Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблемы классификации отвлечённой лексики
1.1 Проблема выделения отвлечённой лексики (на материале Евангелия от Марка) 14
1.2 Словообразовательная классификация отвлечённой лексики в Евангелии 23
1.3 Семантическая классификация отвлечённой лексики в Евангелии 40
Выводы 60
Глава II Особенности функционирования отвлечённой лексики в Евангелии
2.1 Функционирование отвлечённых существительных в евангельских текстах как фактор концептуализации 63
2.2 Оценочность и сакрализация отвлечённой лексики в Евангелии как концептуальные характеристики 77
2.3 Христианские концепты и их лексическая экспликация в Евангелии (на примере концепта "грех") 87
Выводы 96
Глава III Структурные блоки евангельского повествования и концептуальная система отвлечённой лексики в них 98
3.1 Логии Христа как структурный блок Евангелия 99
3.2 Событийная часть как структурный блок Евангелия 154
3.3 Речи разных лиц как структурный блок Евангелия 165
Выводы 183
Заключение 185
Библиография 191
Словари 206
Источники материала 207
- Проблема выделения отвлечённой лексики (на материале Евангелия от Марка)
- Функционирование отвлечённых существительных в евангельских текстах как фактор концептуализации
- Логии Христа как структурный блок Евангелия
Введение к работе
Диссертация посвящена многоаспектному исследованию отвлечённых имён существительных в Тетраевангелии и эксплицируемых ими концептов. Актуальность, объект и предмет исследования
Актуальность работы определяется обращением к проблеме языковой картины мира (в данном случае - христианской), выраженной в системе отвлечённых имён существительных, функционирующих в сакральных текстах. В современной науке нет исследований, где были бы сведены воедино лингвистический, культурологический и богословский аспекты данной проблемы.
Современное языкознание распространяет понятие абстрактности на все значимые части речи. [ССЛТ, с. 12] Однако умозрительные представления человека, которые могут быть реализованы и в именах прилагательных, и в глаголах, лишь тогда становятся естественной и неотъемлемой частью сознания, способной участвовать в мыслительных процессах, когда получают наименования в языке, оформляясь в виде имён существительных. Таким образом, отвлечённые существительные - наиболее явный результат тысячелетнего совместного функционирования языка и сознания. В истории русского языка в их развитии решающую роль сыграло принятие христианства и распространение сакральных текстов. Сакральность и отвлечённость естественным образом, исторически связанные понятия. Между тем вопросами их взаимовлияния ещё никто не занимался вплотную.
Среди сакральных памятников общепризнанная ключевая роль принадлежит Евангелию, которое заключает в себе уникальную идею христианства, особую христианскую концептологию. Задача всестороннего изучения Евангелия в языкознании была поставлена очень давно. Ещё в 1848 г. Ф.И. Буслаев заявил об огромном влиянии христианства на славянские языки и предпринял одну из первых попыток историко-лингвистического исследования
на материале Остромирова Евангелия [20]. Весь период с середины XIX в. и по
сей день характеризуется постоянным интересом к текстологии церковно
славянских редакций Евангелия. Среди исследователей в этой области
необходимо назвать Т.А. Воскресенского, Н.Н. Дурново, Е.Ф. Карского,
В. Ягича, М.Н. Сперанского, О.М. Новицкого, А.А. Алексеева,
Л.П. Жуковскую, Е.М. Верещагина, К.И. Логачёва, A.M. Камчатнова, Б.М. Мецгера и некоторых других [34, 54, 73, 174, 175, 135, 136, 111, 5, 57, 58, 60, 25, 92, 72, 101, 67, 155, 158, 173, 169]. Задачами большинства
текстологических исследований являются установление особенностей
отраженной в евангельском тексте фонетико-морфологической системы
русского языка на том или ином этапе развития, решение проблем перевода и
установления лексических норм в результате функционирования лексических
вариантов в текстах. Неослабевающий интерес к библейской текстологии
основан на всеобщем признании того, что язык сакральных текстов ещё очень
слабо изучен. Это особенно касается семантико-концептуального аспекта
« функционирующих в данных текстах языковых единиц разного уровня. В
частности, остаётся неясным, как отражается в языке Тетраевангелия христианская картина мира и может ли она экстраполироваться в языке, выходя за рамки функционально-текстового явления.
