Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Нематериальное культурное наследие в системе культуры 25
1.1. История возникновения и развития понятия нематериальное культурное наследие 25
1.2. Материальное и нематериальное культурное наследие как категории современной культурологии 41
1.3. Пространственные формы репрезентации: материальная и нематериальная компоненты 56
1.4. Временные (процессуальные) формы репрезентации в культуре 70
ГЛАВА 2. Нематериальное культурное наследие в контексте музейного моделирования действительности 86
2.1. Моделирование действительности в системе функций музея 86
2.2. Моделирование в системе сохранения и презентации культурного наследия в музее 103
2.3. Музейная экспозиция как форма презентации нематериального культурного наследия в музее 123
2.4. Музейная педагогика как форма презентации и актуализации нематериального культурного наследия в музее 136
ГЛАВА 3. Технологии сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее 149
3.1. Нематериальное культурное наследие в системе музейной практики 149
3.2. Продуктивные способы-сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее 162
3.3. Сохранение и презентация нематериального культурного наследия в музее: лингводидактическая модель 181
Заключение 200
Список использованных источников и литературы:
- Материальное и нематериальное культурное наследие как категории современной культурологии
- Временные (процессуальные) формы репрезентации в культуре
- Музейная экспозиция как форма презентации нематериального культурного наследия в музее
- Продуктивные способы-сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее
Введение к работе
Актуальность исследования. Во второй половине XX – начале XXI вв. фиксируются значительные изменения во всех сферах общества, связанные с различными социокультурными процессами, одним из которых является глобализация. Под воздействием этих изменений все более и более актуальным становится вопрос о традициях, имеющих сущностный характер для оснований той или иной локальной культуры, поскольку определенный объем социально, культурно, а также эстетически значимой информации, при отсутствии соответствующих механизмов передачи и сохранения, может быть безвозвратно утерян. В настоящий момент можно констатировать факт, что на протяжении XX в. были выработаны определенные способы сохранения материального наследия, например, были приняты законодательные акты, запрещающие его уничтожение, а также были созданы и/или развиты специальные социокультурные институты, способствующие его изучению и презентации. Однако на исходе XX-го столетия в центр внимания как научного сообщества, так и широкой общественности стали попадать явления, основные механизмы которых не подразумевают опредмеченную, овеществленную, опосредованную передачу. К таким явлениям был отнесен, во-первых, фольклор и весь комплекс народной культуры, во-вторых, стремительно исчезающие естественные языки, в-третьих, социально-культурные практики, материальное бытие которых является лишь одной из, – и, безусловно, не первостепенных, – составляющих.
Для определения такого рода нематериальных явлений в научном сообществе было предложено понятие «нематериальное культурное наследие», ставшее составной частью понятия «культурное наследие». Для осуществления мероприятий, направленных на сохранение такого рода наследия, в 2003 г. ЮНЕСКО принимает «Международную конвенцию об охране нематериального культурного наследия», вызвавшую ожесточенные споры в научных кругах. Параллельно была начата дискуссия, посвященная роли музея как социально-культурного института в процессах его сохранения и презентации, формах, методах этого сохранения и презентации, а также правомерности использования такого рода явлений вне аутентичной среды бытования, т.е. их музеефикации. В 2007 г. в тексте «Кодекса музейной этики ИКОМ» задача сохранения и презентации нематериального культурного наследия была включена в дефиницию музея.
Несмотря на появление ряда статей, сборников и журналов, посвященных проблеме нематериального культурного наследия, определение понятия далеко от однозначности. Еще менее понятными оказываются конкретные формы и методы сохранения такого рода наследия, а также круг институций, принимающих в этом процессе участие. Многими исследователями отмечается очевидность того факта, что музей, как один из важнейших институтов, связанных с наследием в целом, может и должен играть ключевую роль также в сохранении и передаче нематериального наследия, однако основные аспекты теории такого рода явлений остаются малоизученными, а сама теория оказывается в сильнейшей степени зависимой от культурно-политического дискурса, что вызывает серьезную обеспокоенность как в научном сообществе, так и у широкой общественности.
Исходя из этого, актуальность исследования определяется необходимостью теоретической проработки понятия «нематериальное культурное наследие», включения его в систему терминологического аппарата культурологии и музеологии, а также определения роли музея в сохранении и презентации такого рода наследия и согласования новых задач музея с теорией музеологии.
Степень научной разработанности проблемы. Изучение нематериального культурного наследия и роли музея в его сохранении и презентации находится на начальной стадии. К его изучению обращались, как правило, в рамках профильных этнологических, этнографических, фольклористских, филологических и др. исследований, а также в рамках описания изменений в культурно-политическом дискурсе последних трех десятилетий и локальных мероприятий музеев, связанных с сохранением и презентацией нематериальной культуры. В научном описании нематериального культурного наследия прослеживается две параллельные тенденции, не всегда связанные друг с другом. Первая напрямую связана с анализом понятия нематериального культурного наследия (или его аналогов), вторая прямо или косвенно связана с изучением феномена нематериальной культуры как таковой. Если первую тенденцию можно считать достаточно молодой, то вторая в некотором смысле является имманентной всей гуманитарной науке с момента ее появления.
