Содержание к диссертации
Введение
Глава I Формула поэтической речи как феномен научного знания 16
1.1. Формула в естественнонаучной области знания 17
1.2. Формула в гуманитарной области знания 23
1.2.1. Формула в фольклористике 23
1.2.2. Формула литературы в отношении к формуле фольклора 38
1.2.3. Соотношение формулы и фразеологизма
1.2.4. Поэтическая формула как лингвокультурное явление 49
Глава II Языковые реализации поэтической формулы с компонентом «сердце» в русской поэзии начала XX века 66
2.1. Формулообразовательная активность компонента «сердце» 68
2.2. Инвариантный состав поэтических формул с компонентом «сердце» 70
2.3. Поэтические формулы с традиционным эпитетом к слову «сердце» 90
2.4. Общеязыковая фразеология с компонентом «сердце» в поэтической речи начала XX века
2.5. Постоянные структурные модели поэтических формул 106
Глава III Культурный состав формул поэтической речи начала XX века 116
3.1. Отражение особенностей развития поэтической речи начала XX века в поэтической формуле СЕРДЦЕ — ПУЛЬС 116
3.2. Архетипическая составляющая поэтической формулы СЕРДЦЕ — ПТИЦА 126
3.3. Национально-культурная специфика в сближениях концептов СЕРДЦЕ и УМ (ГОЛОВА) 145
Заключение 154
Библиографические списки 157
- Формула в естественнонаучной области знания
- Формулообразовательная активность компонента «сердце»
- Отражение особенностей развития поэтической речи начала XX века в поэтической формуле СЕРДЦЕ — ПУЛЬС
Введение к работе
Одной из проблемных областей современной филологии является вопрос о поэтическом миросозерцании, образном отображении действительности в стихотворной форме. Ю. М. Лотман писал, что, приступая к изучению поэзии, «приходится заранее примириться с мыслью, что многие существенные проблемы все еще находятся за пределами возможностей современной науки, более того, решение их за последнее время отодвинулось: то, что еще недавно казалось ясным и очевидным, представляется современному ученому непонятным и загадочным» [Лотман, 1972, с. 3]. Слова ученого, сказанные три десятка лет назад, и в настоящее время отражают реальное положение вещей в филологических науках.
Совершенно очевидно, что поэтическая речь остается объектом повышенного интереса филологов. Вместе с тем для прояснения «загадочного» в поэтическом тексте представляется недостаточным привлечение одних только филологических дисциплин: лингвистики, литературоведения, сложившейся в середине XX века лингвистической поэтики, опирающейся на «филологическую традицию во всех ее завоеваниях без какой-либо дискриминации» [Григорьев, 1979]. К исследованию поэтической речи привлекаются данные теории коммуникации, психологии, истории, культурологии, этнологии. Современные тенденции сознательного сохранения традиций материальной и духовной культуры делают актуальным лингвокультурологическое и этнолингвистическое направления в исследовании поэзии.
Одним из приоритетных направлений в деятельности российской науки в последнее время становится «комплексное изучение лингвистических и культурологических проблем, а также общетеоретическое исследование языка и культуры» [Осипов, 2003, с. 5]. Лингвокультурология — продукт
современной научной парадигмы, развивающей идею антропоцентричности языка. Согласно ей, «язык одновременно является и орудием создания, развития, хранения (в виде текстов) культуры, и ее частью, потому что с помощью языка создаются реальные, объективно существующие произведения материальной и духовной культуры» [Маслова, 2001, с. 28].
Лингвокультурология в ее наиболее распространенном понимании охватывает почти все пространство взаимоотношения языка и культуры. Известно, что вопрос о соотношении языка и культуры касается не только рассмотрения языка как одной из «форм выражения культуры, имеющей самостоятельную культурную ценность», но и понимания языка как варианта по отношению к культуре. Вариантно-инвариантное понимание соотношения языка и культуры означает, по словам В. А. Виноградова, «перевод обсуждения в область когнитивной семантики, когда языковые категории и подсистемы (наряду с другими культурными формами) трактуются как одно из возможных проявлений некоторых глубинных культурных инвариантов». Как отмечает ученый, эта сторона соотношения языка и культуры заслуживает более тщательного изучения [Виноградов, 2003, с. 18].
