Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Центр группы слов со значением «носители щегольства» 10
1.1 Предположительные предшественники слова щеголь 13
1.1.1 Щап 13
1.2.1 Беляк, чистяк 17
1.2 Современный центр группы «носители щегольства» 19
1.2.1 Щеголь 19
1.2.2 Модник 23
1.2.3 Франт 26
1.3 Выводы 32
Глава 2. Формирование группы «носители щегольства» в XVIII в 34
2.1 Русские эквиваленты 37
2.1.1 Вертопрах 37
2.1.2 Господчик 49
2.1.3 Молодчик 51
2.2. Французские заимствования 53
2.2.1 Галант(ом) 53
2.2.2 Петиметр 56
2.2.3 Кокетка 78
2.3 Выводы 81
Глава 3. Развитие группы «носители щегольства» в конце XVIII-начале XIX вв.85
3.1 Слова, появившиеся в конце XVIII в 88
3.1.1 Ферт(ик) 88
3.1.2 Шематон 100
3.1.2.1 История слова в текстах и словарях 100
3.1.2.2 Толкование слова в примечаниях 122
3.2 Английские заимствования, появившиеся в начале XIX в 123
3.2.1 Денди 123
3.2.2 Фешенебль 138
3.2.3 Джентльмен 145
3.3 Выводы 149
Глава 4. Развитие группы «носители щегольства» в середине XIX века 153
4.1 Появление группы слов со значением «глупый щеголь» 155
4.1.1 Фат 155
4.1.2 Хлыщ 168
4.2 Названия «щеголей», возникшие под влиянием французского языка 174
4.2.1 Лев 174
4.2.2 Моншер 185
4.2.3 Шикарь 189
4.3 Выводы 191
Глава 5. Развитие группы «носители щегольства» в конце XIX-XX вв 194
5.1.1 Пшют 196
5.1.2 Пижон 204
5.1.3 Стиляга 211
5.2 Выводы 224
Глава 6. Динамика развития группы «носители щегольства» в XVIII-XX вв.. 226
6.1 Употребление синонимов в переводных словарях XVIII-XIX вв 227
6.2 Употребление синонимов в синонимических словарях XX в 231
6.3 Выводы 236
Заключение 238
Библиография 248
Введение к работе
Изучение семантических изменений занимает в современной лингвистике важное место. Уже более или менее выработался тип историко-лексикологических работ по истории тематических групп лексики, исследующих не только судьбу отдельно взятых слов, но и историю тематических групп лексики. Развитию этих аспектов лингвистических исследований способствовала разработанная в XX в. теория семантических полей, постулатом которой стал тот факт, что изменение значений слов определяется прежде всего закономерными связями семантических групп в общей системе языка, в связи с чем изучение этих изменений должно происходить не изолированно, а в контексте исторически меняющихся отношений между словами одной группы.
Данная диссертационная работа посвящена исследованию группы слов, называющих в русском языке «носителей щегольства», и базируется на материале текстов и словарей XVIII-XX вв. Наряду с историей отдельных слов, пополнивших эту группу, рассматривается процесс формирования и развития самой группы, выявляются особенности ее становления.1
Отдельные названия «носителей щегольства» и прежде привлекали внима-ние исследователей , но еще не был дан целостный анализ всей группы слов. Между тем щегольство было неотъемлемым культурным явлением русского общества XVIII-XIX вв. Проявляется оно в особом отношении к одежде, которое сформировалось в самом начале XVIII столетия в результате реформ Петра I, предписывавшим всему дворянству переодеться в европейские платья. Эта повышенная знаковость одежды была в светском обществе настолько велика, что, по словам М.И. Пыляева, произошло «внедрение "модного" сознания в литературно-языковое мышление» [Пыляев 1892: с.ЗЗЗ].
С эпохи Петра I русский язык пополнился не только огромным пластом слов, называющих модную одежду и роскошные изделия, но и названиями тех людей, кто носил нарядную одежду и во всем (в том числе в манере поведения, в речи) стремился следовать моде. Сейчас же большинство слов, называющих «носителей щегольства», являются устаревшими и, ввиду того что они встречаются в художественно-публицистических текстах и словарях XVIII-XX вв., требуют историко-этимологического комментария.
