Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Жизненный путь И.М. Муравьева-Апостола 18
1.1. Биография 18
1.2. Дружеские и творческие взаимосвязи 33
Глава 2. 1792 - 1813. Переводы 43
2.1. Первые опыты. Перевод «Наставления знатному молодому господину...» Тротти де-ла Шетарди 43
2.2. Перевод комедии Р.Б. Шеридана «Школа злословия» 46
2.3. Перевод комедии О. Гольдсмита «Ночь ошибок» - «Ошибки, или Утро вечера мудренее» 51
2.4. Переводы оды и сатир Горация 55
2.5. Переводы «Писем» Цицерона 65
Глава 3. 1813 — 1815. «Письма из Москвы в Нижний Новгород» 73
3.1. История создания 73
3.2. Жанровое своеобразие 79
3.3. «Чужое» слово в «Письмах...» 90
Глава 4. 1815 - 1843. Многообразие жанровых форм 103
4.1. Полемические статьи и письма 103
4.2. Комедия Аристофана «Облака» и примечания переводчика 110
4.3. «Путешествие по Тавриде» 116
4.4. Служебные «мнения» 125
4.5. Элегии на древнегреческом языке 140
4.6. «Пять сатир Горация» 143
Заключение 148
Примечания 151
Библиографический список 178
Приложения 205
- Дружеские и творческие взаимосвязи
- Переводы оды и сатир Горация
- «Чужое» слово в «Письмах...»
- «Пять сатир Горация»
Введение к работе
Актуальность работы. Создание наиболее полной картины развития русской литературы становится возможным только при основательном изучении творчества как первостепенных авторов, так и писателей «второго ряда» Поскольку значимые явления литературы «формируются из усилий малозаметных писателей», к числу которых относится и Иван Матвеевич Муравьев-Апостол (1767 - 1851), человек аристократического происхождения, обладавший «классической ученостью», эстетическим вкусом и дарованием, философским складом ума и красноречием
Муравьев-Апостол - известный в России в конце XVIII - начале XIX веков переводчик и общественный деятель Он автор многих литературных, научных и публицистических произведений, которые были положительно восприняты современниками Независимая позиция и смелые суждения Муравьева-Апостола находили поддержку в литературной и общественной среде, а творческие работы писателя становились предметом активного обсуждения
Так сложились обстоятельства, что жизнь и творчество писателя оказались на периферии исследовательских интересов XIX - XX веков и изучались лишь в связи с творчеством признанных классиков литературы, исследованием декабристского движения и литературных явлений эпохи
Биографы, исследователи и критики XIX столетия лишь констатировали общеизвестные биографические факты и акцентировали внимание на «Письмах из Москвы в Нижний
Новгород» Ученые последующего 'столетия заложили основы академического, фундаментального исследования творчества писателя и современного подхода к изучению его личности В начале XX века первый шаг в изучении творческого наследия писателя был сделан А И Кубасовым рассмотрены переводы комедий английских драматургов («Школа злословия» РБ Шеридана и «Ночь ошибок» О Гольдсмита) и цикл «Писем из Москвы в Нижний Новгород» В середине 60-х годов А Е Кузьменко скрупулезно собрал воедино все важнейшие факты биографии писателя и попытался представить ее как целостное жизнеописание творческой личности, хотя многие введенные исследователем факты не были осмыслены во всей своей полноте В последние десятилетия внимание ученых к творчеству Муравьева-Апостола возрастает Целый этап в изучении творчества писателя представляют работы В А Кошелева Это, прежде всего, первое современное издание «Писем из Москвы в Нижний Новгород», дополненное ранними и поздними статьями, заметками и письмами писателя, а также составление примечаний к ним и описание жизни и творчества писателя В настоящее время существует необходимость обогащения и углубления знаний о Муравьеве-Апостоле, до сих пор не составлена научная биография писателя, что затрудняет понимание его творчества как единого целого
Цель исследования состоит в описании жизни И М Муравьева-Апостола и его творческого наследия как целостного явления литературной эпохи конца XVIII - начала XIX веков Для этого необходимо решить следующие задачи
1 Уточнить и расширить круг биографических сведений о писателе за счет введения в научный оборот новых архивных данных и материалов его творчества
-
Исследовать проблему влияния дружеских и творческих связей И М Муравьева-Апостола на его творчество
-
Дать анализ жанровых поисков писателя и определить их роль в становлении писательской манеры и стиля
-
Рассмотреть историю создания «Писем из Москвы в Нижний Новгород» как наиболее значительного произведения писателя, определить его идейную направленность и жанровое своеобразие, специфику использования и функции «чужого» слова
Материалы исследования - документы, хранящиеся в рукописных фондах архивов Российской Федерации, воспоминания современников, литературно-критические источники о писателе, литературное наследие Муравьева-Апостола
