Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Поэтика повести в. и. белова "привычное дело" 7
1.1. Композиция сюжета повести "Привычное дело" 7
1.2. Автор и герой в повести "Привычное дело" (Взаимодействие точек зрения) 23
1.3. Художественное пространство и время в повести В.Белова "Привычное дело"... 47
ГЛАВА ВТОРАЯ. Романы-хроники "кануны", "год великого перелома" .58
2.1. Жанр и композиция сюжета романов "Кануны" и "Год великого перелома" .58
2.2. Автор и герой в романах-хрониках "Кануны" н "Год великого перелома" (Взаимодействие точек зрення)... 70
2.3. Художественное пространство н время в романах-хрониках "Кануны" и "Год великого перелома", .80
2.4. Психологический анализ в романах В.Белова... 115
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Нравственно-эстетический идеал прозы В.Белова 148
Заключение 182
Примечания 185
Библиография 193
- Композиция сюжета повести "Привычное дело"
- Автор и герой в повести "Привычное дело" (Взаимодействие точек зрения)
- Жанр и композиция сюжета романов "Кануны" и "Год великого перелома"
- Автор и герой в романах-хрониках "Кануны" н "Год великого перелома" (Взаимодействие точек зрення)...
Введение к работе
Шестидесятые годы в истории литературы ознаменовались появлением качественно нового художественного феномена - "деревенской прозы". Его возникновению предшествовала во второй половине 50-х годов очерковая проза о деревне В.Овечкина, рассказы Е.Дороша, Г.Троепшшжого и лирическая проза В.Солоухина. Если для очерковой прозы о современном селе характерна злободневность проблематики, создание ярких характеров, документальность, а для лирической прозы отарытая субъективность повествования, автобиографизм, философичность, то "деревенская'' проза 60-х годов, представленная именами В.Тендрякова. Ф.Абрамова, В.Шукшина, В.Белова, вобрала в себя черты и очерковой прозы, и прозы лирической, и "деревенского рассказа" второй половины 50-х годов. Уже первые произведения этих писателей показали, что в литературу не просто пришли талантливые авторы, но и принесли новые темы и новые характеры. Именно в этом обнаружилась их художественная позиция.
Лирическая проза отличалась созерцательностью. "Деревенская" про
за от этой созерцательности перешла к активнейшему вторжению в
жизнь. С "деревенской" прозой в литературу вошли новые типы, она
заставила обратить внимание на старые и новые проблемы сельской
жизни. Особой заслугой писателей-"деревенщиков" критика единодушно
считает обращение к художественному изучению национального харак
тера. " '
Уже к концу 70-х годов стало очевидно, что это направление в том виде, в каком оно сложилось и существовало около полутора десятилетий, идет к закату. Казалось, тема исчерпала себя. Однако выходят романы М.Алексеева "Драчуны", В.Белова "Кануны", и это дает основание полагать, что у "деревенской" прозы появилось "второе дыхание".
Or исследования народного характера н деревни 40-60-х годов писатели перешли к изучению тех исторических процессов, которые в тридцатые годы на долгое время определили пути развития русской деревни. В центре внимания авторов оказывается тема коллективизации, различные этапы ее проведения. Произведения, ставшие достоянием читателей в последние десятилетия, убедительно свидетельствуют о том, что предсказанный критиками закат "деревенской" прозы еще далек. Художественный опыт писателей-"деревенщиков" позволил им создать произведения достаточно высокого эстетического уровня.
Освещение жизни советской деревни конца 20-х-начала 30-х годов в произведениях В.Белова ("Кануны"), М.Алексеева ("Драчуны"), Б.Можаева("Мужики и бабы"), И.Акулова ("Касьян остудный"), В.Быкова ("Облава"), В.Тендрякова ("Пара гнедых" и "Хлеб для собаки") значительно отличаются в концептуальном плане от той общепринятой официальной точки зрения, которая существовала до недавнего времени в истории и в литературе и лишь в последние годы подверглась серьезному пересмотру.
В ряду авторов, традиционно числимых критикой по "ведомству" "деревенской" прозы, имя В.Белова появилось одним из первых, когда в 1966 году была опубликована повесть "Привычное дело", и стало очевидно, что в литературу пришел пиеатель самобытный, открывший и свою тему, и своего такого узнаваемого, но нестандартного героя.