Таким образом, объектом исследования стали слова, называющие в русском языке «носителей щегольства, франтовства». История этих слов представлена в
' Стоит заметить, что исследование жизни отдельного слова в контексте развития всей группы дает интересные,
порой неожиданные результаты.
2 См. [Покровский 1903]; [Покровский 1903 б]; [Виноградов 1999]
виде историко-этимологических очерков, включающих происхождение слов,
употребление в текстах и словарях XVIII-XX вв. (с момента первой фиксации и
до выхода из речевого обихода или же до нашего времени), а также определение
их места в составе группы «носители щегольства». Основаны эти очерки на
Ф строго хронологическом, «летописном» принципе. Благодаря такому располо-
жению анализируемого материала каждый факт получает самостоятельный и
более глубокий анализ, чем при тематическом его расположении, где аналогич
ные факты остаются в тени; правда, такая композиция несколько увеличивает
объем исследования за счет вынужденных повторов анализа. Вместе с тем «ле
тописный» принцип позволяет полнее осветить характер протекавших процессов
в развитии лексики - появление новых слов и уход в прошлое некоторых ста
рых, причем процесс выпадения слов из употребления пока, к сожалению, не
был объектом пристального внимания исследователей из-за недостаточности
^ языкового материала и его теоретического обоснования.
Анализу подверглись, не все слова, которые употреблялись в русском языке
для обозначения «носителей щегольства». Прежде всего, круг исследуемых слов
составили те наименования, которые с точки зрения современного русского язы
ка являются устаревшими, но встречаются в текстах XVIII - XX вв. и требуют
порой историко-этимологического комментария (галант, господчик, шематон,
фешенеблъ, монтер, шикаръ, пшют). Также в работе подробно рассмотрены
слова, судьбе которых уделяли внимание отдельные исследователи (вертопрах,
^ петиметр, фертик, шематон, денди, лев, стиляга). Вне нашего поля зрения ос-
тались такие слова, как актеон, волокита, ветрогон, гоголь, козырь, онагр, плейбой, фифа, фификус, форсун, фраер и др.
Истории слов, составляющих центр группы слов «носители щегольства» (щеголь, модник, франт), лишены в работе подробного описания, поскольку примеров их употребления достаточно много. В то же время эти слова не претерпели особых семантических изменений и их жизнь прямо или косвенно отражена в судьбе синонимичных им слов.
Предметом рассмотрения стал принцип развития группы слов, называющих «носителей щегольства», и характер системных связей, сложившихся между словами, которые пополнили эту группу в XVIII-XX вв.
В качестве основных методов исследования использовались описательный метод, метод классификации и систематизации, позволившие определить общие и специфические структурно-семантические признаки рассматриваемых в рабо-
те слов, а также историко-этимологический и сравнительно-сопоставительный анализ языкового материала.
При работе были использованы три типа источников. Во-первых, это художественные и публицистические тексты XVIII-XX вв., отбор которых во многом носил произвольно-интуитивный характер (некоторые отрывки из художественных текстов, лишенные лингвистического комментария, приводятся в работе в качестве иллюстративного материала, призванного более полно отразить историю развития того или иного слова).
Второй тип источников представляют лингвистические (толковые, переводные, синонимические) и энциклопедические словари, данные которых основаны на употреблении слов в тех же текстах и устной речи. При описании истории слов были учтены прежде всего данные академических толковых словарей (Словарь Академии Российской 1789-1794 гг., Словарь русского и церковнославянского языка 1847 г., Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова 1935-1940 гг., Словарь современного русского литературного языка в 17-ти тт. 1950-1965 гг., Словарь русского языка в 4-х тт. 1957-1961 гг. и 1981-1984 гг.) и Толкового словаря живого великорусского языка В.И. Даля. Особенно стоит подчеркнуть важную роль переводных словарей XVIII-XIX вв., которым ранее уделялось мало внимания при изучении истории слов: в них впервые вырабатываются принципы составления синонимических рядов и они позволяют точнее хронологизировать время закрепления неологизмов в словаре или же их уход, а также устанавливать динамические изменения в синонимических рядах. Интерес представляют и словари иностранных слов 2-й половины XIX вв., во многих из которых впервые были отмечены некоторые заимствования, не нашедшие отражения в академических словарях.
