Содержание к диссертации
Введение
Глава-1 Формирование теории прав человека 18
1.1. Эволюция взглядов на права человека в истории западной философии 18
1.2. Институциональные параметры прав человека 54
Глава 2. Критика концептуальной политизации прав человека
2;1. Субъектно-объектные отношения в предоставлении и реализации прав: государство versus культура
2.2. Права человека в контексте представлений о постсовременном обществе
Глава 3. Культура прав человека в российской истории
3.1. Свобода и воля: культурно-исторические предпосылки становления прав человека в России 140
3.2. Корпус прав человека как культурный инвариант политических систем России
3.3. Аксиологическая рефлексия отношения к правам человека в России
Глава 4. Концепция прав человека в философии культуры
4.1..Культура прав человека и права человека в культуре 198
4.2. Культурологическая дифференциация отношения к правам человека в современной России
4.3. Философские основания проблемы прав человека в русской культуре
Заключение 283
Список литературы
- Эволюция взглядов на права человека в истории западной философии
- Институциональные параметры прав человека
- Права человека в контексте представлений о постсовременном обществе
- Культурологическая дифференциация отношения к правам человека в современной России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современном гуманитарном дискурсе нет такой науки, которая в той или иной степени не отдала бы дань изучению проблемы прав человека или не упомянула бы о ней. Значит ли это, что проблема чрезвычайно актуальна или же она настолько тривиальна, что даже неспециалист может свободно рассуждать о ней? Очевидно, до тех пор, пока существует человек, он будет озабочен тем, какие права имеет и как ими лучше распорядиться. Следовательно, проблема прав человека актуальна всегда.
Данная тема давно стала предметом политических и юридических дискуссий. Постепенно научное содержание споров было вытеснено публицистичностью, откровенной бюрократической формалистикой и псевдонаучными спекуляциями. Особенно ярко это проявилось в постперестроечный период в связи с поиском легальных форм деятельности российским правозащитным движением. По сути дела, теоретическое содержание проблемы прав человека было элиминировано, предметом дискуссий стала борьба за эти права, не связанная с научным поиском. Причем для получения преимущества в политических, геополитических, политико-экономических, международных и межпартийных дискуссиях достаточно стало заявления о нарушении прав человека той или другой стороной. Борьба за права человека стала профессией. Возникли и разрослись международные и национальные организации, основным предметом деятельности которых считается охрана прав человека. Нет сомнений, что формирование системы защиты прав человека как социального института завершено. Но жертвой этого процесса стал… человек.
Действительно, политизация проблемы прав человека деперсонифицирует ее, а системообразующий принцип универсальности прав, так хорошо согласующийся с процессами глобализации, оказывается некомплементарным принципу индивидуальной свободы, более того, иногда приходит в противоречие с процессом этнического ренессанса, провоцирует культурную депривацию.
В этой связи актуальность проблемы прав человека состоит в необходимости возврата человека в эту проблему, а также в культурной антропологизации прав человека, в ее переориентации с интересов групп, стратов, классов, партий, государств на интересы личности. Это, в частности, означает, что она должна рассматриваться как культурологическая, поскольку именно здесь возможно соотнесение ценностного контекста прав человека с общечеловеческими ценностями культуры.
Степень разработанности проблемы. Проблема прав человека в философии культуры практически не разработана. Однако имеется ряд исследований, которые так или иначе с ней связаны. Их можно условно разделить на несколько групп.
1. Исследования, которые послужили основой концептуального оформления проблемы прав человека. При этом выделяется философская традиция, связанная с именами Т. Гоббса, Ш. Монтескье, Вольтера, Ж.Ж. Руссо, И. Канта, а в России – с идеями Н.И. Новикова, А.Н. Радищева, Т.Н. Грановского, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, П.А Сорокина, Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева. В русле этой традиции обсуждаются вопросы сущности свободы, естественной природы права, диалектики взаимоотношений человека-гражданина и государства, власти и морали, идеального государственного устройства.
Современная философия, за исключением постмодернизма, достаточно равнодушна к проблеме прав человека. Что касается работ таких представителей постмодернизма, как T. Eagleton, R. Rorty, Th. Heller, D. Wellbery, J. Derrida, J.B. Tibi, A.J. Milne, M. Freeden, J. Habermas, A. Gewirth и др., то их претензии на культурологическую интерпретацию проблемы остались нереализованными в силу ряда причин, о которых говорится в диссертации.
Гуманистическая философская традиция утверждает неотчуждаемость прав личности, равенство в обладании правами, признает необходимость ограничения прав государством как необходимого условия социальной гармонии.
2. Философские идеи являются методологической базой для всех концепций прав человека, однако они не могут рассматриваться в прикладном значении. Между ними и реальной практикой должны располагаться исследования, описывающие механизм перевода абстрактных идей в конкретные действия. И они существуют.
Это политологические, социологические и юридические исследования, оформленные как концептуальные разработки отдельных вопросов проблемы прав человека. Они легли в основу различных законодательных актов, которые можно охарактеризовать следующим образом.
Первым таким актом стала Декларация прав человека и гражданина, принятая Национальным Собранием Франции 27 августа 1791 г. Менее чем через месяц, 25 сентября 1791 г., Конгресс США принял «Билль о правах» в качестве десяти поправок к Конституции, которые были ратифицированы штатами к концу этого же года. Концентрированным выражением идей, изложенных в этих документах, явилась Политическая Конституция Мексиканских Соединенных Штатов, принятая 31 января 1917 г.