В.Белов относится к тем писателям, талант которых не вызывает сомнения. Можно соглашаться или не соглашаться со взглядами писателя, его пристрастиями н неприятием тех или иных сторон современной жизни. Но бесспорно, что в лучших своих произведениях В.Белов заявил о себе как о подлинном мастере.
Каждое произведение В.Белова вызывает острую и неоднозначную реакцию критики. При этом следует отметить, что в большинстве ра-
бот, посвященных творчеству этого писателя, доминирует проблемно-тематический и социологический аспекты литературоведческого анализа. Это не совсем справедливо, так и повесть "Привычное дело", и "Плотницкие рассказы", и романы "Кануны" и "Год великого перелома", и очерки о народной эстетике "Лад" позволяют говорить о своеобразии стиля писателя, об особой поэтике его произведений.
Именно этим и продиктованы задачи настоящего исследования, которую мы видели в выявлении художественных особенностей произведений разных жанров в творчестве В.Белова. Поэтому в работе рассматриваются особенности создания характеров в повести "Привычное дело" и в романах-хрониках "Кануны" и "Год великого перелома". В рамках общей проблемы изучения жанрово-композиционного своеобразия прозы В.Белова нас интересовали следующие исследовательские ракурсы:
композиция сюжета;
взаимодействие точек зрения в произведениях;
пространственно-временная организация повести и романов и функции хронотопа;
своеобразие психологического освоения действительности в произведениях В. Белова.
Это открывает возможность не только определить движение повествовательных жанров в творчестве В.Белова, но и показать специфические способы создания характера в произведениях разных жанровых форм, выявить взаимосвязанность, органичность всего созданного писателем, преемственность тем, проблематики, характеров, этики и эстетики в творчества. Именно этими соображениями продиктовано наше обращение не только к собственно повести и романам, но и очеркам о народной эстетике "Лад".
Теоретической и методологической основой диссертационного исследования являются указанные в "Библиографии" труды М.М.Бахтина,
Б.А.Успенского, Д.СЛихачева, Ю.М.Лотмана, ЛЛ.Гинзбург,
А.П.Скафтымова, И.В.Страхова, А.Б.Есина, А.В.Чичерина.
Поскольку к настоящему времени нет собрания сочинений В.Белова, в которое бы вошли не только повести и очерки "Лад", но и полностью завершенный роман "Кануны" и его продолжение "Год великого перелома" постольку цитирование художественных текстов в диссертации производится по следующим источникам: Белов В.И. Избранные произведения. В 3-х т. Т.2: Повести и рассказы. М., 1983. 543 с; Т.З. Лад: Очерки о народной эстетике. Пьесы. М., 1984. 478 с; Белов В.И. Кануны: Хроника конца 20-х годов. М.,1988. 463 с; Белов В.И. Год великого перелома: Хроника девяти месяцев // Новый мир. 1989, №3. С.б-95; № 4. С.91-134.
Композиция сюжета повести "Привычное дело"
В литературоведческих работах последних десятилетий достаточно полно разработана идея связи жанра эпического произведения с определенным типом изображения человека . Так, характерологический принцип, взятый в качестве жанровой доминанты, положенный в основание произведения, становится организующим центром, объединяющим все элементы произведения в единое целое.
Герой литературного произведения является воплощением эстетического идеала писателя, одним из наиболее очевидных носителей его художественной концепции. Поэтому глубина решения литературного характера, способы его воплощения во многом определяет выбор жизненной ситуации, масштаб конфликта, специфику системы персонажей, композицию произведения.
В повести "Привычное дело" в центре авторского внимания оказывается противоречивый, сложный характер главного героя Ивана Афри-кановича Дрынова. При этом автора интересовали не столько внешние связи характера с обстоятельствами, сколько сам этот характер, глубина его постижения. Внимание автора сосредоточено на внутренней жизни героев, выявлении их психологии.
