символических рефлексий. Способом данности фронтира (и одновременно результатом его реификации) выступает соответствующий образ территории, в свою очередь являющийся продуктом некоторого видения («географического воображения»). Фронтир как образ территории – это артефакт неявного знания, непреднамеренно выдающий содержимое «социального бессознательного» той общности, в которой было сконструировано данное социальное представление.
-
Экспонированный в исследовательском поле социально-философской, социально-исторической и социально-географической рефлексии, в пространственном отношении фронтир может быть определён как экстерриториальное пространственно-символическое явление, квазиграница (зона переходного типа с выраженными транзитными функциями), зонно-волновой феномен культурного ландшафта (ландшафтно детерминированный стереотип поведения).
-
Констелляция конкретно-исторических и культурно-символических импликаций локального культурно-ландшафтного паттерна – фронтирный габитус – служит, основанием воспроизводства специфического типа социальности в пределах контактной зоны. Фронтирная социальность характеризуется этнокультурной неоднородностью фронтирующих групп, их амбивалентно-кофликтным взаимодействием, де-факто колониальным статусом фронтирной зоны и др.
-
В корпусе самоописаний и метаописаний повседневности, определяющих культурный код фронтирного социокультурного пространства представлены фронтир как пространство символических репрезентаций социальной реальности и Место как связь самораскрывающегося социального опыта с ландшафтом.
Теоретическая значимость настоящего диссертационного исследования заключается в том, что оно способствует формированию в междисциплинарном поле социогуманитарного знания новых подходов к изучению глубинных факторов динамики социального бытия, взятого в региональном масштабе, а также проблемно-методологическому синтезу социальной философии, социальной истории, философии истории, социологии пространства и повседневности, культурно-ландшафтного подхода, культурологии.
Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты могут быть положены в основу разработки региональных и муниципальных программ территориального развития нового поколения, выполняемых в логике модернизации технологий стратегирования на основе синтеза гуманитарного содержания с практикуемыми социально-экономическими принципами планирования и в опоре на то, что ведущими отечественными экспертами в этой области называется устойчивыми культурологическими и социальными элементами. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке монографий и учебных пособий по философским проблемам осмысления обществ переходного типа, по сибиреведению, а также при разработке спецкурсов для аспирантов, соискателей, магистрантов по философии и социологии культуры, по теории и методологии истории, культурологии, истории, исторической регионалистике, этнологии.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов и выступлений на научных и научно-практических конференциях и семинарах, в том числе 27 международных и 21 всероссийской. В числе международных научно-практических конференций и семинаров следующие: «Проект Манчестер: прошлое, настоящее и будущее индустриального города» (Иваново, 13–14 мая 2011); VII Чтения памяти Р. Л. Яворского (Новокузнецк, 21 апреля 2011); «Историк и его эпоха» (Тюмень, 20–23 апреля 2009); «Национальная идентичность в проблемном поле интеллектуальной истории» (Пятигорск, 25–28 апреля 2008); «Историко-культурное взаимодействие народов Сибири» (Новокузнецк, 21–22 марта 2008); «Политический дискурс в России» (Москва, 20–21 апреля 2007); «Актуальные проблемы этнической, культурной и религиозной толерантности коренных народов Русского и Монгольского Алтая» (Горно-Алтайск, 23–24 ноября 2006); «Биографический метод в современном гуманитарном знании» (Одесса, 15–16 сентября 2006); «Вопросы изучения истории и культуры народов Центральной Азии и сопредельных регионов» (Кызыл, 5–8 сентября 2006) и др. Среди всероссийских научно-практических конференций и симпозиумов: «Феномен пограничья в межцивилизационном диалоге» (Якутск, 12–14 октября 2011); «Краеведение как феномен провинциальной культуры» (Омск, 27–29 октября 2011); «Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография» (Новосибирск, 21–22 октября 2010); «Западная Сибирь и сопредельные территории: демографические и социально-исторические процессы (XVIII–XX века)» (Омск, 7–9 декабря 2009); «Культура и интеллигенция России: инновационные практики, образы города, юбилейные события, историческая память горожан» (Омск, 20–22 октября 2009); «Диалог культур и цивилизаций» (Тобольск, 27–28 марта 2009) и др.
Положения диссертационного исследования обсуждались на методологическом семинаре аспирантов и соискателей в КемГУКИ.
Диссертация в полном объёме обсуждалась на кафедре философии, права и социально-политических дисциплин КемГУКИ.
Структура и объём диссертации. Задачи исследования и последовательность их решения определили структуру работы, изложенной на 204 страницах и представленной введением, 3 главами, включающими 11 параграфов, заключением, списком использованной литературы, который содержит 210 наименований, и приложением «Фронтирный нарратив 1849 года». Объём основного текста составляет 175 страниц.
