Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Эстетика жизни» в философских и литературно-критических произведениях К.Н. Леонтьева .25
1.1. Философские произведения К. Леонтьева 25
1.2. Литературно-критические произведения К. Леонтьева 38
Глава 2. Сословное в «эстетике жизни»: «русский тип дворянства» в литературных произведениях К. Леонтьева .57
2.1. Поэтизация дворянского уклада жизни в романе-воспоминании «Подлипки» («Записки Владимира Ладнева») 58
2.2. Философская составляющая в романе К. Леонтьева «В своем краю» .98
Глава 3. Эстетика и экзотика в беллетристике К. Леонтьева («Исповедь мужа», «Из жизни христиан в Турции») .113
Заключение .155
Библиография .162
- Философские произведения К. Леонтьева
- Литературно-критические произведения К. Леонтьева
- Поэтизация дворянского уклада жизни в романе-воспоминании «Подлипки» («Записки Владимира Ладнева»)
- Философская составляющая в романе К. Леонтьева «В своем краю»
Введение к работе
В современной культуре имя Константина Николаевича Леонтьева (1831 - 1891) в большей степени связано с религиозной философией. Однако он был полноправным участником литературного процесса 1860-1880-х годов, и его хорошо знали и читали в литературных и философских кругах. В. Соловьев, В. Розанов, Н. Бердяев, И. Фудель, С. Франк, В. Зеньковский подчеркивали оригинальность мировоззрения Леонтьева-мыслителя, отдавая дань образности его мышления и неповторимости литературного стиля.
К.Н. Леонтьев представляет собой феномен соединения философии и литературы, который явственно обозначился в русской философии рубежа XIX и XX веков. Г.Д. Гачев, В.А. Подорога и другие ученые считают нашу отечественную философию «очень литературной, очень зависимой от литературы». «Партнерство» философии и литературы стало возможным благодаря общим для них вопросам, одним из которых всегда был вопрос о красоте. К.Н. Леонтьев - один из первых русских философов, писавших художественные тексты и литературно-критические очерки. Религиозно-философское наследие К. Леонтьева обладает мощным творческим потенциалом. Его философские работы отличают образность и выразительность, свойственные художественной литературе, а прозу -философская насыщенность содержания. Это позволило ученым называть К. Леонтьева «философом-поэтом» (Н. Бердяев) и «художником мысли» (И. Фудель), а его труды - «поэтической философской прозой» (А. Корольков).
К.Н. Леонтьев прошел сложный путь философа, снискавшего славу реакционера и консерватора, и писателя, не получившего широкого признания при жизни. Свою литературную деятельность он совмещал с врачебной практикой, участием в Крымской войне, дипломатической службой в Турции. Всю свою жизнь он стремился осмыслить православное учение и примирить его со своими эстетическими воззрениями. Более всего современников К. Леонтьева поражала в нем смесь аскетизма и эстетизма. В конце жизни К. Леонтьев принял монашество, к которому стремился с 1872 года. Он до конца жизни оставался эстетом, но в 1880-е гг. К. Леонтьев подверг переосмыслению соотношение эстетизма и религиозной этики в пользу последней.
Из всех философов К. Леонтьев, возможно, наиболее широко, применительно к действительности, объяснял эстетику, которая для него перестала быть отвлеченным понятием и стала «редчайшей, штучной специализацией» (В. Подорога). Центральная формула мировоззрения К.
Леонтьева - «эстетика жизни», включающая в себя красоту (прежде всего, внешней формы), разнообразие и борьбу.
Феномен К. Леонтьева пытались понять и «разгадать» еще при его жизни не только отечественные (В. Соловьев, В. Розанов, Н. Бердяев), но и зарубежные (Мирольо Абель, Франк Симон) исследователи. Активное изучение мировоззрения и творчества философа-литератора продолжилось до 1917 года. В 1920-1930-е гг. в зарубежных изданиях выходили в свет отдельные статьи и очерки о К. Леонтьеве, которые, однако, не получили широкого распространения. В советское время имя мыслителя замалчивалось в связи с консервативностью его взглядов: о нем почти не писали, если не считать редких статей конца 1960-х гг. Лишь в 1990-е годы после долгого забвения и вульгарного «недочитывания» (Ю. Иваск) вновь возник интерес к наследию К. Леонтьева. В наши дни его творчество осмысливается в контексте русской религиозной философии и культуры. В разных изданиях стали появляться социо-культурные, религиозно-философские, историко-философские и литературоведческие работы, посвященные исследованию тех или иных аспектов творчества К. Леонтьева. Большой вклад в изучение наследия мыслителя внесли Г. Кремнев, В. Косик, Б. Адрианов, Н. Мальчевский, Б. Бессонов, С. Бочаров, В. Котельников, А. Корольков, А. Козырев. Особенно значительным нам представляется труд Ю.П. Иваска «Константин Леонтьев (1831-1891). Жизнь и творчество» (1961-1964), который и до настоящего времени является самым полным и обстоятельным анализом литературного наследства К. Леонтьева. В период с 2002 по 2005 годы в разных вузах страны были представлены семь диссертационных работ, так или иначе связанных с именем К. Леонтьева. Из них три -филологической направленности (Е. Хрипунова, И. Славин, А. Виноградов), остальные - историко-философской, однако только работа Е. Хрипуновой посвящена исследованию беллетристики писателя.
