Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Социально-политическая традиция народов региона 16
1. Социальная структура традиционных горских обществ 16
2. Организация политической жизни традиционных горских обществ 23
3. Специфика политической культуры народов региона 38
ГЛАВА II. Народы северо-восточного кавказа до середины xix века. факторы региональной военно-политической интеграции 54
1. Традиционные модели интеграции 54
2. Имамат Шамиля 65
ГЛАВА III. Народы северо-восточного кавказа в составе россии. факторы внутригосударственной интеграции 81
1. Присоединение Кавказа к России. Опыт и ошибки Российской Империи 81
2. Модель интеграции региона в состав Российской Империи 103
3. Модель интеграции региона в состав СССР 118
4. Изменения политической реальности в регионе в 1990-2000 гг. 139
ГЛАВА IV. Народы северо-восточного кавказа в политико-правовом пространстве россии: тенденции и перспективы интеграции 150
1. Принципы федерализма в современной России 150
2. Национализм и проблема сепаратизма 159
3. Реисламизация региона и политический потенциал ислама 173
4. Факторы интеграции региона в политико-правовое пространство России 182
Заключение 205
Список использованной литературы 211
- Социальная структура традиционных горских обществ
- Традиционные модели интеграции
- Присоединение Кавказа к России. Опыт и ошибки Российской Империи
- Принципы федерализма в современной России
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
В последние полтора десятилетия XX века на всем постсоветском и постсоциалистическом пространстве бывшего СССР и Восточной Европы происходили процессы слома, дезинтеграции и трансформации прежних политических структур. Как и следовало ожидать, эти процессы сопровождались нарастанием центробежных сил и резким возрастанием этнического, конфессионального, территориального обособления и сепаратизма. Стремительный демонтаж и развал единого политико-идеологического лагеря, начавшись с Восточной Европы и обрушив «Союз нерушимый», явились серьезным испытанием на прочность и для Российской Федерации.
Закономерно, что на развалинах внезапно обрушившихся политико-идеологических конструкций моментально появляется великое множество идей, моделей, концепций, претендующих на то, чтобы заполнить образовавшийся властный и духовный вакуум. В этих условиях бурно возрождаются и расцветают идеи формирования моноэтнической или теократической государственности, доходящие в своих крайних проявлениях до шовинизма и объявления священной войны против иноверцев; на передний план выдвигаются факторы, которые отличают народы друг от друга. Некогда приглушенные императивы национального сознания и исторической памяти вновь обостряются до предела, моделируя образы контр-этноса, контр-класса или контр-группы и проецируя на них все обиды, страхи, ненависть и разочарование. Таким образом, закономерно возрастает роль этнического фактора как в политике в целом, так и в мотивации индивидуального политического поведения.
Российские исследователи вычленяют сегодня три основные причины нарастания дезинтеграционных процессов и актуализации проблем этнического обособления. Это задержка самоидентификации России, утрата федеральным центром инициативы реформирования страны, отсутствие объединяющей национальной идеологии1. ' См.: Ачкасов В.А., Бабаев С.А. «Мобилизованная этничность»: этническое измерение политической культуры современной России. СПб., 2000. С. 4; Магомедов А. Общества регионов // Pro et Contra, 1997. - Т.2, №2, С.51
Крайне осложняет проблему нарастания центробежных процессов то, что российские регионы, очерченные наспех скроенными границами, в нарушение всех историко-культурных, социально-демографических, хозяйственно-экономических связей и факторов, значительно отличаются друг от друга по уровню экономического, политического и культурного развития. Регионы России имеют различный правовой статус, обладают различными геополитическими, социальными, этнокультурными характеристиками.
Пожалуй, наиболее остро и болезненно эти процессы протекают на Северном Кавказе. Этническая карта Северного Кавказа чрезвычайно пестра. Но вместе с тем здесь исторически сконцентрирована группа народов, этно- и культурогенез которых прошел почти уникальную эволюцию, что уже само по себе предполагает особенности всех социально-культурных компонентов. Находясь в широкополиэтничном окружении, некоторые народы Северо-Восточного Кавказа, по сути, еще и сегодня находятся на незавершенной стадии этнического формирования.
Бурные события и кровавые столкновения на почве этнической и конфессиональной неприязни и отторжения, которые происходят сегодня в республиках Северо-Восточного Кавказа, заставляют все больше людей задуматься над причинами тех политических процессов, активными участниками или свидетелями которых они вольно или невольно являются. При этом мы все чаще стали оглядываться назад, справедливо усматривая схожие процессы в отдаленном и не столь отдаленном прошлом нашего отечества. Одним словом, мы приходим к мысли, что настоящая ситуация вызвана не столько злой или доброй волей тех или иных политических сил и личностей, сколько более глубокими причинами, диктовавшими способ существования нашему обществу на протяжении длительного исторического периода.
В условиях новой социально-экономической и политической реальности в России все более ощутимыми становятся проблемы, связанные с удовлетворением национальных, духовных и других потребностей проживающих в различных регионах страны народов. Северный Кавказ в ряду других регионов является самым трудным и взрывоопасным регионом России, отличается сложностью проведения этнических границ, нарушением логики формирования национально-территориальных образований, наличием разделенных народов, глубокого структурного кризиса в экономике, политике, духовной жизни, национальных отношениях.
Корни российско-кавказских, да и, собственно, внутрикавказских проблем уходят очень глубоко и не только в историю и политику, но и в психологию, особенности общественного сознания, политической культуры, этнические особенности социального уклада жизни горцев Северного Кавказа.
Примечательно, что две из трех приведенных выше причин нарастания межэтнической напряженности относятся к политико-культурной сфере. Вряд ли это простая случайность. В России параллельно с преобразованиями в социально-экономической и административно-политической сферах идут глубокие, подчас незаметные при поверхностном взгляде, преобразования в сфере политической культуры россиян, трансформации политических установок, ценностных ориентации.
Длительный период функционирования командной системы управления обществом в СССР характеризовался формированием в сознании масс представлений о беспроблемности национальной политики, основополагающей роли и месте народов в развитии общества. Однако при этом зачастую игнорировались потребности социально-экономического, культурного развития как отдельных республик, автономных образований (областей, республик, округов), так и групп населения, принадлежащего к разным национальностям.
