Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Исконная по происхождению ихтиологическая лексика Русского Севера (мотивационный аспект)
1. Предварительные замечания 14
2. Мотивационная классификация названий рыб 17
1. Номинации по признакам, отражающим свойства объекта .Номинация по внешним признакам рыбы 17
2. Номинации по внутренним признакам рыбы 52
3. Номинации по этологическим признакам рыбы 57
II. Номинации по признакам, отражающим связь с определенным объектом или объектами 63
1. Номинации по этологическим признакам рыбы 63
3. Выводы 78
Глава II. Исконная по происхождению ихтиологическая лексика Русского Севера (этимологический аспект)
1. Предварительные замечания 81
2. Этимологический словарь 84
3. Выводы 129
Глава III. Заимствованная ихтиологическая лексика в говорах Русского Севера (этимологический аспект) 131
1. Предварительные замечания 131
2. Этимологический словарь 135
3. Выводы по главе 185
Заключение 192
Список сокращений 197
Список литературы 201
Введение к работе
По определению "Лингвистического энциклопедического словаря", предметом этимологии как раздела языкознания является "изучение источников и процесса формирования словарного состава языка", а "целью этимологического анализа слова является определение того, когда, в каком языке, по какой словообразовательной модели, на базе какого языкового материала, в какой форме и с каким значением возникло слово, а также какие исторические изменения первичной формы и значения обусловили форму и значение, известные исследователю" [ЛЭС: 596]. Уже сама длина этого определения свидетельствует о многообразии задач этимологической интерпретации и о том, что этимология представляет собой многоаспектный анализ, задействующий большинство областей лингвистики, а также ряд других дисциплин. "Среди различных отраслей языкознания этимология занимает место, которое трудно четко определить. Строго говоря, в отличие от, например, стилистики, поэтики и фольклористики, этимология не пытается обозначить границ между различными сферами языка, понимаемого или как средство общения (языкознание), или же рассматриваемого как средство выражения в искусстве (литература); не имеет она никакого сходства и с семантикой" [Malkiel 1962: 198]. Промежуточный статус этимологии среди других лингвистических отраслей обуславливает ее большую или меньшую близость к отдельным языковедческим дисциплинам в различные периоды истории. По мнению В.Н. Топорова, развитие этимологии за последние 200 лет прошло несколько периодов от ориентации на общее формальное подобие, на внешнюю похожесть, затем на фонетику, на соответствие звуков в сопоставляемых словах, далее на морфонологию и словообразование и, наконец, на семантику, "на результаты, достигнутые в области диахронической и синхронической семасиологии и формулируемые в виде... типовых схем "смыслопроизводства" и более или менее индивидуальных решений в области семантических мотивировок тех или иных смысловых концептов" [Топоров 1994: 126]. При этом следует заметить, что каждый последующий этап развития этимологии не отрицал предыдущий, а опирался на него, как на базу для дальнейших разработок.
В настоящее время этимология в наибольшей степени ориентирована на достижения ономасиологии и семасиологии и их использование в исследовании судьбы слова. Значимость выявления регулярных семантических переходов при анализе этимологических связей слов отмечают многие ученые [Бере-зович 1992; Варбот 1986; Галинова 1996, 1998, 2000; Ермакова 1982; Калашников 1999; Меркулова 1973 и др.], однако, несмотря на признание ведущими этимологами важности данного аспекта этимологического поиска, его нельзя считать в удовлетворяющей степени разработанным: выявление повторяющихся семантических переходов требует больших усилий со стороны исследователя, поскольку здесь анализируется значительный по объему словарный материал, построения нуждаются в многократной проверке, а возможности верификации снижены по сравнению с другими областями этимологии. Кроме того, моделирование семантических переходов нередко требует учета данных таких далеких от лингвистики дисциплин, как история, биология, география и др., и прежде всего фактов материальной и духовной культуры и истории народа. Поэтому и в настоящее время, когда внимание этимологов к семантическому аспекту реконструкций стало обязательным для этимологических разработок, справедливо утверждение Ж.Ж. Варбот о том, что «наиболее слабым, уязвимым звеном в этимологических исследованиях остается семантический анализ. Единственным средством подкрепления и проверки логических построений при реконструкции значения слова остаются семантические параллели. Однако методика их применения в сущности не разработана: не определены критерии допустимости различий семантических параллелей по языковым, хронологическим, историко-культурным характеристикам» [Варбот 1986: 33].
