Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы понимания и переживания террористической угрозы в современной психологии 20
1.1. Основные направления исследования террористической угрозы в психологической науке 20
1.2. Понимание политических и этнорелигиозных причин терроризма 46
Глава 2. Исследования понимания в психологической науке 58
2.1. Современные исследования понимания 58
2.2. Субъектный подход как методология понимания и переживания событий человеческого бытия 73
2.3. Понимание как многообразие способов интерпретации ненормативных, критических событий человеческого бытия 91
Глава 3. Исследование различий понимания и переживания теругрозы гражданскими испытуемыми и сотрудниками УФСИН 108
3.1. Цель, гипотезы, задачи, испытуемые и методики исследования 108
3.2. Индивидуально-психологические и социально-демографические различия в понимании и переживании теругрозы 116
3.3. Понимание и переживание теругрозы гражданскими испытуемыми и сотрудниками УФСИН. 135
3.4. Понимание теругрозы пострадавшими и непосредственными свидетелями трагических событий 138
3.5. Обсуждение результатов 140
Заключение 150
Литература 155
Приложения 175
- Основные направления исследования террористической угрозы в психологической науке
- Субъектный подход как методология понимания и переживания событий человеческого бытия
- Цель, гипотезы, задачи, испытуемые и методики исследования
- Обсуждение результатов
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена ростом террористической активности в современном мире, многочисленностью жертв террористов и огромным материальным и психологическим ущербом, наносимым терроризмом. Терроризм в том или ином виде существовал во все времена, различались лишь формы его проявления, которые наряду с культурно-историческими, экономическими факторами определялись также символическим смыслом и реакциями общества на террористическую угрозу. Психологические подходы к изучению явления терроризма разрабатываются в рамках социальной, юридической, нравственной, экологической психологии, психологии личности, психопатологии (Васильев, 1995; Еникеев, 1995; Медведев, 2004; Решетников, 2004; Цыцарев, 2004). Психологические механизмы реализации, структура террористической деятельности, особенности личности террористов, посттравматические личностные изменения у гражданских лиц, переживших угрозу жизни, бывших заложников, роль средств массовой информации в рамках проблемы современного международного терроризма, а также возможные способы борьбы с террором широко представлены в работах отечественных авторов (Ениколопов, 1990; Марков, 1995; Соснин,1995; Антонян, 1998; Ахмедов, 2001; Ольшанский, 1991, 1995, 2002; Нуркова, 2003; Кара-Мурза, 2001; Шкуратов, 2002; Тарабрина, Быховец, 2007, 2010; Знаков, 2010).
В перечисленных работах рассматривается взаимосвязь личностных особенностей с восприятием и переживанием терроризма и террористической угрозы. Показано, что наиболее острый и глубокий характер переживания террористической угрозы (ТУ) наблюдается у детей, подростков и юношей (Быховец, 2007). Также для понимания терроризма и ТУ важным является факт восприятия террористов как «чужих», врагов, которых нужно уничтожать. В свою очередь исследования, посвященные изучению категории Врага, показали, что с переходом на этап зрелости увеличивается количество лиц, которые относят других к категории Врага, по сравнению с этапами юности и молодости (Тулинова, 2005).
На сегодняшний день средний возраст тех, кто вступает в террористические организации, по данным социологических исследований, составляет примерно 26 лет. Однако вследствие влияния ряда факторов, в том числе СМИ (Интернета), которые апеллируют к более молодым людям, средний возраст террористов на сегодняшний день снижается.
Сказанное выше делает особо актуальной задачей психологии исследование особенностей понимания и переживания террористической угрозы в разных возрастных группах населения. Настоящая работа является весьма важной с точки зрения психологии развития ещё и потому, что для людей разных возрастных групп, находящихся в ситуациях совершенных террористических актов или в зоне повышенной ТУ, необходимо разрабатывать различные обучающие программы, профилактические мероприятия и тренинговые занятия, учитывающие специфические особенности возраста.
Перед психологами всё чаще встает вопрос о взаимосвязи половых, возрастных и личностных особенностей поведением, сознанием и пониманием человеком ситуации ТУ. Однако в настоящее время практически отсутствуют исследования, в которых анализировались бы психологические аспекты понимания ситуаций ТУ рядовыми гражданами. Личностные свойства, опосредующие характер понимания, на данный момент изучены явно недостаточно.
Потребность в понимании имеется у каждого человека и направлена на понимание разнообразных явлений общественной и культурной жизни, окружающих людей, их поступков, мотивов, ситуаций общения, а также себя самого. В соответствии с основными положениями психологии субъекта (С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульханова, А.В. Брушлинский), подлинный субъект жизни постоянно стремится к пониманию места и роли того или иного объекта или явления в собственной жизни. Причем характер процесса понимания определяется не только спецификой объекта понимания, но и индивидуальными особенностями понимающего субъекта. Из выше сказанного можно предположить, что понимание и переживание ситуаций террористической угрозы связаны с психологическими особенностями личности.
Одной из таких значимых личностных особенностей выступает осмысленность жизни субъекта. Понятие "смысл жизни" обозначает стержневую динамическую смысловую систему, определяющую общую направленность жизни субъекта во всех её аспектах. «Жизненный смысл есть объективная характеристика места и роли объектов, явлений и событий действительности и действий субъекта в контексте его жизни» (Леонтьев, 2003, с. 113). Человек строит свои смыслы в соответствии со своим жизненным миром, но он способен и творить свой жизненный мир, опираясь на ресурсы своей субъективности.
Цель исследования: выявление различий в понимании и переживании террористической угрозы гражданскими людьми и военнослужащими, выезжающими в места повышенной угрозы терактов.