К тому же полуторовековой опыт пребывания народов Северо-Восточного Кавказа в рамках российской государственности до сих пор не дал эффективных механизмов консолидации кавказского общества и интеграции его в общероссийскую общественно-политическую систему. Очевидным доказательством этого положения является не утихающая война в Чечне, осетино-ингушский конфликт в своей открытой и скрытой фазах, появление, так называемых, «ваххабитских» анклавов в горах Дагестана, большое количество горячих точек и зон напряженности на карте региона, которые, несомненно, следует трактовать как очередные витки дезинтеграционных процессов, которые приобретали еще большую остроту из-за разделенности народов, смешения этнических и административных границ, игнорирования традиционно-правовой специфики региона, трудностей в решении возникающих проблем правовым путем.
Заметное обострение межнациональных и национально-государственных отношений в условиях общественных преобразований в российском обществе вызвало на поверхность многие труднорешаемые проблемы, обнажились ошибки, просчеты, допущенные за многие десятилетия, проявили себя годами не поддававшиеся урегулированию тлевшие конфликты.
Таким образом, актуальность исследования состоит в необходимости выявления и анализа причин, заведших кавказское сообщество в кровавый тупик обостренного противопоставления этносов друг другу и российской государственности. Особую актуальность приобретают проблемы поиска механизмов мирного разрешения сложившихся противоречий и тупиковых ситуаций, поиска путей консолидации народов Кавказа в составе России, вопросы региональной и общероссийской интеграции.
Степень изученности проблемы.
О появлении научного интереса к изучению социально-политической жизни, специфики межнациональных отношений кавказских народов можно говорить с приходом на Кавказ российских научных и общественных деятелей. Однако и в исторической литературе царской России межнациональные и национально-государственные отношения на Северном Кавказе не являлись предметом специального исследования, хотя многие вопросы этой проблемы затрагивались в целом ряде работ русских и зарубежных историков, писателей, этнографов, военных, дипломатов и государственных чиновников.
К проблемам политической интеграции народов Северо-Восточного Кавказа обращался ряд авторов, однако, эти проблемы в их работах не выдвигались в качестве основных, а очерчивались для рассмотрения других, смежных вопросов и проблем, как-то: социально-политическая организация кавказских народов, традиционные структуры управления горскими обществами. Весьма ценными предстают полевые заметки, наблюдения и научные очерки непосредственных исследователей традиционных политических образований Северо-Восточного Кавказа. Так большую исследовательскую и систематизаторскую работу провел русский офицер, участник Кавказской войны С. Броневскийб1. В 1 Броневский СМ. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. 4. 1., 2 этом же ряду исследователей следует перечислить Ахвердова А.И., Воронова Н., Берже А.П., Буткова П.Г., Константинова И.О. и других .
Проблемы формирования политико-управленческих структур в регионе также нашли отражение у ряда авторов. Так, С. Эсадзе показал первые шаги так называемого «военно-народного управления», которое в 60-х годах XIX столетия вводилось военной администрацией в Терской и других областях Северного Кавказа2. Ценные сведения имеются и в книге Н.Ф. Дубровина, где освещаются отдельные аспекты организации управления Чечней в период Имамата Шамиля, причины применения здесь смешанного законодательства . Некоторые вопросы административного управления горцами Терской области в 80-х гг. XIX века изложены в работе Г.Н. Казбека4.
К сожалению, с установлением в России советской власти наступил и такой период, когда в официальной политике государства возобладало мнение, что национальный вопрос в нашей стране успешно решен. Так, в 1930-е годы сократилась численность научных исследований по национальной проблематике, а имевшиеся научные труды носили характер комментаторства общепартийных большевистских установок.
Да и в последующие годы ученые уделяли мало внимания разработке теории наций и национально-политических отношений в советском государстве. Главная особенность трудов этих лет - ошибочное утверждение о превосходстве классового и второстепенности, подчиненности национального при социализме. Историки, этнографы советского периода, касавшиеся проблем политической интеграции и консолидации народов региона, представлены следующими именами: М.А. Агларов, Ю.Ю. Карпов, P.M. Магомедов, Н.И. Покровский, И. Саидов и другие5. 1 Ахвердов А.И. Краткое описание кавказских народов, кумыков, чеченцев, карабулак, кистов и побережных персидских городов. 1783 // ЦГИА СССР. Ф. Ермоловых. Д. 319. Л. 1; Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис. 1859; Бутков П.Г. Сведения о кубинском и дербентском владениях // ИГЭД. 1798; Воронов Н. Из путешествий по Дагестану // ССКГ. 1870. Вып. 3.; Константинов И.О. Джаро-белоканцы до XIX столетия // Кавказ. 1846. №2. 2 Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. T.I, II. Тифлис, 1907 3 Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. T.I. (Очерк Кавказа и народов его насе ляющих). Кн. І.СП6., 1871 4 Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области. Ч. П. Тифлис, 1888 5 Агларов М.А. Сельская община в Дагестане в XVII - начале XIX вв. М„ 1988; Карпов Ю.Ю. Военная органи зация и социальное развитие союзов сельских общин Северного Кавказа. // Этнографические аспекты традици онной военной организации народов Кавказа и Средней Азии. М., 1990; Магомедов P.M. Дагестан: Историче ские этюды. Махачкала, 2001; Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. M., 2000; Саидов И. Эт нографические заметки: Мекх Кхел // Изв. Чеч.-Инг. Науч.-исслед. Ин-та истории, языка и литературы. 1964. Т.5. .вып. 1. История.
Отдельно стоит отметить книгу Якова Гордина «Кавказ: земля и кровь», в которой он приводит весьма ценные замечания и заключения относительно факторов интеграции народов Кавказа в общероссийскую общественно-политическую систему1.
В кавказоведческой литературе, охватывающей период пребывания народов региона в составе российского и советского государств, в основном рассматриваются вопросы организации новых структур управления, административно-политической организации и структурирования земель, заселенных гор-цами . Значительный интерес для исследования проблемы становления и развития политико-правовых отношений на Кавказе уже в составе Российского государства представляют работы А.И. Хасбулатова, Р.Г. Абдулатипова, В.Д. Дзид-зоева, В.О. Бобровникова, К.С. Гаджиева и других .