Третьим типом источников являются исследовательские работы, представляющие собой обобщение первых двух типов источников.
Цель диссертации заключается в анализе принципов становления группы слов, называющих «носителей щегольства», в русском языке XVIII - XX вв. Данная цель предполагает решение нескольких задач. В первую очередь - определить круг слов, входивших в эту группу, и дать их историко-этимологическое описание.
Во-вторых, необходимо разграничить словарное значение и контекстуаль-ное употребление слов (или окказиональное значение) и выявить причину их расхождения. Речь здесь идет не только о словах, основное значение которых
3 См. [Пауль I960: с.94]; [Будагов 1965: с.25]
связано с «щегольством» (контекстное употребление богаче значения, зафиксированного в словарях), но и о тех словах, которые входят в другие тематические группы, но, будучи употребленными в текстах в качестве наименования «носителей щегольства», проникают на периферию исследуемой нами группы (такие слова как вертопрах, ветрогон, волокита, молодчик, кокетка, гоголь, джентльмен, лев и другие). В связи с этим представляется необходимым рассмотреть лексикографическое толкование слов с точки зрения его информативности, и прежде всего это касается толкования доминанты группы - слова щеголь, семантическая структура которого претерпела изменения в процессе развития группы.
В-третьих, наиболее важная задача - проследить процесс и динамику развития группы слов, называющих «носителей щегольства», в целом; охарактеризовать взаимодействие и взаимовлияние слов, пополнивших эту группу в течение XVIII-XX вв.; определить доминанту, ядро, центр и периферию группы; вывить, какие намечаются тенденции в развитии группы и как периферийные единицы фат, хлыщ начинают самостоятельную жизнь в качестве микрогруппы (или же новой лексико-семантической группы) «глупый щеголь».
Определение статуса данной группы (синонимический ряд, лексико-семантическая группа, семантическое поле и т.д.) не входит в цели и задачи данного исследования, поскольку в работе рассмотрен сравнительно небольшой круг слов, на основании которого достаточно сложно делать подобные выводы. Вместе с тем в заключении будет сделана попытка ответить на этот вопрос. В диссертационной работе изучаемый круг слов лишен какого бы то ни было терминологического определения и именуется как группа слов, называющих «носителей щегольства».
Слова, входящие в состав данной группы, объединены общим, интеграль- * ным семантическим компонентом «нарядно или модно одетый человек». Отличаются между собой эти слова не только дифференциальными семантическими компонентами (элементарными смысловыми единицами, составляющими лексическое значение), но и коннотацией (стилистической или эмоционально-оценочной окраской). Ядро группы составляют несколько слов, «семантически наиболее простых и содержащих общее значение в "чистом" виде» [Новиков 1997: с.459] - щеголь, франт и модник. Можно также говорить о том, что они являются гиперонимами по отношению к синонимичным им словам, однако ги-перо-гипонимичные отношения прослеживаются не во всех контекстах. Эти три слова характеризуются наибольшей частотой употребления (авторы художественно-публицистических текстов и составители словарей чаще всего прибегают
к использованию именно этих слов при пояснении и толковании синонимичных слов) и имеют наибольшее количество дериватов.
Среди слов, составляющих ядро, представлена доминанта группы - слово,
по которому дано название всей группе слов: в нашем случае это слово щеголь,
# хотя вопрос о доминанте данной группы слов в словарях синонимов русского
языка решался далеко не однозначно, о чем подробнее пойдет речь в главе 6.
Центр исследуемой группы - «ряд "обволакивающих" ядро слов <...> с семантически более сложными значениями» [Новиков 1997: с.459] - отличается исторической изменчивостью: в процессе развития группы «носители щегольства» ее состав пополнялся новыми словами, которые в свою очередь вытесняли из речевого обихода устаревший слова.
Во многом это было обусловлено экстралингвистическими факторами -влиянием западной моды.4 С момента появления в начале XVIII в. в российском светском обществе щегольства как особого культурного явления было отмечено несколько основных эпох подобного воздействия западной культуры: французское влияние в начале XVIII в. (эпоха галантов) и в середине XVIII в. (эпоха петиметров), английское влияние в 1820-е гг. (эпоха денди), французское влияние в середине XIX в. (эпоха светских львов), англо-американское влияние в середине XX в. (эпоха стиляг). Слова, называющие «носителей щегольства», появлялись преимущественно в ту или иную эпоху, некоторые слова - при смене одной эпохи другой (такие как ферт, шематон, франт, пшют, пижон).
