Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические проблемы описания когезии в диалогическом дискурсе 10
Предварительные замечания 10
1. Дискурсно-семантическое поле диалога 17
2. Дискурсная форма как связующее звено между планами содержания и выражения 19
ГЛАВА - 2 Некоторые фреймы когезии унисонных реплик русского диалога '.. 28
Предварительные замечания 28
1 . Дискурсные сигналы в дискурсной форме диалога 31
2. Унисонные фреймы когезии реплик с точки зрения дискурсной формы..45
3. Унисонная когезия на основе лексико-фразовых конструкций 51
3.1. Типы унисона с точки зрения модус-диктум 58
4. Когезия эстафетных унисонных реплик 65
4.1.Фрейм "унисонный" плацдарм + комментарий 76
5. Когезия унисонных реплик с антиципацией 88
6. Лингводидактические перспективы предлагаемой модели описания 95
Выводы 97
Заключение 100
Библиография 103
- Дискурсно-семантическое поле диалога
- Дискурсная форма как связующее звено между планами содержания и выражения
- . Дискурсные сигналы в дискурсной форме диалога
Введение к работе
Проблема исследования когезии, то есть акта линейной связанности дискурсных отрезков, представляет собой традиционную задачу при описании речевых форм, которая перешла в дискурсный анализ из лингвистики текста. Несмотря на большое количество публикаций по данному вопросу, как общетеоретического характера, так и на конкретном языковом материале, проблема когезии продолжает активно разрабатываться, поскольку до сих пор остаются недостаточно освещенными многие стороны этого дискурсно-текстового механизма. В частности, нуждаются в уточнении вопросы соотношения механизма «формальных» средств когезии (того, что Н.Ю. Шведова называла текстовыми скрепами, Шведова, 1960) и аспекта содержательного, относящегося к эстафетной связи между реализуемыми в каждом дискурсном отрезке коммуникативными функциями.
Активное развитие в последние годы различных форм и подходов к дискурсному анализу отразилось и на росте интереса к этой проблеме. Для диалога, в частности русского, проблема когезии, правда в несколько иной терминологии, активно разрабатывалась в 60-80 годы двадцатого века сначала с формальной точки зрения, а затем в связи с преобладанием в исследовании русского диалога прагмалингвистического подхода. Эту проблему либо часто вообще обходили, либо включали по умолчанию в более широкую и более интересную для прагмалингвистического подхода проблему когерен-ции.
Предмет исследования. В нашей работе мы разделяем методологическую позицию ряда исследователей, полагающих, что непосредственную эмпирическую область исследования надо называть его предметом. То есть понятия предмета и предметной области будем считать синонимическими.
Предметом нашего исследования являются эстафетно-сменяющие друг друга реплики в бытовом диалоге на русском языке. Здесь необходимо еде лать некоторые разъяснения и уточнения. Понятие „бытовой диалог" будем считать интуитивно ясным, не требующим терминологических диффениций. Ниже мы будем более подробно говорить о тех речевых жанрах и видах бытового диалога, примеры из которых вошли в наш исследовательский корпус. Само понятие «диалог» примем как родовое понятие, включающее два видовых понятия: 1) разговор между двумя участниками и 2) полилог, то есть разговор, в котором участников более чем два. С точки зрения нашего объекта (см. ниже), различия между этими двумя диалогами не существенны.
Нам думается, что полилог, безусловно, имеет определенное воздействие на те диалогические формы, которые используются говорящим в данном типе разговора. Однако, по нашему мнению, подкрепленному работами целого ряда исследователей, полилог не создает особых форм диалогического взаимодействия, которые были бы присущи лишь ему. Непосредственно из понимаемого таким образом предмета исследования был сконструирован объект исследования, а также оформлен речевой корпус. И в соответствии с сформулированным ниже объектом исследования были построены процедуры исследования и описания.
Объект исследования. Вслед за Штоффом (1965) мы исходим из того положения, что непосредственно предмет исследования, особенно в такой эмпирической науке, как лингвистика, представляет собой теоретический конструкт, предложенный исследователем в заданной предметной области. Иначе говоря, исследователь предполагает описать структуру отношения между некоторыми сущностями в выбранной им предметной области. При этом исследователь избирает, предлагает, заимствует некоторые концептуальные каркасы, для описания объекта как структуры между выделенными сущностями Шаумян (1965).
