Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. НАИМЕНОВАНИЯ КУХОННОЙ УТВАРИ 27
РАЗДЕЛ 1. Наименования утвари для механического воздействия на пищевые продукты 27
1. Наименования утвари для измельчения пищевых продуктов 29
1.1. Наименования режущих и рубящих орудий труда 30
1.1.1. Номинативно-денотативные наименования 30
1.1.1.1. Наименования ножей 30
1.1.1.2. Наименования топоров 38
1.1.1.3. Наименования сечек 41
1.1.2. Номинативно-оценочные наименования 44
1.2. Наименования тёрок 47
1.3. Наименования разделочных досок 49
2. Наименования утвари для изменения состояния пищевых продуктов 53
2.1. Наименования утвари для толчения 54
2.1.1. Наименования пестов 54
2.1.2. Наименования ступ 62
2.2. Наименования мешалок 65
2.3. Наименования приспособлений для изготовления масла 73
2.3.1. Наименования маслобоек 74
2.3.2. Наименования приспособлений для выжимания растительного масла 76
2.4. Наименования ручных мельниц 79
2.5. Наименования крупорушек 83
3. Наименования утвари для разливания жидкостей, зачерпывания сыпучих веществ 85
3.1. Наименования разливательных ложек 86
3.2. Наименования ковшей, совков 98
4. Наименования утвари для просеивания, промывания, процеживания 100
4.1. Наименования решёт 101
4.2. Наименования дуршлагов 109
4.3. Наименования цедилок 111
5. Наименования утвари для подготовки теста и изделий из него к выпечке 115
5.1. Наименования скалок 115
5.2. Наименования помазков 118
РАЗДЕЛ 2. Наименование утвари, используемой при приготовления пищи в печи или на огне 119
1. Наименования ухватов 120
2. Наименования сковородников 127
3. Наименования лопаток для посадки хлеба в печь 132
4. Наименования катков 134
5. Наименования подставок под посуду 135
Выводы 137
ГЛАВА II. НАИМЕНОВАНИЯ ПОСУДЫ ДЛЯ ПРИГОТОВЛЕНИЯ ПИЩИ, ЗАГОТОВКИ И ХРАНЕНИЯ ПРИПАСОВ 142
РАЗДЕЛ 1. Наименования посуды для приготовления пищи в процессе термической обработки 143
1. Наименования посуды для варки, кипячения, топления 144
1.1. Наименования посуды для варки пищи 145
1.2. Наименования посуды для кипячения жидкостей 159
1.3. Наименования крышек для посуды 163
2. Наименования посуды для жарения 164
3. Наименования посуды, связанной с процессом выпекания мучных изделий 172
3.1. Наименования ёмкостей для хранения муки 173
3.2. Наименования ёмкостей для просеивания муки 176
3.4. Наименования посуды для выпечки мучных изделий 183
РАЗДЕЛ 2. Наименования посуды для заготовки и хранения припасов. 188
1. Наименования посуды для заготовки припасов способами соления, квашения, мочения, брожения 188
2. Наименования посуды для сбора и кратковременного хранения молока и молочных продуктов 201
Выводы 218
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 222
ПРИЛОЖЕНИЕ 232
Библиографический список 233
Лексикографические источники и принятые сокращения 255
Названия районов Орловской области и их условные сокращения 257
Указатель рассмотренных слов 258
- Наименования ножей
- Наименования посуды для варки пищи
- Наименования посуды для заготовки припасов способами соления, квашения, мочения, брожения
Введение к работе
В конце двадцатого столетия усилился интерес учёных к изучению языка народных говоров, что обусловлено рядом причин.
Во-первых, Россия на рубеже двух столетий вновь оказалась перед выбором пути исторического развития, и понять свою сущность русскому народу помогает обращение к собственным истокам, к первоосновам национальной материальной и духовной культуры.
Во-вторых, уходит из жизни поколение людей, ещё хранящих в памяти сокровища русской лексики. Диалектные слова несут в себе отражение картины ценностного восприятия мира носителями языка. Бесценный кладезь драгоценных слов, каждое из которых - отпечаток русского духа, постепенно иссякает, и задача современных исследователей народных говоров - успеть обнаружить и бережно сохранить эти богатства для будущих поколений. Обращение к лексике объясняет желание исследователей и учёных понять особенности мировосприятия русского народа, так как именно «в слове аккумулируются особенности восприятия мира, хранится и передаётся из поколения в поколение исторический опыт народа, его генетическая память» [Вендина, 1998, с. 6].
В-третьих, диалектология, семасиология и лексикография в последние десятилетия сделали большой шаг вперёд, что позволяет глубже познать систему лексических средств народных говоров, дать её более тщательный и многоаспектный анализ.
Особый интерес для исследователей представляет пока ещё малоизученный пласт лексики материальной культуры как первоосновы культуры вообще. Изучение наименований артефактов - предметов материальной культуры - является важным аспектом изучения диалектной лексики. Именно эти объекты несут в себе информацию о ежедневной жизнедеятельности человека, позволяющей ему обеспечивать себя самым необходимым для жизни - пищей, одеждой, жильём, орудиями труда, инструментами. Главен-
ствующее место, безусловно, принадлежит пище и, соответственно, тем предметам, которые позволяют эту пищу готовить, - кухонной утвари.
Актуальность темы исследования определяется научным интересом к изучению южнорусских говоров и, в частности, к лексике орловских говоров как одних из центральных в их составе. Особого внимания заслуживает лексика кухонной утвари и посуды, пока ещё не нашедшая полного отражения в трудах учёных. К настоящему времени накопился значительный по объёму диалектный материал, требующий описания и систематизации, который частично вошел в «Словарь орловских говоров» (СОГ, 1989-2001, вып. 1-12). Комплексное исследование лексики кухонной утвари и посуды позволит предпринятому нами исследованию заполнить пустующую нишу в системе последовательных изысканий в области изучения различных тематических групп в орловских говорах: агентивной лексики (Т.В. Бахвалова, 1992, 1993), метеорологической лексики (О.А. Макушева, 1994), лексики свадебного обряда (М.В. Костромичёва, 1997), орографической лексики (Н.В. Бурко, 1998), лексики, называющей мучные изделия (Л.И.Анохина, 1998), лексики одежды (Г.В. Кузина, 2001), лексики коноплеводства (Л.М. Алёшина, 2002).
Объектом исследования являются наименования предметов кухонной утвари и посуды, используемых в процессе приготовления пищи, заготовки припасов, их хранения. Данная лексика ценна в том аспекте, что она дает возможность обратиться к наиболее древнему, изначальному лексическому пласту русского языка, обслуживающему жизненно важную сферу физического существования человека. Слова этой группы отражают качественно новый этап в развитии человека, когда начало пользования предметами кухонной утвари ознаменовало переход от первобытнообщинного состояния к первым цивилизованным формам бытия. Диалектные наименования в их сопоставлении с лексикой литературного языка позволяют выявить значимость одних признаков реалий, оставив в стороне другие, незначимые или неактуальные, которые обусловливают сознательный или интуитивный отбор носителями говоров мотивирующих признаков в процессе номинации. Предпоч-
7 тение одних признаков другим даёт возможность установить ценностную ориентацию носителей говоров в мире предметов, что значительно дополняет и расширяет языковую картину мира русского человека.