Творчество К. Леонтьева необходимо осознать в контексте истории русской литературы XIX-XX веков, выявить творческую взаимосвязь с его современниками и потомками.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью введения литературного творчества К. Леонтьева в современный научный обиход с целью определения места и значения его наследия в истории русской литературы XIX и XX вв. Осмысление художественного наследия писателя с точки зрения «эстетики жизни» как его основной философской идеи в современном отечественном литературоведении не осуществлялось.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые «эстетика жизни» осознана как основная концепция всего творчества К. Леонтьева в
единстве его религиозной философии, культурологии и беллетристики. В диссертации предлагается научная гипотеза о том, что темы и способы повествования произведений К. Леонтьева предвосхитили некоторые художественные открытия в литературе XX века.
Объектом исследования являются философские, литературно-критические и художественные произведения К. Леонтьева 1860-1880-х годов, которые интерпретированы нами как различные формы творчества писателя. Однако основное внимание уделено исследованию литературных произведений писателя.
Предметом анализа является концепция «эстетики жизни» в творчестве К. Леонтьева.
Материал исследования. Совмещение философских и литературных аспектов творчества К. Леонтьева составляет основную трудность в работе с материалом. Мы исследуем философские работы («Византизм и Славянство», «Восток, Россия и Славянство», «Средний европеец как орудие всемирного разрушения», «Идеал всеобщего однообразия - и последствия общественного смешения в Западной Европе»), литературно-критические («Письмо провинциала к Тургеневу», «Наша жизнь и наша литература», «Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой», «О великом инквизиторе», «Анализ, стиль и веяние»), романы «Подлипки» и «В своем краю», произведения из цикла «Из жизни христиан в Турции», повести «Исповедь мужа» и «Египетский голубь». В качестве дополнительного материала привлекались письма, дневники, воспоминания. Издание полного собрания сочинений в 12 томах осуществляется с 2000 года по настоящее время под редакцией В.А. Котельникова. К настоящему моменту изданы 8 томов. В связи с этим в работе с материалом нам приходилось использовать отдельные издания избранных произведений К. Леонтьева.
Цель настоящей работы - выявить основное содержание концептуально-значимой для всего творчества К. Леонтьева идеи «эстетика жизни» и особенности ее художественного воплощения в философских и литературных произведениях К. Леонтьева. Цель работы предполагает решение следующих задач:
Изучить основные положения религиозной философии и эстетической теории К. Леонтьева, а также литературно-критические взгляды писателя.
Показать, как отразились философские, религиозные и эстетические воззрения К. Леонтьева в его литературных произведениях.
Выявить различные уровни красоты в концепции «эстетики жизни» в творчестве К. Леонтьева.
4. Исследовать вероятные связи творчества К. Леонтьева с
культурой и литературой XX века.
Теоретико-философской основой исследования явились философские труды Н. Бердяева, С. Булгакова, Г. Гачева, В. Зеньковского, Н. Лосского, В. Подороги, Ф. Разумовского, В. Розанова, Вл. Соловьева, Ф. Степуна, С. Трубецкого, С. Франка. Литературоведческие работы С. Аверинцева, Ю. Айхенвальда, М. Бахтина, Б. Бессонова, С. Бочарова, Ю. Иваска, В. Котельникова, Д. Лихачева, А. Лосева, Ю. Лотмана, Ю. Мальцева, А. Сивака. Культурологические исследования А. Вергунова, Т. Каждан, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, А. Низовского, Ф. Разумовского, М. Эпштейна. Методология исследования представляет собой сочетание историко-литературного, герменевтического, семиотического и литературно-типологического методов.
Теоретическая значимость исследования. В научный оборот введено понятие «эстетика жизни», позволяющее осуществлять в дальнейшем разработку общих теоретических вопросов, связанных с проблемами взаимодействия философии, эстетики и литературного творчества.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть применены в разработке вузовского курса в истории русской литературы XIX века и в чтении спецкурсов по творчеству КН. Леонтьева. Наблюдения и выводы диссертации могут быть использованы в дальнейших исследованиях творчества КН. Леонтьева и его влияния на творчество писателей XX века.
