Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концепт «дружба» в аспекте гуманитарных наук 17
1. Философская оппозиция «Я-Другой» как основа понимания дружеских отношений 18
2. Этическая трактовка дружбы (на материале моралистической и философской афористики) 23
3. Дружба в зеркале социальной психологии 36
4. Дружба как объект лингвистического исследования 45
Глава 2. Концепт «дружба» в обыденном сознании носителей русского языка: семантическая структура и эволюция 54
1. Гзедыстория концепта «дружба» поданным этимологии 55
2. Базовые смысловые характеристики концепта «дружба» (на материале исследования функцгюнально-семантической триады «друг-дружмпъ-дружба» в ее становлении и современном состоянии) 67
3. Семантика дружбы в аспекте словообразования (анализлексем словообразовательного гнезда с корнем друг-) 89
4. Периферийные слои концепта «дружба»: анализ синонимических связей лексем функциональноч мантической триады «друг-дружить-дружба» 104
Глава 3. Сублогическая зона концепта «дружба»: языковое воплощение прототипической модели дружбы 126
1. Образ дружбы в сознании рядовых носителей языка (на материале гешталътного анализа абстрактного имени концепта) 127
2. Сценарии дружбы в обыденном сознании (анализ сочетаемости лексем триады «друг-дружитъ-дружба») 141
3. Нормативный идеал дружбы в русском языкоюм сознании (наматериале поэтической и моралистической афористики) 157
4. Модель дружбы в народной культуре: «семантическая аура» концепта (на материалерусских пословиц) 167
5. Ассоциативная структура концепта «дружба»: представление сублогической части концепта 176
6. Опыт анализа концепта «дружба» в индивидуальном художественном сознании (наматериале произведений СТАксакова) 192
Заключение 206
Приложение 211
- Философская оппозиция «Я-Другой» как основа понимания дружеских отношений
- Гзедыстория концепта «дружба» поданным этимологии
- Образ дружбы в сознании рядовых носителей языка (на материале гешталътного анализа абстрактного имени концепта)
Введение к работе
Сравнительно недавно была осознана роль естественного языка как основной формы фиксации наших знаний о мире, равно как и источника изучения самих этих знаний [Фрумкина 1995, с.86], что позволило по-новому взглянуть на проблему соотношения бытия и сознания, переведя ее в план лингвально-ментального взаимодействия. В таком ракурсе исследования языка могут носить «онтологический статус», ибо одновременно являются исследованием «подлинной логики мышления» [Соколов 1999, с. 34; Шатуновский 1996, с. 55; Павиленис 1983, с. 260].
Следствием хайдеггеровской трактовки языка как «дома бытия», с одной стороны, стал «поворот к исследованию того, что мы говорим о мире и как рассуждаем о самом рассуждении» [Юлина 1988, с. 53], поскольку «сам язык... обладает тем преимуществом, что ни ради себя, ни ради чего-то иного не нуждается в мысли» [Пакуль 1999, с. 62]. С другой стороны, результатом признания языка ключом к миру человеческого мышления стал выход лингвистики за пределы уже освоенных ею территорий. Логическая, философская, психологическая, антропологическая проблематика начала рассматриваться не как пограничная для предмета лингвистики, а как имеющая прямое отношение к язьжоведческим задачам [Кубрякова 1995]. В тесный контакт с языкознанием вступила когнитология - наука о знаниях вообще и знании как феномене человеческой психики, рассматривающая язык как средство отражения человеческого сознания, мышления и познания [Кибрик 1994, с. 126; Кубрякова 1994, с. 37]. Предметом лингвистики стали «некоторые новые объекты описания1» [Фрумкина 1995, с.87], имеющие отношение к познавательным и интерпретирующим структурам: фрейм, гештальт, концепт и др. На стыке когнитологии, культурологии, психологии, социологии, этнологии, философии и языкознания родилась концептуальная лингвистика, которая ставит своей целью описание ментального мира человека, явленного нам в языке и через язык, путем реконструкции ключевых культурных концептов - таких, как «грамотность» (ИЛ. Стернин), «долг» (АД Кошелев), «любовь» (JLE. Вильмс, СР. Воркачев), «судьба» (Л.О. Черненко, ВГ. Гак), «труд» (ТВ. Токарев) и др. В русле данной традиции написана и наша диссертационная работа, посвященная отображению в языке идеи дружбы. В основу настоящего исследования концепта «дружба» положен комплексный общегуманитарный подход, поскольку, в силу своей «человекоцентрической» специфики, названный концепт находится в зоне научного внимания не только языкознания, но и целого ряда других антропологических дисциплин, и один лингвистический анализ будет недостаточен для его понимания («Для адекватного познания языка необходимы выходы... в разные области гуманитарного знания» [Кубрякова 1995, с. 210]).
Объектом настоящего исследования являются языковые и речевые единицы русского языка, репрезентирующие концепт «дружба», предметом - способы вербализации концепта «дружба» в русском языке.
Степень лингвистической изученности проблемы дружбы явно недостаточна для такого крупного социокультурного феномена. Проблема концептуальной организации дружеских отношений в русском языке до сих пор не была предметом специального изучения. Рассмотрению подвергались отдельные аспекты языкового пространства концепта «дружба»: этимология [Трубачев 1967], лексико-семантическое поле дружбы в его синхронном состоянии [Шмелев 2002; Лукашкова 2001] и на определенных этапах становления [Макшанова, Захаренкова 2000; Хорошкевич 2000; Колесов 2000], ассоциативные связи [Уфимцева 2000], функционирование концепта в текстах различных авторов ЦТеченюк 2000; Садчикова 1993], этнические концепты (русский, польский, английский и австралийский) в их сопоставлении [Вежбицкая 1999]. Вышеназванные исследователи, как правило, ограничиваются изучением однородного в структурно-семантическом плане материала (паремии, ассоциаций и т.д.). Можно констатировать отсутствие в отечественном языкознании работ, в которых рассматривался бы весь комплекс языковых средств выражения концепта «дружба» в синхронно-диахроническом аспекте; анализировался бы как лексикографический, так и текстовый материал; выявлялись бы разноуровневые (функциональные, ситуативные, гештальтные) элементы концептов; концепт интерпретировался бы как ядерно-периферийная структура.