Наименования первых предметов кухонной утвари упоминаются на страницах этнографических и исторических исследований. Описание быта славян, памятников их материальной культуры, начиная с примитивных орудий труда до предметов, сохранившихся почти в неизменном виде до наших дней, нашло отражение в трудах известных этнографов. Изучением этого древнейшего пласта славянской цивилизации занимались такие учёные и исследователи, как М. Бубчикова (1987), А. Будилович (1878-1882), Н.Н. Воронин (1948), Е. Всеволожская (1895), Н.Н. Гончарова (1992), И. Забелин (1862, 1869, 1901), А. Зиневич (1975), Н.И. Костомаров (1887), Н. Мальцева (1979), Д. Немчинова (1976), Л. Нидерле (1956), Б.А. Рыбаков (1948), О.Н.Трубачёв (1966), Ю. Л.Шапова(1972)идр.
К истории наименований предметов быта и, в частности, предметов кухонной утвари, в древнерусских памятниках, летописях, документах обращались в своих фундаментальных трудах следующие учёные: Н.М. Ванюшин, исследовавший наименования сосудов в русском языке по памятникам письменности XVI-XVII веков (1972), И.В. Данилова, обратившаяся к бытовой собственно-русской лексике в памятниках XIV - XVI веков (1960), Л.Ю. Кваша, обследовавшая народно-бытовую лексику Вологодско-Пермской летописи (1974), Г.Н. Лукина, изучившая состав, организацию, проблемы семантических отношений предметно-бытовой лексики древнерусского языка XI - XIV веков (1989), В.Н. Прохорова, исследовавшая бытовую лексику в языке Московских памятников II-ой половины XVII века (1953), Н.К. Соколова, систематизировавшая наименования обиходно-бытовой лексики в языке воронежских грамот XVII века (1956), Н.П. Чмыхова, описавшая предметную лексику в грамотах Белозерского монастыря XIV -XV веков (1972) и др.
8 Предметно-бытовая лексика, отражающая реалии повседневной жизни и быта русского народа, привлекала внимание не только лексикологов, но и диалектологов. Наиболее изученной является эта область лексики в сибирских и северновеликорусских говорах. В разное время обращались к её описанию в томских говорах - Ф.П. Иванова (1964), в новосибирских говорах -Н.А. Лукьянова (1965), в челябинских говорах - Б.Б. Максимов (1967, 1974), в русских старожильческих говорах Среднего Приишимья - Л.И. Максимова (1976), в иркутских говорах - В.А. Моисеева (1971), в русских старожильческих говорах Бурятии - К.А. Молодых (1969), в говорах Забайкалья - Е.И. Тынтуева (1975), в говорах Урала - Л.И. Чагина (1960), в вологодских говорах - Р. Петрова (Бирюкова) (1959), в ярославских говорах - Г.Г. Мельниченко (1964), Е.М. Секретова (1969), Т.К. Ховрина (1994), в новгородских говорах - В.П. Строгова (1962) и др.
Южным говорам в этом отношении повезло меньше: названия кухонной утвари и посуды в составе предметно-бытовой лексики нашли отражение в работах лишь нескольких авторов, исследовавших следующие говоры: воронежские - В.В. Титовской (1967), курские - Г.И. Хильманович (1968), рязанские - Е.Н. Борисовой (1956, 1957), Т.С. Жбанковой (1962), говоры Ставрополья - Н.А. Пановой (1954). Следует отметить, что в перечисленных работах лексика кухонной утвари и посуды либо рассматривалась наряду с другими тематическими группами предметно-бытовой лексики, либо исчерпывалась анализом отдельных единиц.
Бытовая лексика интересовала исследователей с разных позиций. Изучением взаимодействия слов указанной тематической группы в говорах русского и украинского языка занимались Е.А. Владимирская (1976), М.Ф. Кривчанська (1954), русского и казахского языка - Г.Н. Богданова (1968), русского и молдавского - Л.И. Ермакова (1964). Выявлению названий ёмкостей иноязычного происхождения посвятила свою работу И.А. Карпова (1994). Модели номинации бытовых ёмкостей в русском языке стали предметом научного интереса С.А. Ерёминой (1994). Семантическая структура и
9 деривационные связи некоторых названий вместилищ нашли отражение в работе СМ. Васильченко (1987). На материале наименований предметов посуды дано функциональное описание отглагольных суффиксальных субстан-тивов в работе Е.А. Евдокимовой (1997).
Специальным объектом изучения лексика кухонной утвари и посуды, выделяемая из состава предметно-бытовой лексики, стала в работах Г.А. Ал-тыбаевой, Ю.И. Вертутиной (1955), Л.И. Балахоновой (1980), Г.Н. Богдановой (1968), Е.Н. Борисовой (1957), И.С. Козырева (1970), Г.В. Судакова (1983, 1985), Е.Н. Этерлей (1982) и др.
Предметом исследования является система лексических единиц, называющих предметы кухонной утвари и посуды в орловских говорах и литературном языке, семантико-структурные объединения слов, системные отношения между лексическими единицами в составе различных объединений.
Цель исследования - комплексный анализ наименований кухонной утвари и посуды в орловских говорах в структурно-семантическом аспекте, выявление через фрагмент лексики особенностей мировосприятия и отражения языковой картины мира в языке носителей орловских говоров.
Задачи диссертационной работы:
с максимальной полнотой выявить состав тематических групп наименований кухонной утвари и наименований посуды в орловских говорах;
сопоставить диалектные слова исследуемых тематических групп со словами литературного языка в количественном и качественном отношениях;
классифицировать наименования кухонной утвари и посуды в соответствии с функциональным использованием предметов кухонной утвари в процессе приготовления пищи, заготовки и хранения припасов;
дать описание системных связей между структурными единицами в составе тематических групп (ТГ), лексико-тематических объединений (ЛТО), лексико-семантических групп (ЛСГ);
установить семную структуру диалектных слов, изменения, происходящие в ней;
определить соотношение мотивирующих признаков в номинации предметов кухонного обихода, обратиться к этимологии немотивированных слов;
охарактеризовать диалектные единицы в деривационном аспекте: определить способ словообразования, отметить своеобразие использования в орловских говорах словообразовательных средств;
8) выявить особенности отражения в исследуемых наименованиях
языковой картины мира носителей орловских говоров.
Достижению цели исследования и решению поставленных в работе задач способствует рассмотрение некоторых теоретических положений, с позиций которых будет производиться анализ лексического материала. Основной методологический принцип - представление лексики наименований кухонной утвари и посуды в орловских говорах как системы - предполагает изучение общих закономерностей развития лексической системы народных говоров и установление связей между её членами на различных системных уровнях.