Объект исследования: понимание и переживание людьми террористической угрозы.
Предмет исследования: понимание и переживание террористической угрозы людьми, отличающимися по половым, возрастным, профессиональным и личностным характеристикам.
Гипотезы исследования:
1. Существуют различия в понимании и переживании террористической угрозы военными и гражданскими людьми, связанные со спецификой профессиональной деятельности.
2. Понимание и интенсивность переживания террористической угрозы различаются у людей женского и мужского пола.
3. Понимание и переживание террористической угрозы различаются у разных возрастных групп населения.
4. Субъекты с высокими значениями личностной тревожности иначе понимают и в большей степени переживают угрозу терактов, чем субъекты с низкими значениями тревожности.
5. Люди с высоким уровнем макиавеллизма чаще понимают неизбежность террористической угрозы (осознают неизбежность и закономерность терактов в современном мире), с низким – отвергают утверждение, что теракт представляет неотъемлемую часть современного мира.
6. Понимание и переживание террористической угрозы различаются у людей с высокой и низкой способностью к контролю ситуации.
Задачи исследования:
Теоретическая задача:
Проанализировать специфику интерпретации субъектом теракта как один из возможных способов понимания ненормативных, критических ситуаций человеческого бытия.
Эмпирические задачи:
1. Определить различия в понимании и переживании террористической угрозы гражданскими испытуемыми и сотрудниками системы исполнения наказания.
2. Исследовать индивидуально-психологические различия в понимании и переживании людьми террористической угрозы;
3. Определить, какие черты личности характеризуют испытуемых, понимающих террористическую угрозу и теракты как неизбежные явления современного мира и людей, несогласных с неизбежностью терактов в современном мире;
4. Исследовать семантические основания понимания террористической угрозы: что именно испытуемые понимают под угрозой террористического акта, как оценивают совершающих теракты людей, считают ли, что в современном мире теракты неизбежны, и часто ли задумываются над тем, как избежать участи жертвы.
5. Выявить взаимосвязь показателя переживания террористической угрозы с уровнем осмысленности жизни и способностью контролировать ситуацию.
Теоретической основой работы выступили положения субъектно-деятельностного подхода, разработанного в трудах С.Л. Рубинштейна, К.А. Абульхановой-Славской, А.В. Брушлинского и их последователей; психологии человеческого бытия (В.В. Знаков, 2000-2010); психологии развития (Е.А. Сергиенко и др.), а также фундаментальные положения психологии понимания.
Кроме того, в исследовании мы опирались на теоретико-эмпирические данные, полученные при изучении: 1) механизмов управления страхом смерти (J. Greenberg, T. Pyszczynski, S. Solomon); 2) закономерностей трансформации опыта субъекта, ведущих к снижению достоверности результатов автобиографической информации (Д.М. Бернштейн, Э.Ф. Лофтус, В.В. Нуркова); 3) связи между возрастными, половыми и личностными характеристиками переживания террористической угрозы жителями разных регионов РФ (Ю.В. Быховец, Н.В. Тарабрина); 4) проблемы понимания суицидального терроризма в работах зарубежных исследователей (А. Apter , М. Grimland, А. Kerkhof, М. Moghaddam).
Методы исследования. Для решения поставленных задач и проверки гипотез были использованы следующие методики диагностики личностных особенностей испытуемых: опросник переживания террористической угрозы (ОПТУ) (Ю.В. Быховец, 2007; Ю.В. Быховец, Н.В. Тарабрина, 2010); опросник смысложизненных ориентаций (СЖО) (Д.А. Леонтьев, 2000); методика исследования макиавеллизма личности (В.В. Знаков, 2001); шкала базисных убеждений (ШБУ) (М.А. Падун, Н.В. Тарабрина, 2004); шкала самооценки уровня личностной тревожности Ч.Д. Спилбергера (в адаптации Ю.Л. Ханина).
С целью выявления конструктов, составляющих семантическое поле понимания испытуемыми понятия «террористическая угроза» использовались ассоциативные представления, в частности, метод незаконченных предложений. Участникам экспериментов предлагалось по три раза продолжить незаконченные предложения: 1) Террористический акт – это …, 2) Люди понимают террористическую угрозу …, 3) Теракты совершают люди… . Ответы испытуемых на незаконченные предложения послужили основой для проведения контент-анализа и выделения структурного, интерпретационного и оценочно-динамического компонентов понимания людьми ТУ.
На заключительном этапе исследования испытуемый указывал степень личной причастности, близости столкновения с угрозой террористического акта: был ли он сам, или его близкие, знакомые свидетелями терактов. Также выяснялись источники информации о терактах: средства массовой информации, родные или знакомые, разговор случайных прохожих и другие источники.
Математико-статистическая обработка результатов исследования осуществлялась с применением компьютерных пакетов STATISTICA 6.0, SPSS v.11. Она включала регрессионный, корреляционный анализ (коэффициент ранговой корреляции Спирмена), применение непараметрических критериев оценки достоверных различий между выборками (критерии Колмогорова-Смирнова, Манна-Уитни). При анализе результатов принимались во внимание социально-демографические характеристики испытуемых: пол, возраст, образование, сфера профессиональной деятельности.
Эмпирическая база исследования. Настоящее исследование проводилось нами на протяжении 2006-2011 года в г. Смоленске и Смоленской области. Общий объем выборки составил 310 человек (154 женщины и 156 мужчин), в возрасте от 17 до 46 лет. Средний возраст участников М=25,6 лет, стандартное отклонение SD=6,45. Женщины и мужчины в выборке были представлены равномерно (количественные различия статистически не значимы). Испытуемые были разделены на две группы. Одну группу составили военнослужащие Управления федеральной службы исполнения наказания (УФСИН) (охраняющие заключенных по статье «Терроризм», а также сотрудники отдела специального назначения УФСИН по Смоленской области «Феникс», выезжающие в горячие точки, в которых велика вероятность стать жертвой теракта). Во вторую группу вошли учителя, врачи, работники сферы обслуживания, инженеры, студенты.
