Содержание к диссертации
Введение
Глава 1.Теоретические предпосылки и основные понятия, используемые в исследовании языкового образа святого на материале древнерусской агиогафии 16
1.1 . Проблематика лингвоантропологического изучения семантических единиц, формирующих образы мира и человека в языковой картине мира 17
1.2. Жанрово-стилевые особенности древнерусской агиографии 36
І.З.История древнерусской святости. Концепт русской святости и основные причины его изменения 48
Выводы 69
Глава 2.Языковой образ святого в древнерусских житийных текстах 72
2.1. Контрастные характеристики ментально-аксиологической картины мира, репрезентированной в древнерусской агиографии 72
2.2.Языковые аксиологические доминанты, формирующие собственно языковой образ святого в древнерусской агиографии 91
2.3.Основные отличия в языковом воплощении образов святого князя и священнослужителя 130
Выводы 142
Заключение 145
Список использованной литературы 154
Список источников фактического материала 172
Словари и энциклопедии 173
- Проблематика лингвоантропологического изучения семантических единиц, формирующих образы мира и человека в языковой картине мира
- Жанрово-стилевые особенности древнерусской агиографии
- Контрастные характеристики ментально-аксиологической картины мира, репрезентированной в древнерусской агиографии
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена лингвоантропологическому исследованию образа святого, главного героя древнерусских агиографических произведений.
Агиография - научная дисциплина, занимающаяся изучением житий святых, богословскими и историко-церковными аспектами святости. Термин «агиографический» приравнивается, в широком смысле слова, к понятию «религиозный», а в более узком, - к понятию «житийный» [Митина 2000, 3].
Древнерусская житийная литература стала объектом научных исследований в XIX в. В.О. Ключевский в работе «Древнерусские жития святых как исторический источник» положил начало изучению древнерусской агиографии как свидетельству реальных событий русской истории [Ключевский 1870]. Вслед за названным исследованием появились работы И. Яхонтова, В. Васильева, Н.Н. Серебрянского [Яхонтов 1881; Васильев 1893; Серебрянский 1907], продолжившие традицию исторического изучения древнерусской агиографии.
Жития русских святых достаточно глубоко и всесторонне исследованы в отечественном литературоведении [Адрианова-Перетц 1964; Берман 1982; Дмитриев 1973; Еремин 1966; Лихачев 1954, 1962 и др.].
Языковые особенности агиографических произведений лишь в последние два десятилетия стали вызывать регулярный исследовательский интерес: появились разноплановые работы, посвященные главным образом функционированию единиц разных языковых уровней в житийных текстах [С.А. Аверина 1999; В.В. Колесов 1999; И.С. Кошкин 1994; Т.А. Литвина 1999; Ю.В. Митина 2000; Т.П. Рогожникова 1987, 2000; В.Н Топоров 1995, 1998; Д.Р. Шакирова 1999 и др.].
Авторы лингвистических исследований описывают отдельные стилистические, грамматические, семантические и другие особенности житийного жанра. Что же касается лингвоантропологического анализа образов святых, то он еще никем из русистов не осуществлен, что объясняется в первую очередь относительной молодостью самой лингво-антропологии. Налицо также недостаточная разработанность методологии и методики анализа семантико-прагматических и лингвокультурологиче-ских аспектов, связанных с характеристиками главного персонажа агиофафии в свете антропоцентрического подхода, что и обусловливает научную актуальность темы и проблематики настоящей диссертации. Кроме того, актуальность нашего исследования определяется решаемой в ней задачей интегративного, междисциплинарного изучения языкового образа человека в русской национально-культурной картине мира. Этот образ воплощается в текстах самого разного назначения и содержания, принадлежащих к разным эпохам и социокультурным ситуациям. Таким образом, наше исследование - часть масштабного тематического направления современной теоретической семантики [Бенвенист 1974; Апресян 1995а; Степанов 1985; Караулов 1987; Арутюнова 1999; Вежбицкая 1999; Булыгина, Шмелев 1997; Урысон 1995; Одинцова 2000; Седова 2000, Никитина 1996, Коротун 2002 и др.].