В деле освещения межэтнических взаимоотношений населяющих Россию народов в отечественной науке тоже накоплен определенный опыт, а также рассмотрения теоретических аспектов проводимой различными режимами государственной политики в сфере национальных отношений.
Многие аспекты межнациональных отношений отражены в значительной части трудов, опубликованных как в досоветский, так и в советский периоды. Авторы обращались к сюжетам, связанным с колонизационным процессом (начало, этапы, характер колонизации и ее последствия), с взаимоотношениями пришлого и автохтонного населения, уделялось внимание вопросам культуры, быту народов Северо-Восточного Кавказа, их экономическому развитию, рассматривались частично проблемы межэтнических и культурно-бытовых связей жителей национальных районов. 1 Гордин Я.А. Кавказ: земля и кровь. СПб., 2000.
Гальцев B.C. Перестройка системы колониального режима на Северном Кавказе в 1860-1870 гг. // Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Т. XVIII. Орджоникидзе, 1956; Дидигова И.Б. Административно-территориальное устройство Чечни и Ингушетии. 1920-1930-е. годы. // Автореферат КИН. М., 1997; Мужухоева Э.Д. Организация управления Чечено-Ингушетии в 40-60-х гг. XIX века // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XII - начале XX вв.). Грозный, 1982; Хасбулатов А.И. Революционные события в Чечено-Ингушетии в условиях спада первой русской революции (1906-1907 гг.). // Известия ЧИ НИИ ИЯЛ. Т.5. Вып. 1. Грозный, 1964; Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт (1992-...) Его предыстория и факторы развития. М., 1998
Абдулатипов Р.Г. Управление этнополитическими процессами: вопросы теории и практики. М. 2001; Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М. 2000; Бобровников B.O. Военно-народное управление в Дагестане и Чечне: история и современность // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. СПб., 2001; Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. М., 2001;.Дзидзоев В.Д. Национальные отношение на Кавказе. Владикавказ, 2000; Хасбулатов А.И. Установление Российской администрации в Чечне (II пол. XIX -нач. XX в). М., 2001
Большинство исследователей уделяли в последнее время значительное внимание изучению проблем межнациональных отношений. Однако публикаций, позволяющих расширить наши представления о развитии межнациональных отношений на различных этапах формирования национальной государственности у народов России, явно недостаточно. Это заключение имеет особое значение применительно проблемы политической интеграции и политического управления народами региона. Дело в том, что специалисты и исследователи из Москвы и других научных центров уделяли внимание в своих трудах в основном вопросам территориальной организации Российского и Советского государств, вопросам административно-экономического районирования. При этом задачи на исследование более эффективных моделей включения национальных регионов в состав большого государственного организма, проблемы поиска новых, альтернативных структур организации политико-правовых отношений внутри этого государства либо вообще не ставились, либо оставались «за бортом» редких работ, робко пытавшихся затронуть проблемы недостаточной эффективности и работоспособности господствующей модели.
С учетом всех этих материалов становится ясным, что комплексное исследование общественно-политического строя, механизма управления и политической интеграции народов Северо-Восточного Кавказа, по-прежнему, остается актуальным и требует своего освещения.
Цели и задачи исследования.
Изучение имеющейся литературы, опубликованных и неопубликованных источников позволило выделить в числе главных задач исследования следующие: выявить основные компоненты и императивы политической культуры сообщества горских народов Северо-Восточного Кавказа; изучить влияние специфики политической культуры народов Северо-Восточного Кавказа на их отношение к различным формам политического господства и подчинения; исследовать традиционные модели сотрудничества, политической консолидации и интеграции народов региона; исследовать основные положения российской и советской государственной интеграционной доктрины и опыт ее реализации в регионе; выявить причины и предпосылки воспроизводящегося противостояния «народы Северо-Восточного Кавказа - Российская государственность»; рассмотреть возможные модели интеграции народов региона на уровне субъектов федерации и интеграции их в общегосударственную политическую систему.
Целью исследования явилось рассмотрение на примере многонационального региона Северо-Восточного Кавказа, в частности Дагестана, Чечни и Ингушетии процессов становления и развития межнациональных и национально-государственных отношений в историческом аспекте, а также в связи с появлением новых возможностей переосмысления некоторых направлений проводившейся государственной политики в сфере национальных отношений. Особое внимание привлекает проблема региональной и федеративной интеграции и национально-государственного строительства.
Объект исследования.
Сообщество горских народов Северо-Восточного Кавказа в рамках их социально-политической эволюции, генерирования политико-правовых норм, институтов до включения и в составе Российского государства.
Предметом исследования являются процессы национально-государственного строительства и интеграции, процессы территориального размежевания, ход и направление этнополитических процессов в регионе под воздействием специфики политической культуры народов Дагестана, Чечни и Ингушетии.
Теоретико-методологическая база.
При анализе и исследовании обозначенных выше проблем мы исходим из того положения, что на ход и развитие многих конфликтов, политических процессов, как позитивных, так и деструктивных и дезинтеграционных, на Северном Кавказе существенное влияние оказывают особенности национального самосознания, традиционное мировоззрение, императивы политической культуры народов региона, которые, собственно, и определяют политическое поведение населения.
Поэтому в данном исследовании факторы и механизмы как внутрикавказ-ской, горизонтальной интеграции, так и дальнейшей вертикальной интеграции народов Северо-Восточного Кавказа в общероссийское политико-правовое пространство будут изучаться, прежде всего, с позиций политической социологии, конфликтологии и международных отношений. Социологический подход ориентирует исследователя на выяснение зависимости политики от общества, в том числе влияния на политическую систему социальной структуры, идеологии и культуры. Одним из широко распространенных, более частных, проявлений социологического подхода, по праву, называют культурологический подход, ориентирующий на выявление зависимости политических процессов от политической культуры.
Приступая к рассмотрению этнополитической специфики региона Северо-Восточного Кавказа, мы исходим из глубоко верного положения о взаимосвязи и взаимообусловленности характера социально-политической организации общества и основополагающих императивов его политической культуры и, соответственно, того типа политического поведения, который и диктуется этими императивами.