В ходе исследования поисковая работа велась по направлению ознакомление с архивными материалами и библиотечными фондами г Москвы и г Санкт-Петербурга (Российский государственный архив литературы и искусства, Архив внешней политики России, Российский государственный военно-исторический архив, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный архив древних актов, Российская государственная библиотека, Институт русской литературы Академии наук, Российская национальная библиотека), поиск неопубликованных произведений
Методы исследования. В диссертационном исследовании использованы биографический, историко-архивный, историко-литературный методы, дополненные элементами сравнительно-сопоставительного анализа
Научная новизна диссертационной работы заключается в том,
что в исследовании впервые дано целостное представление о жизни и
творческом наследии Муравьева-Апостола уточнены отдельные факты
биографии писателя, рассмотрены его общественные
и мировоззренческие основы творчества и эстетические позиции, введены в научный оборот и рассмотрены переводы «Писем Марка Туллия Цицерона» и «Пяти сатир Горация», представлен комплексный литературоведческий анализ «Писем из Москвы в Нижний Новгород»
Научно-практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при дальнейшем изучении творческого наследия ИМ Муравьева-Апостола и русской эпистолярной прозы, для разработки вузовских и школьных курсов истории литературы, дополнительных занятий, курсов и дисциплин по выбору студентов, посвященных творчеству Муравьева-Апостола, проблемам текстологии и творческой истории его произведений
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Муравьев-Апостол как писатель активно преодолевал нормативность в господствующей поэтике, стремился к самоопределению и самореализации как в литературной деятельности, так и жизни
-
В творческом наследии И М Муравьева-Апостола сочетаются просветительские идеи, глубокий интерес к древности и отстаивание самобытности русской словесности, что вписывается в историко-литературный контекст эпохи
-
Работа над переводами произведений западноевропейской и античной литературы определила формирование индивидуальной художественной манеры и стиля писателя
-
«Письма из Москвы в Нижний Новгород» наиболее ярко характеризуют зрелый индивидуальный стиль писателя соединение внутри одного произведения различных жанровых форм, использование «чужого» слова, биографических деталей и фактографического материала
-
Последующее после «Писем из Москвы в Нижний Новгород» творчество представляет собой активный поиск новых эстетических ориентиров и жанровых форм
Апробация результатов диссертации осуществлялась на международных научных конференциях «Гуманизация и гуманитаризация образования 21 века» (Ульяновск, 2004, 2006 гг), «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (М, 2005, 2006 і г), «Литература и культура в контексте Христианства» (Ульяновск, 2005 г ) По теме диссертации опубликовано 12 статей
Структура работы определяется целями и задачами исследования и выстроена по хронологическому принципу Она состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, включающего 393 наименования, приложения Общий объем работы - 211 страниц
Дружеские и творческие взаимосвязи
И.М. Муравьев-Апостол считался человеком скрытым и замкнутым, однако многие общественные и литературные деятели, искали обшения с ним. Они доверяли мнению «истинно умного человека» (Н.И. Гнедич), обладающего «классической ученостью и изумительным разнообразием знаний, навыком к труду кабинетному и способностью к развитию плодов его в жизни высшего круга» (П.А. Плетнев). Дружеские и творческие связи расширяют представления о личности писателя.
Как известно, И.М. Муравьев-Апостол не был профессиональным литератором, но поддерживал дружеские отношения со многими культурными деятелями своего времени. Крепкая дружба и творческие интересы связывали его с видными деятелями эпохи Г.Р. Державиным, Н.М. Карамзиным, М.Н. Муравьевым, А.Н. Олениным, В.В. Капнистом, А.С. Шишковым, К.Н. Батюшковым, Н.И. Гнедичем, И.А. Крыловым и другими. Объединяла их патриотические чувствования, интерес к древней культуре, общественные устремления, критическое отношение к современной российской действительности, увлечение литературой и искусством.
Определенную роль в формировании общественного мнения и литературных взглядов в начале XIX столетия играли литературные кружки и дружеские общества, ставшие в этот период обычной формой существования культуры. Они начали появляться в первые годы царствования Александра І в знак любви образованного общества к словесности. Посещали литературные собрания виднейшие представители художественной интеллигенции: писатели, художники, актеры разных направлений. Как правило, собравшиеся занимались чтением и обсуждением новых сочинений, литературных и научных новостей. И.М. Муравьев-Апостол, как человек блестящего ума и необыкновенных талантов, эстет, полиглот и библиофил, был желанным гостем во всех литературных обществах, а во многих даже состоял почетным членом («Беседа любителей русского слова», «Арзамас», «Общество любителей российской словесности при Московском университете», Российская Академия Наук).