Вопросы, связанные с рассмотрением лексики как системы в общенародном языке в целом и в языке говоров в частности, решались в трудах таких учёных-языковедов, как Р.И. Аванесов (1949), Л.И. Баранникова (1963; 1965; 1967), О.И. Блинова (1966; 1968; 1972; 1973, 1975; 1984; 1989), Т.С. Ко-готкова (1966; 1970; 1979; 1991), В.А. Козырев (1982, 1986), О.Д. Кузнецова (1969; 1971; 1980; 1985; 1989; 1994), Н.А. Лукьянова (1970; 1975; 1978), И.А. Оссовецкий (1982), И.А. Попов (1972; 1974; 1983; 1992; 1994), Ф.П. Сороко-летов (1968; 1978; 1987), Н.И. Толстой (1968; 1982), Ф.П. Филин (1935; 1936; 1957; 1962; 1963; 1972; 1973; 1981; 1982; 1983) и др.
Лучшим способом описания системы является её расчленение на составные части - подсистемы, ярусы, классы, группы, подгруппы, микрогруппы - и последовательное, детальное их рассмотрение. К началу 60-х годов XX столетия в диалектной лексикологии сложилась устойчивая тенденция к исследованию основных лексических объединений - тематических групп
(ТГ) и лексико-семантических групп (ЛСГ) в составе говоров. Само понятийное членение мира на предметы и явления, связанные с определённой сферой жизни русского человека, предопределило внимание исследователей-диалектологов к изучению лексики, объединённой по определённым темам. Это нашло конкретное выражение в призыве Р.И. Аванесова и В.Г. Орловой создавать учёные труды «по отдельным сторонам словарного состава говоров, охватывающих ... нетерминологическую лексику... Мы имеем в виду, например, монографии о лексике земледельческой, животноводческой, о лексике, относящейся к сельским постройкам, приготовлению пищи и названиям кушаний...» [Аванесов, 1959, с.5].
Названия посуды и утвари в орловских говорах специально никем не изучались, в лексикографических источниках фиксировались лишь отдельные единицы. Традиционно в диалектологии, по общности лексического состава и сходству фонетических и морфологических явлений, принято выделять в составе южновеликорусских говоров курско-орловскую группу. Именно поэтому в большинстве ранних исследований отсутствовало членение на слова, употребляемые отдельно в курских и орловских говорах.
Начало собирания лексики курско-орловских говоров относится к первой половине XIX века. В списке слов Васьянова [Васьянов, 1840], который «с одинаковым успехом можно считать и орловским, и курским, поскольку не указана местность, где бытует каждое слово» [Котков, 1951, с.35], отмечены всего лишь два диалектных названия посуды и утвари - мохотка и секира (орфография источника). В появившихся вскоре «Материалах для описания Курской губернии» (1850), «Опыте областного великорусского словаря» (1852), работах А. Николаева (1853), М. Стаховича (1858), М.Г. Халанского (1886, 1904), Т.Н. Вержбицкого (1893), В. Резанова (1897), А.И. Сахарова (1901), Е.Ф. Будде (1904), И.Г. Голанова (1914) диалектных слов, называющих кухонную утварь и посуду, уже зафиксировано намного больше, появляются и расширяются дефиниции слов, отмечены смысловые отношения синонимии, полисемии, омонимии.
Одним из первых фундаментальных лексикографических трудов, в котором достаточно полно и основательно была представлена лексика интересующих нас тематических групп в орловских говорах, является «Курско-орловский словарь» СМ. Кардашевского [Кардашевский,1856-1860], данные которого уже позволяют выявить лексико-семантические группы слов, связанные семантическими и формальными связями. Трудно переоценить в этом смысле значение «Словаря живого великорусского языка» В.И. Даля [Даль, 1863-1909], являющегося уникальным хранилищем богатейшего и разнообразного материала, которые И.С Котков характеризует как «исходные для суждения о семантических процессах в изучаемой диалектной группе» [Котков, 1951, с.45].
Орловские говоры впервые стали предметом научного рассмотрения лишь в середине XX века. Начало их системному изучению положил СМ. Кардашевский, который сетовал на отсутствие специальных работ по диалектной лексике курско-орловского региона. В своих работах СМ. Кардашевский обратился к истории изучения лексики этой группы среднерусских говоров [Кардашевский, 1955], выявил экстралингвистические факторы, оказавшие влияние на становление курско-орловских говоров в период формирования русского национального языка [Кардашевский, 1956], проследил связь русской диалектной лексики со словами украинского и белорусского языков [Кардашевский, 1957], исследовал областные слова курско-орловских говоров в русской письменности [Кардашевский, 1960].
Значительный вклад в изучение орловских говоров внёс СИ. Котков [Котков, 1951, 1952, 1953, 1962, 1970, 1975], итогом его научных изысканий стал вывод о ведущей роли курско-орловского диалекта в процессе становления русского национального языка «как наиболее активной, наиболее влиятельной в то время составной части общенародного языка» [Котков, 1952, с. 182].
В последние два десятилетия работа по изучению орловских говоров активизировалась, появились исследования в области лексики, фразеологии,
13 словообразования - Л.М. Алёшиной (2002), Л.И. Анохиной (1998), Д.З. Арсентьева (1984, 1985), Н.А. Баланчика (1992), Т.В. Бахваловой (1992, 1993, 1994, 1995, 1996), Н.В. Бурко (1994, 1998), СМ. Васильченко (1984, 1989, 1991, 1995, 1996), Т.М. Ветровой (1994), В.Н. Гришановой (1993, 1994, 1998), А.И. Завалишиной (1986), М.В. Костромичёвой (1997, 1998), О.А. Макуше-вой (1994), В.И. Меркуловой (1997), Л.И. Меркуловой (1993, 1998), С.А. Никитиной (1998) и др.
Основными структурно-семантическими единицами, традиционно выделяемыми в диалектной лексике, являются тематические и лексико-семантические группы. Каждая из тематических групп, объединяющая слова одной и той же части речи, при сопоставлении с другими тематическими группами в одном и том же говоре или с той же группой в других говорах даёт возможность проследить «жизненный путь» слов определённой тематики, выявить тенденции в их развитии, понять причины их «угасания» или «вымирания» в зависимости от экстралингвистических факторов [Филин, 1963; Блинова, 1973]. Т.В. Бахвалова тематическую группу определяет как «группу слов, каждое из которых связано с отражением определённого сегмента окружающей действительности» [Бахвалова, 1993, с.З].
В лингвистике существует и отдельное мнение некоторых учёных о том, что изучение диалектной лексики по тематическим группам не позволяет уяснить «внутренние семантические связи слов, особенности смысловой структуры языка в целом» [Уфимцева, 1968, с.133]. В противовес этому мнению Д.Н. Шмелёв приводит следующий аргумент: «группы слов, выделяемые на основании предметно-логической общности, во многих случаях характеризуются и некоторыми общими для них собственно языковыми признаками, иначе говоря, многие группы слов оказываются при ближайшем рассмотрении также и лексико-семантическими группами» [Шмелёв, 1973, с. 103].