В России примечательны такие документы, как Манифест 17 октября 1905 г., сталинская Конституция СССР 1936 г. Формально сохранив ряд политических прав (свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций), Конституция 1936 г. оговорила возможность их использования «соответствием интересам трудящихся», тем самым перечеркнув сам факт существования такого рода свобод. Конституция СССР 1977 г. расширила перечень провозглашаемых социальных прав, добавив такие, как право на охрану здоровья (ст. 42), право на жилище (ст. 44), право на пользование достижениями культуры (ст. 46), а также гарантировав свободу научного, технического и художественного творчества (ст. 47). К моменту принятия последней советской конституции уже действовал ряд важнейших международных актов, которые включали не только фундаментальные права человека и гражданина, но и права «второго поколения».
Первым из этих актов была Всеобщая декларация прав человека, принятая 10 декабря 1948 г. В декабре 1966 г. Генеральной ассамблеей ООН был принят Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, который еще более детализировал и развил положения Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Почти одновременно с принятием указанной выше Декларации ООН были приняты региональные международные акты: Американская декларация прав и обязанностей человека (1948 г.) и Европейская конвенция о правах человека (1950 г.). Соответствующие национальные документы были приняты и в ряде Европейских стран. В России новым шагом в документировании прав человека стала действующая Конституция РФ 1993 г. В ней был впервые закреплен принцип прямого действия конституционных норм и судебной защиты провозглашенных ею прав и свобод (ст. 15, 18 и др.).
В целом опыт международных и государственных документов по правам человека можно резюмировать следующим образом:
Западная концепция прав человека проводит различие между фундаментальными (естественными, неотъемлемыми) правами человека, принадлежащими ему независимо от того, признает их государство или нет, и социально-экономическими и иными правами, которые выступают формой партнерских (договорных) отношений, учитывающих как реальные потребности граждан, так и реальные возможности государства.
Поскольку официальная коммунистическая доктрина обозначала советское государство и право как «новый, высший тип» такого рода институтов, принципиально отличный от одноименных буржуазных институтов, то и права граждан, находящихся под властью «нового» государства, получали совершенно иное толкование. Во главу угла ставились социально-экономические права, практическая реализация которых осуществлялась посредством сложной, частично негласной и не подлежащей судебной защите системы льгот и привилегий, сконструированной на основе разнородных критериев (занимаемая лицом социальная позиция, его принадлежность к определенной демографической или иной группе и т. п.).
В настоящий период, который обычно обозначается как посттоталитарный или посткоммунистический, сосуществуют противоположные тенденции объективного и субъективного характера. С одной стороны, поскольку перевод плановой, распределительной экономики в «предрыночное» состояние не мог не повлечь за собой относительное снижение уровня жизни широких слоев населения, социально-экономические права приобретают особую значимость. Кроме того, эти права прочно обосновались в массовом сознании как позитивное достояние советского строя, независимо от реальной практики их реализации. С другой стороны, обретенные свобода слова, печати, совести, передвижения в масштабах, качественно отличных от прежних, стали рассматриваться как сами собой разумеющиеся, а отчасти, и как не представляющие особой ценности.
3. Еще одну группу исследований, связанных с темой данной диссертации, составляют работы из области философии права. Сюда можно отнести труды Б.А. Кистяковского, В.С. Нерсесянца, Л.С. Мамута, Т.В. Кашанина, Г.В. Мальцева, А.Б. Венгерова, Н.М. Марченко, О. Хёффе, P. Dunleavy, B. O’Leary, W.E. Morrison, J.A. Rawls, F.A. Hayek и др. В них в основном решаются аксиологические проблемы права. При этом точки зрения авторов весьма различны: от отождествления права и справедливости до полного неприятия ценностных аспектов в праве, которые якобы редуцируют его к моральным основам. Именно вопросами соотношения права и морали интересны эти работы, поскольку права человека, как полагает диссертант, суть не юридический, а аксиологический феномен.
4. Четвертую группу работ составляют исторические исследования. Они очень разнообразны, но, к сожалению, непосредственно проблему прав человека не затрагивают. Хотя именно в них содержится тот исторический, культурологический, социологический материал, на котором можно строить исследование заявленной темы. Прежде всего это документы российской истории, среди которых можно назвать «Наказ» Екатерины II, а также исторические исследования В.О. Ключевского, С.М. Соловьева, Н.М. Карамзина.
Необходимо выделить в отдельную группу труды русских философов и историков, имеющие несомненное культурологическое содержание. Это сочинения И.А. Ильина, К.Д. Кавелина, В.К. Кантора, П. Краснова, В.В. Леонтовича, В.А. Маклакова, П.И. Новгородцева, И.М. Степанова, С.М. Степняка-Кравчинского, Л.А. Тихомирова, Г.П. Федотова, Б.Н. Чичерина, Н.Я. Эйдельмана и др. Противоречивость оценок культурологического осмысления истории Отечества в этих работах очевидна. Главным в них является то, что все они представляют собой глубокие, серьезные, неравнодушные исследования, разноплановость которых позволяет составить достаточно полную картину реальной ситуации с решением проблемы прав человека в истории России.