Наиболее плодотворной сферой изучения лингвокультурологической области является соотношение двух граней культурного развития: традиции и новаторства, которые в частном случае могут рассматриваться как общее и индивидуальное [Храпченко, 1977; Кулинич, 1967; Шабанова, 2000]. В этом направлении отмечены работы по выявлению традиционных элементов, воплощаемых различными носителями культуры [Иванов, 1999; Топоров, 1995, 1998; Толстой, 1999], работы, в которых описываются константы культуры в диахроническом аспекте [Степанов, 2001], исследуются универсальные термины культуры, извлекаемые из текстов разных времен и народов [Арутюнова, 1998; Дагурова, 2000; Жданова, Ревзина, 1991], изучаются культурные доминанты в языке [Карасик, 1996], проводится анализ фразеологизмов [Телия, 1993, 1996; Мокиенко, 1980, 1999; Подюков, 1996; Бабкин, 1970 и др.].
Лингвокультурологический аспект позволяет изучить языковые данные конкретной поэтической традиции. Отметим, что традиция обычно противопоставляется инновациям, если эти явления рассматриваются в статике [Стоянович, 2002, с. 142; Маркарян, 1981, с. 80-81]. В последнее время отмечен интерес ученых к особенностям поэтической речи в определенные периоды ее развития. Объектом пристального внимания лингвистов становится период начала XX века [Григорьева, Иванова, 1985; Григорьева, 1979; Кожевникова, 1986; Бройтман, 1989; Пономарева, 1995; Рисина, 1996; Кузьмина, 1977; Большакова, 1983; Очерки..., 1990, 1993, 1994, 1995].
Рубеж XIX - начала XX веков — чрезвычайно плодотворный период в развитии русской культуры и русской художественной речи. Атмосфера и дух времени— великие научные открытия, социальные потрясения всемирно-исторического значения, интенсификация исторического процесса — отражаются в образной структуре художественных произведений, в языке искусства. Для литературы начала века характерны напряженные поиски нового художественного зрения, насыщенность и интенсивность процессов литературного обновления, стремительная смена литературных направлений [Очерки..., 1990].
Особенно динамично в это время развивается поэзия. Появляется множество различных направлений и стилей, сменяющих друг друга и сосуществующих: символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм и др. Отсюда — различные воплощения общих для поэзии начала XX века процессов: отношение к тропам (метафоричность и повышенная ассоциативность у символистов и авангардистов, ориентация на слово в прямом значении у акмеистов), творческое преобразование приемов других видов искусств (музыка и математика в символизме, зримый образ мира, живопись в футуризме, существующие тексты на естественном языке как язык культуры в акмеизме).
Развитие поэтической речи начала XX века в целом идет под знаком решительного обновления форм, творческих экспериментов и новаций, «поэзия
начала XX века жила ощущением своей новаторской миссии» [Васильев, 2000, с. 102]. В то же время «поиски путей преобразования мира возвращают писателей к вечным истинам, вечным истокам, мифу, фольклору, религии, где они ищут ответы на вопросы современности» [Гаврикова, 1993, с. 44]. Взаимодействие традиции и новаторства в указанный период развития поэтической речи имеет напряженный характер, поскольку обе грани получают максимальное выражение. Наблюдается, с одной стороны, стремление авторов базироваться в своем творчестве на классических традициях, перенимать наработанное в истории культуры, восстанавливать классические формы, с другой стороны, — стремление выделиться, обособиться, разработать свой особый язык искусства, найти новые средства воздействия. Так, для поэтической речи начала XX века характерны полярные явления: мышление традиционными поэтическими формулами и резкое отталкивание от традиции, стремление к новому.
Напряженный характер взаимодействия традиции и новаторства в начале XX века делает этот период развития поэтической речи интересным материалом для лингвокультурологических исследований. Отношение «традиция — новаторство» изучается в работах исследователей, интересующихся традиционными средствами поэтического языка, рассматриваемыми как элементы метаязыка культуры. Исследуются устойчивые элементы поэтической традиции, благодаря которым действуют механизмы преемственности поэтической культуры: фразеологизмы [Кузьмина, 1977; Кокеладзе, 1974; Бойченко, 1993], реминисценции [Супрун, 1995; Налегач, 2000], цитаты [Кузьмина, 1997], устойчивые метрические структуры [Гаспаров, 1982, 1986], поэтические универсалии [Рисина, 1996; Бабурина, 1998], устойчивые образы [Павлович, 1999; Кузьмина, 1988; Шабанова, 2000], традиционные сочетания слов [Иванова, 1992, 1989; Кузьмина, 1997; Шульская, 1991;Краснянский, 1983].