Таким образом, теория политической культуры, акцентируя внимание на разделяемых людьми ценностях, традиционном мировоззрении, локальной мифологии, содержании символов и стереотипов, человеческой ментальносте, помогает понять мотивацию политического поведения граждан и институтов, выявить причины множества конфликтов, которые невозможно объяснить, опираясь на традиционные для политики причины: борьбу за власть, перераспределение ресурсов и т.д.
В рамках этого подхода предполагается через изучение концептов и императивов традиционной политической культуры горцев, военно-политической, интеграционной доктрины России, через рассмотрение и анализ консолидирующих и отчуждающих императивов национальных идеологий, изучение основных положений и общественно-политической доктрины ислама выявить какие механизмы государственного строительства и интеграционные модели они постулировали. Каким образом шла реализация этих моделей и какие результаты порождала.
Еще один подход - исторический, требующий хронологической фиксации политических событий и фактов, их исследования во временном развитии, выявления связи настоящего, прошлого и будущего. Без подобной фиксации, без обязательного анализа событий, имевших место в регионе, в историческом порядке, без выявления степени влияния этих событий на современные процессы, цели исследования не смогут быть достигнуты.
Ретроспективный взгляд на историю отношений России и народов Северо-Восточного Кавказа, брошенный сквозь призму современных конфликтов и взаимного непонимания, в значительной мере подводит к трактовке каждого существенного этапа в этой истории в качестве сюжета, внесшего свой вклад в развитие определенных политических процессов в регионе. Практически каждый из исторических этапов содержал в себе как положительные, так и отрицательные моменты, явившиеся существенными предпосылками развития подобного сценария, так что без рассмотрения этих этапов процессы, имевшие место в регионе за последнее десятилетие, не могут быть поняты в своей целостности.
Рассмотрение исторических этапов в параллельной биографии двух соседствующих групп народов - нахской (родственные чеченский и ингушский народы) и дагестанской (включающей аварцев, даргинцев, лезгин, лакцев, которые в свою очередь объединяют множество малочисленных родственных народов, а также тюрко- и ираноязычных кумыков, ногайцев и татов), а также влияния России на судьбы этих народов - будет проводиться именно в этом контексте - как специфическом времени возникновения диспропорций, асси-метрий, разрывов в направленности и характере развития отношений «центр-субъект» и «субъект-субъект».
Разумеется, что исследование нашей проблемы, как и многих других, схожих с нею, невозможно без применения ряда таких общенаучных методов как: индукция и дедукция, анализ и синтез, сочетание исторического и логического анализа, моделирование, мысленный эксперимент, прогностические методы и др.
Из группы эмпирических методов исследования и получения первичной информации о политических объектах предполагается использовать статистические данные, анализ документов, интервьюирование экспертов и компетентных лиц, непосредственное наблюдение за происходящими политическими событиями и процессами.
Научная новизна исследования.
Данная диссертация, не претендуя на исчерпывающую полноту, впервые рассматривает проблемы горизонтальной интеграции, взаимопритяжения и взаимотчуждения народов Северо-Восточного Кавказа, а также эти процессы в вертикальной плоскости в отношениях с Российским государством. Более того, диссертация - одно из первых исследований рассматривающих влияние императивов политической культуры народов на характер и направленность обозначенных процессов. Проведен содержательный анализ культурно-мировоззренческого багажа народов региона в его взаимосвязи со спецификой традиционной социально-политической организации. Новизна работы, кроме того, заключается еще и в том, что автор получил следующие результаты: обозначены различия в социальной структуре нахских и дагестанских народов и их влияние на политическую культуру и, соответственно, политическое поведение народов и на отношение к государственной власти; отслежен и проанализирован разнонаправленный характер включения и складывания судеб чеченцев, ингушей и дагестанских народов в составе российского государства; выявлено влияние исламской идеологии и интеграционной доктрины на характер протекания интеграционных процессов в регионе в противостоянии российской государственности и в ее составе; выявлены и отмечены основные ошибки и просчеты российского государства в деле жесткой интеграции и централизации управления Кавказом на каждом из исторических отрезков; рассмотрены принципы федерализма и степень отклонения от них советского государства и постсоветской России, обоснованы рекомендации федеральной власти в деле гармонизации и нормализации федеративных отношений как в политико-правовой, так и в финансово-экономической и духовно-культурной сферах.
Практическая значимость работы.
Ценность диссертации заключается в том, что она позволяет глубже понять интеграционные и дезинтеграционные процессы в регионе Северо-Восточного Кавказа, проследить социально-исторические и культурно-психологические корни проблем стоявших и стоящих по сей день перед российским государством на Кавказе.
Материалы диссертации могут быть включены в лекционные курсы по истории Кавказа, административно-территориального устройства российского государства, этноконфликтологии и этнополитическим процессам, а также для разработки спецкурсов по вопросам традиционной самоорганизации народов Северного Кавказа, интеграционных моделей исламской военно-политической доктрины, принципов федерализма и федеративных отношений в полиэтническом, поликонфессиональном и поликультурном обществе.
Представленные исследования и рекомендации будет полезно использовать государственным и общественным деятелям, как республиканского и регионального, так и федерального уровня, чьи непосредственные обязанности и интересы напрямую связаны с урегулированием кризисной ситуации на Северном Кавказе
Апробация диссертации.
Основные положения диссертационной работы нашли отражение в докладах, с которыми автор выступал на научных конференциях «Чеченский синдром в ракурсе изменений общественного сознания» в рамках Первого Всероссийского Социологического конгресса (Санкт-Петербург, 27-30 сентября 2000 г.), «Проблемы управления безопасностью сложных систем» (Москва, 19 декабря 2000 г.), «Информационная безопасность регионов России» (Санкт-Петербург, 26-29 ноября 2001 г.), «Локальные вооруженные конфликты в странах Азии и Африки после II мировой войны» (Санкт-Петербург, 6-8 февраля 2002 г.), «Северный Кавказ и Дагестан: современная этнополитическая ситуация и пути ее стабилизации» (Махачкала, 1-3 октября 2002 г.), на учебно-методических семинарах офицеров-преподавателей на Факультете Военного Обучения СПбГУ (Санкт-Петербург, 2000-2001 гг.), на парламентских слушаниях «О проекте федерального закона «Об Уполномоченном Федерального Собрания Российской Федерации по правам народов Российской Федерации» в Государственной Думе РФ. (Москва, 19 декабря 2000 г.), на открытой лекции «Дагестан. Проблема полиэтничности» в рамках курса общественных лекций Института конфликтологии СПбГУ (Санкт-Петербург, 13 февраля 2003 г.).