Основные положения, выносимые на защиту:
Религиозно-философские, литературно-критические и литературные произведения К. Леонтьева 1860-1880-х гг. представляют собой идейно-тематическое единство, основанное на концепции «эстетики жизни». «Эстетика жизни», по Леонтьеву, есть красота, разнообразие и борьба в их неразрывной связи.
Красоту и разнообразие К. Леонтьев связывал с «самобытными основами русской жизни», незыблемостью сословной иерархии, обусловившей формирование русского типа дворянина и феномена дворянской усадьбы. Этим обусловлена поэтизация дворянского уклада жизни в романах «Подлипки» и «В своем краю».
Особым образом К. Леонтьев выделял экзотику как одно из проявлений красоты и разнообразия, что проявилось в его повести «Исповедь мужа» и цикле произведений под общим названием «Из жизни христиан в Турции». В них К. Леонтьев в романтическом ключе изобразил образ жизни и самобытность традиций христиан и мусульман, особенности южных пейзажей.
Художественной реализацией философской концепции К. Леонтьева явился его автобиографический герой - чувствительный и чувственный человек, творчески осознающий жизненные впечатления в единстве с его религиозными и эстетическими переживаниями. Этим обусловлены преимущественно лирические формы повествования -исповедь, записки, лирико-философские размышления, воспоминания.
Леонтьев-философ доминирует над Леонтьевым-писателем, что приводит к некоторой схематизации сюжетов его произведений. Так, предметом любви является женщина (девушка) иной национальности или другой социальной среды, что отражает его философский постулат о необходимости разнообразия как основы эстетического. Кроме того, эротическое влечение его героя к женщине всегда побеждается религиозно-нравственным чувством.
6. Творчество К. Леонтьева предвосхитило важные
художественные процессы в литературе первой трети XX века. Внимание к
творческой личности и культ эстетического связывают К. Леонтьева и поэтов
и писателей Серебряного века. К. Леонтьев осмыслил экзотическую красоту
Востока как особую категорию эстетики, способную обновить
художественные способы и приемы, что также отразилось в искусстве
Серебряного века. Способы взаимодействия автора и героя романа-
воспоминания «Подлипки» во многом предвосхитили феномен лирической
прозы в литературе XX в. (И. А. Бунин и И.С. Шмелев).
Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре русской литературы XX века Воронежского государственного университета. Ее основные положения докладывались на международных и региональных научных конференциях: международной конференции «Метафизика И.А. Бунина» (Воронеж, 2005), VI-x международных чтениях, посвященных братьям Киреевским» (Калуга, 2006), международной конференции «Современность русской и мировой классики» (Воронеж, 2007), региональной конференции «Лингвистика и межкультурная коммуникация» (Воронеж, 2008), международной научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (Москва, 2008) и на ежегодных научных сессиях ВГУ. По теме диссертации издано 5 статей, одна из которых опубликована в издании, соответствующем перечню ВАК.
Диссертация включает введение, три главы и заключение, библиографический список включает 210 наименований. Общий объем диссертации 171 страница.
Философские произведения К. Леонтьева
Философское творчество К.Леонтьева в полной мере отразило его взгляды, представляющие собой «своеобразное сочетание эстетизма, натурализма и религиозной метафизики» [72]. Несмотря на «сложность внутренних связей» мировоззрения философа, мы попытаемся выявить его основные аспекты на материале главного сочинения К. Леонтьева «Византизм и славянство», а также на основе других концептуально значимых работ: «Восток, Россия и Славянство», «Идеал всеобщего однообразия – и последствия общественного смешения в Западной Европе» и «Средний европеец как орудие всемирного разрушения». Также мы привлекаем письма К. Леонтьева. Наш выбор данных философских произведений в качестве материала для исследования обусловлен следующими факторами:
1. Среди произведений К. Леонтьева именно «Византизм и Славянство» выделяется большинством исследователей как основополагающий и наиболее значимый труд. Сам К. Леонтьев прозорливо считал «Византизм и Славянство» одним из самых полезных своих сочинений, отмечая его ценность и актуальность для будущего: «“Византизм и Славянство” гораздо важнее моих Восточных акварелей. Повести мои чуть не игрушки; а “Византизм” – не смею сказать что … Неловко …. Вспомнят – погодите!» (курсив К.Л.) [6/6,11].