Литературу по исследуемой теме можно разделить на три основные группы. Первый блок составляют исследования, посвященные нематериальной культуре в различных формах ее проявления. В первую очередь, следует отметить работы общего характера, связанные с феноменом нематериальности, в частности, работу о. П. Флоренского, посвященную храмовому действу как синтезу искусств, исследования М.С. Кагана, выделившего категорию процессуально-деятельностной модальности культуры, исследования взаимоотношений между материальным текстом и его смыслом Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского и других представителей московско-тартуской семиотической школы, работы Ж.-Ф. Лиотара (J.-F. Lyotard), посвященные категории нематериальности в контексте постмодернизма. В данную группу входят исследования процессов трансляции нематериальной культуры, передачи традиций и преемственности в культуре (Э.А. Баллер, А.С. Тимощук, Т.И. Лавренова, М. Носек (M.Noseck) и др.). Значительную часть группы составляют также исследования, посвященные изучению отдельных явлений, относимых в рамках современной культурологии к феномену нематериального культурного наследия, выполненные в рамках профильных научных дисциплин. К профильным исследованиям нематериального наследия относятся работы, посвященные теории фольклора (В.П. Аникин, К.А. Богданов, К.В. Чистов, А.Г. Янбухтина) и, шире, – народной культуры (М.М. Бахтин, П.Г. Богатырев, А.И. Быкадоров, Дж. Леви (G. Levi), А.Г. Янбухтина и др.). Особую подгруппу составляют исследования, посвященные конкретным видам нематериального наследия (А.А. Бурцев и Л.Н. Семенова, О.И. Закутнов, Э.Г. Истомина, Э.Е. Страчевская, А.С. Гимми (A.S. Gimmi) и др.).
Второй блок литературы составляют теоретические исследования нематериального культурного наследия как самостоятельного явления культуры. Поскольку нематериальное культурное наследие рассматривается как частный случай культурного наследия и вошло в терминологический аппарат науки именно в связи с последним, а следовательно, обнаруживается непосредственная преемственность этих понятий, большую группу рассматриваемого блока литературы составляют исследования, посвященные материальному наследию как явлению культуры. В частности, следует отметить исследование, направленные на изучение истории этого понятия (Ф. Ахлейнер (F. Achleiner), М. Векко (M. Vecco), М.А. Полякова) и его использовании в законодательстве (С.В. Баштанник, К.Е. Рыбак), классификации объектов наследия (А.В. Любичанковский, М.Е. Каулен), ценностного отношения к нему и его значения для процессов преемственности (М.Е. Каулен, А.А. Копсергенова, Е.Н. Мастеница, В.В. Матаев, Е.К. Матвеева, Н.В. Николаева, Ю.И. Перцова, Э.А. Шулепова).
Основную группу второго блока литературы составляют новейшие исследования, непосредственно посвященные теоретическому изучению феномена нематериального культурного наследия. В фокус исследовательского интереса попала история появления понятия (Р. Байер-де Хаан (R. Beier-de Haan)), а также история мероприятий, связанных с принятием Конвенции 2003 г. (С. Мисслинг (S. Miling)), ратификацией её разными странами (Т. Эберхард (T. Eberhard), В. Летцнер (V. Letzner)), деятельности ЮНЕСКО и других международных организаций, направленной на сохранение нематериального наследия в разных странах (М. Вальхер (M. Walcher)), проблема перевода термина с одного языка на другой (А. Девале (A.Desvalles)), значение нематериального наследия для развития туризма (М. Легат (M. Legat)), и другие вопросы (Р. Байер-де Хаан, С.М. Блехнер (S.M. Blechner), М.Е. Каулен, Б. Кирхенблат-Гимблет (B. Kirshenblatt-Gimblett), Т. Липп (T. Lipp), Е.-М. Сенг (E.-M. Seng), К. Вульф (C. Wulf), и мн. др.).
Третий блок литературы включает работы, связанные с изучением проблемы взаимосвязи между нематериальным культурным наследием и музеем и потенциала и роли музея в его сохранении и презентации. Следует отметить, что история изучения взаимосвязи нематериального наследия и музея представляется нам намного шире и глубже, чем формальная артикуляция этой проблемы в научной литературе. Музеология как научная дисциплина прошла длинный путь по уточнению своего объекта и предмета и этот путь, как мы можем ретроспективно заключить, подготовил почву для включения в терминологический инструментарий науки рассматриваемого нами понятия. В частности, следует отметить смещение акцента с изучения музея как социокультурного института на более общую категорию особого музейного отношения человека к реальной действительности (музейность, музеальность), осуществленного в работах З.Странского (Z. Strnsk). Особое значение в этом контексте имеют исследования, посвященные музею не как или не только как социокультурному институту, а как феномену культуры, предпринятые в работах Т.А. Алешиной, Фр. Вайдахера (F. Waidacher), М.С. Кагана, Т.П. Калугиной, С.В. Пшеничной, О.С. Сапанжи, Л.М. Шляхтиной. Значительную роль в подготовке почвы для введения категории нематериального наследия в теорию музеологии сыграла длительная дискуссия о функциях музея и других форм реализации музейности (А.Б. Закс, Ю.В. Зиновьева, А.С. Кузьмин и Е.Е. Кузьмина, Н.Ю. Паудяль, Л.М. Шляхтина и Е.Н. Мастеница), создавшая предпосылки для исследования феномена музейного моделирования действительности и анализа музея как инстанции разного рода дискурсов (О.В. Беззубова). Значимыми в этом контексте являются также исследования, направленные на установление взаимодействия между музеологией и культурологией, расширившие исследовательское поле ученого-музеолога (Е.Н. Мастеница и др.).
