Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические основы изучения проблемы 16
1. Теоретические модели коммуникации и политической социализации молодежи 16
2. Массовая информационно-коммуникативная система (МИКС) как субъект процесса социализации 42
3. Молодежь как объект информационного воздействия 55
Глава II. Средства массовой коммуникации в процессе реализации государственной молодежной политики 76
1. Стратегии массово-комммуникативного воздействия 76
2. Современные технологии масс-медиа 87
3. Телевидение в процессе политической социализации 104
Глава III. Эффективность воздействия масс-медиа на молодежь 129
1. Критерии оценки эффективности 129
2. Пути повышения действенности СМИ в процессе политической социализации молодежи 145
Заключение 171
Приложения 176
Примечания 185
Библиография 206
- Теоретические модели коммуникации и политической социализации молодежи
- Стратегии массово-комммуникативного воздействия
- Пути повышения действенности СМИ в процессе политической социализации молодежи
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется научно-теоретической и практической значимостью рассматриваемой проблемы.
Современное российское общество расколото и, в значительной своей части, дезориентировано. В процессе социализации политические акторы, заинтересованные в передаче социально-политического и культурного опыта от одного поколения к другому, вносят как деструктивные тенденции в политический процесс, препятствующие воспроизводству общественной жизни, так и конструктивные, направленные на диалог и достижение консенсуса между различными социально-политическими организациями, институтами и группами, властью и обществом. Масс-медиа, с одной стороны, направляют путь развития общества, с другой — отражают все его стороны и противоречия. Поэтому взаимодействие массово коммуникативной системы с властью и обществом в процессе политической социализации, имеет как позитивную, так и негативную составляющую. Задача органов государственной власти и управления всех уровней — обеспечить координацию и оптимизацию взаимодействия массово-коммуникативной и когнитивной систем в процессе политической социализации молодежи.
В ходе трансформации общественно-политической системы РФ были разрушены многие механизмы защиты прав молодежи. Часть молодых людей сегодня находится вне сферы заботы государства и не в состоянии реализовать права, гарантированные Конституцией Российской Федерации. Доля же молодежи в составе населения РФ составляет 20%, — это почти 40% трудоспособного населения страны. Плохо продуманная государственная молодежная политика, проводимая властью до последнего времени, превратила юношество в самую ущербную часть общества. Оно по основным показателям социального положения и развития менее духовно, культурно, и здорово, более безнравственно, криминально и отчуждено от власти, чем предыдущие поколения молодежи. Между тем социализация молодежи яв-
ляется предпосылкой для нормального включения юношей и девушек в общественно-политическую систему РФ и, одновременно, необходимым условием ее устойчивого развития.
Современные технологии сделали возможности информационного воздействия безграничными. Масс-медиа прямо влияют на уровень стабильности и эффективность функционирования политической системы. В этой связи, российская система средств массовой информации, особенно телевидение, вызывают беспокойство и тревогу у многих ученых, политиков и рядовых граждан, обращающих внимание на рост деструктивных тенденций в коммуникационном пространстве. Поэтому, постоянное и целенаправленное совершенствование управления массово-коммуникативной системой, играющей сегодня доминирующую роль в процессе политической социализации, должно стать одним из основных инструментов власти, стремящейся к построению правового государства и развитого гражданского общества.
В отечественной науке изучение проблем, связанных с внесением корректив в содержание и технологии медиа-воздействия, совершенствование механизмов демократического управления политической системой, началось сравнительно недавно. Имеющиеся на эту тему разработки или засекречены, или не являются результатом строго научных исследований и экспериментов. Помимо структурно-теоретических недостатков имеющаяся литература испытывает существенный дефицит методик способных адекватно отразить содержание и сущность вышеуказанных тенденций и процессов, помочь органам власти в разработке технологий разрешения существующих противоречий и эффективной реализации задач государственной молодежной политики.
Продолжение исследований комплекса теоретико-методологических и прикладных проблем, связанных с воздействием СМИ на процесс социализации в условиях трансформации политической системы РФ, роста негативных явлений в молодежной сфере, чрезвычайно актуально и перспективно.
Степень научной разработанности темы. С учетом многоаспектного характера исследуемой темы всю имеющуюся литературу по данному вопросу можно условно разделить на пять групп:
К первой группе относятся труды основателей общей теории политической коммуникации, разработанной в 40-50-е гг. XX века. Это сторонники
так называемого «кибернетического направления» в анализе социальных систем (К. Дойч и др.) и представители «структурно-функ-ционального подхода» к изучению политики (Г. Алмонд, Дж. Коулман и др.).
Концепции их последователей — Л.Р. Посикера, Л. Пай, Р.Ж. Швар-ценберга, Ж. Котгрэ, К. Сайнне и др., не смотря на разную трактовку сущности и содержания «коммуникации»,- объединяет понимание того, что в целом понятие «политическая коммуникация» отражает процесс обмена смыслами между политическим акторами, осуществляемый в ходе их формальных и неформальных взаимодействий1.
К числу серьезных работ, в которых определяется место «коммуникации» в системе понятийного аппарата информационного пространства, относятся труды А. Мельвиля, М. Лебедевой, В. Пантина, И. Клямкина, М. Ильина, В. Гельмана, А. Ахиезера и других специалистов, которые в рамках тран-зитологии, структурной модернизации политических систем и их сравнительного анализа исследуют разнообразные аспекты процесса политической коммуникации2.