Особенною известностью в литературных кругах пользовался дом А.Н. Оленина (1763 - 1843). Хозяину удалось объединить вокруг себя литераторов нескольких поколений и различных эстетических пристрастий. В кружке исповедовался культ античности, члены его стремились постигнуть мир «благородной простоты» в ее исторической, национальной и ценностной определенности, самобытности. Интерес к древней эпохе и неодобрительное отношение к действиям Наполеона сближали А.Н. Оленина и И.М. Муравьева-Апостола. Антифранцузские настроения у Муравьева-Апостола нашли отражение в «Письмах из Москвы в Нижний Новгород» (1813 - 1815), а у Оленина - в «Письме к архимандриту Филарету» (1813) и в «Собрании разных происшествий, бывших в нынешней войне с французами ...» («Рассказы из истории 1812», 1813).
Отметим, что в Полтавском имении Муравьевых-Апостолов также велись оживленные разговоры на литературные, политические темы, звучала музыка27. И.М. Муравьев-Апостол находил общий язык с друзьями своих сыновей, участниками первых тайных революционных обществ в России (П.И. Пестель, М.Н. Бестужев-Рюмин, Н.И. Лорер, СП. Трубецкой, К.Ф. Рылеев, А.А. Бестужев). Им было «интересно общаться с энциклопедически образованным главой семьи», который «прекрасно разбирался в современных политических вопросах» (303, 10). Выражением глубокого уважения декабристов к И.М. Муравьеву-Апостолу является дарственная надпись на экземпляре «Полярной звезды», сделанная рукою А.А. Бестужева: «Его превосходительству Ивану Матвеевичу Муравьеву 28 Апостолу от издателей» .
О дружбе двух видных деятелей конца XVIII - начала XIX веков Г.Р. Державиным и И.М. Муравьевым-Апостолом скажем следующее. Муравьев-Апостол часто бывал у Державина и пользовался его библиотекою , переписывался с ним (письма носят исповедальный характер и содержат некоторый фактический материал), был одним из членов «Беседы любителей русского слова» по второму разряду (именно в «Беседе» он читал перевод первой сатиры Горация и «Краткое рассуждение о Горации»). Сближение их происходило в 1810 - 1811 годах. В этот период И.М. Муравьев-Апостол, расстроенный смертью первой жены, Анны Семеновны, и отставкой, все больше внимания уделял изучению античной литературы, жил то в Петербурге, то в Москве и общался с Г.Р. Державиным, который недавно пережил такую же семейную драму. Как показывает приведенное ниже высказывание из «Писем из Москвы в Нижний Новгород», одописец и реформатор отечественной литературы был его кумиром. Так, в 1813 году, отстаивая в «Письмах» необходимость самостоятельности и оригинальности в воспитании каждой нации, Муравьев-Апостол посвятил Державину следующие строки: « ... мы, разве, не вправе гордиться нашим Державиным, которого природа одарила гением удивительным, а случайность предохранила в воспитании от робкого, изнеженного вкуса французов? Так ... я смело утверждаю, что Державин много обязан незнанию французского языка: опутанный цветками, подделанными из атласа и тафты, не размахнулся бы никогда наш богатырь!» (52, 226). Автор удостоил внимания одного Г.Р. Державина, как бы отвергая и отрицая всю остальную массу русских поэтов и писателей, чем и вызвал негодование в лагере молодой партии, преклонявшейся перед авторитетом Н.М. Карамзина и талантом В.А. Жуковского. Сам Державин, прочитав в 1814 году одно из писем Муравьева-Апостола к жителю Нижнего Новгорода, в котором автор размышлял о последних событиях, связанных с падением французской державы, и заслугах Александра I, писал: « ... столько нашел я в нем благородных чувств, учености, познаний, способности, вкусу и, коротко сказать, совершенного мастерства и легкости изливать пером душу, дабы трогать сердца ... . Оно укоризной будет сильной в потомстве веку нашему, что таковые люди не заняты делами общественными; а между тем говорят, что людей ищут. Какого надобно еще одобрения при благонравии в общежитии и при беспорочности службы» (151, 296). Очевиден и тот факт, что строки переведенной в 1809 году И.М Муравьевым-Апостолом оды Горация («К Гросфу на спокойствие») восходят к державинской описательной традиции. Добавим, что сближала их и черта сдерживать личные обиды и защищать свои принципы иными средствами (Муравьев-Апостол не вступал в публичный спор, а полемизировал в рамках художественного текста).