В вопросах эволюции поэтической речи исследователей в большей степени интересует проявление новаторства в поэзии как созидательный
фактор преемственности традиции. В сфере интересов современной филологии— ключевое понятие идиостиля, через которое раскрывается многообразие проявлений общих тенденций в развитии поэтической речи, дается описание целевой установки поэта в его поисках средств образного выражения. Внимание исследователей привлекает язык поэзии отдельных авторов [Зубова, 1987, 1989; Некрасова, 1991; Кожевникова, 1986; Минц, 1999; Елисеева, 1997 и др.]. В активно развернувшихся исследованиях по истории русской художественной речи идиостиль рассматривается как система логико-семантических способов репрезентации концептуальной системы автора художественного текста, «система эта объективируется в индивидуально трансформированных единицах» [Суворова, 1999, с. 18]. Большинство работ посвящено вопросам «отталкивания» от традиции, индивидуального преобразования традиционных элементов поэзии [Кожевникова, 1986; Очерки, 1990, 1993, 1994, 1995; Рисина, 1996; Некрасова, Бакина, 1982; Кокеладзе, 1974; Григорьева, 1985; Иванова, 1985; Макаренко, 2001; Бойченко, 1993]. Поэтическая традиция сама по себе, вне зависимости от движущего фактора преемственности, исследуется в меньшей степени, общие тенденции рассматриваются зачастую как основа для описания творчества отдельного автора или группы авторов. Так, традиционные сочетания слов, фразеологизмы, формулы исследуются с точки зрения индивидуальных осуществлений, которые они получают у каждого конкретного автора [В. В. Бойченко, Индивидуально-авторские преобразования фразеологических единиц, 1993; И. Ю. Третьякова, Типы и способы окказионального преобразования фразеологических единиц в поэтических текстах, 1993 и др.]. Кроме того, описываются преимущественно стилистические особенности традиционных сочетаний слов, в частности, рассматривается вопрос о включении в поэтический текст традиционных сочетаний слов, их преобразование в соответствии с задачами автора. Как стилистическую категорию поэтической речи рассматривают поэтическую формулу— устойчивый элемент поэтической традиции [Шульская, 1991]. Формульность как стилистическое
явление отмечается многими авторами в связи с функционированием в поэтической речи (в том числе и периода начала XX века) штампов, стереотипов, клише, шаблонов [Шульская, 1991; Григорьева, 1966; Краснянский, 1981, 1984]. Вместе с тем, поэтическая формульность представляет особый интерес с позиции культуры и языка. Изучение поэтических формул, их исторической, культурной и национальной обусловленности сугубо лингвистическими методами дает возможность более глубоко вскрыть художественно-изобразительные возможности языка, рассмотреть включение языка в действие культурных моделей.
Все вышеперечисленное обусловливает актуальность настоящего исследования и выбор его объекта и предмета.
Объект исследования— формула как культурная универсалия, реализуемая в языковых знаках. Термин «формула» отвечает характеристикам динамичного термина: имеет множество дефиниций, неоднозначен, в каждом своем употреблении в различных научных текстах проявляет богатство содержательных сторон. Термин «формула» прежде всего— термин точных наук (именно так в первую очередь трактуют формулу отечественные толковые словари [БТС; БСЭ]; в иностранных словарях математическое, физическое и химическое понимание формулы стоит на последнем месте после общеязыкового и риторического [Le Petit Larousse en couleurs, 1995; The Advanced Learner's Dictionary of Current English, 1992]). Этот термин нередко весьма произвольно используется в литературоведении и лингвистике в качестве обозначения устойчивого выражения. Показателем важности исследования формулы в этих областях можно считать отсутствие термина в литературоведческих и лингвистических словарях. В лингвистических работах слово «формула» нередко встречается в качестве текстуального синонима терминов «фразеологизм», «клише», «штамп», «стереотип» (см. параграфы 1.2.3; 1.2.4 настоящей работы), однако не приобрело статуса специального термина лингвистики. Права гражданства термин «формула» получил лишь в фольклористике для номинации элементов устно-поэтического
канона. Здесь формула не имеет пока однозначной дефиниции [Артеменко, 2001, с. 105], в отдельных случаях она рассматривается как эстетическая категория, вбирающая в себя опыт поколений и отражающая мировоззрение народа. Подобных констант образного мировосприятия не лишена и письменная поэзия, в отношении которой мы считаем целесообразным отрабатывать термин «формула».