Перенесение центра тяжести на характер, исследование психологии героя, его нравственных поисков и пережитых кризисных ситуаций значительно ослабляют роль событийного ряда. Именно такое соотношение характера и фабулы складывается в повести "Привычное дело". Отнюдь не богатая система ситуаций и событий, а изображение перелома сознания, нюансы психологической жизни героя становятся непосредственным предметом изображения в повести. В исследовании, посвященном вопросам поэтики и типологии жанра повести, В.С.Синенко пишет, что "в современных повестях именно характер чаще становится "источником эиергии" всякого движения: и событийного, и психологического. При этом в одних произведениях характер узнается постепенно, в других дается сразу, а потом испытывается художественными обстоятельствами" 2.
В повести, основанной на характерологическом принципе, тип взаимосвязи героя с обстоятельствами иной, чем в аналогично построенном романе. Здесь, в повести, прежде всего, ограничены общественные связи героя, он показан, как правило, в наиболее важный, часто пред-конфликтный период его жизни и дан без исследования истоков характера. Если роман стремится к панорамному изображению действительности, цельности и универсальной полноте ее воплощения, к показу самодвижения характеров, то в повести дается лишь ряд эпизодов, которые составляют какой-то период жизни героя.
Несмотря на то, что повесть "Привычное дело" имеет ослабленный событийный ряд, его сюжетно-композиционная структура отличается сложностью. Небольшая по объему повесть, состоящая из семи глав, включает в себя двадцать одну главку. При этом их количество в главах следующее: первая - 4, вторая - 4, третья -1, четвертая - 5, пятая - 3, шестая -1, седьмая - 3.
В композиции повести прослеживается достаточно четкий ритм. Он выражается, во-первых, в том, что в первой главе происходит чередование главок, изображаемый событийный ряд в которых отсутствует ( и они приближаются к зарисовкам, сценам), и главок, в которых он есть, но выражен очень слабо. Вторая глава содержит бесфабульные главки-зарисовки. Третья глава, не имеющая главок, содержит в себе чередование микросюжетов и зарисовок картин деревенской жизни. Уже с первой главки четвертой главы происходит постепенное, но достаточно быстрое нарастание трагических событий.
Наиболее динамична фабула в четвертой главе. Именно здесь описывается приезд шурина Митьки, неудачные попытки Ивана Африканови-ча запасти сено для коровы, эмоциональный срыв пьяного героя, устроившего настоящий дебош ( в первой главе он пьян, но благодушен, теперь же он агрессивен и его вынуждены даже связать) и арест Митьки. По сравнению е остальными главами эта глава наиболее богата событиями и поэтому содержит пять главок (это наибольшее их количество; в первой и второй главах по четыре главки, в пятой и седьмой - По три). В последующих пятой и седьмой главах напряженность действия постепенно ослабевает. В центре последней главы не столько внешнее событие как таковое, сколько событие психологическое - движение мысли героя, изменение его сознания. А последняя главка, "Сорочины", подводит итог тем внутренним изменениям, которые произошли в душе Ивана Африкановйча. Во-вторых, определенный ритм наблюдается в смене пространственных планов ("свой мир" - "чужой мир"). Если в главе первой (главка "Прямым ходом") Иван Африканович плутает в пространстве, хорошо ему знакомом, то в четвертой герой сначала не осознает пространство в пьяном угаре, а затем оказывается в "чужом" пространстве райцентра ( посещение арестованного Митьки в КПЗ); наконец, в главе седьмой Дрынов испытывает чувство потерянности в пространстве леса. Именно здесь происходит постепенное "узнавание" окружающего леса ( и мира) и как результат - "возвращение" в обычное для всех людей пространство. Потеря пространственной ориентации происходит и в главке "Три часа сроку" главы пятой. Но это косвенное описание, переданиые в разговоре с попутчиком ощущения Ивана Африкановича, "потерявшегося" в "чужом" пространстве вокзала, поезда,
города, тогда как в трех предыдущих примерах потеря пространственных ориентиров происходит непосредственно на глазах читателя.