5. Труды чисто культурологической направленности, посвященные проблеме прав человека, практически, отсутствуют. Мы нашли только одну работу, в которой правозащитное движение интерпретируется в культурологических терминах. Это диссертация А.П. Ткаченко на соискание ученой степени кандидата культурологии «Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России (на материале дела военного журналиста Григория Пасько)», выполнена в секторе «Языки культур» Российского института культурологии в 2006 г. В ней представлен интересный материал, но предмет исследования ограничен одним-единственным делом. Это уже говорит о том, что культурологический смысл правозащитного движения, хотя и отмечается, но не осмысливается на философском уровне.
В последнее время с определенными претензиями на культурологическое осмысление проблемы выступает православная философия. Но и она не избежала крайностей политизации проблемы. Так, в 2005 г. авторский коллектив Центра динамического консерватизма и Фонда «Русский предприниматель» представил на суд общественности так называемую «Русскую Доктрину» – идеологический документ с претензией на экономическую и социально-политическую программу развития российского общества. Документ вызвал неоднозначную реакцию. В диссертации обращается внимание на то, что имеет непосредственное отношение к предмету исследования. Часть VI Доктрины называется «Пути преобразований». В первой же главе идет речь о преобразовании правовой системы, которая, по мнению авторов, противоречит в настоящее время русской культуре, русской истории и русской духовности. Авторы призывают «все отменить» и пойти по пути абсолютизации национальных культурных ценностей, не скрывая своей ортодоксальности.
Очевидно, избежать крайностей в изучении проблемы прав человека можно, выйдя за границы политико-правового дискурса и обратившись к более общим категориям – категориям философии культуры. Такую попытку сделала в 2008 г. РПЦ, приняв на Архиерейском Соборе документ под названием «Об основах учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека». Пятая глава этого документа – «Принципы и направления правозащитной деятельности Русской Православной Церкви» – посвящена практической деятельности в области прав человека. Важно, что именно ценности культуры – нравственность, духовность, свобода, достоинство, добро и справедливость – фигурируют в обсуждаемом документе в качестве базовых для понимания ситуации с правами человека. Реализация прав человека, по мнению РПЦ, может проявляться в самых разных формах, например, в свидетельстве перед лицом власти, в интеллектуальных разработках, в проведении кампаний в защиту тех или иных категорий людей и их прав. Главное, чтобы это было нравственно ориентированное социальное действие, с чем, по мнению диссертанта, нельзя не согласиться.
Объект исследования – права человека как предмет теоретической рефлексии.
Предмет исследования – философско-культурологический смысл концепции прав человека в России.
Цель исследования – разработка концепции прав человека в России в категориальном поле философии культуры.
Данная цель достигается решением следующих задач:
показать несостоятельность концептуальной политизации прав человека;
проследить эволюцию взглядов на права человека в истории западной философии от античности до постмодернизма;
определить институциональные параметры прав человека и оценить характер субъектно-объектных отношений в их предоставлении и реализации;
проанализировать эволюцию отношения к правам человека как феномену культуры в истории России;
провести компаративный анализ понятий «культура прав человека» и «права человека в культуре»;
Эксплицировать причины и последствия культурологической дифференциации отношения к правам человека в современной России;
представить философские основания решения проблемы прав человека в русской культуре.
Методологическую базу исследования составляют классические философские работы, посвященные проблемам свободы, добра, справедливости, достоинства и прав личности. Автор использовал методы истории культуры, философии права, культурной антропологии.
В работе применялись общенаучные методы исследования – структурно-функциональный анализ, системный подход, метод единства исторического и логического, компаративный анализ, методы герменевтики.
Гипотеза исследования. Проблема прав человека широко обсуждается во многих дисциплинах, но консенсуса между ними пока найти не удалось. Причина этого видится в излишней политизации данной проблемы и настойчивом желании рассматривать ее исключительно как юридическую. Отсюда бинарность методологии исследования – тенденция универсализации прав человека и культурный релятивизм. Компромисса между ними найти не удается. В результате проблема прав человека подменяется проблемой борьбы за эти права, а сама личность выводится за рамки обсуждения, что ведет к дегуманизации концептуального содержания всех без исключения размышлений на эту тему.
По мнению диссертанта, необходимо изменение методологии исследования проблемы прав человека. Она должна быть ориентирована на систему общечеловеческих ценностей, адаптированных различными культурами. Поэтому оптимальным решением представляется разработка философско-культурологической концепции прав человека и ее интерпретация в терминах конкретно-исторических изменений. Перспективным в этом отношении представляется анализ истории русской культуры, в которой отношение к правам человека стало гуманистической традицией.
Научная новизна исследования состоит в разработке философско-культурологической концепции прав человека на основе переосмысления отечественной философии культуры как аксиологической рефлексии истории России.
По результатам анализа эволюции взглядов на права человека в истории западной философии (от античности до постмодернизма) диссертантом обоснована несостоятельность концептуальной политизации прав человека, определены институциональные параметры прав человека и охарактеризованы субъектно-объектные отношения в их предоставлении и реализации.
Проведенный анализ объема и содержания понятий «культура прав человека» и «права человека в культуре» позволил определить методологическое значение концепции прав человека, выяснить причины и последствия культуральной дифференциации отношения к правам человека в современной России.