Настоящее диссертационное исследование относится, таким образом, к той отрасли антропоцентристской семантики, главным предметом которой является языковой образ человека. Как и любое лингвоантрополо-гическое исследование, наша работа предполагает широкое привлечение и использование данных и методов смежных человековедческих дисциплин: философии, когнитивистики, этнопсихологии, лингвокультурологии, истории и др. Так, например, при описании языкового образа святого, представленного в древнерусской агиофафии, мы учитываем 1) этно- и
социопсихологические особенности адресата, в качестве которого выступал простой человек (крестьянин, ремесленник), сознание этого человека было отягощено языческими представлениями; 2) собственно исторические факторы: распространение православной культуры на Руси, историю канонизации святых, развитие отношений между властью церковной и светской; 3) религиозно-философские представления о человеке, характерные для содержания житийной литературы и т.п. Такое широкое привлечение экстралингвистического материала обусловливается тем, что святой являлся этнокультурным и религиозно-философским феноменом Древней Руси, поэтому максимально адекватное описание этого образа, с нашей точки зрения, возможно лишь при органичном соединении всех знаний о нем, экстралингвистических и лингвистических. «Все, что имеет отношение к существованию и функционированию языка, входит в компетенцию лингвистики» [Кибрик 1987, 35].
В то же время там, где это необходимо, мы опираемся на достижения классической семантики, исходящей из того, что лексические единицы -это прежде всего языковые знаки, характеризующиеся денотативной отнесенностью и сигнификативным содержанием, входящие в синтагматические и парадигматические отношения с другими знаками, имеющими три главных системных параметра: структурный, семантический и прагматический. Значимы для предпринятого исследования и достижения отечественной исторической семантики, в частности диахронической деривационной семантики, так как исследуемые памятники и их язык относятся к сфере языковой диахронии [Богатова 1984; Колесов 1986; Успенский 1982, Вендина 2003 и др.]. При разработке методологии и методики предпринятого исследования мы исходим из того, что для решения наших задач недостаточно известных сопоставлений и противопоставлений: диахрония - динамическое языковое описание; синхрония -
статическое. Говоря о вопросах, касающихся в развитии языка черт статики и динамики, мы опираемся на следующий постулат: «диахрония не только динамична, но и стабильна, а синхрония, напротив, не только статична, но и динамична» [Общее языкознание 1970, 204]. При анализе языкового образа святого важным является как аспект динамического (диахронического) воплощения этого образа, определяющийся прежде всего принадлежностью всего языкового материала к истории русского языка, так и черты его статического, устойчивого, инвариантного языкового воплощения, причем последние являются для нас основополагающими, поскольку семантика и прагматика исследуемого образа регламентированы исторически стабильным агиографическим каноном [см. подробнее раздел 1.2.].
Собственно лингвистическим объектом изучения в диссертации являются приведенные в систему факты функционирования в житийных текстах семантических единиц различного объема и качества: слов, словосочетаний, различных текстовых структур, обозначающих главные характеристики святого как пресонажа и в то же время репрезентирующих экстралингвистическое личностное содержание его прототипов, от которого в значительной зависит степени выбор соответствующих языковых средств воплощения.
Языковой образ человека - центральное понятие диссертации, определим его как обобщение характерных для сознания носителей языка и запечатленных в семантике и прагматике языковых единиц и структур реалистических и наивно-мифопоэтических представлений о человеке [Одинцова 2000].
На начальном этапе настоящего исследования языковой образ святого характеризуется предварительно - на основе тех знаний о нем, которые содержатся в исторических, культурологических, религиозно-
философских, литературоведческих, семантико-стилистических исследованиях, что можно считать предысторией нашего описания, его предпосылкой, затем эти знания уточняются, конкретизируются, семантически интерпретируются на основе семантико-прагматического анализа текстов, что в конечном итоге определяет когнитивно-семантическое содержание построенной нами модели языкового образа святых.
Таким образом, в результате обобщения всех представленных в диссертации наблюдений над семантикой, формирующей и отображающей самые существенные характеристики личности святого, дается развернутое лингвоантропологическое описание этого объекта и реконструируется языковая модель образа, соотнесенная с идеограммой, концентрирущей все знания о святых, представленные древнерусской агиографической традицией и литературой о ней [см. подробнее раздел 2.2.].
Предмет нашего исследования комплексный, выходящий за пределы языкового материала: это, во-первых, лингвокультурологическая модель-интерпретация (типизированное описание) языкового образа святого, во-вторых, разноплановые текстовые и экстралингвистические факторы, детерминирующие специфическое языковое содержание искомой модели: картина мира (ментальность), отображаемая в житийной литературе средневековой Руси; феномен и концепт святости в общении и жизнедеятельности православных в XI-XV вв.; социокультурная и коммуникативная ситуация, в которой реальный святой и его житийный образ обладали огромной духовно сплачивавшей общество воздействующей силой; наконец, такой фактор, как более или менее строгий жанровый канон агиографического произведения.