Рассмотрение термина «формула» на современном этапе становится возможным в связи с объективной интегративной тенденцией развития гуманитарных наук. Термин формула соотносится с понятием синтезной дисциплины — лингвокультурологии, понятием, представляющим культурный знак, экспонируемый в языке. Поэтическая формула понимается нами, вслед за Н. А. Кузьминой, как «одно из проявлений универсалий поэтического языка, способ индивидуального образного мышления о мире в категориях, выработанных коллективной поэтической практикой» [Кузьмина, 1997, с. 78].
Поэзия отдельных авторов, как и устная народная поэзия, основывается на традиции, представляющей собой набор определенных устойчивых форм и средств поэтического изображения [Виноградов, 1981, с. 121]. Эта традиция может быть общей для фольклора и литературы как двух сторон словесного искусства, различие которых нивелируется, когда мы касаемся вопроса устойчивых образных репрезентаций поэзии одного народа. Исследуя ассоциативные сцепления звукосмысловых соответствий в поэтическом тексте, Ф. Н. Двинятин пишет следующее: «Существует поэтическая традиция как особым образом организованный язык поэзии, — межтекстовый, межличностный, диктующий поэту некоторые стандартные ассоциации, и в то же время в практике каждого поэта непрерывно видоизменяемый, развивающийся и как будто создающийся заново» [Двинятин, 2001].
В настоящей работе приведенное выше определение Н. А. Кузьминой конкретизируется: поэтическая формула— это сближение концептов, опредмеченных в поэтическом языке. Здесь имеются в виду когнитивные концепты: идеальные сущности, формирующиеся в сознании человека,
глобальные мыслительные единицы, представляющие квант
структурированного знания [Попова, Стернин, 1999].
Итак, в область изысканий настоящей работы включены культурные универсалии (поэтические формулы-инварианты), актуализируемые в поэтической речи определенного периода развития, и их языковые репрезентации (поэтические формулы — варианты культурных универсалий). В работе рассматриваются также устойчивые формы поэтического изображения как типовые ситуации реализации культурных стереотипов. В анализе этих форм мы исходим из того, что выявление регулярно употребляемых поэтических средств позволяет судить о частотных для поэтической речи определенного периода стандартных культурных ассоциациях.
Предмет исследования— поэтическая формула с компонентом «сердце». В работе рассматриваются задаваемые этим компонентом традиционные парадигмы образов. Одной стороной исследуемых формул является когнитивный концепт СЕРДЦЕ, который к тому же является универсальным для поэзии концептом (лингвокультурным концептом: «сгусток культуры в сознании человека» [Степенов, 2001, с.43]). Мы сузили предмет исследования, ограничившись рассмотрением формул с компонентом «сердце». Из поэтических произведений были извлечены формулы, в которых концепт СЕРДЦЕ представлен существительным «сердце».
Выбор поэтических формул с компонентом «сердце» в качестве предмета исследования не случаен. Современную науку характеризует антропоцентрическая направленность, обуславливающая особый интерес к исследованиям, которые рассматривают человека во всем его многообразии, вскрывают отражение жизни человека в языке [Попова, 2002, с. 38].
Компонент «сердце»— слово из группы так называемых соматизмов: языковых единиц, обозначающих части человеческого тела. Традиция употребления терминов «соматизм», «соматический» в лингвистике не нова. Н. С. Пак приводит 24 фамилии исследователей, изучающих соматические фразеологизмы, словообразовательную продуктивность и семантику
соматических номинаций в разных языках [Пак, 2000, с. 3]. В последние годы множится число работ, посвященных соматизмам [Быховская, 2000; Бердникова; Жданова, 2001; Шафиков, 1994, 1996; Исаев, 1976; Исаев, 1996; Амбарцумова, 1986; Пак, 2000; Хоссейн, 1994; Туровская, 1996; Власова, 1997; Кувшинова, www...; Лицин, www...; Медвідь, 2000 и др.].