В определенные эпохи в качестве обозначения «носителей щегольства» употреблялись слова, пришедшие из других групп - они образуют периферию, т.е. являются «вторичными наименованиями», поскольку реализуют семантику данной группы «в специфических контекстуальных условиях» [Новиков 1997: с.459] и их пребывание в составе этой группы носит непродолжительный характер.
Одно из слов, составлявших периферию группы «носители щегольства», -
слово фат - с середины XIX столетия становится центром, вокруг которого
формируется новая микрогруппа слов, объединенных новым интегральным се
мантическим компонентом «глупый щеголь».
* Структура работы определяется многими аспектами: во-первых, структурой
самой группы «носители щегольства», во-вторых, хронологией развития группы и основными тенденциями, обнаруживающимися в процессе ее формирования,
4 Как очень точно подметил Н.С. Глинка: «Кажется, что и язык наш подвергся владычеству моды» [Пыляев 1892: с.ЗЗЗ]
в-третьих, поставленными задачами - изучение динамики развития группы в целом и истории входящих в нее слов в частности. Таким образом, в начале рассмотрена история слов, составляющих центр исследуемой группы (глава 1), затем представлена история слов, появившихся в русском языке для обозначения «носителей щегольства» в ту или иную эпоху развития щегольства (главы со 2-й по 5-ю), и в конце исследуется динамика развитии группы на примере данных словарей XVIII-XX вв. (глава 6).
В соответствии с тремя типами источников, использованных в работе, библиография состоит из трех частей: исследовательская литература, словари и художественные произведения. В конце работы приводится также список слов, входивших в состав лексико-семантической группы на протяжении всего ее существования: вначале указаны те слова, истории которых посвящены главы диссертации, затем слова, не рассмотренные в работе.
В качестве приложения приводится один из аспектов разысканий (к сожалению, до конца не реализованный) - анализ творчества Н.С. Лескова с точки зрения употребления названий «носителей щегольства», автора, далекого от щегольства, поэтому каждое использованное им наименование обдумано, взвешено и тем самым ценно.
Предположительные предшественники слова щеголь
Древнейшее название щеголей существовало, по-видимому, в русском языке еще до появления письменности, само же слово щап в письменных источниках древнерусского языка не встречается. Об этом свидетельствуют данные «Словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского (над ним ученый работал в течение 1847-1880 гг.)8, в котором представлено большое количество дериватов:
«Щапить, щаплю - щеголять:- Възноситися и щапити и пиры съставляти Дан. митр. поуч. (Изв. V. 209)»; «Щапление - щегольство:- А сами тій мужи и Bcfc мужескіи полы съ старческимъ чинімь, одеждами драгими одЬяни, еромЬ всякаго щапленія Игн. Пут. (Сах. 102). Піанство и щапленіе и прохлаженіе Дан. митр. поуч. (Изв. V. 209)»; «Щапливый - щегольской:- Каждый своея земли знамя имЬяху на ce6t и одЬянія, ови багряни бархаты.,., а иніе темносини бархаты, все же старческимъ чиномъ, не щаплива//гн. Пут. (Сах. 103)»; «Щаповьст-во - щегольство:- БЬгаи щаповьства блядиваго Дан. митр. поуч. (Изв. V. 209)» [Срезневский 1989: с. 1607].
Само же слово щапъ в словаре не зафиксировано, отмечены лишь фонетически близкие слова щъпъ, щепъ, щьпь, щепь, щьпа, щепа, щопа в значении «ущерб», «осколок дерева», «щепка».
1769 Отголоски существования слова щапъ, этого древнейшего обозначения щеголя, все же появлялись в текстах. Фонетический вариант этого слова - форма щепъ, отражающая диалектное чередование а//е между мягкими согласными, -встречается на страницах еженедельного журнала «Смесь» в рубрике «Подражание "Portraits de Caracteres"», где это слово употреблено в контексте, воссоздающем образ светского модника - щеголя, вертопраха, волокиты, мота:
«Щепъ беспрестанно врет, неудачно волочится за красавицами; по снисхождению проигрывается в карты, по моде входит в долги, для удовольствия других делается дураком и думает о себе, что он всех на свете умнее» [Смесь, 1769, Лист 30: с.239; см. также: Покровский, 1903, Приложения: с. 29].
