Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КЛАСТЕРА «ЧЕЛОВЕК ТЕЛЕСНЫЙ» КАК ФРАГМЕНТА РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА
1.1. Концепт как элемент языковой картины мира 15
1.2. Особенности описания соматической лексики в современной лексикографии, лингвистике и лингвофольклористике
1.3. Характеристика волшебной сказки как базы фактического материала исследования
Выводы 47
ГЛАВА 2 ЭТНИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА В ЛЕКСИКОНЕ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКИ
2.1. Субкластер «лицо и его части» 49
2.1.1. Концепт «лицо» 49
2.1.2. Концепт «лоб» 54
2.1.3. Концепты «глаз» и «бровь» 57
2.1.4. Концепт «щека» 66
2.1.5. Концепты «ухо», «нос», «ноздря» 70
2.1.6. Концепты «рот», «губа», «уста», «зуб», «язык».. 16
2.1.7. Концепт «шея» 87
2.2. Субкластер «волосы на голове и на лице» 89
2.2.1. Концепт «волос» 89
2.2.2. Концепт «кудри» 95
2.2.3 .Концепт «коса» 98
2.2.4. Концепты «борода» и «ус» 102
Выводы 107
ГЛАВА З НАЗВАНИЯ ЧАСТЕЙ ТЕЛА И ОРГАНОВ ЧЕЛОВЕКА В ЛЕКСИКОНЕ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКИ
3.1. Субкластер «тело человека» 110
3.1.1. Концепт «тело» 110
3.1.2. Концепт «голова» 114
3.1.3. Концепт «плечо» 122
3.1.4. Концепт «грудь» 127
3.1.5. Концепт «бок» 132
3.1.6. Концепт «живот» 133
3.1.7. Концепт «спина» 137
3.1.8 Концепт «рука» (части руки) 140
3.1.9. Концепт «нога» (части ноги) 157
3.2. Субкластер «внутренние органы и субстанции человеческого тела»
3.2.1. Концепт «кожа» 165
3.2.2. Концепт «кость» 167
3.2.3. Концепт «кровь» 169
3.2.4. Концепт «сердце» 173
3.2.5. Концепт «слеза» 179
Выводы 183
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 186
ПРИЛОЖЕНИЯ 190
Введение к работе
Вопрос о природе человека, его месте в мире - один из самых важных в истории развития цивилизации, каждая эпоха по-своему характеризует человека.
Для периода мышления исключительно мифологическими категориями был характерен так называемый холизм восприятия тела: тело воспринималось как нечто целое, причем не имеющее четко выраженных границ. Модель мира представлялась древнейшему человеку как некое космическое тело, подобное телу первочеловека; мир создается из соответствующих частей Вселенной, тело человека состоит из отдельных членов, причем человеческое тело выступает как первичное и исходное, а космическое устройство, - вторичное и производное [Мифы народов мира 1980: 2: 300].
Каждая эпоха имеет свое представление о телесной воплощенности человека. Прежде всего следует отметить телесную направленность античного искусства. Мифы древних греков, созданные ими скульптуры, произведения литературы, философские трактаты воплощают физический идеал человеческого тела в Древней Греции. Само бытие представлено здесь прежде всего как бытие телесное. Живое тело - центр жизни, оно - критерий всего сущего. Красота тела отличалась безукоризненным совершенством, пропорциональностью всех его частей, гармонией. Среди античных скульптур не встречается изображение младенцев, стариков, уродов, калек; тело изображается не как некий реальный объект, а как отражение, более или менее близкое, некоего канона - «тела парадного» [Лихт 1995: 63]. Тело здесь лишено личного начала; по выражению А. Ф. Лосева, оно «слепо» и «безлично» [Лосев 1963: 36].
В средневековую эпоху человеческое тело представляется как сосуд, как вместилище для души. «Да будут уста твои бледны, а не красны; да не
будет лицо твое розово, а бледно. Тело твое сохраняй худощавым, а не полным!» - восклицал неизвестный автор в трактате «О хорошем образе жизни» [Крюковский 1983: 372].
Представление о греховности тела в средние века - это часть картины мира сумрачного средневековья. Однако аскетический христианский взгляд не покрывает всего множества толкований телесности, характерных для средневекового человека, поскольку только сильное, тренированное тело способно носить доспехи рыцаря, тело в представлениях простого человека должно быть способно к тяжелому труду [Бахтин 1990: 543]. Средневековая модель телесности включала, таким образом, и церковный, и светский идеал, но и тот и другой не принимали во внимание внешность отдельной персоны, ее неповторимые черты [Кон 1973: 201].
Чем же отличается человек эпохи Возрождения? Ренессанс возвышает и увековечивает личность. «Я - вот новый миф, которым прославился Ренессанс...» [Лосев 1982: 427]. Титанизм мыслей, чувств и действий отразился в каноне телесности человека эпохи Возрождения: тело его отражало величие эпохи. Реальные мужчины и женщины должны были обладать высоким ростом, мощной и величавой статью, отличаться индивидуальным, неповторимым обликом.
В XVIII - XX вв. происходит коренная переоценка человеческой телесности, обусловленная развитием науки, техники. При современном состоянии развития общества можно предположить, что человеческое тело представляет собой неразрывную совокупность тела индивидуального и коллективного. Коллективное тело развивается подобно телу человека, оно состоит при этом из множества тел, связанных между собой незримыми связями. «Тело человека словно разнимают на составные части возникшие новые науки» [Яременко 1997: 111].
Свой вклад в описание тела человека как объекта науки внесла лингвистика. Правда, особо пристальное внимание к этой проблеме характерно для языкознания конца XX века. Среди актуальных направлений совре-
7 менной лингвистики назовем антрополингвистическое направление, которое поставило и успешно решает масштабную задачу системного, комплексного описания языкового образа человека как особого и центрального фрагмента языковой картины мира. Ю.Д. Апресян, В.Н. Телия, Е.С. Кубрякова, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев, Е.В. Уры-сон, Л.Б. Никитина и другие исследователи активно работают над этой проблемой.
Человек телесный в языковой картине мира характеризуется в лин-гвоантропологии с разной степенью полноты и расчлененности. Общую характеристику направлений исследования находим у Ю.Н. Караулова, который считает, что у большинства исследователей разграничены следующие сферы: «Человек как живое существо», «Душа и разум», «Человек как общественное существо», «Социальная организация и социальные институты» [Караулов 1995: 39]. Целостный человек понимается Ю. Н. Карауловым как совокупность физического, интеллектуального, психического и социального. Телесный человек мыслится биологически, одномоментно, только как совокупность частей и органов тела.
В других исследованиях языковый концепт «человек» представлен как единство двух противопоставленных начал: физического и духовного, эмоционального и интеллектуального, внешнего и внутреннего. Таков подход М.В. Пименовой, Ю.С. Степанова, Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева, Е.В. Урысон.
Е.В. Урысон выделяет в человеке физические и нефизические составляющие (рука - душа), что, по мнению исследователя, соответствует наивно-анатомической языковой интерпретации человека [Урысон 1989: 3-16].
Ю.С. Степанов рассматривает образ человека в языке с лингвокуль-турологической позиции: человек телесный есть физическое воплощение человека, обращенное в материальное и социальное пространство, окружающее человека. По мнению Ю.С. Степанова, концепт «человек» - наи-
8 более параметризованный из всех культурных констант, что говорит об этом концепте как самом важном в культурном отношении [Степанов 2000:354].
В ряде концепций, рассматривающих человека многоаспектно, выделяется множество параметров, сфер проявления (Ш. Балли, Н.Д. Арутюнова, А.А. Уфимцева, Ю.Д. Апресян, М.А. Журинская, Г.А. Золотова, М.П. Одинцова и др.)
Ш. Балли рассматривал человека в языке как совокупность не только физических органов, частей тела, но и предметов и живых существ, связанных с ним так, что эта связь может осмысливаться как постоянная и тесная [Балли 1955:301].
В интерпретации Ю.Д. Апресяна человек в языке характеризуется как «динамическое, деятельное существо», способное совершать различного рода действия. «Каждым видом деятельности, каждым типом состояния, каждой реакцией ведает своя система, которая локализуется в определенном органе» [Апресян 19956: 352].
Н.Д. Арутюнова, опираясь на факты языка и философские концепции, констатирует, что человек отличается от других объектов своей многосторонностью, поэтому язык внимателен к разнообразным ипостасям и признакам «внутреннего человека» и «человека внешнего» [Арутюнова 1999: 5].
Наиболее широкое толкование языкового образа человека представлено в работах М.П. Одинцовой. «Образ человека заключает в себе все, что люди о себе и себе подобных знают» [Одинцова 1994: 73]. По ее мнению, концепт «человек» в русском языковом сознании характеризуется не только реалистическим, естественно-научным содержанием, многократно зафиксированным в лингвистических и энциклопедических словарях, но и целым комплексом отчасти или по большей части мифопоэтических представлений, дополняющих рационалистическое ядро концепта (подчеркнуто
9 нами. - М. П.) ореолом субъективно-оценочных, образных, экспрессивных смыслов» [Одинцова 2000: 9].
В антропологической лингвистике особое место занимает вопрос об этнической самооценке, отраженной в составе лексикона. Эта проблема получила описание в работах, целью которых является выявление этнического автопортрета, который суммарно существует в сознании носителей данного языка [Арутюнова 1995:1; Караулов 1995: 68-69; Петренко 1996: 118; Хроленко 2000:167].
Курская школа лингвофольклористики под руководством профессора А. Т. Хроленко представляет богатый материал сопоставительного и кросскультурного анализа языка фольклора, новые методики выявления связи черт этнической ментальности, народной культуры и национального языка. Исследования [Бобунова 2004; Климас 2004, Праведников 1994] подтверждают мысль о том, что языкознание конца XX столетия сосредотачивает основное внимание на семантике, объекте особой сложности, плодотворное изучение которого невозможно в отрыве от «человеческого фактора.
Следовательно, внимание к человеку телесному в современной лин-гвоантропологии и лингвофольклористике, а также отсутствие лексикографического описания соматической лексики в языке волшебной сказки позволяет сделать вывод об актуальности выбранной темы исследования, которая предопределена также
перспективностью изучения этнических портретов в наивной картине мира;
стремлением совершенствовать методики лексикографического анализа языка фольклора;
возможностью проведения сопоставительного анализа соматической лексики в разных жанрах фольклора.
Курскими лингвофольклористами активно применяется методика кластерного анализа. Термин «кластер» отличается от термина «поле»,
10 «группа», «парадигма» тем, что поле (группа, парадигма) - проявление системного характера языка, а «кластер» - сегмент некоего информационного пространства, вычленяемый на том или ином основании» [Хроленко 2003: 5]. Путь лексикографического описания фольклорных единиц напрямую связан с особенностями понятия «кластер», который представляет собой «совокупность слов различной частеречной принадлежности, семантически и/или функционально связанных между собой, которые служат для репрезентации того или иного фрагмента картины мира» [Там же]. Кластерный анализ позволяет дать лексикографическое описание всех входящих в кластер лексем, установить актуальные связи этой лексемы с другими словами одного и того же фрагмента фольклорной картины мира. Такой анализ дает возможность сравнивать особенности лексикографического представления лексемы внутри жанра и между жанрами, проводить сравнения между языками.
Принимая во внимание недостаточную изученность семантики и функции соматизмов в фольклорных текстах, а также особые возможности лексикографического описания лексем, объектом своего исследования избираем тексты русских волшебных сказок разных регионов России, записанных в XIX-XX вв., а предметом - кластер «человек телесный», представленный соматической лексикой. Выбор соматической лексики определяется значимостью тела человека в фольклорной и этнической картине мира, частотностью использования соматизмов в лексиконе волшебной сказки, отсутствием подобных исследований данного жанра фольклора.
Научная новизна предлагаемого диссертационного исследования видится
в выявлении особенностей функционирования соматизмов в дискурсе русской волшебной сказки на фоне эпической и лирической традиции;
в лексикографическом описании части лексикона русской волшебной сказки ввиду отсутствия словаря языка сказки.
Цель работы - выявить и описать лексические единицы, представляющие названия частей тела человека в лексиконе русской волшебной сказки, в сравнении с аналогичной лексикой былинного и песенного жанров русского фольклора.
Данная цель определила следующие конкретные задачи:
выявить лексемы, номинирующие человека телесного в языке сказки;
определить частотность соматической лексики в корпусе анализируемых сказок;
дать лексикографическое описание каждой выявленной лексемы;
сравнить словарные статьи соматической лексики разных регионов и выявить территориальные и идиолектные особенности функционирования соматизмов;
выяснить жанровые особенности представления о человеке телесном в русской фольклорной картине мира.
Базой эмпирического материала послужила соматическая лексика, выявленная методом сплошной выборки из следующих авторитетных собраний русской волшебной сказки:
Соколов Б.М., Соколов Ю.М. Сказки Белозерского края / Записали Б.М. и Ю.М. Соколовы. - Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1981. - 335 с, ил. - (Сер: «Рус. Север»);
Худяков И.А. Великорусские сказки. Великорусские загадки. - СПб: Тропа Троянова, 2001. - 479с. - (Полное собрание русских сказок. Ранние собрания. - Т. 6);
Великорусские сказки Вятской губернии. Сборник Д.К.Зеленина / Изд. подгот. Т. Г. Иванова. - СПб.: Тропа Троянова, 2002. - 736 с. - (Полное собрание русских сказок. Предреволюционные собрания. - Т. 7);
Зеленин Д. К. Великорусские сказки Пермской губернии. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1997. - 583 с;
Русские волшебные сказки Сибири / Сост., вступ, ст., коммент. Р. П. Матвеевой. - Новосибирск: Наука, 1981. - 334 с;
Русские народные сказки Сибири о богатырях / Сост., вступ, ст., коммент. Р. П. Матвеевой. - Новосибирск: Наука, 1979. - 304 с.
Анализу подверглись 88 единиц соматической лексики, зафиксированных в 3089 словоупотреблениях.
Для решения поставленных задач использовались следующие методы исследования: описательный, сравнительно-сопоставительный, а также методики кластерного анализа, сжатия конкорданса и аппликации словарных статей. Подобное описание опирается на методику составления словарной статьи в фольклорных текстах, разработанную М. А. Бобуновой и А. Т. Хроленко. Лексикографическое описание слова состоит из семи структурных частей: (1) идентифицирующей; (2) парадигматической; (3) синтагматической; (4) парадигматико-синтагматической; (5) словообразовательной; (6) функциональной; (7) дополнительно-информационной [Бобунова 2004: 142].
Представим схему, по которой составлялись словарные статьи (с учетом условных обозначений и содержания каждого фрагмента статьи): заглавное слово (количество словоупотреблений); 'толкование'; иллюстрации; = : варианты акцентные, морфемные и иные, включая формы-диминутивы и т.п.; А: связи с прилагательными; Ргоп: связи с местоимениями; Num: связи с числительными; S: связи с существительными; Vs: случаи, в которых данное слово называет субъект; Vo: случаи, в которых данное слово называет объект; &: ассоциативные ряды; F: поэтическая функция (участие в поэтических приемах - в форме иллюстраций); < >: вхождение слова в состав общеязыкового фразеологизма; +: дополнительная информация о лексеме [Бобунова 2004].
Словарные статьи, описывающие соматизмы в волшебной сказке, даются непосредственно в тексте сочинения. Для межжанрового сравнения были использованы: «Словарь языка русского фольклора: Лексика былин-
13 ных текстов», составленный М.А. Бобуновой и А.Т. Хроленко, а также словарные статьи русских лирических песен, представленные К.Г. Завалишиной в диссертационном исследовании «Концептосфера «человек телесный» в языке русского, немецкого и английского песенного фольклора» [Завалишина 2005].
Теоретическая значимость работы заключается в возможности использования её результатов для совершенствования лексикографического представления фольклорного слова. Материалы диссертации могут быть интересны специалистам в области теории языка, лингвофольклористики, лингвокультурологии, а также лексикографам.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования идей, наблюдений и выводов работы в курсах теории языка, исторической грамматики, лингвокультурологии, устного народного творчества, в спецкурсах и спецсеминарах, в научной работе со студентами и аспирантами.
Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов достигалась совокупностью следующих факторов:
изучением теории вопроса на базе новейших исследований в языкознании, этнологии, лингвокультурологии и лингвофольклори-стике;
использованием комплекса современных методов, методик и приемов анализа языковых явлений и словарного описания лексических единиц;
привлечением обширного эмпирического материала, извлеченного методом сплошной выборки из авторитетных собраний русской волшебной сказки.
Апробация. Основные положения диссертационного исследования излагались в докладах и обсуждались на заседаниях семинара по лингво-фольклористике при кафедре русского языка КГУ. Материалы исследования представлены в докладе на конференции научного студенческого об-
14 щества «Научный поиск» (Курск, 2001), на философской научно-практической конференции «Национальное самосознание: поиски и решения» (Курск, 2002). Основные положения диссертации отражены в четырех публикациях.
Итогом исследования явились следующие положения, выносимые на защиту:
Кластер «человек телесный» в языке волшебной сказки вербализует систему концептов, составляющих целостную характеристику тела человека в фольклорной (наивной) картине мира.
Языковая репрезентация концептосферы «человек телесный» в русской волшебной сказке связана с архаическими представлениями русских людей о теле человека и его функциях и особенностями жанра волшебной сказки.
Вербальные характеристики человека телесного в языке волшебной сказки несут этническую информацию.
Сопоставительный анализ соматической лексики в волшебной сказке, былине и лирической песне свидетельствует о жанровых отличиях в использовании соматизмов в русском фольклоре.
Различия в представлениях русского человека о теле, его характеристиках и особенностях связаны как с территорией бытования сказки, так и с идиолектом сказочника.
Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложений. Текст диссертационного сочинения изложен на 189 страницах рукописи.
Концепт как элемент языковой картины мира
Настоящее диссертационное исследование продолжает ряд работ, в которых используется концептуальный анализ лингвистических данных. Основная цель такого анализа - изучить результаты интерпретации человеком мира и себя в этом мире. Термин «картина мира» впервые был предложен немецким ученым Л. Витгенштейном [Витгенштейн 1999]. В русском языке начала XX века отмечено два омонимичных слова с разным написанием, которое и дифференцировало разное значение мір - «вселенная, система мироздания» и мир - «согласие, отсутствие войны, мирная жизнь». Ю.С. Степанов считает, что эти два значения изначально связаны, так как в древнегреческом языке «мир» обозначается словом космос - «порядок, приведение в порядок, устремление» [Степанов 2000:106].
Концепт «языковая картина мира» определяется в различных терминах - языковая модель мира, языковая организация мира, языковая картина мира. Современная наука различает «этническую картину мира», «языковую картину мира», «фольклорную картину мира». Есть предположение, что картина мира - это синтетическое панорамное представление о конкретной действительности и о месте каждого человека в ней. Картина мира - это исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения этноса, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности народа [Роль человеческого фактора... 1988: 21]. Как отмечают исследователи, и в сознании народов, и в сознании отдельных групп, и в индивидуальном сознании картина мира формируется как глобальный образ мира, который преломлен духовной активностью человека и представляет собой все планы (виды, аспекты) человеческой жизнедеятельности. Под языковой картиной мира многие понимают интегральный национально-культурный образ реальности, совокупность представлений и знаний человека, носителя какого-либо языка, запечатленных и в его сознании, и в языке [Апресян 1995; Брутян 1976; Караулов 2004; Павиленис 1983; Колшанский 1990; Одинцова 2000, 2000а; Урысон 1989, 1998; Яковлева 1994,2000 и др.].
Многими исследователями признается, что языковая картина мира не стоит в одном ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и отчасти формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором и на котором закрепляется общественно-исторический, культурный опыт -как общечеловеческий, так и национальный. Национальный опыт познания мира определяет специфические особенности языка на всех его уровнях [Роль человеческого фактора... 1988; Арутюнова 1995; Маслова 2001].
Наряду с интуитивными представлениями о мирах, выделяют миры, которые отражают результаты познавательной деятельности человека. И особое место здесь принадлежит общей языковой картине мира, которая распространяется на все сферы человеческого знания.
Н. В. Черемисина утверждает, что классификация языковых картин мира основывается на принципе бинарных оппозиций. Универсальная картина мира, которая отражается в разных языках и отличается предельной абстрактностью, противопоставлена идиоэтнической (национальной) картине мира [Черемисина 1995: 15-16.]. Во все времена человек живёт в условиях социально-психологического многомирия. У каждого мира есть специфические речевые сигналы. Наиболее чётко сигналы того или иного «конкретного» мира выражены в словах-концептах, в лексике и фразеологии. Слова-концепты выступают обычно в качестве имени семантического поля, служат как бы сигналом «вхождения» в своеобразный языковой «мир» конкретного семантического поля (семантическое поле «цветообо-значения», «движения» и т.д.). Благодаря ядру каждого микромира он оказывается узнаваемым для осведомлённого человека.
Выявление содержания какого-либо концепта возможно лишь путём соотнесения с ним содержания других концептов. Содержание картины мира составляет концептосфера, которая представляет собой систему кате-горизованных, обработанных, стандартизованных концептов [Попова 1999: 28; 2001: 67].
Субкластер «лицо и его части»
Н. Ю. Шведова в «Русском семантическом словаре» включает концепт «лицо» в тематическую группу «Голова, лицо, органы чувств», в которой 16 лексем, имеющих разные стилистические пометы. Из них в русской волшебной сказке используется 5: лик, лицо, морда, рожа, рыло.
Лицо - передняя часть головы; более старое значение слова лицо - щека [Мазалова 2001: 21]. О важности данного концепта в этнической картине русских свидетельствует тот факт, что лицо - это символ человеческой личности: оно отражает духовный мир человека, его переживания. Лексема лицо может употребляться как синоним слова человек.
В русских способах лечения на лицо нередко воздействуют водой, так как именно на нем «оседают» болезни; это часть тела, через которую осуществляется как вредоносное (порча, сглаз и др.), так и благотворное воздействие на человека.
В. И. Даль пишет, что в народной анатомии отмечаются такие важные части лица, как лоб, глаза, нос, щеки со скулами, губы и отвесная часть подбородка. Каждая часть лица, по мнению ученого, выражает определенную духовную ипостась: лоб - это небесная любовь; глаза -разумение, разумное созерцание; уши - понимание и послушание; нос -постижение добра; щеки - постижение духовных истин; рот - мысль и учение; губы - духовная хвала [Даль: И: 258]. Таким образом, названные части лица определяют эстетическую привлекательность лица и личности в целом. Народный язык показывает, что «лицо» нередко метонимически замещает человека, отражая его качества и духовный мир. Об этом свидетельствуют многочисленные пословицы и поговорки: знать по лицу, сколько лет молодцу; лицом в грязь не ударим; товар лицом кажут; с личика яичко, а внутри болтун; на нем лица нет и подобные. Лексема лицо входит в состав сложных образований: двуличный, лицемерить, ли-цеочертание, нелицеприятный и т.д.
В свете сказанного совершенно очевиден тот факт, что концепт «лицо» активно вербализируется в текстах русских волшебных сказок.
Для реализации концепта «лицо» используются лексемы лицо (63), рожа (3), морда (2), лик (5), рыло (5).
Конкорданс лексемы лицо с помощью методики сжатия представим в форме словарной статьи. Лицо (63)
А: алое 1, государево 1, знакомое 1, круглое 1, молодое 2, румяное 1 Vs: быть лицо в лицо 8, быть красивое 1, быть человечье 5, говорить 1 У0: быть дамой первого л. 1, быть дамой хорошего лица 1, быть девицей хорошего лица 1, быть из лица в лицо 1, быть на лице 3, быть с лицом 1, видеть 1, вспомнить 1, выпачкать 1, глядеть на лицо 1, заходить в лицо 1, находиться в лице 2, не видеть лица 1, нет радости на лице 1, обжечь 2, обмыть 1, обратиться к лицу 1, осмотреть 1, отскочить в лицо 1, оцарапать 1, повернуться 1, пойти на лицо 1, покатиться на лице 1, походить лицом 1, привести на лицо 1, призвать на лицо 3, пробить слеза по лицу 1, прокатиться на лице 1, садиться на лицо 1, сесть лицом к голове 2, сесть на лицо 2, согнать с лица 1, увидать 1, увидеть в лице 1, умазать 1, умывать 1, упасть на лицо 3, являться на лице 1
Отметим территориальные особенности функционирования лексемы лицо в языке русской волшебной сказки: из шести сборников только в трех («Русские народные сказки Сибири о богатырях», «Сказки Белозерского края» и «Великорусские сказки Пермской губернии») дан-
ный соматизм является частотным (10 с/у, 14 с/у и 22 с/у). В сборнике «Русские народные сказки Сибири о богатырях» в сказке «Про Ивана-охотника» зафиксировано всего 3 с/у соматизма лицо. Сказка записана в Омской губернии от неграмотной сказочницы Е. М. Распопиной. В сказке искусно переплетаются два сюжета - «Победитель змея» и «Незнайка». Благодаря творческой манере Е. М. Распопиной начало сказки необычно для указанных сюжетов: Иван-охотник попадает к черту, должен служить у него, кормить коня овсом, а медведя - мясом; животные помогают ему бежать от черта, победить змея. В сюжете сказки Иван спасает трех царевен от гибели. Перед боем со змеем девушки должны были его разбудить, однако Иван спал очень крепко: «Теребила, теребила -никак не может разбудить. И заплакала. Слеза упала ему на лицо, он как вскочит» (РНССоБ). Данная формула по законам сказки повторяется трижды.
Субкластер «тело человека»
В представлениях русских, как и в представлениях других этносов, организм целостен, однако его органы могут существовать самостоятельно. Более того, тело соотносится с отдельными элементами Вселенной. Для русской традиции характерно представление о тождестве человека и дерева, т.к. по народным представлениям, строение дерева повторяет строение человека: само дерево - все человеческое тело, крона - голова, корни соотносятся с ногами [Мазалова 2001: 9]. У русских существовали обряды, цель которых - установить отношения обмена между человеком и деревом: таков, например, обряд посадки дерева «на новорожденного» на Русском Севере. Отношение «обмена» человека с деревьями выражается в поверьях о возможности передачи болезни дереву и т.д. Лексема тело активно используется в народной фразеологии: душой и телом; ни душой, пи телом; держать в черном теле; еле-еле душа в теле и др. В современном русском языке многозначное существительное тело употребляется в трех значениях.
Тело - организм человека или животного в его внешних физических формах и проявлениях; останки умершего человека; часть человеческой фигуры от шеи до ног, туловище, корпус [MAC: IV: 349].
Существительное тело общеславянское по происхождению и буквально означает масса (на костях), которую можно тискать, мять [Шанский, Боброва 1994: 315].
Концепт «тело» в русской волшебной сказке вербализуется лексемами тело (17 с/у), туловище (9 с/у), труп (6 с/у).
Конкорданс лексемы тело с помощью методики сжатия представлен в форме словарной статьи. Тело (17)
А: голое 1, мёртвое 4 Vs . болеть 1, лежать 2, наполниться 1, омертветь 1, отяготеть 1 Vo: жечь 1, изорвать 1, лить к.-ч. с телом 1, найти 1, накладать 1, открыть 1, посмотреть 2, (не) признать 1, срастить с телом 1, схватить до тела 1
Лексема тело в русской волшебной сказке употребляется в двух значениях: собственно человеческое тело" и останки умершего человека .
В сказке А.Д. Лаптева «Иван-царевич и Елена Прекрасная» («Великорусские сказки Пермской губернии»), сюжет которой повторяется во всех сборниках и связан с поисками Иваном невесты, богатыри требуют от Елены Прекрасной: «час времени ее тело до колен посмотреть», потом «по рук тело посмотреть два часа» (ВСПГ, 78). Более общее значение видим в следующих случаях: «Тогда и стрелки стали сами стрелять: стреляют, попадают и все проходят через человека дальше; не остаются в теле, а стреляют потом другого и третьего» (ВСПГ, 371); «Дозналась его сатана: сказали ему окаянные. «Вы, - говорит, -хоть искру поймайте: жгут у него тело-то где!» (ВСВГ, 297); «Начайка схватила через одежду до голого тела» (РНССоБ, 157).
Лексема тело в текстах сказок чаще употребляется в значении останки умершего человека : «Господь испытал ево. Тело-то оставил, господь душу повёл» (ВСВГ, 299); «Вот он опустился в это подполье, а там целое подполье Телов мёртвых лежит» (СБК, 60).
В функции субъекта существительное тело используется редко: тело может болеть (1), отяготеть (1), омертветь (1), наполниться (1), лежать (1). Ряд управляющих глаголов при объектной функции слова тело довольно широк: (не) признать, найти, открыть, посмотреть, изорвать, накладать, срастить и т.д.
Лексема тело в значении останки человека определяется прилагательным мертвое. Для характеристики тела живого человека единично отмечено прилагательное голое.
В текстах сказок вместо лексемы тело в значении останки человека употребляются лексемы покойник и мертвец: «Вот я привез покойника - в дороге, товарищ помер - нужно его похоронить» (ВСВГ, 112).
В волшебной сказке тело умершего человека способно действовать, его можно оживить и т.д. Поэтому лексемы покойник и мертвый активно используются в сказке: покойник висит в трубе кверху ногами, покойники играют в карты, покойница старуха зарезала быков, покойницу привез барин домой, и она ожила, покойницей стала невеста-волшебница; мертвец заскрежетал зубами, мертвую жену сменял на живую, нагайка оживляет мертвецов и т.д.
