Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Переводная литература как проблема сравнительного литературоведения 12
1. Теория перевода в системе гуманитарных наук 12
2. Художественный перевод как предмет филологической науки 18
3. Художественный перевод в свете идей сравнительного литературоведения 33
4. Проблема переводной литературы и переводной множественности...37
Глава II. Становление русской сонетианы Шекспира в XIX в 51
1. Переводы отдельных сонетов 51
1.1. Сонет как способ национального поэтического «говорения» в России 51
1.2. Особенности отечественной культурно-художественной рецепции Шекспира в первой трети XIX в 60
1.3. Переводческие подражания сонетам Шекспира конца 1830-х - начала 1850-х годов (B.C. Межевич, М.Н.Островский, В.П. Боткин, П.Н. Кусков) 72
1.4. Первые попытки переводческого воссоздания шекспировского сонетного канона в 1859-1890 гг. (И.А. Мамуна, В.Г. Бенедиктов, Ф.А. Червинский) 79
2. Перевод цикла сонетов 96
2.1. Основные принципы циклической организации литературного произведения и вопрос о своеобразии цикла сонетов Шекспира 96
2.2. Первый перевод «Сонетов» (Н.В. Гербель) 104
Глава III. Поиски художественного совершенствования отечественных переводов сонетов в начале XX в 115
1. Венгеровское издание «Сонетов» Шекспира: новая переводческая стратегия 115
1.1. Своеобразие научно-издательской позиции С.А. Венгерова в подготовке публикации «Сонетов» 115
1.2. Воссоздание образно-поэтических основ сонета профессиональными переводчиками (В.С.Лихачев, Н.А. Холодковский) 121
1.3. Поэты-сонетисты и их художественные проекции сонетов Шекспира (К.К. Случевский, К.М. Фофанов, В.Я. Брюсов) 129
1.4. Принцип поэтической антологии в трактовке композиционного единства «Сонетов» 157
2. Переводческое противостояние русификации Шекспира в переводе М.И.Чайковского 166
Глава IV. 1930-е-1970-е годы: эпоха наиболее значительных достижений в истории отечественных переводов сонетов Шекспира 181
1. Переводчики отдельных сонетов: различие позиций в осознании характера трагизма поэзии Шекспира 181
1.1. Идея побеждающей силы земного начала в переводах О.Б. Румера 181
1.2. Трагический пафос в переводных сонетах Б.Л. Пастернака 200
2. Переводчики полного свода сонетов: различия трансформирующих стратегий в стилевой ориентации 245
2.1. С.Я.Маршак: проекция сонетов Шекспира в поэтическую стихию русского романтизма как воплощение идей «одомашнивающего» перевода 245
2.2. A.M. Финкель: переводческое воссоздание маньеристско-барочной тональности сонетов в свете идей «очуждающего» перевода 291
Глава V. Творческие искания переводчиков рубежа XX-XXI вв 323
1. Поэтическая тема перевода и переводчика как отражение возросшего внимания к переводческому труду; образ переводчика Шекспира в поэзии В.Э. Рецептера 323
2. Приумножение синхронической переводной множественности как социокультурный феномен 332
3. Современные интерпретации жанровых особенностей шекспировских сонетов 341
3.1. Новые акценты в представлении о форме сонетного канона (мужская рифма) 341
3.2. Разнообразие подходов к проблеме стилеобразующей лексики 345
3.3. Жанровые вариации сонетов в условиях постмодернистского размывания жанровых границ (центоны, вариативные переводы-фантазии, поэтические реплики) 348
3.4. Просветительские инициативы Г.М. Кружкова 356
4. Современные подходы к вопросу о принципах переводческого воссоздания цикла сонетов Шекспира 360
4.1. Поиск потенциальных циклообразующих потенций в самом сонете и новая идея романа в стихах 360
4.2. Антистрэтфордианские толкования «Сонетов» 365
4.3. Новая жизнь идеи «Сонетов» Шекспира как поэтической
антологии 370
Заключение 378
Литература 383
Приложение 435
- Художественный перевод в свете идей сравнительного литературоведения
- Особенности отечественной культурно-художественной рецепции Шекспира в первой трети XIX в
- Воссоздание образно-поэтических основ сонета профессиональными переводчиками (В.С.Лихачев, Н.А. Холодковский)
- Переводчики полного свода сонетов: различия трансформирующих стратегий в стилевой ориентации
Введение к работе
«Русский Шекспир» – одна из самых важных проблем сравнительного литературоведения – в связи с возрастающим интересом к явлениям межнационального диалога культур приобретает сейчас особенную актуальность. Значимым литературным итогом этого творческого контакта давно стали отечественные переводы произведений гениального английского писателя, открывшие русским читателям не только Шекспира-драматурга, но и Шекспира-поэта, автора знаменитых сонетов. И хотя в Россию они пришли позднее шекспировских пьес, именно сонеты в настоящее время существуют у нас в наибольшем количестве переводных версий. Вопрос о много- и разнообразии русской сонетианы Шекспира, постоянно обновляемой в процессе переводческой рецепции шекспировских стихов, получает теперь дополнительную остроту и ставит современных исследователей перед необходимостью изучения самого художественного феномена переводной литературы с присущей ей постоянной устремлённостью к переводной множественности. Обращение к указанной проблематике, осознание её в свете идей сравнительного литературоведения, перед которым стоит задача преодоления узкой фактографичности и освоения конструктивных возможностей функционально-рецептивных подходов, определили актуальность настоящей работы.