Таким образом, актуальность многостороннего семантического изучения концепта «дружба» в совокупности всех знаний, представлений, ассоциаций, связанных с данной ментальной структурой, ядерно-периферийные отношения которой находят своеобразное проявление в семантике языковых знаков, обусловлена:
1) потребностью в уточнении принципов, методов и приемов изучения культурных концептов на материале русского языка;
2) отсутствием комплексного исследования концепта «дружба», позюляющего эксплицировать ценностные ориентации русской лингвокультурной общности, объективированные семантикой языковых единиц.
Цель настоящего исследования - раскрытие экзистенциальных основ концепта «дружба» через описание его разнородных в структурно-семантическом плане языковых проявлений; реконструкция этимологических истоков, этапов формирования и развития анализируемого ментального образования. Данная цель определена рабочей гипотезой: концепт «дружба» выступает как механизм этической регуляции деятельности представителя русского культурного социума, а его вербальные репрезентации служат для эмоциональной и морально-нравственной оценки явлений окружающей действительности. Достижению заданной цели и подтверждению гипотезы способствует реализация следующих частных задач:
1) определить теоретическую базу и основной метаязык диссертационного исследования;
2) обобщить научные представления о дружбе, подключая данные социальной психологии, этики, философии;
3) определить языковое пространство, репрезентирующее русский концепт «дружба», как совокупность неоднородньк в (щэуктурно-семантическом отношении языковых средств (основываясь на материале этимологических, исторических, толковых и др. словарей);
4) установить глубинную прасемантику и направление семантической эволюции названного концепта в диахроническом аспекте;
5) выявить особенности функционирования, ядерно-пфиферийной организации, пути «приращения смысла» концепта «дружба» в обыденном языковом сознании нашего современника (на материале толковых, словообразовательных, синонимических словарей);
6) определить гештальтные образы дружбы и типичные ситуации развития и функционирования концепта в обыденном языковом сознании;
7) охарактеризовать прескриптивную зону рассматриваемого концепта на основе анализа его сочетаемости: эпитетов, афористики, паремии;
8) установить характеристики концепта «дружба», укорененные в коллективном бессознательном, и их отражение в сознании русского народа (анализ ассоциаций);
9) выявить особенности функционирования концепта «дружба» в индивидуальном художественном сознании (на материале творчества С.ТАксакова).
В соответствии с характером поставленных задач данное исследование проведено в синхронно-диахроническом плане, что обусловило выбор материала исследования. В качестве фактического материала настоящей работы были использованы лексико-фразеологические единицы семантического поля дружбы, характеризующиеся разной час-теречной и стилистической принадлежностью и взятые на разных этапах развития лексической системы русского языка (около 450 единиц), лексемы этимологического гнезда с и.-е. корнем друг- (109 единиц), паремические (189 пословиц и поговорок), афористические контексты (более 300 афоризмов), ассоциативные реакции на стимулы друг, дружить, дружба (311 реакций), выборка лексики дружбы из произведений С.ТАксакова (232 отрывка). В качестве иллюстративного материала привлекались тексты художественной и разгоюрной речи из картотеки автора (около 2000 отрьшков). Источником языкового материала для нашего исследования послужили данные различных лексикографических изданий (этимологических, исторических, толковых, словообразовательных, синонимических, ассоциативных; словарей сочетаемости, жаргона, паремии, афористики и т.д.), произведения С.ТАксакова и других авторов, тексты разговорной речи и средств массовой информации.
Теоретической базой нашей работы являются основные положения когнитивной и концептуальной лингвистики, представленные в трудах Ю.С. Степанова, А. Вежбицкой, РМ Фрумкиной, ЕС. Кубряковой, ВЗ. Демьянкова, ЯО. Чернейко, Е.В. Рахилиной, В.В. Колесова, АН Баранова, ДО. Добровольского, НФ. Алефиренко, НН Болдырева, З.Д Поповой, ИА Стернина, АД Шмелева, С Г. Воркачева и др.; идеи, изложенные в работах по семантике (ДН Шмелев, Ю.Д Апресян, В.Н. Телия, ЛА Новиков, КМ. Кобозева, MA Кронгауз, ЛМ Васильев, НА Илюхина и др.), по теории метафоры (Н.Д Арутюнова, М Джонсон, Дж. Лакофф и др.) и по изучению ассоциаций (ЮН. Караулов, АА Леонтьев, АА Залевская). Чтобы в основном корпусе работы не прерываться на терминологические экскурсы, мы определим здесь некоторые основополагающие для нашего исследования понятия.