Необходимость рассматривать слова не изолированно друг от друга, а в системе продиктована внутренними лингвистическими факторами, на кото-
14 рые указывал В.В. Виноградов: «Русскому ... национальному языку свойственна своеобразная система образования и связи понятий, их группировки, их расслоения и их объединения в «пучки», в комплексные единства. Объём и содержание обозначаемых словами понятий, их классификация и дифференциация, постепенно проясняясь и оформляясь, существенно и многократно видоизменяются по мере развития языка» [Виноградов, 1972, с. 18].
Лексико-семантические группы слов, впервые прозрачно намеченные в работе В.В. Виноградова [Виноградов, 1953], стали предметом глубокого и тщательного рассмотрения в статье Ф.П. Филина «О лексико-семантических группах слов» [Филин, 1957], где нашли отражение как сходные, так и принципиально различные черты тематической и лексико-семантической группы. Общность этих двух объединений проявляется в том, что ЛСГ является неотъемлемой частью ТГ, которая представляет собой совокупность нескольких ЛСГ, связанных общей тематикой. В отличие от тематической группы, которая основывается «не на лексико-семантических связях, а на классификации самих предметов и явлений», зависящей от уровня знаний носителей языка, лексико-семантическая группа - «это продукт законов и закономерностей развития лексической семантики языка», это «внутреннее специфическое явление языка, обусловленное ходом его развития» [Филин, 1957, с. 529]. Различия проявляются и в характере отношений между членами данных языковых систем. Если членов тематической группы объединяют прежде всего логические и понятийные связи, то между словами в лексико-семантических группах существуют в большей мере связи смысловые, устанавливающие отношения «синонимии, антонимии, всякого рода уточнения, дифференциации и обобщения близких или сопредельных значений» [Филин, 1972, с.227-239].
Свои уточнения в понимание ЛСГ вносили в разное время такие учёные, как А.А. Уфимцева (1961, 1968, 1974), Э.В. Кузнецова (1969), Л.М. Васильев (1971), О.Н. Мораховская (1975), Ф.П. Сороколетов (1987) и др.
15 Например, А.А. Уфимцева основным критерием выделения ЛСГ считает «наличие в тот или иной исторический период свободных смысловых связей между словами по линии их лексических значений» [Уфимцева, 1961, с. 137]. Она допускает возможность рассматривать, в зависимости от целей исследования, как весь объём семантической структуры слова, так и ограничиться лишь отдельными его значениями. Э.В. Кузнецова отмечает необходимость наличия в словах одной ЛСГ, или «класса» слов, общего интегрального семантического компонента и типовых уточняющих (дифференциальных) компонентов, а также «сходства сочетаемости и широкого развития функциональной эквивалентности и регулярной многозначности» [Кузнецова, 1969, с.100]. Л.М. Васильев считает, что «...термином ЛСГ можно обозначить любой семантический класс слов (лексем), объединённых хотя бы одной общей лексической парадигматической семой (или хотя бы одним общим семантическим множителем)» [Васильев, 1971, с.ПО]. О.Н. Морахов-ская к числу признаков, на основании которых объединяются члены ЛСГ, относит любые признаки, «релевантные на лексико-семантическом уровне языка» [Мораховская, 1975, с.З]. Ф.П. Сороколетов называет ЛСГ «своеобразной микросистемой» [Сороколетов, 1987, с.152], которая входит в состав макросистемы - словаря диалекта. О.А. Макушева к числу характерных черт ЛСГ относит «высокую степень упорядоченности семантических связей составляющих её слов» [Макушева, 1994, с.7].
Вопросы выделения тематических и лексико-семантических групп, принципы объединения в них слов, анализ отдельных ТГ и ЛСГ нашли отражение в работах следующих учёных: К.И. Демидовой (1982), О.И. Жмурко (1998), Т.С. Коготковой (1971), В.Л. Козловой (1971), Э.В. Кузнецовой (1969), О.Н. Мораховской (1975), И.А. Попова (1992), Ф.П. Филина (1957, 1963) и др.
Учитывая все эти признаки, тематической группой мы считаем понятийно-логическое объединение слов, основанное на реальных отношениях предметов действительности, обслуживающих одну сферу жизнедеятельно-
сти человека. Лексико-семантической группой, вслед за Ф.П. Филиным, мы признаём языковую совокупность слов, объединённых в одну группу по смысловым отношениям, отличающуюся высокой степенью упорядоченности семантических связей.
При классификации собранного материала нам пришлось столкнуться с многообразием наименований кухонной утвари в орловских говорах, в результате чего в составе одной тематической группы было выделено более двух десятков лексико-семантических групп. Наличие у некоторых из них общих черт вызвало необходимость ввести новую структурную единицу, промежуточную между ТГ и ЛСГ, - лексико-тематическое объединение -ЛТО. Под лексико-тематическим объединением мы понимаем совокупность лексико-семантических групп, связанных понятийно-логическими отношениями на основании близких, или сопредельных функций (действий), выполняемых предметами.
Исследовательский интерес многих учёных был связан с выяснением отношений диалектной лексики и слов литературного языка, которые входят в одну языковую систему и потому не могут рассматриваться изолированно друг от друга.
Различные аспекты соотношения слов литературного языка и диалектной лексики нашли отражение в работах Р.И. Аванесова (1949, 1954), Л.И. Баранниковой (1965; 1967), О.И. Блиновой (1973), Р.Т. Гриб (1975), А.А. Грузберг, Л.А. Грузберг (1983), Л.А. Ивашко (1996), О.С. Мжельской (1966), Т.С. Коготковой (1970), В.М. Мокиенко (1977), В.А. Салимовского (1981), Е.Н. Сердобинцевой (1994), Г.Я. Симиной (1968), Ф.П. Сороколетова (1968) и др.
На необходимость рассматривать лексику говоров в системе со словами литературного языка указывал Ф.П. Сороколетов, который отмечал, что лексическая система общенародного языка представляет собой «неповторимое сочетание диалектных и общенародных элементов» [Сороколетов, 1978, с.16] с их взаимными связями. По мнению И.А. Оссовецкого, в лексике одно-
17 го говора «тесно переплетаются и сосуществуют исконная лексика говора и фрагменты лексической системы литературного языка, образующие целостное единство», и потому трудно предположить абсолютное совпадение одной и той же лексемы в говорах и литературном языке [Оссовецкий, 1982, с.24]. Т.С. Коготкова даже вводит специальный термин «полудиалект» для обозначения такой синтетической формы языка: «Полудиалект - эта такая языковая структура, которая представляет собой сплав сосуществующих языковых элементов диалекта и литературного языка» [Коготкова, 1979, с.6]. Под «полудиалектами» понимаются также те разновидности языка, которые «употребляются коренным населением городов, расположенных в определённом диалектном окружении» [Русская диалектология, 1964, с.7].
Основной единицей лексической системы является слово, которое, обладая своим собственным значением и формой, тем не менее проявляет свою суть лишь при вступлении в отношения различного типа с другими словами, контактируя с ними, проявляя свою уникальность или похожесть. При этом внешние отношения не проходят для слов бесследно, накладывают на них особый отпечаток, смещая или полностью вытесняя отдельные семные компоненты.