Цель диссертационного исследования - осуществить многоплановое обобщенное описание языкового образа человека на материале древнерусских текстов о святых, представить это описание в виде когнитивно-
семантической лингвоантропологической модели образа святого, основываясь на национально-культурной и жанрово-стилистической специфике содержания и назначения житийных текстов и соответствующих им религиозно-философского, дидактического и социокультурного дискурсов. Поставленная цель конкретизируется в следующих задачах:
кратко проследить историю древнерусской святости, выявить и описать причины изменения концепта «святости» на протяжении всего средневекового периода, охарактеризовать особую ментально-аксиологическую картину мира, репрезентированную в агиографии, и определить место святого в этой картине мира;
осуществить исследование языкового образа человека с опорой на приемы лингвоантропологической семантики, представить обобщенную модель языкового образа святого, реконструированную на основе наиболее значимых, доминирующих характеристик персонажа и его прототипа, интерпретируемых с учетом религиозно-философской специфики агиографического жанра, а также некоторых особенностей реальной жизни святых;
в соответствии с задачей моделирования языкового образа святого определить и апробировать в описании текстового материала функциональное понятие «языковая аксиологическая доминанта»; выявить и описать ряд такого рода доминант, а их конфигурацию (систему) представить как основу обобщенного образа святого, как его когнитивно-семантическую модель, регулярно репрезентируемую в древнерусской агиографии;
определить место и роль индивидуально-авторских речевых элементов в их необходимом сочетании с собственно каноническими средствами воплощения образов святых в древнерусской агиографии.
Научная новизна исследования заключается в следующем: в настоящей диссертационной работе впервые предпринята попытка лингвоантро-пологического анализа, реконструкции и обобщения языковой характеристики образа святого, героя древнерусских житийных текстов.
Для вычленения и интерпретации наиболее существенных языковых оценочных характеристик святых разработано и применено к анализу соответствующих фрагментов текста и его отдельных единиц понятие «языковая аксиологическая доминанта» [см. подробнее раздел 1.1.З.].
Таким образом, представленное диссертационное исследование является, на наш взгляд, определенным вкладом в современную теорию языкового образа человека как семантического и вместе с тем жанрово-прагматического, аксиологического и культурного феномена, манифестируемого в диахроническом плане определенными фрагментами лексико-семантической и коммуникативно-прагматической (жанровой) систем древнерусского языка, ментально-аксиологическими закономерностями организации и использования этих систем в ситуациях религиозно-дидактической направленности.
Материал диссертационного исследования сконцентрирован в картотеке, включающей 1500 высказываний (отдельных слов, синонимических и квазисинонимических рядов, фрагментов текста), содержащих номинации образов святых. Непосредственными источкиками послужили житийные тексты XI - XV вв., которые были отобраны по признаку принадлежности определенному временному периоду: Сказание о Борисе и Глебе; написано в конце XI века неизвестным автором. Текст цитируется по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI - начало XII века. М., 1978. 413 с. Житие Феодосия Печерского; датируется 80-ми гг. XI века. Автор Нестор.
Цитируется по списку в составе Успенского сборника XII в. Изборник // Сборник произведений литературы Древней Руси. М., 1969. 654 с. Житие Авраамия Смоленского; написано в первой половине XIII века. Судя по послесловию, написано учеником Авраамия - иноком Ефремом. Текст цитируется по изданию: Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981.423 с.
Житие Александра Невского; исследователи относят его к 80-м гг. XIII века. В рукописях не имеет устойчивого названия: «житие», «слово», «повесть о житии». Текст цитируется по изданию: Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М, 1981. 423 с.
Житие Стефана Пермского; датируется обычно 1396-1398 гг. автором оригинального текста является Епифаний Премудрый. Цитируется по изданию: Святитель Стефан Пермский / Под ред. Г.М. Прохорова. СПб., 1995.280 с.
Житие Сергия Радонежского; датируется 1417—1418 гг., атрибуция Жития Сергия Радонежского остается до конца не решенным вопросом. Обычно с ним связывают имена Епифания Премудрого и Пахомия Серба. Текст цитируется по изданию: Жизнь и житие Сергия Радонежского / Под ред. В.В. Колесова. М., 1991.