Говоря об исследовательской истории указанного вопроса, следует иметь в виду целый комплекс взаимосвязанных проблем в области литературоведения и теории перевода, на пересечении которых возникла и приобрела особую важность сама идея «русского Шекспира». В каждой из этих сфер накоплен обширный и основательный аналитический материал. Колоссальную работу проделали зарубежные шекспироведы – Э. Бредлей, Дж. Уилсон, Б. Лейшмен, Б. Брайсон, К. Мюр, С. Берманн, Дж. Дэйви и др. В сопоставлении с результатами этой деятельности очевидны весомые достижения русских шекспирологов – Н.И. Стороженко, М.П. Алексеева, М.М. Морозова, А.А. Смирнова, А.А. Аникста, Ю.Д. Левина, Л.Е. Пинского, Ю.Ф. Шведова, А.Н. Горбунова, В.П. Комаровой, А.В. Бартошевича, И.О. Шайтанова, Н.В. Захарова и многих других. Конечно, отдельного внимания потребовали исследования сонетов Шекспира. Им посвятили свои труды многочисленные зарубежные специалисты – Х. Вендлер Дж. Дэйви, Е. Хаблер, Д. Шалквик, Дж. Ливер, Дж. Файнмэн, С. Уэллс, П. Эдмонсон и др. Отечественные авторы – С.А. Венгеров, И.И. Иванов, А.А. Аникст, М.М. Морозов, Р.М. Самарин, С.И. Бэлза, И.С. Приходько, И.О. Шайтанов, В.С. Флорова, Вл. А. Луков и др. – также внесли свой ценный вклад в изучение шекспировских стихов.
Анализ русских переводов произведений Шекспира, и его сонетов в частности, также имеет свою давнюю и основательную историю. Об этих переводах писали многие учёные (М.М. Морозов, А.А. Аникст, Ю.Д. Левин, Е.Г. Эткинд, М.Л. Гаспаров, Н.А. Автономова, Е.Г. Эткинд, В.Д. Разова, А.М. Финкель, А.Л. Зорин, И.О. Шайтанов Л.И. Миловидова, А. Якобсон, Д. Вабалене, И.Н. Чоговадзе и др.), литературные критики (Ю.А. Карабчиевский, Л. Костюков и др.) и сами переводчики (С.Я. Маршак, Б.Л. Пастернак, Б.А. Кушнер, А.С. Либерман, В.Б. Микушевич, С.А. Степанов, И.А. Оськин, Ю.И. Лифшиц, В.Д. Николаев, А.А. Шаракшанэ, В.А. Козаровецкий, И.Е. Чупис, Я.М. Колкер, Э. Левин и др.). Авторы этих работ привлекли внимание к проблеме русских переводов шекспировских сонетов, выявили наиболее значимые фигуры в истории этих переводов, наметили важные аналитические ориентиры в их оценке. Благодаря безусловной значимости результатов, достигнутых в данной области, наметилась перспектива новых исследовательских задач.
Первоочередными из них нам представляются следующие. При всей многочисленности и серьёзности работ о переводах шекспировских сонетов развёрнутое монографическое исследование всей истории русской сонетианы Шекспира – от XIX столетия до настоящего времени – до сих пор не предпринималось. Столь масштабный обзор требует также пока не разработанного единства обобщающе-систематизирующих теоретических принципов, на основе которых выявляется глубинная онтологическая сущность названного переводческого процесса и определяется сложный характер отношений русской шекспировской сонетианы с исходной (переводимой) и принимающей (переводящей) литературами. Оптимальные возможности в решении названных проблем даёт, на наш взгляд, изучение функционирования произведения в процессе его переводческой рецепции.
Осознание необходимости такого труда стало главным стимулом в создании настоящей работы. Её теоретической основой послужили труды основоположников сравнительного литературоведения, разработавших идеи всемирной литературы и межлитературных связей, – А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, Н.И. Конрада, Д. Дюришина, Р.Ю. Данилевского и др. Не менее важное значение имели работы о функционировании художественного произведения, герменевтических подходах и рецептивных принципах анализа В.М. Жирмунского, М.П. Алексеева, Н.И. Конрада, М.М. Бахтина, Р. Ингардена, Х.-Г. Гадамера, М. Хайдеггера, Х.Р. Яусса, В. Изера, П.М. Якобсона, Л.В. Чернец, А.В. Аксенова и др. В осознании художественного перевода, активно рассматриваемого сейчас в широком интегральном контексте всеобщего гуманитарного знания, важными ориентирами были работы теоретиков перевода, утверждавших значимость литературоведческих позиций в подходе к названному явлению, – М.П. Алексеева, И.С. Кашкина, А.В. Фёдорова, Г.Р. Гачечиладзе, Ю.Д. Левина, Е.Г. Эткинда, К.И. Чуковского, М.Л. Гаспарова, В.М. Россельса, П.М. Топера, Р.Р. Чайковского и др.
Объектом исследования стали русские поэтические переводы сонетов Шекспира XIX–XXI вв., авторами которых были В.С. Межевич, М.Н. Островский, В.П. Боткин, П.Н. Кусков, И.А. Мамуна, В.Г. Бенедиктов, Ф.А. Червинский, Н.В. Гербель, В.С. Лихачев, Н.А. Холодковский, К.К. Случевский, К.М. Фофанов, В.Я. Брюсов, М.И. Чайковский, О.Б. Румер, Б.Л. Пастернак, С.Я. Маршак, А.М. Финкель, Г.М. Кружков, В.Б. Микушевич, С.А. Степанов, Ю.И. Лифшиц, А.И. Кузнецов, В.Р. Поплавский, А.А. Шаракшанэ, В.Д. Николаев, В.А. Козаровецкий, Д.В. Щедровицкий, А.Г. Васильчиков, А.П. Шведчиков, В.К. Розов, С. Кадетов и многие другие.
Предметом изучения явились характер, содержание, эволюция и творческие итоги переводческой интерпретации сонетов и цикла сонетов Шекспира, совершаемой в России на протяжении XIX–XXI вв.