В центре внимания диалектологов - диалектное слово, основным признаком которого является «наличие у слова изоглоссы в пределах территории, которую занимает язык» [Филин, 1961, с.20]. Слово обладает рефлекторной, отражающей способностью и опосредованно, через понятие, связано с определённым элементарным «кусочком» действительности.
Обращение к анализу наименований кухонной утвари и посуды в орловских говорах предполагает уточнение некоторых базовых понятий терминологического характера. Все наименования исследуемых тематических групп служат для обозначения артефактов, под которыми понимаются предметы, изготовленные человеком. A. Be жбицкая характеризует их семантику как «антропоцентрическую» (1985), то есть ориентированную на потребности человека. В.Н. Топоров отмечает, что, в отличие от природы,
18 которая самосущностна и самодостаточна, вещь целиком зависит от человека, она «живёт только в лучах человеческих потребностей, и, более того, нечто становится вещью только sub specie человека» [Топоров, 1993, с.90]. Среди многочисленных классификаций «парадигм научного знания» (термин Т.Куна) A.M. Ломов выделяет номинативно-прагматическую парадигму [Ломов, 1994], с позиций которой рассматривается лексика, называющая артефакты.
Е.С. Кубрякова говорит о том, что антропоцентризм «обнаруживается в том, что человек становится точкой отсчёта в анализе тех или иных явлений, он вовлечён в этот анализ, определяя его перспективы и конечные цели. Он знаменует ... тенденцию поставить человека во главу угла во всех теоретических предпосылках научного исследования и обусловливает его специфический ракурс» [Кубрякова, 1995, с.212]. Принцип антропоцентризма в последние годы становится ведущим в различных науках, в том числе и языковедческих: «Человек - это тот центр, через который проходят координаты, определяющие предмет, задачи, методы, ценностные ориентации современной лингвистики» [Попова, 2002, с.69-77].
Артефакты обслуживают различные сферы жизнедеятельности человека, служат для удовлетворения его физиологических, материальных и духовных потребностей. Предметы кухонной утвари и посуды предназначены обслуживать самую важную потребность человека в приёме пищи, которая вызывает необходимость её приготовления с целью сделать более усваиваемой. Для обозначения реалий мы будем пользоваться терминами утварь, посуда, посудина, ёмкость, вместилище, сосуд.
Наиболее широкое из этих понятий -утварь, оно обозначает совокупность предметов какой-либо области применения, обихода. Различается утварь сельскохозяйственная, корабельная, церковная, домашняя и пр. В нашей работе этим термином мы будем обозначать только кухонную утварь, служащую для механического воздействия на пищевые продукты или используемую в процессе приготовления пищи в печи или на огне. В неё входят
19 предметы, чаще всего лишённые внутреннего объёма, - ножи, песты, мешалки, ухваты, сковородники и др.
Термин посуда употребляется для обозначения совокупности предметов («хозяйственная утварь, служащая для приготовления, подачи, хранения еды, питья») и для обозначения единичных предметов («отдельный сосуд, в который можно что-л. налить, положить») (БАС, 10, ст. 1586). Мы будем употреблять данный термин лишь в обоих значениях по отношению к предметам, обладающим объёмом, например кастрюлям, чугунам, сковородам, горшкам, бочкам и т.п., то есть вместилищам. Однако понятие вместилище, на наш взгляд, слишком широко, оно обозначает любое «место, помещение, предназначенное для вмещения чего-либо» (БАС, 2, ст.463), не ограничивая его лишь областью кухонного обихода. Наряду с термином посуда мы считаем возможным употребление тождественного ему по содержанию термина посудина.
Для обозначения вида вместилища необходимо введение понятий ёмкость, обозначающего «вместилище, сосуд для хранения чего-либо» (БАС, 3, ст. 1263) и сосуд - «вместилище для жидких и сыпучих тел (кувшин, бутылка и т.п.)» (БАС, 14, ст.394). Е.С. Кашненко, обращаясь к проблеме лексикографического описания конкретной лексики на материале названий бытовых сосудов в современном русском языке, отмечает, что понятийное поле посуда имеет «более широкий и разнообразный характер», чем поле сосуд [Кашненко, 1996, с.85].
Любое слово представляет собой единство плана содержания (лексическое значение) и плана выражения (форма слова). Для обозначения этих двух планов мы считаем допустимым использовать термины «семема» и, соответственно, «лексема» (терминология Н.И. Толстого, 1968). При анализе наименований кухонной утвари и посуды мы употребляем эти термины в значениях, отмеченных в Лингвистическом энциклопедическом словаре: лексема -«слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности его конкретных грамматических форм и выражающих флексий, а также
20 возможных конкретных смысловых вариантов» (ЛЭС, с.257) или «слово, рассматриваемое в контексте языка, т.е. взятое в совокупности своих форм и значений» [Виноградов, 1972, с.17]. Семема - «смысл, содержательная сторона языковой единицы на коммуникативном уровне» (ЛЭС, с.437), которая, «понимаемая как закреплённое знаком отражение действительности, есть сжатое, концентрированное, общеизвестное знание о предмете номинации, присущее обществу в конкретный момент его развития» [Стернин, 1982,
С.16].
В свою очередь семема членится на ещё более мелкие смысловые «частицы» - семы. И.А. Стернин даёт определение семы как «выделяемой части лексического значения, меньшей, чем всё значение» [Стернин, 1985, с.40]. В русистике термин «сема» в работах исследователей получил различные наименования: семантический компонент, семантический признак, семантический маркёр, семантический элемент, семантический множитель [Апресян, 1966; Васильев, 1990; Гак, 1976; Денисов, 1980; Загоровская, 1990; Кузнецова, 1989; Никитин, 1974, 1988; Уфимцева, 1968; Шмелёв, 1964, 1973].
Существует различная классификация сем в зависимости от признака, положенного в её основу: интегральные семы - общие для всех слов одной ЛСГ и дифференциальные, служащие минимальным различительным элементом смысла; обязательные, или эксплицитные семы, выраженные отчётливо, явно, и дополнительные, или потенциальные, или имплицитные семы, выполняющие роль «подтекста», подразумевания, додумывания.
Семы обладают большой степенью гибкости, в семантической структуре слова под влиянием контекста, экстралингвистических факторов и внутренних языковых процессов семы приобретают способность смещаться, накладываться друг на друга, замещать и вытеснять друг друга, порождая новый смысл. На подобные семантические переходы (также называемые сдвигами, переносами, изменениями) указывали в своих работах такие исследователи, как В.В. Виноградов (1972), В.Г. Гак (1976), Г.А.Раков (1977), О.В. Загоровская (1990), О.И. Жмурко (1998) и др.