Кроме того, ряд положений диссертации был включен в «Проект порядка разоружения и включения в мирную жизнь участников незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики», подготовленного автором в Региональном центре этнополитических исследований Дагестанского Научного Центра РАН для представления на рассмотрение Государственной Думы РФ; в плановую научно-исследовательскую работу «Информационно- психологическое и информационно-идеологическое противоборство в ходе эт- нополитического конфликта (на примере событий 1990-2000 гг. на Северном Кавказе)» в РЦЭИ ДНЦ РАН; в «Проект порядка профилактики, предупрежде ния и борьбы с террористической деятельностью на территории Республики Дагестан», научно-исследовательские доклады «Информационно- идеологические аспекты национальной безопасности Дагестана», «Война за Северный Кавказ: противоборство на информационно-идеологических фронтах», «Этнополитические проблемы в северном приграничье Республики Дагестан», подготовленные автором в Центре стратегических исследований и политических технологий по заказу Правительства РД и Министерства по национальной политике, информации и внешним связям РД. Вместе с тем результаты исследования получили отражение и в научных публикациях.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре междуна родных политических процессов философского факультета Санкт- Петербургского государственного университета.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
Социальная структура традиционных горских обществ
В данном исследовании мы будем оперировать такими близкими по смысловому содержанию понятиями как народ, нация, этнос, национальность, а потому нам в начале нужно хотя бы в общих чертах определить эти понятия. Отметим однако, что подробный разбор и анализ если не всех, то наиболее авторитетных определений и суждений относительно рассматриваемых категорий может явиться темой для самостоятельного исследования. Нам же для достижения целей собственного исследования представляется обоснованным из богатейшего багажа антропологических, политико-экономических, философских, психологических, демографических, культурологических определений и дефиниций отобрать и использовать наиболее соответствующее избранному нами научно-методологическому подходу определение.
Ни коим образом не умаляя значения работ таких исследователей как Ю.В. Бромлей, Г.Д. Гачев, Л.Н. Гумилев, К.О. Касьянова, В.И. Козлов, В.А. Тишков, С. Чешко и многих других1, в нашем исследовании мы будем опираться на теоретические выкладки Р.Г. Абдулатипова, который разделяет нации-этносы и нации-государства на основе социокультурных и социополитических критериев соответственно2. Его социокультурным определением нации-этноса, к каковым он и относит народы Северо-Восточного Кавказа, мы будем руководствоваться в нашем исследовании: «Нация - это постоянная мобилизованность по символам и историческому опыту на единство действий по сохранению сво-ей самобытности» .
В рамках рассматриваемой проблемы исследование специфики социальной организации традиционных горских обществ имеет огромное значение, поскольку именно эта социальная структура через регулирование отношений
как отдельных представителей к этносу в целом, так и внутриэтнических структур, элементов между собой, определяла характер административно-политической организации, этнической мобилизации и консолидации, формировала особенности политического сознания и политического поведения горцев региона.
Народы Северо-Восточного Кавказа в своем общественном развитии прошли основные этапы, наблюдавшиеся и у многих других народов мира. Если в далеком прошлом у дагестанских и нахских народов господствовала родовая община, то впоследствии основой общественной организации становится семейная община. С увеличением количества населения, появлением богатых и сильных фамилий семейная община разлагалась, усиливалось социальное неравенство. Это привело к появлению новой формы общественных отношений -территориальной, или сельской общины1.
Община, на каком бы то ни было этапе ее развития, не являлась монолитным образованием. Внутренние составные элементы общины большинства народов мира являются довольно однотипными. Лев Гумилев признает, что в истории человечества довольно распространенным было структурное подразделение этносов по схеме «род - племя - народ - нация» и, что наличие этих внутриэтнических единиц необходимо для поддержания этнического единства. «Деление этноса на рода, кланы, племена «несет функцию скелета, на который можно наращивать мышцы и тем самым набирать силу для борьбы с окружающей средой»2.
Эту же мысль подтверждает и дагестанский историк М. Агларов, который писал, что деление общины на рода являлось ее структурным элементом и как таковое поддерживалось общиной при постоянном стремлении к возможному уравновешиванию сил, сосредоточенных в этих элементах3.
Из истории других народов нам известны такие внутриэтнические элементы, как кланы (у кельтов), фратрии, кости («сеок» у алтайцев), племенные объединения («джус» у казахов) и т.д. Большинство исследователей общественно-политического уклада жизни горцев Северо-Восточного Кавказа, изучая структурообразующие элементы традиционных политических образований этого региона, приходили к выводу, что таковыми элементами являются северокавказские рода, фамилии, или тухумы и тейпы (у некоторых авторов - тайпы, тайпаны) у дагестанских и нахских народов, соответственно .
Относительно социальной природы и происхождения тухумов и тейпов в научной литературе сформировались разноречивые мнения. Одна из наиболее известных в прошлом теорий происхождения тухумов и тейпов заявляла об общинно-родовом строе как о начальной форме общественной организации всего человечества, сохранившейся у горских народов Кавказа. Так М.М. Ковалевский, впервые наиболее пристально рассмотревший тухумы и тейпы как общественный инструмент, исходил из посылки, что они представляли собой живые рода в классическом их понимании, и для наглядности сопоставлял их с ирокезским родом2.
Однако, известный дагестанский P.M. Магомедов считает этот подход ошибочным и пишет, что традиции «занижения» уровня общественного развития горцев восходят к дворянско-буржуазной историографии. «В дворянско-буржуазной историографии (...большей частью царские администраторы и высшие офицеры) тезис о «дикости» и «хищничестве» горцев выдвигается основной причиной столкновения с русской армией... Буржуазно-либеральные историки (прежде всего М.М. Ковалевский) выработали концепцию о родовом строе кавказских горцев до XIX в. включительно»3.