Семантический аспект этимологического исследования избран в качестве центрального и в данной работе, где осуществляется анализ одной лексической тематической группы, функционирующей в рамках определенной диалектной территории. Предметом исследования предлагаемой диссертационной работы является ихтиологическая лексика, распространенная на территории Русского Севера (далее PC). Избранная лексическая группа рассматрива-
ется с позиций ее формирования. Такой подход предполагает изучение различных по происхождению слоев лексических единиц группы в рамках моти-вационного и этимологического аспектов. В состав анализируемого материала не включались некоторые исконные ихтионимы, которые наряду с диалектом, функционируют и в литературном русском языке, ср. карась, окунь, сом и др., хотя эти данные важны для ответа на вопрос о путях формирования диалектной ихтиологической лексики как системы. Однако решение этого вопроса требует специальных этимологических и лингвогеографических исследований, которые невозможно провести в рамках данной работы.
Актуальность данной работы связана с необходимостью совершенствования семантической стороны этимологических исследований, как в области исконной, так и в области заимствованной лексики, в связи с чем продуктивна характеристика происхождения и семантических особенностей одной лексической группы.
Выбор данной тематической группы (ихтиологической лексики) обусловлен отсутствием в научной практике целостного структурно-семантического анализа севернорусских названий рыб при существовании коротких замечаний, заметок, единичных этимологии, а также исследований, в которых анализируются названия рыб по другим основаниям. По мнению В.В. Усачевой, "ихтионимия - один из исконных пластов древнейшего славянского лексического фонда, отражающего занятия праславян, условия их обитания, контакты с другими народами. Важность и необходимость создания по возможности полного корпуса наименований пресноводных рыб, возникших в славянских языках на разных стадиях их развития, вряд ли нужно доказывать. Выявление этого пласта лексики, его изучение и теоретическое осмысление существенно для решения ряда кардинальных вопросов исторической лексикологии, этимологии, семасиологии и ономасиологии, с одной стороны, и проблем древнейших судеб славянства - с другой" [Усачева 2003: 5]. Изучение севернорусской ихтиологической лексики тем более важно, так как именно рыболовство является издавна основным промыслом населения PC, и
в лексике этой тематической группы отразились многие черты, специфичные для этого региона.
В лингвистической науке известны различные подходы к изучению отдельных лексических групп: сравнительно-типологический, основанный на данных семасиологии и ономасиологии, лингвогеографический, этимологический, описательный. В отношении ихтиологической лексики чаще разрабатывается этимологический аспект, поэтому слова этой тематической группы (и диалектной, и общенародной) нередки в составе современных этимологических словарей и словников, ср. [Kalima 1919; Kalima 1927; SKES; SSA; Аникин; МДС; Фасмер \-А; Черных; ЭССЯ 1-33; и др.].
Наиболее полным и обобщающим трудом, описывающим ихтиологическую лексику, является монография В.В. Усачевой "Славянская ихтиологическая терминология" [Усачева 2003]. Книга посвящена номинации пресноводных рыб (видов и подвидов четырнадцати семейств) в славянских языках и их диалектах. Этот фрагмент лексики, относящейся к живой природе, содержит ихтионимы, возникшие в разные периоды развития славянских языков - от праславянского до середины XX в., включая заимствования разных эпох. При анализе принципов номинации рыб основное внимание исследователем уделено выявлению ономасиологического признака, лежащего в основе каждой номинативной единицы. Мотивационная классификация названий рыб сопровождается деривационным комментарием, так как при реализации ономасиологических категорий, по мнению автора, важную роль играют средства деривации (аффиксация, составные наименования, сложные слова, семантическая деривация). С каждым из этих формальных способов соотнесены наборы мо-тивационных отношений.
Поскольку исследование В.В. Усачевой было проведено более 20 лет назад, при всей ценности книги, она охватывает далеко не полный спектр славянских названий рыб, не описывает заимствований (они только приводятся в качестве немотивированных наименований) и не использует новейших разработок в области ономасиологического и семантического анализа. Уникальные материалы КСГРС, собранные на территории PC Топонимической экспедици-
ей Уральского университета, не учитывались и не могли быть учтены в исследовании В.В. Усачевой, между тем обращение к этим материалам в значительной мере расширяет представления о специфике русских названий рыб, позволяет исследовать ихтиологическую лексику в региональном аспекте, уточняет сведения о роли языковых контактов в формировании рассматриваемой лексической группы в русском языке.
