Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. КОНЦЕНТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ИСЛАМИСТСКОГО ТЕРРОРИЗМА
1.1 Фундаментализм и исламизм: определение и характеристика 16
1.2. Исламистский терроризм и его специфика 35
ГЛАВА II. ИСЛАМИЗМ И ТЕРРОРИЗМ В ЗОНЕ КОНФЛИКТА
2.1. Палестинская проблема 56
2.2. Индо-пакистанский конфликт и кашмирский вопрос 88
2.3 Конфликт на Северном Кавказе 120
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 137
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ
ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
- Фундаментализм и исламизм: определение и характеристика
- Исламистский терроризм и его специфика
- Палестинская проблема
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Многие современные политики и эксперты считают террористическую активность одной из основных угроз международной и национальной безопасности и стабильности. Как отметил Президент РФ В.Путин, «пока человечество до конца не осознало социальную природу терроризма, всю его многоликость», без чего «питающие его корни истребить будет практически невозможно»1. Действительно, после стремительных событий начала 90-х гг. - распада социалистической системы, Советского Союза, СФРЮ, кризиса в зоне Персидского залива произошел существенный рост религиозно мотивированного терроризма. Экстремистские движения вступили в новый этап своего развития, который характеризуется более широкими масштабами насилия не только в зонах длительных конфликтов с религиозной составляющей (Палестина, Кашмир), но и на постсоциалистическом пространстве (бывшая Югославия, Таджикистан, Узбекистан, Северный Кавказ). Глобализации насилия способствуют глобализация экономики и сопутствующая ей культурная и социальная фрагментация2.
В настоящее время продолжается становление религиозно-политического движения в исламе как транснационального актора, обладающего разнообразными ресурсами и способного бросить вызов сложившемуся мировому порядку и международному праву. Как отмечает российский исследователь В.В. Наумкин, политический ислам стал коллективным транснациональным политическим игроком3. Влияние
Цит по «Право и безопасность», 2003, №1-2 Режим доступа http//dprru
2 Ильин М В Политическая глобализация институциональные изменения - М . Грани глобализации, 2003, с
230
3 Наумкин В Ислам как коллективный игрока/Международные процессы, Т 4, №1 Январь-апрель 2006 -
Режим доступа http //www intertrends ru/tenth/004 htm
исламизма весьма ощутимо на политические процессы в Ливане, Ираке, Пакистане, Афганистане, Египте, Индонезии и других странах.
Взрывы 11 сентября в США, действия террористов на Ближнем Востоке, в Южной Азии, Чечне, Косово, других регионах, призывы к джихаду против «неверных» заставляют человечество задуматься об «исламской угрозе». Генеральный секретарь НАТО еще в 1995 году заявил, что исламский фундаментализм «по крайней мере так же опасен для Запада, как был для него опасен коммунизм»4. В последнее время возрастает число публикаций, посвященных проблеме «столкновения» двух цивилизаций, стремительно входят в оборот и часто употребляются как синонимы такие словосочетания, как «исламский фундаментализм», «исламский экстремизм» и «исламский терроризм». В этой ситуации грань между исламским экстремизмом, политическим исламом, исламским фундаментализмом и исламской верой начинает постепенно стираться не только для простого обывателя. Ислам зачастую воспринимают как силу, которая имеет имманентную экстремистскую составляющую и которую следует контролировать, сдерживать и в конечном счете подавлять. Слишком широкие трактовки этих понятий приводят не только к подмене одного феномена другим, но также к формальному расширению социальной базы экстремизма и росту конфликтности в современном обществе. Нет нужды говорить, насколько этот подход не просто ошибочен, но опасен для мира, в котором проживает до 1,4 млрд. мусульман в 127 странах.
Что же представляет собой подъем исламизма: одну из многих характеристик «текущего момента» в мировой политике, своеобразную и преодолеваемую патологию или устойчивую тенденцию, определяющую долгосрочные параметры современной миросистемы? Ответ на этот вопрос имеет не только теоретическое значение. В мире не разрешен ни один из конфликтов с исламской политической
4 См International Herald Tribune 1995 May 10 P 1,4
составляющей. Не оправдала себя концепция военно-гуманитарной интервенции, опробованная НАТО в Югославии в 1999 г., не удается продвинуть урегулирование ближневосточного конфликта, нестабильна ситуация в Афганистане и Ираке. Использование против исламизма «классических» сверхдержавных методов - военной и финансовой мощи приводит к эскалации конфликтов и делает невозможным решение таких проблем, как достижение устойчивого развития, сохранение культурной идентичности, автохтонная демократизация, политическая стабильность. Более того, подобная позиция закрепляет нецелостный характер связей между элементами мировой системы и диктует узкое понимание глобализации.
Следует также учитывать, что как мысль и как движение политический ислам неоднороден. Его идейные поиски могут быть направлены как на разработку «исламской модернизации», так и на обоснование вооруженной борьбы с «миром неверия».
Таким образом, исследование проблематики исламского фундаментализма, исламизма и международного терроризма, в частности в зоне конфликтов в Палестине, Кашмире и на Северном Кавказе, представляется актуальным для разработки эфективных политических решений в сфере международных отношений и противодействия экстремизму и терроризму.
Степень разработанности темы
Изучением проблематики религиозного фундаментализма, экстремизма и терроризма занимаются богословы, философы, политологи, специалисты в области международных отношений, социологи, психологи, юристы, криминологи. Кроме того, к ней проявляют огромный интерес службы безопасности разных стран, активисты различных общественных и международных организаций, фондов и ассоциаций.