Концепт (лат. conceptum «мысль; содержание; понятие») - в философии определяется как «содержание понятия в отвлечении от языковой формы его выражения» [НФС 1999, с331]. Впервые в России употребленный применительно к лингвистическим явлениям СА Аскольдовым [Аскольдов 1997], данный термин сегодня занимает центральное положение в когнитивной науке. «Преддверием» учения о концептах можно считать высказывание АА Потебни о «ближайшем», «облегченном», значении слова и значении «дальнейшем», основанном наличном опыте каждого индивида [Потебня 1999, с. 149-151]. Среди разнообразия определений концепта и рассуждений о его природе, часто противоречащих друг другу [см. обзор точек зрения в: Сорокин 2003; Худяков 2000, с. 52-57], выделяются четыре постулата, которые не вызывают сомнения у большинства исследователей. Концепт - это (1) идеальная [Красных 2003, с. 268; Колесов 2003, с. 51, 404; Вежбицкая 1999, с. 17; Фрумкина 1995, с. 90; и др.], социопсихическая (Горелов, Седов 1997; Норман 1994], культурно предопределенная1 [Степанов 2002, с. 43; Карасик 1996, с. 6; Телия 1996, с. 215; Воробьев 1997] и аксиологически значимая [Слышкин 2000, с. 11-12] единица сознания (Никитин 1996, с. 32], памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга [КСКГ 1996, с. 90], (2) имеющая этническую основу и обусловленная национальным менталитетом [Попова, Стернин 2001, с. 19; Алефиренко 2003, с. 28], (3) которая отличается содержательной и структурной неодномерностью [Степанов 2002, с. 44; Колесов 2002, с. 404; Чернейко, Долинский 1996, с22] и (4) разные слои которой по-разному реализуют возможности вербализации [Степанов 2002, с.70; КСКТ 1996, с. 92], а некоторые не могут быть вербализованы вовсе [Рузин 1996, с. 40]: как «значение слова не может быть сведено исключительно к образующему его концепту» (ДКруз [цит. по Зайнуллина 2003, с. 29]), так и «язык, обеспечивая доступ ко всем концептам, остается лишь одним из способов формирования концепта в сознании человека» [Болдырев 2000, с. 34]. Концептуальная картина мира справедлию считается богаче языковой [РЧФ 1988, с. 107]: последняя представляет собой выработанное вековым опытом народа и осуществляемое средствами языка изображение всего существующего как целостного и многочастного мира [Шведова 1999, с. 15; Корнилов 2000, с 11; Урысон 1998, с. 3].
В настоящем диссертационном исследовании в качестве рабочего определения концепта мы используем дефиницию ЛАШестак: «Концепт - это ментальное образование полевой структуры с инвариантной коллективно выработанной и понятийно структурированной, оформленной ядерной частью и индивидуальной ассоциативно-мерцающей периферией» [Шестак 2003, с. 165], дополняя ее релевантными для выполнения задач нашей работы положениями других исследователей. Концепт существует «вне времени и пространства» [Степанов 1997, с. 49], однако для его окончательного формирования и представления в этнокультурном сознании необходим язык [Алефиренко 2003, с. 60], а также «образы внешнего мира», т.е. экстралингвистические факторы [Там же, с. 11]. Важной характеристикой концепта является его синергийность [Лукашевич 2002, с. 14] - «знакопо-рождающая энергия», которая служит «конструктивным стимулом зарождения, развития и формирования всех компонентов семантической структуры языкового знака» [Мышкина, 1998, с. 149], т.к. «слово всегда в движении, в энергии, в порождении» [Лосев 1997, с. 198]. Концепт переводит «симультанность (нелинейность, синергетичность) мысли» в «неси-мультанность (линейность) речи» [Алефиренко 2003, с. 18].
Многослойность и многоаспектность концепта (логический и сублогический компоненты [Черненко 1997, с. 7,287], бытийный и рефлексивный уровни [Зинченко 1997]), отражающие его поэтапное историческое развитие, порождают многослойность семантической структуры языкового знака, при помощи которого данный концепт объективируется в языковом сознании. Концепты репрезентируются в языке: 1) готовыми лексемами и фразеосочетаниями, имеющими «подходящие к случаю» семемы или отдельные семы; 2) свободными словосочетаниями; 3) текстами и их союкупностями («для понимания каждого культурного концепта не достаточно одного текста или одного автора» [Степанов 2001, с- 3]) [Рудакова 2004, с. 48]. Наибольшую смысловую нагрузку несет абстрактное имя концепта [Черненко 1997, с. 288], а системообразующей единицей является межчастеречное поле, поскольку полевый метод наиболее приемлем при описании когнитивных структур [Васильев 1990], т.к. «абсолютное большинство качественных типов отношений свободно переливаются из одного уровня языка в другой» [Гайсина 1991, с. 44]. Возможность отображения концепта в слове обусловливается его потенциальной способностью передавать континуальное смысловое пространство [Лыкова 1999, с. 56].
Природа концепта двойственна: она обусловлена диахронно, представляя собой «вертикаль смысла», и синхронно - множеством одновременных репрезентацией в разных синтагматических контекстах, реализующих в речи «горизонталь смысла», поэтому статический подход к концепту недостаточен [Гак 2000, с. 36]. Это предполагает парадигматический и синтагматический анализ единиц языковой системы, репрезентирующих базовые концепты языкового сознания [Чернейко 1997, с. 282], а также элементы компонентного анализа, поскольку «взаимоположение и соотношение сем в структуре семемы коррелируют с характером отражаемых в нашем сознании признаков познаваемого объекта и их иерархической организацией в структуре концепта» [Алефиренко 2003, с. 25].
Слепок каждого этапа вербализации концепта предстает в одной из форм его реализации. Согласно теории З.Кевёсеча, эмоциональные концепты (к которым относится и концепт «дружба») структурируются «концептуальными метафорами и метонимиями, родственными концептами, когнитивными моделями с одной или более прототипически-ми структурами в центре» [цит. по: Каракуц-Бородина 2003, с. 26]. Рассматривая концепт как часть сиюминутно возникающего ментального пространства - «концептуального набора», «создаваемого для частных целей понимания и действия» [Залевская 1999, с. 132], мы выделяем в его рамках следующие когнитивные явления и процессы, важные для нашего исследования: концептуальная метафора, прототип, гештальт, сценарий.