Диссертант доказал, что сама «естественность» прав есть возможность и только приобщение к ценностям культуры превращает ее в действительность. Сама возможность выбрать добро или зло в этом мире предполагает свободу личности.
Диссертант показал, что русская философия культуры никогда не занималась специально исследованием проблемы прав человека, поскольку предмет ее интереса – добро, зло, свобода, совесть – поглощал данную тематику. Решение вопроса о правах человека находилось в русле философского дискурса о свободе, целостности личности и ее духовности. На основе православно-гуманистической парадигмы русской философии культуры формировались представления о правах человека в тех культурных сферах, где они признавались ценностью.
Диссертант установил, что история России с очевидностью демонстрирует неаддитивность реальных прав человека форме государственного устройства. С этой целью был предпринят анализ истории русской монархии, поскольку в политико-правовой концепции прав человека данная форма государственного устройства считается некомплементарной прогрессу в области прав человека. Однако оказалось, что в отечественной истории этот прогресс хорошо прослеживается, что свидетельствует о детерминантном влиянии культуры народа на реализацию прав и свобод, несмотря на ограничения, налагаемые политическим режимом. Более того, сам этот режим имеет особенности, обусловленные определенными культурными традициями.
Научная новизна исследования раскрывается в положениях, выносимых на защиту:
-
Дискуссия о правах человека, начавшись в античности как философская, впоследствии приобретает все более политизированный характер и через осмысление проблемы в категориях социальной философии становится сугубо правовой. Дискуссия о многообразии прав как отражении культурного многообразия не дожила даже до эпохи промышленной революции. Сначала был изобретен термин «культурный релятивизм», потом он стал обозначать нечто порицаемое. В западной философии не стали расширять толкование прав человека до уровня культурологического их осмысления, а, наоборот, редуцировали понятие «культура» до уровня политико-правового осмысления этих прав.
-
На определенной стадии общественно-государственного развития – в индустриальную эпоху – возникла необходимость юридического оформления прав человека. Однако их универсальность, закрепленная в международных правовых актах, является лишь инвариантом этих прав, реализация которых имеет национально-историческую специфику в каждом конкретном государстве. Такой вывод кажется нелогичным в контексте тезиса об универсальности прав, но только в том случае, если субъектом, предоставляющим человеку права, является государство. Другими словами, институализация прав человека отрицает их национально-историческую и этноконфессиональную специфику, унифицируя этот сегмент общественной и личной жизни. Но последовательность в признании естественной природы прав человека с необходимостью требует признать их культурную вариабельность.
-
Россия представляет собой уникальный исторический пример неаддитивности прав человека форме государственного устройства. Именно поэтому становление этих прав в русской истории демонстрирует перспективность их культурологического описания и объяснения. Права человека имплицитно связаны с культурой народа, но эта связь опосредована формой государственного устройства. В основе этого вывода лежит трактовка культуры как системы общечеловеческих ценностей, имеющих национальную определенность в истории каждого народа. Можно сказать, что закономерности развития культуры являются необходимыми, а закономерности развития государства – достаточными условиями становления прав человека. Соответственно, концептуальное оформление их должно носить междисциплинарный характер, но при этом методология данной концепции должна быть представлена в терминах философии культуры.
-
Признание культуральных условий необходимыми, а политико-правовых – достаточными для становления системы прав человека и как социального института, и как аксиологической рефлексии положения человека в мире предполагает методологический анализ этого феномена с позиций диалектики внутреннего и внешнего, формы и содержания, сущности и явления. И в этом смысле универсальность культурологической сущности прав человека предстает в виде изменчивости культуры этих прав. Другими словами, необходимо различать права человека как часть культуры и культуру этих прав. Первое обстоятельство характеризует внутреннюю, содержательную сторону прав человека, а второе – внешнюю форму реализации этих прав, особенности их осмысления в конкретно-историческом процессе.
5. В истории юридической и философской мысли существуют разные подходы к проблеме прав человека в России. Объяснительной гипотезой здесь может стать философия культуры, рассматривающая эти права как цивилизационное явление. Тогда историческое противоречие между сущностью прав человека и феноменом единоличной власти (российская монархия), которое правоведы и политологи считают очевидным, перестает быть таковым, оно «снимается» на уровне аксиологической рефлексии.
6. В осмыслении проблемы прав человека и попытках законотворчества в этой области отечественная элита всегда была ориентирована на западные образцы, но, поскольку их нельзя было реализовать без учета национальной специфики, усилия в этой области часто носили декларативный характер. Показательно то, что как советская, так и постперестроечная политическая элита, подсознательно стремясь к отождествлению с элитой монархической, повторяла в области прав человека те же ошибки, что и их царствующие предшественники. В России, как правило, на официальном уровне отсутствовало понимание необходимости культурологического осмысления системы прав человека, в то время как интеллектуальная элита склонялась именно к такой трактовке.
7. Легитимизация правозащитного движения в период перестройки и после нее обнаружила его претензии не на роль определенного культурного слоя, каковым, по определению, является любое правозащитное движение, а на роль политической силы. И здесь именно политические претензии правозащитников обнаружили несостоятельность такой трактовки прав человека. Рост влияния церквей разных конфессий в современной России и оформление православия как культурного императива национального сознания обнаружили культурологический смысл дискуссий, которые ранее считались сугубо политическими.