Изучение процессов, связанных с презентацией нематериального культурного наследия в музее, и даже самая постановка этой проблемы во многом обязана стремительному развитию теории музейной коммуникации (М.Б. Гнедовский, Д.Ф. Камерон (D.F. Cameron), С.В. Пшеничная) и теоретическому осмыслению музейной педагогики как одного из основных видов музейной практической деятельности и, одновременно, научной дисциплины, направленной на изучение и выработку методологии музейного воздействия на посетителя (Е.Н. Мастеница, Е.Б. Медведева, Х.К. Фирегг (H.K. Vieregg), Л.М. Шляхтина, М.Ю. Юхневич).
Определенное и сложное направление в изучении феномена нематериального наследия и его взаимосвязи с музейной деятельностью представляет собой изучение музейной экспозиции как одной из основных форм музейной коммуникации (И.В. Андреева, А.Ю. Волькович, Т.П. Поляков, М.Н. Чеснокова, М. Шерер (M. Schrer)). Исследователи обращали внимание также на тот факт, что музей, осуществляя проектирование музейной экспозиции, неизбежно имеет дело не только с материальными предметами, но и со смыслами, которые заложены в них, а следовательно, с нематериальной компонентой культуры (Р. Байер-де Хаан, Н. Мальцева).
Проблема возможности использования нематериального культурного наследия в музейной практике и в целом роли музея в процессе его сохранения и презентации также становились предметом специального изучения (Д. Пинна (G. Pinna), А. Гольтц (A. Goltz)). Исследователи обращались также к анализу конкретных примеров сохранения и презентации нематериального наследия в музее (Д.А. Баранов и Е.Ю. Гуляева, Г.К. Шуцкая, К. Крейлингер (K. Kreilinger) и др.). Следует особо отметить работы М.Е. Каулен, в которых феномен нематериального наследия был рассмотрен в применении к музейной практике, и которые в сильнейшей степени повлияли на развитие исследований в данной области в отечественной науке.
Несмотря на ряд работ, посвященных проблеме нематериального наследия и, в частности, сохранению и презентации его в музее, следует констатировать, что изучение этого феномена находится на начальной стадии. Как уже было отмечено, исследования данной темы зачастую находятся в сильнейшей зависимости от нормативно-правовых актов, в первую очередь, от Конвенции 2003 г., а сам феномен как в отечественной, так и в зарубежной музеологии рассматривался преимущественно с практической точки зрения: в фокус внимания исследователей чаще всего попадали лишь частные аспекты, связанные с практикой сохранения и презентации нематериального наследия. При этом значимая роль музея в этих процессах в большинстве случаев лишь декларировалась, но не подвергалась тщательному анализу. Поэтому, несмотря на ряд научных достижений, совокупность исследовательских работ не дает системного представления о сущности нематериального наследия и роли музея в его сохранении и презентации. Одновременно современное состояние разработанности проблемы не позволяет выстроить целостную методологическую модель сохранения и презентации нематериального наследия в музее
Цель диссертационной работы состоит в рассмотрении нематериального культурного наследия как феномена культуры и определении роли музея в его сохранении и презентации.
Задачи диссертационного исследования:
- проанализировать понятие нематериальное культурное наследие как категорию современной культурологии и определить его объем и содержание;
- рассмотреть нематериальное культурное наследие как элемент в системе культуры;
- определить роль музея в процессе наследования;
- проанализировать функции музея и определить роль моделирования в системе музейных функций;
- проанализировать музейную экспозицию и музейную педагогику как формы сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее;
- рассмотреть нематериальное культурное наследие в системе музейной практики и проанализировать продуктивные способы его сохранения и презентации в музее;
- определить подходы к построению модели сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее.
Объект исследования: нематериальное культурное наследие как социокультурный феномен.
Предмет исследования: механизмы сохранения и презентации нематериального культурного наследия в рамках музея.
Теоретико-методологическая основа исследования. Диссертационное исследование опиралось на междисциплинарный подход, интегрировавший достижения философии, филологии, культурологии, музеологии, этнологии, искусствоведения. В частности, методологическое значение для исследования имели работы теоретиков культуры: М.М. Бахтина, В.С. Библера, А.Я. Гуревича, Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского, У. Эко и др. Кроме того, исследование опиралось на современную теорию музеологии, разрабатывающуюся в трудах Фр. Вайдахера (F. Waidacher), М.Б. Гнедовского, В.Ю. Дукельского, М.Е. Каулен, З. Странского (Z. Strnsk), Л.М. Шляхтиной, Э.А. Шулеповой и др. Большое значение для нас имел также культурологический подход (С.Н. Иконникова, М.Е. Каулен, Е.Н. Мастеница, С.В. Пшеничная, О.С. Сапанжа, Н.А. Томилов и др.), являющийся одним из наиболее продуктивных и перспективных направлений музеологии, предполагающий рассмотрение музея не только как социокультурного института, но и, в большей мере, как феномена культуры, представляющего собой подсистему культуры.
На структуру и содержание работы существенное влияние оказал системный подход (М.С. Каган, Т.П. Калугина), определяющий культуру как сложную, саморазвивающуюся и саморегулирующуюся систему. Этот подход предполагает, во-первых, понимание музея как подсистемы метасистемы культуры, во-вторых, рассмотрение самого музея в качестве целостной многоуровневой и многофункциональной системы, являющейся метасистеме культуры изоморфной. При анализе эволюции объекта исследования были использованы достижения синергетики (И. Пригожин (I. Prigogine) и И. Стенгерс (I. Stengers)), изучающей закономерности развития сложных саморазвивающихся систем в рамках естественных наук, которые стали фундаментом для формирования системного подхода в гуманитарных науках. Синергетический подход характеризуется стремлением рассматривать природные и культурные системы с точки зрения понимания их самооганизации, открытости и нелинейности (хаотичности).