2. Его книга «Восток, Россия и Славянство» была «по собственной инициативе … господина министра Народного Просвещения поднесена Его Величеству Государю Императору и удостоилась Высочайшей благодарности» [6/6/2, 23]. Православный философ В.В. Зеньковский отмечает, что «Восток, Россия и славянство» и в наши дни сохраняет чрезвычайную актуальность. «В свете трагических судеб России взгляды Леонтьева, его отдельные суждения приобретают особую значительность по своей глубине и проницательности» [71,75]. 3. «Идеал всеобщего однообразия – и последствия общественного смешения в Западной Европе» и «Средний европеец как орудие всемирного разрушения» выражают концептуальную мысль К. Леонтьева о том, что исчезновение разнообразия, «неисправимое уравнение прав и смешение положений ведет шаг за шагом государства к расстройству и гибели» [6/6/2, 27]. 4. Письма К.Н. Леонтьева художественны по форме и разнообразны по тематике. В них писатель сообщает не только разные бытовые подробности, но и свои мысли о культуре, литературе, политике, истории, что содержательно дополняет и уточняет основные суждения, изложенные в его философских и публицистических работах. Обилие метафор, афоризмов, живая образность сравнений придает этим сочинениям истинную художественную ценность. В них «веет» эпоха, преобладает «анализ» и превосходный «стиль». О неповторимости стиля Леонтьева прекрасно написал автор самого обстоятельного труда о творчестве мыслителя Ю.П. Иваск. « … так писал только Леонтьев; в русской литературе он явление исключительное. … У Леонтьева – дворянская манера изложения, благородный язык, но не выверенный, подсушенный, а небрежный, очень живой. У него нет никакой фальши, нет той манерности, которая была у Розанова в его ужимках и прыжках. Леонтьев при всей капризности своей натуры очень прост, проще даже Толстого! И при этом как-то естественно изящен; у него было утерянное со времен пушкинских и гоголевских “чувство слова-звука” … . Леонтьев скорее сродни Герцену с его небрежным и очень метким красноречием, но у него больше задушевности, больше вздохов души … . Лучший Леонтьев – это Леонтьев фрагментарный, состоящий из писем, записок и отрывков … . Леонтьевский жанр – это жанр записной книжки … » [85, 476-477]. Все сочинения К.Леонтьева объединены одной большой темой социально-исторического развития государства и культуры с точки зрения «эстетики жизни». К. Леонтьев размышляет об истории России, ее настоящем и возможном будущем; о взаимодействии ее с государствами Европы и причинах, по которым наша страна не должна повторять путь Западной цивилизации. Он пишет о наследии, которое досталось России от Византии и которое, по его мнению, определяет весь дальнейший путь ее развития.
В перечисленных трудах заявлены основные идеи-образы философии К. Леонтьева. Это Византизм, Восток, Россия, Славянство и «средний человек» как «действующие лица» процесса исторического и культурного развития. Все они взаимосвязаны, но главная «роль» принадлежит Византизму.
Византизм писатель определяет как «особого рода образованность или культуру, имеющую свои отличительные признаки … и свои определенные в истории последствия» [6/7/1, 300]. К. Леонтьев рассматривает роль «древнего» Византизма, не только в развитии культуры России, но и всей Европы. Византизм, по его мнению, - это главный «персонаж» в истории и культуре, обладающий вполне конкретными свойствами. У него есть своя форма и свое содержание, которые Леонтьев рассматривает через религию, государство и культуру. Византизм в религии, по мнению Леонтьева, означал «Христианство с определенными чертами, отличающими его от Западных Церквей, от ересей и расколов». К. Леонтьев считал православие самой подходящей для русских религией. В отличие от католичества, в котором все «ясно, закончено, выработано до сухости», в православии «все недосказано, недоделано, уклончиво», что более соответствует национальному характеру русских. К. Леонтьев утверждал, что в основе нашей религии лежит византийский идеал, который проявлялся в «разочаровании во всем земном, в счастье, в устойчивости нашей собственной чистоты … » [6/7/1, 300]. Поэтому «настоящее православие даже права (по учению … евангельскому) не имеет ждать “всепримерения”, “всепрощения”, “вселюбви” и вообще моральной гармонии, а может допускать только временные улучшения и ухудшения» [148, 320]. В Православии философ видел «огромную поэзию», «необычайно организующую мощь» и «нечто реальное, осязательное» (курсив К.Л.) [6/7/1, 332]. Красоту внешней, обрядовой стороны Православия Леонтьев считал также наследством Византии. Любовь «философа-поэта» к эстетической форме Христианства, восходящая к самым ранним годам его жизни, привела его позднее к глубокому религиозному чувству.
Литературно-критические произведения К. Леонтьева
В этой части работы мы решили остановиться на характеристике К. Леонтьевым творчества наиболее прославленных его современников, влияние которых на судьбу русской литературы он считал наиболее сильным. Тургенев, Гоголь, Толстой и Достоевский составляли «рамку русской литературной школы», которую Леонтьев «хотел разбить и сломать». Критические отзывы мыслителя дают возможность выявить основные его требования к искусству слова и сами являются в какой-то мере художественно-ценностными произведениями.
В письме В. Розанову К. Леонтьев признавался, что в первую половину жизни (до 42 лет) он сам «пытался создать какое-нибудь «замечательное художественное произведение» [3]. Во вторую половину – «политико-философско-исторические» и «религиозно-философско-политические» статьи и трактаты. «Литературная критика являлась на фоне этой магистральной деятельности и тесно с нею переплеталась» [3].