Все это нельзя понимать таким образом, что объект исследования конструируется исследователем абсолютно произвольно, так сказать чисто из собственной головы. При конструировании объекта исследования использу ется метаязык. Предположения о характере этого объекта основываются на существующей в настоящее время и являющейся ведущей в науке так называемой парадигме подхода к предметной области науки. Объектом исследования являются у нас основные лингвистические и прагмалингвистические механизмы, определяющие структуру фреймов когезии в русском диалогическом дискурсе и особенности их реализации в диалогическом взаимодействии. Сама формулировка нашего объекта предполагает целый ряд теоретических оснований, которые в совокупности и составляют теоретические предпосылки работы (основные теоретические предпосылки).
Когезия в русском диалоге (как и в диалогической речи на всех других языках) представляет собой некоторый конечный список структур особого типа, фреймов, находящихся в лингвистической компетенции носителей языка и могущих быть использованными для реализации тех или иных коммуникативных целей. Реализация этих целей в диалогическом взаимодействии опирается, с одной стороны, на формальные возможности системы языка, в данном случае - русского, а с другой - на те лингвистические рамки, в которые говорящие поставлены в данной ситуации и в данный конкретный момент диалогического взаимодействия.
Прагмалингвистические механизмы фреймов когезии играют, таким образом, роль своеобразных фильтров, которые могут и должны накладывать на фреймы когезии, используемые в данном речевом акте, определенные ограничения с точки зрения заполнения этих фреймов и вообще их реализации.
Фреймы когезии являются эстафетной структурой, то есть части их, определенные их слоты функциональной позиции находятся в реплике-стимуле, остальные части находятся в реплике-реакции.
Как и в любом исследовании, наш объект имеет некоторые ограничения.
Ограничения.
Мы исследуем лишь бытовой диалог (другие стилистические жанровые разновидности диалога нами не затрагиваются). Такие жанровые разновидности, как известно, включают, во-первых, специфическую форму диалогического взаимодействия, так называемый аргументативный дискурс, в котором идет определенный разговор о решении какого-либо вопроса. Далее исключались из рассмотрения все виды ритуализованных бесед, которые организованы каким либо ведущим и которые ведутся в рамках определенного коммуникативного ритуала (по каким-либо официальным проблемам на заседании или после заседания, на переговорах и т. д.).
Исключались из рассмотрения те беседы, в которых существовало превалирующее участие одного из собеседников, типа «воспоминания», «впечатления». Правда в нашем корпусе есть некоторые исключения, но они делались только для тех моментов бесед, когда эти беседы имели действительно двусторонний диалогический характер, а не являлись монологами.
Мы не брали те жанры диалога, которые основаны на стереотипных формах диалогического взаимодействия при заметном участии в построении диалога самой ситуации. Речь идет о речевых стереотипах «в понимании авторов хрестоматии „Русская разговорная речь", Москва, 1978». Речевые стереотипы в этой хрестоматии понимаются как устойчивые формы коммуникативного взаимодействия в стандартных ситуациях, например «в магазине, на почте, в метро и т.п.». Мы исходили из того, что диалогическое взаимодействие в этих случаях сводится по сути дела также к ритуализованному обмену определенными сигналами.
4. В работе специально не рассматриваются случаи отраженной речи. Эта проблема на материале русского диалога исследовалась Давковой (см. Давкова, 1994), которой была дана исчерпывающая характеристика всех фреймов данного типа диалогического взаимодействия. Форма отраженной речи упоминается в работе исключительно как так называемые диалогиче ские плацдармы, то есть опоры при оформлении того или иного типа репли-цирования.
5. Это самое основное ограничение в нашем объекте, поскольку оно касается содержательной стороны, касается диалогической интенции. В работе из всех диалогических установок - чисто диктальной информации, хезитации полемики и унисона - рассматривается лишь последняя. Мы описываем лишь те диалогические единства, в которых реплика реакции представляет собой согласие, поддержку, положительную реакцию на слова, сказанные собеседником. В литературе реплики с такой семантикой получили различную номинацию. Мы предпочитаем термин «унисон», поскольку этот термин представляется нам самым удачным ввиду общности и не коннатотивности заложенного в нем в содержания.
6. Механизмы когезии описываются лишь на протяжении диалогических единств, то есть реплики-стимула и реплики-реакции. Более широкий контекст привлекался лишь в редких случаях и был необходим для достаточной интропретации одной из реплик. В подавляющем большинстве случаев мы старались ограничиваться единством с микроконтекстной достаточностью, лишь в небольшом количестве случаев мы привлекали минимально необходимые для понимания диалогического единства контекст.
Научная новизна
В работе впервые предпринята попытка описания диалогической установки «Унисон» на материале сплошной выборки по представленному корпусу расшифровок русской разговорной речи.
Цель работы
Работа имеет своей целью выделение и описание основных фреймов взаимосвязи реплик (когезии) в русском унисонном диалоге.