Соматизму «сердце» уделяется внимание в работах Д. В. Дагуровой (изучается семантическая история слова «сердце» XII — начала XIX века [Дагурова, 2002, 2000]), С. Г. Алексеевой (рассматривается около 3000 фразеологизмов с компонентами «сердце» и «душа» в современном русском языке [Алексеева, 1996]), М. А. Хоссейна (в работе исследуются 746 соматических фразеологизмов русского языка, среди которых рассматриваются 31 фразеологическая единица с компонентом «сердце/душа» [Хоссейн, 1994, с. 124-132]), Н.Г.Исаева (автор рассматривает семантические свойства фразеологизмов с компонентом «сердце» [Исаев, 1996]. Слово «сердце» присутствует в каждом языке (обозначает человеческий орган), оно имеет универсальный характер, в связи с этим в современной лингвистике актуальны сопоставительные исследования с соматизмом «сердце» (Н. Г. Исаев изучает фразеологизмы с компонентом «сердце» в пахурском языке, М. А. Хоссейн — в языке бенгали). Сердце — универсальное понятие поэзии, центральный мотив любовной лирики [Барбашов, 2000, с. 18]. Сравнивая универсалии в разных языках, Е. В. Гулянков, сопоставляющий русскую народную песенную лексику с лексикой французских народных песен, утверждает, что подгруппа «соматизмы», где наряду с другими частями человеческого тела встречается сердце, выявляет «сходство доминант в портрете человека» [Гулянков, 2000, с. 18]. Сравнение фразеологизмов с компонентом «сердце» в разных языках отнюдь не свидетельствует об одинаковой включенности слова «сердце» в состав фразеологических единиц (в исследовании М. А. Хоссейна из 31 сопоставляемой ФЕ в русском языке и языке бенгали совпадает только 15). Употребление общей для разных языков языковой единицы носит
национально-специфический характер, обусловлено менталитетом народа, его традициями, своеобразной картиной мира.
Представляется интересным изучать «самобытное миросозерцание» народа [Гумбольдт, 2000, с. 80] именно в употреблении интернациональных универсальных языковых единиц. Заметим, что в нашем исследовании рассматривается не само слово «сердце» с многообразием его значений, а слово «сердце» как компонент поэтической формулы.
Материалом исследования послужили 2000 индивидуальных употреблений слова «сердце», полученных методом сплошной выборки из наиболее полных собраний стихотворных произведений двадцати поэтов начала XX века: И. Анненский, А. Ахматова, А. Белый, А. Блок, В. Брюсов, И. Бунин, М. Волошин, С. Городецкий, Н. Гумилев, С. Есенин, Вяч. Иванов, М. Кузмин, О. Мандельштам, В. Маяковский, Д. Мережковский, И. Северянин, Ф. Сологуб, В. Хлебников, В. Ходасевич, М. Цветаева (общее количество страниц, подвергнутых выборке,— 12,5 тысяч). Предполагается, что обращение к столь широкому материалу позволит получить объективные данные для описания лингвистической традиции в сфере русского поэтического творчества начала XX века.
Число 2000 весьма условно, поскольку формула как культурное явление является элементом принципиально неноминируемым, к тому же поэтический текст характеризуется неделимостью, т. е. любой его элемент можно выделить из семантического пространства стихотворного произведения лишь «методологически» [Манчинова, 1998]. Основным критерием выделения формул в рамках данного исследования является наличие в формуле компонента «сердце». Для анализа отбиралось минимальное лингвистическое окружение компонента «сердце» — от словосочетания до предложения, в отдельных случаях контекст представляет собой целое стихотворное произведение. В работе сосредоточено внимание преимущественно на словосочетаниях.
Предлагаемая гипотеза настоящего исследования— для русской авторской поэтической речи начала XX века характерен исчислимый набор формул с компонентом «сердце». В составе поэтических формул закрепляются особенности парадигматики образов художественной речи данного периода (актуальная традиция) и совокупность национально-культурных явлений (историческая традиция).
Цель исследования — определить сущность поэтической формулы как лингвистического образования и выявить формульную традицию поэтической речи начала XX века на примере формулы с компонентом «сердце».