Близким другом и единомышленником И.М. Муравьева-Апостола был К.Н. Батюшков. Их объединяли взгляды на русскую и немецкую словесность, любовь к античной литературе, а также негативное отношение к французским завоевателям. Познакомились они в 1810 году30 в доме М.Н. Муравьева31, но тесно общаться начали в 1812-м, когда после вступления французов в Москву эмигрировали в Нижний Новгород и жили в одной комнате. В стесненных условиях они, как и все «эмигрировавшие» аристократы, рассуждали о злодействах французов, о поражениях и победах русских, а также о прежнем преклонении общества французской культуре -и во многих вопросах мнения собеседников совпадали. Заметим, что они даже одинаково сопереживали происходящее. Так, например, К.Н. Батюшков о том, что ему пришлось испытать, позднее писал: «От Твери до Москвы и от Москвы до Нижнего я видел, видел целые семейства всех состояний, всех возрастов в самом жалком положении ... . Видел нищету, отчаяние, пожары, голод, все ужасы войны и с трепетом взирал на землю, на небо и на себя. Нет, я слишком живо чувствую раны, нанесенные любезному нашему отечеству, чтоб минуту быть покойным. Ужасные поступки вандалов или французов в Москве и в ее окрестностях, поступки, беспримерные и в самой истории, вовсе расстроили мою маленькую философию и поссорили меня с человечеством» (144, 234). Это признание поэта в письме Н.И. Гнедичу перекликается с теми мыслями и чувствами, которыми проникнуты «Письма из Москвы в Нижний Новгород» И.М. Муравьева-Апостола. Добавим, что высказываниям Муравьева-Апостола текстуально близки и строки из поэтического произведения Батюшкова «К Дашкову» (1813).
Вместе пережитое и прочувствованное во время Отечественной войны сблизило их как в творческом, так и духовном отношениях. Так, в 1815 году К.Н. Батюшков посвятил одно из лучших своих посланий И.М. Муравьеву-Апостолу («Ты прав, любимец муз...»), а в 1816-м около года прожил в московской усадьбе Муравьевых-Апостолов (письма А.Н. Батюшковой и Е.Ф. Муравьевой). Сближение их в ту пору было настолько очевидным, что Муравьев-Апостол позволил себе изысканную шутку. Он опубликовал в журнале «Сын Отечества» за 1817 год обличительное «Письмо к издателю С ына 0 течества » под псевдонимом (Вакх Страбоновский преподаватель «истории и географии в благородном пансионе города Череповца»), который содержал тонкий намек на Батюшкова (поэт в то время жил в родовом имении Хантоново близ Череповца и готовил к печати книгу «Опытов в стихах и прозе», СПб., 1817). Сам К.Н. Батюшков в письме Н.И. Гнедичу с грустью заметил: «Кто писал статьи из Череповца на Воейкова? Верно, Иван Матвеевич? Ему теперь сполагоря шутить и на меня грехи свои сваливать» (166, 419). Заметим, что со стороны Батюшкова была не просто симпатия к И.М. Муравьеву-Апостолу, а скорее безграничная преданность, он не раз защищал Муравьева-Апостола «от различных нападок со стороны». Так, например, К.Н. Батюшков в 1814 году поссорился с П.А. Вяземским из-за того, что тот обыграл некоторые публицистические и педагогические идеи автора «Писем из Москвы в Нижний Новгород» в сатирическом стихотворении «Noel» («Спасителя рожденьем», 1814). Поэт написал П.А. Вяземскому следующее: «Я сердился на тебя за Ноэль и за то, что ты напал на Мур авьева -Ап остола ! Ты знал мою привязанность к его семейству и оскорбил меня, вот за что я был на тебя в гневе ... » (147, 321).
Переводы оды и сатир Горация
Вынужденная отставка, возвращение в Петербург позволили И.М. Муравьеву-Апостолу вплотную заняться литературной деятельностью. Отлично владея латинским языком, он изучает античную литературу и культуру. Эти знания позволяют ему не только делать подстрочные переводы оригинального текста, но и приобщать к ним примечания и комментарии аналитического характера.
Возникает вопрос: почему Муравьев-Апостол обращается именно к поэтическому наследию Горация? Вероятно, Гораций оказался близок ему по мировоззрению, «горацианская мудрость» была созвучна его философии жизни. Сам Муравьев-Апостол неоднократно свидетельствовал об этом. Так, например, в одном из разговоров с К.Н. Батюшковым в 1810 году он признался, «что не выпускает Горация из рук, что учение сего стихотворца может заменить целый век опытности, что он всякий день более и более открывает в нем не только поэтические красоты, но истины, глубокие и утешительные» (216, 299). В беседе с Н.И. Гнедичем Муравье в-Апостол отмечал: « ... mais-moi vivant, il faut que je jouiss» (136, 233).
Первой опубликованной работой стал стихотворный перевод оды Горация «К Гросфу на спокойствие»53 (1809). Свой перевод Муравьев-Апостол отправил московскому профессору изящных искусств И.Т. Буле, который высоко оценил мастерство автора и напечатал его при своем « ... пока живу, хочу наслаждаться» (136,233). «письме»54 к издателям журнала «Вестник Европы» М.Т. Каченовскому и В.А. Жуковскому.
