Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Религиозность в художественном творчестве
1.1. Основные характеристики религиозного опыта 21
1.2. Специфика религиозности в изобразительном искусстве 32
1.3. Секуляризм и традиция православного миросозерцания в русской культуре второй половины XIX века 40
Глава 2. Концепция религиозного миросознания в творчестве передвижников
2.1. Сюжетная и жанровая структура наследия передвижников с точки зрения религиозной проблематики 50
2.2. Сюжет «Гефсиманского сада» в контексте русской художественной культуры второй половины XIX века .67
2 3 Жанр портрета как «духовный автопортрет» времени 79
2.4. Религиозные основы «чувства природы» в русской пейзажной живописи 101
Глава 3. Трансформация традиции православного миросозерцания в творчестве ведущих представителей передвижничества
3 1 «Блаженны чистые сердцем»: христианское в мироощущении Василия Перова 122
3.2. Трагедия «неверящей веры» Ивана Крамского 139
3.3. «Вера ему до мучения теперь нужна»: проблемы религиозного опыта Николая Ге 162
3.4. Путь религиозных поисков Василия Поленова: идеальный человек в идеальном пейзаже 204
3.5. Илья Репин, «великий «щупалыцик» существа человеческого» 228
3.6. Творчество Василия Сурикова в русле православной традиции русской культуры 248
Заключение 302
Литература 312
- Основные характеристики религиозного опыта
- Специфика религиозности в изобразительном искусстве
- Сюжетная и жанровая структура наследия передвижников с точки зрения религиозной проблематики
- «Блаженны чистые сердцем»: христианское в мироощущении Василия Перова
Введение к работе
Актуальность исследования
В обращении к изобразительному искусству каждый исследователь вправе выбирать свои, наиболее близкие его интересам приоритеты. В силу того, что религия выражает взгляд человека на Абсолютное, она является особо значимой областью бытия. Определение человеком (в нашем случае художником) высших ценностей и жизненное отношение к ним обусловливает содержание его духовной и творческой жизни. Кроме того, стремление русского человека к Абсолютному нередко обнаруживается не только на вершинах религиозности, но и, как ни парадоксально, в атеистическом мировоззрении, сознательно отрицающем всякую определенную форму религиозности. Таким образом, можно утверждать, что включение категории религиозности в практику художественного анализа не только актуально, но и закономерно.
Долгое время по идеологическим причинам религиозная
проблематика в российском искусствознании была почти полностью закрыта,
что значительно обедняло наши представления о самобытности и
неповторимой уникальности периода, который принято называть
демократическим реализмом. В последние десятилетия проблемам
религиозности искусства по праву уделяется все большее внимание
Глубокие, разнообразные по направлениям исследования ведущих
российских ученых-искусствоведов составляют в наши дни достаточно
прочный фундамент, позволяющий перевести на качественно новый уровень
представления о сложности и антиномичности русской художественной
культуры второй половины XIX века. Проблемы религиозности искусства в
целом и искусства передвижников в частности оказались настолько
востребованными в миростроительных поисках начала третьего тысячелетия,
что сами по себе диктуют искусствоведению необходимость все более
полного переосмысления, расширения, углубления подходов.
Неоднозначность и кризисная острота духовного состояния современного российского общества способствует постоянной актуализации христианской проблематики.
На историческом пути русского народа на протяжении последнего тысячелетия одним из факторов, способствующих духовной и социальной устойчивости нации, являлось православие. Также и в отечественном художественном наследии нечто самобытное и ценное формировалось в определенной степени через складывающуюся веками традицию православного миросозерцания. Несмотря на то, что православие в прошлом и настоящем русского общества является предметом дискуссий, сегодня ни у кого не вызывает сомнений, что данная составляющая русской культуры была и остается одним из значимых явлений исторического становления России. Отсюда важным видится не только использование общих представлений о религиозности и духовности, но и переосмысление данных качеств в контексте совершенно определенной конфессиональной традиции -православной. Данный подход позволяет избежать некоей унификации, усредненности оценок, а также помогает выявить сущностные черты отечественного художественного наследия в сопоставлении с аналогичными явлениями западноевропейской культуры, обнаружить направление и силу западных влияний и заострить проблемы сохранения национальной специфики. В современных тенденциях гуманитарной науки с ее стремлением построить адекватную модель человеческого бытия профессиональный уровень осознания и оценки законченных результатов здесь приемлем для людей самого широкого образа мыслей, независимо от принадлежности к той или иной конфессии.
В данном исследовании речь не идет об использовании художниками второй половины XIX века древнерусского иконографического канона (вопросы сохранения и модификации которого важны и по сегодняшний день для искусства связанного с православным богослужением). Творчество
художников-передвижников рассматривается исключительно как явление светское, далекое от Церкви и культа, но обнаружение в нем переданного в той или иной степени, в той или иной форме религиозного опыта видится актуальным и перспективным для раскрытия глубинных мировоззренческих и художественных характеристик русского демократического реализма. Несмотря на то, что художественное творчество второй половины XIX века в целом неоспоримо свидетельствует о весьма значительном оскудении православного начала в русском обществе, тем не менее, наиболее ценное в нем во многом определялось религиозными переживаниями и устремлениями.
Актуальность данной научной работы заключается и в том, что религиозная компонента в изобразительном искусстве передвижнического периода прежде не подвергалась столь комплексному анализу и последовательному сопоставлению с традицией православного миросозерцания, присущей русской культуре. Надеемся, подобный методологический подход позволит восполнить существующие пробелы в понимании религиозных координат искусства второй половины XIX века и будет способствовать интеграции подлинно ценных, но нередко носящих частнонаучный характер искусствоведческих наблюдений и выводов последних лет в некую единую картину.