В системе координат политической культуры, те же задачи решают Б. Ачария, СВ. Рукавишников, Э. Баталов, И. Гомеров, М. Назаров, Ю. Пивоваров, Г. Пикалов, К. Гаджиев, А. Коробков, А. Шаповалов, А. Четвериков и др.3
В ходе изучения деятельности политических партий и лоббистских групп — Г. Голосов, М. Афанасьев, Р. Джордан, Б. Шаев, С. Сулакшин, С. Зубков, А. Зудин, О. Колобов, А Сергунин, О. Исакова, А Романова и др.4
В рамках изучения тенденций виртуализации политики и власти — В. Пугачев, С. Пшизова, Т. Шешкова, Б. Кретов, С. Мизеров, М. Вершинин, А. Чугунов, Т. Титеева и др.5
В плане исследования электорального поведения — Д. Гончаров, Г. Дилигенский, Е. Шестопал, В. Сафронов, Ю. Шевченко и др.6
В контексте региональной политической проблематики — А. Дахин, А. Макарычев, А. Жмыриков, Н. Распопов, Д. Доленко, С. Каптерев и др.7
Ко второй группе исследований относятся работы дающие теоретическое обоснование процессу политической социализации, понимаемому как усвоение личностью норм и традиций господствующей политической куль-
туры, и формирующей у человека необходимые качества и свойства для адаптации в данной политической системе
Само понятие политическая социализация было введено в научный оборот в конце 50-х гг. XX в. Д. Истоном и Г. Хайманом. Методологической основой разработки теории социализации стали исследования «авторитарной личности» Э. Фромма, «семьи и авторитета» М. Хоркхаймера, «репрессивной культуры» Г. Маркузе, теоретика франкфуртской школы Т. Адорно.
Педагогические аспекты политической социализации изучали Ф. Грин-стейн, Ф. Конн, Ж. Пиаже, X. Колберг, Ф. Этинжер, Г. Фишер, К. Герман, Г. Маренхольд, Г. Гизеке, а также отечественные специалисты И. Бестужев-Лада, А. Бобров, В. Виноградов, Г. Дреккер, К. Колин, Л. Новикова, В. Пу-зикова, Т. Петрова, С. Лошакова и другие, анализировавшие применение новейших образовательных технологий в процессе гражданского воспитания российской молодежи8.
Содержание, этапы, факторы, механизмы, институты, средства, формы и методы социализации стали предметом изучения у таких известных специалистов, как Е. Даусон, К. Прицитт, Д. Рисман, Б. Ананьев, Н. Андреенко-ва, Б. Бессонов, А. Дмитриев, А. Федосеев и др.9
Третья группа объединяет исследования массово-коммуникативной системы, ведущей среди институтов социализации.
Представления о СМИ как сложной системе, претерпевшей за последние десятилетия гигантские социально-политические, технологические, структурные, топологические, функциональные изменения отражены в трудах таких известных специалистов как Э. Аронсон, Ж. Бодрийяр, X. Ортега и Гассет, Э. Пратканис, Л. Росс, Р. Нисберт, Р. Харрис, Э. Тофлер.
Роль разного рода СМИ в политических процессах России изучали
A. Рябов, Н. Кузнецова, Е. Кузнецова, И. Задорин, А. Сюткин, Н. Трефилова,
B. Усачев, А. Шубин, И. Засурский и др.10 Стратегии и технологии инфор
мационного воздействия на все социально-демографические страты и слои
населения исследовали Д. Рашкофф, В. Донебах, М. Еничке, X. Кеплингер,
X. Мюнклер, Б. Пфетч, В. Тишлер, М. Херман, О. Ярен.
К исследованиям массово-коммуникативной системы относятся также работы по PR, политической рекламе, политическому консалтингу М. Анохина, В. Комаровского, Г. Почепцова, Е. Савруцкой, Е. Белякова, А Ситни-
кова, О. Савиновой, А. Чумакова, М. Шишкина и др. Во многих из них доказывается, что целеполагающая деятельность, направленная на формирование поддержки политической системы РФ, является одной из сфер интересов института по связям с общественностью, роль которого в трансформирующейся России пока недооценена и не велика11.
Теоретические аспекты PR-коммуникации исследуют И. Архангельская, Ю. Бочкарева, М. Макарычева, И. Муромкина, Е. Патаракин и др.; PR-технологии в управлении политическими процессами — К. Барановский, Ю. Беззубов, Б. Гуселетов, Е. Сазонова, И. Тарусина, Е. Коровина и др.; PR в управлении бизнесом — В. Агафонов, И. Александрова, Г. Барскова, А. Вин-гурт, Е. Закаблуковский, Е. Зевакина, Т. Сьянова и др.; PR-технологии в управлении социальным сектором — Ю. Гончаренко, Е. Каракозова, А. Фролова, И. Краева, И. Терентьева, Ю. Шуригина, Д. Сочнев и др. специалисты12.
Четвертую группу составляют труды по «юнологии». Систематическое изучение молодежных проблем началось в 20-е гг. XX в. Зарубежные психологи (Ш. Бюлер, Э. Шпрангер, О. Тумлирц, Ф. Хорман) и наши соотечественники (И. Арямов, П. Блонский, Л. Выготский, А. Залкинд, М. Рубинштейн) используя разные методики целенаправленно изучали молодежь. В 30-е гг. К Мангейм разработал теорию поколенческой культуры, в рамках которой молодежь рассматривалась как переходная ступень от социальной роли ребенка к социальной роли взрослого. В 40-е гг. суммировал особенности молодежи в единую концепцию субкультуры Т. Парсонс. В 60-е гг. появились теории «молодежной контркультуры»; «конфликта поколений», «юношеского изоляционизма», «сексуальной революции» и др. (Т. Розак, Ч. Рейч, С. Даймонд, Р. Флукс, Р. Дучке, Д. Кон-Бендит, Г. Маркузе, Г. Кройтц). Сегодня значительная часть исследователей трактует проблемы молодых исходя из категории «малых групп» (П. Фосс, С. Эйзенштадт, Д. Аусубель). Другая часть специалистов по юношеским проблемам считают более точным ее описание через особенности культуры каждого конкретного общества. Однако одной из самых распространенных концепций является понимание «молодежи» как социально-демографической группы, выделяемой на основе совокупности возрастных характеристик и особенностей ее социального положения, обусловленных как демографическими, так и соци-
альными факторами, имеющую особые социально-психологические свойства, определяемые политической системой, культурой, закономерностями социализации и воспитания данного общества.