16 ода второй книги од Горация адресована Помпею Гросфу. Она представлена в форме поэтического размышления Горация в духе эпикуреизма, близком к жизненным представлениям Муравьева-Апостола. Работа не только передает эстетическую проблематику оды, но и представляет попытку Муравьева-Апостола передать содержание классического римского стихотворения в границах собственно русского стиха. Переводчику удалось сохранить все античные детали («вольнолюбивые Тракияне», «колчан носящие Медяне», «Сицилийские долины», «Ахейская Камена» и т.д.), мифологические образы и ассоциации («пловец», «луна», «звезды», «небо», «рок», «червец» и т.д.), дидактическую направленность («один только тот наслаждается прямым спокойствием в жизни, кто без разбору доволен всякой участью» - И.Т Буле):
Блажен, кто в тихой, низкой доле
Богат, умеет малым быть;
Стяжать себе не хочет боле,
Как чем лишь скромно век прожить (43, 273).
Перевод оды Муравьев-Апостол делает созвучным русской речи (вместо буквы употребляются буквы Ф и Т ), а содержание и форму классического римского стихотворения приобщает к русской поэтической практике: он использует четырехстопный ямб, одическую строфу, лексику и поэтические образы, принятые в одах и посланиях Г.Р. Державина. Например:
Хлеб-соль простая - угощенье;
Стола опрятна украшенье;
Солонка дедовска одна:
Ни алчность почестей и власти,
Ни жадность лихоимной страсти
Не возмущают легка сна ... (129,122).
В целом, работа И.М. Муравьева-Апостола над переводом оды Горация была положительно воспринята современниками. К.Н, Батюшков в письме Н.И. Гнедичу указывал на «прекрасные стихи», восходившие к державинской описательной традиции (129, 122). И.Т. Буле отмечал, что «перевод доказывает, как глубоко г. Муравьев-Апостол проникнул в дух и смысл сего поэта, в образе перемен, коих требовал вообще вкус новейшей поэзии, и в особенности свойство языка русского» (87, 267). М.Т. Каченовский называл перевод Муравьева-Апостола «одним из лучших на русском языке»: «Может быть труды его возбудят охоту в благорожденных наших соотечественниках образовать свой вкус по древним писателям, которые были учителями просвещенных европейцев; иначе мы никогда не дадим о себе хорошего мнения тем людям, коих сами уважаем за красоту ума их и дарований» (88, 49 - 50). Добавим, что перевод этой оды молодым студентом А.С. Грибоедовым был положен в основу его ранней пародийной пьесы «Дмитрий Дрянской» ( 1812 ), не дошедшей до нас (А.С. Фомичев).
Следующими работами И.М. Муравьева-Апостола были прозаические переводы первой и третьей сатир Горация, комментарии к ним аналитического характера, а также примечание на первую сатиру. Опубликованы они были в 1811 - 1812 годах в «Чтениях Беседы любителей русского слова». Время создания работ совпало с началом организации «Беседы любителей русского слова», возглавлял которую Г.Р. Державин. Муравьев-Апостол являлся сначала членом «Беседы» по второму разряду (1811), а затем и председателем ее четвертого разряда (1812). Так, 22 апреля 1811 года на втором заседании «Беседы» Муравьев-Апостол читает «Краткое рассуждение о Горации» и перевод первой сатиры Горация. Это чтение произвело на слушателей хорошее впечатление55: «рассуждение», перевод сатиры и примечания к ней было решено опубликовать на страницах журнала «Чтение в Беседе любителей русского слова» (1811)56. Публикация Муравьева-Апостола в «Чтениях» по своему качеству выделялась из всего состава книжки, что подметил уже К.Н. Батюшков в письме Н.И. Гнедичу: «Зачем хочешь печатать в Беседе? По крайней мере, я не советую: надобно иметь характер и золота в навоз не бросать, истинно в навоз, ибо, кроме Горация Мур авьева и Крылова басен, там ничего путного я не видел ... . Ни слогу, ни мыслей, ни стихов! Все площадное, вялое! ... Нет, я им слуга покорный! - «Вестник Европы» худ или хорош, а все лучше их мараний. Не печатай в Беседе, не стыди себя!» (137, 195).
Возникает вопрос, чем же заинтересовала современников работа Муравьева-Апостола? Вероятно, своей новизной, актуальностью и практической значимостью. В «рассуждении» был представлен анализ творчества Горация, оно, как подчеркивал сам Муравьев-Апостол, «служило вступлением к чтению Сатиры» (46, 15). Построчный перевод сатиры и примечания помогали изучать древний язык и культуру.
В «рассуждении» Муравьев-Апостол давал характеристику личности поэта и оценку его творческого наследия. «Сатиры и послания его, - говорил он, - составили полный и прекраснейший круг учения нравственной философии ... , он - остроумный, тонкий, ловкий придворный человек, в устах коего истина становится любезнее и добродетель краше» (46, 19). Он также обозначал «предмет первой сатиры» (осмеяние таких «пороков», как «алчность к почестям и жадность к богатству») и пояснял, почему сатира была посвящена Ц. Меценату. «Похвала на счет умеренности, - говорил Муравьев-Апостол, - не противна будет покровителю его ... , который ознаменовал себя умеренностью в желаниях» (46, 24).
