Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие особенности семантики, поэтики и стилистики каламбура 16
1.1 Языковой статус и общая лингвистическая специфика каламбура 16
Каламбур в ряду сходных и смежных явлений языковой игры 16
Категориальный статус каламбура 30
Общая лингвистическая специфика каламбура 34
Собственно и несобственно языковые критерии удачности каламбура 40
Лингвистический эксперимент как прием постижения языковой природы каламбура 44
1.2 Виды каламбура и проблема его типологизации 52
1.3 Каламбурная и некаламбурная неоднозначность 58
1.4 Заданная и незаданная каламбурность 74
1.5 Особенности стилистического употребления каламбура 88
Связь каламбура с категорией комического и его видами 88
Стилистические функции каламбура 99
Сферы стилистического употребления каламбура 110
1.6 Критерии тождества и сходства формы каламбурообразующих единиц 115
1.7 Каламбур в свете теории экспрессивно-семантического поля 127
1.8 Теоретические основания классификации лексических доминант каламбура 147
Собственно и несобственно лексические единицы с тождественным или сходным планом выражения 147
Соотношение понятий лексическая единица и лексическая единица с тождественным или сходным планом выражения 149
Принципы классификации слов с тождественным или сходным планом выражения 157
1.9 Общие типологические и функциональные особенности лексических доминант каламбура 165
Классификационные границы смежных явлений на уровне слов и словоформ с тождественным или сходным планом выражения 165
Типы каламбуров и каламбурных аттракций по характеру их лексических доминант 171
Основные функции слов с тождественным или сходным планом выражения 178
Особенности жанрово-стилистического употребления каламбурообразующих слов 184
Выводы по первой главе 186
Глава 2. Смежные разряды лексических доминант каламбура, имеющих тождественный план выражения 191
2.1 Полисеманты и омонимы 191
Многозначные слова и собственно лексические омонимы 191
Энантиосеманты и омоантонимы 205
Окказиональные ЛСВ полисемантов и окказиональные омонимы 220
Аббревиатуры-полисеманты и аббревиатуры-омонимы 230
Ономастические полисеманты и омонимы 235
2.2 Полные и неполные лексические омонимы 240
2.3 Лексико-грамматические (лексико-морфологические) омонимы 245
Собственно лексико-морфологические и функциональные лексико-морфологические омонимы 245
Омоформы (неполные лексико-морфологические омонимы) 258
2.4 Омофоны 266
2.5 Омографы 282
Выводы по второй главе 291
Глава 3. Смежные разряды лексических доминант каламбура, имеющих сходный план выражения 294
3.1 Паронимы и парономазы 294
Проблема разграничения паронимов и парономазов 294
Дифференциальные признаки парономазов 301
Парономазы в свете теории ассоциативного поля 309
Уровни подобозвучия и фоноассоциативного сближения парономазов 310
Типы парономазов 322
Окказиональные парономазы 336
3.2 Паронимы и однокоренные синонимы 347
Типы однокоренных синонимов 348
Соотношение однокоренных синонимов со словообразовательными вариантами слова 353
Общие критерии дифференциации паронимов и однокоренных синонимов 360
Разграничение паронимии и синонимии в полисемантах 363
3.3 Паронимы и однокоренные антонимы 372
Выводы по третьей главе 382
Глава 4. Языковые и речевые средства второго уровня экспликации каламбурности 384
4.1 Каламбурные отрезки речи 384
Фразеологизированные каламбурообразующие единицы 385
Лексико-грамматические трансформанты и инверсивы 394
Синтаксические экспрессивно-семантические омонимы 400
Омофонические и парономатические цепи, гетерограммы, палиндромы, анаграммы, акростихи и другие комбинаторные формы выражения каламбурности 406
Литературные пастиши и травестии 416
4.2 Каламбурная рифма как основной прием экспликации каламбура 429
Проблема определения содержания и границ понятия каламбурная рифма 429
Рифмообразующие типы слов с тождественным или сходным планом выражения 432
Лингвистическая специфика каламбурной рифмы 435
Типы каламбурных рифм 440
Каламбурная рифма как прием экспликации фонетического каламбура 447
Выводы по четвертой главе 455
Заключение 459
Список сокращений 467
Литература
- Лингвистический эксперимент как прием постижения языковой природы каламбура
- Общие типологические и функциональные особенности лексических доминант каламбура
- Лексико-грамматические (лексико-морфологические) омонимы
- Синтаксические экспрессивно-семантические омонимы
Введение к работе
з
Каламбур как один из «приемов колебания и компрометации смысла» [О. Ронен] на протяжении многовековой истории его существования оценивался литераторами и критиками неоднозначно. Ближе к истине те исследователи каламбура, которые полагают, что он «может быть остроумным и глубокосодержательным» [А.А. Щербина], если «отражает какую-то существенную сторону изображаемого, его внутренние противоречия и неожиданные связи» [Е.Н. Вакуров].
Каламбур распространен в самых разных социальных кругах и, каким бы официальным гонениям он ни подвергался (как якобы «легкомысленный» вид комического) в годы массовых репрессий и последующие десятилетия советской эпохи, продолжал жить в шутках, анекдотах, афоризмах и других жанровых формах речи. С демократизацией общественной жизни каламбур вышел из полуподполья и сегодня широко употребляется во всех ее сферах, в том числе в языке СМИ, где он чаще всего используется в заголовках газетных и журнальных статей, и рекламном дискурсе, в котором каламбуры, «как правило, кратки, экономичны, высоко информативны» [Н.В. Лазовская]. Довольно высока частотность употребления самого слова каламбур во фрагментах текстов различной жанрово-стилистической принадлежности: в Национальном Корпусе русского языка зафиксировано 250 документов с этой лексемой [URL: ].