Из современных отечественных специалистов, занимающихся проблемами изучения социального положения и облика молодежи, государственной молодежной политики, молодежного движения, новейших технологий гражданского образования, политической социализации, следует выделить труды И. Ильинского, И. Бестужева-Лада, И. Блинова, И. Кон, А. Ковалевой, Е. Левакова, А. Лисовского, М. Попова, А. Рудакова, Е. Слуцкого, 3. Саралиевой, В. Соколова, В Шубина, А. Иудина и др.13
Пятая группа исследований, посвящена малоразработанной проблеме определения степени влияния масс-медиа на человека, эффективности разного рода технологий, действенности массово-коммуникативной системы в целом.
В современной массово-коммуникационной теории эффективность СМИ исследуются по трем основным парадигмам. На основе позитивистского подхода изучается воздействие СМИ на аудиторию, на основе феноменологического подхода исследуются уровни понимания населением сообщений СМИ, наконец критический подход используется для объяснения роли СМИ в воспроизводстве социальной системы. В рамках каждого подхода формируется ряд более узких направлений14. Так например воздействие СМИ на аудиторию объясняется преимущественно с позиций бихевиоризма. В качестве основной альтернативы этому подходу выступает этнометодология, которая ориентирована на изучение того, как сами люди конструируют значения в обыденной жизни. Критический анализ СМИ базируется на теориях манипуляции и гегемонии. Первая исходит из предположения, что СМИ используются для поддержания существующей политической системы, так как они отвлекают внимание аудитории от действительно важных проблем и процессов. Согласно второй теории — СМИ закрепляют в массовом сознании доминирующие взгляды на мир и легитимируют существующий социальный порядок.
Теоретической основой одной из первых концепций влияния средств массовой информации на политические процессы послужили работы У. Липпманна, изданные в 20-е гг. XX в. и пропагандирующие идею о всеси-
лий масс-медиа. Данная концепция опиралась на бихевиористскую парадигму, оперирующую понятиями «стимул-реакция», применение которой к СМИ означало, что за их воздействием на аудиторию должна следовать немедленная и прогнозируемая реакция. Данный подход оставался доминирующим вплоть до конца 40-х гг. XX в. Опыт пропагандистских и контрпропагандистских акций Второй Мировой войны был учтен в «психодинамической модели» взаимодействия СМИ и аудитории, разработанной К. Ховлан-дом. В рамках этой модели СМИ являются источником знания о событиях, но при этом на основные установки индивидов они влияют редко и незначительно.
В 50-60-е гг. XX в. осуществлялись классические исследования роли СМИ в электоральном процессе. В трудах П. Лазарсфельда, А. Кэмпбэлла, У. Миллера, Г. Турина, Дж. Клаинера доказывалось, что эффект воздействия СМИ на аудиторию является минимальным и сиюминутным. Длительное же воздействие на электорат оказывают партийная принадлежность человека, его социальный статус, доход, профессия, религиозная принадлежность и другие факторы. В целом же СМИ лишь усиливают уже существующие предпочтения избирателей.
Современный этап исследования индикаторов воздействия СМИ на аудиторию характеризуется отсутствием единой общепризнанной модели объяснения механизмов их влияния на политическое сознание человека и последствий этого влияния15. Тем не менее, достаточно условно работы по данной проблематике можно разделить на 3 направления.
Первое, где доказывается, что воздействие СМИ на политическую психологию масс весьма ощутимо и прогрессивно (Almond G. and Verba S., Dalton R., Davis D, Eckstein H., Inglehart R., Menniam Ch., Putnam R., M. Kac-тельс, А. Масоод, А. Тофлер, Парсонс Т., Дж. Зеллер, М.А Ведяшкин, Л.В. Давыдов, С. Лукницкий, У. Нагорнова, О.В. Овсянникова, Ф.Д. Пумба-тов, СЮ. Тимофеева, Л.Г. Толчинский и др.)16.
Второе, где проводится мысль о том, что СМИ превратились в инструменты манипулирования массами, часто являются сдерживающим фактором позитивной трансформации общественного сознания, играют деструктивную роль, разрушают доверие общества к органам государственной власти и управления, и тем самым способствуют росту политического отчуждения
(Е.В. Аргунова, P.B. Березина, О.И. Гордеева, А.С. Горбунова, А. Ослон, О.В. Ковригина, Н.И. Колодиева, А.А. Лебедева, Н. Трефилова, X. Мюнклер, Р. Мюнх, М. Хорманн и др.)17.
Третье, где мнение об огромном влиянии СМИ на формирование общественного сознания граждан подвергается критике. В то же время серьезно анализируются действенность информационных технологий, например таких, как «установка пунктов повестки дня», «спираль умолчания», «сдвиг последней минуты» и др. (Б. Коэн, М. Маккомбс, С. Янгар, Э. Ноэль-Нойман, М. Харрон, У. Миллер, С. Ленарт, А. Ковлер, Д. Ольшанский)18.
Таким образом специальных исследований, обобщающих работ монографического плана по оптимизации взаимодействия процессов политической коммуникации и социализации российской молодежи, пока нет.
Научная новизна исследования определяется как постановкой научной проблемы, так и полученными результатами и может быть определена следующим образом:
выявлена необходимость оптимизации взаимодействия массово-коммуникативной и когнитивной систем в процессе политической социализации молодежи;
определены позитивные и негативные последствия воздействия коммуникационных технологий на процесс политической социализации молодежи;
разработана методика определения эффективности воздействия современных масс-медийных технологий на молодежь и сформулированы ее критерии;
разработаны практические рекомендации по усилению взаимодействия властных структур, институтов гражданского общества и СМИ в деле реализации государственной молодежной политики.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования теоретических положений для продвижения конвенциональной модели коммуникации в региональный политический процесс.