Перевод в прозе первой сатиры Горация был опубликован параллельно с оригинальным текстом, как подчеркивал сам Муравьев-Апостол, «с тем намерением, чтобы выдать книгу, полезную для училищ и вообще для упражняющихся в латинской словесности» (46, 15).
«Чужое» слово в «Письмах...»
В числе основных принципов построения письма как вида текста называется его диалогизм, «вовлечение читателя в повествование» (И.А. Паперно), и полифонизм, «самостоятельность чужого слова в письме» (И.А. Паперно). В связи с этим М.М. Бахтин неслучайно подчеркивает важность цитации и ее выраженности в тексте73. Анализ характера использования и функцие «чужого» слова в тексте «Писем» позволяет определить как основные качества стиля, так и художественный принцип писателя.
Под «чужим» словом мы будем понимать прямое или косвенное цитирование речи, высказывание другого автора, извлеченное из литературного произведения или частной беседы, разговора, переписки. В литературе рубежа XVIII - XIX веков цитирование классиков было распространенным явлением. Муравьев-Апостол в написании «Писем» также использовал эту традицию, которая отвечала направленности его произведения.
Круг источников, цитируемых автором «Писем», широк. Это и античная литература, и Священное писание, и западноевропейская, и русская литература. «Чужие» слова в тексте повествования узнаваемы, часть их дается с указанием либо на автора, либо на источник цитаты. В большинстве случаях Муравьев-Апостол сопровождает «чужое» высказывание своим переводом, хотя встречаются варианты, когда какие-либо указания отсутствуют или цитата приводится неточно. Вероятно, такие отсылки рассчитаны на подготовленного читателя, знакомого с контекстом.
Ориентация автора на предшественников сознательная. В «Письмах...» встречаются разнообразные формы использования «чужого» слова: эпиграф, примечания, упоминание имени автора или произведения; цитата, косвенная и несобственно-прямая передача «чужой» речи.
Эпиграф. Текст письма развивает тему эпиграфа, перекликаясь с ним лексически. Так, эпиграфом восьмого письма выступают строки из VIII сатиры Ювенала: «Primum aliquid da / Quod possim titulis incidere» (57, 62). В этом письме автор проводит мысль о том, что каждая нация должна быть самобытной.
Возможны случаи, когда цитата не занимает позицию эпиграфа, а просто начинает повествование. Например:
1) в начало шестого письма вынесено высказывание А.Л. Шлецера74: «Noch keine Nation Welt ist der Barbarey durch Mathematik entrissen worden» (55, 97);
2) тринадцатое письмо открывается строками Горация: «Когда Гораций писал, что Niladmirari (ничему не удивляться) есть способ быть счастливым» (63,217).
Отметим, что в первом случае Муравьев-Апостол цитирует автора, во втором - передает цитату в косвенной форме, хотя в обоих случаях указывает на субъект речи.
Можно привести и такие примеры, когда цитата, выполняющая роль эпиграфа, введена во вступительную часть письма после небольшого лирического отступления. Например:
1) девятое письмо начинается с размышлений о суетности городской жизни, а затем в косвенной форме приводятся слова французского писателя и философа Ш.Л. Монтескье: «Монтескье сказал, что честь -пружина всех новейших образованных государств» (58, 97); 2) десятое, двенадцатое и пятнадцатое письма начинаются лирическими отступлениями биографического характер, после которых Муравьев-Апостол задумывается над значениями афоризмов и слов Горация .
Заметим, что в девятом и пятнадцатом письмах указывается автор высказывания, в десятом и двенадцатом - нет.
Примечание. Это еще одна внешняя форма проявления ориентации писателя на другого автора. Характерны в этом плане некоторые примечания Муравьева-Апостола к тексту «Писем», которые поясняют авторскую точку зрения. К примеру, ссылка «Кто при этом не вспомнит забавного Касти?»75 сопровождается стихотворными сроками: «Tu poi creato gran-Cerimoniere. / Un grosso Bertuccion. / Si vuol, che desse guello scimiotto / Al cerimenial le leggi prime, / E avesse a certe regole ridotto / Quel mestiero scimiatico sublime, / E riposte etichette e riverenze / Nella categoria della scienze» (51, 5).
Упоминание имени автора или его произведения непосредственно в тексте повествования. Это часто встречающийся прием. В «Письмах...» он имеет следующие модификации: употребление слов другого автора без каких-либо указаний, отсылка к поэтическим и философским источникам. Так, Муравьев-Апостол без указания на автора высказывания введены:
1) крылатое латинское изречение из «Сатир» Горация (II. 1, 106):
« ... всему есть место» (55, 99);
2) цитаты из оды Горация «Exegi monumentum ...» (III. ЗО, 1 - 2; 6): « ... монумент прочнее меди и пирамид» (58, 109), «Non omnis moriar!» (58, 109);
3) начальная фраза монолога Терамена о гибели Ипполита из трагедии Ж. Расина «Федра» (действ. 5, явл. 7): «A peine nous sortions des portes de Trezene» (53,261);
4) заключительный пуант из басни И.А. Крылова «Огородник и Философ» (1811): « ... я до сих пор был философ без огурцов» (58, 103).