Значительный акцент в работе сделан на применении методов семиотики и лингвистики. Исследование культуры как глобального макротекста имеет давнюю историю и в целом несводимо лишь к семиотике. Метафора не только культуры, но и природы как некоего текста, который может быть прочитан, характерна для новоевропейской науки в целом. Однако именно семиотика внесла в этот ракурс то упорядочивающее начало, которое позволяет рассматривать разнородные и разноуровневые явления в рамках одной методологической модели. Особое значение для нас имел принцип различения «языка» и «речи» (Ф. де Соссюр (F. de Saussure)), а также более поздние структуралистские построения Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского и У. Эко (U. Eco).
Применение в исследовании междисциплинарного, системно- синергетического, семиотического и культурологического подходов сделало обязательным использование следующих методов: историко-генетического, системно-элементного, системно-структурного, системно-функционального, типологического, методов лингвистики и семиотики.
Научная новизна исследования заключается в том, что:
- понятие «нематериальное культурное наследие» было осмыслено как категория современной культурологии;
- впервые был проведен системный анализ феномена нематериального культурного наследия и определено его место в системе культуры;
- рассмотрены составляющие понятия «нематериальное культурное наследие» и были выработаны принципы для дифференциации нематериальных явлений культуры;
- функция моделирования действительности была проанализирована в системе функций музея, а также в системе «сохранение/презентация»;
- музейная экспозиция и музейная педагогика были рассмотрены как формы сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее;
- были проанализированы продуктивные способы сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее;
- была предложена лингводидактическая методологическая модель сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее.
Положения, выносимые на защиту:
-
Культурное наследие, представляющее собой подсистему метасистемы культуры и являющееся ей изоморфной, должно рассматриваться как подвижная дополнительная смысловая нагрузка. Наследие обладает процессуальной составляющей, характеризующейся рефлексивностью и дискурсивностью. Функционирование наследия возможно в специальных искусственно созданных зонах, являющихся формами реализации музейности.
-
Нематериальное культурное наследие имеет отношение к человеческой и процессуально-деятельностной модальностям культуры (по терминологии М.С. Кагана). Содержание понятия включает два разнородных, но взаимосвязанных и взаимозависимых культурных явления, одно из которых представляет собой временные (процессуальные) формы репрезентации в культуре, а второе может быть описано как «код» или «смысл», необходимый для рецепции материальных и нематериальных объектов культуры.
-
Сохранение нематериального культурного наследия в музее не является сохранением в чистом виде, поскольку в музее создается и передается модель того или иного нематериального явления. Музей выступает в этом контексте как сложный кодирующий механизм, осуществляющий отбор явлений культуры, их изучение и передачу.
-
Музейная экспозиция представляет собой модель пространственных форм репрезентации культуры и является, с одной стороны, результатом деятельности музея, с другой стороны, местом встречи созданной музеем модели реальной действительности с посетителем. Каждый объект культурного наследия связан, таким образом, одновременно с четырьмя контекстами, создающими динамическое поле его интерпретации: аутентичный контекст (среда бытования), контекст исследования (музейный фонд), контекст экспозиции (музейная модель реальной действительности) и контекст посетителя (восприятие объекта культурного наследия).
-
Музейная педагогика представляет собой форму передачи временных (процессуальных) форм репрезентации. Музейная педагогика ориентирована на (1) перевод модели реальной действительности на язык посетителя (традиционные формы музейной коммуникации), или на (2) способствование освоению посетителем того или иного языка культуры (нетрадиционные формы музейной коммуникации).
-
Нематериальное культурное наследие, рассмотренное как явление, созданное на одном из языков культуры, позволяет создать методологическую модель сохранения и презентации, основанную на принципах преподавания/изучения неродных языков. В этом случае методологической основой сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее помимо совокупности общепедагогических методов является лингводидактика.
Научно-практическая значимость исследования. Нематериальное культурное наследие было изучено на междисциплинарном уровне и представлено, с одной стороны, как подсистема метасистемы культуры, с другой, как системный элемент музейной деятельности, играющий значимую роль в процессе музейной коммуникации. Таким образом, теория музеологии получила более глубокое развитие, а теория музейной коммуникации – детальную проработку. Разработанная автором дифференциация нематериальных явлений, а также форм их сохранения и презентации, в связи с функцией моделирования реальной действительности, может быть использована как при дальнейшем изучении нематериального культурного наследия, так и более общего явления – культурного наследия и способов его сохранения и презентации в музее. Поскольку нематериальное культурное наследие было рассмотрено в связи с основными формами музейной коммуникации, результаты диссертационного исследования могут быть использованы также в дальнейшем изучении теории музейной коммуникации, теории музейной экспозиции и музейной педагогики.
Выводы диссертационной работы могут быть использованы при подготовке лекционных курсов по теории и истории культуры, музеологии (например, в лекциях, посвященных теоретической музеологии, теории экспозиции, музейной коммуникации, материальному и нематериальному культурному наследию). Предложенная в 3 Главе диссертационного исследования лингводидактическая модель сохранения и презентации нематериального культурного наследия может быть использована в практической работе музеев разных профилей.
Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования нашли отражение в публикациях автора, а также в выступлениях на научных семинарах и конференциях: ежегодных научно-практических конференциях аспирантов «Музей. Экскурсия. Туризм. История и современность» (СПбГУКИ, 2007 г., 2008 г., 2009 г.); Международной научной конференции «Филология – искусствознание – культурология: новые водоразделы и перспективы взаимодействия» (Российский институт культурологии РАН, 2009 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы комплектования фондов литературных музеев» (Государственный литературный музей, г. Москва, 2009 г.); Второй международной научной конференции «Музеология – музееведение в XXI веке: проблемы изучения и преподавания» (Кафедра музеологии Исторического факультета СПбГУ, 2010 г.); конференции «Литературные музеи в культурном пространстве Санкт-Петербурга» (Кафедра музеологии Исторического факультета СПбГУ, Музей В.В. Набокова, 2010 г.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры музеологии и культурного наследия Санкт-Петербургского университета культуры и искусств и рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация общим объемом 225 страниц состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка из 352 наименований (в том числе 51 – на иностранных языках).
Материальное и нематериальное культурное наследие как категории современной культурологии
Музееведение как наука, по признанию многих исследователей, находится в состоянии становления . Помимо углубления представления о предмете и объекте дисциплины и установления самостоятельной методологии, необходимы также уточнения ее понятийного «языка». «Язык» науки, являющийся одним из важнейших признаков дисциплинарной самостоятельности, определяется как «система понятий, терминов, которыми оперирует музееведение»114. При этом наиболее значимым является именно характеристика «системности», поскольку язык любой научной дисциплины является целостным, но подвижным, развивающимся, поэтому с течением времени появляющиеся новые понятия не только количественно меняют «словарь» науки, но и качественно трансформируют весь понятийный аппарат. К. Фогель описал этот процесс следующим образом: «Опыт вливается в понятия, а понятия в свою очередь структурируют то, что может быть познано - что является, грубо говоря, основным условием исторической семантики, которая стремится определить отношение между опытом и понятием в течение времени»115.
Одной из основополагающих и одновременно наиболее размытых категорий современного музееведения является категория «наследия». Несмотря на то, что большинство музееведческих исследований, лежащих как в плоскости теории, так и нацеленных на осмысление практики, так или иначе затрагивают рассматриваемую категорию, единой и непротиворечивой дефиниции до сих пор не существует, употребление понятия в значительной степени зависит от конкретного контекста, а смысл зачастую оказывается окказиональным. Использование понятия НКН, являющееся частным случаем наследия вообще, ситуацию лишь усугубило.
В самом широком смысле понятие «наследие» в современном музееведении и культурологии используется для обозначения объектов материального, а с недавних пор и нематериального культурного мира, обладающих «исключительной ценностью» с различных точек зрения, в частности - с исторической, эстетической, мемориальной, этнологической и т.д. Говоря о наследии, отечественные исследователи зачастую ограничиваются артикуляцией его значимости для современности и будущего, выполнения функции «защитного слоя» или «мембраны», которая должна «как бы процеживать культурные вызовы извне»116, а также осмысляют явление исключительно как «информационный потенциал», «запечатленный в явлениях, событиях, материальных объектах»117. Следует оговориться, что в ряде последних исследований, ставится вопрос о том, что наследие представляет собой «сложную социокультурную систему курсив наш - Л. К , подчиненную синергетическим законам, активно взаимодействующую со средой и транслирующую определенную, меняющуюся во времени и пространстве информацию» .
В «Словаре актуальных музейных терминов» под культурным и природным наследием понимается «совокупность объектов культуры и природы, отражающих этапы развития общества и природы и осознаваемых социумом как ценности, подлежащие сохранению и актуализации»119. Определение, данное в словаре, является по нашему мнению чрезвычайно общим и не затрагивает многих значимых аспектов, которые, быть может, и подразумеваются в словарной статье, но никак не эксплицированы.
При первом приближении следует, прежде всего, отметить, что когда мы говорим о наследии, мы подразумеваем тот отрезок действительности, который напрямую связан с культурой. Даже в том случае, если мы подразумеваем природное наследие, оно должно быть каким-либо образом вовлечено в сферу культуры (например, подвергнуто изучению). Очевидно, что несмотря на это обстоятельство, между категориями культуры и наследия есть значительная разница, любое явление, считающееся нами наследием, причастно к культуре, но не любое явление культуры является или становится наследием. Иными словами, категория наследия не является имманентной как материальным, так и нематериальным объектам культуры: в процессе создания того или иного объекта чаще всего отсутствует интенция создания наследия, поэтому сама по себе характеристика наследия по отношению к тому или иному культурному явлению может быть рассмотрена как дополнительная смысловая нагрузка.
Объект наследия представляет собой фрагмент некоей системы, отвечающей за воспроизводство определенных отрезков культуры, а важнейшим его свойством, вне зависимости от того, какого рода аксиологическими характеристиками он наделен, является информативность. Однако когда мы говорим об информативности объекта наследия, речь всегда должна идти об особой информативности, а для полноцепного осмысления феномена наследия в системе культуры необходимо не только провести не только структурный, но и системный анализ явления.