Концептуальная метафора - это «верхушка затопленной (когнитивной - О. А.) модели» [Гелия 1996, с. 144]; когнитивный процесс, который выражает и формирует новые понятия и без которого невозможно получение нового знания [КСКТ 1996, с. 55]; проникновение «через явление к сущности» [Арутюнова 1999, с. 385]. Занимая пограничное положение в системе «язык - мышление» [Кислова 1998, с. 3], относясь к сложным мыслительным пространствам [Блэк 1990, с. 162], метафора пронизывает нашу обыденную понятийную систему [Лакофф, Джонсон 1990, с. 387; Зализняк 2000, с. 83], на ней «покоится все огромное здание Вселенной» [Ортега-и-Гассет 1990, с. 77] и потому она может считаться базовой структурой концепта [Рахилина 2000b, с. 360]. Метафора сродни этимону (образу концепта рСолесов 2003, с. 52]), «в котором находит выражение то, как представлен нашему сознанию концепт в результате сопоставления всех форм его репрезентации» [Алефи-ренко 2003, с. 62]; часто она лежит в основе этимологии репрезентирующих концепт языковых единиц. На языковом уровне концептуальная метафора может воплощаться в образе, который выступает как ассоциативно-семантическое поле - совокупность разнородных лексико-фразеологических средств, эксплицирующих один сигнификат [Илюхина 1998, с. 22; 30].
Прототип - идеальная мыслительная репрезентация какого-либо концепта: типичный пример, образец [Рудакова 2004, с. 40; Демьянков 1994, с. 29]. Концепты устроены неравномерно, по принципу центр - периферия (ДГерартс) [Кронгауз 2000, с. 143]. Црототип выступает как понятийное ядро концепта [Алефиренко 2003, с. 74], его «когнитивный ориентир»: конкретный или абстрактный образ стоящих за концептом «лучших образцов» предметов или явлений [Болдырев 2000, с. 43], обладающих «фамильным сходством» [Витгенштейн 1994, с. 212]. Црототип образуется на основе лингвистических и экстралингвистических знаний1 в процессе категоризации мира [Михеев 1987, с. 37], зачастую обретая сходные черты со стереотипом («стереотипы прототипичны» [Красных 2003, с. 268]) -стандартным мнением о социальных группах или их отдельных представителях, свойственным некоторой группе-носительнице культуры рСогнит. психология 2002, с. 323]. Стереотипы хранятся в виде клише сознания и функционируют как эталоны; они диктуют набор ассоциаций и предопределяют языковую форму, их выражающую [Красных 2003, с. 232]. В семантическую компетенцию стереотипа концептов отношений входят социальные функции, место на социальной шкале, типичные черты или типичное поведение и доход [КСКТ1996,с.178].
Гештальт (нем. Gestalt - «образ, представление») - «интегративный образ, совмещающий чувственное и рационально отражение», выражаемый в «знаках вторичной номинации (словах, устойчивых сочетаниях, фразеологизмах)» [Алефиренко 2003, с. 75]. Это «результат целостного, нерасчлененного восприятия ситуации, высший уровень абстракции» [Болдырев 2000, с. 63]; но, понимаемый как «имплицитный вспомогательный субъект метафоры» [Чернейко 1997, с. 300], данный ментальный конструкт может быть связан внешними отношениями с другими гештальтами и даже составлять часть более крупных гештальтов [Лакофф 1981, с. 35] - архетипов [Чернейко 1997]. Большинство ученых относят гешгальт к ядерным структурам концепта [Рудакова 2004, с. 36], несмотря на существующую точку зрения, что концепт не имеет визуального образа [Красных 2003, с. 272]. Сценарий репрезентирует поэтапную динамику действий, закрепленных в коллективной памяти носителей языка [Попова, Стернин 2003, с. 14], и состоит из ситуаций — «единичных кадров описываемой реальности» [Касевич 1989, с. 57]. Знания, заключенные в сценариях, — это «когнитивные модели, помогающие человеку ориентироваться в повседневных жизненных ситуациях; роли предписаны определенному сюжету» [Бабушкин 1996, с. 29]. Сценарий -динамически представленный фрейм [Филлмор 1988]: при экспликации одной ситуации имплицитное присутствие других осознается, достаточно включить информационную настройку сознания [Никитин 1996, с. 55].
Концептосфера / Концептуальная система - совокупность всех концептов, данных уму человека, их упорядоченное объединение (КСКТ 1996, с.94], сфера мысли, знаний определенного этноса, сфера преломления его «национального менталитета» [Попова, Стернин 2003, с. 10]. ДЛихачев рассматривал концептуальную систему с позиций ее языкового отражения: «в совокупности потенции, открывающиеся в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом, мы можем назвать концептосферами» [Лихачев 1997, с282]. На национальную концептосферу распространяется принцип системности: ей принадлежат когнитивные классификаторы, способствующие ее нежесткой организации [Попова, Стернин 2003, с. 11]: соответственно концепты внутри концептосферы не имеют четких границ [Слышкин 2000, с. 9].
Методологической базой исследования служат: когнитивный подход, представляющий язык как хранилище знаний о действительности; антропоцентрический подход, выявляющий «человекоразмерность» языка; системный подход к описанию вербальных репрезентаций концепта «дружба», пшволяющий рассматривать его в целостности составляющих компонентов как сложно организованный объект, имеющий многообразные связи с другими объектами; синфгетический подход, дающий возможность представить языковое ггространство исследуемого концепта как саморазвивающуюся и самсюргздизующую-ся систему; аксиологический подход к концепту «дружба», позволяющий интерпретировать его как оценочную структуру, посредством которой человек выражает отношение к межличностным и межпредметным связям; общефилософское учение об универсальности и национальной специфике мыслительной деятельности, о диалектическом взаимодействии явлений материальной действительности, а также философский принцип детерминизма, определяющий взаимообусловленность всех явлений действительности.