В соответствии с целью выделены следующие задачи исследования:
определить сущность термина «формула» в различных областях научного знания, выявить универсальный характер поэтической формулы;
выявить состав инвариантных формул в поэтической речи начала XX века;
выделить набор традиционных для поэтической речи исследуемого периода форм и средств поэтического изображения, ориентированных на компонент «сердце»;
показать культурное наполнение формулы, отражение в ней этнической специфики.
Для решения поставленных задач в работе используются следующие методы:
метод сплошной выборки в отборе материала исследования;
описательный метод (выделение типов исследуемых объектов и их классификация) применительно к парадигматике формул;
компонентный анализ как частный случай семантического анализа формулы;
количественный метод (элементы статистических подсчетов и количественных сопоставлений) для выявления частотности формульных парадигм;
метод ассоциативного сопоставления для выявления системных свойств поэтической формулы;
когнитивный анализ для анализа национально-культурного содержания поэтической формулы.
В исследовании мы не используем многие лингвостилистические методы, предполагающие изучение определенного языкового явления применительно к его функциональной значимости в структуре поэтического текста.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые комплексно рассматривается бытование термина «формула» в различных областях научного знания, при этом в работе учитываются особенности современного развития терминоведения. Предпринята попытка всестороннего анализа одного их корпусов русских поэтических формул в определенный исторический период. Исследование поэтических формул с компонентом «сердце» впервые проводится на материале русской поэтической речи начала XX века, при этом констатация закономерностей формульных употреблений осуществляется на основе широкого контекста.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты позволяют в определенной мере пополнить и усовершенствовать научные представления о проблеме формулы в гуманитарной области знания, а также представить значимый участок поэтической речи как системное явление.
Практическая ценность работы заключается в возможности использовать результаты диссертации при разработке спецкурсов и проведении спецсеминаров в вузах по темам «Лингвистический анализ текста», «Язык художественной литературы», «Взаимодействие языковых и внеязыковых факторов в понимании смысла текста», «Язык устного народного творчества». Материалы диссертационного исследования применимы в научной и учебно-методической работе в области традиционной народной культуры.
Результаты диссертационного исследования представляется возможным использовать в лексикографической практике при подготовке специальных
словарей тезаурусного типа, а также при подготовке словаря русской поэтической речи начала XX века.
Апробация работы. Основные положения исследования нашли свое отражение в 4 публикациях (из них 3 статьи) и сообщениях на международной научной конференции «Теория и практика перевода и профессиональная подготовка переводчиков» (Пермь, 28-29 мая 2002 г.), VII международной научно-практической конференции «Славянский мир: исторический опыт и современные проблемы» (Пермь, 15-16 апреля 2003 г.) и научно-практической конференции «Этническая культура и современная школа» (Кудымкар, 22-23 апреля 2003 г.).
Диссертация прошла апробацию на кафедре общего языкознания Пермского государственного педагогического университета — на занятиях по стилистике и лингвистическому анализу текста. На основе диссертационного исследования разработан спецкурс «История развития словесного образа».
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографических списков и приложений.
Формула в естественнонаучной области знания
Термин «формула» в настоящей работе требует определения в связи с широкой сферой его применения. Мы можем говорить о формуле корней квадратного уравнения, формуле серной кислоты, формуле равноускоренного движения, а также о формуле приветствия, формуле былинного эпоса, стихотворной формуле, но все это есть разные формулы. Приведенные примеры являются отражением использования термина «формула» в различных областях научного знания: математике, химии, физике, филологии.
Известно, что употребительность термина, как и употребительность любого слова, выступает залогом его многозначности. Функционирование исследуемого термина в различных областях научного знания приводит к образованию нескольких научных дефиниций формулы, зависящих непосредственно от предмета исследования конкретной науки, при этом общефилологическая информация часто сочетается в дефиниции с информацией энциклопедической.