Слово может быть как однозначным, так и многозначным, совокупность значений которого составляет семантическую структуру слова. «Вне зависимости от его данного употребления слово присутствует в сознании со всеми своими значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность» [Виноградов, 1972, с.17]. Семантическое единство слова, по мнению Д.Н. Шмелёва, характеризуется связью «отдельных самостоятельных значений друг с другом и их закреплённостью за одним и тем же знаком» [Шмелёв, 1964, с.83]. В свою очередь, связь значений «определяется общими закономерностями семантической системы языка в целом. Язык обогащается вместе с развитием идей, и одна и та же внешняя оболочка слова обрастает побегами новых значений и смыслов. Когда затронут один член цепи, откликается и звучит целое?[Виноградов, 1972, с.17].
Соотносимость значений слов приводит к возможности установить между ними отношения синонимии [Азарх, 1987; Апресян, 1974], антонимии [Новиков, 1973], а внутри одной лексемы - отношения полисемии [Гинзбург, 1985].
Для выяснения лексического значения слова чрезвычайно важным становится его мотивированность, под которой нами, вслед за О.И. Блиновой, понимается «структурно-семантическое свойство слова, позволяющее осознать рациональность связи значения звуковой оболочки слова на основе его лексической и структурной соотносительности» [Блинова, 1984, с.15-16]. Поразительное богатство диалектных слов во многом объясняется наличием различных мотивирующих (или мотивационных, мотивировочных) признаков, положенных в основу номинации.
К проблеме мотивированности диалектных наименований обращались О.И. Блинова (1972, 1984, 1989), Т.А. Боброва (1977), Т.И. Вендина (1998), Н.Д. Голев (1976, 1977), С.А. Ерёмина (1994), Н.И. Курганская (1994, 2000) и др. «В лексических единицах языка содержится богатейшая информация о системе ценностей того или иного народа, раскрывающая особенности видения мира и являющаяся своеобразным ориентиром в его освоении» [Вендина,
22 1996, с.33]. В случае невозможности определить внутреннюю форму слова с позиций синхронии исследователь оказывается перед необходимостью обратиться к его этимологии, раскрыть более глубинные, потайные отношения анализируемого слова с другими языковыми единицами.
Обнаружение мотивирующего слова даёт возможность проникнуть в структуру диалектного слова, определить способ его словообразования, выявить особенности деривации. Анализ диалектной лексики с позиций словообразования помогает осознать, «какие элементы действительности и как словообразовательно маркируются, почему они удерживаются сознанием, ибо уже сам выбор того или иного явления действительности в качестве объекта словообразовательной детерминации свидетельствует о его значимости для носителей языка» [Вендина, 1998, с.9].
Словообразовательный аспект диалектных наименований получил освещение в работах Л.К. Андреевой, Н.В. Горлановой (1971), Л.А. Араевой, ЗА. Резановой (1984), Л.З. Бояриновой (1994), СМ. Васильченко (1987, 1988), Р.Т. Гриб (1978), А.И. Дундайте (1975), Л.А. Ивашко, О.С. Мжельской (1973), В.И. Максимова (1972), О.Г. Пороховой (1966), Л.С. Филипповой, М.А. Романовой (1983), М.Н. Янценецкой (1965) и др.
Понятие системности лексики невозможно осветить полностью, не обратившись к одной из самых сложных и противоречивых проблем лексикологии - проблеме вариантности, связанной с вопросом о тождестве слова и о его границах [Л.И. Баранникова, 1971, 1975; Н.К. Жученко, 1987; Т.Ф. Зиб-рова, 1983; Т.В. Кириллова, 1994; Н.А. Лукьянова, 1970; В.Б. Силина, 1968; Ф.П. Филин, 1963 и др.]. Многие исследователи понимают под вариантами фонетическое, акцентологическое, морфологическое, словообразовательное видоизменение слова в плане выражения при сохранении тождественности плана содержания. Другие учёные ограничивают территорию выявления вариантов лишь в пределах одного населённого пункта. Мы считаем возможным говорить в своей работе о вариативности единиц в пределах отдельного региона Орловской области, основываясь на относительной общности и ус-
23 тойчивости лексики кухонной утвари и посуды в речи носителей языка, проживающих на территории одной области. Под вариантами в нашей работе мы будем понимать «разные проявления одной и той же сущности, которая при всех изменениях остаётся сама собой» [ЛЭС, с.80].
Материалом исследования является лексика, извлечённая способом сплошной выборки из картотеки «Словаря орловских говоров» (КСОГ); материалы вышедших в свет выпусков 1-12 «Словаря орловских говоров» (СОГ), «Толкового словаря живого великорусского словаря В.И. Даля» (Даль), «Словаря курско-орловских говоров СМ. Кардашевского» (Карда-шевский), «Словаря русских народных говоров» (СРНГ); лексика, собранная полевым методом и способом анкетирования.
Методологическая база: описание системы лексики кухонной утвари и посуды и анализ входящих в неё единиц осуществлялись на основе применения метода комплексного анализа, включающего в себя приёмы системного описания, статистического метода, элементы семного, этимологического анализа, сравнительно-сопоставительного метода. Помимо названных лингвистических методов исследование проводилось также на основе общеметодических принципов диалектической теории познания, базирующейся на признании всеобщей связи, системности и взаимообусловленности предметов объективной действительности.
Научная новизна работы проявляется в следующем:
впервые выделена и описана как система лексика, называющая предметы кухонной утвари и посуды в орловских говорах;
создана принципиально новая классификация наименований на основе учёта различных признаков: функционального признака; учёта материала, из которого изготовлен предмет, его формы, размера, вместимости; способов обработки пищевых продуктов и хранения припасов;
на материале ранее не исследованных тематических групп наименований кухонной утвари и наименований посуды установлены особенности употребления слов литературного языка в орловских говорах;
выявлены и описаны мотивирующие признаки диалектных наименований, установлена их иерархическая соотнесённость в лексико-семантических группах;
определено ядерное, центральное и периферийное положение диалектных лексических единиц в составе лексико-семантических групп;
выявлен набор интегральных и дифференциальных компонентов в семантической структуре диалектных слов;
освещен деривационный аспект диалектных лексических единиц.
Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в создании труда, продолжающего системную исследовательскую работу коллектива учёных Орловского государственного университета по изучению отдельных тематических групп лексики орловских говоров. Оно даёт возможность сопоставления с лексикой исследуемых тематических групп в составе других говоров. Данная работа позволяет обратиться к истокам русского самосознания, базирующегося на материальной культуре народа, глубже познать и полнее представить его ценностную ориентацию в системе материальных и духовных ценностей.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования её результатов при составлении регионального словаря наименований предметов материальной культуры. Она окажет помощь в выявлении лексики кухонной утвари и посуды по плану составления «Лексического атласа русских народных говоров» (ЛАРНГ), создаст возможность для сравнительно-сопоставительного анализа лексики данных тематических групп в лексической системе орловских говоров с материалами других русских говоров в будущих диссертационных исследованиях. Материал, предлагаемый в настоящей работе, может быть использован при изучении отдельных тематических групп в южновеликорусских говорах на занятиях студентов по диалектологии, он может стать предметом рассмотрения на спецсеминарах по региональной лексикологии, этнографии, краеведению, сможет оказать помощь
25 словарной группе в дальнейшей работе над составлением будущих выпусков «Словаря орловских говоров».