Не менее значима в контексте изучения происхождения ихтионимов в русском языке работа В.Т. Коломиец "Происхождение общеславянских названий рыб" [Коломиец 1983]. Цель этой работы заключается в лингвистическом объяснении происхождения названий рыб, распространенных более чем в одной подгруппе славянских языков. Центральной задачей исследования явилось освещение происхождения этимологически непрозрачных названий рыб независимо от того, могут ли они быть объяснены на собственно славянской или на индоевропейской почве (как унаследованные названия или как заимствования из других индоевропейских языков) или же, наконец, должны быть признаны заимствованиями из неиндоевропейских языков. В монографии В.Т. Коломиец был проанализирован ряд этимологически прозрачных ихтионимов, среди которых голец, голавль, синец, колуха и др., а также ряд этимологически непрозрачных лексем, например, вырезуб, лещ, мень и др. Следует, однако, отметить, что в соответствии с задачами исследования В.Т. Коломиец обращалась преимущественно к тем названиям, которые являются литературными в современном русском языке, ср. лещ, окунь, плотва, чехонь, ерш, уклейка и др., при этом тот диалектный материал, который учитывался в монографии, на PC не зафиксирован.
В литературе существует много частных работ, в которых исследователи предлагают различные этимологии названий рыб [см., напр.: Аникин 1990; Востриков 1981; Герд 1970; Матвеев 1959, 1969, 1997; Попов 1955 и др.]. Авторы этих работ чаще опираются на данные фонетики или словообразования, а не семантики. Кроме того, редко исследователи обращаются к целым лексическим группам, чаще изучают происхождение слов, связанных по другим основаниям. В частности, А.Е.Аникин [Аникин 1990], Л.А. Субботина [Суббо-
тина 1978], В.А. Девицин [Девицын 1991], О.В. Востриков [Востриков 1981], А.К. Матвеев [МДС I] и др. обращаются к ихтиологической лексике в рамках исследования слов, фиксируемых на конкретной территории, с целью определения иноязычных влияний на лексику или топонимию данного региона. Другие исследователи обращаются к той же тематической группе слов, которая избрана нами, но свои выводы строят на данных фонетики и словообразования. Так, статья А.С. Герда "О специфике словообразовательного анализа в рамках одной лексической группы" содержит подробный список структурных типов ихтиологической лексики русского происхождения. Автор пишет: "всякий этимологический анализ тесно связан с анализом словообразовательным" [Герд 1967: 20]. Этот тезис, бесспорно, верен, однако, на наш взгляд, анализ семантических моделей не менее важен для этимологии. Например, А.И. Попов в одной из своих статей отвергает версию о заимствованном характере названия рыбы густера и характеризует его как "чисто славянское" (<
густой) [Попов 1967: 119-120]. Интерпретацию происхождения этого слова он строит на словообразовательном анализе названия. Эта этимология выглядела бы более убедительно, если бы вводилась в номинативный ряд. В этом случае происхождение слова густера не было бы семантически беспрецедентным. Разделяя точку зрения А.И. Попова, можно подтвердить ее наличием признака, характеризующего рыбу как имеющую определенный способ миграции (ср. рунный омуль восходит к слову руно 'масса плывущих сельдей' [Подвысоцкий, 150], (см. также примеры в главе I данной работы).
Отдельные замечания, связанные с происхождением названий рыб, встречаются и в других работах [Березович 1996; Герд 1970; Калашников 1999; Кальман 1951; Усачева 1975 и др.], но они посвящены одному или двум словам или же в этих работах упоминаются ихтионимы в связи с другими этимологиями.
Заимствованные названия рыб анализировались Я. Калимой [Kalima 1919, Kalima 1927] и Т. Итконеном [Itkonen] в работах, посвященных прибалтийско-финским, коми и саамским заимствованиям в русском языке. Однако эти работы "основаны на очень неполных источниках, главным образом на
словаре В.И. Даля и небольших по объему диалектных словарях Г.И Куликовского и А.О. Подвысоцкого, отражающих заимствованную лексику только частично как в отношении количества слов, так и их семантики и распространения. Между тем материалы лексической картотеки Топонимической экспедиции Уральского университета свидетельствуют о том, что в говорах PC бытует очень большое количество финно-угорских по происхождению ихтиологических терминов, намного превышающее данные, приведенные в словарях В.И. Даля, Г. Куликовского, А. Подвысоцкого" [МДСI: 3-4].