Задачи работы
Для реализации данной цели были поставлены и решались следующие задачи:
Анализ теоретических основ описания дискурсных фреймов унисонной когезии в русском диалоге.
нахождение соответствующего объекту исследования метаязыка описания.
формирование репрезентативного языкового корпуса.
проведение описания сконструированного объекта определение прикладных (лингводидактических) возможностей проведенного описания.
Языковой корпус. Всякое лингвистическое исследование предполагает формирование языкового корпуса, который соответствует объекту и выдвигаемым теоретическим предположениям. Как известно, лингвистические исследования могут осуществляться на основании сформулированного объекта и ограничения на него, различными типами выборки: сплошная, выборка по отдельным извлечениям на протяжении определенного отрезка текста, интервальная выборка. В нашей работе мы предпочли метод сплошной выборки на протяжении всего текста хрестоматии, „Русская разговорная речь" под ред. Е.А. Земской (Москва, 1978) за исключением тех отрезков, о которых говорилось выше, они в сплошную выборку не включались.
В результате корпус нашей работы составился примерно из 500 диалогических единств, которые представляли собой то, что в рамках нашего понимания диалогического согласия можно было квалифицировать как унисон.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав и заключения. Во введении дается общая характеристика работы, формулируются предмет и объект исследования, вводится ограничение на объект, и предлагаются основные теоретические положения, а также описывается корпус языкового материала, на котором производилось исследование. В первой главе, в первом параграфе даются описание современных теоретических представлений о когезии в диалоге, а также представление о месте унисона в шкале интенциональных форм диалога. Во втором параграфе первой главы делаются предложения о дискурсном анализе унисона как одной из интенциональных форм взаимодействия.
Вторая глава состоит из шести параграфов. Первый параграф посвящен рассмотрению дискурсных маркеров как части дискурсной формы. В следующих параграфах описываются конкретные типы фреймов русского диалогического унисона, сгруппированных по типам диалогического взаимодействия. В последнем параграфе дается краткое описание прикладных лингво-дидактических возможностей, предлагаемой в работе модели описания русской диалогической когезии.
Каждая из глав работы завершается выводом. Кроме того, в работе имеется и общее заключение, выражающее итоги нашей работы.
Библиографический список, которая отнюдь не претендует на исчерпывающий характер, а включает лишь работы, которые были использованы для проведения заявленного в работе исследования.
Дискурсно-семантическое поле диалога
Диалогическое поле погружено в два пространства: информационно-когнитивное поле (ИКП) (пространство знаний, информации) и ментальное пространство коммуникации (МІЖ). В действительности оба эти пространства до определенной степени сопряжены, хотя (ИКП) может существовать отдельно. Оба эти пространства контаминированы. Ментальное пространство представлено фрагментарно и презентированно. Мы будем исходить из того, что ИКП существует объективно, независимо от коммуникаторов.
Обратимся теперь к категории информации в диалоге, которая представлена в диалогической реплике. Реплика есть форма презентации некоторой информации. В этом контексте информация берется как начальное понятие без дефиниции. В реплике содержится метадискурсная и содержательная информация. Сам факт наличия реплики в данном контексте есть метадискурсная информация. Содержательная информация представляет собой результат, то есть презентацию фактов в диалогической реплике и информацию о том, как эти факты обработаны отношением к ним. Нужно отметить, что информацией может быть любое значение, интерпретируемое собеседником. Признаком же наличия значения является коммуникативная успешность реплики. Любой факт коммуникативной успешности предполагает информационность.
Информация состоит - из диктальной и любая информация об отношении есть кенсумная. С одной стороны, существует чисто диктальная информация, с другой стороны - чисто модусная. В то же время в дискурсе встречаются информационные омонимы (например, характеристика состояния субъекта). С одной стороны, в реплике могут присутствовать диктум, модус и диктум с модусом. С другой стороны, случай наличия чистого диктума или модуса можно интерпретировать как наличие в дискурсной реплике имплицитного диктума или имплицитного модуса. Таким образом, есть диктумные и модусные компоненты, есть случаи омонимии и есть случаи имплицитного выражения диктума и модуса.
Диктум есть и сам факт сообщения. Диктумная основа - это то, на что мы реагируем. Модус есть реакция коммуникатора на диктум.
Существуют факты в аксиологическом и ментальном пространстве. Сущности бытийного пространства представляются как факты. В реплике, в соответствии с этой теорией, есть диктум. Если есть корреляция между ними, то есть и ИКП (информационно-когнитивное пространство), факты в (ИКП) с диктумной структурой реплики, а по мимо этих концептов есть еще и система языка, которая дает основу для вторичной презентации - репрезентации.