Вместе с тем каламбур все еще представляет собой «одну из наименее освещенных тем в западной и российской риторике» [В .П. Москвин] и языкознании в целом.
Языковой игре, которая стала одним из центральных объектов изучения в отечественной и зарубежной лингвистике со второй половины ХХ-го века, посвящено уже немало серьезных научных работ. Есть и работы, специально посвященные каламбуру. Однако в большинстве из них анализируются определенные его виды и частные аспекты использования, в том числе в идиолектах, стилях и жанрах [Е.Ф. Арсентьева, Е.Н. Вакуров, М.Л. Гордиевская, А.С. Джа-нумов, И.Г. Добродомов, Г.Ф. Ковалев, Н.П. Колесников, С.А. Лукьянов, Г.В. Пономарева, Е.П. Ходакова, Е.В. Ширина], а также отдельные приемы его экспликации, прежде всего - паронимическая аттракция [Н.Д. Акиныпина,
4 Н.П. Колесников, О.И. Северская, Л.П. Ткаченко] и зевгма [СЕ. Бирюков, А.Н. Смолина]. Лингвистической природе, механизмам образования каламбура посвящено пока очень мало исследований. Из них особого внимания заслуживают работы С.Г. Михейкиной, В.П. Москвина, Л.А. Осиной, Г.Ф. Рахимкуло-вой, О. Ронена, В.З. Санникова, А.П. Сковородникова, А.А. Щербины. Вместе с тем приходится признать, что опубликованная в 1958 г. книга А.А. Щербины «Сущность и искусство словесной остроты (каламбура)», объем которой составляет 68 страниц, все еще остается единственной в отечественном языкознании продуктивной попыткой анализа общих лингвистических особенностей каламбура.
Актуальность диссертационного исследования обусловлена прежде всего этим парадоксальным несоответствием уровня популярности каламбура уровню знаний о нем. Причем первостепенный научный интерес представляют особенности семантики, поэтики, стилистики, разноуровневые языковые/речевые средства и механизмы образования русского каламбура, поскольку «приемы каламбурных сближений слов не только органически входят в общую систему сатирического стиля многих русских писателей, но и отражают нашу национальную ментальность» [В.В. Виноградов]. Исследование экспрессивно-речевой специфики каламбура представляется актуальным и для лингвостилистики жанровых форм художественной речи, разработка которой в настоящее время осуществляется М.Н. Нестеровым и его последователями: Е.А. Карапетян, О.А. Мануйловой, О.В. Переходюк, А.А. Рыбаковой, В.А. Ши-пиловым и др.
Актуальностью диссертационного исследования мотивированы его цель, объект, предмет и задачи.
Цель диссертационной работы - выявление и описание особенностей семантики, поэтики и стилистики русского каламбура, разноуровневых языковых и речевых средств его образования, из чего следует, что объект исследования - русский каламбур, предмет - особенности семантики, поэтики и стилистики русского каламбура, разноуровневые языковые и речевые средства его образования.
Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:
-
определить статус и место каламбура в ряду сходных и смежных явлений языковой игры;
-
выявить общие экспрессивно-речевые особенности каламбура;
-
выявить причины и условия возникновения каламбурной неоднозначности и управляемой/неуправляемой каламбурности;
-
проанализировать различные основания классификации каламбура и выявить возможные его типы;
-
выявить особенности стилистического употребления каламбура;
-
выявить особенности экспрессивно-семантической структуры классического (семантизированного) каламбура, которыми определяются отбор и употребление стилистически доминирующих языковых/речевых средств;
-
выявить и представить в единой системной классификации разряды и типы слов с тождественным или сходным планом выражения, способных быть первоэлементами каламбура; классифицировать каламбуры и каламбурные аттракции по типу их лексических доминант;
-
выявить и описать основные языковые и речевые средства второго (сверхсловного) уровня экспликации каламбурности;
-
проанализировать каламбурообразующие возможности различных разрядов и типов ЛЕ и ФЕ с тождественным или сходным планом выражения.
Гипотеза исследования: каламбурность проявляется на различных уровнях языковой системы, но прежде всего на семантическом и фонетическом, и представляет собой результат оппозитивного взаимодействия значимых единиц языка/речи, имеющих тождественный или сходный план выражения.
Поставленной целью и задачами определяется комплекс методов и приемов исследования. Основным методом является непосредственное наблюдение над семантическими, фонетическими и стилистическими особенностями каламбура, их описание; наблюдение над лексическими, фразеологическими и другими средствами формирования экспрессивно-речевой структуры каламбура и описание их типов. Применяется анализ научно-теоретических источников, сравнительно-сопоставительный метод - при рассмотрении дифференциальных признаков языковых/речевых средств создания каламбура, а также методы контекстуального и семантико-стилистического анализа. Для вы-
6 явления и уточнения свойств каламбура и образующих его единиц используются приемы сопоставления, трансформации, инверсии, синонимической замены.
В исследовании применялись следующие основные методологические принципы:
-
учет характера разноуровневых оппозитивных различий;
-
определение признаков тождества/сходства лингвистической формы на разных уровнях языковой системы.
Концептуальной базой исследования и лингвистической типологизации каламбуров выступает центральное положение слова в системе языка.