Цель работы состоит в установлении обобщающе-систематизирующих теоретических позиций, позволяющих осуществить обзор истории русской сонетианы Шекспира от XIX столетия до наших дней и наметить принципы периодизации этой истории, а также в определении художественного своеобразия русской сонетианы Шекспира как явления переводной литературы.
Намеченная цель требует решения следующих задач:
1) уточнить содержание теоретических понятий «переводная литература» и «переводная множественность» в русле позиций сравнительного литературоведения, развивающегося сейчас в условиях глобализации гуманитарного научного знания;
2) выяснить современные исследовательские позиции в жанровой характеристике сонета и поэтического цикла;
3) произвести сопоставительный и сравнительно-исторический анализ наиболее значимых русских переводов сонетов и цикла сонетов Шекспира XIX–XXI вв., сравнивая переводные произведения с оригиналом и параллельными переводческими версиями других авторов;
4) установить основную периодизацию в истории переводческой рецепции шекспировских стихов в России;
5) охарактеризовать литературно-историческое своеобразие и созидательную значимость тех трансформирующих переводческих стратегий, к которым обращались переводчики отдельных сонетов и полного сонетного цикла XIX–XXI вв.;
6) определить креативную роль переводной множественности в созидании русской сонетианы Шекспира как явления переводной литературы.
Научная новизна и личный вклад автора диссертационного исследования заключаются в следующем:
впервые производится полный историко-литературный обзор процесса переводческой рецепции сонетов Шекспира в России – от XIX в. до наших дней; при этом переводы В.Г. Бенедиктова, В.С. Лихачева, Н.А. Холодковского, М.И. Чайковского, Г.М. Кружкова, В.Б. Микушевича, С.А. Степанова, Ю.И. Лифшица, А.И. Кузнецова и других анализируются впервые, а авторы, к которым ранее обращались другие специалисты, рассматриваются не только более подробно – они впервые предстают в новом, обобщающе-систематизирующем, свете современных научных позиций;
рассматривается переводческое преобразование жанровых особенностей не только сонетов, но и цикла сонетов Шекспира;
устанавливается оригинальная периодизация в истории русских переводов сонетов Шекспира;
выявляются новые факты в соотношении переводческого и оригинального творчества наиболее значимых авторов (К.К. Случевского, К.М. Фофанова, В.Я. Брюсова, С.Я. Маршака, Б.А. Румера, Б.Л. Пастернака, А.М. Финкеля), позволяющие существенно дополнить представления о механизмах художественной рецепции шекспировских сонетов;
расширяется представление о теме перевода и переводчика в отечественной поэзии.
Соответственно определяется теоретическая значимость произведённой работы. Созданная в процессе переводческой рецепции русская сонетиана Шекспира рассматривается как феномен переводной литературы, возникающей в результате творческих взаимовлияний между исходной (переводимой) и принимающей (переводящей) литературами и постепенно интегрируемой в мировой литературный контекст. Анализ художественного своеобразия указанного феномена существенно дополняет представление о переводной литературе, её специфическом художественном статусе и особой роли в историко-литературном развитии, а также уникальной особенности этой литературы – переводной множественности. В выявлении основных художественных предпосылок возникновения исследуемого явления большое значение имеет конкретизация идеи онтологической природы поэтического перевода и акцентирование положения о рецептивных возможностях переводящей литературы. Функционально-рецептивный анализ русских переводов сонетов Шекспира позволил увидеть способность этой литературы раскрыть в новом историко-культурном измерении высочайший художественный потенциал сонетов и их открытость разным художественным системам – маньеризму и барокко, романтизму, символизму, реализму, постмодернизму. Результатом анализа активно развивающейся переводной множественности стали выводы о высоком уровне политекстуальности шекспировских стихов и об огромном метажанровом потенциале сонета и цикла сонетов Шекспира, реализуемых в процессе их переводческой рецепции в России. Исследование её механизмов, эволюции и творческих итогов в принципе существенно дополняет представление о новых перспективах сравнительного литературоведения.
Практическая значимость диссертационного сочинения состоит в том, что его выводы могут быть использованы в дальнейшем изучении переводной литературы и её роли в историко-литературном процессе. Результаты предпринятого исследования могут дополнить известные способы литературоведческого сравнительно-исторического, сопоставительного и переводоведческого анализа. Материалы диссертации найдут своё применение в педагогической практике преподавания вузовских курсов теории литературы, истории русской и зарубежной литератур, теории и практики художественного перевода, культурологии, истории художественной культуры, а также в разработке спецкурсов и спецсеминаров, связанных с названными дисциплинами. В связи с постановкой вопросов художественного перевода в ряде учебных программ средних учебных заведений в них тоже могут быть востребованы отдельные главы данной работы. Диссертация будет полезной и для поэтов-переводчиков.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Русская переводческая сонетиана Шекспира является значимым проявлением его художественной рецепции в России, позволяющим видеть постоянно расширяющиеся горизонты художественных достоинств шекспировских сонетов: неисчерпаемость смысловых глубин произведения, его огромный метажанровый потенциал и высочайший уровень политекстуальности, непреходящее значение нравственно-эстетических уроков писателя в новом историко-литературном измерении и на художественной почве иной национальной традиции.
-
Созидание переводческой сонетианы Шекспира в России стало сложным и бесконечно обновляемым творческим процессом, который начался в XIX столетии и продолжает активно развиваться в настоящее время. Этот процесс невозможно свести к обретению и канонизации «правильного» и окончательного перевода «подлинного» Шекспира, каким в середине XX в. воспринимали перевод С.Я. Маршака.