Исследования, посвященные рассматриваемой в диссертации проблематике, можно разделить на три основные группы - работы общетеоретического и методологического характера по проблематике мирового развития и конфликтологии А. Д. Богатурова, Н. А. Косолапова, М.М. Лебедевой, А.И. Никитина, Д.М.Фельдмана, М. А. Хрусталева и др.5; работы по проблематике религиозного фундаментализма, исламизма и терроризма, их идейным истокам Ю. И. Авдеева, В. Я. Белокреницкого, Л.Р. Гордон-Полонской, И.П. Добаева, Б. В. Долгова, В.Е. Донцова, А. А. Игнатенко, И.В. Кудряшовой, Ю. П. Кузнецова, Р. Г. Ланды, Е. Г. Ляхова, А. В. Малашенко, Г. И. Мирского, Л. А. Моджорян, И.Л. Морозова, М. Одесского, Д. В. Ольшанского, В.Н. Пластуна, О. В. Плешова, М.Т. Степанянц и др. 6; литературу страноведческого характера, в которой содержится анализ исторических и политических процессов в Палестине и Израиле, Индии, Пакистане, России: это труды 3. С. Арухова, В. Я. Белокреницкого, И. П. Добаева, И.Д. Звягельской, А. А. Игнатенко, А.И. Ионовой, Т.А. Карасовой, Э. Ф. Кисриева, Г. Г. Косача, Д. В. Макарова, А. В. Малашенко, В. О. Бобровникова, В. Н. Москаленко, О. В. Плешова, Е. М.
См, напр Лебедева М М Новые транснациональные акторы и изменение политической системы мира/ЛСосмополис - Весна 2003 - №3 - с 30-44, Никитин А И Эволюция американского глобализма - М, 1988, Фельдман Д М Политология конфликта - М, 1998, Богатуров А Д, Косолапов Н А, Хрусталев М А Очерки теории и политического анализа международных отношений М - 2000
См, напр Современный терроризм состояние и перспективы / Ю И Авдеев и др, Под ред Е И Степанова - М. ЭДИТОРИАЛ УРСС, 2000 - с 18, Гордон-Полонская ЛР Современный исламский фундаментализм политический тупик или альтернатива развития//Азия и Африка сегодня - 1994 - №11 - с 17 - 30, Добаев ИП Традиционализм и радикализм в современном исламе на Северном Кавказе//Ислам и политика на Северном Кавказе - Ростов н/Д 2001 - с 33 - 58, Донцов В Е Исламский фактор в международных отношениях// Дипломатический ежегодник - М" 1997 - с 18-28, Игнатенко А А Эндогенный радикализм в исламе// Центральная Азия и Кавказ - 2000 - №5 - с 14 - 23, Кудряшова И В Фундаментализм в пространстве современного мира//Полис - 2002 - №1 - с 12-25, Ионова А И Ислам в Юго-Восточной Азии-М 1981, Кузнецов Ю П Террор как средство политической борьбы экстремистских группировок и некоторых государств - Санкт-Петербург Мифрил, 1998, Ланда Р Россия и ислам - конфликт или взаимодействиеШІо итогам международной конференции - М, 2001, Ляхов ЕГ Терроризм и межгосударственные отношения -М «Международные отношения», 1991, Малашенко А В Тень ислама над Европой - М «Международная жизнь», 2005, Моджорян Л М Терроризм правда и вымысел - М-«Юридическая литература», 1983, Морозов ИЛ Левый экстремизм в современном обществе особенности стратегии и тактики//«Полис», 1998, №3, Овсянникова Е А Теория джихада в исламской концепции миропорядка//Россия и мусульманский мир, 2004, №7, Ольшанский ДВ Психология террора. - М, 2002, Степанянц М Т Мусульманские концепции в философии и политике (XIX-ХХвв)- М, 1982, Фельдман Д М Терроризм в современном мире Опыт междисциплинарного анализа (материалы «круглого стола»)// «Вопросы философии», 2005, №6
Примакова, А.В. Федорченко, Т. Л. Шаумян, а также Б. ас-Салихи, А. Бен Юсефа, М. М. Салиха, А. Хувиди7.
Проблема дефиниций, необходимых для концептуализации широкого спектра современных явлений в исламе, продробно исследована и освещена в докладе В. В. Наумкина на научной конференции «Геном» Востока : опыты и междисциплинарные возможности». Как справедливо отмечает В.В. Наумкин, как западные, так и российские исследователи ислама злоупотребляют термином фундаментализм, которым они склонны обозначать слишком широкий спектр явлений8. Институциональный и понятийный аспекты фундаменталистского движения в исламе подробно исследованы в труде отечественного исламоведа 3. И. Левина «Реформа в исламе. Быть или не быть? Опыт системного и социокультурного исследования»9. В работе Л. Р. Полонской «Исламская легитимация современных государственных структур мусульманского мира (на примере СНГ)» дан глубокий сравнительный анализ влияния исламской альтернативы на политические процессы на постсоветском пространстве10.
Важное значение для понимания культурологических аспектов рассматриваемой проблемы имеет монография Б. Луиса «Ислам и Запад», которая посвящена отношениям между исламской и христианской цивилизациями, их восприятию друг друга, особенностям западного взгляда на ислам и ответной реакции ислама на модернизацию11.