Последнее тем более важно, что результаты исследования сакральных текстов с лингвистической точки зрения могут быть соотнесены с результатами богословских исследований. Так, например, под утверждение теологов о внутреннем различии четырёх Евангелий может быть подведена языковая база,
состоящая из конкретных наблюдений за функционированием тех или иных
понятий, моделей повествования, основанных на количественных показателях.
Следовательно, у лингвиста, приступающего к изучению сакрального текста,
есть возможность приблизиться к богословской проблематике, подавая пример
к сближению этих дисциплин, интересы которых традиционно не
пересекаются. В зарубежной лингвистике данная проблематика уже нашла
*
заинтересованных исследователей. В работах А. Перно (Франция) и В.Бауэра (Германия) были изучены некоторые синтаксические и лексические различия между четырьмя каноническими евангельскими текстами [176, 169]. Современники этих исследований К. Горалек и А. Достал отмечали, что "подробного анализа словарного состава евангельского текста и различий в словарном составе отдельных Евангелий...не существует" [53, с.7].
Объектом настоящего исследования являются существительные с
отвлечённой, умозрительной семантикой, обозначающие
деконкретизированные понятия нематериального характера. Такая
корректировка термина "отвлечённые существительные" обусловлена
спецификой выражения абстрактности, характерной для древнерусских и
церковно-славянских памятников.
Предметом исследования является соотношение в евангельских отвлечённых существительных лексического и концептуального уровней, выражаемое семантическими и функционально-текстовыми средствами.
Цель и задачи исследования
Цель диссертации - представить отвлечённые существительные, функционирующие в евангельском тексте, с их формальным (словообразовательным) и содержательным (семантическим) языковыми уровнями в виде концептосферы - системы эксплицируемых указанными существительными умозрительных понятий.
Достижение поставленной цели возможно благодаря последовательному решению следующих задач:
1) выявление всех существительных с отвлечённым значением в тексте
Евангелия с учётом дифференциации отвлечённой и конкретной лексики;
2) словообразовательный и семантический анализ существительных с целью определения производящих основ, словообразовательных моделей, словообразовательного значения, организации их в семантические группы;
*
3) исследование влияния оценочности, сакрализации, частоты
употребления на формирование концептуальности отвлечённой лексики;
установление концептов христианского вероучения на основе их экспликации в отвлечённых существительных, установление связи между лексическим и концептуальным уровнем понятий;
выделение структурных разделов евангельского текста и построение их концептосфер; установление различий, связанных с использованием отвлечённой лексики в разных Евангелиях.
* Материал и источники исследования
Материалом и источником исследования послужил текст Тетраевангелия
в церковно-славянской редакции как канонической с точки зрения православного вероучения1 [НЗ]. Церковно-славянский язык как канонический сакральный язык, сложившийся в России к XVII в., представляет собой устойчивое сакрально-языковое явление. До сих пор он воспринимается как язык, на котором русский человек говорит с Богом. Только выбор
* канонического, "универсального" сакрального текста, в наибольшей степени
свободного от историко-языковых особенностей, в качестве материала
исследования отвечает предмету исследования, то есть позволяет наблюдать
соотношение в слове лексического и концептуального, рассуждать о
взаимоотношениях между языком и религиозным сознанием.
Методом сплошной выборки из текста было извлечено 420 лексем, используемых в 596 отвлечённых значениях (ЛСВ). Общее количество словоупотреблений в тексте достигает 3400.
* Методы и приёмы исследования
Методы и приёмы исследования определены его целью и задачами. Определение словообразовательных и семантических особенностей евангельской отвлечённой лексики потребовало использования
1 Данная конфессиональная ограниченность в выборе объекта исследования обусловлена сложившимся историческим фактом глубокого влияния православия на формирование Русского государства, письменности, языка и языкового сознания.