В Приволжском федеральном округе может быть разработана региональная комплексная целевая программа по проблемам реализации государственной молодежной политики со специальным разделом о задачах СМИ.
Основные положения диссертации могут быть использованы для подготовки кадров работников СМИ, при разработке и чтении учебных курсов и спецкурсов по теории массовой информации и коммуникации, политической социализации, политических PR-технологий, наконец, для открытия на НГРТК новых специализированных программ для молодежи и о молодежи.
Объект исследования — массово-коммуникативная система (МКС) как инструмент реализации государственной молодежной политики (ГМП).
Предмет исследования — используемые федеральными и региональными средствами массовой информации (СМИ) в процессе политической социализации коммуникационные стратегии и технологии.
Цель и задачи исследования. Целью работы является сравнительное изучение воздействия различных стратегий и технологий политической коммуникации на молодежь.
Объект, предмет и цель исследования определили его основные задачи:
Обоснование концептуальных основ и основных направлений оптимизации взаимодействия массово-коммуникативной и когнитивной систем в процессе политической социализации молодежи;
Определение места и роли системы массовой коммуникации (СМК) в политическом просвещении и духовно-нравственном воспитании молодежи;
Выявление особенностей молодежи как объекта информационного воздействия и особой части масс-медийной аудитории;
Классификация моделей, стратегий и технологий масс-медийного воздействия на молодежь;
Сравнительный анализ эффективности современных коммуникационных технологий в процессе политической социализации молодежи;
6. Определение путей повышения действенности массово-
коммуникативной системы в реализации государственной молодежной по
литики.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1991 год по настоящее время и обусловлены необходимостью выявления динамических характеристик политической социализации молодежи. Именно в начале 90-х гг. XX в. в связи с начавшейся трансформацией общественно-политической
системы РФ качественно изменились условия социализации и содержание государственной молодежной политики.
Теоретико-методологическую основу работы составляют основные положения следующих теорий и парадигм: общей теории систем; теории коммуникации; информационно-коммуникационного дискурса, информационного общества; модернизации политической системы; демократического транзита, когнитивного диссонанса; политической социализации молодежи с учетом особенностей объекта и предмета диссертационного исследования.
В работе использованы труды отечественных и зарубежных исследователей, в которых раскрываются различные аспекты воздействия информационных технологий на молодежь в условиях трансформации политической системы РФ и перехода от индустриального общества к информационному. Диссертант разделяет точку зрения авторов, считающих, что эти изменения существенно затрагивают цивилизационные основы жизни всех наших сограждан, в том числе и молодежи, и бросают серьезный вызов личности, обществу, государству с точки зрения их адаптации к изменяющейся среде.
Автором использовались следующие политологические подходы для решения поставленных в диссертации задач: системный, институциональный, структурно-функциональный, дискурсный, бихевиоральный.
Кроме того, потребовалось комплексное использование как общенаучных методов, так и исследовательских стратегий и методов, присущих социологической, исторической и другим смежным наукам (методы типологи-зации, периодизации, стратификации, диалектико-материалистический, сравнительно-исторический, контент-анализ и др.).
В целом же в диссертации предпринята попытка построить исследование на принципах объективности, научности и историзма.
Эмпирическую базу исследования составили: Во-первых, нормативно-правовые акты: Законы РФ; ведомственные нормативные акты; целевые программы, документы и материалы правительства России, Федерального совета, Государственной думы Федерального собрания РФ о молодежи; о развитии и использовании современных информативно-коммуникационных технологий. Вторую группу источников составили справочные и аналитические отчетные материалы различных государственных ведомств России. Третья группа источников включает в себя индивидуальные и коллективные
изысканиия в рамках научных монографий, статей, материалов, конференций, симпозиумов, а также аналитические материалы ведущих российских и зарубежных учебно-научных центров; статистические материалы всероссийских и региональных социологических исследований и мониторингов, проводившихся институтом социологии РАН, ВЦИОМ, НИСТИ; социологических исследований кафедры прикладной социологии ННГУ им. Н.И. Лобачевского; Особую группу источников составили аналитические обзоры информационного вещания, проводившихся ВГТФК; Нижегородской объединенной ГТРК; а также описания тематических исследовательских проектов, политических и PR-технологий, различных социологических методик, в составлении которых активное участие принимал автор.
Среди политико-правовых актов РФ по ГМП, в условиях отсутствия базового федерального закона, особое место занимает «Концепция государственной молодежной политики». Важными элементами законодательной базы являются также Указ Президента РФ «О первоочередных мерах в области государственной молодежной политики» (1992); Основные направления государственной молодежной политики в РФ (1993) федеральный закон «О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений в РФ»(1995). «Стратегия государственной молодежной политики в Российской Федерации» (2006), Федеральные программы «Молодежь России 2001-2005 г.», «Патриотическое воспитание граждан РФ на 2006-2010 годы» и др. документы. Государственные целевые программы «Развитие информатизации в Росси на период до 2010 г.», «Развитие единой информационно-телекоммуникационной системы социального назначения в интересах органов государственной власти (2001-2007 гг.); «Электронная Россия» (2002-2010 гг.), наконец «Доктрина информационной безопасности РФ» (2000 г.) послужили нормативно-правовой основой определения эффективности коммуникационных технологий в процессе политической социализации молодежи.
Апробация диссертационной работы. Основные положения диссертации прошли апробацию на семинарах Первого Всероссийского симпозиума «Актуальные проблемы социально-психологического консультирования и научного сопровождения избирательных кампаний» (Н.Новгород, 2002). На пленарных заседаниях и круглых столах V Международной научно-
практической конференции по национальной культуре «Продвижение имиджа Нижегородского региона: опыт и перспективы» (Н.Новгород, 2003); в ходе работы всероссийской конференции «Инновационные процессы в менеджменте», проводившейся Российским обществом социологов и Институтом социологических исследований РАН (Н.Новгород, 2004) на IV Межвузовской межрегиональной научно-практической конференции «Человек и общество: перспективы XXI века» (Н.Новгород, 2004); III Межрегиональной научной конференции «Глобализация, политика, право» (Н. Новгород, 2005). Автор принял участие в реализации Мегапроекта ИОО «Развитие высшего образования в России» (Программа поддержки кафедр, 2004), в выполнении научно-исследовательских работ в рамках федеральной программы развития образования в 2005 году, опубликовав результаты исследований в ряде статей и учебно-методологических пособий, прорецензированных МГИМО МИД РФ, а также другими ведущими нижегородскими учебно-научными центрами.