Белокреницкий В Исламский радикализм Пакистана эволюция и роль в регионе// Центр Азия и Кавказ -Lulea, 2000 - № 6, Добаев И П, Немчина В И Новый терроризм в мире и на юге России сущность, эволюция, опят противодействия- Ростов н/Д 2005, Косач Г Г Арабский национализм доктрина, этноним, варианты дискурса// Национализм в истории - М, 2005, Мирский Г И Ислам и нация Ближний Восток и Центральная Азия// «Полис», 1998, №2, Ппешов, О В Перспективы модернизации и исламский фактор в Пакистане/Юсобенности модернизации па мусульманском Востоке - М, 1997
8 Наумкин В В Изучение исламского радикализма на пост-советском пространстве концепции и подходы//
Науч конференция «Геном» Востока опыты и междисциплинарные возможности - М «Гуманитарий»
2004
9 Левин 3 И Реформа в исламе Быть или не быть? Опыт системного и социокультурного исследования - М
Ин-т востоковедения РАН, 2005
10 Полонская Л Р Исламская легитимация современных государственных структур мусульманского мира (на
примере СНГ)// Современный ислам культура и политика - М 1994
11 Луис Б Ислам и Запад -М Библейско-богословский инстутут ев апостола Андрея, 2003
Большой интерес представляют исследования проблематики терроризма, его конкретных проявлений в работах Ж. Кепеля, В. Лакера, Р. Пейпа, А. Парфрея, О. Руа, М. Сэджмана, Б. Хоффмана, Дж. Эспозито12. Несмотря на высокий уровень разработки этой проблематики в мировой политологической литературе, многие вопросы, связанные с политической ролью исламизма в глобилизирующемся мире, остаются открытыми.
Важное значение для понимания истоков арабо-израильского конфликта и провала мирных инициатив по урегулированию палестинской проблемы имеет исследование И. Д. Звягельской «Событийная и ценностная трансформация палестино-израильского конфликта (конец XX - начало XXI века)»13.
В ходе работы над темой диссертации значимыми явились результаты опросов, проведенных Центром стратегических исследований Иорданского университета в 2005 году. В исследовании были использованы материалы отечественных и зарубежных СМИ («Известия», «Независимая газета», «Совершенно секретно», «Сегодня», The New York Times, Le Mond, Al-Hayat и др.), а также интернет-ресурсы (; ; ; www. ; www. inlink. com; www. Washington - и др.).
Объектом исследования в диссертационной работе является современный терроризм как проблема, обусловленная дисфункциями мирового развития.
12 См , напр Кегтель Ж Джихад Экспансия и закат исламизма - М «Ладомир», 2004, Парфрей А Аллах не любит Америку -М «Ультра Культура», 2003, Хоффман Б Терроризм - взгляд изнутри - М «Ультра Культура», 2003, Esposito John L Islam the Straight Path -NY, Oxford Oxford Umv Press, 1998 3d Ed; Roy О The failure of Political Islam - Harvard University Press, Cambridge MA, 2001 5* Ed, Pape R Dying to win the strategic logic of suicide terrorism - Random House, 2005, Sageman M Understanding terror networks -University of Pennsylvania Press, 2004
Звягельская И Д «Событийная и ценностная трансформация палестино-израильского конфликта (конец
XX - начало XXI века)» (доклад)// науч конференция «Геном» Востока опыты и междисциплинарные
возможности - М 12-14 апреля 2004г
Предметом исследования выступает исламистская составляющая современного терроризма, ее генезис, динамика и потенциал развития в политическом конфликте.
Цель и задачи диссертационного исследования Целью данного исследования является изучение идеологической платформы религиозно-политического терроризма и анализ эволюции исламистских организаций в условиях затяжного политического и социокультурного конфликта.
В соответствии с целью исследования в диссертации были поставлены и решены следующие задачи:
исследовать феномены исламского фундаментализма и исламизма, включая определение понятий, содержательную характеристику;
проанализировать дефиниции современного терроризма, изучить роль религиозной составляющей в мотивациях и деятельности террористов на современном этапе, дать анализ условий и факторов развития исламистских организаций, показать влияние современных политических изменений на уровень конфликтности и терроризма;
охарактеризовать этапы становления и развития исламизма в Палестине, рассмотреть цели и деятельность религиозно-политических организаций, взаимодействие религиозно-политического движения и национально-освободительных сил;
изучить влияние индо-пакистанских конфликтов на становление пакистанского исламизма, дать анализ деятельности религиозно-политического движения «Джамаат-и-ислами» и проследить изменение позиции индийского руководства в отношении Кашмира в последние годы;
исследовать феномен исламистского терроризма в Чечне в связи с конфликтом 1994-1999гг., оценить эффективность противодействия терроризму на Северном Кавказе;
выявить общие закономерности функционирования исламистских организаций в зоне конфликта.
Теоретическая и методологическая основа исследования строится на общепринятых в политической науке аналитических подходах. Это в первую очередь принцип системности, который позволяет исследовать феномен исламистского терроризма не только как криминальный акт, но как социально-политическую проблему, обусловленную кризисами мирового развития.
Также это теории модернизации, которые позволяют конструировать логику типичных для переходного состояния кризисов, обусловленных конфликтом между национальными политическими культурами, традиционными основаниями легитимности власти и императивами развития, требующих формирования нового типа взаимодействий власти и общества.
Одновременно в диссертационном исследовании применялся сравнительный анализ, дающий возможность определить закономерности и тенденции развития современного религиозно-политического терроризма в зоне конфликта; исторический подход, позволяющий соотносить те или иные тенденции с особенностями развития политической среды; case-study (Кашмир, Палестина, Северный Кавказ), позволяющий на основе изучения отдельного случая в реальном контексте получить представление об общих закономерносіях проявления роли политического ислама в конфликтной среде.
Большое методологическое значение для автора имела работа французского исследователя О. Руа «Глобализированный ислам: в поисках новой уммы». В частности, это касается разграничения между исламским неофундаментализмом (своеобразном, по его мнению, ответе на вестернизацию и сопутствующие ей индивидуализацию, кризис социального авторитета, утрату связи между религией и культурой) и исламизмом как частью этнической
культуры и национализма мусульман, а также выделения «внетерриториальных» террористических движений типа «Аль-Каеды» 14.