Дискурсная форма как связующее звено между планами содержания и выражения
Определим класс систем, называемых функциональными. Любая функциональная система представляет собой, по выражению французского биолога Моно, «телеономическое явление», то есть некоторое образование с внутренним целеполаганием. Под целеполаганием мы подразумеваем достижение определенного состояния как необходимой задачи этой системы и способности соотносить достигнутое состояние с той моделью потребного будущего, как об этом говорили Анохин и Бернштейн. Они пришли к понятию функциональной системы именно с этой точки зрения, рассматривая разницу между физиологической активностью (Анохин) и высшей нервной деятельностью, описанной Павловым. Если мы имеем действительно функциональную систему, то даже на уровне «стимул-реакция» существует различие между достаточным состоянием системы и результатом, который эта система создает. Что касается сложных систем (Бернштейн), то вся система всякий раз описывается не полностью: всегда есть характеристики предвидимого (потребного) будущего, то есть существуют степени свободы в системе, что обеспечивает возможность вариаций.
Язык-система относится к классу так называемых функциональных систем. Функционирование языка-системы представляет собой форму его существования. Функционирование в этом случае есть то или иное состояние языка-системы как способа отражения отношения между человеком и миром. Само существование дискурсных схем - это хороший пример действия функциональных систем. Существуют фреймы, но механизмы реализации их достаточно вариативны. Это обеспечивается тем, что дискурсные схемы представляют собой переходное явление от языковых структур к языковым продуктам.
Чем человек как функциональная система отличается от других функциональных систем?
Для наших целей необходимо и достаточно показать, что человек есть функциональная система.
Функциональные системы как телеономические системы, по-видимому, существуют только в органическом мире. Неорганический мир -не телеономичен. В основе понятия функциональной системы лежит понятие гомеостаза - сохранения равновесия.
. Дискурсные сигналы в дискурсной форме диалога
Необходимость выделения особых форм, которые сигнализируют сегментацию содержания дискурса, вытекает из признания самого факта такой сегментации.
Естественно, что части дискурсного содержания должны каким-то образом обозначать свое отношение друг к другу. P.O. Якобсон еще в 30-х годах обратил внимание на существование в системе языка особых форм, которые он называл шифтерами.
Теория P.O. Якобсона о существовании в языке специальных средств переключения содержания связного текста получила развитие в виде понятия "текстовых скреп" в лингвистике текста и "дискурсных маркеров" в дискурсном анализе. Как и вообще между лингвистикой текста и дискурсным анализом, в понимании данного явления также есть свои сходства и принципиальное различие.
Сходство заключается в признании необходимости существования некоторых форм, обеспечивающих когезию между функциональными частями коммуникативного продукта. Но если, как уже говорилось выше, для лингвистики текста это уже созданный продукт, а главное внимание она уделяет связности, то для дискурсного анализа это создаваемый продукт в процессе его порождения, поэтому, не исключая внимания к когезивным характеристикам таких форм, дискурсный анализ обращает главное внимание на его участие в процессе создания цельности текста. Собственно говоря, дискурсные маркеры и рассматриваются как прежде всего сигналы, обеспечивающие цельность всего дискурса.
Дискурсные маркеры названы Д. Шиффрин "функциональными координатами дискурса". Думается, что эта формулировка достаточно точно отражает сущность этого явления. Она, однако, требует некоторого пояснения.
Маркер, употребляемый говорящим, должен связать в определенной точке дискурса все основные дискурсные "векторы", которых, как известно, три. Во-первых, накопленные к этому моменту дискурсные контексты, как вербальные, так и ситуативные, в их формальном и содержательном плане (В.Г. Борботько). Затем диалогическая установка участника, использующего этот маркер, (А.Р. Балаян и А.Л. Ружинский) и, наконец, цели участника.
В литературе, в частности в известной монографии Д. Шифрин, ставится вопрос: показывают ли, демонстрируют ли маркеры только структуру дискурса или порождают эту структуру. По-видимому, постановка такого вопроса основана на некотором недоразумении. Маркеры делают и то. и другое. Употребление отдельных маркеров говорящими является для всех участников предложением признать состоявшейся порожденную или совместно до этого дискурсную структуру. Коль скоро такое предложение принято, то тем самым участники диалога как бы обязуются породить следующую структуру, которая антиципируется предложенным маркером1. Конечно, здесь возможно и принятие и непринятие такого предложения. Но это уже относится не к нашей теме, а к исследованиям интеракциональных структур различного типа дискурса.
Именно эта двойная функция и характерна для всех дискурсных маркеров - функция подведения итогов и одновременно функция определения перспективы. Поэтому позиция маркера образует особый тип дискурсных позиций.