Указывая «на третью Ювеналову сатиру» (59, 21), Муравьев-Апостол имеет ввиду историю о бедном, но честном римлянине Умбриции, который покидает развратный Рим, где нет места честному труду из-за интриг греков и выходцев с Востока. Называя имена Т. Гоббса и Б. Спинозы Муравьев-Апостол имеет ввиду их философские взгляды - эмпиризм одного и идеализм другого.
Обратим внимание на то, что такие отсылки рассчитаны на подготовленного читателя, который знаком с контекстом и способен самостоятельно как распознать, так и воссоздать «чужой» текст.
Цитата. Это наиболее очевидный, наглядный способ репрезентации «чужой» речи, типичный для публицистического произведения. Формальным признаком цитаты в тексте «Писем» являются кавычки или текстуальное выделение фразы. Цитирование в основном сочетается с указанием на автора или источник воспроизводимого текста. Отметим также, что Муравьев-Апостол к отсылкам дает либо подстрочный перевод, либо пояснение в самом повествовании. Приведем такие примеры:
1) « ... можно с Клавдианом сказать: Hanc urbem insano nullus qui Marte petivit / Laetatus violasse redit nee numina sedem / Destituent» (49, 92),
2) « ... как говорит Мильтон77, - from his horrid hair shakes pestilence and war - или просто сказать, когда я в первый раз увидел комету, знаешь ли, какое странное чувство - не скажу: тревожило меня - как-то шевелило мое сердце?» (50, 132).
Возможен вариант, когда отрывок «чужого» текста вводится без каких-либо указаний и перевода. Так, без указаний на источник Муравьев-Апостол использует следующие высказывания:
1) крылатые выражения: «Vis consili expers mole ruit sua» (49, 93), «Natio comoeda est!» (51, 9), «Ars longa, vita brevis» (61, 3);
2) строки из псаломной поэзии: «Человек яко трава; дни его, яко цвет сельний. Яко дух пройде в нем, и не будет, и не познает к тому места своего, - милость же Господня от века и до века на боящихся его!» (65, 134).
«Пять сатир Горация»
В 1843 году И.М. Муравьев-Апостол вновь обращается к переводам. Выбирает Муравьев-Апостол пять сатир Горация, две из которых были им ранее переведены прозой. Что явилось причиной вторичного обращения Муравьева-Апостола к тем же и другим сатирам Горация? Возможно, это связано отчасти с обстоятельствами жизни писателя. По документальным свидетельствам последних лет жизни, Муравьев-Апостол пребывал в унынии. Уволенный в 1826 года со службы и вынужденный уехать за границу, он не мог участвовать в политической, литературной и общественной жизни страны. Вероятно, разочарованный жизнью и «верный своей привычке убегать от житейских трудностей в милую сердцу античность» (В.А. Кошелев), Муравьев-Апостол обращается к сатирам греческого поэта для того, чтобы найти ответы на свои вопросы. «Честолюбие! - ненавистный призрак! Он помрачил свет дней моих. -Первые следы мои на его поприще усыпаны были цветами, последние -тернием. Я многим показался любимцем счастия, и гнусная клевета отравила полдень жизни моей. С тех пор протекло восемь лет; недавно еще раны сердца моего совсем закрылись; я отдохнул; и теперь честолюбие представляется мне как некакой тяжкий сон, от которого просыпаясь, душою веселою, что снова ощущаю жизнь и сладость бытия», - писал Муравьев-Апостол в одном из своих писем Г.Р. Державину (152, 334).
«В сатирах и посланиях своих, - отмечал Муравьев-Апостол, - он Гораций является мудрецом глубоким, но кротким и всегда любезным, играющим ... около сердца человеческого и который, конечно, кроме Сократа никому не уступает пальму философии» (46, 16). В сатирах первой книги поэт критикует человеческие недостатки, например, в первой -скупость и зависть. В третьей сатире осуждаются люди, «склонные придираться к слабостям других, не замечая при этом своих». В сатирах второй книги Гораций занят поиском гармонии между обществом и личностью. Вторая сатира содержит рассуждение о преимуществах простой скромной жизни в деревне: сельский мудрец восхваляет благо жизни при малом достатке и выступает в пользу скромной трапезы, говорит о жизненном принципе держаться середины и сохранять бодрость в жизненных испытаниях. Шестая сатира развивает тематику предыдущей. Это монолог Горация, выражающий благодарность Меценату за Сабинское имение и «восхваляющий жизнь вдали от шума и игры чистолюбий, которые есть в городе». В пятой сатире представлен совет Тирезия Одиссею как возместить потерю имущества.