-
Русская сонетиана Шекспира как творение переводческого искусства, выполняющего высокую онтологическую миссию в истории литературы, имеет свою историю, несомненно, связанную с историей принимающей литературы, но не совпадающую с ней. Особые принципы периодизации в истории переводческой рецепции сонетов Шекспира выявляются при анализе значимых художественных итогов ведущих переводческих стратегий и трансформирующих проекций и отражают заметные вехи становления и последующего развития изучаемого явления. В истории переводческой рецепции сонетов Шекспира в России выделены четыре основных этапа:
1839–1890-е годы;
первые десятилетия XX столетия;
1930-е – 1970-е годы;
рубеж XX–XXI вв.
Первый период определяется как время становления русской сонетианы Шекспира, когда главными достоинствами переводных сонетов были искренность и глубина лиризма, а в сонетном цикле акцентировались тема любви к женщине и образ Шекспира как любовного воздыхателя. Следующий этап стал временем более активного освоения образно-поэтических основ шекспировского сонета и восприятия шекспировского сонетного свода не как любовного автобиографического романа, а как поэтической антологии, что концентрировало внимание на теме поэзии и образе Шекспира-поэта. В это же время наметилось противостояние русификации Шекспира и сформировалась ситуация переводной множественности. Третий этап стал эпохой наиболее значительных и ярких достижений в истории отечественной рецепции сонетов Шекспира, когда предметом особого внимания стал вопрос о своеобразии трагизма шекспировских стихов, а главным достижением времени явилось органичное и последовательное осуществление переводческих стратегий, проецировавших сонеты Шекспира в художественно-стилевые традиции вершин мировой поэзии. Наконец, последний, современный, период отмечен невиданным ростом синхронической переводной множественности, вызванной обострившимся ощущением незавершённости переводческого воссоздания русских сонетов Шекспира и усиленной постмодернистской устремлённостью к размыванию представлений о жанровых границах и законченности художественного произведения.
-
Являясь феноменом переводной литературы, русская сонетиана Шекспира, существующая в постоянно увеличивающейся диахронической и синхронической множественности параллельных переводных вариантов, имеет специфический художественный статус в соотношениях с исходной (переводимой) и принимающей (переводящей) литературами и занимает своё особое место в контексте всемирной литературы.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были представлены на международных научных конференциях Шекспировской комиссии РАН «Шекспировские чтения» (Москва, 2006, 2008), «Язык и культура» (Москва, 2003), Российского общества по изучению XVIII в. «Другой XVIII в.» (Москва, 2002, 2004), «Лингвистика и межкультурная коммуникация: история, современность, перспективы» (Хабаровск, 2003), «Русская литература в современном культурном пространстве» (Томск, 2004), «Филология в системе современного университетского образования» (Москва, 2004, 2005), «Язык и культура: наводим мосты» (Владивосток, 2004, 2008), «Запад и Восток. Экзистенциальные проблемы в зарубежной литературе и искусстве» (Владивосток, 2008, 2009), «Поэтический универсум “Сонетов” Уильяма Шекспира: рецепция, исследовательские интерпретации, переводы» (Запорожье, 2009), «Русское слово: восприятие и интерпретации» (Пермь, 2009), «Жанр и его метаморфозы в литературах России и Англии» (Владимир, 2009), «Россия – Восток – Запад» (Владивосток, 2007). Автор диссертации представлял результаты своего исследования на международных научно-практических конференциях «Проблемы сохранения, развития и распространения русского языка как великого достояния народа» (Владивосток, 2002), «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (Уссурийск, 2003), «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» (Владивосток, 2008), «Россия – Восток – Запад» (Владивосток, 2009), «Русская цивилизация в северной Пасифике» (Владивосток, 2009); всероссийском форуме «Дальневосточные образовательные чтения, посвящённые памяти святых Кирилла и Мефодия» (Владивосток, 2005, 2007, 2008, 2009); межвузовской научной конференции «Литература XX века. Итоги и перспективы изучения. Андреевские чтения» (Москва, 2004, 2005), региональных и межинститутских научных конференциях во Владивостоке (2002–2008) и Уссурийске (2008).
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, пяти глав, Заключения, Библиографического списка и Приложения. Библиографический список включает 621 источник.
Художественный перевод в свете идей сравнительного литературоведения
Говоря о литературоведческих составляющих теории художественного перевода, важно помнить - особенно сейчас, в условиях иногда очень бессистемного поиска инновационных методик и столь же неоправданного усложнения терминологического аппарата, - что в центре литературоведческого обновления теории художественного перевода и категории его адекватности по-прежнему непреходящее значение имеют эстетические законы художественности, в соответствии с которыми переводы художественных произведений рассматриваются как произведения искусства слова [199; 475], и, соответственно, основополагающие принципы и категории классического литературоведческого учения о произведении словесного искусства — художественный образ, эстетическая функция, единство формы и содержания, историко-культурное и национальное своеобразие, особенности поэтики и композиции, родовая и жанровая принадлежность, стилевая организация, метрическая система и др. Каждый из этих принципов занимал и продолжает занимать важнейшее положение на шкале всех современных филологических измерений адекватности художественного перевода. Поэтому, обращаясь к тем обновляющим перспективам, которые открываются перед филологическими исследованиями перевода в процессе интегрирующего расширения филологической науки, в изучении явлений перевода литературоведы опираются на систему базовых категорий эстетики и теории литературы.
Именно так определился один из важнейших современных законов художественности - закон индивиду ации, в соответствии с которым «только нечто поистине уникальное, невоспроизводимое может считаться произведением искусства» [475: 466]. Данный закон позволяет оценить глубину и убедительность идей, возникших в свете герменевтических воздействий. Это убеждение в невозможности идеального перевода и соответственного признания перевода интерпретирующим толкованием, обречённым на неизбежное отклонение от оригинала, потому что уникальным и неповторимым мы можем считать не только оригинальный, переводимый текст, но и текст переводного произведения, если оно признано творением искусства слова.