словообразовательного анализа и компонентного анализа семантики, опирающегося на контекстуальные данные. В процессе анализа привлекался материал этимологических словарей русского языка [Пр, Фаем, Черн, Шан], словообразовательного словаря [Тих], толковых словарей старославянского и древнерусского языков [СС, Срезн], синодального перевода Евангелия на русский язык [Библ]. Концептуальный анализ текста при построении евангельской концептосферы опирался на данные православной экзегезы [43, 44, 62, 68, 69, 74, 95, 103, 145, 146]. В исследовании использовались методы наблюдения, описания и количественного анализа, опирающегося на элементарные арифметические подсчёты.
Терминологический аппарат
Терминологический аппарат диссертации включает лингвистические, литературоведческие и богословские термины. Обращение к литературоведческим и богословским терминам было вызвано необходимостью исследования текстологического и концептуального аспектов проблематики, то есть связанных с внешним, формальным (текстово-литературным) планом и планом содержательным, идейно-религиозным (концептуальным). На примере активного взаимодействия нескольких терминосистем мы надеемся продемонстрировать синтез лингвистики, литературоведения и богословия, необходимый для решения актуальных проблем, стоящих перед этими дисциплинами.
Наряду с традиционными терминами, в исследовании используются и те, разработка которых в настоящее время продолжается, например, "концепт", "концептосфера", "дискурс". Отталкиваясь от литературоведческого определения концепта как главной идеи, выраженной художественными средствами, определения В.В. Колесова (зерно в основе этимологического признака), и учитывая идеи А.А. Потебни (свёрнутая мысль, внутренняя форма слова), И.А. Ильина, Л.П. Клименко (логосность, логосная природа слова) под концептом мы понимаем набор смысловых валентностей слова, раскрываемых
в тексте. В определении концептосферы мы придерживаемся положения, сформулированного Л.П. Клименко: "концептосфера - это концептуальная система всего текста или его части, состоящая из компонентов текстовых концептов, выраженных лексическим способом" [78, с. 209-215]. Указанное положение опирается на понимание концепта как текстовой категории, принятое в работах по интерпретации текста [14]. Исследование евангельского текста заставило обратиться к понятию дискурса, под которым, вслед за Роланом Бартом [13], понимается последовательность развёртывания содержания, словесная ткань произведения, построение текста из структурно-семантических фрагментов (блоков), единообразно организующих фрагменты действительности. В качестве 3 основных структурно-семантических блоков Евангелия мы рассматриваем событийную часть (собственно повествование и ремарки рассказчика), логии Христа и диалогическую часть (речи евангельских персонажей).
В работе встречается "окказиональная" терминология, появление которой связано с необходимостью номинации оригинальных исследуемых явлений. Евангельской отвлечённой лексикой, как правило, называется весь блок отвлечённых существительных, функционирующих в Тетраевангелии, а общеевангельской лексикой - только существительные, зафиксированные во всех четырёх Евангелиях. Слово "понятие" используется иногда в нетерминологическом значении - для обозначения не ментальной, а языковой (лексико-семантической) единицы (ЛСВ), когда речь идёт о соответствии слова понятию. При изучении специфики отвлечённости используются понятия "собственно отвлечённой" и "опредмеченной" лексики (сочетающей в контексте семантику отвлечённости и множественности), вводится понятие "вторичного абстрагирования" - так названа сакрализация отвлечённой лексики, придание ей дополнительных черт сакральной умозрительности. При разработке понятия отвлечённости мы опираемся на работы других лингвистов, в которых эпизодически встречаются понятия и термины, носящие
индивидуальный, "окказиональный" характер: степень отвлечённости [140, с.115], семантический старославянизм [121, с. 79]. Тем самым, исследуя явление отвлечённости, мы лишь актуализируем представления, которые уже существовали в науке. Изучение явления синонимии привело к выделению, кроме известных разновидностей этого явления, также новых: семантических коррелятов и семантических аналогов.