В Леонтьеве действительно уживались талантливый публицист, писатель и беспощадный литературный критик. Во всех ипостасях, по мнению Н.А. Бердяева, он «был и остался реалистом … . С этим реализмом соединял он романтику чувств; но он никогда не был идеалистом. Это – умственный темперамент, полярно противоположный Вл. Соловьеву» [85, 38]. Леонтьев придавал колоссальное значение литературе как воспитательному и образовательному средству. Он ставит ее выше семьи и школы. « … Семья сильнее школы; литература гораздо сильнее и школы, и семьи, т.к. в самой прекрасной и любимой семье есть нечто будничное и фамильярное; самая хорошая семья действует больше на сердце, чем на ум … . В любой школе поэзии тоже мало: дисциплина, принуждение учиться, столь полезное для выработки терпения, воли и порядка. Только литература обладает престижем важности, славы, свободы и удаления. … От семьи и школы человек в свое время рад освободиться, а литературу он ищет сам» [2]. Поэтому для Леонтьева было важно, чтобы литературы воспитывала хороший вкус и чувство красоты.
Прежде чем приступить к анализу собственно критических отзывов К. Леонтьева, хочется отметить необычность (для статей подобного жанра) их названий, их разнообразие и сочетание художественности с публицистикой. «Письмо провинциала к Тургеневу», «Наши новые христиане», «Два графа: Вронский и Толстой» и др. очень точно отражают суть написанного в них, а нестандартная формулировка привлекает внимание и заставляет задуматься: что за провинциал, почему христиане «новые» и с каких позиций возможно сравнение героя произведения с живым человеком, автором? В общественно-полезной критике 1860-1880 гг. развернулась полемика по вопросу о том, что есть эстетическое. Нам представляется возможным выделить три концепции. Одну предлагает Н.Г. Чернышевский в своей диссертации 1855 года «Эстетические отношения искусства к действительности», где утверждает формулу «прекрасное есть жизнь». Чернышевский не конкретизирует понятия красоты как эстетического явления, но утверждает, что «даже вовсе не первоклассное по красоте своей удовлетворяет эстетическому чувству в действительности» [198/4, 47]. Проведя сопоставительный анализ, он заявляет, что ни один род искусства не может по красоте превзойти жизнь. Даже в поэзии образы «слабы, неполны, неопределенны в сравнении с соответствующими им образами действительности» [198/4, 82]. «Истинная, высочайшая красота есть именно красота, встречаемая человеком в мире действительности, а не красота, создаваемая искусством» [198/4, 16-17]. Прекрасное Чернышевский определял как то, «в чем мы видим жизнь так, как мы понимаем и желаем ее, как она радует нас» (курсив Н.Ч.) [198/4, 26]. То есть прекрасное – очень индивидуально и зависит от определенных условий, например, от сословия, к которому принадлежит человек, рассуждающий о прекрасном. «Светская “полувоздушная красавица” кажется поселянину решительно “невзрачною”», т.к. его идеал красоты – «свежий цвет лица и румянец во всю щеку … крепкое сложение» [198/4, 11-12]. Роман «Что делать?» стал практическим «руководством» к реализации взглядов Чернышевского в действительную жизнь.
Другая концепция представлена А.А. Григорьевым в его «Органической критике» (1856). В названии автор стремился отразить непосредственное восприятие действительности и «органическое родство» критики, искусства и жизни. Будучи противником как «реальной критики» (Н.А. Добролюбов), так и критики «эстетической» («искусство для искусства») (А.В. Дружинин), А. Григорьев в оценке соотношения жизни и искусства все-таки отталкивался от критериев искусства, к которому он относился, как к «живому факту», находящемуся в единстве с жизнью и изменяющемуся вместе с ней. В этом смысле А. Григорьев практически «уравнивал» искусство и жизнь как два самостоятельных, но взаимодействующих явления. Однажды при личной встрече с Леонтьевым А. Григорьев сказал ему, что «то, что прекрасно в книге, прекрасно и в жизни; но может быть неудобно … . Люди не должны жить для одних удобств, а для прекрасного» [цит по: 85, 307]. Эта позиция была во многом воспринята Леонтьевым. Искусству А. Григорьев отводил роль «проводника» в понимании явлений действительности, считая его назначением «выражение высших понятий жизни» [53, 67]. «Искусство должно осмысливать жизнь, определять разум ее явлений – положительно или отрицательно … Искусство есть идеальное выражение жизни … » [53, 64-65]. А. Григорьев считал необходимым отражать в произведениях искусства «цвет и запах эпохи» и ответственность за «правдивое положительное» или «правдивое отрицательное» «озарение» жизни он возлагал на художника. А. Григорьев особенно выделяет роль автора, называя его «высшим представителем нравственных понятий окружающей его жизни … » [53, 65].