Поэтому для литературоведов так органично важнейшее положение современной теории о том, что всякий художественный перевод представляет собой неизбежную трансформацию оригинала. «Искусство поэтического перевода - в большой степени искусство нести потери и допускать преобразования. Не решаясь на потери и преобразования, нельзя вступать в единоборство с иноязычной поэзией, - заявлял Е. Эткинд [559: 68]. «...Нет золотых середин и нет канонических переводов "для всех", - утверждал М.Л. Гаспаров [188: 41]. «Перевод - неминуемое видоизменение оригинала», - подтвердил А.А. Илюшин [258: 240]. «При анализе поэтических переводов... всегда приходится говорить о тех или иных отклонениях», - свидетельствует О.В. Петрова [392: 101].
Вывод об интерпретативно преобразующем характере художественного ,. перевода позволил осознать методологическую основу литературоведческих изысканий в науке о переводе. Это прежде всего колтаративистские установки. Обращение к сравнению как универсальному исследовательскому приёму, который определил сравнительно-исторические, типологические и сопоставительные стратегии филологической науки [169; 245; 284; 236; 226], к-безусловно, определяло главное направление переводоведческого анализа и способствовало его совершенствованию. Поэтому принципиально значимым итогом всё более уверенно утверждающихся компаративистских методик стало признание проблемы художественного перевода важнейшей проблемой сравнительного литературоведения [106: 7-17; 245: 139-140]. С другой стороны, - и это чрезвычайно важно - обращение к переводоведческой проблематике способствует развитию и совершенствованию самой исследовательской методологии сравнительного литературоведения. Наиболее обстоятельное современное изложение и убедительное обоснование данной позиции представлено в монографии известного отечественного литературоведа П.М. Топера «Перевод в системе сравнительного литературоведения» (2001).
Конечно, становление и развитие компаративистских принципов пере-водоведения всегда зависело от общего состояния сравнительного литературоведения, судьбы которого, как известно, были очень непростыми. Вспомним, что в первой половине XX столетия положение этой школы, переживавшей крайности влияния фактографической прямолинейности позитивизма, осложнилось настолько, что стало кризисным. Однако в 1950-е годы наметилась серьёзная возможность преодоления этого кризиса благодаря тому, что в качестве категории, определяющей стержневое направление научной стратегии сравнительного литературоведения, была обозначена концепция мировой (всемирной, всеобщей) литературы. Разрабатываемая ещё в просветительских трудах Гёте и Гердера, эта идея в русле компаративистских исследований получила исторически обновлённую силу основополагающего методологического ориентира [364; 449; 473; 226; 172; 283]. Влиятельную роль в обновлении отечественной школы сравнительного литературоведения сыграла дискуссия о взаимосвязи и взаимодействиях национальных литератур, организованная ИМЛИ в 1960 г. Реальным результатом этой работы стала идея «Истории всемирной литературы», издание которой началось в 1983 г.
Исследователи указали три основные концептуальные позиции в осознании явления всемирной литературы: всемирная литература как совокупность всех национальных литератур с древнейших времен до наших дней; всемирная литература как избранное всего самого значительного, что создано в недрах отдельных национальных литератур и имеет непреходящее мировое значение; всемирная литература как исторически развивающаяся; системная общность взаимосвязанных и взаимно соотносимых литературных явлений, выявляющих основные закономерности мирового литературного процесса [172: 6-7; 473: 15-16]. Конечно, свою научную результативность имел каждый из названных подходов. Из первого вытекала необходимость обобщающе-собирательного расширения границ историко-литературных обзоров. Второй и третий, широко распространяемые западной и осуждаемые (особенно в 1960 - 1980-е гг.) отечественной наукой, способствовали исследованию явлений сверх- и наднационального характера. Однако именно эти позиции, направленные на осознание глубинной системности явлений всемирной литературы, стали перспективной основой современных социально-исторических принципов компаративистики и переводоведческих стратегий.
Вместе с тем и сейчас не потеряла своей актуальности сформулированная ещё В.М. Жирмунским характеристика методологических недочётов литературоведческой компаративистики. Нам особенно важно выделить в них следующий: «Всеобщая литература, — сказал исследователь, — ...рассматривается как сумма параллельных фактов из области национальных литератур, а литературные связи и взаимодействия превращаются в ряд эмпирических встреч между писателями...» [245: 129; курсив мой. - Е.П.]. Отмеченная ситуация способствовала распространению узкофактографических подходов и к изучению явлений художественного перевода. Это происходило и продолжает происходить, несмотря на важные теоретические ориентиры сравнительного литературоведения. Так, В.М. Жирмунский настаивал на других аналитических принципах, говоря о важности концептуально продуманного исследовательского выбора в анализе переводных произведений и настаивая на предпочтении «переводов творческих, приспособляющих заимствованный образец к идейным запросам и потребностям заимствующей литературы и к местным литературным традициям» [245: 139-140].
Особенности отечественной культурно-художественной рецепции Шекспира в первой трети XIX в
Русские переводы сонетов Шекспира появились в знаменательный момент и в истории самой русской литературы, и в истории «русского Шекспира», уже имевшего немалые достижения. Первые опыты отечественных переводов сонетов стали известны в конце 1830-х гг., в преддверии времени «наибольшей популярности Шекспира в России, подлинного шекспировского культа» [253: 267]28. Этот культ начал складываться в конце XVIII века, в период предромантизма, отмеченный широким интересом деятелей отечественной культуры к западноевропейской литературе [548: 70].