Апробация работы. Материалы диссертационного исследования были апробированы на следующих конференциях:
Всероссийская научная конференция «Духовная культура: проблемы и тенденции развития» (Сыктывкар, 1999);
Научно-практическая конференция «Деревня центральной России: история и современность» (Калуга, 1993);
Межвузовская научная конференция «Проблемы региональной лексикологии, фразеологии и лексикографии» (Орёл, 1994);
Межвузовская областная конференция молодых учёных «Проблемы современной науки» (Орёл, 1996);
5) Конференция преподавателей и аспирантов факультета русского
языка и литературы ОГПИ «Лексические и фразеологические единицы в ли
тературной и диалектной формах национального языка» (Орёл, 1989).
Отдельные фрагменты работы были обсуждены на заседаниях аспирантского объединения по филологии ОГПИ (Орёл, 1991) и на ежегодных научных конференциях, проводимых в рамках «Недели науки» в ОГУ (Орёл, 1996, 1998, 2000, 2001, 2002).
Основные положения диссертационного сочинения нашли отражение в следующих публикациях:
Власова Л.А. К вопросу об изучении названий посуды и утвари в курско-орловских говорах // Доклады и сообщения аспирантского объединения по филологии. - Орёл, 1991. - С. 28-33.
Власова Л.А. Из истории описания лексико-семантических групп слов, обозначающих предметы домашнего быта на Орловщине // Доклады и сообщения аспирантского объединения по филологии. - Орёл, 1991. - С. 34-40.
Власова Л.А. Лексика посуды и утвари, используемой для приготовления пищи в печи (на материале орловских говоров) // Деревня центральной
26 России: история и современность: Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. Калуга, декабрь 1993. - М., 1993. - С. 24-26.
Власова Л.А. Наименования посуды для заквашивания теста в орловских говорах // Духовная культура: проблемы и тенденции развития / Тезисы докладов Всероссийской научной конференции 11-14 мая 1994г. - Сыктывкар, 1994.-С. 85-86.
Власова Л.А. Наименования домашней утвари, используемой в процессе приготовления пищи, в говорах Орловской области // Проблемы региональной лексикологии, фразеологии и лексикографии. - Орёл, 1994. - С. 29-31.
Власова Л.А. Наименования столовой посуды в орловских говорах // Проблемы современной науки. Лингвистика: Материалы межвузовской областной конференции молодых учёных. Апрель 1996 г. - Орёл, 1996. - С. 114-116.
Власова Л.А. Наименования мешалок в орловских говорах // Орловские говоры: проблемы изучения. - Орёл, 1997. - С. 66-72.
Власова Л.А. Наименования ступ в орловских говорах // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования), 1995. -СПб., 1998.-С. 77-80.
Власова Л.А. О некоторых наименованиях посуды для жарения в орловских говорах // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования), 1998. - СПб., 2001. - С. 277-279.
Наименования ножей
В орловских говорах лексико-семантическая группа наименований ножей включает в себя следующие лексические единицы номинативно-денотативного характера: жулан, косарь, косырь, нож, ножик, ножжико, пиля, подрез, резак, ризник, рубезки, рубильник, свининый нож, тесак.
Шесть из 14 лексических единиц известны литературному языку, но по-разному проявляют себя в орловских говорах. Три слова - нож, ножик, косарь - совпадают со словами литературного языка как в плане содержания, так и в плане выражения. Лексической доминантой является слово нож - «орудие для резания, состоящее из лезвия и ручки» (БАС, 7, ст. 1378). Су ществительное ножик тождественно ему по лексическому значению, но но сит разговорный оттенок (БАС, 7, ст.1380). Конкретизация значения за счёт актуализации сем «размер» и «функция» происходит в слове косарь - «большой тяжёлый нож для щепания лучины, соскабливания чего-либо и т.п.» (БАС, 5, ст. 1493,). В значении этого слова в словаре В.И. Даля расширяется функциональная сема «назначение» - «для рубки костей» (Даль, II, с. 172). Кроме того, в дефиницию данного сло ва в Малом академическом словаре входит также такой дифференциальный признак ножа косаря, как форма лезвия. Косарь - «большой тяжёлый нож с толстым и широким лезвием для щепания лучины, соскабливания чего-либо и т.п.» (MAC, II, с. 110). В орловских говорах это слово употребляется в зна чении «большой тяжёлый нож с толстым и широким лезвием». Косарь слу 32 жит для выполнения различных работ в домашнем хозяйстве, используется также в кухонном обиходе. - Ыясъ рубить нада, а касарь куда-ть зъпръпа-стился, нигде ни найду (Залег.). По-видимому, это один и тот же предмет, используемый полифункционально, ведь в домашнем хозяйстве орловских крестьян, не избалованных богатством и обилием кухонной утвари, предметы домашнего обихода нередко служили для выполнения нескольких функций. В говорах Орловщины широко распространена и диалектная форма этого наименования косырь.
В лексическом значении слова литературного языка резак актуализируются семы «размер», «форма»: резак - «большой широкий нож» (БАС, 12, ст. 1136). Его значение в орловских говорах отличается от значения слова литературного языка нейтрализацией указанных сем: номинатив служит для названия ножа любого размера - Дай мне ризак. Ни балуй ризаком (Орл.). Следует отметить также расширение семантической структуры данной лексемы в орловских говорах по сравнению с литературным языком (СОГ, 12, с. 144-145).
Слова рубильник и тесак известны в литературном языке в иных значениях: рубильник - «простейший аппарат для замыкания и размыкания низковольтных электрических цепей с большими токами» (БАС, 12, ст. 1505); тесак - «особый плотничий топор с широким лезвием, употребляемый для тесания» (БАС, 15, ст.382). В орловских говорах эти слова приобретают иное значение и служат для называния ножа.
К диалектным наименованиям ножей в орловских говорах относятся однословные наименования жулан, косырь, ноокишко, пиля, подрез, резак ризник, рубежи, рубильник, тесак и атрибутивное словосочетание свининыи нож:. Значительное количество диалектных слов объясняется большой детализацией и конкретизацией признаков предмета, значимых для носителей языка. Основным является функциональный признак, отражающий способность предмета к выполнению действия - резания. Не менее важными для носителей языка являются такие качества ножа, как его размер и форма лезвия.
В зависимости от актуализации семы «размер» диалектные наименования делятся на названия больших и небольших по размеру ножей. Актуализация в нашей работе понимается как «соотнесение потенциального (виртуального) знака с действительностью, состоящее в приспособлении виртуальных элементов языка к требованиям данной речевой ситуации посредством актуализаторов» (СЛТ, с.37). Наименований больших ножей больше, что свидетельствует об их востребованности в крестьянских многодетных семьях, когда хозяйка при приготовлении пищи на всю семью резала крупные куски мяса, большие ковриги хлеба и др. Не случайно большие тяжёлые ножи имели широкие длинные лезвия, что делало их удобными в употреблении.