8. Представления о правах человека как манифестация отношения к общечеловеческим ценностям существовали всегда. Они суть часть культуры, более того, сама универсальность прав человека детерминирована универсальностью общечеловеческих ценностей. Но нельзя отрицать несомненные социально-исторические отличия в объеме и содержании этих прав, а также в отношении к ним. Экспликация этих отличий в терминах культурного релятивизма недостаточна, так как социально-политические сюжеты присутствуют здесь постоянно и их значение нужно учитывать.
9. Принципиальным является положение о векторе прав человека, поскольку нет и не может быть просто свободы выбора, но есть свобода выбора добра или зла. Таким образом, в культурологическом осмыслении прав человека речь должна идти не о том, есть они или их нет, кто мешает их реализовать, а кто их защищает. Это – операционально-правовые конкретно-исторические моменты. А суть прав человека раскрывается только в рационализации понятий «добро» и «справедливость», выступающих здесь в качестве нравственных целей-ценностей. Поэтому экспликация культурологического смысла прав человека возможна только на основе философии культуры, в которой категории добра и справедливости раскрыты наиболее полно.
10. Политизация или юридизация прав человека на основе апелляции к принципам добра и справедливости несостоятельна, как несостоятельна и их теологизация на основе интерпретации добра и справедливости только в терминах религиозной культуры. Истина в том, что многообразие культуры не может быть понято только в какой-то одной плоскости – как многообразие этнических или конфессиональных, или политических, или художественных культур. Поливариантность здесь многомерна, а такие принципы, как добро и справедливость, выступают интегративами этого многообразия. Поэтому оценка корпуса прав человека не может проводиться по какому-то одному основанию, как у либеральных правозащитников или неорусофилов. Она может быть дана только на основании признания общечеловеческого смысла добра и справедливости.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в разработке культурологической концепции прав человека и выявлении механизмов ее использования как объяснительной гипотезы в изучении российской истории.
Материалы диссертации могут быть использованы в
а) методологическом плане – для разработки проблем прав человека в национальных культурах;
б) операциональном плане – как основа для разработки этико-правовых документов регионального, национального и международного уровней;
в) учебно-методическом плане – как материал для курсов культурологии, философии культуры, философской антропологии, истории культуры, социологии культуры и духовной жизни.
Апробация диссертации проходила на научно-практических форумах разных уровней: международных, федеральных и региональных (г. Москва, 2004, 2005, 2007; г. Волгоград, 2005, 2006, 2008; г. Екатеринбург, 2008; г. Воронеж, 2009; г. Ростов-на-Дону, 2008 и др.). Диссертантом разработан и читается в Волгоградском государственном медицинском университете учебный курс «Права человека в современном мире», подготовлены и опубликованы методические пособия для циклов додипломного и постдипломного образования «Права человека в истории России», «Права человека в русской культуре». Теоретические вопросы диссертации представлены для широкого обсуждения в монографии «Проблема прав человека в русской культурной традиции» (Волгоград, 2007). Прикладные вопросы исследования обсуждались в учебном пособии «Концепция прав человека в медицине» (Волгоград, часть 1 – 2004 г., часть 2 – 2007 г.). По материалам диссертации опубликовано 43 научных работы, общим объемом 63,2 п.л., из них 8 в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы (330 источников). Объем работы – 314 стр.
Эволюция взглядов на права человека в истории западной философии
Данная цель достигается решением следующих задач: показать несостоятельность концептуальной политизации прав человека; проследить эволюцию взглядов на права человека в истории западной философии от античности до постмодернизма; определить институциональные параметры прав человека и оценить характер субъектно-объектных отношений в их предоставлении и реализации; проанализировать эволюцию отношения к правам человека как феномену культуры в истории России; провести компаративный анализ понятий «культура прав человека» и «права человека в культуре»; эксплицировать причины и последствия культурологической дифференциации отношения к правам человека в современной России; представить философские основания решения проблемы прав человека в русской культуре.
Методологическую базу исследования составляют классические философские работы, посвященные проблемам свободы, добра, справедливости, достоинства и прав личности. Автор использовал методы истории культуры, философии права, культурной антропологии. В работе применялись общенаучные методы исследования — структурно-функциональный анализ, системный подход, метод единства исторического и логического, компаративный анализ, методы герменевтики.
Гипотеза исследования. Проблема прав человека широко обсуждается во многих дисциплинах, но консенсуса между ними пока найти не удалось. Причина этого видится в излишней политизации данной проблемы и настойчивом желанииассматривать ее исключительно как юридическую. Отсюда бинарность методологии исследования - тенденция универсализации прав человека и культурный релятивизм. Компромисса между ниминайти-не удается. В результате проблема прав человека подменяется проблемой . борьбы за эти права, а сама личность выводится за рамки обсуждения, что ведет к. дегуманизации концептуального содержания- всех без исключения размышлений на эту тему. .....
По мнению диссертанта, необходимо изменение методологии исследования проблемы прав человека. Она должна быть ориентирована на систему общечеловеческих ценностей; адаптированных различными культурами; Поэтому оптимальным- решением представляется разработка философско-культурологической концепции прав человека и ее интерпретация в; терминах конкретно-исторических изменений. Перспективным в этом отношении представляется анализ истории русской культуры, в которой отношение к правам человека стало гуманистической традицией. Научная новизна исследования состоит в разработке философско-культурологической концепции. прав человека на основе переосмысления отечественной философии культуры как аксиологической рефлексии истории России..