Методы анализа. В качестве основного общенаучного метода настоящего исследования используется метод тренированной интроспекции (АВежбицкая), позволяющий исследователю рефлексировать над собственным языковым сознанием. На интроспекцию ориентирован метод концептуального анализа, который представляет собой определенный набор процедур, направленный на реконструкцию концепта [Фрумкина 1995; Кубрякова 1995; Камалова 1998, с. 59-67 и т.д.]. Мы базируемся на методике концептуального анализа, выделенной РЖ Фрумкиной: анализ сложных ментальных образований проводится на «исходном материале достаточно многочисленных и обширных диагностических контекстов. Примеры сопровождаются развернутой неформальной аргументацией» [Фрумкина 1995, с.97-98]. При выявлении этимологических смыслов применяется метод этимологической реконструкции, при описании семантической структуры слов используются описательный метод, различные приемы анализа словарных дефиниций, компонентный и системный анализ, метод фразообразующей комбинаторики единиц разных структурных уровней языка. При сопоставлении синонимических значений применяется сравнительный метод; при характеристике текстовых употреблений вербальных представителей концепта «дружба» используются методы гештальтного, сочетаемостного и контекстуального анализа, общий филологический метод интерпретации текста; при выявлении концептуальных признаков в ассоциативном поле применяется метод ассоциативного описания. На протяжении всей работы используются методы статистического анализа. Структура концепта «дружба» эксплицируется нами в рамках общенаучного метода конструирования идеальных объектов.
Научная новизна настоящей диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые:
- представлено комплексное исследование концепта «дружба» на разнородном в струкгурнск емантическом отношении материале с использованием разноаспектных подходов: от этимологической прасемантики через эволюционную динамику к статическому представлению в синхронии и далее к функциональной динамике в текстах;
- анализируемый концепт рассматривается с точки зрения его ядерно- периферийной организации, которая отражена в распределении концептуальных смыслов по шести имеющим разную значимость семантическим сферам;
- концепт «дружба» представлен как этический, аксиологический и нормативный концепт, служащий эталоном межличностных отношений в социуме и выполняющий пре- скриптивную функцию.
Теоретическая значимость диссертации связана с обобщением и развитием теоретических и методологических достижений теории концептов, которые направлены на реконструкцию фрагмента концептуальной системы, представленного лексико-фразеологическими единицами поля дружбы. Результаты исследования (отдельные идеи, подходы) могут быть использованы при комплексном изучении других этических концептов. Кроме того, выводы, сделанные в настоящей диссертационной работе, могут быть релевантны для социопсихологического изучения дружбы.
Практическая ценность проведенного исследования заключается в том, что наблюдения и выводы, сделанные в диссертации, могут быть использованы для построения вузовских спецкурсов и спецсеминаров по концептуальной лингвистике; результаты систематизации концептуальных знаний о дружбе могут быть применены при составлении словарей русской концептосферы, а также для уточнения ряда лексикографических дефиниций.
Структура диссертационной работы обусловлена поставленными целями и задачами. Наше исследование состоит из введения, трёх глав, заключения и приложения, включающего в себя список цитируемой и упоминаемой литературы (289 наименований), перечень источников фактического материала (54 позиции), схему формирования концепта «дружба», перечень эпитетов, устойчивых сочетаний, афоризмов, пословиц и поговорок, содержащих лексемы функционально-семантической триады «дг -дружить-дружба».
В каждой из трех глав нашей работы рассматривается один из структурных уровней анализируемого концепта: в первой мы обобщаем гуманитарные знания о дружбе, очерчивая понятийный слой концепта, на котором базируются наивные представления о данном феномене; во второй - рассматриваем этапы формирования и развития концепта «дружба» в обыденном сознании, описывая ядерные и периферийные компоненты в его структуре, чтобы выявить смыслопорождаюшие потенции, определяющие эволюцию концепта; в третьей - даем функциональную характеристику концепту «дружба», устанавливая прото-типический образ исследуемого феномена в сознании рядового носителя языка
Положения, выносимые на защиту.
1. Концепт «дружба» выступает как один из базовых социальных и этических концептов, структурирующих человеческое сообщество по принципу «свои» - «чужие».
2. Исследуемый концепт предстает как концепт идеологический, в котором пре-скриптивная составляющая превалирует над остальными, формируя в обыденном сознании устойчивый стереотип дружеских отношений как естественных и обязательных для любого человеческого общества. Тем самым задается сугубо положительная коннотация фразеолексическим единицам, которые вербализуют анализируемый концепт.
3. Эволюция концепта «дружба» предопределяется его глубинной прасемантикой. Экстралингвистические факторы, действующие на концепт «дружба» в процессе его формирования и развития, актуализируют заложенные в этимологии слов-репрезентантов концепта потенциальные смыслы, расширяя его границы, углубляя семантику, но принципиально не меняя содержания. Таким образом, концепт «дружба» предстает как синергетиче-ская структура.
4. Смысловая организация концепта «дружба» представлена шестью непрерывно, параллельно, но неравномерно развивающимися семантическими сферами: «другость», «родство», «товарищество», «действие на благо кого-чего-либо», «дружеские отношения», «любовные отношения».
В национальной концептосфере концепт «дружба» занимает подчиненное положение по отношению к концепту «правда», трактуемому как морально-нравственный за кон человеческой жизни, однако рассматривается рядовыми носителями языка как превалирующий над формальными, установленными человеком предписаниями. Соответствие/несоответствие «жизни по правде» предопределяет структурирующее концепт противопоставление нормативного идеала дружбы и реальных дружеских связей. Данная оппозиция порождает проблему верификации дружбы, ключевую для русского концепта, которая разрешается через ситуацию испытания дружбы.
6. Взаимодействие концепта «дружба» со смежными концептуальными структурами («родство», «любовь», «товарищество», «приятельство») носит динамический характер. Названные ментальные конструкты представляют собой смежные и генетически родственные концепты, что доказывается тождественностью их семантической структуры, обусловленной общей концептуальной метафорой дерева, лежащей в их основе.