Поэтизация дворянского уклада жизни в романе-воспоминании «Подлипки» («Записки Владимира Ладнева»)
Наиболее ярким и поэтичным произведением, возможно, лучшим из всех художественных сочинений К. Леонтьева, является роман-воспоминание «Подлипки». Примечательно, что И.А. Бунин с уважением относился к Леонтьеву-человеку и Леонтьеву-писателю. «Замечательный человек был Леонтьев – умный, интересный, талантливый. Некоторые его вещи, в частности его «Записки» , буквально на уровне толстовских вещей» [17, 131]. Это очень высокая оценка Бунина, почти «боготворившего» Толстого. Именно в этом произведении К. Леонтьев попытался художественно осмыслить феномен сословия, которое он очень ценил и которому придавал огромное значение в развитии русской культуры. «Всякое художественное изображение предмета – это изначально уже его эстетизация … Эстетизация означает освоенность факта художником, помещение его в рамку произведения искусства» [162, 56]. Так, главный герой Ладнев, помещая события прошлого в «рамку» собственных воспоминаний, эстетизирует их, возвышает до уровня живописной картины, в которой присутствует цвет, звук, запах.
Именно форма воспоминания придает повествованию поэтичность и глубокий лиризм. Через сознание и память главного героя представляются читателю впечатления о событиях и времени, проведенном им в родном имении. С первой же страницы слышен ностальгический мотив, которым пронизано все последующее повествование. «Если вы никогда не видали первого снега в деревне, на липах и яблонях вашего сада, то вы едва ли поймете то глубокое чувство одиночества, которое наполнило мою душу!» [1,18]. Мотив «томящей тоски», связанный с запустением и увяданием «дворянского гнезда», подтолкнул взрослого Владимира Ладнева взяться за перо, чтобы навсегда запечатлеть былую красоту своей малой родины. Иначе «никогда, может быть, не собрался бы я исполнить обещанное – написать вам что-нибудь о моей прошлой жизни, о детстве моем и первых годах молодости … » [1,18]. Особенностью романа является вовлечение Ладневым читателя в происходящее через прямое к нему обращение. Происходит своеобразный диалог, в котором один (герой) говорит, а другой (читатель) безмолвно соучаствует. «Вы знаете, я теперь в той самой деревне, о которой я вам говорил столько раз»; «слышите, уж несется к вам по морозному воздуху … дымный запах»; «смотрите, как дым бодро и дружно подымается … »; «не думайте, что деревня эта всегда грустна» (курсив В.Б.) [1,18-19]. Подобное «приглашение» читателя в воспоминания дает ощущение «осязаемости» происходящего и полного растворения в нем.
Сюжет произведения прост: в нем рассказывается о детстве и юности молодого дворянина Владимира Ладнева, выросшего в родовом поместье. Мать и отца, рано умерших, мальчику заменила родная тетка Марья Николаевна Солнцева. С раннего детства Володя живет, окруженный любовью и заботой всех обитателей усадьбы, в том числе и дворовых. На время учебы в гимназии в возрасте 11 лет его отправляют в дом к дяде Петру Николаевичу, где царит строгий дух порядка, твердости и дворянской чести. После мягкости и душевной теплоты Марьи Николаевны сухость и строгость ее брата делали жизнь Владимира духовно некомфортной, обостряя тоску по родным Подлипкам. Однако, как бы ни был «страшен» дядя, в нем молодой дворянин чувствовал «родную кровь». В 17 лет Ладнев бежит из дядиного дома и возвращается в свое «гнездо», где с удовольствием погружается в поэзию быта, традиций и преданий своего рода. Вообще, род, «родовое древо» в подробностях представлено в сюжете романа. Его ветви тянутся к родственникам Колечицким, через них к Ржевским, а через брата Николая к петербургской аристократии. Основные ветви ладневского рода ведут к тетушке Марье Николаевне, дядям Петру Николаевичу и Ивану Николаевичу. Несмотря на близкое родство, это два противоположных дворянских типа. Петр Николаевич, «лицо немаловажное», нравился Ладневу эстетически. Дядя был красив внешне и представлял все то, что «могло пробуждать в Подлипках честолюбие; он был начало всякого блеска, золота, крестов, родни московской, вороных шестериков, запряженный в карету … . Взгляд открытый и строгий, легкая лысина на благородном лбу … . Георгиевский крест всегда на модном статском платье, а в случае парада – мундир военный и целый ряд отличий на груди; белые большие руки и благоухание от волос, одежды, даже от гладко выбритой щеки … » [1,42]. Ладнев с гордостью вспоминает, что в прошлом Петра Николаевича «виднелись толпы турок в чалмах и кривые сабли, рубящие головы наших солдат» [1,42]. Дядя был живым свидетельством той войны и примером мужества и чести