Особое значение в этой тенденции имело возрастающее внимание именно к английской литературе. Известно, что в начале и середине XVIII столетия в картине европейского литературного мира преобладали франкоцентристские позиции, в соответствии с которыми недостижимой вершиной истинной художественности признавалась только французская литература. В вольтеровском восхищении Шекспиром всегда был оттенок снисходительного неодобрения по отношению и к этому «дикарю с проблесками гения», и ко всей английской литературе. «Поэтический гений англичан пока напоминает посаженное самой природой густое дерево, беспорядочно раскинувшее во все стороны свои ветви и растущее неравномерно и буйно», - писал Вольтер в «Философских письмах» [177: 300].
Однако в последние десятилетия XVIII века, в период активного становления новых европейских литератур (в первую очередь немецкой и русской) и деятельного роста их национального самоутверждения, ситуация изменилась, и во многом под влиянием усиливающегося авторитета представителя не французской литературы - англичанина Шекспира. Франция постепенно переставала быть единственным центром европейской литературы. Деятели английского Просвещения задолго до романтиков заговорили о Шекспире как о национальном гении, вкладывая в свои высказывания полемическое от-ношение к франкоцентризму . Для представителей других - молодых, но уверенно определяющихся - европейских культур Шекспир был не просто выдающимся писателем, он был вдохновляющим примером и стимулом в программе их национального созидания, в утверждении творческого духа отечественного достоинства, залогом уверенности в возможности будущего величия собственной литературы.
Именно такой концептуальной глубины была исполнена позиция Н.М.Карамзина (1766-1826). Карамзин и Шекспир - тема поставленная и серьёзно изученная [548; 315], однако в свете данной работы важно внести в неё некоторые дополнительные акценты.
Прежде всего необходимо сказать о перспективной значимости особого направления аналитической мысли Карамзина, наиболее отчетливо и убедительно представленного в «Письмах русского путешественника» (1791-1795). Изучая жанровую специфику произведения, исследователи указали на своеобразную «литературную позу» автора-повествователя в книге — эта поза «двоилась в расчете на два разных типа аудитории. В России, перед русским читателем, Карамзин представал в утрированной роли "европейца"... Однако в кругу своих европейских знакомцев Карамзин играл подчёркнутую роль "русского"... Выступая в Москве как проповедник, владеющий истиной, строгий судья и ценитель, Карамзин в кругу европейских ученых стилизует себя как посланца юной цивилизации...» [315: 526-527]. При этом в понимании образа автора-повествователя «Писем» нужно учесть и высочайший писательский авторитет самого Карамзина, поскольку роль этой личности «в восприятии его творчества современниками значительно превышала не только все известное в этом отношении в русской литературе, но и выходила за рамки европейской нормы» [315: 526]. Автор такой влиятельной силы, утверждавший право смотреть на европейскую литературу и на Шекспира как одного из самых великих её представителей глазами русского писателя, право русской читательской аудитории быть особым типом, - такой автор реально обозначал право отечественной культуры быть особой воспринимающей средой.
Действенной формой преодоления франкоцентристских позиций было и постепенно возрастающее желание отказаться от французского посредничества в восприятии текстов Шекспира. Карамзин читал и цитировал Шекспира в оригинале, проявляя при этом бережное и внимательное отношение к подлиннику. Например, в «Письмах русского путешественника» он деликатно располагал свой прозаический перевод цитируемого по-английски фрагмента вне основного текста - в сноске [268: 90]. Кроме того, Карамзин переводил оригинальный текст, и «самое его обращение к подлиннику — случай, в то время редкий, так как английский язык пользовался у нас тогда значительно меньшей известностью, чем французский или даже немецкий» [548: 73-74].
Ценными оказались и другие намеченные Карамзиным рецептивные аспекты. Это открытие для России не только театрального, но и «книэюного» Шекспира. Именно Карамзин часто проявлял интерес к шекспировскому тексту вне проекции на его сценическое исполнение , в отличие от многих франкоцентристски настроенных своих современников, которые «примеряли» этот текст на классицистскую театральную традицию, а потому осуждали драматурга за отсутствие принятого деления на акты, поэтические длинноты, метафорическую усложнённость и др. Карамзин обратил внимание на свое образне поэтического слога Шекспира, высоко оценив в английском писателе «глубокую чувствительность» [268: 10], тонкий психологизм [268: 90], искренность в изображении чувств [268: 234], богатое воображение [268: 346]. Но и он не одобрил у Шекспира «слишком фигурные выражения» [268: 45], неуместные, по его мнению, в драме. Время покажет, что неприятие усложнённого поэтического стиля Шекспира станет впоследствии одной из самых важных особенностей его русского прочтения.
Новым, наиболее значительным этапом в формировании культа Шекспира стала, как известно, эпоха романтизма. Именно романтики в соответствии с концепцией Ф. Шеллинга создали особый творческий имидж писателя - гения, недостижимого «носителя божественного огня», черпающего содержание своих произведений из глубины собственного сердца. И именно Шекспир с новой силой предстал для западноевропейских, а потом и русских романтиков поводом и основанием для их программной полемики с эстетикой классицизма и мощным стимулом в борьбе за самобытность национальных культур. Поэтому в восприятии творческого наследия Шекспира так активизировалось их стремление постичь творческий опыт Шекспира, попытаться воплотить его в собственной литературе и сделать это, сообразуясь с художественными законами и потребностями своей литературы. В этом плане указанный период был ознаменован выдающимися достижениями.
Воссоздание образно-поэтических основ сонета профессиональными переводчиками (В.С.Лихачев, Н.А. Холодковский)
Мы видим, что переводчику удалось вместить стихотворение в 14 обязательных для сонета строк, сохранить строфику41 и рифмовку английской сонетной модели (абаб + вгвг + деде + жж), хотя сам Шекспир здесь как раз немного отступил, «поиграв» рифмами: абаб + вгвг + дада + ее. Но есть и отклонения от стиховой формы оригинала: в ряде случаев А. Мамуна подменил пятистопный ямб шестистопным и отказался от преобладания мужских рифм, заменив их полнозвучными. Забегая вперёд, скажем, что именно так очень часто будут поступать многие последующие переводчики шекспировских сонетов. В результате и шестистопный ямб, и полнозвучная рифма станут одной из самых заметных особенностей русской модели шекспировского сонета в XIX в.