Достоверность полученных результатов и сделанных на их основании выводов обеспечивается теоретической обоснованностью; использованием адекватных диагностических методик исследования; репрезентативностью выборки; сочетанием количественного и качественного анализа эмпирических данных; корректностью применения методов статистической обработки; сравнением полученных результатов с результатами, установленными в работах других авторов.
Положения, выносимые на защиту:
1. Интенсивность переживания террористической угрозы у гражданских людей ниже, чем у военнослужащих. Понимание террористической угрозы военными сконцентрировано на эмоциональной оценке ситуации теракта. Специфика понимания и переживания террористической угрозы сотрудниками системы исполнения наказания непосредственно связана со сроком службы и характером профессиональных (должностных) обязанностей. Гражданские испытуемые отмечают организованный, целенаправленный характер террористической деятельности, у них больше попыток рационального осмысления современного терроризма.
2. Понимание террористической угрозы и террористов гражданскими и военными людьми является стереотипным, не соответствующим их реальному опыту. Для большинства участников исследования характерно понимание террористов как необразованных, психически неуравновешенных агрессивных фанатиков, для которых чужая жизнь ничего не стоит.
3. Существуют различия в понимании и переживании террористической угрозы, обусловленные полом и возрастом. Женщины чаще высказывают опасения по поводу повторения терактов в будущем и выше оценивают вероятность пострадать в ходе трагического события, чем мужчины. Юноши и девушки имеют более высокие показатели переживания и иначе понимают ТУ, чем взрослые.
4. Понимание террористической угрозы связано с такими психологическими свойствами личности как тревожность, макиавеллизм, способность к контролю ситуации.
5. Переживание террористической угрозы (его интенсивность) связано с личностной тревожностью, уровнем макиавеллизма и способностью к контролю ситуации. Чем выше у человека уровень личностной тревожности и ниже уровень макиавеллизма, а также способности контролировать ситуацию, тем в большей степени он переживает террористическую угрозу.
Научная новизна исследования. Впервые проанализирована специфика интерпретации субъектом теракта как одного из возможных способов понимания ненормативных, критических ситуаций человеческого бытия. Установлено, что характер понимания и переживания террористической угрозы у людей, проживающих там, где не было терактов, связан с такими личностными характеристиками как уровень макиавеллизма, личностная тревожность, способность контролировать ситуацию. Выявлено, что понимание террористической угрозы тревожными испытуемыми сконцентрировано в основном на эмоционально-иррациональных сторонах терактов; макиавеллисты понимают теракты как универсальные манипулятивные способы решения задач и достижения целей; испытуемые с высокой способностью к контролю поведения считают теракты запланированными и целенаправленными действиями причастных к ним людей. Показано, что женщины и молодые испытуемые сильнее переживают и иначе понимают террористическую угрозу, чем мужчины и взрослые. Установлены достоверные различия в понимании и переживании террористической угрозы у гражданских лиц и сотрудников УФСИН.
Практическая значимость. Данные, полученные в исследовании, могут применяться при разработке профилактических мероприятий, обучающих программ и рекомендаций по работе с разными возрастными группами населения в ситуациях совершенных террористических актов, а также при работе с осужденными по статье «Терроризм» и сотрудниками УФСИН, находящимися в зоне повышенной угрозы терактов. Результаты исследования могут послужить основой для разработки новых, современных технологий профилактики и предотвращения терактов, поскольку именно адекватное понимание, может быть положено в основу коррекционного вмешательства в вопросах предотвращения террористической угрозы. Результаты исследования могут быть использованы при разработке тренингов-семинаров и лекционных курсов при преподавании психологии экстремальных ситуаций и других психологических дисциплин.
Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры общей и социальной психологии Смоленского гуманитарного университета (2007-2011); на Всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы философии, психологии и социальной работы» Смоленск, 2006; на I Всероссийской конференции «Психология сознания: современное состояние и перспективы», Самара, 2007; на Всероссийской научно-практической конференции «Психология когнитивных процессов», Смоленск, 2007; на XIII Кирилло-Мефодиевских чтениях, Смоленск, 2007; на Международной научной конференции «Теоретические проблемы этнической и кросс-культурной психологии», Смоленск, 2008; на II Всероссийской научно-практической конференции «Человек и мир: социальные миры изменяющейся России», Ижевск, 2008; на 3-й международной научно-практической конференции «Психология когнитивных процессов», Смоленск, 2009; на Всероссийской научно-практической конференции «Комплексный (психолого-юридический) подход к решению проблемы воздействия объектов атомной энергетики на социум», Смоленск, 2009; на заседаниях Лаборатории психологии развития Института психологии РАН, Москва (2010, 2011).
Публикации. По теме диссертации опубликовано 9 работ общим объемом 3,4 п.л.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, включающего 206 источников из них 31 – на иностранных языках. Объем основного текста диссертации составляет 154 страницы. Работа содержит 25 таблиц и 8 приложений.
Основные направления исследования террористической угрозы в психологической науке
В настоящее время понятия «терроризм», «террористическая угроза» твердо вошли и закрепились в сознании людей. Словосочетания «террористический акт», «террористическая угроза» превратились в устойчивые конструкты обыденного словаря современного человека, живущего в цивилизованном мире. Практически ежедневно происходят теракты, в результате которых гибнут люди. И вместе с тем большинство современных граждан имеют только общее, неопределенное представление о том, что же такое на самом деле терроризм, «но у них отсутствует точное и конкретное определение данного явления» (Хоффманн, 1999). Терроризм легко представить: уже при упоминании данного понятия перед мысленным взором каждого из нас тут же встают картины искореженных взрывами конструкций, из которых извлекаются человеческие останки. Терроризм представим, но мало понятен, человеческая логика не в состоянии вместить то, что происходит во время трагических событий. «А без понимания смысла, заложенного в этих чудовищных посланиях, общество может только продолжать плодить террор, а не предотвращать его» (Медведев, 2004, с. 102).
На Западе существует огромное количество литературы по проблемам современного терроризма, но единой концепции, более или менее четко описывающей и объясняющей его причины, так и не разработано. Причем, это даже считается некоторыми учеными не вполне уместным. Понесенный людской, материальный и моральный ущерб слишком велик, и потому абстрактные рассуждения, по их мнению, включающие элемент не только объяснения, но и понимания, кажутся проявлением безразличия. «Как выразился один американский профессор, «нечего рассуждать о терроризме, искать дефиниции и строить теории. Террористы — это преступники, и их надо уничтожать. Терроризм — это преступление, и с ним надо бороться» (цит. по: Федотова, 2002).
Определение терроризма представляется непростой задачей. С одной стороны, по причине того, что формы и методы террористической деятельности существенно изменяются со временем, а с другой данное явление имеет устойчивую негативную оценку, что во многом порождает произвольное толкование.
В словаре В. И. Даля «терроризм» определяется как «устращиванье, устрашенье смертными казнями, убийства и всеми ужасами неистовства» (Даль, 1955). «Словарь иностранных слов», изданный в 1983 г., «террор» понимает несколько иначе: как политику устрашения, подавления политических противников насильственными мерами. (Словарь иностранных слов, 1983). Вышедший на 10 лет позже «Словарь иностранных слов» (под ред. И. В. Лехина и др.) определяет «террор» как «применение насилия вплоть до физического уничтожения Противника» (Лехина, 1993). В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова «терроризм — это физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к политическим противникам» (Ожегов, 1953).
По определению Министерства обороны США, терроризм — это «преднамеренное использование насилия или угрозы насилия для того, чтобы внушить страх, предназначенный для запугивания (принуждения) правительства или общества, достижения целей, которые, как правило, являются политическими, религиозными или идеологическими» (Todd,Wilson, Casey, 2005, p. 184).
Федеральный закон Российской Федерации "О борьбе с терроризмом" от 25.07.1998 г. № 130-ФЗ дает следующее определение «терроризма» «насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений» (ФЗ «О борьбе с терроризмом» от 9 июля 1998г.). В целом существует около 200 понятий терроризма, ни одно из которых не признано общепринятым.
На сегодняшний день проблема террористической угрозы достаточно активно рассматривается в философском, правовом, историческом и социокультурном аспектах (О.В. Будницкий, В.И. Василенко, В.П. Емельянов), психологические подходы к явлению терроризма разрабатываются в рамках социальной, юридической, нравственной, экологической психологии, психологии личности, психопатологии и др. (В.Л. Васильев, Д.В. Ольшанский, A.M. Столяренко, Ю.М. Антонян, М.И. Еникеев, В.Ф. Пирожков и ДР-) Современная психология все чаще обращает внимание на проблемы человека как субъекта преобразований, а «общественные движущие силы все более перемещаются на личностный и социально-психологический уровень сознания и поведения реальных людей как субъектов» (Брушлинский, 1996). «Реальное повышение субъектности современного человека и осознание представителями социальной науки роли субъектных факторов во всех социальных процессах приводят к тому, что, выявляя объективные закономерности, исследователи обязательно обращаются и к психологическим особенностям субъекта изучаемых процессов». (Рябикина, 2005, с 52).
Сегодня психология терроризма представляет собой одну из наиболее научно и практически значимых областей психологической науки. Большинство психологов, предлагающих свои подходы изучения феномена международного терроризма, единодушно придерживаются мнения о том, что терроризм - явление многоаспектное и изучать его необходимо комплексно. Комплексный анализ существующих исследований и подходов к изучению предпосылок и причин террористической угрозы позволит приблизиться к пониманию основы современного терроризма. В рамках современных психологических исследований феномен «террористической угрозы» изучается преимущественно в следующих направлениях:
1. Психология терроризма (фундаментальные взгляды на природу терроризма и личность террористов, культурно-исторические, социальные и индивидуально-психологические причины терроризма, психологические механизмы реализации и структура террористической деятельности, способы борьбы с террористической угрозой).
2. Роль средств массовой информации в формировании представлений о терроризме и террористической угрозе.
3. Психологические особенности посттравматических личностных расстройств (изменений) у лиц, ставших прямыми и косвенными жертвами терактов.
Субъектный подход как методология понимания и переживания событий человеческого бытия
Человеческое бытие представляет собой предмет исследования ряда наук. Особенностью собственно психологического исследования бытия является его понимание и описание через психологию человека как субъекта бытия, т.е. бытие в его психологическом понимании - это жизненное пространство человека, неразрывность человека как субъекта бытия и пространства его существования (Гришина, 2008, с.210-212).
Традиционно категория субъекта относилась к числу базовых категорий философии — науки, определяющей методологический фундамент психологии. В философии категория «субъект» носит явную гносеологическую нагрузку и рассматривается в контексте проблематики познания.
Понятие субъекта является одной из ключевых категорий и психологической науки. Уже в трудах Г.И. Челпанова, которого можно по праву назвать родоначальником субъектного подхода в России, можно увидеть все основные характеристики категории субъекта. Ученый не только использует понятие «субъект», но и обосновывает его значимость для психологической науки: 1) «субъект есть субстанция, потому что мы представляем его как нечто, обладающее известными свойствами, которые сами по себе, без связи с этим нечто не существуют»; 2) наше сознание нельзя объяснить без признания субъекта; сознание — это не сумма ощущений и представлений (Челпанов, 1909, с. 154) (цит. по: Богданович, 2005, с. 59).
Благодаря работам многих ученых, прежде всего А.В. Брушлинского и его последователей, категория субъекта приобретает статус наиболее всеобъемлющей характеристики человека, описывающей целостность всех его свойств и качеств. И если для психологии прошлого наиболее привычным было понятие человека как субъекта деятельности, то сегодня в исследованиях современных ученых конкретизируется и развивается понятие о человеке как субъекте жизни (Гришина, 2008, с.210-212).
Как отмечает А.В. Брушлинский, «важнейшее из всех качеств человека -быть субъектом, т.е. творцом своей истории, вершителем своего жизненного пути» (А.В. Брушлинский, 1999). Субъект, по мнению ученого, обладает рядом специфических качеств. Одно из главных — это характеристика субъекта как целостности. В концепции ученого именно субъект является интегратором всех свойств человека, эта категория включает в себя качества и личности, и индивида, и индивидуальности: «Субъект — это наиболее широкое, всеохватывающее понятие человека, обобщенно раскрывающее единство всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных» (Брушлинский, 2003, с. 16).
Андрей Владимирович связывает категорию субъекта не только и не столько с отдельным человеком, сколько с человечеством в целом, которое представляет собой «противоречивое системное единство субъектов иного уровня и масштаба: государств, наций, этносов, общественных классов и групп, индивидов, взаимодействующих друг с другом» (Брушлинский, 1996). Человек как субъект является источником саморазвития, он целенаправленно изменяет действительность, но тем самым изменяя и самого себя. Субъект интенционален, рефлексивен, ответственен, способен к интеграции, индивидуален, целенаправлен, управляет достижением целей.
На сегодняшний день очевидно, что субъектный подход оказал влияние на целый ряд направлений в исследовании психологии человека (К.А. Абульханова, А.А. Волочков, А.Л. Журавлев, В.В. Знаков, А.К. Осницкий, А.О. Прохоров, З.И. Рябикина, Е.А. Сергиенко, Г.Ю. Фоменко и др.), а категория субъекта выступает в современной российской психологической науке в качестве системообразующей. Методология субъектного подхода стала основанием психологии человеческого бытия. (Кимберг, 2008, с.37-40).
Психология человеческого бытия оформилась как самостоятельная область психологического знания в конце XX века благодаря работам В.В. Знакова, который по праву считается её основателем. (В.В. Знаков, 2005а).
По мнению автора, принципиальная новизна рассматриваемого подхода заключается главным образом в трех основных его положениях. Во-первых, в переходе от микросемантического к микроаналитическому методу познания психического. Отличительная особенность современной научной методологии заключается в стремлении ученых снять главное противоречие картезианской картины мира, в которой человек противостоит дискретным отдельным объектам, событиям и ситуациям реальной действительности. Противоречие устраняется путем признания неизбелшого для любого научного познания мира (учитывающего взаимодействия субъекта с объектом) включения познающего в познаваемое. С такой точки зрения, объективная ситуация включает в себя воспринимающего, понимающего и оценивающего ее человека. Познающий и понимающий ситуации человеческого бытия субъект — это одновременно и уникальный человек, и универсальный представитель человеческого рода, который потенциально воплощает в себе группу, содружество эмпирических субъектов. «Воздействие любой "объективно" стимулирующей ситуации зависит от личностного и субъективного значения, придаваемого ей человеком. Чтобы успешно предсказать поведение определенного человека, мы должны уметь учитывать то, как он сам интерпретирует эту ситуацию, понимает ее как целое» (Знаков, 2005, с. 46). Во-вторых, в значительном расширении представлений о содержании активности как фактора детерминации психики. А.В. Брушлинский называл субъектом человека, рассматриваемого на высшем для него уровне активности, целостности, автономности. Целостность субъекта означает единство, интегративность не только деятельности, но и вообще всех видов его активности.
В-третьих, в целостном системном характере исследования динамического, структурного и регулятивного планов анализа психологии субъекта. Динамический план анализа психологии субъекта содержит представление о том, человек не рождается субъектом, а становится им в процессе деятельности, общения и других видов активности. В ракурсе структурной составляющей анализа психологии субъекта в фокусе исследования психологов оказываются различные виды активности: деятельность, общение (Б.Ф. Ломов), созерцание (С.Л. Рубинштейн), преобразовательная активность человека, направленная на создание и изменение обстоятельств своей жизни и жизни других людей (Б.Г. Ананьев).
В человеческом бытии разнообразные виды активности реализуются прежде всего в совокупности отношений человека к природе, себе и другим людям. Как полагает К.А. Абульханова, раскрывать психологическую природу субъекта надо через совокупность его отношений к миру (Абульханова, 1997). Активность выступает как «интеграл притязаний, саморегуляции и удовлетворенности, как способность и способ самовыражения, самореализации личности» (Абульханова, 1999, с.50). Автор определяет активность как системное качество личности, включающее разный жизненный опыт, обобщающий те или иные стратегии жизни. В данном смысле активность характеризует личность как субъект жизненного пути.
С позиций психологии человеческого бытия подход К.А. Абульхановой отражает лишь одну из сторон активности человека как субъекта человеческого бытия. В частности, В.В. Знаков отмечает, что одна из особенностей «человеческого бытия состоит в том, что его нельзя рассматривать как индивидуальный жизненный путь: это совокупность психологических реальностей, возникающих внутри разных ситуаций в точках пересечения взаимодействий индивидуальных и групповых субъектов. ... Человеческое бытие не тождественно жизни индивидуального субъекта. Это понятие, скорее, соответствует рубинштейновской категории «мира» как совокупности вещей и явлений, соотнесенных с взаимодействующими людьми как организованной иерархией различных способов существования. Человеческое бытие представляет собой такое единичное (в частности, сознание и самопонимание общающихся людей), в котором потенциально представлено общее — ве сь мир, все человечество. Отсюда следует, что человеческое бытие может понимать себя. Понимающее себя бытие представляет собой диалектическое единство самопонимания взаимодействующих субъектов и группового понимания. Такое понимание порождается в межсубъектном пространстве на стыке разных ценностно-смысловых позиций. Оно базируется на общей платформе принимаемых определенными группами людей норм, ценностей, смыслов» (Знаков, 2009в, с. 260-269).
Регулятивная сторона исследований формирования и развития человека как субъекта неразрывно связана с проблемой детерминации психики. По Брушлинскому, в человеческой психике не только отражается действительность. Формируясь во взаимодействии субъекта с объектом, психика представляет собой высший уровень отражения действительности и потому высший тип регуляции всей жизни человека.
В отечественной психологии отсутствует жесткая оппозиция внешнего и внутреннего. Во многом этот факт связан с введением в науку категорий отношения и переживания, в которых проявляется их единство. Одной из ведущих характеристик человеческого бытия является его ценностно-смысловая экзистенциальная направленность. Человеку, как существу рефлексивному, присуща не только обращенность к основаниям своего бытия, но и стремление к оценке, ценностному взгляду на них. Бытие активно изменяется под влиянием ценностей. «Основой ценностных предпочтений субъекта обычно становятся не достоверные знания, а чувства и переживания. Отношение к бытию всегда включает ценностное отношение и выражает субъективность. В отличие от знания, которое стремится к объективности и предельному соответствию внешней реальности, ценности есть от ражение внутреннего мира субъекта, воплощение его переживания внешней реальности в составе внутреннего бытия» (там же). Переживание всегда включено в процесс понимания. Рассмотрим понятие переживание более подробно.
Цель, гипотезы, задачи, испытуемые и методики исследования
Цель исследования: выявление различий в понимании и переживании террористической угрозы гражданскими людьми и военнослужащими, выезжающими в места повышенной угрозы терактов.
Объект исследования: понимание и переживание людьми террористической угрозы.
Предмет исследования: понимание и переживание террористической угрозы испытуемыми, отличающимися по половым, возрастным, профессиональным и личностным характеристикам.
Гипотезы исследования:
1. Существуют различия в понимании и переживании террористической угрозы военными и гражданскими людьми, связанные со спецификой профессиональной деятельности.
2. Понимание и интенсивность переживания террористической угрозы различаются у людей женского и мужского пола.
3. Понимание и переживание террористической угрозы различаются у разных возрастных групп населения.
4. Субъекты с высокими значениями личностной тревожности иначе понимают и в большей степени переживают угрозу терактов, чем субъекты с низкими значениями тревожности.
5. Люди с высоким уровнем макиавеллизма чаще понимают неизбежность террористической угрозы (осознают неизбежность и закономерность терактов в современном мире), с низким - отвергают утверждение, что теракт представляет неотъемлемую часть современного мира.
6. Понимание и переживание террористической угрозы различаются у людей с высокой и низкой способностью к контролю ситуации.
Задачи исследования:
Теоретическая задача:
1. Проанализировать специфику интерпретации субъектом теракта как один из возможных способов понимания ненормативных, критических ситуаций человеческого бытия.
Эмпирические задачи:
1. Определить различия в понимании и переживании террористической угрозы гражданскими испытуемыми и сотрудниками системы исполнения наказания.
2. Исследовать индивидуально-психологические различия в понимании и переживании людьми террористической угрозы;
3. Определить, какие черты личности характеризуют испытуемых, понимающих террористическую угрозу и теракты как неизбежные явления современного мира и людей, несогласных с неизбежностью терактов в современном мире;
4. Исследовать семантические основания понимания террористической угрозы: что именно испытуемые понимают под угрозой террористического акта, как оценивают совершающих теракты людей, считают ли, что в современном мире теракты неизбежны, и часто ли задумываются над тем, как избежать участи жертвы.
5. Выявить взаимосвязь показателя переживания террористической угрозы с уровнем осмысленности жизни и способностью контролировать ситуацию.
Методики исследования:
Для решения поставленных задач и проверки гипотез были использованы следующие методики диагностики личностных особенностей испытуемых:
1. Опросник переживания террористической угрозы (ОПТУ) (Быховец, 2007; Быховец, Тарабрина, 2010). Опросник разработан Н.В. Тарабриной в соавторстве с Ю.В. Быховец в лаборатории психологии посттравматического стресса. Опросник позволяет оценивать интенсивность переживания террористической угрозы. Опросник состоит из трех шкал: «Признаки ПТСР» (шкала содержит утверждения, позволяющие выявить наличие или отсутствие у испытуемого когнитивных, эмоциональных и поведенческих признаков ПТСР, связанных с угрозой теракта), «Антиципация» (утверждения данной шкалы позволяют выяснить особенности восприятия террористической угрозы и оценить степень вероятности повторения трагического события по мнению испытуемого), «Устойчивость» (индекс, получаемый по данной шкале отражает способность человека сохранять самоконтроль, самообладание в ситуациях, связанных с террористической угрозой). Путем суммирования всех 3-х индексов по названным шкалам подсчитывается общий индекс восприятия и переживания террористической угрозы. Согласно проверке психометрических характеристик, ОПТУ обладает хорошими показателями надежности.
2. Опросник смысложизненных ориентации (СЖО) (Леонтьев, 2000). Опросник смысложизненных ориентации является адаптированной версией теста «Цель в жизни» (Purpose-in-Life Test, PIL) Джеймса Крамбо и Леонарда Махолика. Методика была разработана авторами на основе теории стремления к смыслу и логотерапии Виктора Франкла (см. Франки, 1990) и преследовала цель эмпирической валидизации ряда представлений этой теории, в частности представлений об экзистенциальном вакууме и ноогенных неврозах. Суть этих представлений заключается в том, что неудача в поиске человеком смысла своей жизни (экзистенциальная фрустрация) и вытекающее из нее ощущение утраты смысла (экзистенциальный вакуум) являются причиной особого класса душевных заболеваний — ноогенных неврозов, которые отличаются от ранее описанных видов неврозов. Результаты, полученные при адаптации методики, позволяют утверждать, что осмысленность жизни личности не является внутренне однородной структурой. Как составляющие смысла жизни личности можно рассматривать: цели в жизни, насыщенность жизни и удовлетворенность самореализацией. Тест включает, наряду с общим показателем осмысленности жизни, также пять субшкал, отражающих три конкретных смысложизненных ориентации и два аспекта локуса контроля, а именно «цели», «процесс», «результат», «Локус-Я», «Локус-жизнь». (Леонтьев, 2000).
Мы считаем, что характер смысложизненных ориентации выступает существенным фактором, определяющим понимание и переживание испытуемыми террористической угрозы.
3. Методика исследования макиавеллизма личности (Знаков, 2001). Данная методика позволяет исследовать макиавеллизм как личностную характеристику. В данном контексте, макиавеллизм понимается как стратегия социального поведения, включающая манипуляцию другими в личных целях, зачастую противоречащую их собственным интересам. Макиавеллизм представляет собой количественную характеристику. Каждый в разной степени способен к манипулятивному поведению, но некоторые люди к нему более склонны и способны, чем другие. Макиавеллизм представляет собой психологический синдром, основанный на сочетании взаимосвязанных когнитивных, мотивационных и поведенческих характеристик. Главными психологическими составляющими макиавеллизма как свойства личности являются: 1) убеждение субъекта в том, что при общении с другими людьми ими можно и даже нужно манипулировать; 2) навыки, конкретные умения манипуляции. Последние включают в себя способность убеждать других, понимать их намерения и причины поступков. «Макиавеллизм как личностная характеристика в целом отражает неверие субъекта в то, что большинству людей можно доверять, что они альтруистичны, независимы, обладают сильной волей. Высокие оценки по Мак-шкале положительно коррелируют с экстернальностью, подозрительностью, враждебностью. Такие субъекты более эффективно обманывают других, в межличностном общении они чаще используют лесть и в целом успешнее влияют на других людей. ... Люди, демонстрирующие высокие показатели по Мак-шкале, при вступлении в контакт с другими склонны держаться эмоционально отчужденно, обособленно, ориентироваться на проблему, а не на собеседника, испытывать недоверие к окружающим. ... По сравнению с испытуемыми, получившими низкие оценки по шкале макиавеллизма, субъекты с высокими оценками более точны и честны в восприятии и понимании себя и других» (Знаков, 2001, с. 20).
Обсуждение результатов
Анализируя результаты исследования, следует отметить, что общим контекстом, «семантическим фоном» понимания испытуемыми террористической угрозы являются стереотипные и не соответствующие действительности представления о террористах как необразованных, психически неуравновешенных агрессивных фанатиках, для которых чужая жизнь ничего не стоит. Без преувеличения можно сказать, что 99% испытуемых из выборки в 310 человек так понимают психологию террористов: «Ожесточенные на кого-то, затаившие обиду психически больные люди»; «Не любящие свой народ, бедные умом, безнравственные, бесчувственные, потерянные, озлобленные, запрограммированные на смерть»; «Религиозные фанатики, не способные контролировать свои действия из-за психологического или иного воздействия на их волю, им плевать на человеческие жизни в угоду денег»; «Люди, которые ненавидят весь мир»; «Самоубийцы, не задумывающиеся о других людях, о чужих жизнях, потерявшие веру в добро и мир на земле».
Такой психологический портрет террориста совершенно не соответствует научным данным. Анализ фактов показывает неверность утверждений о том, что у террористов высокий уровень психопатологии (Moghaddam, 2005). Наоборот, М. Криншоу «пришла к выводу, что "самой общей характеристикой террористов является их нормальность". К аналогичным выводам пришел К. Хескин, который изучал членов Ирландской республиканской армии (IRA), эмоционально неустойчивых людей или людей с расстройствами среди них обнаружено не было» (цит. по: Соснин, Нестик, 2008, с. 116). Как отмечает М. Гримланд с соавторами, в частности, типичный палестинский террорист-смертник религиозен, нормален, вежлив и серьезен. Его действия главным образом мотивированы военно-стратегической эффективностью суицидального терроризма, ненавистью к Израилю и США, а также необходимостью отомстить за национальное и личное унижение. Руководители террористических акций нередко проводят целенаправленную работу по исключению психически нестабильных людей из списка кандидатов в террористы-смертники. Одним из последствий этого оказалось то, что нападавшие 11 сентября 2001 г. на башни-близнецы оставались спокойными и целеустремленными в течение долгого времени до совершения теракта. Наблюдатели описывали их как тихих, отчужденных и немногословных людей, что весьма отличается от стереотипа импульсивного жестокого террориста (Grimland et al., 2006).
Не соответствует действительности и суждение о том, что террористами становятся представители беднейших слоев населения, имеющие низкий уровень образования. Например, Умар Фарук Абдулмуталлаб, 25 декабря 2009 г. пытавшийся взорвать летевший из Европы в США пассажирский лайнер, является сыном известного нигерийского банкира, получившим высшее образование в Университетском колледже Лондона. М. Атта, руководивший группой террористов, совершивших в 2001 г. нападение на торговый центр в Нью-Йорке, как и двое его товарищей, имели высшее образование (получили степень магистра в техническом университете в Гамбурге). Большинство из членов группы происходили из обеспеченных семей среднего класса Саудовской Аравии и Египта. Они были уже сформировавшимися взрослыми людьми, подчинившими свою индивидуальность организации (Post, 2005).
Таким образом, у наших испытуемых понимание психологического облика и мотивов поступков террористов является очень искаженным. В основе понимания лежит образ врага: такого чужого, который скорее внушает страх и актуализирует мысли о собственной смертности, чем побуждает к рациональному осмыслению проблем, связанных с террором. Понимание строится преимущественно на экзистенциальном опыте испытуемых, осуществляющем ценностно-смысловую регуляцию и направляющем весь ход жизни человека. Можно предположить, что незначительный, явно недостаточный для понимания проблем терроризма опыт испытуемых обусловлен не только отсутствием достоверных знаний, но и нежеланием задумываться, психологической отдаленностью террористической угрозы от их реальной жизни. Иначе обстоит дело в тех регионах нашей страны, в которых нередко происходят теракты. В опросе об отношении к терроризму, проведенном среди студентов Дагестанского госуниверситета, почти каждый пятый из опрошенных давал положительные оценки терроризму: «Это способ защиты своей земли и своего народа», «Месть за родных и близких», «Борьба за свободу, свою веру». Разные варианты позитивных ответов составили 32% у юношей и 15% у девушек (Собкин и др., 2004). Очевидно, что в опыте жителей тех регионов, для которых теракты - печальная правда повседневной жизни, содержится больше знаний о политических, религиозных и экономических основаниях терактов. Такие знания приводят к иному, отличному от жителей центральной России, пониманию проблем, связанных с террористической угрозой.
Теперь перейдем к анализу половых различий. Полученные данные о более интенсивном переживании террористической угрозы женщинами, чем мужчинами, соответствуют результатам других исследований, в частности, проведенных Ю.В. Быховец и Н.В. Тарабриной (Быховец, Тарабрина, 2010). Женщины более эмоциональны, чем мужчины, и менее устойчивы по отношению к экстремальным ситуациям (Grossman, Wood, 1993). События 11 сентября 2001 г. американские женщины описывают психологам в более эмоциональных терминах и чаще сообщают об испытываемом дистрессе. Одно из правдоподобных объяснений боязни женщинами терактов заключается в том, что они считают себя более уязвимыми и чаще видят в качестве жертв социальной несправедливости (Chu et al., 2006). Отношение к опасностям по-разному представлено в картине мира мужчин и женщин.
Мужчины в целом расценивают как опасные меньшее количество ситуаций. У женщин «более широкий спектр объектов опасности, а, кроме того, они в большей степени беспокоятся не только за себя, но и за благополучие своих близких. Женщины больше подвержены социальным страхам, например, в отношении предательства и одиночества» (Лаврова, 2009, с. 73). Также если учесть, что основным источником, из которого наши испытуемые получают информацию о терактах, являются СМИ, то можно предположить, что женщины как более ориентированные на межличностное взаимодействие, более тревожные в большей степени, чем мужчины склонны идентифицировать себя с жертвами трагедии, транслируемой СМИ, а мужчины, при просмотре программ, о трагических событиях, улучшают субъективное ощущение контроля ситуации, при получении информации. Вероятно, это связано с тем, что мужчины скорее обращают внимание на содержательную сторону информации, поступающей из СМИ и способны за счет более высокого уровня способности контролировать ситуацию отстраниться от ситуации при оценке трагического события.
Похожие результаты получили в своем исследовании Pulcino и его коллеги (Pulcino et al., 2003). Данные исследования показали, как мужчины и женщины по-разному реагировали на стрессовые ситуации. Женщины более эмоциональны и менее устойчивы, чем мужчины, которые реагируют с меньшей грустью на стрессовые ситуации, чем женщины. Кроме того в дополнение к большему эмоциональному включению в деятельность (например, чтение журналов, терапия), женщины нуждались в дополнительной социальной деятельности (например, говорить с людьми, ходить в церковь), в отличие от мужчин. Как правило, мужчины чаще предпочитали заниматься решением проблемы, и не обращали внимание на преодоление стрессовых ситуаций.
Ни в отечественных, ни в зарубежных исследованиях нам не удалось найти ответа на вопрос: почему молодые люди в большей степени переживают террористическую угрозу, чем взрослые? Пока единственную причину можно увидеть в различии личностных качеств. У молодых респондентов выше общий уровень осмысленности жизни, им в большей степени, чем взрослым участникам исследования свойственно представление о себе, как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора, чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями и представлениями о ее смысле (локус контроля-Я). Взрослые респонденты в целом воспринимают окружающий мир, как более опасный и недружелюбный (низкий показатель доброжелательности окружающего мира), чаще проявляют настороженность.