В большом толковом словаре русского языка формула определяется прежде всего как «условное выражение (числами, буквами, специальными знаками) совокупности каких-либо величин, отношений, составов, элементов...» [БТС, 2000]. Исходя из принципов описания лексики в академических словарях, можно предположить, что данное значение, приводимое под цифрой «1», является наиболее частотным (основной критерий порядка расположения слов в статье — фактическое использование слов вречи). Формула в таком понимании употребляется в математике. Математический аспект данного термина зафиксирован в Большой Советской Энциклопедии [1970]: «комбинация математических знаков, выражающая какое-либо предложение». Формулы считают особым языком для записи выкладок и теорем, основными признаками которого являются его точность и емкость [Попов, Пухначев, 1989, с.9]. Применительно к данной научной области формула — «совокупность величин, выраженных числами и буквами и соединенных посредством математических знаков» [БСЭ, 1970]. Математическая формула может предстать в виде уравнения, сохраняющего свою силу при определенных значениях составляющих его величин. Весьма примечательно, что в математике формулы используются для того, чтобы «преобразовывать выражения, содержащие символические обозначения ... , упрощать их, придавать им определенный вид». Например, длинной фразе, выражающей суть всем известной теоремы Пифагора «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов», математик предпочтет короткое равенство с2 = а2 + Ь2 [Попов, Пухначев, 1989, с.37, 9]. Исходная дефиниция термина
в химии конкретизируется следующим образом: «изображение химическими знаками состава и строения молекулы» [БТС, 2000], «условное буквенное выражение состава сложных веществ» [Ушаков, 1935]. В химии формула также выполняет функцию упрощения выражения, например, определение воды как «простейшего устойчивого соединения водорода с кислородом» сокращается до НгО. Исследуемый термин в физике выражает значение, отчасти повторяющее «математическое» значение формулы (выражение взаимосвязи между физическими величинами, правило вычисления одной величины через другие, записанное при помощи их буквенных обозначений).
Различие рассмотренных дисциплин накладывает отпечаток на дефиниции термина. Между тем, вышеприведенные науки принадлежат к естественному циклу, что делает возможным выделение общих признаков, характеризующих формулу в области естественных наук:
1) за каждым знаком формулы стоит принятое в конкретной научной области значение, 2) формула отображает какие-либо отношения,
3) формула отображает эти отношения в сжатой форме,
4) формула выражается графически.
Формулообразовательная активность компонента «сердце»
В настоящей работе мы исследуем поэтические формулы, одна из сторон которых— концепт СЕРДЦЕ— представлена словом-компонентом «сердце». Исследователями не раз отмечалась продуктивность устойчивых сочетаний с этим компонентом в поэтической речи [Туровская, 1996; Алексеева, 1996; Исаев, 1996; Хоссейн, 1994]. В настоящем параграфе мы рассмотрим причины включения слова «сердце» в традиционные сочетания слов и обоснуем особую активность компонента «сердце» в образовании поэтических формул.
С. Г. Алексеева, исследуя фразеологизмы с компонентами «сердце» и «душа», пишет, что указанные компоненты отличаются большой продуктивностью в образовании фразеологизмов, и объясняет эту продуктивность их семантической ёмкостью и наличием большого количества переносных значений [Алексеева, 1996, с. 15]. Компонент «сердце» действительно обладает большим количеством значений. Слово «сердце» привычно воспринимается не только в прямом значении («центральный орган кровообращения в виде мускульного мешка, находящийся у человека в левой стороне грудной полости»), но и в значениях переносных: «внутренний мир человека» (сфера эмоций, интуиции), «душевные качества, характер человека», «гнев, раздражение, злоба».
Слово «сердце» входит в основной лексический фонд любого языка. Оно относится к самым жизненным, постоянным явлениям и проявлениям человеческого существования. Сама жизнь организма неразрывно связана с деятельностью сердца — «этого удивительного органа, не знающего покоя, в обычном смысле этого слова, ни днем, ни ночью» [Руденко, 1963, с. 61].
«Сердце» относится к словам, обозначающим явления, восприятие которых не зависят от времени: это слова, называющие части человеческого тела. В силу этого «сердце»— единица базисного словаря, языковая универсалия, присутствующая в каждом языке. Понятие сердца входит в число базовых понятий славянского и общечеловеческого менталитета и находит свое воплощение на разных уровнях культуры.
Широкое распространение слово «сердце» получило в поэтических произведениях. Известно, что основными темами поэзии являются любовь, чувства, переживания. В поэтической речи «сердце» употребляется чаще всего в своих переносных значениях как «представитель любви, воли, страсти, нравственного, духовного начала» [Даль, 1989]. Слово «сердце» является высокочастотной лексической единицей поэтической речи. В исследуемых нами произведениях слово «сердце» встречается в среднем на каждой шестой странице.