Повесть о Житии Михаила Клопского; памятник новгородской литературы, в основе которого лежат местные предания о юродивом Михаиле, подвизавшемся в Клопском Троицком монастыре под Новгородом. Житие датируется 1478 - 1479 гг., автор жития неизвестен. Текст цитируется по изданию: Памятники литературы Древней Руси: вторая пол. XV в. М., 1982.688 с.
Агиографический канон был одним из самых устойчивых в древнерусской литературе, нами отобраны лучшие образцы этого жанра, поэтому
анализ жанровых особенностей и образа святого в избранных житийных текстах представляется нам вполне обоснованным.
В качестве дополнительных источников использованы:
Книга премудростей Иисуса Сирахова / Под общ. ред. В.В. Колесова. М., 1991. 233 с. (сборник изречений, относящийся к числу неканонических книг Священного Писания)
Нила Сорского Предание и Устав. СПб., 1893. 134 с. (религиозно-философский трактат).
Эти памятники не являются агиографическими, но по своему содержанию напрямую связаны с концептом древнерусской святости.
Анализируя языковой образ святого, мы опираемся и на данные исторических и современных толковых словарей [Словарь русского языка. В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М, 1981; Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. / Сост. В.И. Даль. М, 1955; Материалы для словаря древнерусского языка. В 4-х т. / Сост. И.И. Срезневский. М., 1958; Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1975-1991; Историко-этимологический словарь / Сост. П.Я. Черных. М., 1999; Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / Сост. Э. Благова, P.M. Цейтлин и др. М., 1994; Полный церковно-славянский словарь / Сост. Г. Дьяченко. М., 1993]. Метод и методика исследования. При анализе лексико-семантических единиц и других текстовых фрагментов в качестве основного интегративного был использован лингвоантропологический описательный метод, включающий комплекс приемов (методик): прием выявления экстралингвистических предпосылок, способствующих вычленению анализируемых смыслов и средств их экспликации; прием контекстуального и коннотативного анализа лексических единиц и других семантических структур текста; прием группировки материала на основе доминантных оценочных значений, репрезентируемых в тексте; прием
когнитивно-антропологического и историко-культурологического
комментирования и интерпретации текстового материала; прием жанрово-стилистического анализа текстов в целом и отдельных единиц в их составе.
Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что оно вносит определенный вклад в разработку одной из актуальных лингвоантропологических проблем изучения образа человека в русской языковой картине мира с учетом истории и социокультурных условий формирования его разных ипостасей. В научный оборот введен новый материал, относящийся к развитию и выражению нравственно-религиозных оценочных представлений о человеке в древнерусских житийных текстах.
Принципиальное значение для представленного в диссертации толкования языкового образа человека, героя житийной литературы, имеет его наивное, в нашем случае, философско-религиозное, этнокультурное и вместе с тем мифопоэтическое внелингвистическое обоснование, соответствующее древнерусской ментальносте.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что содержащийся в ней фактический материал и его интерпретация могут быть использованы как своего рода диахроническое и национально-культурное толкование концепта «человек» в русской языковой картине мира, так как, безусловно, древнерусские представления о святых и святости в целом являются частью общерусских представлений о человеке, отчасти сохранившихся и в наши дни.
Материал имеет значение для расширения существующей лексикографической практики, то есть может быть использован при создании идеографических словарей сферы человека, в частности, с привлечением древнерусских текстов.
Идеи и материал исследования могут быть использованы при разработке вузовских спецкурсов и составлении учебных пособий.
Основные положения диссертации апробированы на всероссийской научной конференции «Язык. Человек. Картина мира» (Омск, 2000), региональных научных конференциях «Славянские чтения» (Омск, 2001, 2002), международной научной конференции «Язык. Время. Личность» (Омск, 2002), на заседаниях кафедры русского языка ОмГУ, а также нашли отражение в статьях, опубликованных за период работы.
Исследование имеет следующую структуру и объем. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка использованной литературы, списка источников фактического материала исследования, списка словарей и энциклопедий и списка сокращений. Основной текст диссертации изложен на 151 странице. Положения, выносимые на защиту:
1. Языковой образ святого, реконструированный в диссертации на
материале древнерусских житийных и некоторых других текстов, с семиотической точки зрения характеризуется референцией не только к своим реальным прототипам (священнослужителям, князьям и др.), но и к тем религиозным и мифопоэтическим представлениям (и соответствующим текстам) о Боге, святых, святости, подвижничестве, которые непосредственно обусловили его идеализированное (сакрально-аксиологическое) содержание. Можно, следовательно, утверждать, что само это содержание - не столько результат относительно свободного выбора и индивидуально-авторской интерпретации жизни какой-либо выдающейся личности, сколько воплощение предписываемого православной церковью идеального образца поведения и деяний верующего человека. С социокультурной точки зрения такого рода идеализированные житийные герои выполняли религиозно-воспитательную функцию
по принципу обратной связи: от жизни подвижника к его житийному образу-идеалу, а от идеала - к его воплощению в жизни в подвигах других людей.