Со временем советское кавказоведение доказало, что подобный подход к природе северокавказского рода является крайней архаизацией этого структурного элемента горского общества, и отказалось от взглядов М.М. Ковалевского. Как пишет М. Мамакаев, северокавказский род «отнюдь не был архаическим родом, каким он был у ирокезов»4.
Сегодня природа дагестанских тухумов и нахских тейпов изучена досконально, что позволяет нам просто обобщить общепринятые определения. Большинство исследователей сходится в мысли, что и дагестанский тухум и нахский тейп представляли собой большую патриархальную семью, семейную общину.
Эта община включала в себя не только всех близких и дальних родственников, но даже и тех, которые вышли из дальних мест и присоединились к данной фамилии, приняли ее название и поселились на принадлежащем ей участке земли. Кроме того, близкие и дальние родственники, составлявшие ядро тухума или тейпа, должны были происходить только по отцовской линии. Таким образом, тухум и тейп были строго патрилинейными, если иметь в виду родственное ядро, но гетерогенным в целом, поскольку в число членов тухума или тейпа могли входить и пришлые, влившиеся в фамилию .
Традиционные модели интеграции
Многочисленные исследования организации социально-политической жизни Северо-Восточного Кавказа свидетельствуют, что у народов, проживающих в регионе, над всеми другими видами социальных связей и факторов самоидентификации преобладали этнические связи и факторы. Соответственно, здесь была очень сильной тенденция к замыканию политической жизни местных обществ в узких рамках этнической общности. Как результат этого подавляющее большинство локальных политических центров Северо-Восточного Кавказа формировалось по этническим и субэтническим признакам .
Подобная ситуация, в свою очередь, обуславливала чрезмерную полицен-тричность региона, когда каждое из политических образований, как феодальных, так и «вольных», обладало всей полнотой политической власти в своих границах и образовывало локальный центр ее сосредоточения. Именно этот фактор, с одной стороны, предоставлял всем центрам значительную свободу политического маневра в отношениях с соседями и конкурентами, а с другой стороны, не давал возможности ни одному из центров выступить оплотом консолидации и политической интеграции не то чтобы на региональном, но даже на субрегиональном уровне.
При этом традиционные политические образования Северо-Восточного Кавказа в своем стремлении сохранить суверенитет и автономность, никогда не отказывались от объединения и консолидации своих усилий в решении некоторых проблем, выработав за века уникальные механизмы интеграции самостоятельных субъектов в единую политическую систему, охватывавшей почти всю территорию проживания этих народов.
Исследуя механизмы и факторы политической интеграции традиционных политических образований народов Северо-Восточного Кавказа, мы будем в
первую очередь опираться на примеры «демократических» политических единиц, т.е., сельских общин, «вольных обществ» и их союзов. Тот факт, что именно в этих образованиях в «чистом» виде проявлялась непосредственная воля свободных общинников, сообщества равноправных «вольных хозяев» при принятии управленческих решений, позволит нам выявить истинные мотивы, механизмы и факторы тяготения одних обществ к другим и их дальнейшего объединения и интеграции.
Что же касается феодальных политических образований, то местные феодалы - ханы, уцмии, майсумы, султаны, мелики, беки, мурзы - заботясь только о сохранении собственной, удельной власти, были заинтересованы в сохранении феодальной раздробленности и всячески препятствовали объединению страны и созданию централизованной власти .
Современный российский политолог К. Гаджиев, говоря о политической раздробленности феодальных политических образований региона, приводит следующие слова: «раздробленность была обусловлена общим уровнем социально-экономического развития страны, которое еще не создало условия для образования централизованных феодальных государств. Более того, в районах, где развитие феодальных отношений сделало наибольшие успехи, политическая раздробленность проявлялась с особой остротой и приносила огромные бедствия народным массам из-за непрерывных феодальных междоусобиц» .
Таким образом, можно отметить, что для формирования крупных централизованных феодальных образований, могущих объединить определенную часть региона, на изучаемый момент не имелось ни социально-экономических предпосылок, ни достаточной политической воли со стороны какого бы то ни феодального правителя, ни концептов и императивов социально-политической культуры горцев, которые бы подталкивали своих адептов или, по крайней мере, дозволяли бы им входить в подчинение единому политическому центру с персонифицированной властью. Как раз наоборот, основные политико-культурные императивы диктовали горцам всячески противодействовать феодализации, централизации власти и сосредоточению ее в руках одного человека (что и достигалось с помощью разделения властей и выборного замещения управленческих должностей в сельских общинах).
Раздробленное состояние феодальных политических образований, сохранялось практически в течение последних полутора тысяч лет с короткими периодами политических объединений времен Кавказской Албании и возвышения Казикумухского ханства, объединившего большую часть Дагестана и соседние области в XIV-XV вв.
Что касается «вольных», «демократических» образований, то здесь стремление к интеграции, к объединению политических усилий зарождалось в самой среде свободных общинников. При этом специфика и степень проявления этих процессов также являлись отражением основных императивов традиционной социально-политической культуры народов региона. Однако, прежде, чем приступить к анализу интеграционных стимулов и механизмов в горских обществах, напомним, что в регионе очень сильной была тенденция к замыканию политической жизни местных обществ в узких рамках этнических и субэтнических общностей.
Агларов по этому поводу пишет: «Не самосознание общинно-производственного быта (хотя это и фундаментальная основа), а самосознание, опосредованное через политическую организацию территориальной и правовой сторон общества на всех его уровнях как гаранта консервации и неприкосновенности сложившихся отношений собственности и внешней независимости, являлось непосредственным «агентом», породившим этноатрибуцию каждой из ячеек полиструктурной политической системы»1.
В строках Агларова мы обнаруживаем, что основными мотивами замыкания горцев в узких границах своих микрополитических образований являлись стремление сохранить политическую независимость и самостоятельность. В будущем, как мы отметим далее, именно это стремление к самозамыканию в узких этнических и субэтнических границах будет являться тормозом к более-менее продолжительному политическому объединению региона.
Однако, позволим себе выдвинуть суждение, что появлявшиеся импульсы взаимопритяжения разноплеменных обществ Северо-Восточного Кавказа, и общее стремление к более высоким, надобщинным уровням консолидации и интеграции также являлись порождением желания горцев сохранить свой традиционный уклад жизни и отстоять свою независимость в противоборстве с внешними угрозами, что ниже мы рассмотрим более подробно.