Со структурной точки зрения, объект, воспринимаемый частью наследия, является хранителем информации, которая путем ряда процедур может быть из него извлечена. Разрабатывая теорию когнитивной истории, О.М. Медушевская формулирует категорию «интеллектуального продукта», в качестве которого может быть рассмотрено любое явление, входящее в ту подсистему бытия, которую мы называем культурой. «Интеллектуальный продукт», по Медушевской, «представляет собой вещь», поэтому он «выступает как стабильный и доступный для общества информационный ресурс». «Интеллектуальный продукт» является овеществлением информационного ресурса и входит в «непрерывно пополняемый тезаурус человеческого рода»12 . Характеристика «интеллектуальности» связана с признанием того, что продукт является результатом деятельности человека. Согласно «Философии культуры» М.С. Кагана, продуктивная деятельность призвана «заменить атрофированный у человека генетический механизм передачи от поколения к поколению и от вида к индивиду всех поведенческих программ новым механизмом - механизмом «социального наследования»». Для этого оказывается необходимым «опредмечивание» накапливаемого человечеством опыта, позволявшее сохранять в объективированном и отторгнутом от самого человека - и потому не исчезающем с его смертью - виде добываемые им знания, ценности и умения
Временные (процессуальные) формы репрезентации в культуре
Ключевой в концепции М.С. Кагана является категория «материи», поскольку с точки зрения исследователя, несмотря на то, что искусство не сводится полностью к конструкции, оно «не существует вне ее, помимо нее, отдельно от нее и независимо от нее: художественное произведение как духовное образование имманентно данной конструкции, находится в ней, от нее неотрывно и лишь через нее воспринимается. Поэтому материально-конструктивная сторона художественного произведения - это его онтологический статус, это его фундаментальная основа, условие его реального существования и одновременно его непосредственный чувственно-воспринимаемый облик»200.
Использование локальной классификации искусств для дифференциации объектов наследия с нашей точки зрения вполне оправдано по нескольким причинам. Во-первых, если отталкиваться от концепции М.С. Кагана, то мы имеем дело с хоть и не идеальной и не охватывающей все частные особенности системой координат, но все-таки с относительно непротиворечивой классификацией, основанной на онтологических признаках существования материи. Во-вторых, что для нас более важно, очевидно, что объекты наследия (и их частный случай - музейные предметы) существуют в рамках культуры во многом аналогично произведениям искусства, поскольку они «принципиально выключены из ... круговорота практической деятельности. ... Ценность этих «ценностных вещей», то есть семиофоров ... , определяется не возможностью их практического использования, а значением, которым они наделяются»201. То есть, как в произведениях искусства, так и в объектах наследия (которые могут являться произведениями искусства, а могут и не являться) существуют особые взаимоотношения между материальной формой и духовным содержанием -отношения нерасторжимости («принцип внутренней необходимости», по словам В.В. Кандинского""). В случае с произведениями искусства мы в определенном смысле можем говорить о сознательной импликации этой нерасторжимости {«Произведение искусства есть неразрывно, необходимо, неизбежно связанное сочетание внутреннего и внешнего элементов, т.е. содержания и формы»203). В случае с «неэстетическими» объектами наследия - о дополнительной смысловой нагрузке, осуществляемой в рамках процесса изъятия предмета из среды его бытования (см. параграф 1.2.).
Говоря о временных и пространственных формах репрезентации, следует учитывать некую терминологическую условность этих понятий, т.к. различные формы культуры не могут существовать исключительно во времени или исключительно в пространстве, а всегда находятся в некотором пространственно-временном континууме. Условность понятий была осознана уже в рамках теории искусства204. Так, например, такие виды искусства как скульптура и архитектура (как, впрочем, и другие изобразительные искусства), являющиеся по преимуществу искусствами пространственными, для полноценного восприятия требуют определенного времени, причем время восприятия того или иного произведения изобразительного искусства во многом зависит от особенностей акта рецепции, личностных характеристик реципиента и множества дополнительных, в том числе и окказиональных факторов.
Проблемы с безусловным отнесением отдельных видов искусств к числу «временных» можно считать существенными. Так, например, театр не является исключительно временным искусством, ведь воспроизведение того или иного произведения требует определенного в ряде случаев значительного пространства . При этом, пространство театра часто маркируется как таковое (например, здание театра, театральная сцена и т.д.). Более тогб, смысловое поле театрального искусства зачастую включает в конкретное произведение исключительно пространственные элементы206.
Случай с театром, как и не рассматриваемый нами случай с кинематографом, может восприниматься как экстраординарный в системе временных искусств, т.к. помимо собственно исполнительских характеристик в создании театрального и кинематографического произведений значительную роль играют вспомогательные виды искусств (живопись, скульптура, музыка, литература и т.д.), создающие ситуацию «синтетического вида искусства». Однако даже такой вид искусства как музыка, не существующий в пространственном измерении (если не принимать в расчет что музыка в исключительно физическом смысле представляет собой сочетание волн, распространяющихся в пространстве), может быть определим как исключительно временное искусство только с некоторыми оговорками. В этом контексте следует указать на исследование Р. Ингардена «Музыкальное произведение и вопрос его идентичности», в котором обосновывается «квазивременная» природа музыкального произведения207. П. Флоренский, говоря о литературе и музыке, т.е. видах искусства, традиционно относимых к временным искусствам, полагает, что они могут быть рассмотрены как пространственные явления. Однако эта пространственность является в первую очередь работой слушателя или читателя, поскольку «поэт дает формулу некоего пространства и предлагает слушателю или читателю, по его указанию, самому представить конкретные образы, которыми данное пространство должно быть проявлено»208. Следует также отметить, что с точки зрения П. Флоренского художественной сутью явления является «строение его пространства, или формы его пространства»
Музейная экспозиция как форма презентации нематериального культурного наследия в музее
Процесс документирования можно считать первой стадией музейного моделирования действительности, т.к. исходной точкой документирования является «пред-знание» ценности того или иного объекта, обнажающее подход к реальной действительности, в основе которого лежит определенная ценностная система координат. Говоря словами М.Б. Гнедовского, «всякое собрание предметов, изъятых из среды бытования, возникает как собрание осмысленное. Это означает, что у его истоков стоит субъект (индивидуальный или групповой), наделяющий вещи ценностными значениями. Он реализует при этом определенную культурную норму отношения к предметному миру или впервые ее задает»297. Согласно этой системе, один объект будет являться ценным, а другой - нет. Отбор предметов на основе их структурных и контекстуальных характеристик подразумевает включенность его в определенную реальную или пока-еще-виртуальную модель той действительности, которая была для объекта аутентичной системой его существования. В рамках описания функционирования объекта культуры как наследия, процесс документирования, несмотря на его чрезвычайную значимость, можно считать промежуточным.