1794 Но даже и эта форма слова более нигде не употреблялась и не нашла своего отражения в первом Словаре Российской Академии. Зато здесь зафиксировано единственное в употреблении слово щапственник, называющее по сути щеголя («тот, кто живет в роскоши, кто роскошествует»), но лишенное в словарной статье этого толкования. Примечательно также то, что многочисленные де Выпуски других словарей, таких как «Словарь русского языка XI-XVII вв.», «Словарь русского языка XVIII в.», еще не дошли до буквы Щ.
-13 риваты этого слова сопровождаются в словаре пометой старин., а примеры их употребления приводятся исключительно из летописей, то есть уже к концу XVIII столетия эта группа однокоренных слов вышла из широкого употребления:
Русские эквиваленты
Слово вертопрах появилось в русском языке в начале XVIII столетия и по происхождению является церковнославянизмом. По данным В.В. Виноградова, «слово вертопрах (женск. вертопрашка), как показывает морфологический состав, образовалось из сложения двух основ: отглагольной верт(етъ) и именной прах. Церковнославянизм прах здесь выступает в значении «пыль». Это до некоторой степени устанавливает предел, после которого не могло появиться слово вертопрах. Слово прах перестает употребляться в значении «пыль» даже в высоком стиле с конца XVIII в. Итак, с полной вероятностью можно думать, что возникновение слова вертопрах датируется временем не позднее первой половины XVIII в.» [Виноградов 1999: с.77].
Таким образом, стершуюся со временем внутреннюю форму слова вертопрах можно истолковать примерно как «тот, кто пускает пыль в глаза».
1710 Впервые слово вертопрах встречается в письме князя Б.И. Куракина А.А. Матвееву (10 ноября 1710 г.), из которого достаточно сложно вывести его значение:
«В письме красавца, превосходительнейшего графа Головкина, ко мне явлено, что от пустынника и от крепыша написано прежде было ко двору о вертопрахе при прусском шатре, и чтоб мне в бытность свою в Голландии взять от пустынника совет, каким образом возможно, здесь, вертопраха чтоб отозвали от того шатра прочь, и оттого ради просить от пустынника совета» [Архив Куракина, кн.4, 1893:с.215].
1710-1720 В это же время слово вертопрах встречается в автобиографической повести подьячего СП. Левицкого, датируемой приблизительно 1710-1720 годами и напоминающей по содержанию «Повесть о Горе Злосчастии», но лишенной религиозной морали. По мнению В.В. Виноградова, исследовавшего этот текст, слово вертопрах употреблено в значении «ветреный щеголь» и встречается в разговоре между отцом-попом и его сыном, которого он готовит в приказные и заклинает не знаться с вертопрахами. Но как раз с вертопрахами сын его подружился и, получив по смерти отца наследство, все его прокутил [ИРЛ,т.З,ч.1, 1941:с.148].
Подобное отношение героя к вертопрахам свидетельствует о том, что слово это обладало отрицательной коннотацией, что обусловлено, по-видимому, внутренней формой слова.
23 См. [Виноградов 1999: с.77] 1738 В аналогичном контексте это слово употреблено в книге «Флоринова экономия», переведенной на русский язык С. Волчковым и представляющей собой как бы домострой нового времени. Среди правил, определяющих жизнь эконома, есть такое:
«Не с молодыми вертопрахами дружество иметь, от которых ничего кроме погибельных путей научиться могут» [Флоринова Экономия 1738: с.26].
Составители «Словаря русского языка XVIII века» определяют значение слова в данном контексте как «легкомысленный, ветреный человек», хотя вполне возможно, что речь идет и о ветреных щеголях [СРЯ XVIII, вып.З, 1987: с.54]. 1753 С появлением в русском языке слова петиметр слово вертопрах начинает выступать как эквивалент нового галлицизма, продолжая называть «ветреного щеголя». Именно в таком значении употребил слово вертопрах М.В. Ломоносов в своем стихотворении «Златой младых людей и беспечальный век» вместо модного в то время французского неологизма. Отвечая этим произведением на «Сатиру на петиметра и кокеток» (1753) И.П. Елагина, Ломоносов избегает употребления галлицизма петиметр, заменяя его на слово вертопрах, и при этом расширяет узкую тему великосветских щеголей до насущных задач всенародного просвещения:
Слова, появившиеся в конце XVIII в
Значение «носитель щегольства» развивалось у слова ферт в течение длительного времени, в результате метафорического переосмысления формы буквы Ф, именовавшейся в древнерусской азбуке словом ферт (или фъртъ). Переносное значение развивалось на базе словосочетаний стоять фертом и ходить фертом, то есть сложа руки на поясе наподобие буквы Ф. Впервые это сочетание появилось на страницах Букваря, составленного Карионом Истоминым и отпечатанного в 1694 году:
«Фертъ пишемь есть в языкоу славенском
Знать строительство в дьль деревенском
Фертом неходАТЪ землю шрюшіи
Гпднъ зри гдь кормлю пасоуфіи» (Истомин К., 1981, буква Ф).
В приводимой В.В. Виноградовым старинной солдатской песне очень ярко иллюстрируется метафорическая связь нового значения (самоуверенная, подбоченившаяся фигура щеголя) с названием буквы Ф:
Царь немецкий, царь пшеничный,
Взгляд куриный, нос брусничный,
Руки фертом под бочок,
А душа вся в пятачок [Виноградов 1999: с. 1036]. 1731 Первая лексикографическая фиксация словосочетания ходить фертом отмечена на страницах «Немецко-латине кого и русского лексикона» Веисманна в словарной статье, посвященной немецкому существительному hand «рука»:
«Hand an die Seitentellen, in cedere anfatum, фертом ходити, подперетися, подбодритися» [Вейсманн 1731: с.275].
Во 2-й половине XVIII века русским языком было заимствовано немецкое прилагательное fertig, имевшее в языке-источнике значение «готовый», и получило субстантивированное значение: «нарядный щеголь, франт», в результате чего, по мнению В.В. Виноградова, произошло «слияние двух разных слов омонимического состава», своеобразно отразившееся в истории слова ферт [Виноградов 1999: с. 1036].
Однако ни один переводной словарь XVIII века не отражает этот процесс, поскольку новое значение у субстантивированного слова fertig возникло лишь на базе русского языка, а в немецкое прилагательное продолжало употребляться в
том же значении. Русские же толковые словари до 1822 года не включали этот неологизм в свой состав.
1765 Впервые слово фертик зафиксировано в комедии В.И. Лукина «Мот, любовию исправленный» (д.З, явл.12) в составе словосочетания делайся фертиком, которое произносит Безотвязный, придя в дом мота Добросердова за своими деньгами и оказавшись выставленным за дверь:
«[Безотвязный:] (бежит вслед за Добросердовым, но тот, вошедши, дверь за собой захлопнул) «Что это такое! Не пускать меня и не хотеть говорить! Мы пе-реведаемя с тобою. Делайся, пожалуй, фертиком, да не надолго. Я укрочу твою бодрость!» [Лукин, ч.1, 1765: с.90].
1782 Во втором издании «Вейсманнова немецкого лексикона с латинским, переложенным на российский язык» немецкое слово Fertig не имеет значения «щеголь», в связи с этим непонятно, почему 17-томный словарь современного русского литературного языка указывает этот источник как первую фиксацию слова фертик в значении «щеголь, франт» :
«Fertig, совершенный, абсолютный; отделенный, готовый» [Вейсманнов немецкий лексикон 1782: с.217].
1790 Тот факт, что Н. Курганов включил немецкое слово фертиг в свой разноязычный словарь (в конце «Письмовника...»), подтверждает мнение В.В. Виноградова о заимствовании этого слова русским языком: «Фертиг, проворный» [Курганов, ч.2, 1790: с. 227]. 1791 Смешение германизма фертик и русского словосочетания стать фертом (руки в боки), происходившее в разговорной речи, нашло свое отражение и в художественной литературе, в частности в заключительной части стихотворения Г.Р. Державина «Любителю художеств» (I, 372-373), где хор сзывает всех на безудержный танец и гремит меценату А.С. Строганову хвалу, переходящую в здравицу:
