Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Современное состояние проблемы определения места жительства детей и порядка их воспитания при раздельном проживании родителей 18
1.1 Подходы к разрешению споров о месте проживания и порядке воспитания детей проживающими раздельно родителями (история вопроса) 18
1.2 Зарубежная практика участия психологов и психиатров в разрешении споров об определении места жительства и порядка воспитания детей при раздельном проживании родителей 21
1.3 Правовые основы КСППЭ по искам об определении места жительства ребенка и о порядке его воспитания при раздельном проживании родителей 33
1.4 Соотношение норм семейного права и клинико-психологических экспертных категорий при решении вопросов о воспитании ребенка при раздельном проживании родителей 38
Глава 2. Материал и методы исследования 41
Глава 3. Социально-психологические особенности семейного конфликта при разводах 54
3.1 Высоко-конфликтные разводы. Критерии выделения и оценки 54
3.2 Социально-психологические особенности разводов, сопровождающихся судебным спором о месте проживания и порядке воспитания детей 61
3.3 Типовые ситуации в КСППЭ по спорам о порядке воспитания детей 74
3.3.1. Типовые ситуации в спорах об определении места жительства ребенка. 74
3.3.2. Типовые ситуации в спорах об определении порядка общения ребенка с родителем, проживающим отдельно. 75
Глава 4. Клинико-психопатологический анализ психического состояния детей - объектов судебных споров о воспитании 78
4.1 Психологическая адаптация детей после развода родителей в зарубежных исследованиях 78
4.1.1. Нарушения психического и психологического состояния детей после развода родителей. 81
4.1.2. Факторы, определяющие успешность адаптации ребенка к разводу. 85
4.2. Психические нарушения у детей - объектов судебного спора о воспитании. 97
4.2.1. Клиническая оценка психического состояния детей в период, предшествующий разводу 99
4.2.2. Клиническая оценка психического состояния детей в период раздельного проживания с одним из родителей 102
4.2.3. Ухудшение психического состояния детей вследствие общения с родителем, проживающим отдельно 107
4.2.4. Особенности диагностических заключений, выносившихся при КСППЭ по семейным спорам 111
4.3. Клинико-психологический анализ особенностей отношения ребенка к каждому из родителей. 118
4.3.1. Отношение ребенка к отдельно-проживающему родителю 121
4.3.2. Механизмы формирования негативного отношения к отдельно проживающему родителю 129
4.4. Особенности мнения ребенка, достигшего 10 лет, о месте его жительства 143
Глава 5 Психопатологическое и клинико-психологическое исследование родителей в спорах о воспитании 149
5.1. Психопатологическое исследование родителей, проходивших КСППЭ в спорах о воспитании 150
5.2. Современные представления о патологизирующих стилях воспитания и родительской позиции 154
5.3. Клинико-психологический анализ индивидуально-психологических особенностей родителей и стиля их воспитания 157
Глава 6. Алгоритм проведения комплексного судебного психолого-психиатрического экспертного исследования при рассмотрении споров об определении места жительства и порядка воспитания детей при раздельном проживании родителей 176
Заключение 193
Выводы 196
Список использованной литературы 199
Приложение 213
- Зарубежная практика участия психологов и психиатров в разрешении споров об определении места жительства и порядка воспитания детей при раздельном проживании родителей
- Социально-психологические особенности разводов, сопровождающихся судебным спором о месте проживания и порядке воспитания детей
- Клиническая оценка психического состояния детей в период раздельного проживания с одним из родителей
- Механизмы формирования негативного отношения к отдельно проживающему родителю
Введение к работе
Актуальность исследования. Проблема применения специальных познаний в судебной практике в рамках комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (КСППЭ) при спорах о воспитании ребенка, связанных с раздельным проживанием родителей, является новой и мало исследованной областью в силу недостаточности теоретико-методологических разработок и практического экспертного опыта. Принятый в Российской Федерации Семейный кодекс (ст. 24, 57, 65, 66), определяя правовые требования к родителям в отношении воспитания детей, предполагает необходимость привлечения Судом специалистов (судебных психиатров и психологов) для разрешения вопросов, возникающих при судебных спорах. В соответствии с правовыми нормами возможности каждого из родителей «создания ребенку условий для воспитания и развития» (ст. 65 СК РФ) и «непричинения вреда психическому здоровью ребенка» вследствие общения с родителем (ст. 66 СК РФ), перед специалистами может быть поставлена задача определения «возможного негативного влияния психического состояния, индивидуально-психологических особенностей, стиля воспитания каждого из родителей на психическое состояние и особенности психического развития ребенка». Социальная актуальность и практическая востребованность такого рода экспертных заключений определяется тем, что в нашей стране ежегодно более 600 тыс. детей переживают развод родителей, который относится к числу социально-психологических ситуаций, обладающих психотравмирующим действием. Это обуславливает высокий риск возникновения психических расстройств, прежде всего, у детей, а также у членов семьи.
В последние годы отмечается устойчивая тенденция к увеличению количества КСППЭ в гражданских делах, связанных с защитой прав и интересов детей. С 2002 г. в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» активно разрабатываются вопросы методологии КСППЭ по гражданским делам о порядке воспитания детей при раздельном проживании родителей. В 2003г. КСППЭ по семейным спорам впервые были рассмотрены как отдельный предметный вид психолого-психиатрической экспертизы, определена их специфика, предложена методология проведения (Сафуанов Ф.С., 2003; Вострокнутов Н.В., Харитонова Н.К., Сафуанов Ф.С., 2004). Однако проведенные исследования носили преимущественно теоретике-
методологический характер, выдвинутые в них положения не были верифицированы широкой экспертной практикой. Специфика предмета экспертизы, недостаточная ясность экспертных задач, а также крайне малый объем экспертной практики определяли сложность полноценного и эффективного использования предложенных методологических принципов при КСППЭ.
Цель исследования. Разработка теоретических и методологических основ производства комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз по гражданским делам о воспитании ребенка при раздельном проживании родителей.
Задачи исследования:
-
Определить психопатологические признаки и социально-психологические особенности психического состояния и психического развития детей в ситуации судебного спора о воспитании.
-
Определить психопатологические признаки и социально-психологические особенности психического состояния родителей, проходивших КСППЭ в связи со спором об определении места жительства и воспитании детей.
-
Дать оценку ключевых социально-психологических характеристик конфликта в семьях, в отношении которых назначалась КСППЭ по спорам об определении места жительства детей, порядка общения с отдельно проживающим родителем.
-
Разработать алгоритм комплексного психолого-психиатрического экспертного исследования по спорам об определении порядка воспитания и места жительства ребенка при раздельном проживании родителей.
-
Обобщить психопатологические и социально-психологических факторы, имеющие экспертное значение для комплексных заключений в судебных спорах о воспитании детей и значимые для определения имеющегося и/или возможного вреда психическому здоровью и психическому развитию ребенка вследствие его проживания (общения) с одним из родителей (ч.З ст.65 СК РФ).
Основные положения, выносимые на защиту диссертационной работы: 1. Высоко-конфликтный развод, подлежащий судебному рассмотрению, является особой психотравмирующей социальной ситуацией для ребенка. Она характеризуется риском формирования психических нарушений у детей, являющихся объектом спора между родителями, и развитием типичных форм реагирования на конфликт, включая изменения психического и психологического состояния, а также
характера взаимоотношений с родителями. Особенности психического состояния, психопатологические и индивидуально-психологические особенности родителей могут быть предикторами выраженности семейного конфликта и вероятности формирования нарушений психического здоровья у детей.
2. КСППЭ по спорам о порядке воспитания детей является отдельным
предметным видом экспертизы в гражданском процессе и имеет следующие
особенности:
совместное применение познаний в психиатрии и психологии при четком разделении компетенции экспертов-психологов и экспертов-психиатров на разных этапах проведения экспертизы;
необходимость актуальной, ретроспективной и прогностической экспертной оценки с диагностическим и ситуационным анализом.
3. Алгоритм такой экспертизы включает три этапа экспертного исследования со
следующими разделениями компетенции судебного психиатра и психолога:
индивидуальная психиатрическая и психологическая диагностика ребенка и родителей (паритетные взаимоотношения экспертов - психиатра и психолога); ситуационная диагностика семейных отношений (компетенция психолога, с учетом выводов психиатра);
прогностическая клинико-психологическая оценка психического состояния и развития ребенка (интегративный вывод психиатра и психолога).
4. Психопатологическими и социально-психологическими факторами,
имеющими экспертное значение для комплексных заключений в судебных спорах о
воспитании детей, являются:
- при исследовании детей - наличие у ребенка уже имевшегося или возникшего
вследствие внутрисемейного конфликта и/или проживания (общения) с одним из
родителей психического расстройства, особенностей или нарушений психического
развития, характера отношения к каждому из родителей;
- при исследовании родителей имеют значение их психопатологические и
личностные особенности, родительская позиция, стиль воспитания и поведение по
отношению к ребенку.
Научная новизна н теоретическая значимость исследования. Впервые обоснована психогенная значимость высоко-конфликтного развода в практике
судебной экспертизы, как особой психотравмирующей ситуации с высоким риском формирования психических расстройств у детей; выделены и изучены социально-психологические особенности конфликта в семьях, не пришедших к согласию в вопросах, связанных с воспитанием ребенка.
Впервые определены предмет исследования и компетенция специалистов (психиатров и психологов) при назначении и производстве комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз с обоснованием типовых ситуаций в КСППЭ по гражданским спорам о воспитании.
Впервые выделены клинические и социально-психологические предикторы, оказывающие негативное влияние на психическое состояние и развитие детей, являющихся объектом спора о воспитании. Обоснованы значимые для экспертных заключений психопатологические и психологические особенности родителей -объектов КСППЭ по судебным спорам, как предикторы высокой конфликтности разводов и формирования психических расстройств у ребенка.
Установлены клинико-психологические механизмы психогенного воздействия с риском развития донозологических и клинически выраженных психических расстройств у детей, вовлеченных в семейный конфликт, а также особенности формирования измененного отношения ребенка к отдельно проживающему родителю в ситуации нарушенных семейных взаимоотношений.
Практическая значимость исследования.
Разработанный алгоритм комплексного психолого-психиатрического исследования является значимым и необходимым инструментом для экспертной практики при определении места жительства ребенка и порядка общения с ним при раздельном проживании родителей. В рамках установленного алгоритма существенное практическое значение имеет определение компетенции каждого из специалистов на отдельных этапах экспертного исследования.
Выделенные в исследовании психогенно обусловленные донозологические и нозологически выраженные психические расстройства у детей - участников семейного спора, разрешаемого в судебном порядке, значимы: для установления причинной связи между особенностями семейного конфликта и характером психического расстройства. Это позволяет дать прогностическую оценку формированию психических расстройств у ребенка с учетом всей совокупности
клинических и социально-психологических факторов (специфика психического расстройства, индивидуально-психологические особенности ребенка и родителей, тип семейного конфликта).
Для экспертной практики важно определение круга вопросов к экспертам при производстве комплексных судебных психолого-психиатрических экспертизах по семейным спорам, связанным с воспитанием ребенка.
Результаты исследования могут быть использованы в практике работы судебно-психиатрических учреждений страны. Внедрение теоретико-методологических основ КСППЭ по делам, связанным с защитой интересов ребенка, будет способствовать повышению эффективности производства судебных экспертиз по семейным спорам, связанным с воспитанием ребенка при раздельном проживании родителей, и, тем самым, обеспечению более справедливых и доказательных судебных решений по данной категории дел.
Внедрение результатов работы. Результаты исследования внедрены в
практическую деятельность ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского»
Минздравсоцразвития России, в учебный процесс кафедры социальной и судебной психиатрии ФППОВ ГОУ ВПО 1 МГМУ им. И.М. Сеченова.
Апробация и публикации материалов исследования. Основные положения исследования доложены на IV Международном конгрессе «Молодое поколение XXI века: Актуальные проблемы социально-психологического здоровья» (Киров, 2009); на Всероссийской школе молодых ученых в области психического здоровья (Суздаль, 2009); на 19 Всемирном Конгрессе Международной Ассоциации детских и подростковых психиатров и смежных специалистов (IACAPAP) (Пекин, 2010); на Всероссийской конференции по юридической психологии с международным участием: Коченовские чтения «Психология и право в современной России» (Москва, 2010); на заседании проблемного совета по судебной психиатрии ФГУ «ГНЦССП им. В.П.Сербского» Минздравсоцразвития России (02 марта 2011г.).
По материалам исследования опубликовано 14 печатных работ, в том числе 1 монография, 4 статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ.
Объем и структура работы. Диссертация изложена на 212 страницах машинописного текста, состоит из введения, 6 глав, заключения, выводов, списка литературы (185 источников, из них 123 зарубежных), приложения.
Зарубежная практика участия психологов и психиатров в разрешении споров об определении места жительства и порядка воспитания детей при раздельном проживании родителей
За рубежом участие психологов и психиатров в решении вопросов об опеке над ребенком, о порядке общения ребенка с отдельно проживающим родителем распространено очень широко и может иметь место как на досудебном этапе, так и на судебном этапе. Существуют различного рода, образовательные, консультативные и терапевтические программы для разводящихся родителей (Kelly J.B., 1994, 2000). С начала 80-х годов, как альтернатива образовательным программам и судебному процессу, в США активно развивается посредничество (медиация). Одной из задач посредничества является уменьшение эмоционального конфликта в паре, что помогает родителям более рационально подходить к решению вопросов, касающихся организации общения ребенка с родителем, проживающим отдельно (Johnston J.R., Roseby V., 1997). Посредник, которым может быть специалист в области психологии и психиатрии, юрист или социальный работник, помогает родителям достичь соглашения об определении места жительства ребенка и о порядке участия в воспитании родителя, проживающего отдельно (сколько времени ребенок будет проводить с отдельно проживающим родителем, каким образом будут организованы эти встречи, и т.д.) (Фигдор Г., 2006). Таким образом, на досудебном этапе деятельность специалистов направлена на повышение количества семей, способных прийти к согласию относительно места проживания ребенка и участия каждого из родителей в его воспитании. По данным Дж.Келли (2000), около 60% разводящихся родителей самостоятельно, или на первых этапах психологической помощи приходят к соглашению о порядке участия в воспитании детей и не доходят до судебного разбирательства.
В то же время в зарубежной практике выявляется определенный процент семей (по данным СП. Хермана (1972) - в 10% случаев), в которых родители, несмотря на оказываемую психологическую помощь, не могут придти к соглашению о порядке участия каждого из них в воспитании ребенка из-за крайне высокой интенсивности конфликта. В подобных случаях вопрос об опеке над ребенком решается в суде. В 1998г. был опубликован доклад специального объединенного комитета по опеке над детьми Канады, в котором, в частности, отмечалось: «К сожалению, большое количество разводящихся родителей оказываются запертыми в своей битве..., эти ситуации представляют угрозу для детей, которые мечутся между воюющими родителями, боясь говорить правду ... если один или оба родителя идут на конфликт, то становится невозможным решить вопрос о воспитании и месте проживания ребенка без вмешательства суда и специалистов в области психического здоровья» (Gilmour G.A., 2004).
В США при принятии решения об опеке над ребенком существуют два ведущих фактора, которые учитывает суд при вынесении решения: предпочтения ребенка и рекомендации экспертов — психиатров и психологов (Kunin С.С., Ebbesen Е.В., Konecni V.J., 1992). По некоторым данным (Ash Р., Guyer М J., 1986), решение суда в 85% случаев соответствует рекомендациям экспертов. Многими профессиональными организациями США опубликованы стандарты проведения экспертиз по вопросам об опеке над ребенком: The American Psychiatric Association (1981, 1988, 1991), the American Psychological Association (1994), the Association of Family and Conciliation Courts (1994). Существует большое количество руководств, разъясняющих цели, задачи, вопросы организации и проведения подобных экспертиз (Herman S.P. (ed.), 1997; Ackerman M.J., 2006).