Научная новизна, теоретическая и практическая ценность работы Научная новизна работы состоит в обращении к указанным актуальным
» проблемам исторической лексикологии, комплексном (формально-
содержательном и семантико-концептуальном) подходе к исследованию феномена отражения и функционирования в сакральном тексте отвлечённого понятийного аппарата, присущего христианскому сознанию, в соединении лингвистической и богословской проблематики.
Теоретическая значимость работы состоит в опыте разграничения абстрактных и конкретных понятий на материале церковно-славянского
памятника, выводах, полученных относительно специфики выражения
абстрактности именами существительными, опыте семантической
классификации отвлечённой лексики без учёта её словообразовательного
аспекта, опыте построения концептосферы сакрального текста на основании
лексической экспликации христианских концептов в отвлечённых
существительных.
Практическая ценность работы заключается в возможности
использования материалов и полученных результатов для дальнейших научных
исследований в области сакральных текстов, отвлечённой лексики, в
преподавании курса церковно-славянского языка, разработке спецкурсов по методике лексико-семантического анализа текста, спецсеминаров по проблемам концептуального анализа сакральных текстов, христианской картины мира.
Апробация работы
Апробация состоялась в форме 4 докладов на научных конференциях (2001г., 2003г., 2004г., Нижний Новгород). По теме диссертации в научных сборниках опубликовано 10 статей (3,44 усл. п. л.).
Основные положения
Для дифференциации абстрактной и конкретной лексики в древнем тексте следует использовать, в первую очередь, семантические, а не грамматические критерии.
При классификации отвлечённой лексики словообразовательный и семантический принципы не должны смешиваться.
Концептуальность отвлечённой лексики возникает как результат взаимодействия её семантики и функциональных характеристик, проявляющихся в контексте (для Евангелия такими характеристиками являются сакрализация, частотность, оценочность).
В условиях евангельского текста при помощи отвлечённой лексики формируется концептосфера - особое ментальное пространство, единое во взаимодействии концептуальных систем четырёх евангелистов, а также структурно-семантических блоков Тетраевангелия.
В евангельском тексте обнаруживаются тенденции, определившие пути формирования лексико-грамматического разряда отвлечённых существительных.
История научной разработки темы Тема отвлечённых существительных в сакральных текстах до настоящего времени непосредственно не изучалась. Однако в лексикологии и словообразовании накоплен большой опыт исследования данной группы лексики.
Интерес к изучению отвлечённой лексики, как в плане синхронии, так и в плане диахронии, возрос в современном отечественном языкознании со второй половины XX в. Большинство исследований в этой области было посвящено
изучению отвлечённых существительных в словообразовательном аспекте. Таким образом, объектом изучения являлись производные существительные, образованные от глагольных и адъективных основ (прежде всего суффиксальным способом). В связи с этим внимание исследователей было сосредоточено на вопросах словообразовательной семантики [32, 86, 87, 108, 112], словообразовательной синонимии [55, 100, ПО, 132], способах словообразования отвлечённых существительных [29, 36, 80, 114, 115, 152, 159], продуктивности словообразовательных средств [113, 161]. В существующей литературе довольно полно описано состояние отвлечённой лексики в XVII-XIX вв., то есть на поздних этапах развития русского литературного языка [26, 27, 71], исследованы отдельные группы отвлечённых существительных, образованных с помощью разных словообразовательных средств, с различной словообразовательной семантикой [11, 46, 98, 106, 107, 122, 126, 133, 134]. Среди специалистов в области отвлечённой лексики следует назвать, в первую очередь, Н.М. Шанского, Э.М. Ножкину, А.С. Соломину, Г.А. Николаева, В.В. Веселитского, Н.П. Романову, а также Р.П. Никитинскую, И.М. Мальцеву, Е.Ф. Ковалёву, В.Н. Виноградову, Е.М. Иссерлин, Л.Г. Свердлова, И.В. Горелову, Г.Я. Ахметову. Систематическое описание словообразовательных особенностей отвлечённых существительных содержится в грамматиках современного русского языка [49, 50], монографиях, посвященных словообразованию в праславянском, древнерусском, старорусском и современном русском языках [4, 21, 22, 99, 109, 116, 140, 162]. Статьи по проблемам отвлечённой лексики можно встретить в научных сборниках, посвященных вопросам исторической лексикологии и словообразования: "Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка", "Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка", "Лексическая семантика и словообразование в русском языке" и т.п.
