Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Особенности периодизации и характеристика основных этапов развития раннехристианской церкви
1. Проблема периодизации с. 31
2. Предыстория церкви с. 37
3. Церковь преследуемая с. 40
4. Церковь торжествующая с. 54
Глава 2. Эволюция форм и методов управления раннехристианской церковью
1. Иерусалимская первообщина с. 70
2. Апостол Павел - первый теоретик и организатор христианской церкви
3. От общины верующих к епископальной церкви с. 85
Глава 3. Альянс государства и церкви и его последствия с. 115
Заключение с. 134
Библиография: I. Источники с. 141
II. Литература с. 146
- Проблема периодизации
- Предыстория церкви
- Иерусалимская первообщина
- Альянс государства и церкви и его последствия
Введение к работе
Актуальность исследования
Современный европейский социум, в рамках которого формируются многие важнейшие общественно-политические, экономические и духовные события Новейшей истории, своими корнями тесно связан с христианской традицией. Не случайно исследователи говорят о «христианской» сущности европейской культуры.
Россия, широко раскинувшаяся на евразийском материке, хотя и поликонфессиональная страна, однако, число приверженцев христианства в ней явно превалирует. Не зря в настоящее время в обществе широко дискутируется вопрос о введении в программу школьного образования основ православной культуры, поскольку функционирование фрагментов христианского религиозного наследия внутри культуры российского общества начала XXI века - реалии сегодняшнего дня.
Но если Библия являлась для позднеантичного Запада Главной книгой, вокруг которой впоследствии "лепилась" культура средних веков, а для средневекового человека вера была основой видения мира и нравственного сознания, способом объяснить мир, и, соответственно, ориентироваться в нём, иначе говоря, была конечным регулятивным принципом всей картины мира эпохи, то что есть Священное Писание для современного общества, а вера - для человека сегодняшнего дня, и могут ли они стать основой духовного возрождения общества?
Церковь в нашей стране переживает своеобразный Ренессанс, находится в движении, полна жизненных сил и энергии, она совершенствуется качественно и растёт количественно. Практически все конфессии и деноминации получили свободу деятельности, впервые на деле осуществлён конституционный (и естественный) принцип свободы совести. Строятся новые церкви, мечети, синагоги, буддийские храмы, дома молитвы, увеличивается число верующих,
религиозные представления всё глубже проникают в различные социальные слои общества.
С другой стороны, опасна и клерикализация различных сторон общественной жизни в стране. Она может усилить позиции тех сил в церкви и во властных структурах, которые хотят огосударствления церкви1. Это, если говорить о долговременных интересах, не идёт на пользу ни государству, ни обществу, ни самой церкви. Согласно Священному Писанию - церковь -«не от мира сего»2. Она всегда остаётся в странствии на «грешной» Земле, всегда чужда духу века сего, «собирая в духовном рождении чад своих из всякого народа». Церковь, конечно, не может быть вне политики, но ей не пристало выполнять функции государства или стремиться к этому. Церкви есть дело до всего, что ставит перед человеком нравственный выбор.
Прогресс общества невозможен без духовной базы, развитых нравственных норм и принципов, укоренённых в сознании граждан, без диалога различных культур. В России всё лучше понимают, что "не хлебом одним будет жить человек" (Мф., 4:4), что без духовного "прозрения" не будет ни экономического, ни социального возрождения России. Потому, на наш взгляд, столь актуально не только изучение экономических, политических и духовных составляющих жизни российского общества, но и истоков зарождения и путей развития христианства, и церкви, как социального института. Изучая прошлое, мы лучше понимаем настоящее и представляем будущее.
Цель и задачи исследования
Цель настоящей работы - на основе изучения источников христианства, фундаментальных трудов историков и философов прошлого, специальных монографий и работ современных учёных - исследовать процесс зарождения и становления христианской церкви в античный период, через анализ эволюции её организационных и управленческих структур, через призму того, что
называют «тремя слоями», тремя составляющими бытия церкви: Священное Писание, история и культура. Речь в данной работе идёт лишь об основных, узловых моментах истории ранней христианской церкви, определяющих её развитие. Мы пытаемся, по словам Писания, «отделить зерна от плевел» и различить, «начертанное перстом Божиим на песке времён», опираясь на научные методы исследования.
Священное Писание даёт понимание целей христианской церкви, анализ исторического процесса помогает понять, как вчерашний день определяет сегодняшний, а знание особенностей культурной традиции - специфику деятельности её структур в Российской Федерации.
Следует признать, что в мире существует некое духовное единство христиан во Вселенской церкви, определённый духовный фундамент из понятий, традиций и менталитета христианских народов, образующих понятие «христианская культура».
Мысль о том, что существует только одна святая церковь, зародилась среди христиан очень рано. Она, в частности, основывалась на конкретном требовании единства церкви, высказанном в Новом Завете: «Да будут все едино, как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино...» (Ин., 17:21); «Один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и чрез всех, и во всех нас» (Еф., 4:5-6). Это единство определялось тем, что истина, обещанная Церкви её Основателем, полно и объективно может существовать только в неразделённой церкви3. Подобная позиция косвенно сформулирована и в Послании апостола Павла к Ефесянам, где обосновывается единственный глава церкви - Христос: «И всё покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего всё во всём» (Еф., 1:22-23).
Однако в организационном плане такой единой структуры в мире никогда не существовало. Христианская церковь никогда не являлась гомогенным
организмом. Она с древних времён распадалась на ряд течений и направлений, дробилась на отдельные деноминации, хотя исповедовала одно вероучение, центрированное фигурой Иисуса Христа, объединяющего в единый семантический комплекс содержание как Ветхого, так и Нового Заветов, обеспечивая единство Библии как общего для всех христиан источника.
Впервые термин «христианство» как обозначение веры последователей Христа - христиан - возник, согласно книге «Деяния Святых Апостолов», в Антиохии Сирийской около 42 года н.э. (Деян., 11:26). Первоначально последователи Иисуса не называли себя христианами и свою сообщность -христианством, - это имя атрибутировалось в презрительном смысле к церкви и её членам - язычниками, однако впоследствии, связавшись в семантике христианства с искупительной жертвой Иисуса, оно конституировалось в контексте христианской церкви как самоназвание.
Достаточно давно сложилось мнение, что спасение возможно только в церкви и через церковь. Выражение: «Extra Ecclesiam nulla salus» («Вне Церкви нет спасения»), которое обычно приписывали Августину, тогда как на самом деле оно принадлежит Киприану Карфагенскому (Письмо 73, 21), свидетельствует о борьбе за единство церкви ещё на ранней стадии существования, более полно эта позиция отражена в труде Киприана (251 г.) "De Ecclesiae catholicae imitate" («О единстве вселенской церкви»). В одном из своих писем он высказался ещё более определённо: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец» (Epistola 21; Migne, Patres Latini 3, 1128).
Методология и хронологические рамки исследования
Теоретико-методологической основой нашего исследования является комплексный диалектический подход по выявлению и анализу причинно-следственных связей и зависимостей, взаимовлияний процессов, явлений и событий, происходивших в Римской империи в I-VI вв. н.э. в эпоху зарождения христианства как нового вероучения, а затем и появления нового социального
института - христианской церкви. Автор работы широко использует также метод квантификации - т.е. метод подбора сопоставимых фактов, вариантов, дат, исходя из того, насколько они существенны, репрезентативны. Наконец, как синтез двух предыдущих, - метод критического анализа в истории (с использованием частных научных методов: сравнительно-типологического, диалектологического, в эпиграфике - текстологического, и т.д.).
Главная задача исследования - интерпретация исторических фактов, связанных с зарождением христианской цивилизации с целью реконструкции основных этапов развития раннехристианской церкви, на основе источниковедческого анализа. Как часть истории христианской цивилизации, обозначенный период ограничен строгими хронологическими рамками: нижний предел определён временем зарождения христианской церкви (около 32 г. н.э.), верхний - совпадает с началом средневековья, по хронологии истории, выработанной ещё X. Целларием, когда христианство уже окончательно сформировалось, овладело умами огромных масс, в основном очертило границы своей ойкумены и стало одним из основных факторов в сложении идеологии и культуры нового, постантичного мира. Верхняя хронологическая планка поднята до правления на престоле св. Петра Папы Римского Григория I Великого (590-604 гг. н.э.), который, хотя и считается представителем переходного периода, однако, принадлежит уже скорее последующим временам. Именно он, в период своего понтификата, стал также светским правителем Рима и заложил основы могущества церковного государства, -высшей организационной формы христианской теократии.
Все факты и события, параллельности и причинные связи, которые показывает в работе диссертант, все выводы, которые из этого извлекает, воспроизводятся по возможности ясно, часто хронологически, нередко систематически, с особой разработкой важнейших аспектов работы, определяемых её темой, с цезурами, временными отступами, отсылками,
экскурсами, снабжёнными необходимым справочным и библиографическим аппаратом.