В повести композиционно выделяются два этапа развития действия: I этап - главы 1-4 - Иван Африканович с Катериной (даже когда она не рядом) и 2 этап - главы 5-7 - Иван Африканович без Катерины Здесь в главке "Вольный казак" формально герои еще вместе, но фактически Иван Африканович уже вне мира Катерины ( не случайно следующая главка "Последний прокос" начинается словами "Делать было нечего, надо было жить". 3 Слова звучат как итог, подчеркивают расставание героев навсегда, безвозвратность потери). Главка "Последний прокос" - это не полные сутки жизни Катерины без Ивана Африкановича.
Сюжетная линия Катерины, таким образом, почти полностью укладывается В несколько главок первых трех глав. Главка "Последний прокос" - это Итог ее жизни. Здесь происходит "разъединение" героев. Но как только каждый из них остается один - наступает крах. Сюжет набирает темп, когда Иван Африканович и Катерина остаются друг без друга. Для Катерины наступает смерть физическая, для Ивана Африкановича - духовная, он продолжает жить, но он совершенно другой. Происходит осознание смысла обычной человеческой жизни, ее конечности. Но это прозрение одновременно убивает в душе героя его поэтическое восприятие MHpav его восторженность, внутреннее горение. На смену им приходит опустошенность.
Автор и герой в повести "Привычное дело" (Взаимодействие точек зрения)
Повесть В.Белова "Привычное дело" написана в объективной манере повествования от третьего лица. Кроме авторской речи большое значение в повести имеют диалоги, монологи и внутренняя речь героев. Но основой повествовательной структуры повести становится слияние голосов автора и персонажей. По справедливому суждению В.Кожинова, "подлинной плотью повествовательного искусства является здесь чисто речевая стихия, прежде всего взаимодействие голосов повествователя, главного героя, остальных персонажей и "голосов природы"5.
Среди работ, посвященных анализу повести В.Белова "Привычное дело", данная статья В.Кожинова единственная, где делается попытка выяснить особенности "речевой стихии" повести и под этим углом зрения проанализировать образы героев. Но проблема исследователем лишь намечена, тем более, что В.Кожинов рассматривает все богатство слияния голосов автора и героев, по существу, с одной целью: доказать, что данный прием в повести использован автором "для того, чтобы раскрыть земную почву самых высоких и глубоких мыслей и чувств. Ту почву, которая породила их и постоянно возрождает во всей жизненной силе, в их органическом единстве с практической полезной деятельностью, в их всеобщей ценности и правде",6.
Таким образом, изучение особенностей повествовательной манеры В.Белова все же сведено автором статьи к доказательству необычности и новизны такого образа, как образ главного героя - Ивана Африкановича.
Обращение к работе Б.А.Успенского "Поэтика композиции" дает несколько иное направление для исследования повести. Б.Успенский рассматривает проблему точки зрения в произведении как проблему компо зиционную. Он считает, что "структуру художественного текста можно описать, если исследовать различные точки зрения, то есть авторские позиции, с которых ведется повествование (описание), и исследовать отношения между ними (определить их совместимость или несовместимость, возможные переходы от одной точки зрения к другой, что в свою очередь связано с рассмотрением функции использования той или иной точки зрения в тексте" ,7. Б.Успенский определяет четыре основных типа, четыре плана в выражении точки зрения: 1. Точка зрения в плане оценки. 2. Точка зрения в плане фразеологии. 3. Точка зрения в плане пространственно-временной характеристики. І. Точка зрения в плане психологии
Анализ повествовательной системы повести "Привычное дело" позволяет с уверенностью говорить о том, что автор использует преимущественно план фразеологии. План фразеологии в повести используется для характеристики и самохарактеристики героев, а так же для конкретного адресования в тексте к той или иной точке зрения, используемой автором в конкретной ситуации.
В первом случае стилистический анализ речи персонажа позволяет определить мировосприятие героя, его мировоззрение. В этой функции план фразеологии сближается с планом оценки. Это один из способов создания образа Ивана Африкановича. В этом плане показателен монолог героя в первой главке "Прямым ходом". Здесь в основе повествования лежит характерологический принцип - герой сам себя "представляет".
В главке четко выделена речь героя с характерным для нее просторечием, своеобразием лексики и речь автора, являющаяся попутным комментарием к происходящим событиям. Вся главка построена как мо нолог Ивана Африкановича, и доля авторской речи здесь чрезвычайно мала.