Работ, посвященных изучению непроизводных отвлечённых имён существительных и прочей отвлечённой лексики (глаголов и прилагательных),
не зафиксировано. Среди существующей литературы нам не встретилось и примеров общетипологического подхода к описанию отвлечённой лексики. Причина этого, вероятно, в том, что в науке ещё не выработано схемы создания собственно семантической классификации отвлечённой лексики, без строгой привязки к вопросам словообразования1, хотя в целом существование проблемы семантического анализа и парадигматических отношений в семантике осознаётся давно [165, 149, 81, 144].
К числу актуальных проблем исторической лексикологии традиционно относятся проблемы соотношения лексических дублетов, вариантов и синонимов, особенно остро стоящие в отношении старославянских и церковнославянских памятников. Исследования лексических вариантов в памятниках старославянской письменности, начатые В. Ягичем, были продолжены на материале памятников старославянской письменности P.M. Цейтлин, Л.П. Жуковской, А.С. Львовым, Е.М. Верещагиным [157, 59, 97, 25]. Некоторые из них выполнены, в том числе, и на материале отвлечённой лексики.
Эпизодически можно встретить работы, в которых отвлечённые существительные рассматриваются в связи с грамматическими категориями числа и рода [124, 125, 154]. Проблема специфики выражения абстрактности и конкретности на материале имён существительных почти не поднимается. Исключение составляет работа Н.П. Романовой, в которой были сделаны наблюдения над взаимосвязью конкретного и абстрактного в процессе становления имён действия на -ка в русском языке XI-XVI вв. [123]. Данная линия исследований, на наш взгляд, особенно нуждается в продолжении, в связи с малой изученностью проблемы формирования лексико-грамматического разряда отвлечённых существительных в истории русского языка.
К примеру, P.M. Цейтлин считает семантическими группами "совокупность существительных, объединённых определёнными суффиксами" [156, с. 181].
Проблема выделения отвлечённой лексики (на материале Евангелия от Марка)
Работа над выявлением отвлечённых существительных в Евангелии потребовала выработки принципа отбора материала, позволяющего понять, какую именно лексику следует рассматривать как отвлечённую. Применение определений абстрактной и конкретной лексики, существующее в современном языкознании, в условиях древнего текста весьма затруднено, что связано с поздним формированием лексико-грамматического разряда отвлечённых существительных. Показать это целесообразно на примере материала самого короткого Евангелия - Евангелия от Марка, из текста которого путём сплошной выборки было извлечено 193 лексемы (238 ЛСВ), на которые пришлось 534 словоупотребления.
На первом этапе работы с фактическим материалом была замечена его неоднородность с точки зрения "степени" абстрактности: в лексике со значением нематериальных понятий, так или иначе принадлежащей к сфере отвлечённых обобщений, абстрактный семантический компонент в различной степени актуализируется в контексте. Учитывая это, в пределах данной группы лексики было принято различать собственно-отвлечённые существительные, как, например, , гикель, и те, которые получают значение большей или меньшей опредмеченности, актуализируясь в контексте (жсртвА, ЗАПОВЕДЬ, оврАзъ, врлнь.). Для них уместнее использовать рабочее определение "опредмеченные". На такое семантическое разграничение не всегда накладывается грамматический критерий выделения отвлечённых существительных, то есть отсутствие множественного числа и сочетаемости с порядковыми числительными. Как правило, опредмеченность связана именно с использованием существительного во множественном числе.