Наименования посуды для варки пищи
В исследуемую лексико-семантическую группу входят наименования посуды, используемой для варки кушаний, и наименования сосудов для кипячения, топления жидкостей. Общий признак процессов - обязательное наличие жидкости (воды, собственного сока) в качестве среды, в которой приготовляется кушанье, а также жидкости как результата приготовления напитка способами кипячения, топления и др. Объединение наименований в одну группу основано на сходстве совершаемых в посуде процессов, которые выражаются в литературном языке с помощью глаголов варить, тушить, парить, кипятить, топить, томить. Лексической доминантой выступает глагол варить - «готовить горячую пищу кипячением; кипятить в воде или иной жидкости» (БАС, 2, ст.54). Глаголу варить близки по семантической структуре глаголы тушить и парить. Тушить - «варить на медленном огне в закрытой посуде» (БАС, 15, ст. 1179); парить - «печь что-либо закрытом сосуде в своём соку» (БАС, 9, ст. 192). Лексическое значение данных глаголов конкретизируется за счёт дифференцирующих сем «интенсивность огня», «характер жидкой среды», «состояние жидкости».
Если способами варки, тушения и приготовления на пару готовятся кушанья с использованием жидкостей, то для обозначения процесса кипячения жидкостей (воды, молока) с целью приготовления напитков в русском языке употребляются глаголы кипятить, топить, томить. Глагол кипятить выражает общее значение - «нагревать жидкость так, чтобы она кипела; доводить ее до точки кипячения» (БАС, 5, ст.959). Отметим, что в семантике глагола топить сема «кипячения» отрицается. Топить (молоко) - «держать долго в вытопленной печи, не допуская кипячения» (БАС, 15, ст,34). В сем-ную структуру глагола томить, так же, как глагола топить, входит темпоральная сема - «долго парить на медленном огне в закрытой посуде» (БАС, 15, ст.596).
Таким образом, все вышеперечисленные процессы можно свести к двум основным - варке и кипячению. В соответствии с ними все наименования посуды, входящие в исследуемую ЛСГ, делятся на две группы: наименования посуды для варки пищи и наименования посуды для кипячения, топления жидкостей. Они неравнозначны по количественному составу, что вполне объяснимо тем, что основное место в питании русских людей всегда занимали жидкие и полужидкие кушанья - щи, супы, каши, а напитки были редки, к тому же основным напитком, а вернее пищей, считалось молоко.
В группу наименований посуды для варки пищи входят следующие лексические единицы: боговар, варёнка, варница, ведерник, ведерник, ведё-рочник, выварка, горнатик, горшок, горшочек, двухведёрочник, извара, казан, казанок, каструля, кастрюлька, кастрюля, кашник, кашничек, корчага, корчажка, корчик, котёл, котелок, котельчик, котёльчик, кубышечка, кубышка, кухлик, кухличок, латушка, лоханка, макидра, макитра, малышничек, манерка, манерочка, махотка, махоточка, мухотка, родилъник, свиски, таган, таганок, уварка, чугун, чугунка, чугунок,
В исследуемой группе лексические единицы находятся в гиперо-гипонимических отношениях. Гиперонимом, называющим посуду для варки пищи любого вида, является диалектное слово варёнка - «посуда для варки пищи». - Раньшь яду гатовили у варёнкъх (Лив.). Доминирующее место именно этого номинатива закономерно, так как он мотивирован действием, выраженным глаголом варить. Существительное варёнка образовано от усечённой основы глагола варить с помощью суффикса -ёж-, вносящего значение предмета.
Наименования посуды для заготовки припасов способами соления, квашения, мочения, брожения
В ЛСГ наименований посуды для заготовки припасов способами соления, квашения, мочения, брожения входят лексические единицы, дифференциальными семами которых являются семы «материал, из которого изготовлена посуда», «вид ёмкости». Сема «материал» позволяет выделить наименования деревянной, глиняной, стеклянной, металлической посуды, причём приоритет, безусловно, принадлежит посуде деревянной.
Сема «деревянная посудина» является интегральной для большой группы наименований: бадья, бодня, бочка, бочонок, дежа, извар, извара, из-еарка, кадка, кадовь, кадочка, кадушечка, кадушка, кадь, капустянка, квашня, кубея, кублышка, лабзень, лагун, лагушок, лазбенка, лазбень, лазбень, лачбень, лоханка, лохань, напол, наполечка, наполтик, напольничек, на-польчик, подонок, полнапольник, ряска, ряшка, сальница, сороковник, уторник, ушат, ушатка, чан, шайка.
Родо-видовые отношения между реалиями позволяют установить гипе-ро-гипонимические связи между словами. Гипероним в данной группе слов отсутствует, гипонимами являются слова литературного языка кадка, бочка. Кадки и бочки различаются по форме.
Наименования кадок в орловских говорах составляют обширную и разнообразную лексическую группу: бадья, дежа, извар, извара, изварка, кадка, кадовь, кадочка, кадушечка, кадушка, кадь, капустянка, квашня, кубея, лабзень, лагун, лазбенка, лазбень, лазбень, лачбень, лоханка, лохань, напол, наполечка, наполтик, напольничек, напольчик, подонок, полнпольник, ряска, ряшка, ушат, ушатка, чан.
К словам литературного языка относятся лексемы кадка, кадочка, кадушка, кадушечка, чан. Кадка - «бочка с прямыми боками для вмещения и хранения жидкостей, припасов и т.п.» {БАС, 5, ст.646). Производное от него существительное кадочка имеет уменьшительно-ласкательный оттенок {БАС, 5, ст.647), а слово кадушка называет кадку обычно меньших рамеров» (БАС, 5, ст.649). Номинатив кадушечка, образованный от слова кадушка, имеет ласкательный оттенок {БАС, 5, ст.649). В лексеме чан актуализируется сема «размер» - «большая кадка, большой бак» (БАС, 17, ст.755). В орловских говорах эти слова совпадают со словами литературного языка как в плане содержания, так и в плане выражения. - Агурцы-тъ салили тожъ у катки (Покр.). Кадъчки у мине разный были, аддельныи — для агурцов, пъмидоръв, капусты (Орл.) Целую кадушку яблък нъмачила (Шабл.). У кадушъчку саль солим (Залег.)- Агурцы салили у чану (Новодер.).
В многочисленных диалектных названиях кадок дифференциальным признаком наименований является размер именуемых предметов.
В соответствии с данным признаком выделяется группа наименований, которыми называются кадки любых размеров: бадья, дежа, извар, извара, изварка, кадовь, квашня, лоханка, лохань, напол, наполечка, наполтик, напольничек, напольчик, ушат, ушатка, шайка - «кадка для засолки, квашения, мочения». Большое количество диалектных названий, в семантике которых отсутствует актуализация семы «размер», объясняется экстралингвистическими факторами: обычно в домашнем хозяйстве крестьяне пользовались кадками стандартных размеров, вмещавшими около сорока вёдер воды.