Цели и задачи исследования
Главная цель работы - расширить имеющиеся в отечественном искусствознании представления о творчестве художников-передвижников, переосмыслить их художественное наследие через религиозную компоненту.
Целью работы является также рассмотрение на примере Товарищества передвижных художественных выставок религиозного опыта творческой интеллигенции второй половины XIX века, сопоставление его с традицией православного миросозерцания отечественной культуры,
выявление степени влияния и различные симптомы отторжения от данной традиции Причем учитывалось, что влияние или отторжение может быть вполне осознанным, в какой-то мере декларированным и формируемым конкретной творческой личностью, но может быть и подсознательным, интуитивным, выступающим помимо воли художника.
Рассмотрение в контексте Православия одного из наиболее важных периодов в истории русского искусства предпринималось также для раскрытия специфики духовной эволюции русского общества через художественное творчество, так как определение качественных особенностей национальной духовности указывает причины ее взлетов и кризисов.
Исходя из поставленных целей научной работы, необходимо было последовательно решить достаточно большой объем задач, из которых обозначим наиболее существенные:
изучение широкого круга источников из различных областей научного знания: искусствоведческого, философского, богословского, культурологического, литературоведческого. Нахождение области их пересечения в применении к поставленной проблеме и разработка методологических принципов данного исследования;
анализ основных теорий и положений, связанных с понятиями «религиозный опыт» и «традиция православного миросозерцания», раскрытие их специфики в применении к художественному творчеству;
выявление и уточнение в памятниках изобразительного искусства демократического реализма (как достаточно известных, так и сравнительно недавно введенных в зрительский и научный оборот) разных форм отражения религиозного сознания русского общества второй половины XIX века;
иконографическое, жанровое и монографическое рассмотрение творчества передвижников и воссоздание на основе проведенных исследований по
возможности целостной картины религиозного содержания их художественного наследия.
Объект исследования: творчество художников-передвижников Предмет исследования: специфика религиозного содержания искусства русского демократического реализма.
Методологическая и теоретическая основа исследования
В решении обозначенного круга проблем использовались общенаучные методы исследования, прежде всего, такие как наблюдение, анализ и синтез, методы сравнений и аналогий, методы обобщений. Однако непосредственно из проблематики работы, из специфики ее объекта и предмета вытекают методологические принципы, базирующиеся на междисциплинарном подходе. В полной мере употребляются разработанные и апробированные российским и зарубежным искусствознанием методы философско-искусствоведческого анализа произведений художественной культуры. Некоторые позиции формируются в комплексном использовании базовых методов богословских и культурологических наук. Методика работы в целом направлена на то, чтобы через художественную форму произведения (при необходимости с привлечением отдельных положений эпистолярного наследия автора и художественной критики) раскрыть содержательную сущность конкретного памятника культуры.
Базовые теоретические положения, отправные точки данного исследования формировались, прежде всего, в результате тщательного штудирования фундаментальных монографических изданий. Многое уточнялось затем при обращении к более оперативным материалам, таким как публикации статей в научных журналах, сборники докладов различных конференций и семинаров, изучение смежных направлений диссертационных изысканий, использование информационных ресурсов интернета. Круг
источников, послуживший теоретической основой проведенной научной
работы, можно условно разделить на следующие группы:
искусствоведческие, богословские, философские, литературоведческие. Предпримем краткую характеристику каждой из них.
Искусствоведение' В трудах выдающегося историка искусства
Дмитрия Владимировича Сарабьянова вопросы внутренней традиции,
вопросы влияния на художественное творчество христианского
мироотношения являются приоритетными Широта научных интересов,
глубина и тонкость анализа, неординарность и убедительность
выдвигаемых концепций придают особую значимость каждой из его работ. Как наиболее близкую к обозначенной нами проблематике назовем книгу «Русская живопись. Пробуждение памяти», где Сарабьянов приводит убедительные примеры дополнительных возможностей анализа, которые дает раскрытие религиозного смысла художественного образа при обращении к уже неоднократно исследованным явлениям русского искусства
Не менее глубоко вскрываются общие закономерности развития изобразительного творчества в исследованиях Глеба Геннадьевича Поспелова. Процесс сложения национальной картины мира и ее отражение в художественном образе, проблемы художественного самосознания разными гранями высвечиваются в его обобщающих публикациях последних лет: «Русское искусство XIX века: Вопросы понимания времени» и «Русское искусство начала XX века* Судьба и облик России». Предпринятое им выявление сквозных связей в основных духовных потенциях XIX и начала XX века дают импульсы к самым серьезным размышлениям, выходящим далеко за переделы изложенного текста.
Изучение художественной жизни России XIX века без работ Григория Юльевича Стернина не может быть полным. В общем пространстве
российского искусствознания они занимают особое место и самобытностью исследовательского метода, и широтой фактического материала. Ученый моделирует различные явления истории художественной жизни, и приводит целостные характеристики той или иной художественной эпохи. Под редакцией Стернина вышли сборники «Русская художественная культура второй половины XIX века», где в комплексном изучении изобразительного искусства, театра, музыки, архитектуры раскрываются проблемы художественного самосознания, определяются подлинно национальные черты культуры.