Таким образом, учитывая то, что особенности социально-политической организации общества, особенности функционирования его институтов и основные концепты, императивы социально-политической культуры, находящие свое отражение в общественном сознании, оказывают взаимное влияние друг на друга, попытаемся выделить основные уровни социально-политической интеграции народов региона и уровни их культурно-психологического взаимопритяжения и консолидации.
Присоединение Кавказа к России. Опыт и ошибки Российской Империи
С появлением России на Кавказе и с включением нахских и дагестанских народов в состав Российской империи в регионе «появляется еще один субъект отношений, «привносящий» в историю отношений этих народов между собой «императивы своих собственных интересов, берущий на себя значительную долю ответственности за внутригосударственную судьбу» .
Россия становится с этого момента для народов Северо-Восточного Кавказа основным фактором, определяющим характер политических процессов в регионе и, в частности, направленность интеграционных процессов. Теперь уже речь идет не об интеграции народов региона между собой, а об интеграции этих народов в общую российскую политическую систему. На характер взаимодействия и взаимоотношений народов региона друг с другом начинает влиять характер отношения самих народов к российской государственности и, соответственно, отношения государства к этим народам.
Таким образом, наряду с горизонтальными интеграционными связями и устремлениями возникают и вертикальные, что проявлялось вначале появлением у части населения Северо-Восточного Кавказа ориентации на своего, все более крепнущего северного соседа, и завершилось полным включением народов региона в новое для них, пугающее своей огромностью, политическое пространство с единым центром сосредоточения политической воли и замыкания интеграционных процессов.
Следует отметить, что конкретные методы присоединения кавказских земель, их освоения, распространения здесь российской власти и, соответственно, механизмы интеграции региона в общегосударственную политическую систему подбирались в зависимости от интересов России на Кавказе, от ее притязаний, их интенсивности и направленности. Таким образом, выяснение характера и глубины интересов России на Кавказском хребте позволяет нам выявить, какие существовали возможные пути и механизмы включения кавказских народов в состав Российского государства.
Большинство исследователей сходится в мысли, что появление России на Кавказе было вызвано рядом стратегических интересов, военно-политических и торгово-экономических, в первую очередь. Приведем два свидетельства, показывающих неизбежность столкновения интересов коренных народов Северного Кавказа и стремительно расширявшегося Российского государства.
Современник Кавказской войны, видный кавказовед Ростислав Фадеев в своей книге пытался обосновать военно-политическую необходимость завладения Кавказом: «Для России Кавказский перешеек вместе и мост, переброшенный с русского берега в сердце азиатского материка, и стена, которою заставлена Средняя Азия от враждебного влияния, и передовое укрепление, защищающее оба моря: Черное и Каспийское. Занятие этого края было первою государственною необходимостью» .
По мнению авторов книги «Кавказ в сердце России», даже беглого взгляда на географическое положение кавказского перешейка, лежащего между двумя морями и между юго-восточною Европою и юго-западною Азиею, - двумя главными путями, которыми азиатские народы совершали свои передвижения в Европу, достаточно, «чтобы понять тот фатум, который неизбежно приводил русский народ к столкновению с Кавказом»2.
При этом следует отметить, что отношение к горским племенам со стороны царского самодержавия определялась, в первую очередь, стратегическими интересами России в этом регионе. Стремление же подчинить себе эти народы играло при этом второстепенную роль3.
Это положение обуславливало неколонизационный смысл завоевания Кавказа Россией, принципиально отличая его от всех других экспансий как са мой России, так и других крупных государств, что, однако, делает анализ ситуации еще более сложным1.
Кавказ, особенно его горная часть, будучи непригодным для колонизации, был нужен России не сам по себе и на всех этапах взаимоотношений с Россией был привходящим обстоятельством, тяжкой помехой в движении, направленном мимо него. Как мы заметим далее, действительно, Россия, придя на Кавказ по воле обстоятельств, затратив огромное количество людских и материальных ресурсов на покорение этого края, будет стоять перед вопросом о дальнейшей судьбе Кавказа.
Ниже мы рассмотрим, какие, вообще, пути освоения и интеграции Кавказа внутри российской государственности существовали, хотя бы даже и гипотетически, какие механизмы применялись и насколько они были эффективны.
Однако в истории распространения российского владычества на Кавказ достаточно трудно выделить четко очерченные и логически завершенные этапы, которые бы характеризовались наличием внятной и убедительной цели покорения Кавказа, проведением или хотя бы предложением более-менее проработанной концепции включения Кавказа в общегосударственную систему.
Л.Л. Хоперская предлагает выделять в процессе освоения Кавказа и его интеграции в общероссийскую политическую систему не этапы, а направления государственной политики. Сама она выделяет два направления политики России на Кавказе. Одно из них она называет «силовым», а другое - «либераль-ным», или «либерально-демократическим» .
Силовое направление российской кавказской политики включало в себя широкий спектр военно-политических мероприятий по усмирению непокорных горцев от непосредственного ведения военных действий до насильственной христианизации некоторых народов и выселения горцев с их земель. Отметим, что этот путь решения проблем, на первых порах представляясь самым быстрым и эффективным, на деле же доказывал свою полную несостоятельность.
Направление российской государственной политики, которое Л.Л. Хоперская охарактеризовала как «либеральное», в конкретных кавказских услови ях представало как попытка учесть условия и особенности этого региона, местные традиции и нормы, стремление найти «точки соприкосновения» и совместить законы Российской империи и горское законодательство.
Здесь следует отметить одну весьма важную деталь относительно того, что обострение российско-кавказских отношений происходило никак не по линии «кавказские народы - русский народ». Наоборот, контакты русских переселенцев с местными народами региона только способствовали развитию взаимного диалога, культурного, товарного, экономического обмена и сотрудничества. Линия обострения отношений и противостояния на Кавказе прошла не между кавказскими и русским народами, а между кавказскими народами и царским самодержавием, государственно-политической системой, от которой русский народ пострадал не меньше кавказских.