Собственно языковая характеристика святого на материале древнерусской агиографии XI-XV вв. представлена в диссертации своеобразной когнитивно-семантической моделью; ее составляющие -языковые аксиологические доминанты, регулярно эксплицируемые в исследованных текстах: вера в Бога и страх перед ним, аскеза, мудрость, духовное совершенствование, ответственность перед Богом и др. На более высоком уровне абстракции эта модель интерпретируется как часть обобщающей идеограммы, содержание которой - все знания о святых, репрезентированные в тех же житийных произведениях, а также текстах, использовавшихся деятелями церкви в ситуациях устных проповедей и рассказов о святых как реальных исторических лицах [см. с. 129].
Своеобразие языкового представления святости в житиях во многом определяется особой ментально-аксиологической картиной мира; эта картина мира репрезентирована в исследованных текстах контрастными ценностными характеристиками мира и людей: земное - небесное, греховное — праведное, материальное — духовное, истинное — ложное и др. Религиозная мифология, положенная в основу повествования о святом, включала не только названные христианско-религиозные дихотомии, но и некоторые языческие (мифопоэтические) представления, что также в определенной степени обусловило своеобразное содержание и язык описаний жизни и подвигов в агиографии Древней Руси.
Несмотря на многообразие существовавших в Древней Руси типов святости, для обобщенного языкового образа святого, представленного нами на материале агиографических текстов, принципиальное значение
имеет разграничение двух преобладающих типов и прототипов: 1) священнослужитель (церковный деятель); 2) святой князь (светский человек). Это разграничение прослеживается в дифференцированном языковом воплощении названных прототипов: по преимуществу внутренние характеристики {смирение, терпение, труд, мудрость) - в контекстах о священнослужителях; определенные внешние признаки {сила, воинская доблесть, красота) - в контекстах о святых князьях. В то же время отмеченная дифференциация вариативных языковых образов служителей церкви и князей не затрагивает объединяющего их религиозно-ценностного содержания и соответствующего языка. Все наши наблюдения над языковым воплощением героев житий позволяют выделить единую духовную сущность образов героев. Именно эта сущность - вера в Бога, подвижничество, святость — акцентируется всеми авторами житийных произведений.
Проблематика лингвоантропологического изучения семантических единиц, формирующих образы мира и человека в языковой картине мира
Проблематика лингвоантропологического изучения семантических единиц, формирующих образы мира и человека, вытекает из развиваемой многими языковедами концепции языковой картины мира (ЯКМ). В связи с этим необходимо остановиться на некоторых значимых для нашей работы аспектах этой концепции. Наиболее яркая черта языковой картины мира, по мнению теоретиков, ее несовпадение с научным знанием о действительности. Семантика языка воплощает образы обыденного, наивного сознания. «Язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка; в соответствии с ним язык и должен изучаться» [Бенвенист, 15].
Возникшая в недрах традиционной лингвистики концепция ЯКМ опирается на наивные (обыденные) представления людей как носителей естественного языка. Именно эти представления формируют значения и употребление языковых знаков. «Семантика языкового знака отражает наивное понятие о вещи, свойстве, действии, процессе, событии и т.п.» [Апресян 1995а, 56]. Наивность, обыденность знаний о мире понимается в данном случае как совокупность субъективных, в частности религиозных, мифопоэтических, ассоциативно-образных и оценочных представлений человека (людей) о том или ином факте действительности.
Наивную языковую картину мира, по Апресяну, составляют наивная психология, наивная антропология, наивная физика и т.д. Именно такие наивные представления, по мнению ученого, должны быть исходными для построения семантических моделей языка, репрезентирующих отдельные фрагменты национальной ЯКМ. Наивная картина мира может быть определена и как сложившаяся давно и в большой мере сохранившаяся доныне национальная картина мира, дополненная новыми знаниями, отражающая мировоззрение и мировосприятие народа, зафиксированные в языке.
Жанрово-стилевые особенности древнерусской агиографии
Остановимся на главных особенностях агиографического жанра, так как специфика языкового образа святого определяется в первую очередь именно этими особенностями.