Выбор территории исследования обусловлен несколькими причинами. Во-первых, Русский Север (Архангельская и Вологодская области) принадлежит к числу хорошо изученных диалектных зон страны, благодаря материалам диалектных словарей [АОС; Кулик.; Мерк.; Подв.; СВГ; СГРС, СРГК; СРНГ], а также деятельности диалектологических экспедиций, в частности Топонимической экспедиции Уральского университета. В результате можно сказать, что для территории PC в основном уже завершен этап сбора материала и теперь необходим его анализ. Во-вторых, исследуемая территория представляет научный интерес благодаря тому, что является зоной былых лингво-этнических контактов, и потому местные русские говоры содержат уникальные лексические материалы, свидетельствующие об этих контактах. Последнее привлекает внимание ученых, и обуславливает появление работ, исследующих различные тематические группы лексики, распространенной на территории PC, в разных аспектах, ср. [Галинова 2000, Кожеватова 1997, Лысова 2002, Мищенко 2000 и др].
В работе кроме материала, зафиксированного на территории Архангельской и Вологодской областей, в некоторых случаях привлекаются данные сопредельных регионов, не входящих в состав PC (Костромская, Ярославская, Владимирская, Новгородская области). Такая необходимость была вызвана тем, что исследуемая территория является зоной вторичного заселения. Русские говоры этой территории сформировались относительно поздно, возникнув в результате миграции. Естественно, что при этом многие языковые фак-
ты были перенесены на территорию PC с территорий сопредельных областей при колонизации.
Материал, на основе которого проводилось исследование, выбирался из различных диалектных источников. Значительный массив русской диалектной ихтиологической лексики был извлечен из картотеки "Словаря говоров Русского Севера", который составляется коллективом кафедры русского языка и общего языкознания УрГУ. Картотека основана на полевых записях Топонимической экспедиции Уральского университета, производившей комплексный фронтальный сбор лексики на всей территории PC в период с 1960 по 2005 гг. Кроме того, в качестве источников использованы различные диалектные словари, фиксирующие лексику исследуемого региона: "Словарь русских народных говоров", издаваемый Институтом лингвистических исследований РАН [СРНГ], "Словарь живого великорусского языка" В.И. Даля [Даль], "Архангельский областной словарь" (под ред. О.Г. Гецовой) [АОС], "Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении" (сост. А.О. Подвысоцкий) [Подвысоцкий], "Словарь Олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении " (сост. Г.И. Куликовский) [Куликовский], "Словарь Вологодских говоров" (под ред. Т.Г. Паникаровской) [СВГ], "Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей" (под ред. А.С. Герда) [СРГК]. Некоторые ихтионимы извлекались из исследований, посвященных ихтиологической лексике, в частности "Словаря названий пресноводных рыб СССР на языках народов СССР и европейских стран" Г.У. Линдберга и А.С. Герда [СНПР], монографии В.В. Усачевой "Ихтиологическая терминология славянских языков" [Усачева 2003] и др. В тексте работы лексемы и их толкования даются в том виде, в каком зафиксированы в источнике, с сохранением соответствующей графики и дефиниции.
При анализе материала используются традиционные для ономасиологических и этимологических исследований термины. В главе I базовыми терминами являются мотивационный принцип - направление, по которому осуществляется связь слова с называемым объектом, и мотивационный признак {ономасиологический признак), под которым понимается признак номи-
нируемого объекта, ставший основой наименования и закрепленный во внутренней форме слова. В главе II используется термин этимологический признак, который соответствует термину ономасиологический признак, но включает в себя в исторический аспект (т. е. этимологический признак - это тот признак, который когда-то лег в основу наименования и закрепился во вігут-ренней форме, но с течением времени был стерт, в результате чего внутренняя форма слова потеряла связь с признаком номинации).