Научным изысканиям Д.В.Сарабьянова, Г.Г.Поспелова, Г Ю.Стернина присущи фундаментальность, подлинный профессионализм, разносторонность и глубина, а также пристальное внимание к нравственной проблематике искусства, к изучению корней национального своеобразия. Вот почему именно их труды стали необходимыми точками опоры для дальнейшей разработки проблем национального сознания в предпринятом нами исследовании православных традиций русской культуры в изобразительном искусстве второй половины XIX века. Но, безусловно, нельзя не обозначить еще целый ряд имен, без которых уточнение и развитие теоретических положений данной работы было бы невозможно. Русское искусство второй половины XIX века своей онтологической глубиной неизменно привлекало и привлекает к себе многих исследователей. Как в советский период, так и в последние десятилетия оно не было обделено вниманием, и по сумме публикаций и объему накопленных фактов является, возможно, наиболее полно исследованным периодом. В контексте же предмета наших интересов назовем, прежде всего, М Алленова, С.Даниэля, А.Верещагину, В.Леняшина, В. Петрова, Т.Карпову, Г.Ельшевскую, Т. Юденкову, Г. Чурак, С.Попова. Каждый из них внес свой существенный вклад либо в создание общих работ по истории данного этапа, либо в постановку и разработку кардинальных проблем искусства демократического
реализма, либо в составление монографий об отдельных мастерах. В целом на сегодня сложилось достаточно обширное, хотя в чем-то противоречивое искусствоведческое поле, способное продуктивно инициировать выдвижение новых подходов к традиционной научной проблематике.
Богословие: Характеристику круга источников, сформировавших наши представления о сущности православия, следует начать с трудов о.Павла Флоренского (1882-1937) и о.Сергия Булгакова (1871-1944). Основные стороны и особенности православного учения, раскрываемые ими в многочисленных творениях, подкупают научной объективностью и одновременно духоносным богатством изложения. В свете поставленных данным исследованием вопросов соотношения православной традиции и художественного творчества особо ценными являются разрабатываемые богословами положения православной антропологии, онтологии и космологии.
Проблемы взаимоотношений христианства и художественной культуры также являются одними из приоритетных для о.Павла Флоренского и о.Сергия Булгакова на протяжении различных периодов творчества Назовем книги, концентрирующие в себе необходимые нам теоретические положения: «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи», «Иконостас», «Обратная перспектива» Павла Флоренского и «Православие: Очерки учения православной церкви», «Свет невечерний: Созерцания и умозрения» Сергия Булгакова.
Центральной для князя Е.Н.Трубецкого (1863-1920) была тема неизменного и вечного смысла жизни, не случайно одно из наиболее фундаментальных его религиозно-философских произведений так и называется «Смысл жизни». Принципиально важное для нас переплетение религиозной и эстетической мысли Е.Н.Трубецкого воплотилось в работах «Умозрение в красках» и «Два мира в древнерусской иконописи», где
анализируются связь религии и искусства, глубокий духовный смысл, заложенный в русских иконах и внутреннем убранстве православных храмов.
Большое влияние на формирования основополагающих установок диссертационного исследования оказали не только вышеназванные классические труды представителей русского религиозного ренессанса начала ХХ-го века, но и произведения духовных писателей века ХІХ-го* святителя Игнатия Брянчанинова (1807-1867, «Творения: Аскетические опыты. Слово о человеке. Слово о смерти») и святого праведного Иоанна Кронштадского (1829-1908, «Моя жизнь во Христе»). Осмысление трудов Игнатия Брянчанинова и Иоанна Кронштадского позволяют лучше осознать их уникальный опыт личного духовного подвижничества, который сочетается с глубочайшим познанием Священного Писания и сочинений святых отцов Православной церкви.
Особое значение в процессе современного богопознания имеют труды всеобъемлющего религиозного мыслителя XX века А.Ф.Лосева (1893-1988). Нельзя не отметить его блестящие переводы средневековых трактатов и такие работы как «Имяславие» и «Первозданная сущность», так как проблемы имени наряду с мифом и числом остаются жизненными и сегодня. Для искусствоведческой практики актуальны положения книги «Проблемы символа и реалистическое искусство».
Можно было бы ограничиться перечислением вышеназванных богословских источников, но видится необходимым отметить также, что в соотнесении теоретических знаний с реалиями сегодняшнего дня для автора данного диссертационного исследования весьма значимы были неоднократные беседы о смысле художественного творчества с позиций христианской картины мира с известными сибирскими священнослужителями протоиереем Андреем Юревичем и кандидатом богословия протоиереем Геннадием Фастом.
Философия- В такой всеобъемлющей области знания как философия, прежде всего следует начать с трудов по истории развития русской духовной мысли, где основополагающими для нас явились два фундаментальных издания: Г.В.Флоровский (1893-1979) «Пути русского богословия» и В.В.Зеньковский (1891-1962) «История русской философии». Оба автора рассматривают процесс формирования отечественной мыслью «предельных вопросов бытия и действия» (Флоровский) от средних веков до первых десятилетий XX века. Они последовательно выделяют ключевые позиции интеллектуально насыщенного философского контекста, что в дальнейшем помогает найти идейные ориентиры развития культуры художественной.
Начиная с 90-х годов XX века до сегодняшнего дня, выходит целый ряд интереснейших философских антологий, затрагивающих теми или иными гранями обозначенную нами проблематику. Зачастую в них публикуются избранные работы русских мыслителей XIX и XX века, большинство из которых еще 20-30 лет назад были труднодоступны. Вводя в научный оборот ценный материал, подобные издания успешно заполняют идеологические лакуны советского периода. Круг активно публикуемых философов, разрабатывающих с тех или иных позиций проблемы православной культуры, достаточно широк, центральными фигурами обозначим три: Бердяев Н.А. (1874-1948), Ильин И.А. (1883-1954), Вышеславцев Б.П. (1877-1954).