При изучении данного исторического периода возникают определённые трудности: фиксация фактов иногда расплывчата, источники имеют пробелы, датировка зачастую ненадёжна - не говоря уже о различии мировоззренческих взглядов представителей науки. В этой связи важно сделать одно методическое замечание: у нас практически нет исторических сведений о первоисточнике христианства - Новом Завете, независимых от христианской научной традиции. Например, Мартин Бубер в своей реконструкции проповеди Иисуса целиком опирается на работы протестантских экзегезов [II, 157, 56-71]. Поэтому всякий раз приходится, по возможности, учитывать мировоззренческие взгляды представителей новозаветной экзегезы, занимающихся историей.
Источники, степень разработки и историография проблемы.
Источниками настоящего исследования являются: Библия, в основном, Новый Завет, апокрифы (Аграфа, Папирус Эджертона, Оксиринхийский папирус, Послание апостола Павла к Лаодикийцам, Протоевангелие св. Иакова, Евангелие от апостола Петра, Апокалипсис апостола Петра, Благовествование от Фомы и др.), произведения ранней христианской литературы (Послания Климента Римского, Игнатия Богоносца, св. Поликарпа, Герма-Пастырь, Дидахи, Апологии Иустина, «Церковная история» Евсевия Памфила, отдельные произведения Оригена, Татиана, Тертуллиана и Цельса), ахристианские источники («Иудейские древности» и «Иудейская война» Иосифа Флавия, «Анналы» Тацита, труды Диона Кассия, Светония, Плутарха, письма Плиния Младшего, императора Юлиана и др.). Произведения поздних авторов включают работы Аммиана Марцеллина, Аврелия Виктора и Зосимы, «Церковные истории» Филосторгия (ок. 368-440 гг.), Сократа (ок. 380-450 гг. н.э.), Созомена, Феодорита. В произведениях Евсевия и
Лактанция (Цецелий Луций - «О смертях гонителей») содержатся подробные сведения о борьбе и окончательной победе христианства. Вопросы развития христианского учения отражены в Посланиях и писаниях Афанасия, Афинагора, Августина, Климента Александрийского, Епифания, Игнатия, Иринея, Оригена, Порфирия, Тертуллиана и Феофила.
Мы не затрагиваем вопроса авторства книг Нового Завета, для нашего исследования важно только то обстоятельство, что они написаны в промежутке времени от второй половины I в. до первых десятилетий II в. н.э., и в среде, близкой к первохристианам (хотя бы по духу). Это гарантия того, что упомянутые тексты обладают для нас реальной исторической ценностью4. Подобный взгляд мы распространяем и на различные апокрифы.
В работе использованы также труды великих историков прошлого: Э. Гиббона, Ф. Гизо, Т. Моммзена, Э. Ренана, Ф.Х. Баура, А. Гарнака, В. Вреде, М. Вебера, Э. Трёльча, О. Шпенглера, М. Поснова, В. Болотова, работы современных историков и философов - М. Гранта, М. Томпсона, Р. Тарнаса, В. Дюранта, Дж. Тойнби, М. Бансона, М. Тенни, а также историков христианства советской исторической школы - А. Рановича, С. Ковалёва, И. Крывелева, М. Кубланова, С. Лозинского, В. Лурье, И. Свенцицкой, М. Шейнмана и др. Весь корпус используемой литературы состоит из 261 наименования, приведённых в конце работы.
Основателем истории христианской церкви, как научной дисциплины, принято считать Евсевия Памфила (Кесарийского)5 (IV в. н.э.), чьи «Церковная история» и «Хроника» имели последователей и пересказчиков, таких, например, как Иероним и Руфин Аквилейский, и продолжателей - Сократ Константинопольский, Эрмий Созомен, епископ Кирский Феодорит, Феодор Чтец. Примерно в это же время «воссиял» и труд великого Августина Аврелия, епископа Гиппонского, «О граде Божьем» («De civitate Dei») в 22 книгах,
посвященный событиям, связанным с завоеванием Рима Аларихом. Августин в своём богословском видении соединил в единое целое всемирную историю, историю спасения и историю церкви6.
Особенностью изучаемого вопроса является тот факт, что само христианство, начиная с центрального для него события - пришествия в мир Христа, - опирается на библейское видение истории, самому времени придающего ценность Откровения . В Новом Завете утверждается: мы сами не можем различать "знаменья времён" (Мф., 16:3). «Керигма» же (Kerygma -возвещение) апостола Петра в День Пятидесятницы о смерти и Воскресении Спасителя (Деян., 3:12-16; 4:10) - всегда представлялась как глубокое размышление, у истоков которого Пасхальная тайна8. Прочтение Ветхого Завета в свете этого события станет основой всей христианской мысли и начнёт отсчёт, как считалось, новому подлинному движению истории («Бог во Христе начал историю нового творения»). Поэтому, вполне естественно, что довольно длительный период времени история церкви подавалась как история постоянно действующего чуда в условиях непрекращающихся происков диавола (согласно утверждению Иисуса Христа: «Но теперь ваше время и власть тьмы» -Лк., 22:53)9. Такое понимание истории сохранялось, пока сохранялось господство церкви (хроники Феофана, Григория Синкеллы, Георгия Амартолы, патриарха Никифора, Анны Комнин и многих других). С наступлением Нового времени подобный взгляд вытесняется критической историей и новым подходом в исследованиях: изучением в целом проблем культуры в связи с изменяющимися условиями жизни общества. До этого мышление основывалось на переплетении античной всеобщей истории с библейско-церковной историей, основанной на вере, как она была отформирована Юлием Африканом, Евсевием, Иеронимом и Августином. Все они - явные компиляторы и догматики, которые помещают всё происходящее в рамки, образованные верой в чудо и исторической конвенциональностью античной
школы, что абсолютно не имеет ничего общего с историческим мышлением. Это просто рамки применённые «христианской античностью» к Римской империи.
Примерно с григорианско-клюнийской реформы церкви (в конце XI века) возникает устойчивая тенденция тесно связывать историю церкви с историей папства (например, «Historia Pontificalis» Иоанна Солсберийского (умер в 1180 г.) или «Historia ecclesiastica nova» Варфоломея Лукского (умер в 1326 г.).
В средние века, когда философия была наукой par excellence, «научность» схоластической теологии выражалась в том, что она смогла создать целостную картину мира, где всё сущее - и Бог, и Его творение - описывались с помощью единой системы понятий. Главным предметом «научной» теологии томистского типа был Deus sub ratione deitatis, метафизическая сущность Бога, а человек Христос, как и вообще вся история спасения, относилась к objecto secundaria теологии [I, 181, Стб. 775-779].
Соответственно, главные проблемы теологии формулировались не в историософских (история спасения в рамках священной церкви), а в космологических терминах. Даже литературная мифология великого Данте не противоречила ни общенародной, ни научной (философски-теологической) картине мира: Бог был самоочевидной трансцендентной основой космической (земной, небесной и инфернальной) гармонии. Эстетическая система «Божественной комедии» Данте Алигьери как раз и выражает идею мировой гармонии, свойственную средневековому христианству, т.е. составляет художественный эквивалент теологии зрелой схоластики10.
В XIII веке в исторических исследованиях возобладал новый подход: апокалиптическое прочтение мировой истории, основанное на перспективе конца времён, описываемых в Апокалипсисе (направление, известное под названием милленаризма). Наиболее ярким представителем этого течения был калабрийский аббат Иоахим Флорский (Джоаккино да Фьоре), который, правда,
не претендовал на звание историка церкви. В своей мистико-диалектической концепции всемирной истории он исходил из деления её на эры, соответствующие трём лицам Святой Троицы: 1. На эру Отца, которая соответствует Ветхому Завету (это период спасения посредством Закона Моисея; проповедником этой эры считался апостол Пётр); 2. Современную ему самому (Иоахиму) эру Сына (с введением закона свободы, как принципа спасения; проповедником этой эры считался апостол Павел); 3. Эру Святого Духа (несущего новый закон Откровения - закон любви), которая должна была, по его мнению, начать выявляться около 1260 г. Последняя эра характеризовалась им как царство аскетизма, пронизанное духом свободы, любви и мира. После этого периода, считал Иоахим Флорский, наступит конец мира.
Диспенсационные идеи Иоахима Флорского (и Амальрика Венского) вызвали протест Фомы Аквинского, Бонавентуры и ряда других мыслителей средневековья. Главный аргумент против столь спиритуалистической периодизации истории состоял в следующем: вся полнота искупления дана во Христе, и нет никаких оснований, ожидать наступления в будущем принципиально нового периода, который можно было бы отождествить с эрой Святого Духа. Однако впоследствии символически-пророческое прочтение истории в свете Апокалипсиса имело влияние на развитие хилиастического учения.