Ведущей целью специалиста-эксперта является установление «наилучших интересов ребенка. С точки зрения большинства судов, понятие «наилучшие интересы ребенка» рассматривается с двух точек зрения: с точки зрения детско-родительских взаимоотношений и с точки зрения качества воспитательных планов каждого из родителей. Оценка степени привязанности между родителями и ребенком является центральным вопросом экспертизы (Rutter М, 1995; Ackerman M.J., 2006; Herman S.P., 1997). Отдельным вопросом экспертизы может быть выяснение предпочтений ребенка, с кем из родителей он хотел бы жить (Schowalter J.E., 1979; Alexander К.Е., Sichel S., 1991). При этом суды с большим вниманием относятся к предпочтениям ребенка 12 лет и старше. Детям младшего возраста вопрос о предпочтениях задается редко в связи с тем, что, во-первых, мнение ребенка младшего возраста значительно больше зависит от мнения окружающих его взрослых, а во-вторых, справедливо считается, что сам этот вопрос, заданный в ходе экспертизы, может усугубить внутренний конфликт ребенка. Как отмечает Г.Фигдор, «выбор чаще всего падает на того, перед кем ребенок испытывает больше страха или которого считает более ранимым либо более злопамятным» (2006, с.281). Если вопрос о предпочтениях ребенка задается, эксперт должен определить, является ли высказываемое ребенком желание проживать с одним из родителей свободным, повторяется со слов родителя, или на ребенка оказывалось психологическое воздействие (Yates А., 1988). Если ребенок высказывает свои предпочтения, эксперту необходимо выяснить, как ребенок представляет себе свою жизнь с каждым из родителей.
В тех случаях, когда ребенок враждебно настроен к одному из родителей, не видит в своих взаимоотношениях с родителем ничего позитивного и предпочитает не контактировать с ним, эксперт должен оценить характер такого отвержения и сформулировать гипотезу о его природе и значении. Иногда негативные чувства к родителю вызваны и подогреваются вторым родителем; иногда их причина - серьезнейшие проблемы во взаимоотношениях с отвергаемым родителем (Benedek Е.Р., Schetky D.H., 1985; Dunne J., Hedrick M., 1994). В то же время, некоторые авторы подчеркивают, что сам факт отвержения ребенком одного из родителей является достаточным основанием для квалификации данной семейной ситуации как высоко-конфликтной. В тех случаях, когда ребенок. еще мал, и невозможно оценить его отношение к каждому из родителей, эксперт оценивает отношение каждого из родителей к ребенку и соответствие родительских планов потребностям развития ребенка.
Столь же значимой задачей является оценка экспертом способности к «родительству» каждого из потенциальных опекунов. Под этим понятием понимается функциональная способность каждого из родителей удовлетворять нужды ребенка в настоящем и будущем. Эта задача является комплексной и включает анализ психологических нужд и потребностей развития конкретного ребенка; оценку способности родителя удовлетворять эти нужды и потребности; оценку качества детско-родительского взаимодействия и стилей воспитания каждого из родителей с заключением, какой из них более предпочтителен для ребенка. Эксперт должен «раскрыть философию и практику дисциплинарных методов каждого из родителей и определить, какой из воспитательных подходов лучше помогает ребенку» (Herman S.P., 1997).
При решении этих задач эксперт должен оценить психическое здоровье ребенка, отметить наличие хронических состояний, требующих специального ухода, оценить способность каждого из родителей учитывать заболевание ребенка и обеспечить ему необходимый уход. Он должен оценить образовательные потребности ребенка и образовательные планы обоих родителей, а также то, насколько они соответствуют друг другу. Эксперт должен составить свое мнение о том, каковы этические и духовные ценности каждого из родителей и как они повлияют на ребенка. Если один из родителей демонстрирует явные антисоциальные тенденции, или у него имеется личностное расстройство, задача эксперта — показать суду, как это может отразиться на ребенке. Если родители ребенка — представители разных культуральных слоев, эксперт должен оценить наличие культуральных и этнических влияний и их важность для взросления и развития ребенка. Эксперт должен оценить значимость религиозного воспитания в данной семье. При этом считается, что ребенок может без ущерба для себя воспитываться в двух религиях (совместная опека родителями), но продолжающийся конфликт между родителями по поводу его религиозного воспитания всегда нанесет ребенку вред. От эксперта может потребоваться оценка того, насколько соответствует интересам ребенка график работы родителя, его финансовые возможности.
Социально-психологические особенности разводов, сопровождающихся судебным спором о месте проживания и порядке воспитания детей
Оценивались следующие социально-демографические и социально-психологические характеристики семей, которым проводилось экспертное исследование в связи с гражданским спором: продолжительность совместной жизни до появления первого ребенка, функциональный или дисфункциональный характер семьи (Эйдемиллер Э.Г., Добряков И.В., Никольская И.М., 2005), этап развития семьи, на котором отношения между супругами приобрели конфликтный характер, особенности проявлений конфликтных отношений между супругами в период совместного проживания (выраженность вербальной и невербальной агрессии, вовлечение детей в супружеский конфликт), продолжительность конфликтных отношений в семье до начала раздельного проживания, особенности проявления конфликтных отношений между супругами в период раздельного проживания.
Согласно полученным результатам, в 25% семей отношения между супругами в период совместного проживания характеризовались дисфункциональностью. Было нарушено выполнение семьей основных функций (супружеской, материально-бытовой, эмоциональной), оба или один из супругов не были удовлетворены семейной жизнью. Например, в двух случаях брак был заключен фиктивно в связи с желанием мужчины иметь ребенка. В четырех случаях на протяжении всего периода существования брачных отношений супруги фактически проживали раздельно.
В исследованных семьях средняя продолжительность совместной жизни супругов до рождения первого ребенка составляла 2,17 года. В 38% семей первый ребенок родился менее чем через год после начала совместного проживания. Т.е. в этих семьях период знакомства супругов не превышал полугода, причиной регистрации брака была добрачная беременность, что, согласно данным О.А.Карабановой снижает стабильность брака (2004, стр. 247). Средняя продолжительность семейной жизни до начала выраженного конфликта, приведшего к разводу, составляла 6,5 лет (стандартное отклонение 4,5 года). В 50% семей конфликт начался в первые шесть лет совместной жизни. Конфликтные отношения между супругами, приведшие к разводу, начинались до рождения первого ребенка в 10,1% случаев, на этапе появления детей (возраст старшего ребенка до 2,5 лет) - в 36,2% случаев, в семье с ребенком-дошкольником (возраст старшего ребенка до 7 лет) - в 33,4% случаев, в семьях с ребенком - младшим школьником в 11,6% случаев, в семьях с детьми-подростками в 8,7% случаев. Полученные данные иллюстрирует рисунок 8.
Таким образом, во многих исследованных семьях отсутствовал или был непродолжительным период функционирования семьи как стабильной системы, неуспешным было преодоление семьей критических периодов, связанных с рождением детей, неэффективным — становление родительства как «социально-психологического феномена, представляющего собой эмоционально и оценочно окрашенную совокупность знаний, представлений и убеждений обоих супругов относительно себя как родителей, реализуемую в поведении» (определение Овчаровой Р.В., 2003, с.10).
В период, предшествующий разводу, в 31% семей отношения между супругами характеризовались выраженной эмоциональной напряженностью без проявлений вербальной или невербальной агрессии. Высокий уровень открыто выражаемого недовольства и вербальной агрессии отмечался в 31% семей, в 10% семей имели место угрозы физического насилия, эпизоды-: физической агрессии — в 20% семей. Обращения в милицию в связи с побоями имели место в 9% семей, в 8% семей хотя бы один из родителей проходил медицинское освидетельствование после избиения супругом. Конфликт между супругами сопровождался материальными претензиями и имущественным спором в 24% семей. В 17% семей в супружеский конфликт были вовлечены третьи лица: родственники, друзья, соседи. В 31% семей имели место уходы одного из супругов из дома в связи с конфликтом.
Средняя продолжительность выраженного конфликта в семье до начала раздельного проживания родителей составляла 1,1 года (от 0 до 6 лет). В 50% семей супруги начали проживать раздельно менее чем через год от начала выраженного конфликта.
Вовлечение детей в конфликт между родителями в период их совместного проживания иллюстрирует рисунок 9.
По материалам гражданских дел (исковые заявления, объяснения сторон, показания супругов в суде), причинами, приведшими к расторжению брака, 33% родителей считали психическое расстройство или выраженные индивидуально-психологические особенности супруга, 25% злоупотребление супругом спиртными напитками, 25% - «несовместимость характеров», 8,3% - религиозные разногласия, 33 % - агрессивное поведение супруга, 17% - жестокость по отношению к детям, 25% - несогласие в вопросах воспитания детей. В 17% семей в качестве причины развода указывались хозяйственно-бытовые и материальные претензии к супругу, в 8,3% - измена или наличие у супруга другой семьи. Таким образом, только в четверти семей несогласованность представлений супругов о родительстве являлось одной из осознаваемых причин развода.
После того как родители стали проживать отдельно, в большинстве случаев (75%) дети оставались с матерями; в 17 случаях (21%) дети проживали с отцами (из них в 12 семьях проживание ребенка с отцом не было определено соглашением родителей, матери обращались в суд с исковыми требованиями о возврате ребенка, определении его места жительства). В двух семьях ребенок поочередно проживал то с отцом, то с матерью. В трех семьях один из детей проживал с отцом, другой - с матерью.
В период раздельного проживания в исследованных семьях происходило усугубление конфликтных отношений с возрастанием эмоциональной напряженности, открыто выражаемой враждебности, агрессии. Эмоциональная напряженность, не сопровождавшаяся открытой вербальной и невербальной агрессией отмечалась в 45% семей (в сравнении с 31% в предразводный период). Высокий уровень открыто выражаемого недовольства и вербальной агрессии отмечался в 41% семей, эпизоды физической агрессии имели место в 33% семей, обращения в милицию в связи с побоями, попытками похищения ребенка имели место в 18% семей, медицинское освидетельствование по факту нанесения побоев проводилось одному или обоим родителям в 21% семей. В 31% семей отмечались угрозы похищения ребенка. Наряду с этим существенно возрастала неудовлетворенность родителей выполнением другим супругом родительской роли. После начала раздельного проживания обвинения другого супруга в невыполнении родительских обязанностей в отношении ребенка имели место в 43,9% семей. В 7,6% семей отмечались обвинения одного из родителей в сексуальных, развратных действиях в отношении ребенка. В 30,3% семей хотя бы один из супругов опасался, что ребенок будет «похищен». В 59% семей хотя бы один из супругов был убежден в неспособности другого родителя заботиться о ребенке. В 65% семей хотя бы один из родителей считал, что общение ребенка с другим родителем наносит вред психическому здоровью и нравственному развитию несовершеннолетнего.
Только в 24% семей родителями в период, непосредственно следующий за разводом, была достигнута договоренность о порядке общения ребенка с отдельно проживающим родителем. Договоренность о средствах на содержание ребенка была достигнута в 37,9% семей.
Клиническая оценка психического состояния детей в период раздельного проживания с одним из родителей
При оценке психического состояния ребенка в период фактического развода родителей (начала раздельного проживания) учитывались дополнительные факторы, которые могли оказать негативное влияние на психическое состояние детей. Одиннадцать детей (13,4%) после фактического развода остались под опекой родителя, страдавшего психическим расстройством или обнаруживавшего выраженные патопсихологические особенности, выявленные при КСППЭ данного родителя. Двое детей после развода проживали с родителем, чьи методы воспитания характеризовались жестокостью (2,4%). Двадцать восемь детей (34,15%) после фактического развода родителей сменили место жительства. Семнадцать детей (20,7%) были переведены в другое образовательное учреждение. Четырнадцать детей (17,1%) переехали в другой город. У пяти подэкспертных (6,1%) в период, непосредственно следующий за фактическим разводом, родился сиблинг. Восемнадцать детей (21,95%) были разлучены с родными, к которым ранее были привязаны (бабушки, дедушки, дяди, тети). Четырнадцать детей (17,1%) после развода родителей стали раздельно проживать с сиблингами.
На изменение семейной ситуации, фактический развод родителей изменением психического состояния отреагировал двадцать один ребенок (25,6%). У пятнадцати детей (18,3%) впервые были отмечены психические нарушения. У пяти (6,1%) отмечалось усиление имевшейся ранее симптоматики (учащение энуреза, возобновление тиков, учащение приступов бронхиальной астмы). Снижение настроения в ситуации развода отмечалось у двадцати детей (24,4%), невротические реакции - у семнадцати детей (20,7%), нарушения поведения — у шестнадцати детей (19,5%), изменение школьной успеваемости — у семи детей (8,54%). У восемнадцати подэкспертных (21,95%) было выявлено изменение отношения к родителю, начавшему проживать отдельно от ребенка, у пяти (6,1%) — повышение привязанности к родителю, проживающему с ребенком. Следует отметить, что в двух случаях, когда родитель, начавший проживать отдельно, в период совместного проживания был склонен к агрессивному поведению в отношении ребенка и матери, после начала раздельного проживания у детей отмечалось улучшение поведения и школьной успеваемости (подэкспертные Л., С.) (2,44%).
Значимые корреляции были выявлены между следующими переменными. Наличие у опекающего родителя психического расстройства или выраженных патопсихологических особенностей значимо коррелировало с изменением отношения к одному из родителей (г=0,29), что связано с тем, что данные родители наиболее часто выступали в роли индуктора, вовлекая ребенка в родительский конфликт. Жестокое обращение опекающего родителя с ребенком значимо коррелировало с появлением у последнего невротических реакций (г=0,3). Подавленность, снижение настроения у ребенка значимо коррелировало с такими дополнительными травмирующими факторами, как «раздельное проживание с сиблингом» (г=0,4), «разлучение с родственниками, к которым ребенок ранее был привязан» (г=0,34), «рождение сиблинга» (г=0,3). Также «рождение сиблинга» значимо положительно коррелировало с появлением у несовершеннолетнего психосоматических расстройств (г=0,78) и нарушений поведения (г=0,52); отрицательно коррелировало с параметром «изменение отношения к одному из родителей» (г=- 0,34). Значимые корреляции были выявлены между сменой места жительства и ухудшением имевшегося у ребенка ранее психоневрологического расстройства (г=0,4).
Был проведен анализ зависимости психических нарушений, отмечавшихся у детей после начала раздельного проживания родителей, от степени выраженности конфликта (см. также таблицу 2 приложения).
При проведении корреляционного анализа были выявлены достоверные связи между возрастом ребенка и уровнем вовлечения его в родительский конфликт. После начала раздельного проживания родителей дети младшего возраста значительно реже становились свидетелями ссор между родителями (при сравнении параметров «возраст ребенка на момент начала раздельного проживания» и «дети — свидетели конфликтов между родителями» i= - 0,51.). С другой стороны, чем старше был ребенок, тем чаще он являлся участником конфликтов между родителями (г=0,45). Вовлечение детей младшего школьного и подросткового возраста в родительский конфликт после начала раздельного проживания даже возрастало (о чем свидетельствует увеличение г: 0,42 - в период совместного проживания; 0,45 - в период раздельного проживания). Кроме того, в период раздельного проживания выявлялась достоверная связь между вовлечением детей в родительский конфликт и изменением отношения к одному или обоим родителям (г=0,41).
При минимальной (1 ребенок) и умеренной (2 ребенка) выраженности конфликта в течение первых полугода после начала раздельного проживания с одним из родителей ухудшения психического состояния у детей не отмечалось.
При средней выраженности конфликта (6 детей) ухудшение психического состояния отмечалось у двоих детей (33,3%), у обоих психические нарушения возникли впервые в жизни.
При высоком уровне конфликта из 27 детей ухудшение психического состояния отмечалось у 8 человек (34,6%). У семи человек нарушения психического состояния отмечались впервые. Так, у подэкспертного И., 8 лет, родители стали проживать раздельно с марта 2010г. По решению отца, подэкспертный проживал с ним, его младший брат — с матерью. Со слов ребенка, после того как мать с братом уехали, он очень переживал. В первые дни ему снились «плохие, страшные сны» про маму и брата. Он стал «чаще грустить», стал «более невнимательным», в школе стал хуже учиться (что не подтверждалось объективными данными о снижении академической успеваемости мальчика и отражало его субъективную самооценку), «начал грызть ручки и карандаши». Примерно до середины лета иногда плакал. Мальчик сообщал, что, по его мнению, «особенно невнимательным» он стал к середине лета, тогда же «стал плохо себя вести»: стал «неаккуратным, обидчивым, капризным».
Подавленностью, снижением настроения, плаксивостью, на изменение семейной ситуации и уход из семьи одного из родителей отреагировали 9 человек (34,6%). Так, подэкспертный А., которому на момент ухода отца из семьи было 2,5 года, согласно сведениям, представленным обоими родителями, изменился по характеру. Стал тревожным, капризным. Отец каждый день после работы приходил к ребенку, играл с ним. Когда вечером отец уходил в другую семью, мальчик плакал, удерживал отца за ногу, не отпускал его, говорил, что у того «плохая работа».
У 8 детей (30,77%) при начале раздельного проживания родителей отмечались невротические реакции. Так, подэкспертный Г., у которого родители и в период брака, фактически, проживали раздельно: отец проживал в принадлежавшей ему квартире, с супругой и ребенком проводил не больше трех дней в неделю, - после разрыва родителей стал беспокойным, во время ночного сна отмечались частые пробуждения, стал «обсасывать пальчики».
У семи детей (26,9%) отмечались нарушения поведения. Так, у подэкспертной Т., после ухода матери из семьи, наряду с невротическими реакциями, эмоциональной лабильностью, согласно представленной характеристике, отмечалось ухудшение поведения в школе: стала раздражительной, нетерпимой, конфликтовала с одноклассниками, неадекватно реагировала на замечания учителей. Подэкспертная М., 7 лет, после того, как ее уложили вечером спать, встала на подоконник, открыла окно и выбросила на улицу свои игрушки и все, что находилось на письменном столе отца. Она же разрезала ножницами лицо новой кукле.
У одного ребенка отмечалось снижение академической успеваемости. У пяти детей (19,2%) было отмечено изменение отношения к родителям.
При максимальном уровне конфликта (24 ребенка) ухудшение психического состояния отмечалось у 11 человек (45,83%). У шести человек (25%) симптомы, свидетельствующие о психологическом неблагополучии, отмечались впервые. У восьми человек оно проявлялось невротическими реакциями (33,3%). У шести (25%) — нарушениями поведения. У восьми (33,3%) — снижением настроения. У двоих (8,3%) отмечались проявления психосоматического расстройства. У восьми (33,3%) отмечалось изменение отношения к одному или к обоим родителям.
Механизмы формирования негативного отношения к отдельно проживающему родителю
При экспертной оценке отношения ребенка к отдельно проживающему родителю следует учитывать, что оно, во многом, определяется социально-психологическими особенностями семейного конфликта, возрастом ребенка, и его индивидуально-психологическими особенностями (уровнем психической и эмоциональной зрелости, особенностями защитных механизмов, степенью психического индуцирования), а не только сложившимися взаимоотношениями с каждым из родителей в отдельности. В соответствии с данными психологии развития, мнение ребенка не является полностью самостоятельным, а зависит от мнений и оценок значимых близких. Механизмы формирования негативного отношения к родителю при высоко-конфликтных разводах могут быть связаны как непосредственно с-поведением отвергаемого родителя, так и с защитными механизмами ребенка, активизирующимися в ситуации конфликта лояльности, когда ребенок отвергает одного из родителей для того, чтобы можно было бесконфликтно существовать рядом с другим родителем. Важнейшую роль в формировании негативного отношения к одному из родителей играет психогенное индуцирование другим родителем. При выявлении негативного или конфликтного отношения ребенка к одному из родителей задачей экспертного исследования является анализ причин и механизмов формирования такого отношения (Харитонова Н.К., Русаковская О.А., 2011).
Были выделены следующие механизмы формирования негативного и конфликтного отношения к одному из родителей:
Негативное, конфликтное отношение к отдельно проживающему родителю обусловлено негативным опытом взаимодействия с родителем в пред- и в постразводный период.
Родители, обладавшие выраженными психопатологическими особенностями, проявляли по отношению к детям жестокость, грубость, часто допускали в их адрес унижающие высказывания. 27 детей в период совместного проживания были свидетелями агрессивного поведения родителя в отношении членов семьи. У многих отсутствовал опыт позитивно окрашенного эмоционального взаимодействия с родителем.
Иллюстрирует формирование у детей негативного отношению к родителю в условиях негативного опыта взаимодействия с ним следующий клинический случай. Экспертиза проводилась в 2006г. в отношении двух братьев, 1993 и 1999 г.р., и их отдельно проживающего отца в гражданском деле по иску отца об определении порядка общения с детьми, встречному иску матери о лишении его родительских прав. В преоид совместного проживания отец злоупотреблял спиртными напитками, в состоянии алкогольного опьянения становился грубым, придирчивым, агрессивным, требовал от жены и детей неукоснительного подчинения. Требовал от детей повторение фраз: «папа — лучший друг», «папа-командир», «мама нам не нужна». С 2004г. родители мальчиков проживали раздельно, в 2005г. брак между ними был расторгнут. В связи с тем, что мать препятствовала отцу в общении с детьми, он обратился в суд с иском об определении порядка общения. После начала судебного процесса отец угрожал старшему сыну, в случае явки его в суд и дачи «ненужных» для него показаний, «лишить его наследства». При прохождении КСППЭ у отца несовершеннолетних были выявлены признаки синдрома зависимости от алкоголя средней степени, состояние ремиссии. На момент освидетельствования по психическому состоянию опасности для несовершеннолетних он не представлял, вопросов к психологу (о влиянии его индивидуально-психологических особенностей, стиля воспитания) в определении о проведении экспертизы не содержалось. У обоих мальчиков выявлялось негативное отношение к отцу. Старший во время клинической беседы вспоминал, что отца никогда не было дома, а когда приходил, никогда с ним и братом не занимался: «мне кажется, что он только говорит, что любит, а на самом деле, мы для него - игрушки». Неохотно вспоминал случаи, когда отец выпивал. Рассказывал, что в состоянии опьянения отец их с братом обижал, ругал «ни за что».
Несколько детей (8 человек) изменили свое отношение к отвергаемому родителю после значимой для них психотравмирующей ситуации, имевшей место в период раздельного проживания. Так, в 2009г. проводилась КСППЭ в отношении подэкспертных М., 2000 и 2002г.р. У старшей девочки было выявлено резко отрицательное отношение к отцу, она воспринимала его как угрожающую, агрессивную, опасную фигуру. У мальчика отношение к отцу было конфликтным. Родители детей проживали раздельно с 2003г. В период раздельного проживания отношения родителей оставались конфликтными. Так, после очередной ссоры, в декабре 2007г. мать обращалась в ОВД с заявлением о том, что бывший супруг, придя к детям, устроил скандал, нанес ей телесные повреждения. Отец, несмотря на возражения матери, регулярно виделся с детьми, забирал их к себе на выходные. При этом отмечалась его большая строгость по отношению к дочери. Дети против общения с отцом не возражали. Со слов девочки, после окончания первого класса она несколько дней жила у отца. При клинической беседе об этом периоде вспоминала с неохотой. Рассказывала, что отец ругал ее за то, что она медленно ест, кормил ее насильно большой деревянной ложкой, отчего у нее дважды была рвота. Когда она сказала, что не хочет больше быть с папой и попросила отвезти ее к матери, отец ее наказал, оставив на несколько часов одну в запертой машине, а сам пошел с братом на речку. Рассказывала, что боялась, что на нее кто-нибудь нападет, потому что машина стояла рядом с лесом; плакала; звонила по мобильному телефону обоим родителям, просила, чтобы ее забрали. После этого эпизода девочка стала категорически отказываться от общения с отцом. Свое отношение к нему характеризовала как резко отрицательное: «он и ругался, и бил, и кормежка...».
Психологическое индуцирование.
Одним из наиболее частых механизмов формирования у детей негативного отношения к отдельно проживающему родителю является психологическое индуцирование, которое может осуществляться в различных формах от отражения ребенком мнений и оценок значимых взрослых до активного внушения ребенку установок взрослого, с которым он проживает. Психической индукции способствуют, с одной стороны, естественная возрастная незрелость детей, их внушаемость; а, с другой стороны, повышенная эмоциональная близость с проживающим совместно родителем. Необходимой предпосылкой для психологического индуцирования является охваченность проживающего с ребенком родителя враждебностью в отношении бывшего супруга и нежелание оградить ребенка от вовлечения в семейный конфликт.
При наличии психологического индуцирования изложение ребенком сведений об отдельно проживающем родителе и отношениях с ним эмоционально насыщенно. Обвинения, которые предъявляет ребенок к родителю, часто не подтверждаются материалами гражданского дела и результатами экспертного освидетельствования родителя, но полностью соответствуют тем обвинениям, которые предъявляет к отвергаемому ребенком родителю его бывший супруг. В ряде случаев враждебность к отвергаемому родителю у детей носит сверхценный характер и может сопровождаться индуцированными сензитивными идеями отношения, которые определяют поведение подэкспертных (Сухарева Г.Е., 1955; Ковалев В.В., 1985; Макушкин Е.В., 1996). Так, подэкспертный 3. отказывался от принесенных матерью гостинцев, опасаясь, что она могла добавить в них снотворное, чтобы «выкрасть» его. Очень характерным является изменение анамнестической памяти с нарушением ее избирательности или искажениями, достигающими в некоторых случаях уровня криптомнезий. Многие дети не могли вспомнить ни одного приятного эпизода, связанного с отвергаемым родителем. Другие с аффективной охваченностью рассказывали о неприятных событиях, связанных с отвергаемым родителем, воспоминания о которых с большой вероятностью не могли быть полностью самостоятельными в силу маленького возраста ребенка и большой давности события или в силу уровня осмысления ситуации, превышающего возможности данного ребенка. Так, подэкспертный К. с убежденностью вспоминал, что его мать в течение нескольких лет постоянно находилась в состоянии алкогольного опьянения. Пояснил, что в доме были бутылки из-под вина, у мамы был «пьяный» взгляд. При расспросе сообщил, что сам лично он бутылок не видел, а об их существовании знал от отца, о том, что мама была «пьяной» узнал от него же.
Наличие у ребенка негативного отношения к отдельно проживающему родителю вследствие отражения, некритичного принятия мнений и оценок значимых взрослых вследствие его идентификации с ними можно проиллюстрировать следующим клиническим примером