В обширном исследовании «Аксиомы религиозного опыта» Ильин, подчеркивая субъективность религиозного опыта отдельного человека, всесторонне исследует его метафизическую объективность и систематизирует основы истинной религиозности. Попытка дефиниции такого трудно уловимого понятия как религиозный опыт художника как лица, обладающего определенными особенностями творческого
мировосприятия, в нашем исследовании предпринята на основе некоторых положений труда Ильина.
Рассматривая исторический смысл и предназначение человеческой личности, Бердяев («Смысл творчества: Опыт оправдания человека», «Самопознание») и Ильин («Путь к очевидности», «Одинокий художник») видят обоснования сущности человека в возложенной на него Творцом миссии преображения мироздания, считая, что «бремя эмпирического существования преодолевается только творчеством». Именно через творчество определяется категория свободы личности. Представляя собой «рецидив романтизма» в русском сознании, этические и эстетические построения философов в полной мере раскрывают особенности мессианских черт отечественной культуры.
Один из организаторов и активный участник Вольной академии духовной культуры Вышеславцев значительную часть своего философского творчества также посвятил эстетической проблематике. Разработанная им философия сердца («Сердце в христианской и индийской мистике») при всей своеобразности общей концепции выявляет специфические грани русской духовной традиции. В «Этике преображенного эроса» ученый утверждает, что духовное начало человеческой жизни именно в искусстве предстоит в своей полноте и целостности, так как произведение искусства всегда духовно по содержанию и материально по форме.
Литературоведение: Обращение к данной области гуманитарного знания отнюдь не случайно. С одной стороны, литература и изобразительное искусство как сферы художественного творчества развиваются по близким друг другу закономерностям. С другой, мировое значение русской литературы нам видится в ее насыщенности мировоззренческим, идеологическим, философским материалом. При изучении идеалообразующей роли Православия в русском изобразительном искусстве
для сопоставления, прояснения и уточнения многих позиций неоднократно предпринимались обращения как непосредственно к литературному и публицистическому наследию Федора Михайловича Достоевского (1821-1881), так и к многочисленным работам филологов, посвятивших свои труды изучению творчества этого сложнейшего и значительнейшего писателя-философа XIX века.
Вообще, изучение проблемы «Русская литература XIX века и христианство» является одной из приоритетных в современном российском литературоведении, и здесь сделано многое. Наверное, не будет преувеличением сказать, что, по сравнению с объемом и глубиной накопленного в филологии опыта, искусствознание находится лишь на подступах к данной проблематике. Причин этому не мало, с одной стороны, сама структура литературного текста предопределяет большую проявленность мировоззренческого содержания, чем структура текста изобразительного. В какой-то мере сама уникальность, многогранность и загадочная непостижимость личности Достоевского стимулирует постоянное обращение к его наследию. Так еще в 1894 году В.В.Розановым (1856-1919) были предприняты критические комментарии к «Легенде о Великом Инквизиторе» из «Братьев Карамазовых», которые вылились в непростое размышление об острых вопросах богоборчества и богопознания, показали образец подхода к литературному тексту как проявлению религиозного опыта.
Непререкаемой авторитетностью обладали и обладают труды М.М.Бахтина (1895-1975), круг философских, эстетических и критических интересов которого необычайно широк Отметим лишь наиболее близкие нашей проблематике работы «Проблемы творчества Достоевского», «Искусство и ответственность», «К философии поступка», «Автор и герой в эстетической деятельности», хотя этот список отнюдь не исчерпывает важных для нас положений.
Энциклопедичность гуманитарного знания, потрясающая эрудиция, особая способность к строгой систематизации и неповторимая тонкость анализа, явленная в трудах М.М.Бахтина, в не меньшей мере свойственна и такому выдающемуся ученому нашего времени как С.С.Аверинцев (1937-2004). Вне всякого сомнения, личность ССАверинцева, ставшего в конце жизни православным священником, является в современной отечественной культуре особым примером нравственного служения.
До сегодняшнего дня широчайший спектр ключевых проблем метафизических тайн бытия, глубинных слоев индивидуальной и национальной жизни вызывает у литературоведов пристальное внимание, последние филологические диссертационные исследования насыщены подобной проблематикой. Многие источники филологической области знаний становятся для нас принципиально важными не только с информационной стороны, но и как пример параллельной методологии изучения художественного творчества
В заключении, отметим также значительное по охвату памятников и персоналий русских писателей и поэтов исследование М.М.Дунаева «Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XY1I - XX веках», основным посылом которого является положение о том, что «Православие на протяжении веков так воспитало русского человека, так учило его осмыслять свое бытие, что он даже видимо порывая с веррю, не мог до конца отрешиться от православного миросозерцания».
Такова краткая характеристика теоретической основы нашей работы. Хочется подчеркнуть, что в любом междисциплинарном исследовании, каковым и является проблема «Православие и художественная культура» важно осознать и выявить некую целостность. Исходя из этого, мы и искали в тех или иных научных концепциях положительные зерна, которые становились вехами для последующих шагов.