Агиография выполняла важную религиозно-дидактическую функцию, поэтому житие, возможно, как ни один другой жанр древнерусской литературы, предназначалось в первую очередь для читателя (точнее, для слушающего, т. к. грамотность в средневековой Руси оставляла желать лучшего). Именно поэтому коммуникативная модель выстраивания этого жанра: не автор — произведение — имплицитный читатель, как это было в большинстве жанров древнерусской литературы, а автор — произведение — реальный читатель. Причём в некоторых житиях вся эта триада эксплицируется лексически. В качестве примера можно привести Житие Авраамия Смоленского, где автор напрямую общается с читателем:
"Се же, братия, въспоминающу житие преподобнаго и не сущу написану, печалью по вся дни обдержимъ быхъ и моляхся богу..." [ЖАС, 69]; "Есть бо, о братие, о семь приложити слово на утешение вамъ..." [ЖАС, 75]; "Хотящу же ми и еще глаголати, помозете ми в молитвахъ ва-шихь..." [ЖАС, 79] и т.д.
Помимо использования собственно обращений {братия, о братие), автор просит помочь тех, кому предназначено житие, своми молитвами.
Не случайно и то, что канон написания жития был довольно строгим. Личность автора, кстати говоря, в большинстве случаев тщательно скрываемая, предстаёт здесь в качестве носителя особых знаний, аксиологических значений, стереотипов религиозного сознания, закладываемых в произведение. Читатель же, в свою очередь, представляет собой адресата, которому нужны не идеи, а нормы. Поэтому одна из главных целей агиографии заключается в установлении определённой эмоционально-нравственной атмосферы, "православного мирочувствия". Устойчивости этой атмосферы и способствовала неизменность агиографического канона. Читатель жития испытывал на себе своеобразную силу однообразия, житийный жанр обслуживал какую-то душевную потребность, заставлявшую читателя искать каждый раз всё того же комплекса переживаний.
Безусловно, основную жанрообразуюшую функцию в агиографии выполняет образ главного героя, святого, олицетворяющего собой религиозный идеал в представлениях о человеке. Его поведение, отношение к миру и к окружающим, морально-нравственные установки - это образец, предписываемый церковью и воплощаемый автором в произведении. Святой выступает в качестве своеобразного посредника между автором жития и его читателем, он служит наглядным и объективным примером того, как нужно поступать православному в той или иной ситуации. В этом и заключается религиозно-дидактическая направленность агиографического канона.
Контрастные характеристики ментально-аксиологической картины мира, репрезентированной в древнерусской агиографии
Прежде чем приступить к непосредственному рассмотрению языкового образа святого в древнерусской агиографии, необходимо кратко охарактеризовать русскую средневековую культуру в целом. Нас интересует тот ее аспект, который может быть соотнесен с картиной мира. Средневековая картина мира Руси была далеко не однородной. Попытки определить наиболее существенные черты мировоззрения людей древнерусской эпохи нередко оказываются неудачными из-за того, что остается нерешенным вопрос о тех духовных ценностях, которые в свое время не только отчетливо осознавались, но и в значительной степени определяли поведение человека, ориентировавшегося на некие идеальные образы.
Зарождение русской средневековой культуры, безусловно, тесно связано с распространением христианства на территории Древней Руси, предопределившего появление письменности и первых литературных произведений, среди которых немаловажное место занимал и агиографический жанр. «В основе русского самосознания, как оно складывалось в период между XI - XII вв., лежали три, тесно связанные друг с другом ключевые идеи-концепции: 1) единство в пространстве и сфере власти («Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве»); 2) единство во времени и духе, т.е. идея духовного преемства («Слово о законе и благодати»); 3) святость как высший нравственный идеал поведения, жизненной позиции, точнее - особый вид святости, понимаемый как жертвенность, как упование на иной мир, на ценности, которые не от мира сего (тексты о святых страстотерпцах Борисе и Глебе и др.)» [Топоров 1995, 438]. Жанр жития был наиболее популярным в Древней Руси в силу того, что наряду с возвеличиванием своих героев он был обращен прежде всего к простому люду. Как известно, грамотность на Руси была далеко не всеобщей, неслучайно первые агиографические образцы назывались не иначе как «чтения», т.е. они читались вслух в монастырях. Поэтому именно житие несло в себе основные идеи христианства, его религиозные ценности. «Культ святых ... составил наиболее приемлемую форму для усвоения населением отвлеченных начал христианства.