Каждый объект реальной действительности, попадая в музей, проходит неизбежно стадию «тезаврирования» (вторую ступень познания музейности). Музейное тезаврирование «подразумевает познание общественно значимой исторической и культурной ценности музейных предметов в рамках научно-фондовой работы, что проявляется в их исследовании, учете и сохранении». При этом в процессе познания ценности «создается документация, которая фиксирует и закрепляет юридически ценность музейных предметов», т.е. происходит ее учет, а также проводятся исследования, «связанные с задачами охраны музейных предметов как национального, культурного, исторического достояния, потенциал которого раскрывается благодаря коммуникационным возможностям музея»299.
Пристального внимания заслуживает концепция СВ. Пшеничной о музее как информационно-коммуникационной системе. Музейное моделирование, являясь третьим (из четырех) звеном в «цепочке подпроцессов» «фазы инфопроцесса» музея, ориентировано на создание «источника информации» - текста, воспринимаемого «посетителем-коммуникантом»300. Текст этот является, по мысли исследователя, музейной моделью объекта действительности, выполненной «в формах доступных для восприятия той или иной определенной категорией музейных посетителей»301. Процесс моделирования, в рамках концепции СВ. Пшеничной, состоит из четырех элементов, реализуемых последовательно: создание теоретической модели репрезентируемого объекта действительности, разработка конкретной тематики будущего «музейного сообщения», выработка необходимой методологической базы для музейного моделирования избранного объекта, создание предварительной музейной модели объекта действительности302. После этого «предварительная музейная модель» передается в Подсистему Передачи Информации, где происходит «завершение построения музейной модели объекта действительности полученной из подсистемы Моделирования» и разрабатываются эффективные формы «передачи «музейного сообщения» (содержащего данную модель) и осуществление передачи «сообщения»»303.
Процесс тезаврирования, выявления ценности того или иного объекта, является одним из основных этапов музейного моделирования действительности, т.к. в его рамках объект занимает определенное место в системе знаний о его «аутентичной среде». Музейное тезаврирование является органичной составной частью гносеологической функции культуры и в полной мере соотносится со спецификой гуманитарного познания в целом. Соотнесенность с особенностями гуманитарного познания и определяет моделируемый характер изучаемой действительности.
Моделирование является одной из характеристик гуманитарного познания. В.Г. Кузнецов, признавая вслед за М.М. Бахтиным примат категории текста в гуманитарной науке, пишет, что «задачей гуманитарного познания какого-либо определенного текста является построение его модели». При этом, модель «представляет собой теоретическую реконструкцию текста с целью наиболее точного воспроизведения смысла текста». Категория смысла в данном контексте может быть осмыслена не просто как некий содержательный объем, а, с одной стороны, как реализация определенного исследовательского иарратива (создание исследовательского текста-модели действительности - научное описание, паспорт музейного предмета, статья, монография), с другой, как осознание дистанции (или поля напряжения) между аутентичной и актуальной системами.
В своей структуре гуманитарная модель стремится совместить, во-первых, авторский смысл (объективная интерпретация текста) и смысл дополнительный: «Новый смысл, привносимый в реконструкцию текста интерпретатором, является необходимым моментом «сотворчества» автора и интерпретатора. Сохранение объективно-истинного ядра модели текста является необходимым условием адекватной интерпретации. Но оно все еще не является достаточным»304. Как отмечает Ю.М. Лотман, при ретроспективном взгляде «случайному приписывается вес закономерного и неизбежного», что связано в первую очередь с тем, что историк, получает «события» уже «трансформированными под влиянием первичного отбора памяти», поэтому «взгляд историка - это вторичный процесс ретроспективной трансформации ... . Взгляд этот по самой своей природе трансформирует объект описания»305. Исходя из этого следует сделать вывод о созможности сосуществования ряда равноправных моделей той или иной действительности, взаимодействующих на правах конкурирующих теорий (по терминологии Т. Куна)306. Сформированный угол зрения или актуальная исследовательская парадигма, в значительнейшей степени влияет на характер музейной модели действительности, поскольку, как отмечали исследователи, она определяет и характер собирательства, и отношение к информационному потенциалу музейного предмета, и коммуникативные возможности экспозиции»307.
Продуктивные способы-сохранения и презентации нематериального культурного наследия в музее
Истоки понятия среды, ставшего одной из центральных категорий научного и культурно-политического дискурса XX в., и элементом в представлении о культурном наследии в целом, по мнению Е.-М. Сенг, следует искать именно в философских и историософских работах начала XX в. В частности, исследователь отмечает большое значение школы Анналов и развития исторической географии, поставивших вопрос о значении пространства для истории411.