Такова краткая характеристика теоретической основы работы. Хочется подчеркнуть, что в любом междисциплинарном исследовании, каковым и является поставленная тема «Мировоззренческие и художественные особенности творчества передвижников: религиозный аспект» важно осознать и выявить некую целостность. Исходя из этого, в тех или иных научных концепциях выделялись положительные зерна, которые становились вехами для последующих шагов. В целом степень исследованности обозначенной в диссертации проблемы можно определить как достаточно высокую. Перед нами широкое поле ценнейших выводов, предложенных учеными разных областей знания. Здесь прослеживается определенная логика современного исследования, позволяющая вскрывать духовную проблематику отечественной культуры. Но существует потребность и необходимость обобщить и углубить имеющиеся наработки и достижения и предложить методологию, позволяющую рассматривать произведения светского изобразительного искусства с точки зрения религиозности.
Научная новизна работы
-впервые в отечественной искусствоведческой практике концептуальной основой исследования становится религиозность творческого наследия художников русского демократического реализма;
-обобщаются различные междисциплинарные подходы в изучении религиозного опыта художника, разрабатываются и конкретизируются понятия, применимые непосредственно к проблемному полю теории и истории изобразительного искусства;
-обозначаются критерии определения религиозного содержания творчества художников, работающих в светской, внецерковной сфере.
Причем речь идет не только о картинах с сюжетами Священного писания, но и жанровых, исторических, пейзажных и портретных произведениях,
-через художественную практику творческой личности второй половины XIX века выявляется специфика религиозного опыта данного периода, что позволяет вскрывать позитивные и кризисные явления русской духовности как изучаемого, так и последующих этапов развития отечественной культуры;
-работа построена на рассмотрении различных областей целостной системы изобразительного искусства. Иконографические и жанровые общности в совмещении с монографическими разделами дают разнонаправленные, как горизонтальные, так и вертикальные срезы исследуемого поля, что позволяет получить определенный уровень целостности и почноты представлений о феномене передвижничества.
Чем глубже постигаешь проблему, тем отчетливее проступает ее неоднозначность. Проведенные исследования, тем не менее, в полной мере подтверждают научную перспективность и необходимость изучения изобразительного искусства как области духовного творчества в тесной взаимосвязи с религиозными понятиями.
Теоретическая и научно-практическая значимость исследования
Полученные результаты могут быть употреблены для дальнейших исследований отечественного художественного наследия как особой духовной области культуры. Отдельные положения возможно использовать как основу последующей разработки категориального аппарата,
необходимого для изучения религиозного содержания изобразительного творчества.
Проблемы, поставленные в работе, предполагают развитие за счет расширения круга исследования, включения новых персоналий и обращения к русскому искусству не только второй половины XIX века, но и других исторических этапов. На материалах и выводах диссертации возможна разработка спецкурсов истории и теории искусства, углубление и расширение базовых образовательных искусствоведческих и культурологических программ.
Разработанный в диссертации подход к оценке произведений искусства в тесной связи с религиозной проблематикой может быть реализован в различных областях культурологической и искусствоведческой практики (критической, социальной, музейной, выставочной, экскурсионной и др.).
Достоверность результатов и основных выводов диссертации
обеспечивается планомерным и тщательным изучением фундаментальных
работ в различных областях знания (искусствоведение, философия,
богословие, литературоведение) и последовательным выстраиванием
методологических принципов с использованием междисциплинарного
опыта. Основательность работы в полной мере подтверждена
использованием для анализа широкого и разнохарактерного круга
художественных произведений, привлечением эпистолярного,
публицистического и критического материала.
Качество и достоверность результатов исследования подтверждены их апробацией в процессе научно-исследовательской, учебно-педагогической и художественно-практической деятельности соискателя.
Апробация результатов исследования
Полученные автором результаты обсуждались на кафедре искусствоведения Красноярского государственного университета и кафедре мировой культуры Красноярского государственного художественного института, а также на всероссийских и региональных симпозиумах и научно-практических конференциях. Основные материалы по проблеме исследования изложены в научных и методических публикациях.
Теоретические и практические выводы на протяжении более чем пяти лет нашли свое применение в процессе преподавания ряда учебных курсов студентам факультета искусствоведения и культурологии Красноярского государственного университета и студентам различных специальностей Красноярского государственного художественного института.
Практическая проверка основных положений научной работы о религиозных основах искусства состоялась также в результате создания концептуально-теоретического проекта выставок современного христианского искусства. Затем последовало практическое проведение автором диссертации трех (2000, 2002, 2004 годы) общероссийских выставок, на каждой из которых было представлено более чем по 150 работ ведущих художников из Санкт-Петербурга, Москвы, Ярославля, Новосибирска, Челябинска, Иркутска, Красноярска, Благовещенска и др. городов.
Структура диссертации определяется целью и задачами исследования и содержит введение, три главы (13 параграфов), заключение, библиографический список (более 150 наименований), приложение в виде цветных таблиц с иллюстративным материалом (94 страницы, 287 изображений).
Любое подлинное произведение искусства отражает состояние души художника, его внутренний мир, индивидуальный опыт. Истинный смысл
работы раскрывается и непосредственным изобразительным рядом, и неким ее содержанием, возникающим «над» материальным слоем. То, что в поэзии называют «чтением между строк», можно назвать в живописи «чувствованием над изображением». Но нельзя также забывать, что каким бы масштабным не было творчество художника, оно лишь часть его жизни, пусть и наиболее значимая, поэтому многое из религиозного опыта, глубинная тайна личности может оставаться за фанью творчества художника Следовательно, предпринимаемые нами исследования могут претендовать лишь на раскрытие каких-либо общих контуров этих тайн.