В описываемую эпоху в изучении христианства и христианской церкви главенствовал догматический метод, суть которого - в авторитете, предполагающем точку зрения, недосягаемую для любой, в том числе и исторической критики. Считалось, что все факты, так или иначе связанные с историей христианства и церкви, события не реальной (профанной) истории, а истории спасения. Они могут быть восприняты и правильно поняты только верующим сердцем.
В XV-XVI вв., соответствовавших эпохе гуманизма и заре Нового времени, Николай Кузанский, Лоренцо Валла и Реджинальд Пекок впервые провели настоящее историческое исследование, используя метод критического анализа текста, в связи с проблемой знаменитого Константинова дара: до той поры никто не сомневался в подлинности документа, которым император Константин I Великий передал в дар папе Сильвестру I (время потификата: 314-335 гг.) ряд владений, что послужило юридическому обоснованию существования Папской области. В сочинении "De donatione Constantini" (1440 г.) Лоренцо Валла доказал факт фальсификации (сегодня признано, что Константинов дар представляет собой составленную в IX веке компиляцию текстов разного времени, призванную обосновать существование Папского государства) [II, 186, 448-461].
Великий гуманист эпохи Возрождения Эразм Роттердамский (Дезидерий) (1469-1536 гг.) в 1517 г. издаёт греческий оригинал Нового Завета с комментариями и собственный латинский перевод (1519 г.). Он не стал излагать свою "Философию Христа" в виде отдельного трактата, а разбросал по нескольким текстам: "Paraclesis", "Methodus", "Apologia", "Annotationes".
Во время протестантской Реформации и католической Контрреформации историография принимает откровенно полемический характер (появляются кальвинистская, лютеранская, анабаптистская версии истории, всем им противостоит - католическая). К примеру, в XVI в. протестантские реформаторы составили новый корпус исторических текстов. Наиболее яркий тому пример - Магдебургские центурии Флация Иллирика, написанные в соответствии с лютеранским пониманием истории. Последовал незамедлительный ответ на вызов центурианцев - «Annales ecclesiastici а Christo nato ad annum» кардинала Цезаря Барония (1538-1607 гг.) -опровержение церковной истории, написанной с позиций протестантской аксиоматики.
Отметим, что, как и всякое значительное явление в жизни человеческого сообщества, Реформация имела как положительные, так и отрицательные последствия. Возвращение протестантизма к не допускающему отклонений Слову Божьему, запечатленному в Священном Писании, оказало стимулирующее влияние на зарождающееся новое мышление, указав на необходимость получать беспристрастную картину явлений, вопреки традиции и авторитетам. Этот критический дух привел, в конечном счете, к торжеству секуляризма и открыл дорогу научному мышлению. С другой стороны, религиозные распри раскололи Европу и монолит христианской Церкви, сложившийся в Средние века, а религиозные устремления дополнились, а то и вовсе сменились, предпринимательским рвением: новые идеи принесли новые свершения (недаром, Макс Вебер в работе «Протестантская этика и дух капитализма» вопрос о генезисе капитализма связал с европейской Реформацией11).
Период с конца XVI по конец XVIII века - один из самых насыщенных, с точки зрения изучения истории христианской церкви. Во-первых, болландисты (монахи-иезуиты) составили и издали в 1643-1794 гг. сборник "Acta Sanctorum" ("Жития Святых") в 52 томах. Затем, выдающиеся историки, архивисты и палеографы Жан Мабильон (1632-1707 гг.) и Эдмунд Мартен (1654-1739 гг.) (французские бенедиктинцы конгрегации Св. Мавра, - аббатство Сен-Жермен де Пре в Париже) плодотворно работали над критическим изданием трудов Отцов церкви, сборниками текстов Вселенских Соборов и ранней церковной историей отдельных стран (Gallia Christiana, Italia Sacra, Sacrum Illyricum). Известны также работы по истории церкви и истории ересей Готфрида Арнольда. В эту же эпоху создаются истории церкви, имеющие специфические теологические и экклезиологические коннотации, - такая тенденция усиливается в атмосфере галликанства и янсенизма (Клод Флери, Ноэль Александр). На наш взгляд, важна также работа французского просветителя и
философа Шарля Луи де Секонда Монтескье (1689-1755 гг.) «Рассуждения о причинах величества римского народа и его упадка», которая направлена против теологической концепции истории знаменитого французского проповедника и писателя Боссюэ (Bossuet - 1627-1704 гг.). Эта книга -результат научного осмысления исторического процесса. Придавая большое значение субъективным факторам и отдельной личности, Монтескье всё же считает, что в основе исторической эволюции лежат естественные причины. С точки зрения философа, за кажущейся случайной цепью событий необходимо усматривать глубинные резоны. Фактически, - это одна из самых ранних научных работ по философии истории.
После века Просвещения и возникновения критической истории, и самое главное - после Канта, протестантская теология (особенно немецкая) испытала известный кризис. Она была вынуждена отказаться от старой метафизической основы догматики и впервые задалась вопросом: как говорить о Боге? (в какой системе понятий), - так как критическая философия Канта разрушила старую метафизику и подорвала представление о том, что сущность Бога самого по себе - законный предмет теологии. Новой исходной точкой стало «религиозное a priori» человека, его нравственный и религиозный опыт. К примеру, Адольф фон Гарнак, один из поздних представителей либеральной теологии, уже фактически отождествляет мораль и религию (во всяком случае, близок к этому). Он утверждает: «Иисус связал мораль и религию воедино; в этом смысле религию можно назвать душой морали, а мораль - телом религии» [II, 167,47].
В самой же либеральной теологии господствовали два основных элемента: «философская теология» и «историческая теология». Основу такого подхода разработал Фридрих Даниэль Шлейермахер (1768-1834 гг.). Философская теология мыслилась им как опыт философской интерпретации основных положений догматики, а к исторической теологии он относил исследования
Нового Завета, а также истории церкви. Его последователь Маттиас Шнекенбургер в своём труде «Uber den Zweck der Apostelgeschichte» (1841 г.) впервые подверг критическому анализу книгу Деяний Апостолов - крупнейший новозаветный исторический документ-хронику. М. Шнекенбургер считал, что евангелист Лука защищал своего учителя, апостола Павла, в полемике с иудействующими христианами, которые выступали против его миссионерского благовествования язычникам. Лука старался показать большое сходство между Павлом и Петром - "такие же чудеса, видения, страдания и речи", с тем, чтобы "сделать Павла равным Петру"12.
Следующим крупным шагом в критическом изучении христианства и ранней христианской церкви были поиски «исторического Иисуса» (то есть доцерковного, недогматического). Предпосылкой таких поисков было убеждение, что историческая наука в состоянии открыть подлинного Иисуса, в котором нуждается христианская вера13. Впервые был поставлен вопрос о том, что первоисточник христианства - Новый Завет - содержит различные христологии - церковные толкования личности и учения Иисуса, предполагающие Его божественность. Эти толкования противоречат друг другу и подлежат изучению в рамках истории протохристианства. В сущности, было заявлено, что Новый Завет (в том числе и Евангелия) свидетельствуют, прежде всего, не об Иисусе из Назарета - реальной исторической личности, а о вере ранней христианской церкви. Так впервые в протестантском либерализме появился новый подход: использование в деле реконструкции личностей и событий прошлого историко-филологических методов. Одновременно появился и новый особый жанр - «Жизнь Иисуса», существующий и по сей день.
Отметим, что именно с этого времени любое исследование Нового Завета, претендующее на научность, обычно соотносит себя с философией истории, то есть с последовательно продуманным пониманием истории как предмета
исследования, историка как его субъекта, а также метода исследования как
способа достижения истины.
В начале XIX века следом за критикой христианства, происходит переоценка ценностей, а эстетические и теологические элементы христианской религии подвергаются научному анализу (Новалис, Фридрих фон Шлегель). Наиболее крупные работы этого периода: труды Иоганна Адама Мёллера по истории церкви, «Патрология» аббата Ж.-П. Миня, «Очерк развития христианской доктрины» Джона Генри Ньюмена (1845 г.).
Середина XIX века - время «радикального» историзма. Крупнейший представитель этого направления - Фердинанд Христиан Баур (1792-1860 гг.), создатель «Тюбингенской школы» в области истории раннего христианства (главные последователи Штраус, Швеглер, Целлер, Гильгенфельд, Пфлейдерер). В предисловии к первому изданию своей книги «Христианство и христианская церковь первых трёх веков» Баур напишет: «Мою точку зрения можно назвать чисто исторической, т.е. я стремлюсь найти и представить исторически данное в его чистой объективности, - в той мере, в какой это вообще возможно» [И, 154, 4-5].
Для Баура Иисус - еврейский учитель нравственности, а Его последователи (палестинская первообщина) - создатели «простого» недогматического христианства. Эта иудействующая тенденция в христианстве связывалась с именем апостола Петра. Ей противостоял апостол Павел и паулинизм. Соответственно, развитие христианства на первоначальном этапе (первые два века), по мнению Баура, определялись борьбой, а в дальнейшем, -примирением этих двух течений в христианстве. Примирение паулинистов и антипаулинистов в конце II века привело к созданию вселенской (католической) церкви. Таким образом, Баур воспринял философскую герменевтику Гегеля, т.е. гегелевскую схему философии истории. Развитие раннего христианства, в представлении Баура, шло по схеме: тезис
(иудеохристианство) - антитезис (универсализм Павла и паулинистов) - синтез, устраняющий противостояние двух предшествовавших тактов исторического процесса (католическое христианство).
Ученик Баура, Давид Фридрих Штраус (1808-1874 гг.) в фундаментальной работе «Жизнь Иисуса в критическом освещении» развернул радикальную критику историчности Евангелий и предложил их мифологическую интерпретацию. Для Д.Ф. Штрауса миф - это выражение теологических идей с помощью повествования, а Евангелия, по мнению немецкого писателя и историка, - «спонтанно сложившиеся саги» из раннехристианских идей. Он не отрицал историчности Иисуса, но исходил из того, что только научный анализ Евангелий, отделяющий мифическое от исторического, даёт возможность реконструировать жизнь и учение Христа. Сама же идея христианского жизнеописания Иисуса крайне противоречива: как только ставили серьёзно вопрос биографии, для догматического Христа уже не оставалось места; и наоборот, если хотели сохранить догматического Христа, то приходилось отказываться от биографии [II, 146. Т. 1, 11].
Об этом противоречии хорошо свидетельствуют церковно-апологетические жизнеописания Иисуса («Жизнь Иисуса Христа» Ф. Фаррара -1874 г. (широко известны также его «Life of St. Paul» - 1887 г. и «The early days of Christianity» 1888 г.); «Иисус Христос» А. Дидона- 1880 г.).
Таким образом, для многочисленных представителей либеральной теологии от Фридриха Шлейермахера до Альбрехта Ричля и Адольфа Гарнака Иисус был идеалом нравственности, носителем высшего типа религиозного сознания и учителем чистой этической религии. Именно таков Иисус в лекциях А. Гарнака «Сущность христианства» (1901 г.).
Ещё одно направление внутри либеральной теологии - «Школа истории религии» (Religionsgeschichtliche Schule), возникшая в Гёттингене на рубеже
80-90 гг. XIX в., также использовала радикально-исторический подход, намеченный Тюбингенской школой. От христианской апологетики представители этой школы стали переходить к чисто научному изучению раннего христианства. Крупнейший представитель этой исторической школы -Вильям Вреде (1859-1906 гг.) - считал мотив «мессианской тайны» литературным приёмом, возникшим в общине при передаче традиции. Этот приём должен был устранить противоречие между верой эллинистической общины в Иисуса как в сверхъестественного Сына Божьего и ранним палестинским преданием, которое ничего не знало о проявлениях сверхъестественного могущества Иисуса. Идея Вреде сводилась к следующему: представление о том, что Иисус в дни своей земной жизни был «тайным» мессией - Сыном Божьим и что этой тайне суждено было раскрыться лишь после Воскресения (ср. Мк., 9:9), позволяло общине объяснить немессианский характер раннего предания об Иисусе. Требования хранить молчание первоначально отсутствовали в тех периопах, где мы теперь читаем о них. Учёный показывает, что Евангелие от Марка нельзя считать историческим свидетельством об Иисусе, - ни о его жизни, ни о его мессианском самосознании, ни о его учении. Как это формулирует сам Вреде, «Евангелие Марка относится к истории христианской догматики», а не к истории Иисуса из Назарета» [II, 192, 129-131]. Вреде проводит свою генеральную мысль: сквозные мотивы мессианской тайны Иисуса и непонимание апостолами личности, учения и деятельности Учителя - впервые возникли в традиции не как воспоминания о фактах прошлого, а как элементы создаваемой в общине христологии.
Немецкий философ гегельянской школы Бруно Бауэр (1809-1882 гг.) в своих работах применил диалектическую критику к самой системе Гегеля и фактически разрушил представление религиозной завершённости, которую Гегель считал достигнутой («Лекции по философии религии», 1833-1836 гг.).
Эта критика вылилась у Бауэра в знаменитую картину превращения христианства в явление позднеримского декаданса, которого всячески должна избегать современность. В скрупулёзной «Критике евангельской истории синоптиков и Иоанна» он пытался доказать, что Евангелие - результат сознательного творчества отдельных лиц, преследовавших определённые религиозные цели.
Основоположники марксизма К. Маркс (1818-1883 гг.) и Ф. Энгельс (1820-1895 гг.) подвергли беспощадной критике христианское учение, считая, что «религия - это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она - дух бездушных порядков» [II, 83, 414]. Эксплицитный тезис марксизма хорошо известен и сводится к фактическому отрицанию самого комплекса проблем, связанных с христианством, - к утверждению, что нет ни Бога, ни бессмертия, что всё это - иллюзия, при том - опасная иллюзия. Марксизм призывал к решительной борьбе с этой иллюзией, ибо она - "опиум народа", который на руку эксплуататорам и врагам коммунизма.
В 1908 г. в Германии выходит книга видного социал-демократа, теоретика ортодоксального марксизма, К. Каутского «Происхождение христианства», который объяснял раннее христианство как движение «античного пролетариата» и категорично заявлял, что «первые христиане не были способны дать... ясное и спокойное изложение своих взглядов. Но их краткие замечания, призывы, требования, пожелания всюду одинаково указывают на коммунистический характер первоначальной христианской общины» [II, 60, 313].
Протестантский теолог, историк и философ Эрнст Трёльч в работе «Абсолютное значение христианства и история религии» (1902 г.) исследовал вопрос о роли, которую наука сыграла в кризисе христианской религии (культурное сознание возникло из освобождения менталитета от церковного мифа, и стало частью европейского этоса). Угрозу религиозному сознанию
Трёльч видел, однако, не в развитии естественных наук, а в современном ему состоянии исторических наук. Будучи одним из основателей социологии религии, учёный в труде «Социальные учения христианских церквей и групп» (1912 г.) разработал типологию религиозных групп и проводил идею, согласно которой исторична не только религиозная догматика, но историчны и основные нормы христианской религии и нравственности. Им же было сформулировано понимание историко-критического (научного) метода исследований («Историзм и его проблемы», 1922 г.).
Под влиянием идей английского историка и общественного деятеля Арнольда Джозефа Тойнби (1889-1975 гг.), разработавшему историческую концепцию «Вызова» ("Challenge") как первопричины роста и упадка цивилизаций, появились исследования развития христианской церкви, использующие это «драматическое» понимание истории. Так, современный христианский историк и богослов Ги Бедуелл в своей «Истории Церкви» пишет: «О том, на какой вызов предстояло ответить Церкви в первые три века своего исторического бытия, она узнала из уст Самого Христа: «Идите, научите все народы...» (Мф., 28:19). На обращенный к ней вызов Церковь отвечала как бы в четыре этапа, которые можно было бы определить как: (1) разрыв с иудаизмом, (2) противостояние религиозным верованиям и философской мысли античности, (3) принятие христианства Римской империей, (4) оформление общепризнанного учения. В ходе этих четырёх этапов была заложена основа универсальности Церкви - вероисповедной, культурно-интеллектуальной и, наконец, социальной» [I, 10, 50-51].
Следует отметить, что период с конца III до конца VI - нач. VII в. в истории христианства наименее всего изучен. Он оказался как бы «ничьей землёй» — «финальные» и постантичные века были слишком поздними для историков-классиков и слишком ранними для историков-медиевистов. Хронологической гранью, за которой началось быстрое преодоление разрыва,
было начало 70-х гг. XX столетия. Именно с этого момента заработала масса новых и возобновился ряд когда-то оборванных проектов полевых исследований на памятниках переходного периода от Восточного Средиземноморья до Британии. Стимулирующее воздействие на преодоление провала «тёмных веков» оказали работы историков и филологов, обратившихся, наконец, к раннехристианскому и раннесредневековому наследию, - прежде всего научная деятельность такого выдающегося ученого, как Питер Браун, книги которого («Мир поздней античности» и «Культ святых») и сейчас остаются одним из оснований «нового подхода» (1970 г.). Крупнейшим шагом в исследовании «потерянного звена» истории стала организация общеевропейской исследовательской программы «Изменения в Римском мире: 400-900 гг.».
В последние два десятилетия XX века, наряду с традиционными исследованиями раннего христианства, появились труды, продолжающие направление так называемого «Нового поиска» 50-х годов, ставивших целью воссоздать жизнь и первоначальное учение Иисуса Христа. Особенно интенсивно такая работа велась в Германии и США. В 1985 году в Соединённых Штатах был основан даже «Семинар Иисуса», в основу которого положен культурно-исторический и психологический подход изучения жизни и деятельности Основателя христианства. Наиболее полную картину формирования раннего христианства дал американский учёный Джон Доминик Кроссан, председатель секции проблем исторического Иисуса Общества библейской литературы. По его словам, он, как учёный не признаёт божественности Иисуса, а как христианин верит в то, что Бог воплотился в «иудейскую крестьянскую бедность (poverty) Иисуса» (то есть не в тело палестинского праведника, а в ту ситуацию, в которой Иисус действовал) [II, 161, 35-67]. Основа исследований учёного - междисциплинарный подход. Как подчёркивает сам Дж. Д. Кроссан, он исходит из трёх векторов -
сравнительной культурной антропологии; особенностей греко-римской истории; литературного или текстуального вектора. Все сообщения источников рассматриваются им в контексте реалий страны, эпохи, социальной (групповой психологии). В своих работах автор характеризует два типа организации христианских общин - по Дидахе (Учению двенадцати Апостолов) и по Деяниям Апостолов евангелиста Луки. Община нововеров, создавшая Дидахе, на основе этического радикализма установила свой моральный кодекс, определила роль и значение «Общей трапезы», странствующих пророков и апостолов, определила систему контроля над странствующими проповедниками. Теология Дидахе, по мнению Кроссана не зависит напрямую от канонических Евангелий, а основывается на Ветхом Завете. Иерусалимская же община, возглавляемая Иаковом Праведным, считает учёный, - близка к общине Кумрана [II, 115, 88-97].
Завершая свой письменный историографический синопсис, отметим несколько значимых современных исследований по интересующей нас проблематике: работу лютеранского историка и богослова Я. Пеликана по истории Вселенских Соборов - Jaroslav Pelikan, 1971 "The Christian Tradition I", содержащую уникальную информацию, труды католического историка церкви Й. Лортца, протестантского исследователя М. Тенни, православного епископа Кассиана, французского философа и культуролога румынского происхождения М. Элиаде (особенно, его труд по сравнительному религоведению) и работы российских учёных Л.А. Беляева и СВ. Лёзова.
Научная новизна
В работе обосновывается новый подход к проблеме возникновения христианской церкви. В этой связи диссертантом ставится и решается вопрос о более точной и детальной периодизации исторического материала, связанного с зарождением и развитием христианства, и церкви, как социального института. Подробно анализируется эволюция организационных структур церкви, а также
формы и методы управления этим социальным институтом. В работе акцентировано внимание на негативной роли христианства в разжигании религиозной нетерпимости, что усилило центробежные силы общества, и фактически явилось одним из основных факторов крушения Западной Римской империи. Апробация работы
Основные положения и выводы диссертационного исследования докладывались и обсуждались на научной конференции Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова (2004 г.), на кафедре истории Древнего мира и средних веков СОГУ, на кафедре религиоведения Дагестанского государственного университета, нашли отражение в трёх статьях, вошедших в сборники научных трудов СОГУ «Ритмы истории» (выпуск I - г. Владикавказ, 2003 г.; выпуск II - 2004 г.) и «Проблемы всеобщей истории» Международной Академии информатизации (Краснодарское региональное объединение) и Армавирского государственного педагогического университета (выпуск 8 - г. Армавир, 2003 г.), общим объёмом 3,2 усл. п. л. Материалы диссертации используются при проведении семинарских занятий по истории мировых религий в СОГУ. Структура и объём диссертации
Структура исследования, по мнению диссертанта, соответствует поставленным задачам; она состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованных источников и литературы. В конце каждой главы даны примечания. Объём диссертации - 157 страниц компьютерного набора текста (шрифт Times New Roman, размер 14), через полтора интервала, из них библиографический корпус - 17 страниц.
25 ПРИМЕЧАНИЯ
Некоторое время назад средства массовой информации обвиняли патриарха Московского и всея Руси в том, что благословление, в своё время, данное им президенту Б.Н. Ельцину и его тогдашнему окружению, возлагает и на него ответственность за последствия политики, проводившейся этим руководством - за обнищание народа, за развал экономики и за кровопролитие в Чеченской республике. Не случайно поэтому церковь стала в последнее время дистанцироваться от политических структур нашей страны, заявляя, что в конкретную политику церковь вмешиваться не должна. В одном из выступлений Патриарх Московский и всея Руси Алексий II заявил даже о том, что, если создать союз государства и церкви, то она (церковь) в одно прекрасное время может и овдоветь. Государство, построенное на духе стяжательства, неприемлемо для православия [II, 104, 12-13; II, 116, 13-18].
Конечно, с точки зрения христианского учения, церковь есть идеальная цель и призвание мира. Но это - цель, миру сему, в его кровном и естественном строе, запредельная. Мир «становится» церковью только в своём пресуществлении, переставая в известном смысле быть самим собою. В этом «становлении» мир перерождается и преображается, как бы перестраивается по иным, сверхтварным началам. Все кровные связи надрываются и отменяются, и слагаются новые, иные, благодатные, по усыновлению Богу через Христа. В церкви всё становится новым. Потому и требуется от оглашаемого в предкрещальном исповедании отречение от мира, от порядка плоти и крови, и только через это отречение становиться возможным крещальное рождение от Духа Святого. Иными словами, церковь есть полнота бытия. Церковь объемлет и должна объять всё благое, но объемлет не в порядке дорастания эмпирии до церкви, не в порядке развития мира в
церковь, но в порядке его преложения в неё как в Тело Христово по закону Духа и свободы.
Ещё апостол Павел осуждал разделения на партии и группы в раннехристианских общинах: «Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? Разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились? ... вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением, чтобы было, как написано: хвалящийся хвались Господом» (1 Кор., 1:11-13; 11: 30-31). Разделение на множество церквей, по большому счету, есть нарушение воли Создателя, и каждый христианин внутренне чувствует и переживает то, что христианство, к которому он себя причисляет, к сожалению, уже многие века пребывает в состоянии раскола и часто впутывает его в конфликт и противостояние, до сих пор раздирающие на части тело Христово (Церковь).
Амброджо Донини писал: «Новозаветные писания - это плод веры, мистической работы сознания, уходящего за пределы реальности в область вымысла и ритуальных верований. Но авторы текстов Нового завета - и тут не имеет значения, действительно ли их именовали Матфей и Иоанн, Павел и Петр, Иаков и Лука, поскольку перечень их гораздо обширнее ограниченного числа упомянутых в каноне и выходит за его пределы, — были реальными людьми, сыновьями своего времени, выходцами из определенной среды, были связаны с определенными историческими событиями и выступали глашатаями призыва, объяснение и обоснование которого кроется в социальных, экономических и культурных условиях, в которых эти люди формировались» [II, 45, 29].
Евсевий изображает «время» полем битвы между Богом и Сатаной, а все исторические события приближением триумфа Христа. Впрочем, многие почитают первым церковным историком евангелиста Луку, автора «Деяний Апостолов».
А.И. Герцен следующим образом оценивал труд епископа Гиппонского: «Августин на развалинах древнего мира возвестил высокую мысль о веси господней, к построению которой идёт человечество, и указал вдали торжественную субботу успокоения. Это было поэтико-религиозное начало философии истории» [II, 31, 87].
Христианство порвало с иудаистской концепцией истории, которая в высшей степени была привязана к истории «избранного» народа (хотя всё в иудаизме устремлено к Мессии, грядущему в истории), но Библия для христианства по-прежнему - непременный герменевтический ориентир. Однако, разорвав пуповину, связывавшую его с иудаизмом, христианство осталось навсегда («до скончания века») связано с народом, который был избран и избранным остаётся, ибо - «дары и призвание Божие непреложны» (по терминологии самого христианства - Рим., 11:29 и след.).
Христиане видят определённую символику в установлении праздника Пятидесятницы в честь урожая и принятия Закона в один день (хотя и в разные эпохи), ибо, согласно евангелисту Луке, в этот день в 30-м году н.э. уверовали во Христа в Иерусалиме около 3000 человек (Деян., 2:41). Как говорит об этом Иоанн Златоуст, «пришло время пустить в ход серп слова; ибо здесь сошёл обоюдоострый, как и серп, Дух» [I, 28, Гомилия IV, 25].
Сей век, по мнению апостола Павла, находится не в руках Божьих. Бог передал власть над миром на время, Им определённое, духам природы, -мировым стихиям - «вещественным началам мира» (Гал., 4:2-3 и след.; 4:9), чтобы они - сами по себе немощные и жалкие - как опекуны и управители
пробудили в творении (человеке), «покорном» их «ничтожеству», страстное желание стать свободными детьми Бога (Рим., 8:19 и след.).
Ю.Данте, несомненно, преследовал поучительные цели и писал произведение не только этическое и религиозное, но и учёное. Вместе с тем это - глубоко личное и интимное произведение, где любовь к Беатриче, осознанная и оформленная в поэтике «нового стиля», ищет раскрытия и обоснования в аспекте теологии Фомы Аквинского, вырастает до размеров и таинственности спасающей благодати (gratia efficieno). При таком универсализме душевного диапазона, где поистине «всё во мне - и я во всём», не может быть ничего случайного и ненужного. Величие Данте сказывается именно в этой способности творчески прочувствовать органическое единство мира.
11.Именно протестантизм, придавший религиозное значение расчётливо организованной и нацеленной на умножение богатств мирской деятельности человека, заложил основы трудовой этики и рационализма, составивших ядро новоевропейского типа личности. Происхождение современного капитализма Макс Вебер блестяще осветил, исследовав происхождение необходимого для капитализма хозяйственного духа из кальвинистского пуританизма, не забывая при этом, что и сам пуританизм попадает под колёса экономического классового расслоения, и, не упуская из виду, что к этим причинным компонентам присоединяются ещё и многие другие. И, наконец, он перенёс данную проблематику в историю великих религий в целом в своих исследованиях «Хозяйственная этика и мировые религии» и здесь показал, что учение о базисе и надстройке вообще не допускает общего решения, но даёт всегда и повсюду в связи с особыми условиями индивидуально различающиеся картины. Всё это - фрагменты огромной общетеоретической концепции, покоящейся на социологии и идее исторического развития, концепции, которая совершенно своеобразно, хотя
и существенно социологически, заново пересматривает идеи Гегеля и Маркса и в результате этого даёт для истории новые теоретические установки огромного значения. 12.Прежде всего, Лука намеренно представляет служение апостолов Петра и Павла как параллельное, а не противоречащее друг другу. Сходство просто поразительное. Так, и Пётр, и Павел были преисполнены Духа Святого (Деян., 4:8 и 9:17); оба проповедовали Слово Божие со смелостью и дерзновением (Деян., 4:13, 31 и 9:27, 29); оба свидетельствовали перед иудейской аудиторией об Иисусе распятом, воскресшем и воцарившемся во исполнение Писаний, явив собой, путь спасения (Деян., 2:22 и дал.; 13:16 и дал.); оба проповедовали иудеям так же, как и язычникам (Деян., 10:34 и дал.; 13:46 и дал.); оба получали откровения, оказавшиеся чрезвычайно важными для определения пути развития миссионерской деятельности церкви (Деян., 10:9 и дал.; 16:9); оба были лишены свободы за свидетельство об Иисусе, а затем чудесным образом получили освобождение (Деян., 12:7 и дал.; 16:25 и дал.); оба исцелили хромого от рождения, Пётр - в Иерусалиме, а Павел - в Листре (Деян., 3:2 и дал.; 14:8 и дал.); оба исцеляли и других больных (Деян., 28:8); оба изгоняли злых духов (Деян., 5:16 и 16:18); оба обладали такой сверхъестественной силой, что люди исцелялись, осеняемые тенью Петра и возложением платков и опоясаний с тела Павла (Деян., 5:15 и 19:12); оба воскрешали мёртвых, Пётр - Тавифу в Иопии, а Павел - Евтиха в Троаде (Деян., 9:36 и дал.; 20:7 и дал.); оба призывали Божий суд на волхователя (лжеучителя), Пётр - на Симона-волхва в Самарии, а Павел - на Елима в Пафе (Деян., 8:20 и дал.; 13:6 и дал.); оба отказывались от поклонения со стороны своих последователей. Пётр - в ситуации с Корнилием, а Павел - в ситуации с жителями Листры (Деян., 10:25-26; 14:11 и дал.) [И, 177,110-111].
13.Попытки угадать, что на самом деле сказал Иисус (по-арамейски) и что впоследствии приобрело новый смысл в греческом переводе привела, в конечном счёте, исследователей-библеистов к убеждению в отличии исторического Иисуса от второй ипостаси Святой Троицы. Лаконичнее всего эту позицию высказал в поэтической форме Халиль Джебран: «Раз в сто лет Иисус Назаретянин встречается с Иисусом Христом в саду на холмах Ливана. И они ведут долгую беседу, и всякий раз Иисус Назарянин, уходя, говорит Иисусу Христу: «Друг мой, боюсь, мы никогда, никогда не сговоримся» [II, 43, 256].
Проблема периодизации
Периодизация - один из важнейших факторов понимания исторического процесса. Проблема периодизации всегда является значимой для историка и философа, поскольку она в значительной степени определяет сам способ его видения и мышления, явственным образом отражает его собственную точку зрения, его предпочтения и предрассудки, исходные посылки его исследования (от точки стояния зависит ракурс видения исторических событий, заложена сама логика развёртывания исторического действа). Очевидно, что по этому вопросу у специалистов, изучающих христианство, наблюдаются разногласия. Например, Эрнест Ренан историю «Начал христианства» представляет как период, простирающийся «от первых зачатков этой религии до того момента, когда её существование делается общественным фактом, очевидным для всех и общепризнанным» [II, 107, 23].
Он подразделяет начальный период становления религии на четыре хронологических этапа: - 1-й этап, связан с личностью Иисуса Христа и завершается примерно в 30 г. н.э.; - 2-й этап определяется развитием религиозной мысли двух первых христианских поколений (до 100 г. н.э.); - 3-й этап фиксирует состояние христианства при Антонинах (весь II век н.э.); - 4-й этап - время окончательного разрыва с иудаизмом и «переход христианства в миры греческий и латинский» (до конца IV в. н.э.). Сандра Фрэнкель хронологию христианства представляет следующим образом: 1. Раннее христианство (26-311 гг.); 2. Христианство в Римской империи и Европе (312-1449 гг.); 3. Эпоха реформ (1452-1660 гг.); 4. Современное развитие (с 1740 г.) [II, 133, 356-358]. С. Ковалёв подразделяет христианство на античный, феодальный и капиталистический периоды [II, 64, 49-50]. Кафедра истории и философии религии Санкт-Петербургского государственного университета выделяет в истории христианства три периода: 1. Период становления христианства; 2. Период от распада Римской империи на западную и восточную части (395 г.) до разделения церкви на западную и восточную (1054 г.); 3. Период раздельного существования двух вселенских церквей [И, 75, 113].
Нечто подобное мы наблюдаем и в периодизации истории самой христианской церкви. Обратимся к первоисточнику - Библии. Само слово «церковь» (греч. -єккА,поіа, «ekklesia») образовано приставкой «ек», означающей «вовне», и глаголом "kaleo", что значит "призывать". В Септуагинте - греческом переводе Ветхого Завета - слово "ekklesia" употребляется около ста раз, в самых разных контекстах. Чаще всего оно является синонимом народа Израиля, собравшегося «пред лицем Господа», но в некоторых случаях означает сбор войск: «И узнает весь этот сонм, что не мечом и копьём спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст вас в руки наши» (1 Цар., 17:47); «И оставили вооружённые пленных и добычу у военачальников и всего собрания» (2 Пар., 28:14) (в приведённых отрывках «ekklesia» переведено как «сонм» и «собрание»; ср.: Нав., 8:35). То есть это слово использовалось для обозначения группы людей, собравшихся ради общей цели - отправления правосудия, войны или поклонения Богу.
Во времена написания текстов Нового Завета это слово использовали для обозначения сбора граждан для обсуждения общих дел. Например, оно встречается в Деяниях Апостолов: «Между тем одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались» (Деян., 19:32); "Сказав это, он распустил собрание" (Деян., 19:40) - это описание большого собрания жителей Ефеса для разбора жалоб некоего Димитрия на христиан. В Посланиях же апостолов данное слово означает "людей, объединённых одним делом" (3 Ин. 1:6; Рим., 16:16; 2 Кор., 11:28; 1Тим., 5:16 и др.), точнее - обозначает общины, призванные благовестием Иисуса Христа1. Чтобы как-то отличать сообщество христиан от других сообществ, авторы Нового Завета, в особенности апостол Павел, во-первых, используют с этим словом определённый артикль, а во-вторых, -вместе с этим словом обычно дают дополнительные определения. К примеру, в 1-м Послании к Фессалоникийцам Павел обращается: "Церкви ("Ekklesia") Фессалоникской в Боге Отце и Господе Иисусе Христе: благодать вам и мир..." (1 Фес, 1:1) и таким образом выделяет "людей Божиих". Подобный приём используется ив 1-ми 2-м Посланиях к Коринфянам.
Итак, в Новом Завете слово «церковь» встречается чрезвычайно редко (за исключением книги «Деяния Апостолов», написанной евангелистом Лукой, и некоторых Посланий самих апостолов). Более распространено понятие о Царстве Божием . Затем это представление трансформируется в понятие «церковь», то есть получает вещественное, статическое значение3. Таким образом, духовная действительность принимает форму общественного организма в конкретном институте - церкви, религиозном сообществе, где продолжается власть Христа посредством осуществления деятельности иерархического священства. Здесь необходимо пояснение.
Новозаветные авторы понимали ветхозаветные пророчества о семени Авраама, Земле обетованной и Царстве как исполнившиеся во Христе. Причём, при внимательном чтении Нового Завета, выявляются два взгляда на проблему собственно Царства. Первый отчётливо выражен в Евангелии от Марка (13:28 и далее), где дан образ расцветающего фигового дерева, символизирующего Израиль, и в Евангелии от Луки (21:24), в котором описывается попирание Иерусалима (а, соответственно, и всего Израиля) язычниками, «доколе не окончатся времена язычников», подразумевая, что после этого периода Иерусалим (соответственно, Израиль) будет восстановлен. Налицо ожидание реального, земного восстановления и торжества Царства Израиля. Второй взгляд более осторожный. Апостол Павел в Послании к Римлянам, хотя и предсказывает широкомасштабное возвращение евреев ко Христу до наступления конца времён, однако никак не связывает это возвращение с разрешением территориального вопроса (Рим., 11:25 и далее). Скорее всего, говоря о Царстве Божием, Иисус всё-таки имел в виду духовную сущность: «Не придёт Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк., 17:20-21). То есть Царство Божие, прежде всего, духовно по своему характеру (изменяет жизнь и систему ценностей верующих), интернационально по составу (включает в свой состав иудеев и язычников) и распространяется постепенно (начавшись в Иерусалиме), набирает рост и силу до тех пор, пока не достигнет конца времён и края земли.
Предыстория церкви
На самом раннем этапе своего существования, небольшая община нововеров, сплотившаяся вокруг харизматических лидеров - Петра и Иакова Праведного - не помышляла ни о чём другом, как о скорой Парусин (Втором Пришествии Иисуса Христа). Ни о каком организационном устройстве церкви в тот период и речи быть не могло. Ждали со дня на день Пришествия Господа во славе. Апостол Пётр, например, в день Пятидесятницы (первой христианской Пятидесятницы), объясняя народу чудо сошествия Святого Духа на последователей Христа, сослался на пророчество Иоиля, получившее исполнение на глазах присутствовавших (Деян., 2:16-21). Но пророчество Иоиля относилось к последним временам (Иоил., 1:14-15; 2:28-32). Отсюда следует, что Пётр, вне сомнения, сам находился в состоянии крайне напряжённого эсхатологического ожидания. Это настроение чувствуется и в словах верховного апостола после исцеления им хромого (Деян., 3:19-21) и в его откровенном высказывании: «Впрочем, близок всему конец» (Шет., 4:7). Другой первоверховный апостол - Павел обращался к последователям Христа со словами: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жён должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего» (1 Кор., 7:29-31)5. Общая черта различных несвязанных представлений о конце света в Новом Завете - ожидание находящегося между настоящим и будущим осуществления блаженства в обещанном Иисусом Царстве Божьем (Мф., 10:23; Мк. 1:15; Лк., 17:20-21). Раннехристианские надежды на скорое возвращение Христа и связанного с этим эсхотологического переворота, основывались на вере в воскресение Спасителя мира (Ср.: 1 Фес, 4:13-18; 1 Кор., 15:12-24; 2 Кор., 5:2-10; Евр., 10:36-37). ,
Следует отметить, что всех новозаветных авторов объединяет единодушное убеждение в том, что Иисус начал отсчёт последних дней, или мессианскую эру, и что последним доказательством этого явилось излияние Духа Святого, поскольку оно было обетованием из обетовании Ветхого Завета относительно конца времён. Какие уж тут могут быть мысли о завершении формирования церкви, - успеть бы покаяться!
Хорошо об этом периоде в истории раннего христианства сказал Ричард Тарнас: «Создаётся впечатление, что множество ранних христиан жили в каком-то состоянии непреходящего изумления перед тем чудесным историческим искуплением, которое, как они верили, только что свершилось. Теперь близится эра космического воссоединения, а безысходный ранее дуализм человека и Бога, природы и духа, времени и вечности, жизни и смерти, своего «я» и чужого, Израиля и всех прочих народов, - ныне прёодолён. С нетерпением ожидая Второго Пришествия Христа или Парусин («Присутствия»), когда он возратится с небес в полной славе и явится перед целым миром, они неизменно памятовали о том спасительном факте, что Христос уже положил начало процессу искупления - победоносному процессу, в котором и им дано принимать непосредственное участие. Именно на таком фундаменте воздвигалось несокрушимое здание христианских упований» [II, 122,1101.
Это была община «братьев и сестёр», своеобразная артель «спасения и искупления», имевшая общность имущества и отношения примитивного христианского коммунизма. Поэтому данный период и характеризуется диссертантом как «предыстория христианской церкви».
Анализ текста Нового Завета и ранней внебиблейской литературы позволяет выявить следующую тенденцию: в период основания первой иерусалимской общины понятие «церковь» отсутствует, затем это понятие связывается только с местными общинами, а в период наивысшей миссионерской деятельности апостола Павла приобретает (хотя и не исключительно) всеобщее, универсальное значение, представляющее церковь в смысле реальности, охватывающей всех верующих и имеющей конкретное воплощение в локальных церковных общинах (Ср.: 1 Кор., 1:2; 2 Кор., 1:1 и Еф., 5:29-32; Кол., 1:18; 1 Пет., 2:9-10; Откр., 7:1-15; Герма-Пастырь: видение 3; подобие 9-2).
Таким образом, движение централизации и унификации управления церковными общинами возникло как рефлексия на численный рост приверженцев новой веры, усложнение функций самих общин, а в дальнейшем, как настоятельная необходимость противостоять разъединению и ересям. Причём, основным образующим фактором и, одновременно, главным признаком нарождающейся церкви, как социального института, стало возникновение иерархии священства6. Иерархия, несомненно, была той основной сваей, на которой было возведено здание церкви.
Иерусалимская первообщина
Хорошо известно, что христианство развилось из маленькой секты, существовавшей в рамках иудаизма, в 30-40-х годах I века и на первоначальном этапе сохраняло все признаки одной из многочисленных раввинистических школ. Первые ученики и последователи нового учения строго соблюдали все предписания Торы, основные иудейские праздники и чтили священный Храм в Иерусалиме. Яркое свидетельство тому - книга «Деяний Апостолов», в самом начале которой говорится о том, что первый вопрос, адресованный воскресшему Господу Его ближайшими учениками, гласил: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян., 1:6)1. Первая же проповедь апостола Петра в день Пятидесятницы была обращена к «мужам Израильским» (Деян., 2:22), а Соборное послание апостола Иакова адресовано «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии» (Иак., 1:1). Уверовавшие в Христа иудеи были большие «ревнители закона» (Деян., 21:20), а само новое учение воспринималась как «назорейская ересь» (Деян., 24:5). Всё это говорит о том, что духовный и ментальный строй учеников и первых последователей Христа не выходил за рамки иудаизма. Епископ Кассиан писал: «Апостольская Церковь была Церковь чисто иудейская. Все её члены были люди Моисеева закона. Они его соблюдали в точности, и их жизнь протекала в тесной связи с иерусалимским храмом» [II, 59, 188].
В самом начале своего существования эта небольшая группа верующих, скорее всего, не испытывала сопротивления со стороны иудейского общества, поскольку люди привыкли к различным интерпретациям своих учёных и толкователей Писания и спокойно относились к факту существования различных сект в их общинах. Храм Иерусалимский оставался для нововеров местом поклонения Господу: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа» (Деян., 2:46-47; ср.: Деян., 3:1; 5:42; 21:23-26; 24:17-18 и др.). Из текста Деяний Апостолов становится ясно, что община нововеров сохраняла ветхозаветные формы поклонения Господу. Практика богослужения включала в себя следующие элементы: славословие, молитва, песнопения (псалмы), проповедь, чтение Писаний ветхозаветных пророков, жертвоприношения, пост. Центральное место занимала новая форма поклонения - Вечеря Господня2, связанная с Евхаристией, которую заповедал своим ученикам Иисус: «Сие творите в Моё воспоминание» (Лк., 22:19-20), а первый ритуал, с которым сталкивался вновь обращенный, было крещение. Позже в «Литургию Слова» включили чтение Посланий апостолов и отрывки из Евангелий назидательного характера.
Средоточием жизни Иерусалимского Храма было принесение священниками жертв Богу. Те же слова, но теперь уже как метафору, используют и авторы Нового Завета для того, чтобы сказать о долге христианина. Например, апостол Пётр в Первом послании, обращаясь к последователям Христа, взывает: "И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом" (1 Петр., 2:5-9). Таким образом, в новозаветные времена церковь, состоящая из нового народа Божьего, как некогда народ Израиля, призвана Господом быть Его свидетелем в этом мире. Сама же ранняя церковь воспринималась как прямое продолжение и даже восстановление духовного Израиля Ветхого Завета. Исходя из такого понимания становились как бы естественны и другие важнейшие задачи церкви: поклонение Господу, наставление и призвание учеников (новых последователей).