Да и сама колонизация Кавказа, как пишет российский исследователь А.Г. Здравомыслов, представляет собой долговременный процесс, в котором перемежались мирное освоение региона с насильственными методами. При этом каждый из народов Северного Кавказа, равно как и всей Российской империи, по-своему включался в общегосударственную жизнь .
Однако, пожалуй, самым спорным и неоднозначно оцениваемым моментом во всей истории российско-кавказских отношений является характер присоединения именно Северо-Восточного Кавказа к России. Роковым фактом в истории российско-кавказских отношений явилось то, что присоединение земель горских народов этого региона совершалось преимущественно насильственным путем .
Принципы федерализма в современной России
Человечество на протяжении своей истории наработало несколько схем объединения составных территорий, частей, земель в одно государство. Принципы административно-политической структуризации и политико-правового положения различных этносов внутри этих государств зависели от господствующей идеологии, уровня социально-экономического развития самого государства и его составных частей, от состояния внешнеполитических и внутриполитических дел.
В настоящем исследовании нас больше интересуют принципы построения федеративных отношений. Принципы федерализма требуют соблюдения равенства всех субъектов федерации, четкого определения властных полномочий центра и субъектов. Так конституции многих современных государств построенных на принципах федеративных отношений соответствуют этим требованиям. Конституции США, Германии, Швейцарии, Мексики, Канады утверждают равенство в статусе и правах субъектов, входящих в эти государства. Конечно, в любом федеративном государстве приоритет отдается федеральным законам, и Конституции федерации принадлежит суверенитет на всей ее территории. При всем том одним из важнейших принципов федерализма является автономность, самоуправляемость всех субъектов федерации. Так субъекты конкретных федеративных государств: земли в Австрии и Германии, штаты в США имеют право принимать собственные конституции и законы, обладают значительной степенью самостоятельности в решении достаточно широкого круга проблем. Проблемы же, как правило, решаются на том уровне, на котором они возникают1.
Вопрос разделения властных полномочий центра и субъектов, например, в Германии регламентируется следующим основным принципом объединения субъектов в федерацию: «Каждый субъект независим во всем, что касается его самого, и объединен в союз относительно того, что касается других стран и народов». Так, статьи 30 и 32 Конституции ФРГ определяют, что «осуществление государственных полномочий и выполнение государственных задач принадлежит землям», а «ведение сношений с иностранными государствами принадлежит Федерации».
Различаются конституционные и конституционно-договорные федерации. В конституционной федерации не предусмотрено право какого-либо из ее субъектов выйти из союза. В случае конституционно-договорного оформления федеративных отношений федерация представляет собой объединение государств, которые на основе договора, подкрепленного Конституцией, делегировали ряд своих прав и прерогатив общему для них центральному правительству. При этом каждый член федерации сохраняет за собой суверенитет в принадлежащей ему юрисдикции1.
Ученые, исследователи, видные общественные деятели на протяжении долгих лет спорили по поводу того, каким должен быть подлинный федерализм. Не обошли стороной эти дискуссии и Россию. Однако на наш взгляд, подлинный федерализм не может быть не договорным, поскольку акцент на конституционных параметрах федерализма сам по себе не обеспечивает его прочности.
Что касается России и предшествовавшего ей Советского Союза, то они считались федерациями. Однако и в СССР и в современной России многие принципы федерализма оказались извращены и подменены совершенно противоположными принципами. Так, что ни СССР, ни РСФСР, ни Россию до подписания Федеративного договора нельзя было в точном смысле этого слова назвать федеративными. Вернее будет сказать, что они являлись федерациями лишь в теории, на бумаге. На практике же воплощенная в этих государственных системах единая система государственно-административного управления характеризовалась жесткой унификацией и централизацией, практически исключавшими сколько-нибудь значимое отклонение от стандартной иерархии властных структур, распределения и реализации властных полномочий.
Таким образом, интеграционная доктрина и принципы государственно-администартивного управления и советского и российского государства порождали нечто противоречащее самому себе - «унитарную федерацию» .
Так, по мнению осетинского исследователя В. Дзидзоева, принципы равноправия народов, входящих в федеративное государство оказались настолько извращены в Советском государстве, что оно практиковало своеобразное деление народов на пять категорий: 1) народы «первой категории» (народы, давшие название союзным республикам, например, грузины в Грузинской ССР); 2) народы «второй категории» (народы давшие название автономным республикам, например, татары Татарской АССР в составе Российской Федерации или абхазы Абхазской АССР в составе Грузинской ССР); 3) народы «третьей категории» (народы, давшие название национальной автономной области, например, армяне Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР или осетины Юго-Осетинской автономной области в составе Грузинской ССР); 4) народы «четвертой категории» (народы, давшие название автономным (национальным) округам, например, буряты Агинского Бурятского автономного (национального) округа в составе Читинской области Российской Федерации или ханты и манси Ханты-Мансийского автономного (национального) округа в составе Тюменской области Российской Федерации); 5) к народам «пятой категории» следует отнести греков, немцев, гагаузов, турок-месхетинцев и других. В бывшем СССР и нынешней Российской Федерации у них было историческое место проживания, но не было даже культурной автономии, что, по мнению ав-тора, порождало немало проблем в сфере межнациональных отношений .
Однако, справедливости ради надо заметить, что в ходе советского эксперимента (пусть и реализованного с некоторыми огрехами), практически, все народы получили свою государственность в той или иной форме: нации - союзные государства (республики), крупные народы - автономные республики (отдельно или совместно с рядом других народов, например, как Дагестан), немногочисленные народы - автономии на уровне областей или округов.
Что же касается пятой категории, выделенной Дзидзоевым, то это, в основной массе - пришлые народы, за исключением месхетинцев, сколки наро дов, имеющих свои государства где-то за пределами России и СССР. Нигде в мире подобные этнические группы не имеют автономии.
При этом, как в СССР, так и в России мало внимания уделялось таким важным проблемам национальной политики, как, например, проблеме соотношения суверенитета СССР с суверенитетом союзных республик, почти не уделялось внимания и такому важному вопросу, как переход низших форм советской национальной государственности в более высокие, в частности, автономных республик - в союзные. Это тем более важно, что некоторые бывшие автономные республики Российской Федерации (Татария, Дагестан и др.) с первых лет советской власти добивались статуса союзных.