Нравственный идеал истинен даже тогда, когда человек не может и не умеет по нему жить. Отечественное искусство второй половины XIX века во всей полнотелоказывает, насколько глубоко переживались лучшими людьми того времени проблемы этической самоотчетности и этического самопознания. В сегодняшнем обществе также все более актуализируется необходимость обретения подлинных духовных идеалов и ценностей и одновременно все острее ощущается важность духовной преемственности с предыдущими этапами русской культуры.
Основные характеристики религиозного опыта
В профессиональных исследованиях искусствоведы, культурологи, философы, богословы постоянно сталкиваются со сложностью формирования понятий и терминов, имеющих отношение к области переживания. Трудности терминологической точности возрастают многократно в поставленной нами задаче проследить через внецерковное художественное творчество XIX века трансформацию традиции православного умозрения, так как это связано с весьма широким кругом проблем религиозности художника и особенностями проявления религиозности в художественном произведении.
Прежде чем перейти непосредственно к творчеству передвижников, попытаемся ответить на вопросы: что такое религиозность, религиозный опыт, вера? Понятно, что здесь, как писал русский философ, «дело идет о самой интимной сфере внутреннего мира, где многое оказывается столь «воздушным» и неуловимым, безмолвным и избегающим слов, где самое ароматное оказывается невыразимым и неописуемым, так что иногда кажется совершенно невозможным приблизиться к исследуемому предмету, не говоря уже о его логических определениях и исчерпывающей точности».1
И все-таки, опираясь на фундаментальные исследования Уильяма Джемса (1842-1910) и Ивана Ильина (1883-1954)2, определим религиозный опыт как особый вид духовного познания, в котором в различных по глубине и смыслу внутренних переживаниях человека постигается реальное присутствие в нашей лсизни некоего Высшего разума, Высшего начала, Божественного. Далее попробуем раскрыть и наполнить конкретным содержанием это определение.
Религиозный опыт человека складывается из множественности религиозных переживаний, которые относятся к эмоциональной сфере и в различных формах присущи практически каждому независимо от пола и возраста, от исторической эпохи, от социальной принадлежности и культурного развития. Кроме того, на определенном этапе религиозные переживания в какой-то мере универсальны, лежат за пределами конфессиональных различий христианства, мусульманства, буддизма, синтоизма и т.д. Отличительным признаком переживания религиозного от какого бы то ни было другого (эстетического, этического, эмоционального, рационального) является его направленность на нечто необъяснимое, таинственное, осознание соприкосновения с иным миром. Наиболее характерные, распространенные формы религиозных переживаний можно попытаться сгруппировать по нескольким направлениям: непосредственное чувство присутствия Бога; ощущение получения помощи в ответ на просьбу к неким потусторонним силам, в ответ на молитву; убеждение в предопределенности, в судьбоносности событий личной жизни, некоего руководства этими событиями сверхъестественных сил; ощущение некоего священного присутствия в природе, одухотворенности природы; вера в реальность существования злых сил.
Конечно, религиозные переживания могут быть облачены и в иные формы Часто религиозные переживания обостряются в наиболее трудных, пограничных жизненных ситуациях Важно также и то, что степень интенсивности духовной интуиции у каждого имеет свои градации. Среди нас встречаются люди настолько восприимчивые, что готовы читать чужие мысли на расстоянии, одновременно есть люди не способные воспринять чужую мысль, каким бы ясным языком она не излагалась и как бы настойчиво не воспроизводилась. Также и напряженность религиозных переживаний не может быть равносильной.
Другая отличительная черта религиозного переживания - это невозможность показать его в понятии, в слове, оно иррационально пр своему существу. Конечно, формулируется религиозное переживание человеком через речь, но за рассказом о нем всегда кроется нечто невыразимое до конца, отсюда возникает необходимость облекать эти переживания в некие символы, мифы, иконы. Все, что переживается нами в душевной жизни, становится мыслью, но повторим: исчерпывающе выразить религиозное переживание» в слове нельзя. Как писал отец Сергий Булгаков: «Всякое переживание Бога необходимо рождает и соответственную мысль о Боге, хотя никогда оно не бывает точько мыслью. Миф в полноте своей не есть мысль, как не есть мысль и символика художественного произведения, однако она просится и в мысль и становится мыслью, облекаясь в слово. Неизреченность не есть синоним бессловесности, алогичности, антилогичности, скорее наоборот, она-то и есть непрерывная изрекаемость, рождающая словесные символы для своего воплощения» 3
За сложным переплетением богословских и философских понятий в трудах А.Ф.Лосева раскрываются наиболее сущностные характеристики понятия религиозности. Приведем несколько тезисов одного из его докладов 1923 года: «1. Анализ религиозного сознания. a) Религия есть устроение целой лсизни. b) Религия есть система мистических энергий. с) Религия есть система взаимодействия человеческой и божественной энергий (просветление плоти и осмысление инстинкта). [...] В мире нет ничего не божественного, но с другой стороны, по основному христианскому сознанию мир не есть Бог ни в коем случае. Эти две истины непреложны. Это аксиома христианского сознания. [...] Задача мира - отпечатлеть на себе образ Божий и подчиниться организации через божественные энергии, ибо у мира, как такового, и нет никаких собственных энергий, кроме божественных».4
Вернемся к тому, что одни из людей открыты религиозному опыту, восприимчивы, мистически настроены, другие совсем равнодушны, индифферентны, что обусловлено и генетически заложенными особенностями психики индивида, и всей полнотой развития и существования конкретного человека от рождения до смерти. Следовательно, каждый воспринимает и формулирует присутствие Бога (Абсолюта) в пределах своей субъективной личной человечности, это -одна из аксиом религиозной жизни (Ильин). Отсюда мы никогда не найдем и двух людей, религиозный опыт которых был бы идентичен. Последующее рассмотрение религиозного опыта, выраженное в произведениях художников-передвижников, полностью подтверждает данные положения.