7. Современный этап существования и функционирования концепта «дружба» характеризуется, с одной стороны, сдвигом его семантики из горизонтальной плоскости (отношения широкого охвата, но небольшой глубины) в вертикальную (большая глубина связей, духовное родство их участников). С другой стороны, наблюдается экспансия концепта (на основе доминирующего компонента «действие во благо») в новые области национального концептуального пространства: от выражения межличностных отношений к обозначению неличностных отношений, символизируемых как дружеские.
8. Ментальное пространство русского концепта «дружба» структурируется по принципу ядра (в котором находится область, репрезентируемая лексемой друг) и периферии. Оно представляет собой содержательное единство, однако интерпретации анализируемого концепта в сознании представителей различных областей русского культурного социума варьируются.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры современного русского языкознания БашГУ (март, 2004). Основные положения изложены в 5 статьях. По теме диссертации делались доклады на межвузовских научно-практических конференциях в г.Уфе (декабрь, 1998; май, 2000), на всероссийской студенческой конференции в г.Уфе (апрель, 2000), лингвистических семинарах аспирантов и соискателей при БашГУ (февраль-апрель 2002,2003,2004).
Философская оппозиция «Я-Другой» как основа понимания дружеских отношений
Наиболее близка к рассматриваемой нами категории дружбы философская концепция, построенная на оппозиции «Я-Другой». Поскольку интерес к ней ггродиктован лингвистическими целями, стоящими перед нами при реконструкции концепта «дружба», в данном параграфе будут рассмотрены только те стороны оппозиции, которые каким-либо образом могут получить «выход» в анализ языкового материала1.
Лингвистическая релевантность философской оппозиции «Я-Другой» - базовой для категории социальных отношений - объясняется особым статусом дружеских связей в системе последних. Дружба, с одной стороны, выступает как частный случай отношения вообще (в ряду иных интерперсональных неформальных отношений - любви, товарищества). С другой стороны, дружеские связи могут рассматриваться как синкретичный феномен, способный репрезентировать всю категорию межсубъектных взаимодействий, поскольку они основаны на духовной потребности (могущей объединить индивидов, совершенно разных по поло-возрастным и социальным характеристикам) и обладают симметричностью1. Подобная универсальность дружбы и предопределяет адекватность обращения при ее исследовании к философской оппозиции Я-Другой». Таким образом, анализ указанной оппозиции позволяет раскрыть глубинную понятийную схему, лежащую в основе вербализации дружеских отношений, создав тем самым необходимый общенаучный контекст для рассмотрения языковых проявлений дружбы. Подтверждение важности проводимой работы для нашего лингвистического исследования мы находим и в том, что между понятиями «друг» и «другой» существует не только логическая, но и этимологическая связь (см. следующую главу).
Мир отношений — мир двоичный, т. к. обязательно предполагает наличие двух участников: Я (рефлексирующее сознание) и Другого (не-Я, на которого направлено сознание Я). Понятие Другого возникло в «постклассической» философии, а проблема Я и Другого стала главной в философии экзистенциализма (особенно в такой ее форме, как религиозный экзистенциализм). Наиболее ярко оппозиция «Я-Другой» воплощается в концепциях ЖЛСартра, ЭЛевинаса, Г.Марселя, МБубера, НАБердяева. Мы считаем, что линия философских рассуждений названных мыслителей соответствует различным фазам существования дружеских отношений, своеобразной онтологии развития дружбы, характеризующейся постоянным ростом этического компонента (переходом от субъектно-объектных к с бьектно-субьектньїм отношениям).
Ключевым для трактовки оппозиции «Я-Другой» в работах названных мыслителей можно считать понятие интерсубьективность - особая общность между познающими субъектами, условие взаимодействия и передачи знаний. Таким образом, общение с Другим признается необходимым для формирования самосознания и полного раскрытия Я: «Другой является необходимым условием семиотизации личности и регулятором, организующим ее опыт и поведение» [Арутюнова 1999, с. 647]. Релевантность данной установки
Глагол дружить обозначает «отношения, которые существуют между двумя участниками ситуации, выполняющими одинаковую роль в установлении и осуществлении этого отношения» [Гайсина 1981, с. 124]. в применении к нашей теме несомненна, особенно в свете высказывания Аристотеля: «как при желании увидеть свое лицо мы смотримся в зеркало и видим его, так при желании познать самих себя мы можем познать себя, глядя на друга» [Аристотель 1984, с.253]. Термин «Другой» трактуется как понятие, «фиксирующее некоторый опыт встречи Я с подобной ему сущностью, представляющей, тем не менее, Иное по отношению к Я» [НФС 1999, с. 226]. С данным утверждением согласны не все мыслители, что предопределяет неоднозначность понимания сущности отношений Я и Другого.
ЖЛ Сартр считает, что отношения Я и Другого — априорно взаимное отрицание, базирующееся на невозможности вступить с Другим в субъектные отношения:«... другой ... является тем, для которого я не субъект, а объект. Я прилагаю все усилия как субъект познания, чтобы определить в качестве объекта субъект, который отрицает мое свойство субъекта и сам определяет меня в качестве объекта» [Сартр 2000, с. 253]. Тем не менее, по Сартру, Я не может существовать без Другого, т.к. саморефлексия невозможна без превращения в объект. Но конкретные отношения с Другим философ трактует как отношения власти и обладания, изначального неравноправия, подчиненности [Там же, с. 380 и т.д.].