русского офицера: «голова у него была разрублена в одном месте; левая рука прострелена; в груди две раны» [1,42]. Иван Николаевич – изгой их родни. Женившись по любви на женщине, стоявшей ниже его по положению, он, тем самым, нарушил традиции и был отвергнут семьей, не признавшей мезальянса. Однако с родней он был связан «побочной порослью», сыном Модестом, который «знаменует здесь иссыхающую, теряющуюся в демократической массе ветвь дворянства» [197, 72]. Жизнь главного героя переплетается с судьбами и других персонажей, которых читатель видит глазами Ладнева. Круг знакомых Володи довольно широк и «разнослоен»: он дружит с дворовой девочкой Катюшей и испытывает первые движения страсти к дочери священника Паше. Сначала мечтает (зная о ней по слухам) о барышне Софье Ржевской, а затем знакомится с ней и разочаровывается; участвует в домашних театрализованных вечерах и детских маскарадах, где заняты другие дворянские дети. Ладнев приобретает жизненный опыт через общение со студентом Юрьевым, этим «домашним Мефистофелем». Все эти люди, так или иначе, связаны с родовым имением Ладнева, в котором он приобретает опыт первых душевных переживаний, пробуждения чувственности, испытывает первую любовь, дружбу, разочарование. В имении у него формируется осознанное религиозное и нравственное чувства, складывается свое понимание «эстетики жизни». В основе «эстетики жизни», как она объясняется в философии К. Леонтьева, – «разнообразие в единстве». Это единство составляют разнообразные элементы, каждый из которых, в восприятии Ладнева, эстетичен в своем роде. Дворянская усадьба: в ее центре – помещичий дом; сад-парк, окружающий его, незаметно переходит в деревенский пейзаж, который уже сливается с общим природным ландшафтом. Дворянский быт: светские и религиозные обычаи, «преданья старины далекой», традиционное и православное воспитание наследника дворянского рода, первая любовь и взаимоотношения молодого дворянина с людьми других сословий.
Философская составляющая в романе К. Леонтьева «В своем краю»
Другое произведение из «русской жизни», роман «В своем краю», изданный в 1864 г. в «Отечественных записках», также показывает «эстетику русской жизни». Однако же, в отличие от «Подлипок», его можно считать манифестом (в художественном воплощении) философских, нравственно-религиозных и эстетических убеждений писателя. Главную идею романа сам автор определил так: «Мысль его была сложная; прежде всего то, что главное в жизни – это прекрасное и, как важный элемент его, зло, борьба, страдания, но высокие; хотелось представить и поэзию хорошей помещичьей жизни в России» [6/6/2, 8].
Очевидно, в силу стремления К. Леонтьева облечь свое мировоззрение в литературную форму, роман «В своем краю» уступает «Подлипкам» в художественном отношении. Ю. Мальцев высказал очень точную мысль о заключительной части «Жизни Арсеньева» , которую в полной мере можно отнести и к произведению К. Леонтьева: «Только попытаешься … поместить философские и эстетические взгляды в рациональные категории, как сразу все опускается на порядок ниже и теряет глубину и поэзию» [115,320]. Утратив субъективное «я» воспоминаний ради объективного «он» (произведение написано от 3 лица), роман потерял и лиричность, и «возвышенность». В нем больше диалогов, монологических выступлений философского содержания, больше рассуждений об эстетике, чем самой эстетики, и меньше тонкой поэзии духовных переживаний. Однако, роман «В своем краю» интересен как пример яркой иллюстрации философского мировоззрения писателя. В произведении показано дворянское поместье как средоточие всего самого прекрасного, присутствует и поэзия сосуществования двух разных миров (дворян и крестьян). Обозначена проблема соотношения эстетического и морального. Кроме того, что в романе ставится сильный акцент на разнообразии – основном элементе эстетики, К. Леонтьев попытался показать всю силу воздействия прекрасного на человеческую личность на примере образа Руднева. К. Леонтьева критиковали за подражательность в художественных произведениях. Так, П. Гайденко ссылается на рецензию Салтыкова-Щедрина в «Современнике» (1864) по поводу романа «В своем краю», в которой как раз и критикуется «подражательность» К. Леонтьева [46]. Однако в свете критической позиции К. Леонтьева к героям романов Тургенева есть основание предположить, что сходство образов умышленное. Главное, что до крайности раздражало и от чего стремился избавиться сам писатель, было влияние реалистической школы, проявлявшееся в «ненавистных» чрезмерных подробностях (роман «В своем краю», по мнению его автора, содержал особенно много таких подробностей).