Мысли пьяного героя перескакивают с одной темы на другую. Но именно в этом калейдоскопе виден и характер героя, и его мировосприятие, и привязанности. Монолог Ивана Африкановича изобилует просторечной лексикой и диалектизмами, своеобразными синтаксическими конструкциями.
"А я, Пармеша, маленько выпил, выпил, друг мой, ты уж меня не осуди. Да, не осуди, значит. А что, разве русскому человеку и выпить нельзя? (...) А ведь я тебя еще вот эковьким помню-то, - бывало, бежишь по мосту весь празднишной, дак копытка-ти у тебя так и брякают, так и брякают, и никакой-то заботушки у тебя тогда не было. (...) Вот ты говоришь, баба. Баба, она, конешно, баба и есть. Только у меня баба не такая, она и отряховку даст кому хоть. А мне ни-ни с пьяным. Пьяного она меня пальцем не тронет, потому что Знает Ивана Африкановича, век прожили. Тут уж, ежели я выпил, мне встречь слова не говори и под руку не попадай, у меня рука кому хошь копоти нагонит. (...) Я говорю, что Дрынова хто зажмет? Никто Дрьшова не зажмет. Дрынов сам кого хошь зажмет" (li,c.4,7).
Монолог героя прерывается авторской речь - комментарием в одно, два предложения. "Иван АфрикановИч слез на дорогу. Он с такой серьезностью поддерживал воз и дергал за вожжи, что мерин как-то даже снисходительно, нарочно для Ивана Африкановича замедлил ход. Уж кому-кому, а Пармену-то была хорошо известна вся эта дорога..." (II,с.6-7)
Первая главка, давая лишь абрис характера героя, содержит точку зрения объекта речи. Авторская речь сведена здесь к очень кратким комментариям. Во второй главке авторская речь - это только речь художника. "Красная большая луна встала над лесом. Она катилась по еловым верхам, сопровождая одинокую, скрипящую завертками подводу.
Апрельский снег затвердел к ночи. В тишине ядрено и широко тянуло запахом натаявшей за день и ночью вымерзающей влаги" (Н,с.9).
Обе речевые стихии и здесь развиваются параллельно. Авторская речь выполняет описательные функции и лишь отчасти изображает внутренний мир героев. Более полное его раскрытие , а также раскрытие миросозерцания и самобытности видения будет достигнуто в следующих главках слиянием голосов автора и персонажей. Перелом в манере повествования наступает в главке "Горячая любовь".
Жанр и композиция сюжета романов "Кануны" и "Год великого перелома"
Критика неоднократно писала об эпичности романа В.Белова "Кануны". Но работ, идущих дальше этой констатации факта, пока нет. Мы считаем, что романы "Кануны" и "Год великого перелома", действительно, обладают многими признаками романа-эпопеи. В своем анализе мы опираемся на теоретические положения, изложенные в книге А.В.Чичерина "Возникновение романа-эпопеи"
Ни одно справочное и энциклопедическое издание не включает в свой состав статьи о романе-эпопее. В статьях "роман" находим лишь упоминание о романе-эпопее, в статье "эпопея" жанр романа-эпопеи прямо соотносится с жанром эпопеи. В связи со сказанным представляется весьма убедительным несогласие А.В.Чичерина с подобной точкой зрения на этом жанр. Исслдователь считает, что эпические жанры выстраиваются в следующий ряд: рассказ - повесть - роман - роман-эпопея, и роман-эпопея в этом ряду является не разновидностью, а новым жанровым образованием.
От эпопеи древней литературы современный роман-эпопея отличается, прежде всего, тем, что сохраняет все черты романа: всесторонность охвата действительности, психологизм, глубокую мотивированность происходящего, характеры, показанные в процессе развития. К этим качествам добавляются и черты эпопеи, сложившейся в древности.
В современной эпопее изображаются не идеализированные герои, об ладаюшие условными, часто гипертрофированными чертами, олицетворяющие собой целые народы, а обычные люди, взятые во всем противоречии и сложности их характеров.