Специфика религиозности в изобразительном искусстве
Рассмотренные в предыдущей главе основные характеристики религиозного опыта человека сопоставим далее с опытом творческим, проанализируем специфические черты религиозности художника, проследим, каким образом она проявляется в зарождении, становлении и воплощении творческого замысла.
Начнем с того, что художники могут быть глубоко религиозными, искренно верующими людьми. Но также могут и не выражать, не фиксировать свои религиозные переживания в мыслительных процессах, не считать себя верующими, отрицать божественное начало в окружающем, осознавать себя сугубо рационально. Но в том и другом случае художниками почти всегда понимается и признается необходимость присутствия в творчестве некоего вдохновляющего начала. Оно может формулироваться в достаточно неопределенных выражениях («посещение музы», «порыв вдохновения» и др) или совсем не быть оформленным в какое бы то ни было словесное понятие. Но для творческой личности самоочевидно, что рождению произведения предшествует некий импульс, внутренний порыв, толчок
Разумеется, процесс творчества не есть процесс молитвенного созерцания, не есть процесс предстояния души Богу. Светский художник лишь в исключительно редких случаях сознательно и последовательно стремится к просветлению своей души через создание собственных произведений. Но, тем не менее, именно в творчестве создается и осознается возможность воплощения неких идеальных начал этого мира, воспроизведения в материальных формах (в красках и линиях) духовного томления и духовных подъемов человека.
Творческие процессы у каждого протекают по-своему. В зависимости от воплощения конкретного замысла они могут быть долгими и мучительными, с бесконечным путем проб и ошибок или же выстраиваться легко, на ощущении творческого подъема. На разных этапах возможно применение логических построений из области профессиональных знаний или преобладание интуиции, когда нечто создается чуть ли не подсознательно, когда вынашиваемый воображением, как бы данный извне внутреннему миру образ ведет творческий процесс. Как правило, и собственные волевые усилия, и прислушивание к внутреннему голосу сливаются в нераздельное единство На вопросы, как родился замысел, почему он воплотился в такой форме, художник обычно отвечает достаточно неопределенно: «Я так вижу, я так чувствую».
В деятельности художника есть антиномия «свободы - не свободы». С одной стороны, абсолютная самостоятельность выбора и ведения замысла, с другой, зависимость от превышающей его духовной реальности, которая не позволяет отмахнуться от зреющего замысла, отбросить его, забыть: «Мне надо это сделать, я должен это сделать, меня это волнует». Образы владеют творческим самосознанием художника, он же должен овладеть ими в своем произведении, творчески закрепить. Что же такое творческая природа человека, присущая в той или иной мере каждому, но, безусловно, наиболее полно и ярко выраженная в художнике, в творце Ведь художник, часто во многом ограничивая себя, сознательно уходя от каких-то других линий человеческого существования, подчиняет всю свою жизнь именно творческому началу в себе самрм, и не может иначе.
Человеческое естество возвышается присущим ему творческим началом. Религиозность творческого художественного опыта выражается в том, что он непреложно соприкасается с каким-то идеальным, невыразимым словами,, превышающим логические конструкции разума началом. Именно искусство с наибольшей силой и определенностью, чем другие области человеческой деятельности, обнаруживает искание идеальных начал человеческого существования, формулирует нечто, что лежит за пределами материальных сущностей. Пересказ сюжета или анализ колористических, композиционных, ритмических построений, тонов и оттенков, линий и форм изобразительного произведения, какими бы подробными и выразительными не были, никогда не передадут в полной мере то, что хотел выразить художник.
На определенной ступени личностного развития художник так или иначе пытается переосмыслить свой талант, свою творческую судьбу. Часто при этом фигурируют понятия «дара», «избранности», «предназначения», что напрямую соприкасается с личным религиозным опытом. Но не только понятие «дара» в отношении осознания собственного таланта, но и ощущение «откровения свыше» присутствуют в самосознании художника в процессе воплощения творческого замысла. По классическому выражению А С.Пушкина искусство рождается там, где «божественный глагол до слуха чуткого коснется»...
В осознании собственного таланта проявляются такие качества творческой личности как смирение и гордость. Смирение христианского художника проявляется в том, что он осознает свою задачу творить «по воле» Божией и «во славу» Творца и созданного им мироздания, чувствует ответственность не вступать в противоречие со своим сознательно выбранным служением и нравственными заповедями. В подобном смирении приобретается особая, подлинная свобода, заключающаяся в том, что «раб Божий ничей больше не раб».
Осмысление своего таланта и избранности может иметь и обратную сторону, нередко приводит к возрастанию человеческой гордыни, самости. Собственное творческое начало абсолютизируется, довлеющими становятся эгоистические качества, личностная творческая воля признается важнейшей мерой всех вещей Но противоречивость рационалистического сознания заключается в том, что сам опыт человеческого существования в признанци высоких моральных качеств и всемогущества человека не внушает особого оптимизма. Факты человеческой истории свидетельствуют, мерой всех вещей человек может стать лишь в том случае, если его изначальное естество признать созданным по образу и подобию Божиему. Только что пройденный XX век дает яркие примеры как гипертрофированный эгоизм приводит и к созданию деструктивных произведений, и к саморазрушению творческой личности
В главном своем русле русская культура никогда не довольствовалась идеалом самоутверждения человека в земном измерении, в прагматично-материальной сфере, она постоянно ищет, осознает, провозглашает некие высшие, идеальные основы мироздания. Религиозность искусства на почве национального самосознания видится также в том, что предназначение художника в ней постоянно поднимается до уровня пророческого служения. Художественное творчество выводится из исключительно эстетической сферы «искусства для искусства». В русской ментальносте творчество онтологично, в нем в художественной форме исследуется не быт, но бытие.