Согласно концепции французского экзистенциалиста ЭЛевинаса, существующий априорно одинок и единственной возможностью преодолеть тотальное одиночество становится бытие с Другим. Однако, становясь перед лицом Другого, Я теряет свою защищенность и обретает безграничную ответственность: «Никто не может оставаться в себе самом: бытие человека человеком, субъективность есть ответственность за других и предельная уязвимость» [Левинас 1998, с. 239]. Поэтому в концепции ЭЛевинаса отношения Я и Другого не взаимны: Я отдает себя Другому (выступает, по образному выражению Ле-винаса, «заложником за всех остальных» (Там же, с. 241]), освобождаясь тем самым от гнета своей стіотождественности, но не ожидая и даже не предполагая ответного шага от Другого [Гам же, с. 211].
Гзедыстория концепта «дружба» поданным этимологии
Поскольку «в структуру концепта входит все, что делает его фактом культуры - исходная форма (этимология); сжатая до основных признаков содержания история; современные ассоциации, оценки и т.д.» [Степанов 1997, с. 41], данную когнитивную структуру невозможно изучать вне причинно-следственных связей, обусловливающих ее современное содержание, т.е. без обращения к этимологии и истории слов, репрезентирующих концепт («Этимология - есть предыстория, дописьменная история концепта» [Там же, с. 7]). Когнитология предполагает диахроническое исследование любой концептуальной структуры: «когнитивная семантика берется отвечать на до сих пор запретный вопрос о том, почему или каким образом возникает то или иное значение» [Рахилина 2000b, с. 360]. Соответственно, мы считаем, что реконструкция концепта «дружба» должна начинаться с рассмотрения истории его формирования в языке и мышлении.
Цели данного параграфа нашей работы: 1) попытаться представить исходный для европейского языкового мышления круг смыслов, связанных с и.-е. корнем drug-, а следовательно, являющихся потенциальным ядром концепта «дружба» и в скрытой или явной форме присутствующих в словах, репрезентирующих современный русский концепт; 2) наметить направления семантического развития указанного и.-е. корня, предопределяющие смысловое наполнение концепта «дружба» в сознании рядового носителя русского языка конца XX - начала XXI века. В качестве материала исследования используются данные по происхождению и родственным связям корня друг- в различных и.-е. языках; этимология лексем дружить и дружба восходит к названному корню, потому мы считаем возможным ограничиться его анализом, привлекая, однако, этимологически интересные межъязыковые параллели и к производным словам. Выборка осуществлялась из следующих этимологических словарей: [СП 1958; СФ 1986, т.1; ИЭС 1994, т.1; ЭСРЯ 1973, т.1, вып.5; ЭССЯ 1978, вып.5]. В процессе анализа этимологического материала мы также используем современные иллкхярации1.
Современное русское друг—«лицо, тесно связанное с кем-либо взаимным доверием, преданностью, любовью» [БАСІ 1954, т.З] - принадлежит обширной семье этимологически связанных слов в древних и современных германских, балтийских и славянских языках, значения которых мы распределили по четырем семантическим группам2.
1) «Действовать и испытывать действие»: герм, drug «выдерживать, действовать, производить», др.-сев.-герм. drjugr «вьщерживающий», англосакс, dreogan «бьпъ деятельным, выдерживать, добиваться, терпеть лишения, страдать».
2) «Связанный с войной, военными действиями»: гот. driugan «воевать, оказывать военную помощь, сотрудничать в походе», gadrauhts «солдат, воин», др.в.-нем. truht «отряд», truhtin «князь, военачальник», др.-исл. draugr «дружинник, воин», ирл. drong «отряд», галльск drungos «отряд», кельтск.-лат. drungus «отряд», в большинстве славянских языков одно из значений слова дружина/druzina «отряд», например, польск. druzyna «от-ряд»,болг. дружина «отряд», р. дружина.
3) «Человеческий союз, основанный на общественных отношениях или личной привязанности». Это общее значение реализуется в конкретных:
а) «товарищество»: лит. draugas «товарищ, спутник», латыш, draugs «товарищ, приятель», drauge «вместе, сообща»; болт, другар «товарищ», дружба «товарищество», дружина «дружина, общество», с.-х. дружба «товарищество, компания», дружина «компания, общество», словенск. drug «товарищ, спутник», druzaben «товарищеский», druzba «общество», чешек, druh «товарищ, приятель», druha «подруга, товарка», druzba «товарищ, шафер», druzina «товарищи, знакомые», словацк. druzina «компания, сообщество», в.-луж. drug «товарищ», druzba «товарищ, дружка», апшфа) «составлять товарищество, компанию», польск. druzyna «общество, отряд», одно из значений др.-р. другъ «товарищ»;
Правомерность их использования вытекает из рассуждения Ю.С.Степанова о сущности этимологии: «этимология есть соотношение данного слова языка (в данный исторический момент, в «данной синхронии») с соответствующим словом в предшествующий исторический момент, в другой синхронии» [Степанов 2002, с. 14]. 2 Порядок их расположения произволен. б) «дружеские отношения»: болт, друг «друг», друга «подруга», дружба «дружба, товарищество», дружа «дружу», с.-х. другар «друг, товарищ», другарски «дружеский», дружити се «дружить», чешек, druh «друг, товарищ, приятель», druha «подруга, товарка», druziti se «дружить», druzba «дружба», н.-луж. стар, drug «друг, товарищ», польск. druh «друг, приятель», druzba «дружба», вост.-слав. друг «друг» и т.д.;
в) «семейно-брачные отношения»: болтдиал. дружина «близкие, семья», «домоча дец», «сожитель», словенск. druzina «семья, домочадцы», с.-х. друг «муж», друга «супруга», укр. друг «муж», дружина «каждый из супругов», блр. дружина «супруга», малорусск. гюдруже «супруги», др.-р. подружіе «супруга», одно из значений др.-р. другъ «близкий, родной», диал. р. дружина «подруга, милая, любезная».