В предлагаемой работе исследуется в ономасиологическом и этимологическом аспекте исконная и заимствованная ихтиологическая лексика, зафиксированная на территории PC. Новизна работы определяется тем, что такое исследование проводится впервые и вводит в научный оборот значительное количество нового диалектного материала названной лексической группы. Совмещение различных аспектов в исследовании разнородной по происхождению лексики, позволяет дать комплексную характеристику лексической группе в целом, а также каждой из выделенных подгрупп ихтионимов по отдельности. Кроме того, для ряда ихтионимов предлагаются новые этимологические интерпретации.
Цель исследования - выявить и интерпретировать с точки зрения ономасиологии и этимологии ихтиологическую лексику, функционирующую на территории PC.
Цель работы требует решения следующих задач:
выявление и классификация мотивационных признаков и принципов номинации, послуживших основой для образования ихтиологической лексики с прозрачной внутренней формой;
этимологическая интерпретация ихтиологической лексики исконного происхождения с затемненной внутренней формой;
реконструкция этимологических признаков и моделей номинации, послуживших основой образования ихтионимов
в прошлом, и сопоставление с результатами мотивацион-ного анализа; 4) этимологическая интерпретация заимствованной ихтиологической лексики.
Цель и задачи исследования определяют структуру работы.
Во Введении обсуждается актуальность анализа отдельной диалектной группы лексики, специфика выбранного материала и особенности региона, рассматривается научная литература, посвященная вопросу, формулируются цели и задачи исследования, а также характеризуются методы и структура работы.
В I главе исследуются исконные ихтионимы с прозрачной внутренней формой: выделяются и анализируются мотивационные признаки, послужившие основой образования лексем, а также выявляется, какой принцип номинации является ведущим в ономасиологическом процессе.
Во II главе с этимологической точки зрения рассматриваются функционирующие на территории PC исконные ихтионимы с затемненной внутренней формой, а также обсуждается проблема этимологической интерпретации исконной ихтиологической лексики "неясного" происхождения.
В /7/ главе изучаются заимствованные ихтионимы PC в этимологическом аспекте, обсуждаются проблема контаминации в процессе функционирования на одной территории заимствованных и исконных корней и возникающие в связи с этим вопросы этимологизации лексем.
В Заключении формулируются основные выводы и намечаются перспективы исследования.
В качестве основных методов исследования используются сравнительно-исторический метод, сопоставительный метод, метод научного описания и этимологический анализ, а также метод фонетической и семантической реконструкции, лингвогеографический анализ, приемы классификации и статистических подсчетов.
Материалы исследования могут быть использованы в спецкурсах и спецсеминарах по этимологии, ономасиологии, исторической лексикологии,
ареальной лингвистике. Работа может представлять интерес для специалистов в области русской диалектологии, истории русского языка, финноугроведения, контактологии.
Методика, применяемая в диссертации, может быть использована при исследовании диалектной лексики с точки зрения её происхождения, а также при изучении лексической системы диалекта с точки зрения ее формирования. Этимологические разработки заимствованных ихтионимов могут быть включены в виде словарных статей в "Материалы для этимологического словаря финно-угорских заимствований в говорах PC", работа над которыми ведется на кафедре русского языка и общего языкознания Уральского государственного университета, а также в другие лексикографические труды такого рода.
Номинации по этологическим признакам рыбы
Номинации по этологическим признакам касаются поведения рыб, т. е. характеризуют рыбу как имеющую определенное поведение. Сюда вошли номинации по скорости движения, по характеру движения и по образу миграции.