Подчеркнём объективный характер подобных отклонений, продиктованных национальными особенностями русского литературного языка. Давно отмечено, что русские слова имеют в среднем большую слоговую протяжённость, чем соответствующие английские, и одна строка пятистопного ямба в английской поэтической строке вмещает гораздо больше лексических единиц, чем в русской. Поэтому русские переводчики были вынуждены сокращать количество слов в строке и упрощать сложные синтаксические конструкции. Из этой — действительно объективной — необходимости, вытекала другая особенность переводческой трансформации И.А. Мамуны - он явно не сохранял характерную эвфуистическую стилистику шекспировского сонета.
У Шекспира эта поэтическая манера - замечательное достижение английской поэзии как совершенного проявления английского литературного языка. «Язык - не средство поэзии; - писал И.А. Бродский, - наоборот, поэт - средство или инструмент языка... Язык - это самостоятельная величина, самостоятельное явление, самостоятельный феномен, который живёт и развивается. Это в некотором роде как природа... А поэт или писатель только оказывается поблизости, чтобы подобрать плоды... Поэзия, в сущности, высшая форма лингвистической, языковой деятельности...» [157: 143].
Но поэзия, созданная на русском языке, отражала эстетические потенции этого языка. Вот почему можно предполагать, что отказ Мамуны от шекспировских эвфуизмов был продиктован неприятием чужеродной поэтики и стремлением обратиться к другой стилевой манере, органично близкой переводчику. Поэтому усложнённому синтаксическому витийству Шекспира переводчик противопоставил ясность поэтических конструкций, а обстоятельно сформулированной авторской поэтической мысли - романтическую неопределённость выражений.
Так, вместо шекспировского «I all alone beweep ту outcast state» (Я в полном одиночестве оплакиваю моё положение отвергнутого) у Мамуны появляется «Над участью своей я плачу в тишине». Вместо драматически напряжённого оригинального выражения «these thoughts myself almost despising» (таких мыслей, заставляющих меня презирать себя) переводчик употребил романтически расплывчатое «миг бесплодного мученья». В переводе Мамуны нет места и шекспировской смысловой игре словами, как, например, в заключительной строке второго катрена «With what I most enjoy contented least» (Из-за чего меньше всего я наслаждаюсь тем, чем я наделён больше всего), намекающей на то, что главный герой стихотворения — Поэт. Изменилась у Мамуны и лирическая окраска сонета. Вместо исполненного горечи шекспировского выражения «like to the lark at break of day arising from sullen earth» (подобно жаворонку, устремляющемуся к небу от этой угрюмой земли) у Мамуны употреблено привычное и эмоционально покойное «как птичка божия, почуяв пробужденъе светила дня». А образ противопоставленных угрюмой земле горних высот, к которым душа героя возносит свои ликующие гимны - «ту state... signs hymns at heaven s gate» (моё душевное состояние... поёт гимны у небесных врат), — Мамуна вообще изъял из переводного текста. В результате в сюжете переводного сонета уже не так ощутима драматическая противопоставленность начальной и завершающей его частей, стихотворение Мамуны развивается плавно и последовательно, без тех контрастных поворотов, которые отражали душевное смятение шекспировского героя.
Говоря о том, как трансформировал Мамуна оригинальные тропы в более привычные для русской поэзии сравнения, важно подчеркнуть, что в переводном тексте эти сравнения были так же органичны, как и шекспировские эвфуистические обороты в оригинальном тексте. Более того, эти образы были настолько естественны и свободны, что начинали «прорастать» смыслами, отсутствующими и даже невозможными в оригинале, но вполне вероятными в русском переводе. Так, явно упрощая авторскую синтаксическую конструкцию в последнем катрене, Мамуна вводит в свой сонет поэтический адресат и соответствующее обращение - «подруга» , чего совершенно не было у Шекспира. Эта вольность, серьёзно изменившая поэтическое содержание сонета, видится нам вовсе не частным случаем переводческого произвола — это следствие поэтического воздействия переводящей поэзии.
К тому же, забегая вперед, следует сказать, что переводческая введение Мамуной его «подруги», т. е. подмена героя героиней, с лёгкой руки переводчика впоследствии приобретёт характер принципиальной тенденции в отечественном прочтении шекспировских сонетов. Самый известный пример -С.Я. Маршак, переводы которого с огромным энтузиазмом восприняла вся читающая Россия.
Особенности переводческой манеры Мамуны, отмеченные на примере 29-го сонета, наблюдаются в его переводах и других сонетов Шекспира, в частности знаменитого 130-го. Высказывалось мнение, что в нём очевидна «сознательная полемика с изысканным иносказанием, свойственным эвфуизму» [431: 82]. Но на наш взгляд, Шекспир полемизирует здесь не столько с эвфуизмом как художественным стилем, сколько с ложной красивостью поэтических штампов в целом. Синтаксические конструкции самого Шекспира, в которых воплощена поэтическая мысль автора, изысканно усложнены в этом сонете именно в эвфуистической манере.