Проблема сохранения «среды» и «процессов», как основы всякого сохранения вообще, была остро поставлена в статье о. П. Флоренского «Храмовое действо как синтез искусств» (1922). По-видимому, работу Флоренского можно считать первой работой, в которой среда или условия создания и функционирования материальных предметов играли решающую роль. В основе идеи Флоренского лежит критика «музея», как места отстраненного и обезличенного коллекционирования и выставления предметов, в частности предметов церковного искусства. Сопоставляя Троице-Сергиеву Лавру и Афины, Флоренский приходит к выводу, что художественное в произведениях искусства существует в неразрывной связи с условиями и целями их создания. Так, по его словам, «музей, самостоятельно существующий, есть дело ложное и, в сущности, вредное для искусства, ибо предмет искусства хотя и называется вещью, однако отнюдь не есть вещь ... , не есть неподвижная, стоячая, мертвая мумия художественной деятельности, но должен быть понимаем как никогда не иссякающая, вечно бьющая струя самого творчества, как живая, пульсирующая деятельность творца, хотя и отодвинутая от него временем и пространством, но все ещё не отделимая от него»41 ". «Художественное произведение, - продолжает Флоренский, - живет и требует особливых условий своей жизни ... Взятое, оно умирает или по крайней мере переходит в состояние анабиоза, перестает восприниматься, а порою - и существовать, как художественное»413.
Флоренский выделяет два значимых аспекта сохранения наследия. Первый аспект - функциональный, при котором предмет не просто сохраняется в своей неизменной материальной форме, но и продолжает в некотором смысле выполнять свою функцию. Это значимо постольку, поскольку вне заложенной в материальный предмет (преимущественно в предмет, обладающий эстетическими характеристиками) функции, нет самого предмета. В этом контексте Флоренский противопоставляет коллекционирование, характеризующееся изъятием предмета из среды его бытования, «функциональному созерцанию», т.е. существованию предмета в его «жизненном фоне», «совокупности известных жизненных условий»414. Второй аспект - системный - представляет собой взаимоотношения и взаимозависимость части и целого, поскольку художественное произведение художественно «не иначе, как в полноте необходимых для существования его условий, в расчете на которые и в которых оно было порождено. Устранение части этих условий, отвод или подмен некоторых из них, лишает художественное произведение его игры и жизни, искажает его и даже делает антихудожественным»415. Изъятие частей из целого делает эти части бессмысленными, вторжение инородных частей в целое трансформирует его.
«Стиль, - по словам Флоренского, - требует известной полноты круга условий, некоторой замкнутости художественного целого как особого мира, и вторжение в него элементов иного характера ведет к искажению как целого, так и отдельных частей, в целом имевших свой центр и начало равновесия» . Значимой для Флоренского аналогией в этом контексте явилась аналогия с изучением явлений природы, невозможным без учета среды их существования.
В 1922 году, когда Флоренский писал свою работу, идеи его были по преимуществу рассчитанными па будущее. Так он выделяет некую тенденцию к «живому музею» («сплошному музею»), нашедшую адекватное воплощение лишь спустя десятилетия. По его словам, «музейное дело явно направляется в сторону конкретизации, насыщения жизнью и полноты жизненной совокупности вокруг предметов искусства»417. Новаторство Флоренского заключается также в том, что он, не используя современного, не известного ему термина, фактически поставил вопрос о сохранении нематериального культурного наследия, говоря о возможности сохранения «певческой стороны богослужения», и хранимых «лаврским преданием местные особенные распевы»418, «особенности древнего распевного способа чтения, древнего скандирования» церковной поэзии. Все это, по мнению Флоренского, элементы церковного действа как синтеза искусств, которые необходимо сохранять как целое, «включительно до единственных в мире троицких просфор с неведомым секретом их печения, и до своеобразной хореографии, проступающей в размеренности церковных движений при входах и выходах церковнослужителей, в схождении и восхождении ликов, в обхождении кругом престола и храма и в церковных процессиях»419.
Первые «живые музеи» - экомузеи - появились значительно позже и на уровне теоретического обоснования не были никак связаны с работой П. Флоренского. Несмотря на большое количество сходных черт и некоторую терминологическую путаницу, характерную не только для отечественной науки, музеи под открытым небом и экомузей являются принципиалыю различными способами реализации музсйности. Музей под открытым небом более тяготеет к классическому музею, с традиционными функциями и, как писал М. Беллэг-Скальбер, ирреальной в пространственном, временном и поведенческом отношениях средой. Экомузей имеет дело с «живым наследием», «использующимся по-новому его владельцами в непрерывном воспроизводстве и являющимся основой повседневной деятельности, и сохраненным, которое составляет незримую основу всех человеческих переживаний» 120. Исследователи отмечали также, что экомузей, обладая коллекцией в традиционном понимании этого слова, «более озабочен сохранением умений, нежели музеефикацией предметов»421. Поэтому задачи экомузея состоят в «сохранении и оптимальном развитии историко-культурной и природной среды как взаимосвязанных частей единого целого, в создании реальных условий для сохранения национальной самобытности местного населения округи, в возрождении механизма воспроизводства жизненных ценностей и культурных традиции округи»
Похожие диссертации на Музей в сохранении и презентации нематериального культурного наследия