К этой группе значений относятся еще три, развившиеся, по данным этимологического словаря славянских языков, позже: - «соединение»: лит. sudrugti «присоединиться», чешек, druziti «соединять», словацк. druzit «соединять», в.-луж. druzic (sa) «присоединяться»; - «общение»: с.-х. дружеван «общительный», чешек, druzny «общительный, дружеский»; - «связанный со свадебным обрядом»: болт, дружка «шафер», словенск. drug «шафер», druga «дружка невесты», чешек, druzba «шафер», польск. druh «свадебный дружка», druzyna «свадебный поезд», в.-н.-луж. druzba «шафер», вост.-слав. дружка «распорядитель на свадьбе».
Образ дружбы в сознании рядовых носителей языка (на материале гешталътного анализа абстрактного имени концепта)
Кроме «объективированного» знания (или приближенного к таковому), существует и «наивная картина мира» [Апресян 1987], в том смысле, в котором ЭБенвенист писал: «Язык создает воображаемую реальность, одушевляет неодушевленное, позволяет видеть то, что еще невозможно, восстанавливает то, что исчезло» [Бенвенист 1974, с. 27]. Наивная картина мира оперирует конкретно-чувственными образами, поскольку человеческому сознанию свойственно установление «между метафизическими смыслами и явлениями предметного мира семантических ассоциаций, отраженных в слове, где сопрягаются материальная и духовная культуры» [Воркачев 2001, с. 70]. Мифологическое восприятие обыденным сознанием явлений идеального мира, выражающееся в его поэтизации, одушевлении или овеществлении, выявляется из анализа внутренней формы слова - эксплицитной (собственно внутренней формы) или имплицитной (этимологии или гештальта ). Вещественные (вещные [Успенский 1979]) коннотации2 не осознаются носителями языка, «образуя своего рода метафорический концепт, который можно выявить лишь путем реконструкции» [Голованивская 1997, с. 27].
Цель данного параграфа диссертационной работы - обрисовать конкретно-чувственный образ дружбы, существующий в обыденном сознании носителей языка, на основании анализа гештальта абстрактного имени концепта (дружба), а также синтагматических образований, обладающих выраженным эмотивно-коннотативным компонентом (сочетаний с эпитетами). Мы считаем возможным сделать подобное допущение, поскольку за адъективно-субстантивньгми сочетаниями стоит та же глагольная энергия смыслопо-рождения, что обусловливает наличие метафорической основы в сочетаниях типа завязывать дружбу. Выбор цели диктует соответствующий материал для анализа: устойчивые словосочетания с лексемой дружба в количестве 98 единиц, выбранные из следующих словарей: [СЭ 1979; УССРЯ 1978; СУС 1978; УГИС 1983; КВМЧ 1998; ССС 2000, вып. 1], а также метафорические интерпретации слова дружба в [СПО 1999]. В качестве иллюстраций используются примеры разговорной и художественной речи, поскольку трактовка метафоры как ассоциативно-семантического поля позволяет «не дифференцировать синхронический и диахронический и общеязыковой и лингвопоэтический взгляды на метафорическую реализацию слова» [Илюхина 1998, с. 22]. Раздельное изучение синтагматики лексем дружба и друг, дружить обусловлено способностью первой обозначать отношения, абстрагированные от их носителей, что устраняет препятствия для метафорического переосмысления выражаемых отношений (образования гештальтов). Фактически же первые два параграфа данной главы представляют собой исследование, которое нужно рассматривать как содержательное единство, поскольку проводится оно на однородном языковом материале (сочетаемости слов функциональноч мантической триады «друг-дружить-дружба»).
Следующее замечание относится к языковому материалу обоих параграфов. Термины «устойчивое сочетание» и «эпитет» мы понимаем широко, поскольку в сферу наших интересов попадают все связи, которые «устанавливаются между значениями слов в пределах одного речевого отрезка - словосочетания или предложения» [Кобозева 2000, с. 135]. К устойчивым словосочетаниям мы относим все зафиксированные словарями сочетаемости типичные контексты употребления лексем друг, дружить, дружба, а к эпитетам - как словам, «выражающим эмоциональную оценку или образную характеристику предмета речи» (РЯ 1997, с. 640], - все качественные прилагательные, а также сочетания слов, являющиеся определениями в тексте [СЭ 1979, с. 4] .
Анализ собранного материала показывает, что образ дружбы в обыденном сознании носителей языка неодномерен3. Он строится на базе значительного числа гештальтов и гештальтоподобных структур (выводимых из буквального прочтения адъективно- субстантивных сочетаний), которые сводятся к нескольким языковым архетипам (представленным далее под рубрикацией (1), (2), (3), (4); логика их расположения подчиняется логике развития образа дружбы в обьщенном сознании - от наиболее зависимой сущности до самостоятельного явления). Большинство архетипов и гештальтов дружбы представляет собой вариации закрепленных в языке метафорических моделей объектных взаимодействий («персонификация», «строение», «стихия» [Баранов, Караулов 1994]) и межличностных связей («нити», «строение», «хрупкий сосуд», «растение» [By Бок Нам 2002, с. 15]), согласуясь с национальным образом отношений вообще, однако существуют и «незаимствованные» модели дружбы.
1) Дружба как объект обладания. Дружба сына; дружба мужа; дружба ребят; дружба сверстников; дружба народов; дружба Ани и Миши; дружба с ним; дружба с Мишей.
За приведенными примерами проступает образ дружбы как вещи, принадлежащей одному/нескольким субъектам: ср. Это моя дружба! С кем хочу, с тем и дружу! (из разг. речи). Посессивный характер дружбы в обьщенном сознании подтверждается наличием сочетания иметь друга. Подобное восприятие предполагает, что дружба - это нечто небольшое и ценное, существующее отдельно от субьекта-хозяина. Сформулировать данный языковой архетип позволяет наличие следующих гештальтов в рамках анализируемого концепта.