По результатам, анализа эволюции взглядов на права человека в истории западной философии (от античности до постмодернизма) диссертантом обоснована несостоятельность концептуальной политизации прав человека, определены институциональные параметры прав человека и охарактеризованы субъектно-объектные отношения в их предоставлении и реализации.
Проведенный анализ объема и содержания понятий «культура прав человека» и «права человека в культуре» позволил определить методологическое значение концепции прав человека, выяснить причины и последствия культуральной дифференциации отношения к правам человека в современной России.
Диссертант доказал, что сама «естественность» прав есть возможность, и только приобщение к ценностям культуры превращает ее в действительность. Сама возможность выбрать добро или зло в этом мире предполагает свободу личности.
Диссертант показал, что русская философия культуры никогда не занималась специально исследованием проблемы прав человека, поскольку предмет ее интереса - добро, зло, свобода, совесть - поглощал данную тематику. Решение вопроса о правах человека находилось в русле философского дискурса о свободе, целостности личности и ее духовности. На основе православно-гуманистической парадигмы русской философии культуры формировались представления о правах человека в тех культурных сферах, где они признавались ценностью.
Диссертант установил, что история России с очевидностью демонстрирует неаддитивность реальных прав человека форме государственного устройства. С этой целью был предпринят анализ истории русской монархии, поскольку в политико-правовой концепции прав человека данная форма государственного устройства считается некомплементарной прогрессу в области прав человека. Однако оказалось, что в отечественной истории этот прогресс хорошо прослеживается, что свидетельствует о детерминантном влиянии культуры народа на реализацию прав и свобод, несмотря на ограничения, налагаемые политическим режимом. Более того, сам этот режим имеет особенности, обусловленные определенными культурными традициями.
Институциональные параметры прав человека
Признание того, что права существуют независимо от государства, дает возможность противостояния политической власти в защите прав, во-первых. Во-вторых, правами обладают все люди, а основными правами - все в равной степени. В этом также отличие от средневековых взглядов, согласно которым права зависят от принадлежности к той или иной группе и различны для этих групп. В-третьих, суть прав - свобода. Права, преимущественно, не связаны с обязательствами. Исключение составляет общая обязанность обладателя прав не нарушать прав (свободы) других, с одной стороны, а с другой стороны, общая обязанность других не нарушать его прав (свободы).
Усматривая источник прав в самой природе, исследователи почему-то игнорировали другой возможный источник прав. В Англии XVTI в., где парламентарии нередко обращались в качестве примера к «Древней конституции», легендарному своду прав еще донорманнских времен, эти радикальные взгляды прививались с трудом. Безусловный, однозначный и целенаправленный взрыв в истории произвела Французская революция. Прошлое с его накопленными правами отвергалось. В Англии это нашло отражение в споре консерватора Эдмунда Берка и радикала Томаса Пейна. Если Э. Берк видел в прошлом страны истоки прав и обязанностей, то Т. Пейн усматривал в нем только принуждение и стеснение. Если Э. Берк полагал, что права наследуются от предков, то Т. Пейн страстно отрицал это, считая, что прошлые поколения не могут навязывать образ жизни его современникам. На Западе и, в частности, в Англии победила точка зрения, согласно которой права определялись как всеобщие. В конце XVIII в. вопрос о всеобщности или специфичности прав был тесно связан с идеями новой демократической формы правления, с одной стороны, и приверженностью старой, традиционной системе власти, с другой. Однако значение этого вопроса представляется нам гораздо шире.
С развитием торговых связей, расширением европейских империй по всему земному шару, а позже - созданием международных организаций, в которых изначально господствовали европейцы и американцы, проблема эта встала с новой остротой. Возникает вопрос: разве права, провозглашаемые как общечеловеческая ценность, не являются- продуктом именно западной цивилизации? Считать ли их более естественными или более значимыми, чем права, сформировавшиеся в других культурах? Сторонники культурного релятивизма заявляют, что характерный для Запада акцент на личности как». обладателей прав входит в противоречие с преобладающей в этом плане ролью общественных групп, характерной для других культур. Подчеркивание значения индивидуальной частной собственности не согласуется с большим местом общественной собственности в других культурах, а выраженное в ряде международных документов представление о семье (подразумевая нуклеарную семью) как основной ячейке общества вступает в конфликт с представлением о большой разветвленной семье, преобладающей в незападных культурах, и т. д.
Основоположник утилитаризма Иеремия Бентам нашел другие причины для яростных нападок на естественные права, которые он называл «бессмыслицей на котурнах». В центре его критических выступлений - два положения, которым суждено было иметь долгую историю. Во-первых, И. Бентам отстаивал точку зрения, согласно которой истинными правами считаются лишь те, которые законодательно должным образом оформлены. В соответствии с этим подходом, часто называемым позитивным правовым, обосновано можно говорить только»о правах, утвержденных государством и потому осуществимых. Во-вторых, он предложил критерий определения прав, которые должны быть законно признаны, а именно, степень «полезности этого права для общества». Такой подход вызывал бурные споры. Противники его возражали, утверждая, что полезность для общества может не только привести к наибольшему благу большинства людей, но и принести в жертву их интересы, даже жизни отдельных граждан или каких-либо меньшинств. По мнению этих критиков, частью представления о правах как раз и является то, что они, права, выше всех других соображений. Ими нельзя жертвовать - разве только во имя других, более высоких прав.
Вопрос взаимосвязи отдельных прав усложнялся по мере расширения их спектра. Значительным этапом в этом процессе стал переход от понятия естественных прав к понятию прав человека, наиболее употребляемому в настоящее время. Суть этой перемены можно суммировать так: понятие естественных прав исходит из идеи самосохранения, защиты своей собственности от других; понятие прав человека исходит из концепции о человеке или (и это, пожалуй, точнее) личности как существе со своими потребностями и интересами, которые для его (или ее) полноценной жизни должны быть удовлетворены.
Начавшись ранее, этот процесс переноса акцентов в вопросе прав получил развитие в XIX в. Отчасти побудительным моментом этого было и остается то, что всякое общество должно иметь некую модель, образец прав и обязанностей гражданина, определяющих это общество, сплачивающих его. Признав тот или иной вариант нормой (или идеалом), общество уже обязано создать своим гражданам условия для возможности достижения этого идеала. Это положение также демонстрирует, что ведущая роль в становлении и поддержании прав принадлежит обществу, а не природе.
Права человека в контексте представлений о постсовременном обществе
Появление постсовременного (контекстуального, коммунитаристского) подхода в юридических и политических науках соответствует новым типам юридической и политической практик. Именно потому и можно говорить о постсовременном дискурсе в этих науках, что термин «дискурс» характеризует не просто высказывание, а высказывание, погруженное в реальную, жизнь. В реальной политической и юридической практике осуществляется переход к групповым правам (часто в ущерб индивидуальным или без учета универсальной значимости последних) и к акциям, поддерживающим группы, которые признаны находящимися в более плохом положении, чем остальные. Так, в США имеется программа аффирмативных (поддерживающих) акций в отношении афро-американского населения, оказывающая ему разного рода помощь, предоставляющая льготы и квоты, например, при. поступлении в университеты и на работу.
Введение особых прав для рас и других групп вызвало сильную трансформацию американской юриспруденции и большие дискуссии о правомочности этого преобразования. Официальные документы. США, президент Клинтон занимают по этому поводу однозначную позицию -аффирматив-ные акции входят в- официальную законодательную систему США, групповые- права — предмет новых забот. Однако население Калифорнии, например, организовав референдум по этому вопросу и используя значительную законодательную самостоятельность штатов, отменило здесь аффирматив-ные акции. Афроамериканец поступает в университеты Калифорнии без помощи аффирмативных акций: университеты не имеют квот на процент афро-американских студентов. Это принятая в рамках либерализма, в рамках современного юридического дискурса практика. Она имеет свой уровень чувствительности к расовым проблемам: любой конкретный представитель афро-американской группы может подать в суд по факту дискриминации, и суд защитит его, если факт подтвердится. Но никто не может требовать привилегий из-за принадлежности к расовой, половой, языковой, этнической, национальной или сексуальной группе. В дискуссиях на эту тему сторонники современного дискурса подчеркивают его значение как легального пространства размышлений о расовых проблемах и трудностях групп и выдвигают аргумент о том, что аффирмативные акции наносят вред индивиду, лишают его привычки полагаться на себя. Например, видный юрист, профессор Джорджтаунского университета Ч. Лоренц утверждает, что процедурный подход к решению расовых проблем хуже трансформативного, в фокусе которого - коррекция группового уровня несправедливости путем поддержки прав каждого индивида. Последний подход является фундаментальным - он защищает права каждого человека на уровне базовых принципов, а не процедур84. Ч. Лоренц критикует биполярную, черно-белую модель решения расовых проблем.
Однако эта модель существует, и довольно успешно, в других штатах. Так, например, в Арканзасе квоты на поступление афроамериканцев в колледжи и высшие учебные заведения есть существуют до сих пор. Кроме того, существует негласное квотирование их представительства в органах управления университетами. Это же негласное квотирование мы можем наблюдать во всех американских фильмах, которые идут на наших экранах: если в боевике действуют два напарника-полицейских, то один из них обязательно афроамериканец. Если же сюжет другой, то где-нибудь непременно мелькнет на экране «хороший неф».
Все противники перевода проблем с индивидуальных прав на права группы показывают, что групповое равенство - это скорее субстанциальные социальные условия, чем индивидуальное право. В конце концов, поддержка рас против дискриминации возлагает вину на государство, которое предоставляет всем гражданам формально равное право; в этом случае государство трактуется как государство белых, враждебное к цветному населению и провоцирующее межрасовые конфликты. Многие критики новой практики или теории считают, что смысл аффирмативных акций состоит в преодолении несправедливого неравенства, а не в обеспечении квот или пропорционального представительства. Это отступление от проблем свободы в пользу проблем блага они считают злом.