В результате проповеди нового учения в языческом мире и связанного с этим отдалением от Иерусалимского Храма и синагог, новые общины стали вырабатывать свои собственные формы литургии . Тем не менее, пока был цел Иерусалимский Храм, он оставался для новообращённых истинным местом поклонения Господу.
Из Первого Послания к Коринфянам (14:26) и Послания к Ефессянам (4:29; 5:19 и др.) становится ясно, что основное внимание уделялось назиданию членами общин друг друга и должному порядку богослужения. В Первом послании к Коринфянам (16:2) есть указание на то, что собрания проводились в первый день недели (воскресение), на это же указывают Деяния апостолов (20:7)4.
Необходимо отметить, что религиозное сообщество не является естественным образованием (как, например, семья), и поэтому оно подвержено опасности утраты прочности и единства. Главный фактор, способный нейтрализовать эту опасность, есть власть, - только она может стать гарантией единства и стабильности. Возникает вопрос: кто реально в иерусалимской первообщине обладал властными полномочиями? Ответ находим в Новом Завете: апостолат имел характер коллегиального органа управления. Новозаветные сведения относительно апостолата и связанных с ним полномочий можно разделить на две группы. Первую группу представляют синоптические Евангелия, вторую - Послания апостола Павла и книга «Деяния Святых Апостолов».
Первые составлены на позднем этапе истории первоначального христианства (60-110 гг. н.э.). Они, с одной стороны, стараются описать жизнь и деятельность Иисуса, а с другой, - содержат в себе признаки будущей богословской мысли, наметившейся в первоначальном христианстве.
Вторая группа свидетельств рассказывает о самом раннем периоде христианской церкви. Правда, Лука в Деяниях Апостолов применяет метод исторической реконструкции, а Павел пользуется эпистолярным жанром, но оба, как исторические свидетели заслуживают доверия. Причём, наблюдающееся некоторое различие в точках зрения на отдельные события не только не уменьшает их достоверности, но даже увеличивает её, давая посредством сравнения свидетельств возможность уточнения фактов.
Анализ Нового Завета позволяет утверждать - на самом раннем этапе существования первой «ekklesia» нововеров в Иерусалиме именно апостолат руководил жизнью общины не только в сфере культа и духовного просвещения (Деян., 14:11-18; 4:32-33), но и в сфере дел организационных (Деян., 1:15-26), а также экономических (Деян., 4:32-35). Более всего эта доминирующая роль апостолов выявилась на Иерусалимском Соборе (Деян., 15:2; 15:6-25).
Евангелист Лука в самом начале «Деяний» указывает основание властных полномочий апостолов: «Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всём, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознёсся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал, которым явил себя живым по страдании своём...» (Деян., 1:1-3)5. Таким образом, в интерпретации Луки, апостол есть представитель, посланник Иисуса, отправленный с определённой целью и обладающий авторитетом Пославшего. Он обременён земной ответственностью и обладает небесными полномочиями.
Альянс государства и церкви и его последствия
Эллинистический период был эпохой, отмеченной большим разнообразием религиозной жизни, и христианство являлось лишь одним из её характерных выражений. Христианская вера постепенно распространялась среди городского населения в форме небольших общин (лат. - ecclesiae). Вместе с тем, даже к началу IV века о христианстве не знали в большинстве сельских областей, а многим интеллектуалам-язычникам аргументы христиан по-прежнему представлялись малоубедительными и чересчур эксцентричными. Лишь обращение императора Константина ознаменовало великий поворот в судьбе христианства. Император Константин начал процесс христианизации Римской империи, «путём придания относительно небольшой и мало влиятельной христианской общине доминирующего положения в государстве» [II, 40, 12]. Как отмечал английский историк Дж. Б. Бури, революция Константина была «возможно, самым дерзким актом, когда-либо совершавшимся автократом в пренебрежении и с явным вызовом по отношению к огромному большинству подданных» [И, 158, 156]. Медиоланский эдикт не только разрешал христианам наравне со всеми прочими гражданами свободно исповедовать свою веру, но устанавливал безвозмездное незамедлительное возвращение христианам всего их ранее конфискованного имущества [I, 25, X, 5; 15-17].
Начался важнейший этап во взаимоотношениях государства и Церкви, когда государство выступало в роли «жениха», а церковь в роли «невесты». Римские правители всё более благосклонно смотрели на объединения христиан, церковь же, в свою очередь, всё более стремительно шло к сближению с государством [И, 26, 262]. Император видимо планировал, что государство и церковь обязательно будут работать рука об руку, но, при этом, государство всегда во взаимоотношениях с церковью останется руководящим (старшим) партнёром. При Валентиане I епископ Оптат из Милеви (Алжир) согласился с такой идеологией, заявив, что Церковь в государстве, не государство в Церкви, - ecclesia in re publica non res publica in ecclesia. Сам Константин заложил основы политического учения о том, что император как наместник Христа на земле возглавляет и государство, и церковь. Церковь оказалась на службе у государства и граница между ними размывалась. При Константине ещё разрозненные христианские общины получили строгую и стройную организацию. С.Г. Лозинский писал: «Стремясь к образованию единого, сильного государства, Константин высоко ценил централизующую силу церкви и считал её, наравне с войском, бюрократией и законодательством, могущественным фактором в деле создания сильной императорской власти. Выражая благосклонность к христианам, Имератор содействовал расширению власти и богатства епископата, крепко державшего паству в своих руках, в частности римского епископа, сделавшегося фактически главою Рима, который со времен Максимиана перестал быть резиденцией императора и вместе с тем утратил значение административного центра империи» [II, 77, 24]. а) Последствия альянса для церкви Союз этих структур позволил церкви: 1. Прийти в себя после долгих лет гонений; 2. Приобрести влияние в обществе и среди политической элиты Римской империи (тем самым, укрепив свои ряды); 3. Стать богатой, экономически значимой структурой империи; 4. Откровенно претендовать на роль единственного обладателя истины (по слову Сына Человеческого: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» - Ин., 8:32) ; 5. Осуществить попытки стать верховной властью не только в государстве, но и в мире2 (пример - столкновение Медиоланского епископа Амвросия с императором Феодосием. Победа Амвросия послужила прецедентом в дальнейшей изнурительной борьбе за власть Римской церкви с германскими императорами); 6. Положить начало решительной борьбе с инакомыслием.
Следует отметить, что к моменту принятия императором Константином христианства (Медиоланский эдикт 313 г.) коренным образом изменился состав последователей христианского учения. Э. Фромм писал: «Спустя двести пятьдесят-триста лет после рождения христианства приверженцы этой веры были совершенно непохожи на первых христиан. Они уже не были евреями, верившими более страстно, чем какой-нибудь другой народ, в скорую реализацию мессианских ожиданий, они были в основном греками, римлянами, сирийцами и галлами, короче, представителями всех наций Римской империи. Социальная разнородность была более важной, чем этот сдвиг в национальной принадлежности. Безусловно, рабы, ремесленники и «нищий пролетариат», то есть массы низших классов, всё ещё составляли большую часть христианской конфессии, однако одновременно христианство стало также религией знати и правящих классов Римской империи» [II, 134, 57-58].
Ещё в середине I века апостол Павел обращался к Филиппийцам: «Приветствуют вас все святые, а наипаче из кесарева дома» (Фил., 4:22), -явное свидетельство того, что Благовестие о Христе проникло и в казармы преторианцев, и во дворец римского Кесаря.
Гегель утверждал, что изменение социального состава христианских общин вызвало существенные изменения вероучительных постулатов церкви: «С чистым сердцем и самым благонамеренным рвением прибегало беспомощное племя (первохристиан - Е.К.) к алтарю, где находило самостоятельность и нравственность, и падало ниц перед ними. Но когда христианство проникло в класс более богатый и более испорченный, когда в самом христианстве возникли значительные различия между великими и малыми, когда деспотизм ещё больше отравил все источники жизни и существования, то всю ничтожность своего существа век этот проявил в том повороте, который претерпели его понятия о божественной сущности Бога и споры о ней, и тем более неприкрытой явилась на свет нагота века, что она была окружена ореолом святости и прославлялась как величайшая честь для человечества» [II, 28. Т. 1, 192]. Как писал советский историк Шейнман: «Изменение социального состава общин, появление в них наряду с бедняками представителей имущих классов, захвативших руководство христианскими общинами, не могло не сказаться на всем духе, на всей идеологии раннего христианства. Оно отходит от первоначальных своих принципов, становится все более и более лояльным по отношению к Риму и постепенно теряет свой революционно-демократический дух. Чем больше времени проходит после «Откровения Иоанна», тем все более и более смягчается в христианстве дух протеста и ненависти к окружающему миру, все заметней становится тенденция примирения с этим миром, соответственно откладывается и «второе пришествие», а наступление царства Божия и лучших времен переносится с земли на небо» [II, 141, 14].