Диссертация обсуждалась на кафедрах политологии и международных отношений ННГУ им. Н.И. Лобачевского и была рекомендована к защите.
Основные положения диссертации, выносимые автором на защиту.
1. Воздействие СМИ на молодежь носит крайне противоречивый ха
рактер. Часть СМИ оказывает негативное воздействие, провоцирующее де-
виантное и виктимное поведение, релятивизм нравственных ценностей в соз
нании современных молодых людей;
Для большинства молодых граждан в настоящее время главным источником политической информации являются электронные средства коммуникации (телевидение, радио, интернет).
В региональных СМИ лидерские позиции занимает манипуляцион-ный тип коммуникационных стратегий и технологий, который имеет значительный краткосрочный (управление поведением) и менее значительный, но более опасный, асоциальный долгосрочный результат (дезориентация, релятивизм ценностей).
Необходима разработка и реализация на федеральном, региональном, муниципальном уровнях научно обоснованной массово-коммуникативной политики, ориентированной на политическое просвещение и гражданское воспитание молодежи. Успешная реализация ГМП без
оптимизации взаимодействия массово-коммуникативной и когнитивной систем невозможна.
Оптимизация взаимодействия этих систем должна осуществляться на разных уровнях и по разным направлениям в сферах науки, организации и управления, совершенствования политико-правовых отношений. Необходима государственная поддержка наиболее влиятельных СМИ, претворяющих в жизнь программы информирования, просвещения и воспитания молодежи.
Существенным элементом повышения эффективности СМИ в процессе политической социализации молодежи должно стать использование конвенциональных коммуникационных стратегий (установление диалогической коммуникации). Роль телевидения в решении этой задачи трудно переоценить.
7. Главным итогом оптимизации взаимодействия массово-
коммуникативной и когнитивной систем, широкого использования в СМИ
конвициональных коммуникационных технологий должно стать более эф
фективное усвоение молодежью системы социальных норм, ценностей, эле
ментов политической культуры современного демократического общества,
активное включение молодежи в общественную жизнь.
Теоретические модели коммуникации и политической социализации молодежи
Все имеющиеся в научной литературе подходы к информации и коммуникации можно разделить на две доминирующие парадигмы. Первая, акцентирует внимание на роли информации в репрезентации объективной действительности, в т.ч. политической. Ценность информации, в рамках этой парадигмы, заключается в том, что она является инструментом для «наклейки ярлыков» на объекты внешнего мира, политические явления и тем самым позволяет человеку когнитивно испытывать и осваивать действительность, а затем и реорганизовывать ее. Люди, социально-политические институты, социально-демографические группы и организации рассматриваются как автономные, самодостаточные, рациональные производители, получатели и переработчики информации. Следуя этой логике, поведение человека, может быть и часто рассматривается, как информация, содержащая указания (индексы) на его политическую ориентацию, верования, желания, компетенцию, внутренний мир. Коммуникация же при таком подходе, всего лишь процесс, обеспечивающий трансляцию информации между индивидуумами и другими социально-политическими акторами.
Вторая парадигма, отдает пальму первенства коммуникации, понимаемой как конститутивный фактор поведения и деятельности людей. Под таким углом зрения «очевидные» свойства действительности становятся таковыми лишь благодаря акту коммуникации. Коммуникация рассматривается не как механический обменный процесс между переработчиками информации, а как феноменологическое пространство, где опыт наполняется значением и смыслом, приобретают структуру, связность и цельность. Коммуникативность, помещается на пересечении социального, политического и психологического, оставаясь в рамках меняющихся биологических и физических условий деятельности. Общение понимается не как одностороннее воздействие, например говорящего на слушающего, а как сложное взаимодействие двух субъектов, осуществляемое на разных социально-психологических уровнях. Поведение человека, соответственно, трактуется как коммуникативно обусловленная практика в контексте из социальных условий, ограничений и возможностей, т.е. является коллективной смысло-образующей деятельностью, где и реализуются различные стороны личности, понимаемой как конституированная внутри процесса общения сущность, как органическая часть взаимодействия людей.
В рамках информационной и коммуникационной парадигм разработан ряд современных теоретических моделей коммуникации. Рассмотрим некоторые из них.
Кодовая модель коммуникации опирается на информационную парадигму1. Эта модель декларирует возможность воспроизведения информации на другом конце передающей цепочки благодаря процессу коммуникации, осуществляемому посредством преобразования сообщения, неспособного самостоятельно преодолеть расстояние, в сигналы кода, которые можно трансформировать2. Адаптированная для представления человеческой речевой коммуникации информационно-кодовая модель основывается на двух ныне широко известных тезисах. Во-первых, «любой национальный язык яв-ляется кодом». Во-вторых, эти коды соотносят мысли и звуки . Поэтому кратко кодовая модель может быть описана следующим образом: роли уча стников коммуникации — отправитель и получатель. Сообщение — содержит «информацию» о состоянии дел или «мысль» говорящего, которую он намерено передает слушающему. Оба они владеют кодом (знаковой системой языка), конвенционально соотносящем звуки и значения4. Разумеется, кодовая модель предполагает огромную роль коллективного опыта — идентичных языковых знаний, предшествующих коммуникации. Слабая сторона модели заключается в том, что содержание сообщения ограничивается только теми мыслями, которые говорящий излагает намерено. На деле же, часто возникает необходимость передать «информативный материал», содержание которого должно быть воспринято получателем независимо от того, хотел этого отправитель или нет5.
Семантико-прагматические слабости кодовой модели стимулировали разработку инференционной модели коммуникации, одним из главных отцов основателей которой стал Герберт Пол Грайс6. В этой модели и участники коммуникации и сообщение получают иной статус. В отличие от кодовой модели, где участники коммуникации, сообщение и сигнал связаны симметричным отношением кодирования и декодирования, инференционная модель в качестве своего функционального основания использует принцип выводимости знания. Если в кодовой модели говорящий намерено оправляет слушающему некоторую мысль, то в инференционной модели говорящий, вкладывая свой смысл в сообщение, намерен в результате получить определенную реакцию аудитории, распознавшей его намерения. И только при восприятии слушающими интенций говорящего, процесс коммуникации завершается успехом. Именно интенции (субъективный смысл, вкладываемый говорящим) определяют, как должно пониматься содержание сообщения. Вот почему «интерсубъективность»7, при таком понимании сущности инференционной модели, оказывается «главным принципом коммуникации»8.
Интеракционная модель коммуникации в качестве своего главного базового принципа выдвигает взаимодействие, помещенное в социально-культурные условия ситуации. Не языковые структуры кода, а коммуникативно обусловленная социальная практика объясняет природу трансформации смыслов в общении9. Данная модель помещает в центр процесса коммуникации поведение человека. Коммуникация понимается не как передача информации или манифестация намерений, а как демонстрация смыслов, со всем не обязательно-предназначенных для распознавания реципиентов. Пока человек находится в ситуации общения и может быть наблюдаем другим человеком, он демонстрирует смыслы, хочет он этого или нет. При этом огромную роль играет активность воспринимающего, интерпретирующего сообщение (смысл). Интерпретация становится в интеракционной модели критерием успешности и главным предназначением коммуникации, в отличие от широко распространенного представления о ее основной функции, трактуемой как «достижение взаимного понимания». Этим обусловлена асимметрия модели. В ней идея зеркального отражения процедур преобразования сообщения на вводе и выводе не работает. Ибо реципиент может вывести смыслы отличные от задуманных говорящим. Таким образом интеракционная модель предполагает сильную интуитивную привязанность процесса коммуникации, необходимость учета ее невербальных аспектов, широкого социально-культурного контекста и деятельности общающихся в целом»10.
Как же эти общетеоретические подходы к проблемам информации и коммуникации отражаются в концепциях политической информации и политической коммуникации?
В сфере политики информация является таким же базисным свойством, как вещество и энергия. Рассматривая политику с точки зрения информационно-коммуникативных связей мы понимаем ее в качестве такого социального целого, структуры и институты которого предназначены для выработки, получения и переработки информации, обуславливающей осуществление политическими субъектами своих разнообразных ролей и функций. С точки же зрения технических компонентов информационного обмена, политику можно представить как социотехнологическую структуру, чьи институты ориентируются на целенаправленную передачу, обмен и защиту информации. В свою очередь, в понимаемой таким образом политической системе информационно-коммуникативные отношения будут выступать в качестве связующего процесса, обеспечивающего взаимодействие и интеграцию всех уровней и сегментов системы, и выполнение ею всех основных функций.
С функциональной точки зрения политическая информация — это своеобразная сигнальная система, обслуживающая взаимодействие разнообразных субъектов в области государственной власти. Политическая информация является одним из важнейших источников и ресурсов политической власти, позволяющих изменять роли и статусы политических субъектов (акторов). Для этого она должна обладать некоторыми качественными характеристиками: репрезентативностью, содержательностью, достаточностью, доступностью, актуальностью, своевременностью, точностью, достоверностью и устойчивостью11.
Стратегии массово-комммуникативного воздействия
Единого методологического подхода к определению сущности понятия «стратегия» массово-коммуникативного воздействия в мировой политической науке не существует.
Иногда под стратегией, в рамках теории дискурса, понимается цепь решений говорящего, коммуникативных выборов, тех или иных действий и языковых средств. Чаще стратегию связывают с реализацией набора целей в структуре общения. Эти подходы не только не противоречат друг другу, но наоборот дают возможность полнее раскрывать многоуровневую природу общения и его структуру.
Соответственно, в широком смысле, коммуникационная стратегия может определяться как тип поведения одного из партнеров в ситуации диалогического общения, который обусловлен и соотносится с планом достижения глобальных и локальных целей в рамках типового сценария функционально-семантической репрезентации интерактивного типа (М.Л. Макаров)4.
Под коммуникационными же технологиями понимается набор приемов, используемых в определенной последовательности, а также совокупность форм, средств и методов воздействия, позволяющих создавать реальность при помощи слов, то есть «скрывать или обнаруживать реально существующие объекты» (П. Бурдье)5.
В зависимости от критериев используемых для разделения соответствующих стратегий разрабатываются их разные типологии.
Широко распространенной разновидностью классификации стратегий массово-коммуникативного воздействия является дифференциация их по целям, которые ставятся субъектами политики. Как правило цели в массово-информационных процессах разделяются на «социально-манипуляторские» и «социально-гуманистичесше». Первые основываются на понимании СМК как «грозного оружия», а человека как пассивного объекта воздействия, когда «коммуникация» сводится к выбору нужной темы, вовремя поданной с «правильных» позиций. Гуманистические же цели, предполагают содействие активизации людей как субъектов исторического процесса, не просто адаптирующихся к существующим общественным отношениям, но творящих историю.
Выбор содержания информации при гуманистическом воздействии СМК, как это не парадоксально, — одна из самых неизученных областей коммуникационного дискурса. До сих пор не существует работ, где специально исследовался бы тезаурус сознания личности в его соотнесении с тезаурусом широкого информационно-коммуникационного поля, окружающего человека. Существует утверждение дидактов, что в настоящее время 70-80% знаний учащиеся молодые люди получают через МКС.
Что же касается специальных теорий внедрения и усвоения учащимися духовных ценностей и соотношения источников их формирования, то это проблема считается одной их важнейших в педагогической науке и пока еще далека от разрешения6.
Вторая, широко распространенная классификация, в качестве критериев разделения стратегий МК-воздействия опирается на методы поведения субъектов политики в информационном пространстве используемые для достижения разного рода интересов в сфере власти. Соответственно, все разнообразие используемых политическими акторами приемов и способов информирования и налаживания коммуникаций, сводится к двум типам действий: мобилизационным, включающим агитацию и пропаганду, и маркетинговым, представленным методами PR и политической рекламой.
Мобилизационные стратегии представляют собой разновидность одного из способов информационного контроля за людьми и придания их политическим действиям строгой социальной направленности.
В принципе, без использования агитационно-пропагандистских методов воздействия на общественное сознание, не может обойтись ни одно государство, ни один политический субъект, заинтересованный в расширении социальной поддержки своих целей относительно власти. Однако широкое и целенаправленное использование агитации и пропаганды в информационной сфере несет в себе угрозу качественного видоизменения как информационных, так и коммуникационных процессов. Стремление к систематическому и всеобъемлющему контролю за сознанием и поведением граждан неразрывно связано с манипулированием массовым сознанием и неизбежно приводит к замене информации дезинформацией, коммуникации индоктринаци-ей. Так, например, тоталитарные режимы рассматривают свои информационные отношения с населением как дополнение к политике силового давле «г
ния на общество и разновидность контроля над ним .
В качестве примера можно рассмотреть отношения КПСС с молодежью в СССР, которые носили патерналистский характер. Партийно-государственная бюрократия «даровала» молодежи «отеческое» внимание и заботу в тех объемах и в том виде, в которых это было необходимо существовавшему политическому режиму для превращения юношей и девушек в дисциплинированных исполнителей планов и указаний правящей партии8. При этом молодежь по сути дела, была лишена права выражать и защищать свои специфические интересы. В итоге в основных сферах общественной жизни патерналистская политика КПСС сложилась в следующую систему отношений с молодежью:
— в сфере экономики, в эксплуатацию таких социально психологических свойств молодежи как энтузиазм, романтика, способность легко переносить бытовые неудобства, физические нагрузки и т. д. Потреби тельское отношение к молодежи как дешевой, мобильной, неприхотливой рабочей силе породило остаточный принцип выделения государственных средств на социальные нужды молодых;
— в сфере политики ценилась преданность молодежи КПСС. Комсомольские лидеры выдвигались по принципу безотказности, исполнительности, готовности выполнить любое указание правящей партии;
— в сфере духовно-идеологической утвердилось опекунско назидательное отношение к молодежи. Юноши и девушки были превращены в объект воздействия, унификации со стороны тоталитарного государства. Идеологический догматизм, ханжество, господствовавшее во всей агитационно-пропагандистской работе КПСС и ВЛКСМ, гасили у молодежи инициативу, способствовали утрате чувства социально-политической ответственности;
— в сфере культуры господствовала нетерпимость. Любые новые про явления молодежной субкультуры встречались агитационно-пропагандистским аппаратом КПСС, ВЖСМ репрессивно9.
Патерналистская молодежная политика, мобилизационная стратегия партийно-государственной бюрократии провоцировали ответную негативную реакцию молодежи. В результате юношество сначала достаточно активно поддержало политику перестройки, а затем и радикальных экономических реформ10. Хотя безусловно, в СССР для молодежи делалось значительно больше, чем сегодня в РФ11.
Маркетинговые же стратегии, формируются в соответствии с законами рынка, с отношениями спроса и предложения на информацию, и направлены на то, чтобы необходимая субъекту политики информация оказывалась в его распоряжении в нужном месте, точно в срок. Маркетинговые стратегии информирования нацелены на убеждение человека, а не на контроль за его сознанием. Они скорее искушают, чем директивно предписывают те или иные идеи и формы поведения. Исторически сформировавшись в сфере биз неса, где, достоверность сведений и доверие партнеров часто являются условием поддержания деловых отношений и получения прибыли, данные стратегии по-преимуществу ориентированы на открытое и честное информирование политическими акторами конкурентов о своих целях и задачах. Подобныее стратегии используются или в странах с хорошо развитыми демократическими традициями, или в случае прихода к власти оппозиционных сил, вынужденных в первое время в большей степени, чем их предшественники, опираться на моральные принципы и проводить более открытую политику .
Специалисты по маркетинговым стратегиям в бизнесе и PR обычно выделяют 9 этапов реализации разработанных планов интегрированных маркетинговых коммуникаций и достижения поставленных целей.
Первый этап, включает в себя определение возможных затруднений и благоприятных возможностей (сильных, слабых сторон фирмы, субъектов политики, потенциальных угроз со стороны конкурентов). На данном этапе осуществляется анализ проблем и благоприятных возможностей, непосредственно связанных с ситуационным анализом.
Второй этап. Определение целей и иерархии приоритетов. Суждение о целях маркетинговых коммуникаций вытекает непосредственно из содержания мировоззрения, идеологии субъектов политики или миссии фирмы.
Третий этан. Выбор целевой аудитории, адресата получаемых сообщений. «Целевая аудитория» (информационное понятие) не тождественна «Целевому сегменту рынка» (все люди, живущие на определенной территории и в силу определенных качеств своей социальной группы имеющие схожие потребности).
Пути повышения действенности СМИ в процессе политической социализации молодежи
Повышение эффективности воздействия СМИ на молодежь, в методологическом плане, кроме определения индикаторов действенности массово-коммуникативной системы, требует также четкого формулирования критериев эффективности Государственной молодежной политики. Сравнительный анализ индикаторов действенности СМИ и критериев эффективности ГМП и дает, на наш взгляд, возможность определить принципы, основные направления и пути решения поставленной задачи. Таким образом, проблема определения критериев эффективности политической деятельности вообще, и государственной молодежной политики в частности, является одной из основных в процессе разработки стратегий и технологий (форм, средств, методов) ее оптимизации. Международная практика оценки действенной молодежной политики включает в себя несколько подходов к решению данной проблемы.
Первый, получил распространение в 60-е гг. XX века, когда эффективность молодежной политики оценивалась независимыми специализированными исследовательскими организациями по заказу государства. Внимание акцентировалось, в первую очередь, на социальных эффектах реализуемых программ.
Второй подход, получивший широкое применение в 70-е годы в странах Западной Европы, ориентировался на оценку эффективности политики «по экономическим издержкам». Критерии эффективности государственной молодежной политики определялись на основе экономического анализа соотношения использованных ресурсов и полученных результатов, совершенствования способов контроля со стороны институтов гражданского общества за расходованием средств в госпрограммах.
Третий, комплексный подход, опирается на определение социальных последствий программ и оценку их по издержкам, а также на достижение государственным аппаратом поставленных политических целей30. Причем ответственные чиновники имеют широкий круг полномочий для использования самых современных политических технологий, не обязаны выполнять действия в строгой последовательности, согласно нормативным инструкциям, но должны обеспечить достижение определенных результатов31.
В пользу эффективности подобной формы организации управления со стороны органов государственной службы, занимающейся реализацией молодежной политики, свидетельствует опыт целого ряда европейских государств32.
Вместе с тем, вопрос о выработке критериев эффективности молодежной политики в современных российских условиях является сложной задачей. Ибо результаты деятельности государственных органов сегодня определяются в большей степени через инструкции, в меньшей — через резуль-тат .
Эффективность любой деятельности обычно определяется достигнутыми результатами по отношению к поставленным целям. Единообразного же понимания целей молодежной политики в РФ сегодня не существует. Отсутствие четко сформулированной цели молодежной политики является следствием отсутствия базового федерального закона о молодежной политике.
К официальным документам, опираясь на которые, можно сформулировать цели молодежной политики, относятся ФЗ «Об основных направлениях молодежной политики в РФ», ФЗ «О поддержке молодежных и детских общественных объединений», «Концепция государственной молодежной политики», «Доктрина государственной молодежной политики», а также «Стратегия государственной молодежной политики РФ». Определенное понимание целей и задач молодежной политики можно найти в программных документах молодежных общественных движений и объединений, политических партий.
В Федеральном законе «Об основных направлениях государственной молодежной политики в Российской Федерации»34, принятом в июне 1993 г., деятельность государства по отношению к молодому поколению была определена как «направленная на создание правовых, экономических и организационных условий и гарантий для самореализации личности молодого человека и развития молодежных объединений, движений и инициатив».
В Концепции молодежной политики, равно как и в Доктрине государственной молодежной политики, цели четко не формулируются, лишь расставляются приоритеты в разработке и реализации государственной молодежной политики. Особо подчеркивается задача активизации мер по поддержке общественных инициатив молодежных и детских общественных объединений, общественно полезной деятельности молодых граждан, их общественных объединений, по созданию условий для реализации созидательной активности, потенциала молодых граждан во всех сферах общественной жизни. Формулируются принципы молодежной политики, среди которых основным является признание молодежи важнейшим стратегическим ресурсом общества, сознательным участником социальных преобразований35.
Принимая во внимание регламентационный характер вышеперечисленных формулировок, необходимо учитывать, что процесс формирования отраслевой молодежной политики во многом связан со стремлением государства осуществлять превентивные меры против распространения аддитивных и деструктивных явлений в обществе, проводником которых, прежде всего, выступает молодежь. В этой связи, критерии эффективности молодежной политики могут быть определены в зависимости от динамики распространения подобных деструктивных явлений, как в молодежной среде, так и в обществе в целом.
При определении критериев эффективности молодежной политики, нельзя не учитывать факт развития международного законодательства в данной области. На сегодняшний день в рамках ООН и Совета Европы разработан целый комплект рекомендательных документов по осуществлению молодежной политики на национальном уровне36. Выработана система стандартов, которым должна соответствовать национальная молодежная политика государств мира. Эти стандарты закреплены в международных резолюциях и договорах, многие из которых до сих пор не ратифицированы российской стороной37. Тем не менее, международные стандарты после адаптации к российским условиям могут быть использованы в качестве определения критериев эффективности современной государственной молодежной политики России. В зависимости от того, насколько полно реализуются данные стандарты, вполне можно судить об успешности и действенности молодежной политики.
Сегодня «Стратегия государственной молодежной политики РФ»38 содержит указания на необходимость разработки комплексной системы измерения эффективности молодежной политики и положения молодежи в России, что подразумевает под собой выявление групп факторов и корреляторов, обеспечивающих достижение результатов молодежной политики, ожидаемых и востребованных обществом. Поскольку государственная молодежная политика ориентируется на развитие социальной сферы в отдельном возрастном сегменте, то совершенно логичным видится создание системы измерителей, коррелирующихся с общими показателями развития ситуации в стране. Подобная система измерения и измерителей должна, по мнению авторов Стратегии, обеспечить возможности осуществления прогнозирования положения молодежи, оперативного анализа мер и выявления актуальных задач молодежной политики на краткосрочную и среднесрочную перспективу.
Индикаторы и показатели достижения целей должны быть построены в иерархической системе с основным обобщающим показателем во главе.
Далее в иерархическом порядке должны быть определены индикаторы достижения цели государственной молодежной политики, а также показатели реализации общенациональных проектов. В целом, в Стратегии содержится система критериев эффективности молодежной политики, где в качестве основного обобщающего показателя эффективности предложен «Индекс развития молодежи». Это комплексный показатель, оценивающий продолжительность жизни, здоровье, образование, уровень жизни молодого поколения. Рассчитываемый по методологии ЮНЕСКО, данный показатель может позволить определить общие тенденции развития, оценить уровень межрегиональной дифференциации молодежи, прогнозировать вероятные изменения в ее положении.