Следует назвать и культурологический подход, который позволяет понять особенности взаимодействия западной и исламской цивилизаций, их реакцию друг на друга и, в частности, ответ ислама на модернизацию. Определенную роль в этом плане сыграла работа С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка»15. По мнению С. Хантингтона, именно религиозный фактор в первую очередь обусловливает конфликты между цивилизациями, поскольку религиозные различия являются более фундаментальными по сравнению с различиями между политическими идеологиями и режимами вследствие того, что они складывались столетиями. Поэтому возрастает значение религиозной самоидентификации в современном мире и возникают конфликты на религиозной почве.
Важное значение для понимания культурологических аспектов рассматриваемой проблемы имела упомянутая выше монография Б. Луиса «Ислам и Запад»16.
При работе над диссертацией автор опирался также на подходы к изучению этно-конфессиональных конфликтов, предложенных И.Д. Звягельской. В частности, это выводы об усилении конфликтного потенциала в результате совмещения этнической и конфессиональной идентичностей, связи исламского радикализма с этничностью и сепаратизмом, значительной роли политических элит в формировании этно-конфессиональных требований, трансформации «старых» конфликтов после распада биполярной структуры и росте сложности управления ими17.
14 Roy О Globalised Islam, the Search for a New Ummah. - N. Y.: Columbia Univ. Press, 2004.
15 Huntington S. The Clash of Civilizations and Remaking the World Order. -N.Y.:Simon&Schuster, 1996.
16 Луис Б Ислам и Запад - М: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2003.
17 Звягельская И Д Этно-политические конфликты в современном мире // Этносы и конфессии на
Востоке. конфликты и взаимодействие. - М: МГИМО (У), 2005.
Источниковедческую базу исследования составили священные тексты ислама (Коран, Сунна), программные и пропагандистские документы и малотиражные издания исламистов - от работ X. аль-Банны, основателя движения «Братьев-мусульман» в Египте, и С. Кутба до трудов А. А. Аль-Маудуди, основателя религиозно-политической организации «Джамаат-и-ислами» в Пакистане, и Б. Мухаммада, теоретика оппозиционного религиозно-политического движения на Северном Кавказе.
В работе были использованы также выступления лидера иранской революции С. Р. М. Хомейни, иорданского богослова А.Гоша, труды X. ат-Тураби, а также уставные положения религиозно-политических организаций. В изучении проблематики терроризма большую роль сыграли мемуары бывшего террориста Б. Савинкова.
При изучении истории исламизма в Южной Азии в качестве источников послужили работы известных политических деятелей Дж. Неру, М. Ганди, Б. Нетаньяху. В исследовании проблематики исламизма на Северном Кавказе были использованы документы Дагестанского объединенного музея, законы республик Северного Кавказа по борьбе с терроризмом и экстремизмом.
Важную роль при проведении исследования сыграли документы и материалы ООН.
Хронологические рамки исследования предопределены постановкой темы исследования, то есть связаны с возникновением феномена современного исламского фундаментализма и исламизма, и охватывают период с 20-х гг. XX в. до настоящего времени. Работа над текстом диссертации завершена весной 2006 г.
Научная новизна исследования состоит в выявлении и комплексном анализе специфики современного этапа развития исламистского терроризма в зоне конфликта. Проведенный анализ этого явления свидетельствует о его структурной обусловленности в современной
мировой политике, что объясняет сравнительно низкую эффективность антитеррористической деятельности.
Настоящее исследование ориентировано на совершенствование подходов к пониманию природы этноконфессиональных конфликтов в условиях динамично меняющегося мира. Его новизна заключается также в анализе изменений в террористической деятельности в эпоху глобализации, что касается как трансформации «старых» конфликтов, так и формирования новых структур исламизма.
Особую значимость приобретает изучение конфликтов с религиозно-политической составляющей для России, что обусловлено, с одной стороны, задачами внешней политики страны, а с другой - внутриполитическими целями обеспечения безопасности, стабильного развития и экономического роста. Положения, выносимые на защиту:
Исламский фундаментализм обращен в большей степени к образу жизни и нормам поведения прошлого. В отличие от него исламизм генерирует стратегические цели и принципы развития, опираясь при этом на собственную политическую платформу и используя религиозную риторику.
Процесс становления исламизма особенно активно протекает там, где неблагоприятные внугрииолитические условия жизни (недемократичность правящих режимов, отсутствие легальной независимой оппозиции, тяжелейшие социально-экономические проблемы), усугубляются вооруженными конфликтами с религиозной составляющей.
Из широкого спектра религиозных и экстремистских групп в мусульманском мире вырастают те, которые формируют современное организованное политическое движение исламизма. В ходе этого процесса наблюдается рост террористической активности в зонах
конфликтов, а экстремисты используют религиозную пропаганду в своих целях.
Как показывает исследование казусов (Палестина, Кашмир, Северный Кавказ) формирование исламизма продолжается. Если исламистское движение выражает интересы широких социальных слоев, представляется целесообразным включение его в легальный политический процесс.
Институциализированный исламизм способен значительно ослабить позиции экстремистских сил, решить проблемы развития полиэтничных мусульманских обществ.
Практическая значимость результатов исследования заключается в том, что:
- проведенный анализ позволяет расширить представление о феномене
исламизма в целом, соотнести его международную специфику с
аналогичными процессами в РФ;
- разработанные теоретические положения и выводы могут быть
использованы при разработке стратегии взаимодействия с исламистскими
организациями («Хамас» и др.) и подготовке политических решений,
связанных с противостоянием экстремизму;
- исследованные в диссертации положения могут быть использованы в
учебном процессе при чтении лекций и проведении семинарских занятий в
курсах по конфликтологии и террологии.
Апробаиия результатов исследования Ряд идей диссертации обсуждены на заседаниях кафедры сравнительной политологии МГИМО (У) МИД РФ и в ходе занятий со студентами МГИМО. Часть идей и выводов отражена в публикациях по теме работы:
1. Борьба за суверенитет в условиях глобализации: Палестина и Кашмир// «Политическая наука», 2005, №4. -0,3 п.л.
Ислам как политическая категория/ЯТолитическая толерантность в мультиэтническом регионе. - Ростов н/Д: Региональный ресурсный политологический центр при РГУ, 2004. -0,1 п.л.
Политический ислам как фактор нестабильности на Северном Кавказе/Г. А. Рудов, Е. Г. Пономарева/ЛДентральная Азия. Кавказ. Балканы. Региональные подсистемы и региональные проблемы безопасности-М.: Научная книга, 2005.-0,8 п.л.
Структура диссертации соответствует задачам исследования. Диссертация состоит из двух глав, введения и заключения.
Фундаментализм и исламизм: определение и характеристика
Соотношение понятий фундаментализм и исламизм вызывает множество споров и неоднозначных оценок в современной науке и публицистике. Своим происхождением термин фундаментализм обязан американским протестантам, ортодоксальным представителям евангелической церкви, которые провозглашали безошибочность Священного писания, рождение Христа от девы, его физическое воскресение и физическое второе пришествие и т.д. Их воззрения были изложены в нескольких выпусках бюллетеня «Основы. Свидетельство истины» («The Fundamentals. A Testimony to the Truth», 1910-12), откуда собственно и возник термин фундаментализм. Позднее он стал прилагаться к исламу, иудаизму и другим религиям [Сагадеев 1993: 57; Милославский 1999: 9-Ю].
Некоторые исследователи современного процесса религиозного возрождения не признают самостоятельного значения термина фундаментализм, так как считают, что любая последовательно религиозная трактовка современной цивилизации оказывается «фундаменталистской» [Морозов 1998]. Термин «фундаментализм ... не несет особой смысловой нагрузки и не отражает реальных фактов», поскольку любого верующего в Бога можно считать фундаменталистом [Иазди 2004: 34]. Американский социолог Э. Гидденс отмечает, что фундаментализм противостоит принципу космополитизма, а помимо религиозного может быть также этнический, националистический, а также другие виды фундаментализма [Гидденс 2004: 149]. Приведенные подходы не столько отвергают существование фундаментализма как специфического социального явления, сколько стремятся опровергнуть утвердившееся в общественном мнении представление об опасности фундаментализма и выступают с критикой позиций тех, кто склонен усматривать в фундаментализме проблему развития или даже больше - вызов современному обществу. В любом случае, подобные трактовки фудаментализма выглядят очень широкими - как твердость в вере, неукоснительное следование священным текстам. На эту «расплывчатость» указывает иудейский проповедник Р.А. Штейнзальц: по его мнению, фундаментализм используется сегодня как своего рода «зонтик», накрывающий собой огромное количество различных вещей, имеющих между собой очень мало общего. В результате термин стал таким широким, таким туманным, что он включает в себя группы, которые ни в коем случае не являются фундаменталистскими [Штейнзальц 2003: 75].
Уточнить это понятие пытается видный отечественный исламовед 3. И. Левин. Как он считает, одни фундаменталисты борются за возврат к истокам веры, т.е. священным текстам, другие - за возврат к богословским основоположениям, вероучению как ортодоксии, а не к истокам веры. «Как только фундаментализм утрачивает идею возвращения к истокам веры, фундаменталистские движения перестают быть фундаменталистскими. Так произошло с протестантизмом. Он со временем утратил изначально фундаменталистский характер, превратившись из религиозно-политического движения в самостоятельную религию.
Фундаментализм принимает охранительную и модернизаторскую форму. Как культурный феномен он является реакцией на модернизацию и глобализм. Фундаментализм характерен преимущественно для религий откровения. Потому что откровение служит «точкой отсчета» для всех и всяческих сдвигов в религиозном сознании. «В исламе суннитского направления фундаментализм как идеология движения за возвращение к истокам веры принял вид салафизма (от араб, ас - сстаф ас-салих -благочестивые раннеисламские авторитеты : сподвижники пророка, их современники и те, кто застал в живых современников сподвижников)» [Левин 2005: 58].
Изданный в 1991 г. в Москве и признанный в международном научном сообществе энциклопедический словарь «Ислам» определяет сапафизм как «общее название мусульманских религиозных деятелей, которые в различные периоды истории ислама выступали с призывами ориентироваться на образ жизни и веру ранней мусульманской общины, «праведных предков» {ас-салаф ас-салихун), квалифицируя как бид а (нововведение. - Р. Р.) все позднейшие нововведения в указанных сферах» [Ислам 1991:16].
К салафитам можно отнести Ибн Ханбала, основателя наиболее ортодоксального в классическом исламе направления (мазхаба) - ханбализма, оказавшего влияние на становление ближневосточного ислама. С салафийей связаны имена средневековых философов и богословов Ибн Таймийи (1263-1328 гг.), Ибн Халдуна (1332-1406гг.), Ибн Абд аль-Ваххаба (1703/4-1792 гг.).
Согласно распространенной среди исследователей ислама точке зрения, в отличие от фундаментализма, салафизм - явление, характерное только для ислама; его суть состоит в убеждении о необходимости «очищения» мусульманской религии, возвращения ее к тому состоянию, в каком она находилась в эпоху пророка Мухаммеда и четырех «праведных халифов» {ал-хулафа ал - рашидун) - Абу Бакра, Умара, Усмана и Али. Естественно, что в рамках салафизма могут существовать другие, дробные деления, выделяться те или иные оппозиции : джихадистский -неджихадистский, консервативный - обновленческий [Наумкин 2004].
Салафизм представлен мусульманами-возрожденцами - блюстителями слова Божьего и реформаторами - хранителями духа Корана, среди которых есть охранители и обновленцы. И те, и другие равно убеждены, что мусульмане отошли от истинной веры и религиозной практики. Возрожденческая и реформаторско-охранительная идеология стала, в частности, идейной основой суннитских религиозно-политических движений протеста. Фундаментализм обновленцев - это попытка доказать жизненность и прогрессивность ислама в современных условиях.
К примеру ат-Тахтави, считает, что шариат, принципиальные положения которого, по его мнению, не слишком отличаются от основ естественного права, признаваемых Европой, «следует приспособить к новым условиям жизни, вновь открыв врата иджтихада - свободного суждения по богословско-юридическим вопросам» [Цит. по: Левин 2005:78].
Иджтихад не создает новые правила поведения, а лишь выявляет то, что изначально содержится в шариате, не меняет, а раскрывает его содержание в духе времени. Как пишет Л. Сюкияйнен, это практически означает «введение правоведами нескольких разновидностей норм». На практике у шиитов «нормотворческие функции сконцентрировались в руках узкой группы последователей классических шиитских толков, мнения которых считались обязательными для простых мусульман - шиитов» [Сюкияйнен 1986: 70].
Основоположник современного мусульманского реформаторства Мухаммад Абдо (1849 - 1905) полагает, что «каждый мусульманин должен толковать Коран и руководствоваться его предписаниями в меру своих возможностей. Нельзя только уклоняться от Корана». С его точки зрения, главное для возрождения мусульман - это «правильное понимание сути Корана и подлинного духа ислама. А для того, чтобы правильно толковать Коран, надо хорошо знать арабский язык и отказаться от таклида», слепого следования средневековым авторитетам [Цит по: Там же: 96 - 97].
В противовес монопольному праву на богословское суждение мусульманские реформаторы провозглашают строгое единобожие - таухид. Из постулата о строгом единобожии реформаторы прямо выводили идею недопустимости, с одной стороны, подчинения кому бы то ни было иному, кроме Аллаха, а с другой - упования на помощь кого бы то ни было иного, кроме Бога единого, усматривая в ином случае проявление многобожия.
По мнению идеолога мусульманского реформаторства Джамалуддина аль-Афгани (1839-1898), счастье мусульманских народов, приверженных «истинному» таухиду, достижимо лишь через освобождение умов от суеверий [Сюкияйнен 2002].
Индонезийский теоретик ислама Салех Суади называет источниками права наряду с Кораном и Сунной также парламентские акты. Другой индонезийский богослов, Бахрум Рангкути, считает, что «морально-этические установки шариата следует дополнить естественным правом как регулятором в сфере социально-экономических отношений» [Ионова 1981: 58].
Таким образом, фундаменталистские движения могут сочетать в себе и охранительство, и реформаторство. Современные исследователи ислама часто указывают на тот факт, что фундаменталистские по сути постулаты могут использоваться мусульманскими режимами для легитимации политического курса. В основополагающем правительственном «Рабочем документе», опубликованном в Египте в период правления А. Садата в 1974г., после заявления о том, что важнейшая присущая египтянам черта - это твердость в вопросах веры, говорится, что речь идет об исламе, избавленном от искажений и чуждых ему наслоений. Президент Туниса Зин аль-Абидин бен Али, высгупая в Карфагене 1 мая 1989 г., в частности, сказал: «Ислам, наша вера, принципы которой мы проповедуем, - это ислам постоянного иджтихада, постоянно обновляющийся, ассимилирующий инновации эпохи, стоящий на уровне, соответствующем эпохе, со своей позицией по крупным проблемам жизни сегодняшних мусульман» [Цит по: Левин 2005:34].
Исламистский терроризм и его специфика
Терроризм - явление не новое, и в самом широком контексте определяется как использование насилия для устрашения. Слово «террор» употреблялось еще в Древнем мире и в переводе с латинского языка означало «страх», «ужас». Исходя из этого, ряд авторов в понимании политического терроризма подчеркивают его устрашающий характер. Так, П. Уилкинсон считает, что политический терроризм - это умышленная политика использования страха в политических целях, обоснованная философски [Wilkinson 1974]. Подобная точка зрения и у отечественных политологов М. Одесского и Д. Фельдмана - это способ «...управления социумом посредством превентивного устрашения» [Одесский, Фельдман 1995].
Этот атрибут выделяет и российский политологический энциклопедический словарь: «Террор - означает «устрашение», «запугивание». Именно это обстоятельство и определяет террор как особую форму политического насилия, характеризующуюся жестокостью и целенаправленностью» [Политология: энциклопедический словарь 1993].
Классической иллюстрацией диалектики и динамики революционного и контрреволюционного террора является опыт Великой французской революции (1789-1793 гг.), Великой Октябрьской социалистической революции в России (1917г.).
Именно Французская революция ввела в оборот и сделала нарицательными и хрестоматийными такие эпитеты, как «революционный якобинский террор» и «контрреволюционный термидорианский переворот», вызвавший к жизни террор контрреволюционный.
К. Маркс и Ф. Энгельс считали, что насилие играет большую роль в периоды социальных революций как средство отстранения от власти господствующего класса. В условиях внутреннего раскола общества на два противоборствующих политических полюса в периоды стагнации и кризисов насилие оказывается закономерным и естественным следствием противостояния.
Идеологи якобинцев оправдывали ужасы террора крайними обстоятельствами, необходимостью спасения республики в условиях контрреволюционных мятежей, заговоров, убийств вождей революции (Марата, Шалье и др.). При этом ради достижения политической стабильности, революционных целей (свобода, равенство, вечная справедливость) сопротивление политических противников должно быть беспощадно подавлено.
Исторический опыт показывает, что терроризм был средством политической борьбы, используемой организациями, с целью захвата власти и изменения политического курса.
Утверждение в XX веке верховенства демократических прав и свобод гражданина в международных отношениях поставило терроризм вне закона, подчеркнув антигуманный характер данного явления. В связи с этим появились попытки дать правовое определение этому явлению с целью организации эффективной системы борьбы с террористами.
В настоящее время известно более ста определений терроризма, однако, до сих пор в мире не существует общепризнанного понимания этого явления в том числе в рамках ООН. В тоже время международное сообщество едино в понимании терроризма как крайне негативного явления, свойственного миру политики.
В связи с ростом террористической активности среди ученых возрос интерес к всестороннему исследованию этого феномена. Среди исследований террологов следует отметить подходы известных американских исследователей Б. Дженкинса и У. Лакера. Оба исследователя пытались дать определение терроризма и, независимо друг от друга, пришли к почти одинаковому заключению. Б. Дженкинс предложил определение, которое часто используется органами безопасности. Он называет терроризмом использование или угрозу использования силы, направленную на достижение политических изменений [Jenkins 1984].
У. Лакер, в определении, близком к определению Б. Дженкинса, назвал терроризмом незаконное использование силы против невиновных людей для достижения политических целей, добавив, что попытки выйти за рамки простого определения бесполезны, потому что термин очень противоречив [Laqueurl987].
У. Лакер на первый план сущностного определения терроризма выносит социальные и личные, идеологически обоснованные амбиции людей, неразрывно связанные с их психологической склонностью к крайним способам самовыражения и протеста. При этом он не связывает терроризм с массовым политическим противоборством.
Формулируя свое определение, У. Лакер учитывал возможность возникновения определенных проблем, поскольку термин «терроризм» имеет различный смысл для каждого заинтересованного лица. Так, например, в администрации Президента Р. Рейгана терроризм определялся как политика, направленная против США и представляет собой деятельность малых государств и государств-клиентов СССР [Livingston 1986].
Такой российский исследователь, как Л. А. Моджорян, подчеркивая политическую целеустремленность терроризма, делает акцент на правовом аспекте - незаконности действия террористов: «Терроризм - это насилие, осуществляемое ради достижения каких-либо политических целей и попирающего принятые в обществе нормы и правила, зафиксированные в действующих международных конвенциях» [Моджорян 1983].
Другой известный отечественный ученый А. С. Ахиезер считает, что терроризм - «попытка организованных групп крайними методами, т. е. убийствами, взрывами, захватом заложников и т. д. остановить и повернуть вспять усложнение общества, сокрушить государственность, утвердить и воплотить в жизнь массовый утопический идеал» [Ахиезер 1991:160].
По А. С. Ахиезеру, терроризм находится в прямой зависимости от степени либерализации общества - чем более оно либерально, тем выше в нем вероятность случаев терроризма. Однако нельзя согласится с выводом А. С. Ахиезера, что культурную почву для последнего создают, как правило, страны с сильным влиянием авторитаризма. Почву для терроризма в либеральном обществе создает либеральный фундаментализм, обусловленный непредсказуемостью чувственного мира индивида, существующему вне традиций, связывающих его с обществом.
Палестинская проблема
На современном этапе развития арабо-израильского противостояния религиозное значение Иерусалима и Палестины как для мусульманской, так и для иудео-христианской культурных традиций приобретает особое политическое звучание в связи с эскалацией конфликта на Ближнем Востоке.
Особое место занимает Палестина в мусульманской традиции. Во-первых, Иерусалим, наряду с Меккой и Мединой, является религиозным центром всего мусульманского мира [аль-Банна 1990]. Именно в сторону Иерусалима, родины пророков трех мировых религий, было предписано обращать свои молитвы первым мусульманам. Этой традиции строго следует современное исламистское движение «Хамас», в уставе которого особо подчеркивается, что «Палестина - это священная часть нашей души, значение которой превыше национальных границ, благословенная земля пророков и праведников, родина Пророка Исы (Иисус), хранительница священной мечети Аль-Акса, всего того, что составляет нашу духовность и питает наши души» [Там же: 12-13]. В священной книге мусульман (Коране) имеется упоминание о священности этого региона земли и его особой значимости для Пророка Мухаммада и его последователей, мусульман. Таким образом, мусульманская традиция не противоречит традициям иудаизма и христианства в отношении ее к Палестине.
Особое отношение мусульман к Иерусалиму также обусловлено наличием в этом мировом центре одной из главных исторических святынь ислама мечети аль-Акса, которая была возведена при одном из первых правителей мусульманского мира Омаре бен Хатабе. Защита и сохранение этой священной мечети до Судного дня является обязанностью мусульман [аль-Увайси 1998: 248]. Палестина в мусульманской традиции никогда не рассматривалась как независимая палестинская территория, поскольку Иерусалим и прилегающие к нему территории были освящены религиозной традицией.
Один из видных исследователей арабо-израильского конфликта Наджи Улуши отметил значимость ислама в палестинском сопротивлении: «Ислам стал частью жизни арабов, духовенству принадлежала исторически значимая роль в обществе. Влияние исламского духовенства было связано с антиимпериалистической борьбой, возрождением исламских ценностей, оживлением исламской культуры и убежденностью в значимости ислама как идеологии и религии. Активное участие духовенства в палестинском движении привело в итоге к слиянию политического и религиозного руководства, а борьба за освобождение Палестины приобрела форму «джихада», т.е. священной войны. [Улуши 1985:311].
Активизация деятельности религиозно-политических организаций в Палестине была тесно связана с периодом активного вмешательства европейских держав во внутренние дела Османской империи, включавшей в себя, за некоторым исключением, весь мусульманский мир. В последней четверти 19 века, в преддверии близившегося распада империи Османов, усилилось европейское полишческое доминирование на Ближнем Востоке. Так, в Леванте французы поддерживали маронитов и других сирийских католиков, русские заявили о своем праве защищать православных, а британцы предложили свою дружбу друзам.
Османские власти были не в силах противостоять европейской экспансии. Закон 1867 года давал право иностранцам покупать землю, благодаря чему первые еврейские поселенцы в Палестине легко скупали земельные территории. Первое столкновение между палестинскими крестьянами и еврейскими поселенцами произошло в 1891 году. Разрастание этого недовольства в организованное вооруженное противостояние имело длительную историю, основными вехами которой явились мировые войны. В Первой мировой войне Османская империя вступила в союз с Германией против Великобритании и Франции.
В ходе войны европейские державы, в частности Великобритания, активно использовали религиозный фактор для инициации сепаратизма на Ближнем Востоке. Действуя в этом направлении англичане обрели союзника в лице шерифа Хусейна, правителя священного для мусульман города Мекки, который кроме того являлся потомком Пророка Мухаммеда и имел высочайший религиозный сан хранителя святынь Мекки и Медины.
Арабы во главе с шерифом Хусейном были готовы восстать против султана взамен гарантий англичан относительно создания государства на Ближнем Востоке. Шериф ратовал за создание Арабского королевства, объединяющего Сирию (с землями Палестины, Ливана и Иордании), Ирак и Аравийский полуостров. Решительное сражение произошло у аль-Акабы, в результате которого турки были изгнаны из Палестины арабами, которых привел из Хиджаза Т. Э. Лоуренс. В это же время британские войска под командованием генерала Элленби заняли Иерусалим; Сирия и Палестина были освобождены от турок.
Религиозные движения постепенно «поднимали голову» в Сирии и Ливане. Итогом переговоров с англичанами стало согласие Великобритании на создание Арабского королевства, в основу которого была положена религиозная идеология.
В переговорах с Великобританией арабы настаивали, чтобы Палестина, которая никогда не была независимым государством, была включена в состав Арабского королевства. Однако англичане возражали, утверждая, что Палестине должен быть предоставлен особый статус.
В конечном итоге по секретному соглашению Сайкс-Пико относительно будущего региона он был поделен между победителями, то есть Францией и Великобританией. Французы имели большие интересы в Сирии и Палестине, обусловленные старым договором с Османской империей, по которому Франция брала под свою ответственность все виды паломничества в Палестину; поэтому Франция полагала себя исторически связанной с Палестиной. Англичане настаивали на том, что палестинский вопрос должен быть изъят из переговоров и его следует рассматривать отдельно.
В свою очередь еврейские поселенцы в Палестине ставили своей целью, с одной стороны, активное участие в освобождении Палестины от господства Османов, с другой стороны, получение согласия союзных держав на создание еврейского государства. На протяжении войны большую помощь британским войскам оказала активно действовавшая шпионская сеть, известная под названием НИЛИ (По первым буквам древнееврейского стиха: «Nezah Yisrael Lo Yeshakker» («Сила Израиля не обманет»). Один из ее руководителей Аарон Ааронсон вел переговоры с британским правительством относительно создания «еврейского национального дома» в Палестине.
Переговоры между сионистами и британским правительством продолжались более года. Результатом стала декларация Бальфура. В письме британского министра иностранных дел Артура Бальфура от 2 ноября 1917 года лорду Ротшильду, покровительствовавшему идее создания еврейских поселений в Палестине, британское правительство выразило готовность способствовать созданию «национального дома» палестинских евреев.
Статус Палестины после войны обсуждался на нескольких конференциях. Главными целями Версальской конференции были расчленение осколков Австро-Венгерской и Османской империй, и меры против Германии. В 1919 году Парижская мирная конференция приняла решение вручить мандат на управление Палестиной Великобритании и создать еврейскую автономию, как было предусмотрено в декларации Бальфура. Преамбула текста Британского мандата в отношении Палестины, утвержденного Лигой Наций, гласила: основываясь на принципиальной договоренности союзнических держав, властям мандата надлежит принять все меры для претворения в жизнь Декларации правительства Его Британского Величества от 2 ноября 1917 года и одобренной вышеуказанными державами относительно создания в Палестине Национального дома еврейского народа, но при этом никоим образом не должны ущемляться гражданские и религиозные права существующих ныне нееврейских общин Палестины, а также права и политический статус, предоставленные евреям в других странах [Кон-Шербок, Аль- Аллами 2002:170].
С этого момента декларация Бальфура стала законным документом, признанным международным сообществом.
К 1914 году в Палестине проживало приблизительно девяносто тысяч евреев, из которых семьдесят пять тысяч были иммигранты. Большинство иммигрировали в Палестину из России и Румынии; они были либо фермерами или сельскохозяйственными рабочими, либо ремесленниками, промышленными рабочими и мелкими торговцами. Арабское население Палестины составляло около полумиллиона.