В отношении сакрального текста постановка проблемы ещё более осложнена. Назначение сакрального текста заключается в передаче отвлечённого труднопостижимого смысла в конкретных и привычных для человеческого сознания словах и образах. Поэтому неизбежно происходит как бы встреча абстрактного и конкретного в пределах одного слова. Именно эта особенность взятого для исследования материала названа спецификой выражения абстрактности именами существительными. Тем не менее функциональная роль в тексте как собственно отвлечённой, так и опредмеченной лексики одинакова: и та, и другая служат экспликации умозрительных сакральных понятий в языковых единицах, поэтому опредмеченную лексику нецелесообразно исключать из объекта исследования.
Деление лексики на собственно отвлечённую и опредмеченную на основании главного грамматического критерия отвлечённости (отсутствия множественного числа) было проведено в несколько этапов. Вначале мы предположили, что лексика, способная усваивать семантику множественности, является опредмеченной, а неспособная - собственно отвлечённой.
Функционирование отвлечённых существительных в евангельских текстах как фактор концептуализации
Функционирование отвлечённой лексики в Евангелии имеет несколько особенностей. Во-первых, они связаны с тем, что текст Евангелия состоит из четырёх повествований, написанных ев. Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. В связи с этим часть евангельских отвлечённых существительных имеет область функционирования, ограниченную только одним из четырёх Евангелий, что означает наличие некой "авторской" отвлечённой лексики, а другая часть встречается во всех Евангелиях - её можно назвать общеевангельской лексикой. Во-вторых, особенности функционирования исследуемых существительных связаны с частотой их употребления.
Весь объём евангельской отвлечённой лексики (420 лексем в 596 значениях) в каждом из Евангелий представлен неоднородно. В Таблице 2 приведены количественные характеристики употребления евангельской отвлечённой лексики и реализации её ЛСВ в каждом из Евангелий.
Евангелие от Луки в этом смысле представляется исключением: не являясь самым длинным из Евангелий, оно содержит наибольшее количество словоупотреблений отвлечённых существительных. Таким образом, ев. Лука чаще других евангелистов прибегает к использованию отвлечённой лексики. Это наблюдение касается не разнообразия отвлечённой лексики, а самой потребности в ней: у ев. Луки она выражена наиболее ярко.
То же самое касается активности использования евангелистами отвлечённого понятийного запаса отвлечённой лексики: в Евангелии от Луки количество ЛСВ составляет примерно 2/3 от общего числа евангельских ЛСВ, в то время как в Евангелии от Иоанна - всего 29,5%. Это говорит о "лексическом аскетизме" ев. Иоанна в плане использования умозрительных понятий и противоположном ему "понятийном богатстве" ев. Луки. К примеру, у ев. Луки появляются такие неотъемлемые понятия христианской веры, как чЗкровенїе, искЪ&шше, подвигъ, преподовїе, воздААнїе, рлй и др. Иными словами, ев. Лука как бы расширяет абстрактное понятийное пространство, в то время как ев. Иоанн, напротив, сознательно "замыкает" его на нескольких ключевых понятиях. В настоящее время текст Тетраевангелия воспринимается читателем как единое целое. Однако исторически каждое из Евангелий имело собственные акценты и собственного адресата [1, с. 18-20]. В итоге мы имеем не четыре версии одних и тех же событий, которые разные авторы излагают в соответствии со своим пониманием, а четыре примера адресного обращения к конкретному читателю в соответствии с его потребностями и уровнем восприятия. Эта адресность отразилась и на материале отвлечённой лексики, которую каждый из евангелистов использовал весьма различно. При этом в каждом из Евангелий присутствовала та минимальная общеобязательная отвлечённая база, без которой благовестническая проповедь была невозможна. Не исключено, что общеевангельская отвлечённая лексика является неотъемлемой чертой канонического Евангелия: согласное использование её всеми евангелистами накладывает на неё отпечаток особого смысла. Нам предстояло ответить на вопросы: что представляла собой общеевангельская лексика и насколько каждое из общеевангельских отвлечённых существительных можно считать "узловым", понятийно значимым компонентом той смысловой сетки, которую евангельские авторы накладывают на языковую реальность.