Выбор сатир философского содержания был продиктован жизненными событиями Муравьева-Апостола. Писатель задумывается о своей жизни, переоценивает некоторые понятия, вспоминает прожитые годы.
Сравним, например:
Как странны, Меценат, как люди прихотливы! Минуты жить в ладу с судьбою не хотят; Всяк долею своей, как будто несчастливый, -Завидуя всему, с другим меняться рад (41, 3);
Одно желал найти я в жизни утешенье:
Иметь свой собственный усадьбы уголок, Дом с чистым садиком, - при нем воды поток, Да лесу десятин немного близ селенья; Желал - и небеса с избытком даже мне Послали этот дар: я больше не алкаю (41, 26).
Вторичное обращение Муравьева-Апостола к тем же и другим сатирам Горация связано также с пристрастиями и личностными качествами писателя. «Я не отрицаюсь от пристрастия к Горацию, - как сам признавался Муравьев-Апостол, - все те, которые занимаются исключительно каким-нибудь классическим автором, легко впадают в погрешность сию; а я, давно упражняюсь в разборе законодателя вкуса, не избежал, конечно, общего жребия ... » (48, 75). Муравьев-Апостол, который отличался «разнообразием знаний» и «способностью к развитию плодов их в жизни высшего круга» (П.А. Плетнев), не останавливался на достигнутом, он постоянно пробовал свои творческие силы в новых для него жанрах (один из способов реализации накопившегося творческого потенциала). Мы полагаем, что, переводя сатиры Горация стихами, он хотел представить публике поэтические творения в форме первоисточника с тем, чтобы показать «совершенства лирической поэзии» Горация. Добавим, что интерес Муравьева-Апостола к античной культуре имел не только частный характер. Предпочтение Горация «коренилось» в решении проблемы художественности. Поэзия Горация служила образцом художественного совершенства - пластичности, естественности поэтической речи, разнообразия интонации - именно тех качеств, к выработке которых стремилась русская поэзия. Приведем, например, следующий отрывок из второй сатиры второй книги Горация в переводе Муравьева-Апостола:
Послушайте, друзья! я песню вам спою,
Но, (наперед скажу), чужую, не свою:
Я перенял ее у нашего соседа,
Офела доброго, в час скромного обеда,
Где он, мудрец простой, философ без систем,
Любил и одобрял умеренность во всем.
Но слушайте не там - за жирными столами,
Не за громадой яств, где все перед глазами
Беспутным мотовством и роскошью блестит,
Где притуплённый вкус сластями лишь мерзит;
А прямо натощак примите наставленье:
Вот слово в слово вам Офелово ученье! (41, 18).
Стихотворный перевод Муравьева-Апостола выполнен шестистопным ямбом. Переводчику удалось не только передать метрику стиха (древнегреческий гекзаметр), но и приобщить содержание и форму сатир к российской литературной практике.
Сравним, например, прозаический и стихотворный переводы Муравьева-Апостола третьей сатиры первой книги Горация.
Прозаический перевод
За всяким певцом есть тот порок, что есть ли, хотя между приятелями, попросит его чтобы запел ... Ни из чего на свете! Когда же самому вздумается - так и унять нельзя. - Таков был Сардинец Тигеллий. Августу, который бы и принудить мог есть ли бы захотел, никогда не удавалось упросить его, ни из дружбы к себе, ни ради памяти Цесаря: а как бывало самого охота возмет, то от яиц до яблок, Бахус: без умолка повторяет, согласуя голос свой то с верхнею, то с нижнею струною Тетрахорда (47, 89).
Стихотворный перевод
У музыкантов есть порок: они упрямы; -
Хоть кланяйся, играть не станут пред друзьями;
А где не просят их, - без умолку гудят!
Таков был наш Тигелл. Сам Цезарь, чей
всех взгляд В движенье приводил, - ни ласками своими,
Ни именем отца, ни мерами другими,
Едва ль бы мог его упрямство победить;
А где, бывало, сам Тигелл начнет гудить
-Дивлюсь! - от первых блюд не даст гостям покою
Рад уши прожужжать непрошенной игрою;
На всех в столе ладах в честь Вакхову гремел (41,10).
Стих у Муравьева-Апостола динамичен, вместо древнегреческих нарицательных имен используются имена собственные и развернутая система эпитетов.
Переводы зрелого Муравьева-Апостола раскрывают личностные качества переводчика, а также свидетельствуют о творческих способностях писателя. Такие «доведенные до совершенства» качества писателя, как «классическая ученость и изумительное разнообразие знаний, навык к труду кабинетному», позволили ему от буквального перевода классических произведений перейти к «художественному», а также создать собственные прозаические и поэтические произведения.