Будучи базовой единицей языка, лексема «сердце» имеет долгую историю употребления и является компонентом многих устойчивых сочетаний слов. Большая активность этого существительного-соматизма отмечена в образовании фразеологизмов [Туровская, 1996, с. 4; Алексеева, 1996, с. 14]. Являясь семантической универсалией поэтической речи, слово «сердце» участвует в образовании поэтических формул. Активность употребления формул с компонентом «сердце» определяется существующей традицией образных смысловых связей в поэтической речи, например, устойчивый характер имеют сближения «сердце — птица», «сердце — струны» [Очерки..., 1995, с. 8], «сердце — душа» [Двинятин, 1995, с. 242], «сердце — огонь», «сердце — тоска» [Кочетов, 1981, с. 72-78], «сердце — кровь», «сердце — любовь» и др.
Слово «сердце» — одно из компонентных выражений концепта СЕРДЦЕ. В поэтической речи, где действует «механизм контактности слова» [Поляков, 1978, с. 228], концепт СЕРДЦЕ неизбежно сталкивается с другими концептами, несопоставимыми в обыденной речи, и образует поэтические формулы.
Формулы поэтической речи имеют различную языковую манифестацию. Формула как идеальная сущность, представленная в языковых знаках, структурирована. Компонент «сердце» занимает определенное место в структуре формулы. Одним из традиционных структурных проявлений поэтической формулы с компонентом «сердце» является слово «сердце», сопровожденное постоянным эпитетом — «характеризующим определением» [Жирмунский, 1977, с. 359].
Отражение особенностей развития поэтической речи начала XX века в поэтической формуле СЕРДЦЕ — ПУЛЬС
Реконструируемый исследователем инвариант поэтической формулы воссоздается разными авторами, на разных этапах эволюции поэтического языка. Варианты реализации формулы в поэтическом языке отражают особенности развития художественного мышления конкретного периода.
Рассмотрим особенности образного отражения мира в поэтической речи начала XX века на примере одной регулярно встречающейся поэтической формулы.
Наиболее частотная универсалия в корпусе исследуемых формул русской поэтической речи начала XX века — сближение концептов СЕРДЦЕ и ПУЛЬС (БИЕНИЕ). Данное сближение частотно не только в поэтическом употреблении. Ассоциативный словарь, строящийся по результатам массового эксперимента с носителями русского языка, в статье «сердце» дает ассоциацию «бьется» как самую частотную [РАС, 1994]. Пульс, биение, ритм, стук являются неотъемлемыми свойствами сердца как центрального органа кровообращения. Пульс— «толчкообразное колебание стенок артерий, вызываемое сокращениями сердца», биться — «ритмически сокращаться, пульсировать», равномерное чередование стуков сердца принято называть ритмом [БТС, 2000]. Сближение в общеязыковой практике концептов СЕРДЦЕ и ПУЛЬС (БИЕНИЕ) получило свое выражение в слове «сердцебиение» (ритм сердца; учащенное биение сердца).
В словаре сочетаемости русского языка в статье «сердце» отмечены слова «ритм», «биение», «работает как-либо», «бьется», «стучит», «колотится» [ССРЯ, 2002]. В соединении слова «сердце» с указанными словами имеет место семантическое согласование — на основе потенциальной семы слова «сердце»: способности биться, пульсировать, совершать ритмичные движения или издавать ритмичные звуки.
Устойчивые сочетания «сердце бьется», «сердце колотится», «пульс сердца», «ритм сердца», «стук сердца» реализуют прямое, «физиологическое» значение слова «сердце» — сердце как человеческий орган. В этом смысле их можно причислить к автологическим сочетаниям слов. Заметим только, что в стихотворном произведении автология — понятие весьма относительное, поскольку присущее поэзии «сгущение смыслов» [Вишневский, 1979, с. 45-60] способно из безобразного сделать образное. Кроме того, в начале века, как утверждает Л. С. Гущина, «наблюдается появление чисто контекстуальных, внутренне немотивированных метафор» [Гущина, www...]. Так, автологические выражения могут быть выделены лишь условно, лингвистическое окружение нередко приносит дополнительный смысл, на прямое значение слов наслаивается одно или несколько переносных значений, актуализируемых именно контекстом.