Материалом исследования послужили поэтические и прозаические тексты русской классической и современной художественной литературы, в том числе юмористические произведения, эпиграммы, афоризмы и т.п.; сборники анекдотов, пословиц и поговорок, гетерограмм и палиндромов, публицистические и рекламные тексты, видеосюжеты (свыше 10000 примеров).
Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что каламбур впервые рассматривается как синкретичный феномен экспрессивной речи, сочетающий признаки стилистической фигуры и малоформатного жанра. Выявляются собственно языковые критерии удачности каламбура, анализируются причины и условия возникновения каламбурной неоднозначности, заданной и незаданной каламбурности. Каламбур исследуется с позиций теории экспрессивно-семантического поля его первоэлементов - ключевых слов с тождественным или сходным планом выражения, все варианты оппозитивного взаимодействия которых представлены в единой «лексико-грамматической» классификации. Детальной типологизации подвергаются омофоны и парономазы как наиболее продуктивные разряды ключевых слов в фонетико-семантическом каламбуре. Наряду с лексическими доминантами рассматриваются языковые/речевые средства второго уровня экспликации каламбурности. При анализе типов каламбура и границ каламбурности акцентируется внимание на признаках тождества/сходства планов выражения. Описываются экспрессивно-речевые особенности каламбурной рифмы как основного приема экспликации каламбура. Выстроена общая лингвистическая типология каламбура с учетом характера и степени проявления его разноуровневой языковой природы.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно вносит свой вклад в изучение каламбура как явления экспрессивной речи, в разработку его лингвистической типологии, в изучение языковых и речевых средств создания каламбурного эффекта, в том числе стилистически значимых разрядов слов с тождественным или сходным планом выражения. Диссертация имеет определенное значение для решения теоретических проблем стилистики русской художественной речи, поскольку подтверждает правомерность лингвостилисти-ческого подхода к анализу не только жанровых форм, но и явлений, приемов, способных быть стилистической основой того или иного жанра, а это открывает широкие перспективы для изучения лингвистической специфики многих еще не исследованных стилистических приемов, фигур речи и для формирования лингвостилистической теории приемов художественной речи. Кроме того, материалы исследования будут способствовать решению теоретических проблем перевода и пополнению теоретической базы лингвистической экспертизы.
Практическая значимость работы заключается в том, что материалы исследования, его основные положения и выводы, типология описанных языковых и речевых средств экспликации каламбура могут быть использованы в практике преподавания стилистики русского языка, практике перевода, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвистическому анализу художественного текста, в курсовых и дипломных работах студентов. Материалы исследования имеют практическое значение для разработки учебного курса «Стилистика приемов художественной речи», спецкурса «Лингвистическая специфика каламбура», для создания соответствующих учебных пособий и словарей - например, Толкового словаря окказиональных каламбурных словоупотреблений, Словаря энантиосемантов и омоантонимов, Словаря омофонов, Словаря парономазов, Словаря однокоренных синонимов, Словаря каламбурных рифм и др.
Выносятся на обсуждение следующие основные положения:
1. Каламбур - семантико-фонетический феномен, совмещающий признаки приема и жанровой формы. Этот синкретизм предопределяет экспрессивно-речевую специфику каламбура: представляя собой стилистическую основу (или одну из стилистических основ) какой-либо жанровой формы, он выражается конкретными стилистическими приемами, базирующимися в конечном
8 счете на трех лексических явлениях: полисемии, омонимии (со смежными омо-формией, омофонией и омографией) и паронимии (со смежной парономазией).
-
Лингвистическая специфика классического (семантизированного) каламбура заключается в ярко выраженном семантическом контрасте (или разрыве) между имеющими тождественную или сходную лингвистическую форму единицами языка/речи на уровне слова или текста. Поэтому собственно лингвистическими критериями удачности каламбура следует считать наиболее контрастное эксплицитное или имплицитное столкновение планов содержания омонимичных или паронимичных лексических доминант и оптимальное для такого столкновения контекстуальное окружение этих ключевых слов.
-
Интралингвистической предпосылкой возникновения каламбурной неоднозначности является объективное существование контекстов, в которых возможно пересечение семантических полей, и, как следствие, совмещение значений разных ЛЕ, имеющих тождественный план выражения. Возникновение заданной и незаданной каламбурности определяется соответствием или несоответствием языковых/речевых средств коммуникативной интенции адресанта речи, а также презумпцией коммуникативного равенства.
-
Каламбур способен выполнять композиционную, смыслообразую-щую, идейно-тематическую функции, а также функции: имплицитного параллелизма - в художественной речи; привлечения внимания адресата - в публичной речи, рекламе и СМИ; может употребляться в эпидейктической речи, проникает в научную речь и такие жанровые формы как публицистическое эссе, философский трактат, инскрипт.
-
Тождеством или сходством планов выражения единиц языка и/или речи, при помощи которых создается каламбур, следует считать их полное или преобладающее подобие, проявляющееся не только на фонетико-графическом, но и на словообразовательном, морфологическом, синтаксическом уровнях языковой системы; а необходимым условием возникновения каламбурного эффекта - их контрастно семантизированный параллелизм.
-
Каламбурный эффект в семантизированном каламбуре - результат столкновения экспрессивно-семантических полей оппозитивных лексических доминант высказывания или текста. Определение разряда и типа доминанты зависит от конкретной формы слова, соотносимой с оппозитивной словоформой.
9 Приоритетность использования того или иного разряда лексических доминант в конкретном жанре зависит от атрибутивной для него речевой формы выражения (прозаическая или поэтическая) и обусловлена спецификой самого жанра.