В Словаре литературоведческих терминов сказано: "Основной чертой современной эпопеи...является то, что она воплощает в себе судьбы народов, сам исторический процесс, и это ставит ее в один ряд с величественными эпопеями прошлого и в то же время отделяет от романов в собственном смысле слова"3.
Предметом изображения в современной эпопее становится не только историческое событие, но и повседневная жизнь героев, которая определяется этими историческими событиями, напрямую зависит от них. Но кроме того жанр романа-эпопеи позволяет автору с исчерпывающей полнотой проследить развитие духовной жизни героев, их взаимоотношения, обусловленность жизненных коллизий историческими событиями. Отсюда - размышления автора и героев над судьбами мира, страны.
А.В.Чичерин отмечает, что "роману-эпопее свойственна многосюжет-ность, наличие романов в романе, пересечение истории деяний одного персонажа другими историями и событиями, обогащающими смысл и звучание образов" п.
При этом очевидно, что подобная многосюжетиость диктует и композиционные особенности произведения. Для романа-эпопеи характерен общий композиционный прием: в нем наблюдается переплетение сюжетных линий, постоянная их смена, перебивка повествования, постоянное чередование разнообразных по содержанию и характеру эпизодов, ситуаций. Все это создает динамическую, полная красок картину реального мира,показанного в переломный момент истории.
Романы В.Белова включают множество сюжетных линий. В центре -фигура Павла Пачина. История этого героя цементирует сюжет романа, придает ему стройность. Персонаж помещен в центр событий, осталь ные события и герои прямо или косвенно связаны с образом Павла. Но на отдельных этапах повествования главный герой отступает на второй план, и в центре оказывается судьба того или иного персонажа, при этом Павел не только не появляется на страницах этих глав, но и создается обманчивое впечатление, что его судьба никак не связана с судьбой того героя, который на какое-то время становится центральной фигурой. Именно так происходит в главах, рассказывающих о судьбе Владимира Сергеевича Прозорова.
Сюжетные линии Павла и Прозорова развиваются самостоятельно. В их развитии точки соприкосновения единичны ( так, одна из непосредственных встреч героев происходит в Ольховице, куда Павел везет продавать рожь, а Прозоров своим вмешательством предотвращает незаконную конфискацию пачинского зерна Сопроиовым). Но чаще всего пересечение сюжетных линий опосредованно (например, Тоня, которую любит Прозоров, - подруга Веры, жены Павла). Объединяет же сюжетные линии Павла и Прозорова общее пространство Ольховицы и Щибанихи, события, затрагивающие в той или иной степени обоих героев и их взаимоотношения с одними и теми же героями.
Если в главах, рассказывающих о жизни Прозорова в Ольховице, он показан в окружении постоянных персонажей, живущих в романном пространстве на протяжении всего повествования, то в прошлом Прозорова есть только одна фигура, связанная с событиями современности, -Яков Меерсон. В главах, повествующих об аресте и ссылке Прозорова, также появляются новые персонажи, которые связаны лишь с сюжетной линией этого героя и в предыдущих и в дальнейших событиях не участвуют. Но и здесь появляется персонаж, которому в романе отведена третьестепенная роль. Иван Никитин, явившийся в "Канунах" в двух эпизодах, в третий раз возникает в "Годе великого перелома" тоже в одном из кратких эпизодов (встреча Никитина с-ПрозоровыМ в тюрьме).
Автор и герой в романах-хрониках "Кануны" н "Год великого перелома" (Взаимодействие точек зрення)...
В романах-хрониках В.Белова повествование ведется от третьего лица, таким образом сохраняется максимально объективная форма рассказа.
В первой главе подробно рассматривался вопрос об особенностях отражения "точки зрения" в повести "Привычное дело . Но если для повести характерно не только наличие четырех типов выражении "точки зрения", но и их глубокая разработанность, то в романах нами отмечается значительное ограничение использования данных форм выражения авторской позиции. Это связано, по нашему мнению, с жанром хроники, основанном на историческом, документальном материале.
В романах В.Белова распространен такой тип выражения "точки зрения", как "план фразеологии". Этот тип повествования встречается при создании образов Павла Пачина, Микулина, Игната Сопронова, Сталина. "Чужой текст" передается здесь в форме несобственно-прямой речи. При этом, следуя классификации Б.Успенского, выделяем форму, обозначенную им как "Влияние чужого слова на авторское слово"4.