Лёж рыба (какая?) (Влг: хар), лёжа мелкая рыба (какая?) (Влг: Устюж), лежак рыба пескарь (Влг: Гряз), рыба бычок (Арх: Карг), мелкая несъедобная рыба (какая?) (Арх: Карг; Влг: Тарн, Тот) [КСГРС; СРНГ 16: 326], лёжак мелкая рыба (Арх: Карг; Влг: Тарн, Тот), рыба подкаменщик (Каргоп. Арх., Прионеж. КАССР), лежака мелкая рыба (какая?) (Влг: Гряз), лёжан рыба (какая?) (Влг: Вож), лежанец вид рыбы (Арх: Уст), лёжаннца мелкая несъедобная рыба (Арх: Нянд), лежанка рыба пескарь (Влг: У-Куб), мелкая рыба (какая?) (Влг: У-Куб), лежанье мелкая рыба (какая?) (Влг: М-Реч), лежаха мелкая несъедобная рыбка (Арх: Нянд), лёжен рыба (какая?) (Влг: Хар), лежень мелкая несъедобная рыба (Влг: Сямж, Тот), рыба, похожая на налима (Влг: Сямж), подкаменщик (Влг: Сямж), лежень рыба пескарь (Влг: М-Реч, Тарн, Устюж), рыба, похожая на налима (Влг: М-Реч, Сямж), несъедобная рыба (Влг: Вож, М-Реч, Тарн, Тот, Устюж), рыба подкамещик (Влг: Вож), небольшая речная рыба (какая?) (Влг: Баб, Череп), лёженье рыба (какая?) (Влг: М-Реч, Сок) название различных видов мелких пресноводных рыб (пескаря, подкаменщика, бычка и др.) [КСГРС]; лежанка, лежанка рыба Lota lota налим; рыба, похожая на налима и живущая под камнями, корягами (Олон., КАССР) [СРНГ 16: 327], лежень рыба Lota lota налим (Волог.) [СРНГ 16: 332-333], лёжня рыба Cobitis fossilis L.; вьюн-голец (Кадн. Волог.) [СРНГ 16, 337], лежня рыба Cottus gobio Linnae; подкаменщик (Кадн., Волог. Волог.) [СРНГ 16: 337], подлежай рыба сем. бычковых, подкаменщик (Арх: Уст), полежай мелкая пресноводная непромысловая рыба (Арх: Уст) [КСГРС]. Ихтионимы, этимологически связанные с глаголом лежать, фиксируются не только в говорах PC, ср. лежак рыба, обитающая на дне водоемов в песке или под камнями (Яросл., Латв. ССР, Лит. ССР), налим (Новг.), рыба, похожая на налима, обычно лежит на камнях (голец?) (Пек.), круглый карась (Челяб.), лежака мелкая рыбка, похожая на налима, живущая под камнями в мелководных водоемах (Калин.), лежач рыба Cobitis taenia Linne; щиповка (Урал.), лежачка и лежачка рыба Lota lota; налим (Твер.) [СРНГ 16: 326-327], лежачъ и лёжачь рыба пескарь (лежащая под камнями на дне водоемов) (Брян.) [СРНГ 16: 329], лежбак рыба голец (Новг.), лежебок мелкая рыбка вроде бычка (южн. Урал) [СРНГ 16: 331], лежечёк рыба пескарь (Твер., Пек.), рыба голец (Яросл., Пек.), лежечка рыба Lota lota; налим (Твер., Калин.), лежечок рыба Cobitis barbatula; голец (Яросл.), лежеччик рыба (какая?) (Смол.), лежень и лёжечь рыба (чаще мелкая), обитающая (лежащая) на дне водоемов в песке или под камнями (Калин., Пек.), рыба Lota lota; налим (Яросл., Киров., Твер., Калин., Пек., Новг., Ворон.), рыба, иногда налим, чаще разновидность его (Петрогр.), рыба Gobio gobio; пескарь (Пек., Смол.), рыба Cobitis barbatula; голец (Яросл., Волог., Новг.), рыба Barbus brachycephalus; усач (Вят.), рыба Cottus gobio; подкаменщик (Новг., Казан.), рыба гольян (Вост.-Казах.), мелкая рыба, выонок (Пек., Смол.) [СРНГ 16: 332-333], леженька рыба Nemachilus barbatulus L.; голец обыкновеный (Смол.) [СРНГ 16: 334]. Кроме диалектов русского языка ихтионимы, этимологически связанные с глаголом lezati, употребляются в других славянских языках, ср. с.-хорв. диал. lezak рыба вьюн [ЭССЯ 14: 158], лежица мелкая пресноводная рыба Cobitis taenia семейства Cyprinidae, с шестью усами возле рта , словац. lezica [ЭССЯ 14: 166], словац. lezar ерш , Vezux название рыбы , с.-хорв. legava щиповка , легавац голец , legla щиповка , лежа вид мелкой речной рыбы , лежак вьюн ,polezak,polegusa щиповка [Усачева 2003: 72].
Наименования рыб, этимологически связанные с глаголом лежать, распространены в восточно- и южнославянских языках, причем в последних их количество явно меньше. Такая картина может свидетельствовать об относительно позднем появлении таких наименований в восточной и южной части распространения славянских языков.
Выстанка рыба, стоящая спокойно у берегов ночью (Кадн., Сольвыч. Волог.) [СРНГ 6: 30], ходун рыба в период нереста (Влг: Вож), юрокп маленький судак (Влг: Бел, Ваш) [КСГРС], бегун рыба (какая?) (Волог.) [СРНГ II: 172].
Слова этой группы фиксируются только в говорах PC, что свидетельствует об их специфичности для данного региона.
Предварительные замечания
Этимологическая интерпретация всегда в той или иной степени гипотетична. Даже самое строгое соблюдение всех требований методики, учет всех аспектов не обеспечивают этимологии абсолютной точности результатов. Доказанность версии происхождения того или иного слова снижается в тех случаях, когда в распоряжении исследователя не оказывается необходимого материала для реконструкции промежуточных звеньев (он может быть не зафиксирован или не сохранился вообще) или в тех случаях, когда изменение формы и семантики слова связано с действием языковых процессов, имеющих нерегулярный характер. М.Э. Рут, оценивая стремление современных этимологов к снижению степени гипотетичности интерпретации, пишет: "И все-таки этимологи продолжают отбирать среди множества версий единственную, отбрасывая все прочие, хотя богатство причин фонетических модификаций, приводящих к омонимии корней и других морфем, влекущих за собой народноэтимологические переосмысления, оказывается здесь реальным перекрестком, от которого к истине ведет не одна дорога" [Рут 1999: 63]. Действительно, в некоторых случаях выбор единственной версии происхождения слова оказывается невозможным, а следовательно, и включение лексемы в единственный номинативный ряд.
Материалом главы II послужили ихтионимы с затемненной внутренней формой. Эти лексемы могут иметь достаточно аргументированное этимологическое решение. Однако нередко среди них встречаются этимологически спорные названия или группы названий - те, которые могут интерпретироваться неоднозначно или интерпретации которых включают элементы формальной и семантической реконструкции. Таких лексем или групп лексем немного, но в силу сложности определения их происхождения, они заслуживают особого внимания. Неслучайно в этимологической литературе такие наименования занимают не последнее место. В состав раздела были включены наименования рыб, имеющие удовлетворительное этимологическое решение в литературе. С другой стороны, здесь же анализируются лексемы, происхождение которых вызывает дискуссию. Для ряда лексем предложена альтернативная этимологическая трактовка.
При отборе материала учитывался, главным образом, словообразовательный фактор, т. е. исконными по происхождению представляются те ихтионимы, которые обладают членимостыо, а их части сопоставимы с аффиксами русского языка (в современном и историческом аспекте). Таким образом, рассматривались лексемы, образованные от исконных корней при использовании исконных средств словообразования (например, брухрёха, бугор, будак, будап, зісигап и др. см. ниже).
Помимо перечисленных выше в раздел включен наименования рыб, этимология которых не может быть однозначно объяснена на исконной почве и которые не могут с высокой степенью вероятности трактоваться как заимствования (см. например густера).
В предыдущей части работы основной единицей исследования является признак номинации {номинативный признак, мотивационный признак). В исследовании ихтиологической лексики в этимологическом аспекте значимый для процесса номинации признак обозначен как этимологический. Этимологический признак - это тот признак, на основании которого в историческую эпоху произошло образование того или иного ихтионима и который можно считать признаком номинации.
Метод этимологической интерпретации ихтионимов, представленный в большинстве этимологических разработок данной главы, может быть обозначен как метод этимологического моделирования. Основной прием анализа заключается в следующем. После установления лингвогеографической характеристики анализируемой лексемы, определяется ее семантико-мотивационное окружение, т. е. отмечаются все лексико-семантические параллели, функционирующие на территории PC или на территории сопредельных областей. Исследуемое найменование становится потенциально связанным с обнаруженными параллельными образованиями. Затем отрабатываются все возможные с ономасиологической (семасиологической) и структурной точки зрения этимологические версии. В результате во многих случаях формулируется заключение о двух и более допустимых при интерпретации слова этимологических трактовках. Это оставляет впечатление своеобразной этимологической незавершенности анализа, но такая этимологическая интерпретации более объективна, т. к. в ряде случаев нет критерия, на основании которого можно было бы предпочесть ту или иную этимологическую версию. Такой подход при этимологизации рассматриваемой группы лексики кажется более обоснованным, т. к. "позволяет закрывать "черные дыры" этимологии, предлагая веер этимологических потенций слова, каждая из которых имеет право на реализацию" [Лысова 2000: 73].
Этимологический словарь
Этимологию наименований вальчак, валъчак, вальчаг, распространенных на PC, приводит Я. Калима. Согласно его версии, перечисленные лексемы заимствованы в русский язык из карельского. Однако такое предположение исследователь выносит с вопросительным знаком и приводит параллельные формы не из карельского, а из финского языка, ср. valkko, valkkolohi белая семга , близкие финскому прилагательному valkea белый . В процессе адап-тации заимствования, по мнению Я. Калимы, в составе заимствованных их-тионимов выделилися суффикс -ак. Присоединение этого суффикса к основам русских слов нередко сопровождалось изменением согласного к на конце корня, ср. ропок - ропочаг, чем обусловлена форма анализируемых лексем вальчак, вальчак, вальчаг [Kalima 1919: 82]. С точки зрения семантики, связь наименования семги и обозначения белого цвета Я. Калима объясняет, ссылаясь на А. Подвысоцкого, тем, что вальчаком называется семга строго в опре-делнный период своего цикла развития, когда "красноватое мясо ее (семги) делается белесоватым, цвет клеска переходит из черноватого в серебристый" [Подвысоцкий: 14]. Т. Итконен предлагает иную версию происхождения ихтионима вальчик. Согласно его предположению, лексема была заимствована в русский язык из саамского, ср. саам, кильд. val tse/ озерный лосось; лосось, дости-гающий в мае 16-20 кг веса [KKLS: 714], сонг. vaitse к, нот. vd4tse к осенний лосось (тощий, отнерестившийся) [KKLS: 711]. Фасмер поддерживает этимологию Т. Итконена [см. Фасмер 1: 271]. Последняя версия представляется более удачной, поскольку требует меньших оговорок, как с формальной, так и с семантической точки зрения. ВАСЮХА Васюха (Арх: Пин) мелкая рыба , васюшка (Арх: Пин) уменьш. к ва сюха [СГРС 2: 30]. Существует версия о прибалтийско-финском происхождении ихтионима, предложенная Н.В. Кабининой [МДС 1: 63], ср. фин. vasikka, vaska теле 136 нок, лосенок , карел.-ливв. vasikka, vasikka, vasikku, vaska теленок [SKES: 1666].
Для объяснения семантики Н.В. Кабинина предлагает сравнить лексемы васюха, васюшка с русским бычок название небольших рыб различных видов [см. СНПР: 259-260]. В славянских языках перенос название животного — название рыбы продуктивен, ср. русск. копь, кобыла жерех , чеш. zajfcek vodni елец (букв, водяной заяц ), польск. wilk жерех и др. Частным случаем такого явления можно считать перенос название рогатого животного (частно детеныша) — название рыбы, ср. лексемы елец, язь, коза чехонь и др. [см. Усачева 2003: 157]. Очевидно, такой семантический перенос возможен не только в славянских языках.
Изменение фонетического облика лексемы, по мнению Н.В. Кабининой, произошло в результате ее морфологической адаптации в русском языке: с одной стороны, на форму слова повлияли другие названия рыб типа горчуха, корюха и т. п., имеющие в структуре суффикс -ух(а), с другой стороны, неофициальная форма антропонима Василий [МДС 1: 63]. Сближение названий рыб и имен людей достаточно частотно как в русских говорах вообще, так и на PC в частности, ср. мирон, агашка, авдотка, аниска, аппушка, арийка, аришка, евдушка, евдошка, катька-рыба, кирюша, марфуха, мирон, шорка, паранка, параша [Усачева 2003: 145] и др., причем некоторые из перечисленных наименований рыб являются прибалтийско-финскими по происхождению, ср. арника, аришка гольян (Кама) [СНПР: 180], евдушка онежский сиг (Онеж. оз.: Вытег.) [СНПР: 81], евдотка голец (Дон.) [СНПР: 204], шорка маленькая щука (Свердл) [СРНГ 21: 329] и др. Подобные фонетические сближения актуальны не только для ихтиологической лексики и не только для лексики прибалтийско-финского происхождения, ср. егорка молодой aлось [Матвеев 1962: 129].