-
С опорой на тип лексической доминанты могут быть выделены 8 возможных типов каламбуров и каламбурных аттракции: полисемические, включающие псевдосинонимические и псевдоантонимические; омонимические, включающие собственно лексические и лексико-грамматические, в том числе омоформические; омофонические, омографические, паронимические, пароно-матические, синонимические, антонимические (два последних типа базируются на синонимии и антонимии только однокоренных слов).
-
При определении типа лексической доминанты каламбура необходимо учитывать следующие особенности:
Одним из методов разграничения лексических омонимов и периферийных ЛСВ полисемантов может быть опора на семантико-словообразовательную структуру ЛЕ, претерпевшей опрощение. Энантиосемия как оппозиция антонимичных ЛСВ одной лексемы противопоставлена омоан-тонимии как оппозиции разных лексем с полярными значениями. Регулярная транспозиция лексических единиц на уровне частей речи является достаточным условием омонимического обособления в лексике.
Омофоны - лексико-фонетические единицы, принадлежность к которым определяется по акустико-перцептивным критериям. Пределом омофона является фонетическое слово; омографы - лексико-графические единицы, принадлежность к которым определяется совпадением только в написании.
Парономазы - смежный с паронимами разряд лексико-фонетических единиц, принадлежность к которым определяется: 1) подобозву-чием членов парономатической оппозиции; 2) порожденной этим подобозвучи-ем ассоциативной взаимосвязью; 3) наличием разных корней и омонимичностью значений соотносимых слов. Пределом парономаза, как и омофона, является фонетическое слово.
Полными однокоренными синонимами следует признать однозначные или многозначные родственные слова одной части речи, ЛСВ которых состоят только в синонимических словарных отношениях. К неполным одноко-
10 репным синонимам логично отнести многозначные родственные слова одной части речи, в семантических связях которых синонимия доминирует над паро-нимией; однокоренные антонимы следует отграничивать от паронимов, опира-ясь на семантический, ортологический, словообразовательный и фонетический критерии.
9. К языковым/речевым средствам 2-го уровня экспликации каламбурно-сти следует отнести:
каламбурные отрезки речи как сверхсловные средства экспликации каламбурности на уровне высказывания или текста;
различные стилистические приемы, служащие конструктивной основой каламбура, основным из которых является каламбурная рифма.
Структура диссертации определена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, четырех глав («Общие особенности семантики, поэтики и стилистики каламбура», «Смежные разряды лексических доминант ка-ламбура, имеющих тождественный план выражения», «Смежные разряды лек-сических доминант каламбура, имеющих сходный план выражения», «Языковые и речевые средства второго уровня экспликации каламбурности») и заключения. Далее представлен список цитируемой и упоминаемой литературы, спи-сок источников (828). В Приложении 1 представлены материалы и таблицы, дополняющие содержание отдельных параграфов теоретических глав. В Приложение 2 и Приложение 3 включены параграфы, в которых демонстрируются и анализируются каламбурообразующие возможности лексических и фразеологических единиц.
Апробация исследования осуществлялась в докладах и обсуждениях основных положений диссертации на международных, всероссийских и региональных конференциях: всероссийской научно-практической конференции «Русский язык в современном мире» (Биробиджан, 2011), III международной научной интернет-конференции «Русский язык и проблемы филологического образования» (Северодвинск, 2011), традиционных «Максимовских чтениях» (Москва, МПГУ, 2012), всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Язык и социальная динамика» (Красноярск, 2012), региональной межвузовской конференции «Проблема формирования общекультурных компетенций в профессиональном образовании» (Брянск, 2012),
11 международной научной конференции «Тютчев - русская поэтическая и политическая языковая личность» (Брянск, 2013), международной научной конференции «Человек, природа, история: к 100-летию СП. Залыгина» (Мичуринск, 2013).
Лингвистический эксперимент как прием постижения языковой природы каламбура
Общепринятое толкование понятия к а л а м б у р – игра слов . Синонимическое наименование этого термина, используемое гораздо реже, – бонмо (от франц. bon mot – острта ) [Москвин (ВСР) 2007: 157].
Каламбур не может рассматриваться отдельно от языковой игры (ЯИ), поскольку все основные признаки, функции, закономерности ЯИ свойственны и каламбуру как основному ее виду. При использовании термина языковая игра нельзя не учитывать, что это понятие в научной литературе неоднозначно, как и само понятие игра, представляющее собой «один из самых характерных и обсуждаемых в литературе примеров, приводимых в доказательство «размытости» человеческих понятий» [Вежбицкая 1996: 212].
В ряде работ ЯИ имеет широкую интерпретацию – «законченная система коммуникации» [Hintikka 1979], «особый вид деятельности, обладающей когнитивной функцией» [Семенов 1994: 160], «мысленное экпериментирование» [Бредихин 2003: 7] и т.п. Эта трактовка восходит к сформировавшейся в 40-е годы ХХ века философской концепции Л. Витгенштейна, который рассматривал ЯИ как «все, что связано с языком и действием, в которое он вовлечен» [Wittgenstein 1974: 5].
Начиная с 70-х гг. ХХ века в русистике (и языкознании в целом) у терминологического сочетания языковая игра возникло и закрепилось более актуальное сегодня узкое «стилистическое» значение. ЯИ стали рассматривать как «лингвистический эксперимент» [Санников 1994: 25–28], «балансирование на грани нормы» [Норман 2006: 10], нарушение языковой нормы [Земская, Китайгородская, Розанова 1983: 172; Булыгина, Шмелев 1997: 450; Сковородников 2004: 79; Нико-лина, Агеева 2000: 552; Куманицына 2006: 7], оправданное стилистическими це 17 лями, для достижения которых можно «совершать насилие практически над любым правилом языка, каким бы строгим оно ни было» [Апресян 1990: 53], как намеренную деавтоматизацию (переключение) «ассоциативного типа восприятия, конструирования и употребления словесного знака при помощи лингвистических механизмов» [Гридина 1996: 8], «процесс остранения языковых единиц и их адекватной интерпретации адресатом» [Фатеева 1994: 172], «совокупность игровых манипуляций с языком – его лексическими, грамматическими и фонетическими ресурсами» [Рахимкулова 2004: 9] и т.п.
Есть и другие, не получившие широкого распространения трактовки понятия языковая игра. В частности, Т.Г. Сопова определяет ЯИ как «основанный на индивидуальном творчестве вид речевой или языковой деятельности, создающий экспрессию и выразительность языка и речи», проявляющийся «как в литературном языке, так и в ненормированной сфере языка» [Сопова 2007: 9]. Однако при такой интерпретации, в которой ощутимо влияние Й. Хёйзинги [Хёйзинга 1992: 139] и М. Ягелло [Ягелло 2009: 33], неправомерно стираются различия между понятиями языковая игра и стилистический прием. Возможность ЯИ существует на всех уровнях системы языка, но реализуется в речи при помощи тех или иных стилистических приемов.
При анализе лингвистической специфики каламбура мы будем оперировать термином языковая игра в наиболее употребительном сегодня узком стилистическом значении обозначаемого им понятия, подразумевая под управляемой ЯИ «определенный тип речевого поведения говорящих, основанный на преднамеренном … нарушении системных отношений языка» [Кожина 2003: 657], и «такое использование риторических приемов … , которое направлено на создание остроумных, преимущественно комических, высказываний, обладающих качествами меткости, оригинальности и неожиданности» [Сковородников 2010: 62].
Понятие языковая игра тесно взаимодействует с понятиями норма и аномалия в языке. ЯИ, как правило, реализуется в различных отступлениях от нормы с целью достижения прежде всего комического эффекта, поскольку «комические возможности» языка «необычайно богаты, фактически неисчерпаемы» [Николаев 1962: 196]. Но это далеко не единственное назначение ЯИ. По своей природе она отнюдь не деструктивна, так как разрушает только стереотипы, а не систему языка, и демонстрирует скрытые потенциальные возможности последней при помощи механизмов формально-семантического варьирования, использующих свойство асимметрии языкового знака, – таких как изменения фонетического облика слов, объема их лексических значений, морфодеривационной структуры, системных отношений между ними и т.п.
В этом принципиальное отличие ЯИ от других видов языковых аномалий (оговорок, малапропизмов, орфографических, лексических, грамматических и прочих ошибок), также способных производить основной игровой (комический) эффект, но являющихся «непреднамеренным отклонением от субъективной интенции» адресанта речи, «объективных законов системы и нормы» [Коршунова 2007: 9].
Вместе с тем для разграничения ЯИ и речевой ошибки пока не существует надежного методологического инструментария. Во многих случаях критерием дифференциации служит лишь интенция говорящего: непреднамеренное нарушение языковых норм – ошибка, осознанное их нарушение – языковая игра [Farb 1993]. Однако такой субъективный критерий не может быть признан научно обоснованным. Поэтому, учитывая возможную неадекватность пресуппозиций коммуникантов, мы признаем существование феномена неуправляемой языковой игры (и – внутри нее – неуправляемой каламбурности), которая может быть неудачной (в этом случае есть основания констатировать стилистическую погрешность) и вполне удачной, но случайной, не осознаваемой самим адресантом, а воспринимаемой и оцениваемой с эстетических позиций только адресатом речи, обладающим более высоким в сравнении с адресантом пресуппозитивным уровнем ассоциативного восприятия и мышления. Существование «случайных» каламбуров признают также [Влахов, Флорин 1980: 289].
Общие типологические и функциональные особенности лексических доминант каламбура
Для того чтобы лучше понять языковую природу каламбура, может быть применен «технический прием, предназначенный для получения нового знания о языке» [Апресян 1990: 54] – лингвистический эксперимент, необходимость и значимость которого подчеркивали А.М. Пешковский, Л.В. Щерба, Ю.Д. Апресян и др. По словам Н.Д. Арутюновой, «экспериментами над языком занимаются все: поэты, писатели, остряки и лингвисты. Удачный эксперимент указывает на скрытые резервы языка, неудачный – на их пределы. Известно, сколь неоценимую услугу оказывают языковедам отрицательные факты» [Арутюнова 1987: 6].
В целях выявления лингвистических особенностей каламбура возможно как его экспериментальное создание, так и разрушение. Поводом для возникновения каламбурности может быть изменение слова или выражения на любом из уровней языковой системы. Под таким изменением мы в первую очередь подразумеваем экспериментальное преобразование формы, ведь «слово (или, добавим от себя, лингвистическая единица большего объема. – О.В.) в связи с произошедшими метаморфозами формы перестает являться носителем единственного и неизменного значения, поэтому наряду с чисто эстетическим эффектом в большинстве случаев происходит порождение новых ассоциаций, образов, и, следовательно, новых смыслов» [Чернавина 2007: 7].