Переводчики полного свода сонетов: различия трансформирующих стратегий в стилевой ориентации
Прежде всего следует отметить, что появление подобных переводов было следствием назревшей необходимости обобщить и систематизировать существующие русские переводы всех произведений Шекспира. В результате в России активизировалось печатание собраний сочинений писателя, и именно Гербель принял самое активное участие в этом деле. Им было подготовлено одно из первых собраний, состоявшееся благодаря инициативе Н.А. Некрасова. С 1865 до 1899 г. это собрание выдержало 5 изданий: первое — в 1865-1868 гг., второе — в 1876 г., третье — в 1880 г., четвёртое — в 1877— 1888 гг. и, наконец, пятое - в 1899 г. Высокий профессионализм редактора и издателя, осознававшего необходимость системной полноты в- подготовке публикаций такого рода, определили внимание Гербеля и к поэтическим творениям Шекспира, в то время менее известным отечественному читателю. И в 1880 г., параллельно с выпуском третьего издания «гербелевского» собрания сочинений Шекспира, были напечатаны переводы полного свода его сонетов, выполненные Гербелем. Совершенно очевидно, что переводчик ставил перед собой исключительно просветительские задачи.
Впоследствии только эти просветительские и издательские инициативы были признаны позитивными моментами в работе Гербеля. Так, в статье А.Л. Зорина отмечено, что Гербель первым перевёл весь сонетный цикл Шекспира, включив его в собрание сочинений писателя, поэтому именно Гербель «ввёл сонеты в круг шекспировских произведений, подлежащих переводу и осмыслению» [253: 285-286]. Но в эстетическом отношении гербе-левские переводы, насмешливо названные Н.И. Стороженко «неравной борьбой карлика с гигантом, лягушки с волом», были более чем слабыми. Вот лишь некоторые примеры.
В результате, несмотря на то что Гербель исправно перевёл-все 154 сонета, выдержав необходимое 14-стишие и строфический рисунок шекспировских сонетов (3 катрена + дистих), исследователи были солидарны с выводом К.И. Ровды о том, что «переводчик не понял гуманистического пафоса сонетов; ему не удалось воспроизвести на русском языке живые интонации и строй поэтического мышления английского художника эпохи Возрождения, с такой свободой выраженных в чеканной форме сонета» [548: 560].
Нисколько не оспаривая этого вывода, мы, тем не менее, не можем не принимать во внимание того, что гербелевский труд был реальным фактом переводческого восприятия шекспировских сонетов, оставившим свой след в истории русской сонетианы Шекспира. Конечно, прежде всего потому, что именно Гербель первым представил шекспировские стихи поэтическим ансамблем. Отныне и читатели, и переводчики, включая переводчиков отдельных стихотворений, будут воспринимать «Сонеты» Шекспира именно так. Поэтому исследовательская оценка места Гербеля в истории русских переводов произведения должна быть более обстоятельной.
«Как всякое истинное произведение искусства, — писал А.А. Аникст, -«Сонеты» Шекспира имеют несколько пластов. Первый - наиболее всем доступный - это сюжетный пласт-» [114: 25]. Судя по всему, именно на этом уровне и сосредоточился Гербель. В XIX в. понимание сюжета шекспировского сборника определялось подходом, получившим название биографического. Не будем сейчас говорить о научной несостоятельности позиции, при которой, как сказала B.C. Флорова, «эстетически значимое содержание превращалось в способ "получения" отсутствующих биографических данных об авторе» [499: 208], но не будем отрицать и чрезвычайной влиятельности данной теории в процессе культурно-исторического бытования «Сонетов».
Ещё раз напомним об одном из самых авторитетных адептов биографического толкования сонетов - Г. Гервинусе, полагавшем, что, изучив психологическое содержание сонетов Шекспира, можно выяснить многие обстоятельства его «внутренней жизни». Перевод фундаментального 4-томного труда Гервинуса «Шекспир» (1849-1850), созданного в русле идей культурно-исторической школы, появился в России в 1877 г. и нашёл самый широкий отклик. В 1888 г. вышел очередной том «Всеобщей истории Шекспира литературы» под редакцией В.Ф. Корша и А.И. Кирпичникова со статьёй основателя отечественного научного шекспироведения Н.И!. Стороженко, не сомневавшегося в том, что сонеты Шекспира представляют собой «богатую жатву в автобиографическом отношении» [181]. В 1899 г. под редакцией Стороженко и с его предисловием был опубликован 1-й том монографии «Шекспир. Его жизнь и произведения» датского литературоведа Г. Брандеса (1842-1927), известного продолжателя идей и культурно-исторической школы, и психолого-биографического метода О. Сент-Бёва, и ницшеанской теории об исключительной роли личности в развитии культуры. Перефразировав Вордсворта, сказавшего, что своими сонетами Шекспир открывал нам своё сердце, Брандес также поддержал биографическую теорию, заявив: «среди произведений Шекспира есть одно такое, которое лучше остальных позволяет нам заглянуть в его сердце... Это собрание его сонетов» [155, т. 1: 299].
Понятно, что в свете подобных идей складывались предпосылки для восприятия Шекспира и несомненным автором отдельных сонетов, и единоличным составителем сборника, расположившим эти сонеты в предусмотренной им самим последовательности, которая отразила автобиографическую основу цикла, если не событийную, то хотя бы психологическую. Немаловажным обстоятельством, повлиявшим на понимание характера этого биографического сюжета, было акцентирование любовной тематики в сонетных сборниках других ренессансных авторов. Так, сонетный «роман» Петрарки представал в России главным образом романом любовным [458; 470; 571]. Именно это впечатление задавалось первыми же переводами петрар-ковских сонетов, выполненными в 1810г. К.Н. Батюшковым, который смотрел на старинные итальянские стихи ещё и сквозь призму собственной биографии и «приписал Петрарке свою "вздыхательную" любовь» [470: 396]. Естественно, что и в шекспировских «Сонетах» тоже увидели историю любви. Соответственно обозначились центрующие начала произведения - тема любви как поэтическая магистраль произведения и система образов основных героев, связанных любовными отношениями: Поэт, его Друг и Дама.