Логии Христа как структурный блок Евангелия
Логий, или слова Иисуса Христа, передаваемые от I лица, являются важнейшим структурным блоком Евангелия2, что подтверждается рядом фактов. Во-первых, это количественное преобладание текстовых отрезков, относящихся к логиям, в структуре евангельского текста: из 3780 евангельских стихов 1867 (49,4%) относятся к логиям, 1294 (34,2%) - к событийной части, 619 (16,4%) - к речам собеседников Христа. Во-вторых, та важность, которую придавали прямой речи Спасителя сами евангелисты. Известно, что "всего тщательнее записывали слова Христовы, которые содержали в себе правила жизни христианской, и гораздо свободнее относились к передаче разных событий из жизни Христа, сохраняя только общее их впечатление" [95, с.20]. Благодаря наличию логий, то есть слов, исходящих непосредственно от Сына
Божия, Евангелие не является простым жизнеописанием Иисуса, которое мог бы составить, пожалуй, любой сколько-нибудь осведомлённый участник новозаветных событий. В-третьих, на логии приходится около 2/3 всех словоупотреблений отвлечённой евангельской лексики. В-четвёртых, в логиях сконцентрировано 76,1% евангельской концептуальной лексики. Здесь зарождаются и формируются все основные христианские идеи: греха, добродетели, воздаяния, спасения, благодати, времени в его финальной,
апокалиптической составляющей.
Речи Спасителя, как показал количественный анализ отвлечённой лексики, более оценочны, чем Евангелие в целом (оценочность превышает среднеевангельскую норму на 5,5%). С точки зрения семантики, в логиях наблюдается тенденция к росту числа аксиологических, духовно-физических и метафорических понятий и уменьшению числа понятий онтологических и социально-духовных. Что касается степени сакрализованности категориального аппарата логий, то она выше, чем в среднем по Евангелию, и составляет 80,4%.
Основу лексики логий составляют уникальные понятия (ЛСВ), встречающиеся только в логиях (67,7%), что указывает на некоторую "лексическую обособленность" лексики логий1. Это больше, чем процент уникальной лексики событийной части в соответствующем структурном блоке (56,1%). Вместе с тем, отвлечённая лексика речей других лиц носит скорее универсальный характер, поскольку понятий, общих для всех структурных блоков Евангелия здесь 42,5%. Роль уникальной лексики логий, заключается, прежде всего, в особой концептуальной нагрузке, которую несут отвлечённые понятия в речах Спасителя. Особенно это касается концептов греха, воздаяния и добродетели, которые более чем на половину состоят из ЛСВ, эксплицирующих понятия, входящие в данные концепты (на 60%, 57,1%, 53,9% соответственно). Роль уникальной лексики логий в формировании концептов спасения, хронотопа, Бога и благодати, человека и общества, научения истине несколько меньше (48,6%, 48,1%, 31,4%, 30,9%, 26,7%) соответственно).
Характерной особенностью уникальной лексики логий является то, что её отнесённость к тому или иному концепту не всегда обусловлена непосредственной семантикой существительного. Например, концепт мироздания включает в себя понятие о дьяволе, которого Христос избегает называть прямо, используя в качестве эпитетов отвлечённую лексику - ложь, нєпрЇАЗНЬ. В концепт хронотопа входят такие понятия, которые характеризуют временной отрезок по тому явлению или действию, которое в это время совершается (п Ьтлоглдішше, ЖАТВА "лето", СЛОЖСНІС/СОЗДАШЄ міра), а также большая группа лексики эсхатологических явлений (врднь, тр съ и т.п.), которые служат темпоральной характеристикой конца света и ответом на вопрос учеников Христа: КОГДА сїе (то есть кончина мира) вЬ дстъ. Часто концептуальность может быть выявлена только при помощи контекста (это свойственно лексике воздаяния, спасения и добродетели). В логиях, например, появляются "неожиданные" понятия добродетели: с семантикой пространства (ГЛУБИНА земли аллегорически обозначает глубину укоренённости слова Божия, необходимость в укоренении добродетели в человеке), физического вещества (огнь и соль как символы жертвенности), отвлечённого действия или качества (К#ПЛА, ЛИХВА, ТАГОТД, СЬДЪ И пр.).