Через слияние голосов раскрывается в романе образ Павла Пачина. Следует отметить, что форма прямого цитирования мыслей, чувств Павла встречается в тексте довольно редко. Значительно чаще мы отмечаем именно форму несобственно-прямой речи. Так, в сцене купания в омуте по дороге в Ольховицу присутствует и прямое цитирование мыслей героя, и сопряжение голосов.
"Развертывая парусину, затем промасленную бумагу, он уже знал, что это..."Черт. Наверно, еще с германской приволокли. Кто бы это?"
Павел размахнулся. Почти новая трехлинейка с отпиленным на две трети стволом и две обоймы патронов полетели в омут, в самое глубокое место" ("Кануны", с.220-221).
"Цитируется" мысль героя, в то время как его чувства передаются через слияние голосов: "Ничто не остановит его, ничто не сможет остановить. Он сделает мельницу, выстроит свою деревянную думу, она будет махать широкими крыльями. Над всей Шибанихой. Над всем белым светом замашет, Высокая, новая. С резным князьком на амбаре, с ласковым бесконечным шумом камней, она подымется на юру...Подымется... "("Кануны", c.22t).
В приведенной цитате отчетливо прослеживается этот способ передачи мыслей героя и приемы создания особой атмосферы в произведении: состояния подъема, творческого дерзания и уверенности в возможностях человека. А мысли героя.переданные словами автора, усиливают это чувство уверенности, они получают как бы двойное освещение.
Этой же цели служит и синтаксис всего отрывка. Здесь прежде всего отметим повторение одного и того же слова ("подымется" - "подымется") или использование контекстуальных синонимов ("сделает" - "выстроит"), повтор словосочетаний ("она будет" - "она будет"). С этой же целью перед повторяющимся словом появляется слово, усиливающее воздействие ("не остановит" - "не сможет остановить"). Уверенность передается и таким способом, как короткие, отрывочные фразы ("Над всей Шибанихой", "Подымется") и расширение географического пространства ("Над всей Шибанихой" - "над всем белым светом").
Особенностью повествовательной структуры романов В.Белова является то, что здесь наблюдается слияние голосов автора и персонажа, явно антипатичного ему. Это случай, встречающийся в литературе достаточно редко. В подавляющем большинстве примеров данный тип пове ствования ("точка зрения в плане фразеологии") связан с соединением голосов автора и героя положительного.
Б.Успенский относит этот случай к типу, который обозначается им как "Взаимоотношения точек зрения на разных уровнях" Ч Действительно, в данном случае мы имеем дело с необычным использованием несобственно-прямой речи, где объединяется план фразеологии, план психологии и план оценки.
Несобственно-прямая речь в данном случае является едва ли не единственным средством описания психологии героя. Это не внутренний монолог, наиболее полно раскрывающий его духовный мир. Но отдельные фразы и даже небольшие монологи, включенные в авторский текст и сохраняющие стилистику и пунктуацию этого текста, способствуют самораскрытию героя.
В повести "Привычное дело" случаи слияния голосов автора и персонажа отрицательного не встречаются. В романах, как уже отмечалось выше, именно этот способ становится основным в раскрытии внутреннего мира Игната Сопронова и Сталина.
Вэтомелучае, как и обычно, наблюдается совмещение двух точек зрения (автора и героя) в пределах одного абзаца, когда текст начинается с выражения "точки зрения" автора, а затем в него вливается "голос героя": "Он вышел по дороге в полевое безлюдье, переполз через обросшую конским щавелем канаву и почти без памяти ступил в тень от каких-то строений (...) Какая-то неуловимая, все время ускользающая мысль не давала покоя и толчками заставляла осознавать окружающее. Что это? Он силился изловить ее и осмыслить". Авторский текст в начале абзаца носит чисто информационный характер, он сообщает о физическом состоянии Игната. Но затем в авторское повествование врывается голос Сопронова. Нечеткость созгіания, сбивчивость мысли передается и интонационно, и синтаксически:
