Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Историко-теоретические предпосылки субъектно-средового подхода 27
1.1. Субъектный подход как решение проблемы внешнего и внутреннего в психологии 27
1.2. Эмпирические и топологические категории в классических теориях личности 51
1.3. Психология среды как предпосылка изучения психологического пространства личности 66
1.4. Компромиссные концепции: теория приватности и теория персонализации среды 94
1.5. Эмпирические исследования последствий нарушений психологического пространства 132
ГЛАВА 2. Психологическая суверенность в контексте субъектно-средового подхода 157
2.1. Общие научные принципы исследования психологической суверенности 157
2.2. Психологическое пространство личности и его свойства 167
2.3. Теория психологической суверенности 190
2.4. Проблема метода изучения психологической суверенности 211
ГЛАВА 3. Эмпирическое исследование онтогенеза и индивидуально-личностных коррелятов психологической суверенности 238
3.1. Онтогенез психологической суверенности личности 242
3.2. Индивидуально-личностные корреляты психологической суверенности 265
3.3. Особенности Я-концепции подростков с разным уровнем суверенности 287
3.4. Связь психологической суверенности с особенностями психологического преодоления (coping behavior) 308
3.5. Исследование связи психологической суверенности с продуктивностью жизнедеятельности 321
Заключение 367
Литература 373
Приложения
- Субъектный подход как решение проблемы внешнего и внутреннего в психологии
- Эмпирические и топологические категории в классических теориях личности
- Общие научные принципы исследования психологической суверенности
- Онтогенез психологической суверенности личности
Введение к работе
Актуальность проблемы. Интенсивность социально-исторических процессов в современном обществе предъявляет особые требования к личной автономии, свободе и ответственности каждого человека. Высокая взаимозависимость социальных интеракций, информационная и коммуникативная перегруженность ставят перед необходимостью селекции средо-вых влияний и усиления способности человека творить независимое, неконформное, аутентичное бытие. Деиндивидуализирующее воздействие современной цивилизации, особенно ее городского варианта, одновременно сопровождается повышением потребности в развитии личной самобытности. Социальная актуальность исследования обусловлена необходимостью гармонизации отношений субъекта с окружающим миром, которые, принимая искаженные формы, снижают продуктивность деятельности и личностную эффективность человека. Суверенность напрямую связана с такими остро востребованными в социальной практике явлениями как ненасилие, доверие и толерантность, предполагающими уважение к суверенности других людей.
В мировой культуре гуманистического направления ценность частного бытия исключительно высока (И.А. Бродский, X. Ортега-и-Гассет, Г.Д. Торо, А. Швейцер). Отделенность человека от других, его несмешиваемость с миром, способность, воспринимая других, оставаться самим собой всегда в гуманистической культуре считались достоинством.
Цивилизация Новейшего Времени породила феномен массовой культуры и массового человека. «Современная жизнь грандиозна, избыточна и превосходит любую исторически известную. Но именно потому, что напор ее так велик, она вышла из берегов и смыла все завещанные нам устои, нормы и идеалы. В ней больше жизни, чем в любой другой, и по той же
причине больше нерешенного. Ей надо самой творить свою собственную судьбу», - писал X. Ортега-и Гассет [148, с. 41].
Отдельные люди творят не только личное, но и социальное бытие, однако до той поры, пока они способны сохранять свою автономию. Именно на индивидуальном уровне решаются давние проблемы и рождается новое - этика, эстетика, философия. К.Г. Юнг, раскрывая ценность индивидуального бытия для мира, отмечал: «То, что делают нации, то делает и каждый отдельный человек, и пока он это делает, это делает и нация. Лишь изменение установки отдельного человека становится изменением психологии нации. Великие проблемы человечества еще никогда не решались посредством всеобщих законов, но всегда решались лишь посредством обновления установки отдельного человека» [230, с. 28].
Однако это не значит, что смысл индивидуальности ограничен рамками ее общественной полезности, личность важна сама по себе и для себя. Великий гуманист прошлого Альберт Швейцер писал по этому поводу так: «Итак, мы служим обществу, не принося себя в жертву ему... Мы знаем, что общество преисполнено глупости и намерения обманывать нас относительно вопросов гуманности» [220, с. 325]. И чем интенсивнее контакт человека с миром, тем более остро встает перед ним задача сохранения собственной частности, не-публичности во всех сферах существования. Персонифицированная (не разделенная с обществом) мораль - самая ценная часть этической культуры.
В российской философии и психологии философско-этическое обоснование феноменов суверенности рассматривалось в связи с проблемой свободы воли. Так, О.Г. Дробницкий писал: «1. Свободный выбор означает индивидуальность личного действия, возможность совершения человеком поступков, отличающихся от социально-массового поведения большинства. 2. Конкретнее свобода воли выражается в относительной самостоятель-
ности индивида от его ближайшего окружения. 3. Свобода воли означает также, что предъявляемое субъекту извне веление может стать предметом самостоятельного решения» [53, с. 164]. Таким образом в обобщенной форме открывается философская сущность психологической суверенности.
Признавая важность личной автономии и психологической суверенности, современная психология личности, тем не менее, характеризуется значительным креном в сторону исследований разного рода девиантных и отклоняющихся явлений, в то время как суверенная личность, условия, этапы, средовои и внутрииндивидуальныи контексты ее становления до сих пор систематически не изучались. Когда же это и происходило, то, как правило, недостаточно обоснованно, без выхода за пределы внутреннего мира и учета средовых условий жизнедеятельности человека. И если за рубежом в рамках средового подхода проявления человеческой автономии исследовались в связи с территориальностью, установлением социальной дистанции и переживанием приватности, то в отечественной науке эмпирическое изучение суверенной личности до сих пор представляет собой обширную лакуну.
К настоящему времени отмечается возрастание научного интереса к применению в психологии личности топологических и средовых категорий. За рубежом в научный обиход давно введены такие термины, как «жизненный мир», «психологическое время и пространство» (К. Левин), «переходный объект» (психоанализ), «личное пространство» (Р. Соммер), «границы контакта» (Ф. Перлз). В отечественной психологии, описывая субъективное бытие человека, говорят о жизненном мире (Ф.Е. Василюк), топологии субъекта (А.Ш. Тхостов), внешнем и внутреннем Я (А.Б. Орлов), внутреннем мире (Е.С. Калмыкова), факторе места и обособлении личности (B.C. Мухина), психологическом опыте (Л.И. Воробьева, Т.В. Снегирева), бытийных пространствах (З.И. Рябикина). Такие понятия как «границы»,
«барьеры», «дистанция», «выше-ниже», «ближе-дальше», «границы» находят широкое применение в проксимике, социальной психологии, психологии труда, психологии стресса и психотерапии.
Высокая потребность в изучении феномена психологической суверенности и создании ее концепции обусловлена поворотом теоретико-методологической ориентации современной отечественной психологии личности в сторону субъекта. Неоднократно отмечалась недостаточность исключительно деятельностного изучения человека и необходимость его рассмотрения как субъекта бытия, взаимодействующего с миром (С.Л. Рубинштейн), разрабатывается теоретико-методологическое обоснование таких макроединиц человеческого бытия как ситуации и события (А.В. Брушлинский, Н.А. Логинова, А.А. Кроник), подчеркивается важность внутренней детерминации личности (К.А. Абульханова-Славская, Л.И. Анцыферова, А.В. Брушлинский, В.Л. Хайкин), осмысливаются категории психологии субъекта (В.В. Знаков) и критерии развития субъектно-сти (А.К. Осницкий, Е.А. Сергиенко, В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман), исследуется особенности субъект-субъектного и субъект-объектного общения (А.У. Хараш), явления психологической толерантности (А.Г. Асмолов), феномены моральной независимости (Е.В. Субботский, В.Э. Чудновский), разрабатываются механизмы персонализации субъектом среды (А.В. Петровский, М. Хейдметс, Т. Нийт), поддержания личностной автономии в условиях стресса (Л.А. Китаев-Смык), развития жизненного мира (Ф.Е. Василюк), самоутверждения личности (Н.Е. Харламенкова).
Возможность операционализации и валидизации основных понятий нашего исследования («психологической суверенности», «психологического пространства личности», «психологической ситуации») обусловлена высоким уровнем сложившейся теоретической и психометрической культуры, наличием фундаментальных и частных работ, посвященных обоснованию
концептов психологии личности и созданию методического аппарата для их изучения и диагностики (В.М. Мельников и Л.Т. Ямпольский, А.Ю. Панасюк, Л.Я. Гозман и М.В. Латинская, Д.А. Леонтьев).
В то же время необходимо отметить, что большинство работ, так или иначе затрагивающих проблемы личностной суверенности, рассматривают это явление узкоспециально: в аспекте развития и сохранения телесности как формы субъектности (А.Ш. Тхостов), с точки зрения неконформности и независимости убеждений (В.Э. Чудновский), в связи с явлениями депри-вации (М.И. Лисина, К.А. Солоед, М.С. Радионова) и родительско-детского симбиоза (А.Я. Варга), характерологически (П.В. Волков), в аспекте психологических защит человека (P.M. Грановская, И.М. Никольская), но единой теории психологической суверенности, интегрирующей все значимые измерения психологического пространства, до сих пор не создано.
Отсутствие подобной теории существенно затрудняет развитие практической психологии, зачастую лишенной объяснительных моделей психотерапевтического воздействия (Г. Назлоян, Т.Я. Сафонова). Фрагментарность данных о генезисе и проявлениях психологической суверенности, отсутствие разработанных методов диагностики представляют собой серьезное препятствие в спецификации причин и разработке реабилитационных мер при работе с разными личностными дисгармониями, которые нередко применяются на донаучном, интуитивном уровне.
Таким образом, можно констатировать высокую социальную и научную потребность в разработке категориального аппарата, позволяющего описать явление психологической суверенности, качественно и количественно диагностировать, а также установить систему ее индивидуально-личностных коррелятов. Все вышеперечисленное делает данное исследование исключительно своевременным и актуальным.
Степень разработанности проблемы. К настоящему времени сложился весьма эклектичный междисциплинарный контекст изучения психологической суверенности. Можно выделить три основных научных источника данных об ее содержании, генезисе и механизмах функционирования: это теории и социально-психологические исследования личности, психология среды и психология приватности.
Среди теорий личности исторически первой можно считать созданную У. Джемсом модель эмпирической личности, в структуру которой он включил средовые элементы [49-50]. Очень важным источником для нас явилась теория психологического поля К. Левина, также интегрирующая в понятии жизненного пространства «объективное» и «субъективное» содержание бытия и предложившего изучать в качестве его единицы целостную ситуацию [95]. Не менее ценными оказались данные о важности «нормальной» сепарации ребенка от матери, обоснованные в психоанализе и теории привязанности Б. Боулби, М. Малер, Н. Мак-Вильяме [79]. Существенную роль в средовой обусловленности и понимании индивидуальных вариаций становления суверенности сыграла теория идентичности Э. Эриксона [226]. Высокой эвристической силой обладают также идеи о двойственной природе личности, разрабатываемые в ранних работах Д.Н. Узнадзе [1]. Глубокое понимание функций психологических границ и механизмов их появления мы находим в работах Ф. Перлза [153].
Несколько иначе суверенность изучалась в связи с проблемой конформности (Ф. Зимбардо, S. Milgram) [288]. Однако, к сожалению, все данные о психологической суверенности были получены как побочный результат основного исследования и потому не были операционализированы и возвращены в психологическую практику.
Второй источник представляет собой этология и психология среды. Идеи К. Лоренца, Н. Тинбергена, В.Р. Дольника о значении врожденных
поведенческих программ (в частности, территориальности) у животных и путях их трансформации у человека открыли новые способы понимания человеческих потребностей, их удовлетворения и фрустрации в условиях современной цивилизации [107, 191]. Акцент на системности и контекстуальное человеческих проявлений представляет собой основное достоинство собственно средовых исследований У. Бронфенбреннера, J. Wohlwill, теорий места R. Barker и личного пространства R. Sommer [242, 308, 250]. Признавая высокую ценность обнаруженных эмпирических данных, необходимо отметить, однако, что средовые влияния в перечисленных работах рассматриваются исключительно объективно, а вклад внутренних психологических детерминант практически игнорируется.
Наконец, третий источник представляет собой теория приватности I. Altaian и М. Wolfe, которая наиболее близка проблеме психологической суверенности [237-239, 320]. Приватность (privacy) - это центральный ре-гуляторный процесс, посредством которого персона делает себя более или менее открытой для других, селективный контроль доступности человеческого «Я», процесс установления межличностных границ. Это направление, во многом преодолевая ограничения чисто экологического подхода, сумело дать личностную интерпретацию многим средовым явлениям. Однако содержательные измерения области приватности ограничиваются в основном социальными и территориальными проявлениями, что сильно обедняет возможности теории приватности.
Необходимо отметить также, что проблема суверенности давно признается как стержневая в гуманистических и экзистенциальных психотерапевтических течениях, однако отмечаемые там закономерности носят исключительно внутрииндивидуальный характер и не были использованы для создания обобщенных моделей.
Таким образом, в настоящий момент можно констатировать весьма разрозненную картину исходных подходов и данных, не интегрированных и не осмысленных в аспекте психологической суверенности личности. Как следствие, в данной области науки отсутствуют четкий терминологический аппарат, адекватные методы исследования и система надежных данных. Эта лакуна и определила специфику нашей работы.
Цель и задачи исследования. Цель работы - комплексный системный анализ суверенности как психологического явления. В качестве объекта выступает личностная суверенность как феномен границ психологического пространства, а предметом исследования является изучение генезиса и индивидуальных проявлений психологической суверенности.
Цель, объект и предмет определили задачи исследования:
Создать и обосновать концептуальный аппарат, адекватный явлению психологической суверенности личности
Основываясь на онтологических и гносеологических особенностях психологической суверенности как явления сконструировать и апробировать специфические методы ее изучения и диагностики
Изучить динамику психологической суверенности в онтогенезе
Установить связь психологической суверенности с половыми, индивидуально-психологическими, социальными характеристиками личности и особенностями самосознания
Сформулировать предположения о механизмах регулирования и средствах поддержания психологической суверенности
Теоретико-методологическую основу исследования составили общенаучные принципы системности (Л. фон Берталанфи, Дж. фон Нейман, Б.Ф. Ломов, В.П. Зинченко), принцип развития (Л.И. Анцыферова, А.Г. Асмолов, Л.С. Выготский, Д.Н. Завалишина, Н.С. Лейтес, Е.А. Серги-
енко), принцип детерминизма (М.К. Мамардашвили, Т.Д. Марцинковская, К. Поппер, Т.А. Флоренская, М.Г. Ярошевский), принцип целостности психики (А.В. Брушлинский, З.И. Рябикина, М.А. Холодная), принцип субъекта (К.А. Абульханова, Л.И. Божович, А.В. Брушлинский, В.В. Знаков, З.И. Рябикина, С.Л. Рубинштейн, В.Э. Чудновский), принцип эквифиналь-ности (К. Поппер, Б.Ф. Ломов).
Особое значение для нашего исследования имеет принцип субъекта -понимание суверенности как отношения человека к создаваемому им психологическому бытию. Субъектность в широком смысле означает наличие потребностей и способность спонтанной активности, подразумевающей, в отличие от реактивности, свободу выбора. Именно признание порождающего характера психики позволяет перейти от объектно-средовой к субъ-ектно-герменевтической парадигме понимания суверенности.
Теоретической основой исследования явились работы, посвященные изучению идентичности личности (В.Н. Слободчиков, Г.А. Цукерман, Э. Эриксон), саморазвития и самоактуализации (А.В. Петровский, В. Франкл, Э. Шостром, И. Ялом), индивидуальности (B.C. Мерлин, В.М. Русалов), эволюционному предназначению пола (В.А. Геодакян), возрастным новообразованиям (Н.С. Пряжников, Д.И. Фельдштейн, Д.Б. Эль-конин); исследования жизненной среды как источника психического развития (Л.С. Выготский, К. Лийк, М. Черноушек, Н. Heft, М. Golan), приватности (privacy) и ее развития в онтогенезе (I. Altman, A. Simmel, Н.М. Proshansky, М. Wolfe), личного пространства и его нарушений (М. Leibman, R. Sommer), территориальности у животных и человека (В.Р. Дольник, К. Лоренц, C.R. Carpenter, Е. Goffman, А.Н. Esser), скученности и перенаселенности (К.В. Кияненко, Ю. Круусвалл, С. Hurt и J. Vaizey, S. Milgram, S. Valins и A. Baum). Важное значение для наших исследований имело также изучение явления персонализации, в том числе и
среды (А.В. и В.А. Петровские, В. Франкл, М. Хейдметс, Т. Нийт, I. Altman); исследования разных форм депривации (Дж. Боулби, М.И. Лисина, Э. Пиклер, К.А. Солоед), динамики приватности в условиях стресса (Л.А. Китаев-Смык), последствий физического и психологического насилия (Т.Я. Сафонова, М.Н. Teicher). Большой вклад в наше исследование внесен изучением феноменов границ личности (Ф. Перлз), их динамики (Н. Мак-Вильяме) и способа сохранения (coping-поведения) в различных жизненных ситуациях (J.H. Amirkhan, R.S. Lazarus, S. Folkman).
Методическое обеспечение работы реализовано на двух уровнях анализа психологической суверенности - номотетическом и идиографическом. Номотетическое изучение осуществлено посредством стандартизированного метода, разработанного с использованием опыта фундаментальных трудов по адаптации личностных опросников (А.А. Бодалев, Л.Я. Гозман, Р. Готтсданкер, А.Ю. Панасюк, В.М. Русалов). Идиографическое рассмотрение, восходящее к понимающей психологии, использовалось при отборе пунктов теста и при верификации нашей теории в анализе отдельных случаев и особых групп (В. Дильтей, Е.Т. Соколова, Т.А. Флоренская, М.-Л фон Франц).
Основные теоретические гипотезы:
Психологическая суверенность
развивается в онтогенезе с изменением содержания психологического пространства личности, проходя через сензитивные к его измерениям периоды и отвечая задачам взросления человека;
проявляется в формах психической активности, соответствующей всем уровням индивидуальности: индивидному, предметно-содержательному, духовно-мировоззренческому;
3. определяет благополучие и продуктивность личности в различных сферах жизнедеятельности.
Основные гипотезы обрели свое подтверждение посредством проверки следующих частных эмпирических предположений.
Первое предположение заключается в том, что в ходе онтогенеза 1) увеличивается уровень психологической суверенности, 2) усиливается дифференциация ее проявлений за счет появления новых измерений психологического пространства, которые отвечают основным задачам соответствующей возрастной стадии.
Второе предположение состоит в том, что уровень суверенности положительно связан с сильным типом темперамента, а проявления суверенности обладают половой и тендерной специфичностью.
Третье предположение гласит, что уровень суверенности связан с индивидуально-личностными особенностями (чертами личности, акцентуациями характера, особенностями межличностных отношений) таким образом, что суверенные отличаются лучшей адаптированностью, чем де-привированные. При этом чем выше уровень суверенности, тем выше 1) стремление к доминированию, 2) дружелюбие по отношению к другим людям.
Четвертое предположение состоит в том, что уровень суверенности положительно связан с уровнем развития самосознания, в частности, с дифференцированностью Я-образа и самопринятием.
Пятое предположение заключается в том, что психологическая суверенность связана с продуктивными формами психологического преодоления (coping-стратегий), а депривированность - с избегающими.
Шестое предположение утверждает, что психологическая суверенность связана с достижением продуктивности в социальной, эмоциональной, межличностной и духовной сферах жизнедеятельности.
Методы исследования. При подготовке и проведении исследования были использованы метод теоретического анализа, клинический метод (отдельного случая и особых групп), квазиэкспериментальное сравнительное исследование по модульному плану (Д. Кемпбелл). Особенность работы -последовательное применение макроаналитического метода, ориентирующего на понимание субъекта в контексте его бытия, единицей анализа которого является ситуация. Конкретные методики, используемые в работе -это авторские методы моделирования конфликтных ситуаций и опросник «Суверенность психологического пространства» (СПП), 12-факторный опросник Р. Кеттелла (версия для младшего школьного возраста) в адаптации Э.М. Александровской и И.Н. Гильяшевой, ЛОД Г. и С. Айзенк в адаптации А.Ю. Панасюка, Шкала личностной тревожности Дж. Тейлор, Характерологический опросник К. Леонгарда-Г. Шмишека, УСК в адаптации Е.Ф. Бажина, С.А. Голынкиной, A.M. Эткинда, Миф (Маскулинность и Фемининность) С. Бем в адаптации О.Г. Лопуховой, ОСТ (Опросник структуры темперамента) В.М. Русанова, тест Т. Лири, «Индикатор coping-стратегий» Д. Амирхана в адаптации В.М. Ялтонского и Н.А. Сироты, тест смысложизненных ориентации (СЖО) Дж. Крамбо в адаптации Д.А. Леонтьева, социометрия, самоописание как вариант нарративного метода, методика исследования самооценки Т. Дембо-СЯ. Рубинштейн, метод отдельных случаев (Case-method).
Для обеспечения достоверности результатов использовались приемы качественного и количественного анализа. Качественный анализ (на основе экспертного опроса) проводился при подготовке первой версии нашего оп-
росника СПП. Количественный анализ представлял собой подсчет мер центральной тенденции по выборкам данных, использование психометрических показателей валидности (г Спирмена и Пирсона) и самосогласованности (альфа Кронбаха) при разработке теста СПП, подсчет непараметрических критериев ранговой корреляции rs Спирмена для изучения связей уровня суверенности с различными индивидуально-личностными качествами и U Манна-Уитни или Н Крускала-Уоллиса для оценки различий между независимыми выборками (или контрастными группами) по уровню выраженности какого-либо признака. При обработке результатов использовались программы MS Excel, MS Visio и Statistica 6.0.
Эмпирическая база исследования. Исследование проводилось на базе московских школ №№ 57, 130, 300, детского дома № 17, Абрамовской средней школы Боровского района Калужской области, Московского городского психолого-педагогического университета, Московского педагогического государственного университета, Военного университета, Московского центра занятости, Центра временного содержания несовершеннолетних преступников (ЦВСНП), Психологической консультации «Институт детства».
Группу подростков составили 162 человека среднего возраста 14,9 лет (43 ученика школы № 57 (21 девочка, 22 мальчика), 19 учеников школы № 130 (12 девочек, 7 мальчиков), 102 ученика школы № 300 (56 девочек, 46 мальчиков), 11 воспитанников детского дома № 17 (5 девочек, 6 мальчиков) и 29 подростков, находящихся в (ЦВСНП) (8 девочек, 21 мальчик). Группу юношеского возраста составили 123 человека (76 девушек, 47 юношей), студенты указанных вузов и служащие, все жители Москвы среднего возраста 22,3 лет. В исследовании приняли участие также 22 эксперта-психолога в возрасте от 22 до 25 лет. Выборку взрослых составили 122 человека: 54 матери дошкольников от 24 до 35 лет, 68 респондентов
разных профессий и семейного положения от 20 до 55 лет, различающиеся уровнем профессиональной реализованное (работают соответственно специальности, не по профессии, временно не работают и ищут место). В исследовании описаны также 7 отдельных случаев клиентов, обратившихся в Психологическую консультацию «Институт детства» с различными запросами.
Таким образом, всего в исследовании приняло участие 478 человек, большинство из которых задействованы в нескольких исследовательских модулях.
Личное участие автора диссертации состояло в выборе теоретико-методологических принципов исследования, концептуализации основных понятий и конструировании основных положений теории психологической суверенности, разработке и психометрической подготовке опросника «СПП», сборе клинического материала и первичных данных на особых и труднодоступных выборках (в сельской школе, детском доме, ЦВСНП), осуществлении количественного и качественного анализа, интерпретации и обобщении данных. На этапе разработки опросника «СПП» и сбора первичных данных принимали участие также ученики (дипломники и аспиранты) соискателя.
Положения, выносимые на защиту
1. Психологическую (личностную) суверенность (от французского souverain - носитель верховной власти) мы понимаем как способность человека контролировать, защищать и развивать свое психологическое пространство, основанную на обобщенном опыте успешного автономного поведения. Она представляет собой форму субъектности человека и позволяет в разных формах спонтанной активности реализовать его потребности. Противоположный полюс конструкта может быть обозначен как депривированность (от английского deprive - лишать). Суверенность про-
является в переживании аутентичности собственного бытия (уверенности человека в том, что он поступает согласно собственным желаниям и убеждениям), ощущении своей уместности в пространственно-временных и ценностных обстоятельствах своей жизни, которые он создает либо принимает. Депривированность характеризуется переживанием подчиненности, отчужденности, фрагментарности собственной жизни и характеризуется затруднениями в поиске объектов среды, с которыми человек себя идентифицирует, ощущая себя «на чужой территории» и не в своем времени. Суверенность представляет собой эволюционно и социально сложившееся системное качество личности, являющееся необходимым условием ее нормального функционирования и развития. Эмпирически выделены такие уровни изучаемого качества как сверхсуверенность, нормальная (умеренная) суверенность, депривированность и травмированность (неподтвер-жденность).
2. В отличие от традиционного представления о проявлениях автономии, которые оставались внутри интрапсихической парадигмы, мы рассматриваем психологическую суверенность как состояние границ психологического пространства. Психологическое пространство личности (ППЛ) в контексте нашей работы - это субъективно значимый фрагмент бытия, определяющий актуальную деятельность и стратегию жизни человека и включающий комплекс физических, социальных и психологических явлений, с которыми человек себя отождествляет. Эмпирически выделено 6 измерений ППЛ: физическое тело, личную территорию, личные вещи, режимные привычки, социальные связи, вкусы и ценности. Суверенность описывается состоянием границ ППЛ - психологических (когнитивных, эмоциональных и поведенческих) маркеров, отделяющих область приватности одного человека от другого. Границы определяют идентичность человека, представляют инструмент равноправного взаимодействия и селек-
ции внешних влияний и обозначают пределы личной ответственности. Как нарушение, так и поддержание границ закрепляются в Я-концепции и выражается в объективном поведении человека.
Личностная суверенность - динамичное явление; единицей приращения и измерения суверенности является психологическая ситуация, которая разрешается посредством психологического преодоления или coping. В исследовании подтверждено, что активные способы coping-поведения сочетаются с достижением суверенности, а пассивные - депривированно-сти. Фрустрация стремления к суверенности в некотором измерении психологического пространства в силу символического характера последнего приводит либо к замещению этого измерения другим, либо к понижению уровня суверенности (депривированности) или его чрезмерному усилению (сверхсуверенности). Такие нарушения как депривированность и сверхсуверенность могут компенсироваться в ходе естественной жизнедеятельности или целенаправленного психоразвивающего воздействия, состоящего соответственно в усилении личного контроля над разными сферами бытия либо в признании суверенности другого человека как ценности.
Нормальная суверенность развивается в онтогенезе на протяжении всего жизненного пути в соответствии с возрастными задачами каждой стадии посредством разрешения противоречий между потребностями развивающегося субъекта и возможностями среды по их удовлетворению. Расширение области суверенности происходит в следующей последовательности: суверенность телесности возникает в младенчестве, личной территории и вещей - на протяжении раннего и дошкольного детства, привычек - с дошкольного по младший школьный возраст. Суверенность социальных связей возникает в дошкольном возрасте, вкусов и ценностей -тогда же, но становится регулятором поведения в подростковом возрасте. В случае гармоничного развития человек начинает обладать средовыми язы-
ками самовыражения, адекватными всем шести измерениям психологического пространства, и пользуется ими согласно контексту актуальной ситуации. При невозможности обрести психологическую суверенность отмечаются регрессии, связанные с ригидной фиксацией одного или нескольких языков средового самовыражения, что проявляется в психосоматических расстройствах, территориальной экспансии в поведении, фетишизме, ри-туализации и сверхконтроле над временными характеристиками поведения, межличностных патологиях, повышенной внушаемости или склонности к внедрению «сверхценных» идей. Развитие суверенности имеет кумулятивный характер: опыт автономного поведения в одной ситуации, обобщаясь, переносится на стратегии поведения в других ситуациях.
5. Психологическая суверенность - многомерное и полидетермини-рованное явление, которое регулируется средовыми факторами и формами активности, восходящими к природным программам и социальным образцам поведения. В исследовании обнаружены различия уровня суверенности между сельскими и городскими жителями. Также установлены связи между суверенностью и индивидуально-психологическими качествами разных уровней индивидуальности. Обнаружено, что в согласии с принципом эк-вифинальности наиболее сильными оказались связи с индивидными и духовно-мировоззренческими характеристиками: отмечена сильная связь с темпераментом, переживанием смысла жизни, особенностями самосознания. Показано также, что в соответствии с эволюционным предназначением пола суверенность выше в мужской выборке, чем в женской. Можно выделить комплекс индивидуально-личностных характеристик, способствующих или препятствующих обретению суверенности, среди которых наиболее важными оказываются темперамент, пол и экзистенциальная наполненность бытия, что говорит о разных путях обретения суверенности.
6. Психологическая суверенность связана с жизненной продуктивностью, представляя собой условие и результат адаптированное, зрелости и продуктивности личности. Уровень психологической суверенности в целом положительно связан с позитивностью Я-концепции, переживанием осмысленности жизни, ориентацией на активные формы coping-стратегий, гипертимическои в мужской группе и эмотивнои и экзальтированной в женской подгруппе акцентуациями, академической успеваемостью, социометрическим статусом и степенью профессиональной самореализованно-сти; отрицательно - с реактивной тревожностью, нейротизмом, дистимиче-ской акцентуацией. Источником нарушения личностной эффективности часто бывает перенесенный опыт депривационных воздействий, но его последствия неоднозначны: модулируясь полом и индивидуально-личностными особенностями, они могут приводить как к понижению суверенности и формированию депрессивно-жертвенной жизненной позиции в женской подгруппе, так и к развитию сверхсуверенности и агрессивно-внедряющегося поведения в мужской подгруппе.
Научная новизна и теоретическое значение исследования.
Новизна исследования состоит в открытии нового научного направления - психологии суверенности, позволяющего изучать развитие личности в аспекте формирования разных проявлений независимости от среды. Обоснование этого направления оказалось возможным благодаря тому, что в рамках исследования внесен весомый вклад в решение серьезной персо-нологической проблемы генезиса и феноменологии психологической суверенности как важнейшего конструкта личности.
Выполненная работа обладает общеметодологическим, теоретическим и методическим значением.
Общеметодологическое значение состоит в том, что предпринята попытка интеграции эклектичной научной базы современной психологии
личности вокруг стержневых категорий субъекта и его психологического бытия.
Теоретическое значение заключается в том, что в исследовании впервые предложена теория психологической суверенности, объединяющая субъектный и средовой подходы, которые до сих пор развивались на разных проблемных «территориях»: суверенность изучалась в психологии личности гуманистического и экзистенциального направления и толковалась в основном интрапсихологически, а психология среды сосредоточивалась на объективных проявлениях территориальности и установления социальной дистанции без должного внимания к внутреннему миру субъекта. Предлагаемая концепция основана на утверждении взаимосвязи и взаимообратимости явлений интра-, интерпсихических и собственно средовых, в силу чего поведение в среде может служить как фактором формирования внутреннего мира посредством приватизации (интериоризации) среды, так и его проявлением через персонализацию среды.
В процессе теоретико-методологического анализа определена и опе-рационализирована система основных понятий теории, очерчены эвристические возможности и рассмотрен тезаурус близких психологической суверенности понятий: жизненного пространства, жизненного мира, идентичности, самости, контакта, границ, самоутверждения, обособления, независимости, автономии, неконформности. Следующий результат проведенной работы представляет изучение индивидуально-личностных коррелятов психологической суверенности, что наделяет теорию значительной прогностической силой.
Еще одно направление интеграции проявилось во встречном движении в рамках исследования теоретической и практической психологии личности: впервые макроаналитический метод был применен не только на методологическом, но также на теоретическом и методическом уровне. В
основу нашего анализа личности положено выделение в качестве единицы психологической ситуации; этот подход реализован последовательно вплоть до разработки авторских методов исследования.
Значительной новизной обладают и полученные в ходе исследований результаты. Изучение генезиса психологической суверенности выявило средовые факторы, по отношению к которым человек особенно сензитивен на разных стадиях жизненного пути, а также тех субъектов, которые могут рассматриваться им как потенциальный источник угрозы суверенности.
Исследование половых особенностей развития суверенности позволило установить новые индикаторы психологического благополучия в мужской и женской подвыборках и пересмотреть модели личностного развития с учетом тендерной спецификации их целей. Эти результаты подтверждают комплементарность мужского и женского поведения и еще раз подчеркивают невозможность изучения «бесполой» психологии личности.
Теория психологической суверенности расставляет новые акценты в исследованиях идентичности и межличностных дисгармоний. Понятийный аппарат психологического пространства позволяет установить также особенности индивидуального средового языка самовыражения и таким образом расширить возможности изучения межличностного взаимодействия. Впервые полученные результаты открывают новые перспективы научных исследований в области возрастной и семейной психологии, а также в психотерапии межличностных патологий.
Практическая значимость исследования состоит, во-первых, в создании экономичного стандартизированного метода оценки психологической суверенности; во-вторых, в возможности выделения по показателям депри-вированности и сверхсуверенности групп риска и прогнозирования направлений искажений развития личности членов этих групп; в-третьих, в разработке программы психологического сопровождения детей и подростков из
этих групп с учетом средового моделирования и воссоздания психологической приватности; в-четвертых, в создании приемов модулирования границ психологического пространства: «репривационного» психотерапевтического воздействия для невротических личностей депрессивной группы, тренинга воссоздания и уважения границ для психотических внедряющихся и гиперактивных личностей и формирования навыков ментальной защиты, доверия и толерантности для аутистических личностей.
Все приемы работы с переживанием психологической суверенности могут быть объединены в «психотерапию приватности», хорошо зарекомендовавшую себя в профилактике межличностных и внутрисемейных патологий, нарушения продуктивности, в ходе психологического сопровождения работающих в особых условиях людей, а также при работе с последствиями разных форм насилия.
Достоверность и обоснованность результатов достигалась благодаря соблюдению основных методологических и общенаучных принципов, культуры естественнонаучного исследования в позитивной части работы и психологической герменевтики - при анализе и интерпретации отдельных случаев и малочисленных особых групп. Учитывались требования валид-ности и репрезентативности исследования, использовались надежные, хорошо зарекомендовавшие себя в исследовательской работе методики. Чистоте исследования способствовало также периодическое обращение к экспертному мнению.
Обоснованность полученных данных обеспечивалась использованием адекватной материалу статистической обработки данных. Косвенное подтверждение валидности развиваемого в исследовании подхода было получено при его верификации в консультативной практике.
Апробация и внедрение результатов исследования.
Материалы исследования докладывались на заседании секции психологии Российского Дома ученых (2004), Методологическом семинаре при докторском диссертационном совете ИП РАН (2005), на Ежегодной научно-практической конференции МПГУ (2000, 2001, 2003, 2005), Ежегодной конференции Российского психологического общества (2002).
Внедрение результатов исследования осуществлено при чтении курсов «Общепсихологический практикум», «Общая психодиагностика», «Экспериментальная психология», «Матметоды в психологии», «Психология развития», «Дифференциальная психология», «Детская психология», «Психологическое консультирование» и спецкурса «Психологическое пространство личности» в Московском Открытом Социальном Университете (1992-2004), в Московском Педагогическом Государственном Университете (1999-2005), в Московском Городском психолого-педагогическом университете (2002-2005), Институте практической психологии личности (2003-2005).
Результаты диссертационной работы использовались также при подготовке и издании учебно-методических пособий: Психологические проблемы взаимодействия преподавателя и студента на экзамене. Методическое пособие. М., МАИ, 1991; Общий психологический практикум. Познавательные процессы. Учебная программа. В соавторстве с Л.Б. Шнейдер. М., МОСУ, 1993; Общепсихологический практикум. Психология личности. Учебная программа нормативного курса. В соавторстве с Л.Б. Шнейдер. М., МОСУ, 1993; Психология личности и межличностных отношений. Программа для средних общеобразовательных учебных заведений, гимназий, лицеев и колледжей гуманитарной ориентации. М., Просвещение, 1994; Дифференциальная психология. Тесты для контроля знаний студентов. М., МОСУ, 1998; Дифференциальная психология. Учебная программа М., МОСУ, 1998; Общий психологический практикум. Ч. 1 и 2.
Тесты для контроля знаний студентов. М., МОСУ, 1998; Психология личности и межличностных отношений. М, Эксмо, Апрель-Пресс, 2001; Психология (программа) для специальности 031100 Педагогика и методика дошкольного образования. В соавторстве с Т.Д. Марцинковской и др. М., Фирма «Блок», 2002; Психология (программа) для специальности 030900 Дошкольная педагогика и психология. В соавторстве с Т.Д. Марцинковской и др. М., Фирма «Блок», 2002; Дифференциальная психология. Учебное пособие. М., 2002, Ижица; Введение в психологию личности и межличностных отношений. Учебное пособие. М., МОСУ, 2003; Психология развития и возрастная психология. Учебная программа и методические рекомендации. В соавторстве с А.В. Потаповой. М., МОСУ, 2003; Детская психология (программа) для специальности 030900 Дошкольная педагогика и психология. В соавторстве с Т.П. Авдуловой, Л.А. Григорович. М., 2003, Фирма «Блок»; Дифференциальная психология. М., 2003, Флинта-МПСИ; Введение в психологию развития. Учебное пособие. В соавторстве с А.В. Потаповой. М., Флинта-МПСИ, 2005.
Результаты исследования также были использованы в ходе составления Библиотечно-библиографической классификации по направлению «Психология» в Российской Государственной Библиотеке и в практической работе Психологической консультации «Институт детства».
Структура и объем работы. Диссертация включает введение, три главы, заключение, библиографию (320 источников, в том числе 85 иностранных) и 6 приложений.
Субъектный подход как решение проблемы внешнего и внутреннего в психологии
В нашей работе предлагается изучать суверенность личности в рамках субъектно-средового подхода, используя понятие «Психологическое пространство личности». Однако прежде чем перейти к теоретическим и частноэмпирическим данным, необходимо кратко коснуться исторического и общефилософского контекста возникновения проблемы суверенности, в котором наиболее существенным представляется вопрос о субъекте как он решался в классической и отечественной философии. Именно категория субъекта позволяет уточнить основные онтологические (какова природа психологической суверенности) и гносеологические (как она может быть изучена) положения нашей работы.
Существует множество определений субъекта. Субъект и объект (лат. subjectus - лежащий внизу, находящийся в основе, и objectum - предмет) - фундаментальные категории философии: субъект определялся как носитель субстанциальных свойств и характеристик, определяющих качественные особенности объекта, то есть, не совсем привычно для современного взгляда, объект находился в зависимости от субъекта и был лишен самостоятельной сущности [143].
Согласно Д.Н. Ушакову, субъект - это тот (или то), кто (или что) познает, мыслит и действует, в отличие от того, на что направлены мысль и действие [193]. Субъектом можно обозначить также человека как носителя каких-либо качеств. Философская энциклопедия отмечает, что, хотя понятие это использовалось уже Аристотелем, только с 17 века оно начинает применяться для обозначения психолого-теоретико-познавательного Я, противопоставляемого чему-то другому - не-Я, предмету или объекту. В психологических словарях статья «субъект» нередко вообще не представлена [17].
Проблема субъекта в философии более чем другие узловые моменты важна для психологии личности, определяя взгляд на генезис, феноменологию личности и способы ее изучения. Как в истории человечества, так и в истории науки мы можем проследить три существенных момента: возникновение из нерасчлененной целостности субъект-объектного противостояния как одной из существеннейших бинарных оппозиций, его дальнейшее усиление и поляризация и, наконец, диалектический синтез. Эти моменты мы можем обнаружить как в самом человеческом бытии, так и в науках о нем.
Неоднозначно понимание субъекта, как различны взгляды на его возникновение в истории [98]. А.Н. Леонтьев полагал, что субъект - это носитель жизни и способности психического отражения: «...переход от тех форм взаимодействия, которые свойственны неорганическому миру, к формам взаимодействия, присущим живой материи, находят свое выражение в факте выделения субъекта, с одной стороны, и объекта - с другой» [98, с. 165]. Таким образом, субъект - это все живое. Однако существует также точка зрения, согласно которой субъект-объектное противостояние возникло исторически только с появлением сознания: все, что может быть отражено, оказалось объектом, а поток сознания, направленный на объекты, стал принадлежностью и отличительным признаком субъекта.
Историческое развитие внутреннего мира как основания субъектности
Благодаря сознанию человек сумел выделить себя из среды как фигуру на ее фоне. Но не только сознание стало определяющим признаком внутреннего мира человека: от общего для племени коллективного бессознательного отделилось личное бессознательное как знак того, что предпочтения (потребности, переживания, цели) сообщества в целом и отдельных его членов могут не совпадать [83, 224]. На протяжении долгого времени несовпадение это было незначительным, и частная жизнь человека (Privacy) не сразу стала предметом изучения.
Предполагается, что дальнейшее укрепление внутреннего мира происходило параллельно физическому отделению людей друг от друга, возникновению частной собственности и личного пространства - того, что впоследствии стало объектом приватности. В архаичных культурах, как и в раннем детстве ребенка, физические и психические явления, внешнее и внутреннее не отделены друг от друга. Архаичный человек не противопоставлен окружающему миру, равно как и маленький ребенок, который ощущает себя «прозрачным» для воздействий извне и уверен в том, что его потребности открыты другим.
Эмпирические и топологические категории в классических теориях личности
Эмпиричекие и топологические категории как вспомогательные в психологии личности использовались многими ведущими психологами прошлого. Привлекательность этих терминов для создания эмпирических моделей личности обусловлена тем, что они обозначают размерность внутреннего мира и дают возможность его исчисления.
Учение У. Джемса об эмпирической личности
Одним из первых на важность средовых условий в развитии личности человека обратил внимание У. Джемс, отметивший в качестве одной из существенных черт жизни ее переизбыток и тем самым в неявной форме подчеркнувший важность существования границ: человек постоянно взаимодействует со средой, но при этом не сливается с ней [43-45]. У. Джемс активно использовал понятия «интимность» и «отчужденность», «тождественность», позже ставшие центральными в психоанализе, описывал он и процессы идентификации-разотождествления, хотя и не обозначая их этими терминами: для того чтобы эмпирическое «Я» развивалось, необходимо, чтобы «отдаленный» предмет осознавался и оценивался с чувством узнавания. Однако, идентифицируясь с объектами внешними, человек не должен с ними сливаться.
У. Джемс первым указал и на смешанную природу личности, выделив в структуре личности познаваемый элемент в сознании личности (эмпирическое Я) и познающий элемент (чистое Я). Он считал, что удобно рассматривать личность как состоящую из 3 частей: А) составные элементы; В) чувства и эмоции, вызываемые ими (самооценка); С) Поступки, вызываемые ими (забота о самом себе и самосохранение). Эмпирическое Я соответствует части (А), включающей в себя физическую, социальную и духовную личность.
Для нашего исследования большую ценность представляет понимание У. Джемсом той составляющей эмпирической личности, которую он называл физической личностью и описывал как материальный носитель психологических качеств4. Примечательно, что и другие физические и социальные объекты, значимые для человека, он также включал в структуру именно этой части личности, выводя за ее границы все, что связано с присутствием личного отношения к содержанию эмпирической личности. К физической личности он относил ее телесную организацию, одежду, семью (родителей, жену и детей) домашний очаг, состояние, произведения труда. Материальные, экономические атрибуты очень важны для человека как индикаторы его социальной принадлежности (позже эти явления стали обозначаться как «личная» и «социальная идентичность»).
Как представитель ассоцианизма У. Джемс уделял внимание только сознательной жизни человека, но в дополнение ограниченности этого изначального редукционизма именно он обратил внимание на присутствие сре-дового языка самовыражения. Именно он первым утвердил онтологическое равноправие фактов и феноменов и наметил пути исследования процессов развития личности через присвоение и отчуждение различных компонентов среды, по сути, задав основное направление нашего подхода.
Учение К. Левина о жизненном пространстве и психологическом поле
Контекстуальность и подвижность явлений внутреннего мира нашли свое отражение отразилась и в созданной в 40-е годы теории поля Курта Левина, которой мы обязаны более, чем другим подходам, при разработке нашей собственной концепции [95]. Поле - это фундаментальный конструкт теории, который применительно к изучению индивидуальной психологии представляет собой «жизненное пространство» индивида. Теорию Курта Левина не случайно называют также топологической теорией личности: он считал необходимым формализовать описание внутриличност-ной динамики посредством категорий напряжения, валентности, привлекая геометрические понятия вектора и скаляра. Позже он планировал изучать личность как годологическое пространство, то есть ограниченно структурированное, не бесконечно делимое, в котором можно выделить «единицы поля-времени», «психологические кванты».
Онтология жизненного пространства была предметом острых научных дискуссий с Э. Брунсвиком, который также использовал это понятие, но в более объективном, приближенном к психологии среды, смысле. К. Левин полагал, что в сфере явлений, которые в данное время существуют, можно выделить три области, изменения которых могли бы представлять интерес для психологии личности: это 1) «Жизненное пространство» - человек и психологическая среда, как она существует для него; 2) Множество процессов в физическом или социальном мире, которые не оказывают влияния на жизненное пространство индивида в это время; 3) «Погранич ная» зона жизненного пространства: определенные части физического или социального мира все-таки оказывают влияние на жизненное пространство, например, посредством восприятия и ответных действий. Задача «психологической экологии» - это раскрытие той части физического или социального мира, которая будет определять в данное время «пограничную зону» жизненного пространства. Таким образом, К. Левин постулировал маргинальную природу жизненного пространства и отмечал, что его динамика сосредоточена на границах.
Общие научные принципы исследования психологической суверенности
Научная методология каждого исследования разрабатывается на трех уровнях: это общие научные принципы, теории и понятия, эмпирические факты. Остановимся на роли общенаучных принципов в исследовании психологической суверенности. Эта проблемная область отмечена одновременным присутствием двух научных парадигм: естественнонаучной и гуманитарной, что вызывает необходимость раскрыть в их контексте содержание основных научных принципов, на которых базировалось данное исследование. Особенности этих парадигм обозначались в работах Т. Куна, В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили, К. Поппера, Т.А. Флоренской [61,159, 200].
Естественнонаучная парадигма, характерная для периода самоутверждения проблемной области, постулирует необходимость получения достоверных, объективных знаний. Объективность означает, что результа ты не зависят от способа их получения и могут быть получены повторно, а доказательство осуществляется посредством верификации позитивными фактами. Результаты обобщаются (номотетический подход) и оисываются в строгих понятиях; генезис изучаемых свойств и закономерностей при этом рассматривается не всегда.
Случайные единичные явления, как правило, исключаются из анализа и объясняются ошибкой измерения, поэтому единичное обладает для развития познания лишь относительной ценностью. Важнейшее требование научной строгости в этой парадигме - правило «бритвы Оккама», названное в честь средневекового философа, который призывал «не приумножать сущности сверх необходимого», то есть воздерживаться от новых объяснений, пока не исчерпаны возможности уже существующих.
Применительно к исследованию психологии суверенности естественнонаучная парадигма использовалась при определении объекта и предмета исследования, обосновании категориального аппарата, получении массива первычных данных, разработке стандартизированного метода изучения.
Гуманитарная парадигма, характерная для более зрелого этапа развития научной области, сосредоточивается на уникальности рассматриваемого явления, не ставя перед собой задач статистического подтверждения достоверности данных, и знаменует движение от общего к частному, познание единичных закономерностей, которые на предыдущих этапах игнорировались. Объяснение заменяется пониманием, позитивный анализ вытесняется герменевтикой. Вместо языка понятий используется язык символов, открывающий смысл, а не внешние проявления изучаемого события, что возможно благодаря анализу контекста исследуемого факта. Гипотезы могут предлагаться веером, а не последовательно, и нередко принимаются парадоксальные объяснения. Требование объективности так же изменяет свое содержание, потому что данные приобретают свою ценность только в контексте интерпретации, которая всегда несет отпечаток личности ее автора. Наблюдается идиографизация (акцентирование индивидуального) данных, установление вариантов или путей развития: «Единичный феномен может оказаться представителем определенного типа явлений; в нем может быть найден всеобщий принцип или закономерность», -пишет Т.А. Флоренская [200, с. 28]. Но даже если некоторый факт не может быть распространен, он все равно ценен как обладающий существованием.
В основе понимания единичных явлений всегда лежит история этого явления, а интерпретация есть результат взаимодействия субъективных реальностей различного авторства (проекция автора самоотчета, автора методики, исследователя-интерпретатора) [61]. Критериями истинности в этом случае могут быть не только верификация в практике, но и фальсификация (способность некоторого тезиса быть опровергнутым) или внутреннее согласие субъекта интерпретации.
Психологическая суверенность как системное качество, основанное на пережитом опыте разрешения депривирующих ситуаций, без сомнения, может быть адекватно изучена только при подключении методологического аппарата обеих парадигм. Необходимо отметить, что общая методология исследования, за исключением субъектного подхода, во многом разрабатывалась вне психологической науки; для определения основных позиций исследования было много сделано в кибернетике, из которой и пришли в психологию системный подход, принцип обратной связи и другие фундаментальные положения, существенно продвинувшие научные изыскания.
Онтогенез психологической суверенности личности
Теоретическую базу для изучения онтогенеза психологического пространства составили положения учения С.Л. Рубинштейна, К.А. Абульхановой-Славской, В.Э. Чудновского о развитии субъекта и их эмпирическое подтверждение [169, 3, 218]. Развитие личности, по С.Л. Рубинштейну, это способность становиться субъектом, достигая в процессе этого становления высшего уровня субъектности. Личность развивается в сторону усиления чувства авторства, индивидуальной ответственности, причем эти качества появляются не планомерно, а в результате прохождения через возрастные и ненормативные личностные кризисы. Согласно исследованиям К.Н. Поливановой, специфика развития в кризисный период заключается в том, что ребенок открывает для себя новую идеальную форму, и ее отношение к реальной становится ситуацией развития.
«Суть настоящего подхода состоит в том, что деструктивный компонент развития в кризисе направлен на старую систему отношений с миром. Положительный смысл поведения ребенка в кризисные периоды обусловлен попыткой построить новую систему отношений. Конструктивная и деструктивная составляющие кризиса принципиально нерасторжимы, для того, чтобы построить новое, ему необходимо освободить место, устранив старое. Часто одно и то же действие ребенка, один акт поведения оказывается двунаправленным: одновременно и разрушающим старое, и формирующим новое», - пишет К.Н. Поливанова [157, с.65].
Развитие психологической суверенности составляет основу формирования идентичности, для которой в разные периоды онтогенеза требуется разное средовое «подтверждение». Таким образом, этапы развития психологического пространства, как ожидается, могут соответствовать стадиям эпигенеза по Э. Эриксону. С другой стороны, поскольку субъект оперативно выделяет те или иные фрагменты среды, то можно ожидать и согласованности появления измерений психологического пространства с содержанием ведущей деятельности.
Необходимо отметить, что в отечественной науке онтогенез психологической суверенности в нашем понимании практически не изучался. Исключение представляет собой работа К. Кияненко, в которой показано, что по мере взросления территориальные притязания ребенка проходя четыре этапа [75]. Подчиненный период (до 1,5 лет) характеризуется тем, что ребенок в основном действует в детской комнате, и этого достаточно, потому что самостоятельная активность у него пока отсутствуют. Опекаемый период (1.5-4 года) отличается тем, что у него возникают элементы самостоятельной деятельности, ареной для которой является вся квартира, но фиксированной личной зоны у ребенка все еще нет. Контролируемый период (4 - 7-12 лет) характерен тем, что собственная активность ребенка очень высока, и возрастает роль фиксированной личной территории. Наконец, самостоятельный период (от 12-15 лет) отличается локализацией деятельности ребенка в индивидуальном помещении. Однако эти результаты не обрели своего глубокого осмысления без соотнесенности с возрастными кризисами и изменением содержания потребностей взрослеющего человека.
Интересные данные были получены также в исследовании онтогенеза психологической суверенности О.Р. Валединской, выполненном под нашим руководством [30, 31]. О.Р. Валединская изучала один из ненормативных кризисов личности молодой матери - кризис, вызванный стремлением двухлетнего ребенка к автономии, в связи с чем и происходит реорганизация ее психологического пространства (исследовательница удачно назвала это явление «кризисом двухлетней мамы»). Ретроспективный опрос 39 матерей московских дошкольников показал, что психологические пространства матери и двухлетнего ребенка начинают разделяться, причем в одной группе матерей стабильность пространства сохраняется за счет уменьшения дистанции между ней и ребенком при укреплении границ по отношению к другим членам семьи, таким образом мама поддерживает уровень своей суверенности посредством симбиотических отношений с ребенком, которого она психологически не «отпускает». Другая группа матерей достигает обретает суверенность, «отодвигая» ребенка от себя, придавая ему психологический статус, близкий остальным домочадцам.