Писатель не избежал влияния и Жорж Санд, и Тургенева (Леонтьев не отрицал этого). Вспоминается герой И. Тургенева с очень созвучной Рудневу фамилией – Рудин, «предшественник» Базарова. К слову сказать, И.С. Тургенев в своей статье «По поводу “Отцов и детей”» признался, что «Рудин и Базаров – один тип!» [180,398]. «Отцы и дети» (1862, «Русский вестник») отражали дух времени, формировали отношение к дворянству, создавая тип дворянина как представителя отжившего сословия, которое потеснил новый социально-политический тип разночинца и нигилиста в образе Базарова, а еще раньше в образе погибшего на баррикадах Рудина. «Отцы и дети» и образ нигилиста Базарова, лишенный автором всякого эстетически-художественного вкуса и мироощущения, стали предметом критики К. Леонтьева за отсутствие художественности. И. Тургенев писал в той же статье, что намеренно сделал это, следуя стремлению быть реалистичным в изображении: «Рисуя фигуру Базарова, я исключил из его симпатий все художественное … вследствие наблюдений над моим знакомцем, доктором Д. и подобными ему лицами» [180,398]. Именно доктор Д., провинциальный врач, явился прототипом Базарова. К. Леонтьев упрекал Тургенева том, что в угоду социальным проблемам, получившим широкое отражение в литературе того времени, он потерял в художественности [30]. По нашему мнению, выбор именно такого типа личности, как Базаров, был сделан К. Леонтьевым намеренно, если учесть, что сам образ героя, ничем не привлекательного человека, мало разбирающегося в премудростях красоты да еще и не принадлежащего в полной мере родовому дворянству (мать Руднева – крестьянка), не типичен для творчества К. Леонтьева. Учитывая его критику в адрес своего бывшего наставника, возможно предположение, что автор романа «В своем краю» (написанного в 1864г., позднее тургеневских романов) наделил своего героя похожей фамилией, похожим социальным статусом и похожим мировоззрением отнюдь не в целях подражания и уж, тем более, не с целью соответствовать веяниям времени, но с целью полемики с И. Тургеневым, желая острее противопоставить похожие литературные типы. Самым главным недостатком героев Тургенева для К. Леонтьева было отрицание ими необходимости и значимости красоты, как не несущей никакого практического начала. Своеобразный спор с Тургеневым Леонтьев решил в рамках художественного произведения. Своего Руднева, в общем доброго и порядочного человека, он тоже поначалу лишил художественного воображения и эстетического вкуса, наделил профессией уездного врача, полезностью и целесообразностью рассуждений и действий. Все для того, чтобы показать, как изменится этот тип под воздействием «эстетики жизни», которую ему откроет ценитель и убежденный защитник красоты как «наиважнейшего принципа всего» Милькеев. Весь роман построен на «диалоге» мировоззрений двух героев, которые затрагивают вопросы о дворянстве и крестьянстве, природе и красоте, проблему соотношения нравственного и эстетичного. Руднев, в конечном счете, принимает сторону московского студента Милькеева, за суждениями которого легко узнаются взгляды самого К. Леонтьева. Сюжет произведения повествует о сельской жизни уездного врача Руднева. Он добросовестно трудится, помогает нуждающимся, мало интересуется светской жизнью, больше – медициной. Не слишком общителен, вообще, долго пребывает в убеждении, что бедные, народ и книги – его удел (по причине происхождения). До тех пор, пока не знакомится с Милькеевым, с Новосильской и другими людьми. Милькеев, состоящий гувернером у детей помещицы Новосиьской, - полная противоположность Рудневу: атлетически сложен, открыт, весел, в отношениях с детьми – учитель-друг, а с женщинами – «дамский угодник», неординарно мыслит. Он вводит Руднева в круг семьи Новосильской как хорошего врача. Благодаря доброй репутации, Руднев становится вхож во многие дворянские дома. В одном из них он знакомится с девушкой Любашей, на которой впоследствии женится. По мере общения с новым для себя обществом, Руднев меняется во взглядах и в поведении. Вообще, в образе главного героя есть некоторые несоответствия между «формой и содержанием». Его отличает явственно романтическая внешность: бледный, темноволосый, с хорошо очерченными темными бровями, «нежный, как девушка», не похожий на других людей и за это не очень любимый ими. Ему свойственны сострадание и жалость, так часто встречающиеся в героях К. Леонтьева. Руднев врач, глубоко верующий человек, считающий, что надо покупать лекарства на свои деньги, если больной беден. Он убежден, что помогать людям надо так, чтобы самому испытывать тяготы: «Чтоб каждый грош, который я отдаю бедному, отзывался во мне … лишением и страданием – вот это христианин!» [6/2, 19]. Этому правилу герой следовал всегда: когда был в стесненных обстоятельствах (будучи еще не очень известным доктором), и когда дела его поправились на службе домашним врачом у Новосильской. В лучший период своей жизни Руднев сам организовывал приемные палаты для мужиков, ходил туда аккуратно, как на работу, и, таким образом, был ближе к народу и имел возможность лучше узнать его.