Так, достаточно заменить глухой согласный парным звонким в слове огне-тушитель ( огнедушитель), чтобы увидеть, что происходит своего рода «цепная реакция»: преобразования на фонетическом уровне приводят к изменениям на словообразовательном уровне (на один из корней сложносоставного существительного, производного от глагола тушить, апплицируется корень глагола душить), в результате чего происходят изменения уже на лексическом уровне (возникает окказиональный парономаз с каламбурном значением пожарник ), семантические параллели которого с пародируемым словом очевидны благодаря ярко выраженной фоноассоциативной связи. Наконец, этими преобразованиями обусловлены изменения на стилистическом уровне: окказиональный парономаз во фразе типа Старшина Иванов был выдающимся огнедушителем становится доминантой паронимической аттракции (с имплицитным оппозитом) как одном из приемов экспликации каламбура. Аналогичные изменения мы наблюдаем и в слове экстремамка, способным быть лексической доминантой имплицитной паро-номатической аттракции в контексте типа Эта женщина с ребёнком переходит дорогу в неположенном месте. Экстремамка с экстремальчиком!
Импульсом к возникновению игры слов (намеренной или случайной) могут быть не только фонетические преобразования, но и словообразовательные (напр., при замене глагольного префикса (на- воз- ) во фразе школьника Весной на деревьях возбухают почки. Ср. со словообразовательной каламбурностью как результатом внезапной фантазии поменять местами и разделить компоненты аббревиатуры – случайно бросившегося в глаза названия музыкального магазина: МУЗМАГ МАГ МУЗ – так можно было бы метафорически назвать поэта, художника, музыканта. Порождающие каламбурность преобразования нередко бывают грамматическими морфологическими. Например, название кинофильма Н. Михалкова «Утомленные солнцем», производное от наименования ставшей популярной в предвоенные годы песни в исполнении Л. Утёсова и др. «Утомленное солнце», имеет каламбурную некомическую метафорическую семантику измученные Сталиным и его системой как результат изменения числовой формы (ед.мн.) причастия, которое, подвергшись контекстуальной субстантивации, стало главным словом в словосочетании, и изменения падежной формы (И.Т.) существительного, обретшего благодаря этому ярко выраженную неоднозначность. Ср. с возникновением имплицитных омоформической и омофонической оппозиций в результате вставки предлога от в номинативное словосочетание – наименование официального документа Устав вуза ( Устав от вуза) и после «прояснения» каламбурной семантики второго слова во фразе Я несуразная путем разложения его на две ЛЕ и включения одной из них в парадигму спряжения глагола: Ты несёшь разное, Мы несём разное и т.д.
Причиной появления каламбурной неоднозначности слова или словосочетания могут быть также грамматические синтаксические преобразования – напр., инверсия синтаксической позиции:
Зачем рисковать жизнью ради денег, когда можно встретить румяную зарю с косой в руках по пояс в росе? [Ю. Поляков. Гипсовый трубач: дубль два] вместо …с косой в руках по пояс в росе встретить румяную зарю;
Он отправил посыльного с вестью о приходе шведов в Новгород, а сам со своими людьми проследовал за шведскими шнеками, которые вел ярл Ульф фон Фаси и зять короля Эрика XI Биргер из рода Фолькунгов [В. Карпенко. «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть] вместо …отправил посыльного в Новгород с вестью о приходе шведов…;
Почему другие женщины, чокаясь со мной бокалом, говорят: «С мужчиной – последним!», а тёща: «С последним мужчиной!»?
Каламбурность как результат преобразования формы, приводящего к возникновению альтернативного содержания, может возникнуть не только при перечисленных выше трансформациях, генерируемых основными уровнями системы языка, но и других, казалось бы, самых незначительных изменениях: пунктуаци 47 онных (напр., при постановке запятой внутри прецедентного высказывания – названия ремейка популярной кинокомедии «Джентльмены, удачи!» или заключении в кавычки слова черемуха в прецедентном высказывании – строке из песни на стихи М. Исаковского «Услышь меня, хорошая»: Ещё не вся «черёмуха» тебе в окошко брошена; в таком случае актуализируется омонимическая семантика слезоточивый газ ); графических: например, при неожиданном дроблении привычного слова рутина точкой на две значимые части, первая из которых вызывает очевидные ассоциации со звучанием обязательного элемента русского интернет-адреса: ру.тина (для еще большей очевидности каламбурной семантики может быть использована передача двух первых букв латиницей: ru.тина), при удвоении согласной С в прилагательном вездесущий (бобик) или, напротив, при отсечении начальной буквы у прилагательного в устойчивом сочетании вводная лекция и др.
Трансформация плана содержания и тесно связанных с ним стилистических характеристик, неизбежно следующая за изменениями плана выражения, происходит в нашем восприятии настолько стремительно, что мы не успеваем осознать, проанализировать, какой именно из уровней языковой системы стал их первопричиной и в какой логической последовательности они осуществлялись, поэтому фактически воспринимаем их как синхронные.
Лексико-грамматические (лексико-морфологические) омонимы
В первом анекдоте каламбурно обыгрываются прямое и специальное значения слов полисеманта стол и омонимы стул1 и стул2, во втором, сатирически высмеивающем колоритные приметы эпохи Хрущёва, сталкиваются омоантонимы запустить1 – привести в действие, движение и запустить2 – довести до запустения, упадка , а также разные ЛСВ глагола сажать: закапывать корнями в землю или сеять для выращивания и помещать куда-н. на длительное время ; в третьем ироническая каламбурность основана на столкновении узуального и жаргонного значений слова бабки.
Многочисленные каламбуры, которые могут быть отнесены к юмору (особому виду комического, представляющему собой «отношение сознания к объекту, сочетающее внешне комич. трактовку с внутр. серьёзностью [ЛитЭС 1987: 521] ), составляют основу и большую часть «каламбурного фонда» русского языка и других языков мира. Юмор как способность воспринимать смешное соотносится с понятием “смешное”, которое и выступает в качестве родового признака юмора [Карасик 2001: 9]. В этой связи понятие юмор может трактоваться узко – как безобидно-шутливое отношение автора к предмету высказывания (т.е. как вид комического) и широко – как синоним понятия комическое. Для данного параграфа нашей работы, в котором каламбур рассматривается в соотношении с категорией и разными видами комического, безусловно, актуально первое, узкое содержание данного термина. Юмор как вид комического, направленный на необычное и забавное в жизни, отдельные нефатальные недостатки, обладает низкой степенью критичности, негативности и агрессивности. Характер эмоций в юморе варьируется в довольно широком диапазоне: от любви и симпатии до лёгкой иронии и мягкого неодобрения. Преобладающими лингвистическими средствами репрезентации юмора являются н а м е к и я з ы к о в а я и г р а (разрядка наша. – О.В.) [Желтухина, там же].
Поэтому неудивительно, что именно юмористические каламбуры доминируют в разговорной речи: в анекдоте, шутке, афоризме, приколе, грегерии (критерии разграничения трех последних жанров, несмотря на отдельные продуктивные попытки развести эти понятия [Дамм 2003: 92; Беглова 2007: 38; Сковородников, Копнина 2011: 206–207], представляются недостаточно определенными); в развлекательных программах, транслируемых по радио и телевидению, в языке СМИ и рекламы: Один мужчина жалуется другому: «Когда от меня ушла жена, у меня возникло ощущение пустоты в доме… А ведь когда-то в нём везде стояла мебель». Асфальт – первое, что бросается в глаза при выходе из бара. Если ночью не оказалось фонаря под рукой, он может оказаться под глазом. Не встречайте год Быка красной тряпкой! (Б. Крутиер). Эту мысль надо выжить из ума (А. Кнышев). Кандалы не любят приковывать внимание.
Каламбур придает характерную комическую окраску соответствующим жанрам: юмористическим рассказам, зарисовкам, юморескам и др. Эти юмористические произведения могут быть облечены как в прозаическую (см. выше), так и стихотворную форму:
Ты для меня – словно солнца луч, Самая главная в этом мире. Хочешь, я подарю тебе ключ… Двадцать два на двадцать четыре?
Здесь комический эффект, основанный на многозначности слова ключ, создан последней строкой, звучащей вместо стереотипно ожидаемого от сердца (варианты – от квартиры, от автомобиля) и резко снижающей пафос предыдущих строк. Юмор в каламбуре может быть лёгким, безобидно-шутливым, как в предыдущих примерах, и макабрическим («чёрным»): Увидев туфли на платформе – всё, что осталось от Анны Карениной, – Вронский только теперь понял, почему она сказала ему на прощанье: «До скор ого!» Разговаривают два машиниста: – Ты знаешь Анну Каренину? – Нет, а что? – Да ладно, проехали! – Кого называют шофёром-передовиком? – Наверное, того, который передавил пешеходов больше, чем другие.
Таким образом, самой естественной средой для каламбура следует признать юмор, хотя в связи с синкретизмом различных видов комического выделить в художественной, разговорной или публичной речи «рафинированные» юмористические каламбуры (или каламбуры чисто иронические, чисто саркастические, чисто сатирические), как правило, невозможно. Поэтому каламбурный эффект на практике чаще всего характеризуется в терминах сатирико-юмористический, иронически-саркастический и т.д.
Вместе с тем было бы ошибкой полагать, что управляемая/неуправляемая каламбурность во всем многообразии, всей широте ее проявления в языке и речи служит для создания одного только комизма. Как показывают наблюдения, каламбур может преследовать и совершенно иные цели.
Синтаксические экспрессивно-семантические омонимы
Следует также заметить, что ЛЕ, входящие в разряды и типы слов с тождественным планом выражения, смежных с лексическими омонимами, в конкретных грамматических формах способны создавать оппозиции не только в пределах своего класса, но и с ЛЕ, входящими в разряды слов со сходным планом выражения, смежных с лексическими паронимами. Например, омоформы, неполные лексические омофоны или омографы и лексико-грамматические омофоны или омографы в оппозициях типа существительное – существительное (порог / порок, плод / плот, Р. мн.ч.: роз / рос ), существительное – прилагательное (коз, строк – Р. мн.ч. сущ. / кос, строг – кр.ф. м.р. прилаг.) и прочие в других оппозитивных формах нередко переходят в лексические или лексико-грамматические паронома-зы с качественной оппозицией звонких/глухих согласных: пороги – пороки, плоды – плоты, розами – росами, козой – косой, строка – строга и т.п.
Таким образом, становится очевидным, что в большинстве случаев при определении смежных с лексической омонимией и паронимией явлений теряет значимость такой важнейший грамматический критерий, как начальная форма слова. Разрядный статус оппозитов, образуемых одними и теми же ЛЕ, но выступающих в разных грамматических формах (начальной и неначальных), может быть различным: кос (кр. прилаг.) / кос (Р. мн.ч. сущ.) – омоформы; кос / коз – омофоны; коза / коса – парономазы. Кроме того, изменение грамматической формы одной или каждой из соотносимых ЛЕ может привести к утрате квалификационного признака (ср.: род / рот – омофоны; роды / рты – оппозиция вне разрядов слов с тождественным или сходным планом выражения).
Неустойчивость квалификационных границ между словами, способными в разных формах вступать в различные (омофонические, омоформические, омогра-фические или парономатические) оппозиции, дает основания, во-первых, для раз 171 межевания явлений, находящихся в сфере лексической парадигматики и остающихся за ее пределами; во-вторых, для отграничения смежных с лексической омонимией и паронимией явлений речи от явлений языка. С нашей точки зрения, только ЛСВ полисеманта, полные и неполные собственно лексические омонимы и паронимы входят в сферу системных отношений в лексике и только полные лексические омофоны, омографы и парономазы, оставаясь за чертой парадигматических отношений, тем не менее имеют право на статус языкового, а не речевого явления. Остальные типы тождественных или сходных в плане выражения несобственно лексических каламбурообразующих единиц (неполные лексические и лексико-грамматические омофоны, неполные омографы, неполные парономазы, все омоформы), квалификационный статус которых изменяется в конкретных оп-позитивных формах, логично признать явлениями речи.
Типы каламбуров и каламбурных аттракций по характеру их лексических доминант В соответствии с семонимическими разрядами доминантных ЛЕ А.П. Сковородников делит каламбуры на следующие типы: полисемические: Если история повторяется, значит у нее склероз (газ. «Аргументы и факты», № 45, 2000); омонимические: Народ был, народ естъ, народ будет есть (газ. «Комс. Правда», 6 дек. 1991); антонимические, основанные на сопоставлении или противопоставлении псевдоантонимов (слов из разных антонимических пар): Поклон сужает кругозор, но расширяет перспективы («Лит. газета», 8 ноября 1995); па-ронимические: Это не взятка-с, а законное, так сказать, взятие... (А.П. Чехов); В спорах вырождается1 истина («Лит. газета», 10–16 июля 2002). К этому же типу А.П. Сковородников относит лексемы, сближаемые «на основе «авторских этимологий», когда словам, не связанным общностью происхождения, как бы приписывается генетическое родство» [Сковородников (КРЭ) 2003: 234]: От чая станешь отчаянным; Пожуем – увидим (ср.: поживем – увидим) и п. Это слово более правомерно, на наш взгляд, отнести не к паронимам, а к однокоренным антонимам. 172
В.З. Санников расширяет круг каламбуроообразующих лексических явлений, включая в него п с е в д о с и н о н и м и ю [Санников 1995а: 59–69; 2002: 495]. Сопоставление различных классификаций каламбуров позволяет сделать вывод, что большинство исследователей этого феномена речи признают основными каламбурообразующими лексическими явлениями по лисе ми ю, о мо -ними ю (со смежными видами) и паро нимию .
Вместе с тем каламбуры активно создаются при помощи не только паронимов (однокорневых созвучных слов), но и – в большей степени – парономазов (созвучных слов разного корня). Парономазия (под этим понятием мы подразумеваем не стилистический прием, а смежное с паронимией лексическое явление) давно стала неиссякаемым источником игры слов, конструктивной основой которой выступает прием парономатической аттракции. В современной публичной и разговорной речи особенно часто стали появляться окказиональные парономазы и парономатичные сочетания, созданные при помощи замены, метатезы или контаминации звуков, слов и морфем: алконавт (ср. аргонавт), следопут (ср. следопыт), главнюк (окказионализм М. Задорнова), общежутие, филолух, шумпанское и шампуньское, рюмантика, единомысленник (в знач. человек с единственной мыслью в голове ), режим наибольшего благопрепятствования, углуплённый анализ, «Жар-пицца» (вывеска на пиццерии; ср. жар-птица), эпоха застолья, мастер спирта. Ср.: О спорт, ты – мир! О спирт, ты – мор! (В. Ребрий). Парономазия нередко становится лексической основой игры слов при трансформации различных прецедентных текстов, выражений и высказываний: Навоз и ныне там, Сказки дядюшки Примуса, Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью (ср.: Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью), С новым гадом! (поздравление с годом Змеи, следующим за годом Дракона) и п., в том числе обыгрываемых в газетных заголовках: «Тоска почета», «Фига наций» и др. Поэтому в соответствии с приоритетным в современной лексикологии узким пониманием паронимов логично и правомерно, на наш взгляд, многочисленные каламбуры, основанные на столкновении парономазов, отграничить от паронимических и выделить в особый тип – пеские.
В целях уточнения классификации омонимические каламбуры также могут быть разделены на омонимические (полные и неполные собственно лексические и лексикограмматические), омофонические, и омографические. Добавив к названным синонимические (по определению В.З. Санникова, псевдосинонимические), получаем 8 возможных типов каламбура по характеру лексических доминант этого феномена экспрессивной речи: 1) полисемические; 2) омонимические; 3) омофонические; 4) омографические; 5) паронимические; 6) парономатические; 7) синонимические; 8) антонимические.
Псевдосинонимические и псевдоантонимические каламбуры значительно уступают в частотности остальным и не являются общепризнанными, так как базовыми каламбурообразующими явлениями традиционно служат полисемия, омонимия и паронимия (даже в большей степени лексическая парономазия). Только ЛЕ, относящиеся к одному из этих трех феноменов, могут быть полностью объединены терминологическим сочетанием ЛЕ с тождественным или сходным планом выражения. Следовательно, в лексической парадигматике обязательное наличие полного или преобладающего подобия планов выражения может быть одним из критериев противопоставления омонимов (со смежными явлениями) и паронимов (и смежных с ними парономазов) синонимам и антонимам, для которых тождество планов выражения исключено, а сходство внешней формы – совершенно необязательный признак (оно проявляется лишь у однокоренных синонимов и антонимов).