Мы так подробно останавливаемся;, на этой проблеме- поскольку в несколько видоизмененной форме она существует и у нас, но не на уровне расовых,.а на уровне этнических групп. Более того, выскажем мнение, что если по мере продвижения к- постсовременному обществу государство не изменит форму своего устройства — не станет из национально-территориального административно-территориальным - мы на уровне этносов столкнемся- с. теми- же проблемами. Следовательно; имеющийся в мире опыт может быть весьма полезен;
Сейчас крайние коммунитаристы разрушают либеральную традицию-полностью и порождают множество- проблем, с которыми, не справляется современная наука. В.западном обществе наблюдается путаница принципов..-Очень немногие осознают с абсолютной ясностью связь коммунитаристского подхода - доктрину групповых прав, благ и контекстуализма с современным юридическим и политическим дискурсом. Скорее, есть, эклектика,,неясность для специалистов в политологии и юридических. науках, в какого рода дискурсе они работают. Философы пытаются провести необходимую работу по экспликации понятий, но в рамках постмодернизма , который претендует на роль объяснительной парадигмы в вопросе прав человека, это сделать, как мы покажем ниже, не представляется возможным. Между тем, четкое осознание: связи коммунитаризма с постсовременным дискурсом может элиминировать либеральную модель с ее современным дискурсом..
Культурологическая дифференциация отношения к правам человека в современной России
В документах ООН, Европейского союза и других международных организаций, имеющих одним из главнейших предметов своей деятельности защиту прав человека, постоянно подчеркивается приоритет личных свобод, которые, как следует из приведенного отрывка, вполне могут быть принесены в жертву мировому сообществу. Впрочем, мы сомневаемся, что ему эта жертва нужна.
Следующее положение опять выглядит логичным: непосредственным. образом права человека содействуют обеспечению уважения и защиты культурного разнообразия и самобытности путем установления культурных прав, закрепленных в документах, которые содержат нормы в отношении прав человека. В число этих документов входят: Международный билль о правах человека; Конвенция о правах ребенка; Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации; Декларация о расе и расовых предрассудках; Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений; Декларация принципов международного культурного сотрудничества; Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным, этническим, религиозным и языковым меньшинствам; Декларация о праве на развитие; Международная конвенция о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей; Конвенция МОТ № 169 о коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни.
Права человека, касающиеся культурного разнообразия и самобытности, охватывают широкий круг аспектов, включая право на участие в культурной жизни, право пользоваться искусством, право на сохранение, развитие и распространение культуры, право на охрану культурного наследия; свободу творчества; защиту лиц, принадлежащих к этническим, религиозным или языковым меньшинствам; свободу собраний и ассоциаций; право на образование; свободу мысли, совести или религии; право на свободу убеждений и на свободное выражение их; и право на принцип недискриминации.
Аргументы культурного релятивизма зачастую включают или предполагают утверждение о том, что для защиты человеческого достоинства достаточно традиционной культуры, и поэтому всеобщие права человека не являются необходимыми. Кроме этого, заявляют далее сторонники данной идеи, реализация всеобщих прав человека может представлять собой посягательство на традиционную практику защиты жизни, свободы и безопасности людей или ее подрыв. Но это уже другая крайность.
Критики культурного релятивизма не без оснований полагают, что в тех случаях, когда традиционная культура действительно эффективно обеспечивает подобную защиту, права человека, по определению, будут органично вписываться в нее, не представляя для нее угрозы. Будучи таковой, традиционная культура может абсорбировать и применять права человека, и управляющее государство будет иметь больше возможностей для того, чтобы не только ратифицировать, но эффективно и в полной мере осуществлять международные документы, устанавливающие соответствующие стандарты.
Традиционная культура не заменяет собой права человека; она представляет собой культурный контекст, в котором права человека должны быть установлены и интегрированы и в котором должны быть обеспечены их поощрение и соблюдение. Необходим такой подход к правам человека, который сохраняет свою значимость и релевантность в различных культурных контекстах. Сторонники универсализма прав человека считают, что, вместо того, чтобы ограничивать права человека в целях подгонки их под нужды той или иной данной культуры, лучше было бы использовать традиционные культурные ценности для обеспечения более эффективного применения и релевантности всеобщих прав человека. Все более ощущается необходимость в том, чтобы упор делался на общие для всех, основополагающие ценности, разделяемые всеми культурами: ценности жизни, социального порядка и защиты от произвола. Эти основополагающие ценности находят свое воплощение в правах человека.
По мнению специалистов ООН, традиционные культуры должны рассматриваться и признаваться в качестве партнеров в деле содействия большему уважению и соблюдению прав человека. Учет сопоставимых практических методов и общих ценностей традиционных культур позволил бы расширить и активизировать деятельность по поощрению и защите прав человека. Подобный подход, как они считают, не только поощряет большую терпимость, взаимное уважение и понимание, но и способствует более эффективному международному сотрудничеству в области прав человека.
Лучшее понимание путей защиты традиционными культурами благополучия соответствующих народов позволило бы лучше видеть общую основу человеческого достоинства, на которой зиждятся поощрение и защита прав человека. Подобный подход дал бы возможность в рамках деятельности по защите прав человека подчеркивать взаимосвязь культурных ценностей и универсальных прав человека в различных культурных контекстах, а также наличие юридических обязательств в отношении этих прав. Признание и должная оценка конкретных культурных контекстов не препятствовали бы, а скорее содействовали уважению и соблюдению прав человека. Работа с конкретными культурами подобным образом предполагает признание культурной самобытности и культурного разнообразия и в то же время не ставит под сомнение и не «размывает», безусловно, универсальный характер стандартов в области прав человека.