Исследуя «Смысл творчества» Н.А.Бердяев приходит к выводу о том, что путь святости (религиозный путь) и путь художественного (в русском понимании пророческого) служения по значению своему равнозначны «Я верю глубоко, что гениальность Пушкина перед людьми, как бы губившая его душу, перед Богом равна святости Серафима, спасавшей его душу. Гениальность есть иной религиозный путь, равноценный и давнодостойный пути святости. Творчество гения есть не «мирское», а «духовное» делание. Благословенно то, что жил у нас святой Серафим и гений Пушкин, а не два святых. Для божественных целей мира гениальность Пушкина так же нужна, как и святость Серафима». И далее- «Религиозным преступлением перед Богом и миром было бы, если бы Пушкин, в бессильных потугах стать святым, перестал творить, не писал бы стихов. Идея призвания по существу своему идея религиозная, а не «мирская», и исполнение призвания есть религиозный долг. Тот, кто не исполняет своего призвания, кто зарывает в землю дары, совершает тяжкий грех перед Богом. К пути гениальности человек бывает так же избран и предназначен, как и к пути святости. Есть обреченность гениальности, как и обреченность святости» .
Сюжетная и жанровая структура наследия передвижников с точки зрения религиозной проблематики
Многочисленные исследования, посвященные периоду русского искусства второй половины XIX века, являются достаточно прочным фундаментом, дающим необходимые отправные точки для переведения на качественно новый уровень наших представлений о многомерности и антиномичности художественной культуры данного времени. Последние 10-15 лет религиозная проблематика в художественном наследии передвижников рассматривалась под разными углами зрения в публикациях ведущих российских искусствоведов А.Г.Верещагиной, Г.Г.Поспелова, Д В.Сарабьянова, Г Ю.Стернина и многих других. Таким образом, существенные пробелы, возникшие в предшествующий (советский) этап отечественного искусствознания, в какой-то мере видятся уже заполненными
На уже накопленном материале появилась возможность предпринять некие обобщения, наметить картину религиозного миросознания поколения второй половины XIX века, которая обозначается при рассмотрении творчества художников-передвижников Причем важно обратиться к передвижническому наследию не как к сумме самостоятельных произведений, а как относительно неделимому целому, уже достаточно отдаленному от нас во времени и пространстве. Нам кажется, такой взгляд на религиозность искусства передвижников позволяет более рельефно выявить и кризисные ситуации, и достижения, открывающие пути дальнейшего развития русской духовности.
При исследовании религиозной проблематики мы обращаемся к достаточно широкому кругу произведений изобразительного искусства рассматриваемого периода. И здесь, конечно, важен вопрос, насколько пространны границы данного круга? По возможности избегая живописно-пластических и образных характеристик тех или иных произведений, которые будут достаточно полно даны в посвященных ведущим представителям передвижничества монографических главах, попытаемся структурировать наше исследуемое поле по иконографическому принципу.
На передвижных выставках в большом количестве и с завидной регулярностью появлялись произведения, изображающие современные художникам сцены церковной обрядности. Особым разделом среди работ, посвященных церковной жизни, были различные варианты «крестного хода». Савицкий «Встреча иконы», Маковский «Выход с хоругвями», Бронников «Крестный ход», Прянишников «Спасов день на Севере» и др. Одна из самых ярких композиций - картина Прянишникова, где изображен широкий пейзаж, через разлившуюся реку переплавляется к белому храму великое множество народа. Особая серьезность и торжественность выражена в фигуре мужика, целующего икону. Но фрагментарность композиции в целом, срезанность рамой главных персонажей вносит подчеркнуто временной момент, мешает воспринимать изображаемое как обобщенную картину всей Руси, всех сословий
Конечно, недосягаемой многомерностью обладал и обладает среди композиций с церковными шествиями «Крестный ход в Курской губернии» Репина, ведь именно «Самсон русской живописи» показал уникальные возможности данного сюжета для раскрытия социальной типологии русского общества. Художники, выбирая подобные сцены, ставили сходные с Репиным задачи, но его многозначность для них оказалось недосягаемой. Можно отметить, что иконографический вариант «крестного хода», разработанный передвижниками, дает нам одну из модификаций «хоровой картины», показывает социальные срезы русского общества этого периода, но, как правило, оставляет в стороне религиозные переживания, религиозные настроения людей, участвующих в изображаемом событии. Образ горбуна в «Крестном ходе» Репина видится исключением из общей массы, в целом же настроение толпы отстраненно-равнодушное. В трактовке передвижников люди объединены скорее силой воспитанной с детства привычки принимать участие в религиозных шествиях, чем внутренней духовной потребностью.
Вряд ли хоть в какой-то мере дает основание говорить о постановке и решении мировоззренческих проблем и сюжетный ряд типа «Панихиды» Розмарицына, «Церковного старосты» Прянишникова, «Перед исповедью при входе в деревенскую церковь» Верещагина, «Воскресной школы в церкви» Бронникова, «Перед исповедью» Корзухина и многих других произведений. Прежде всего, он свидетельствует о расширении диапазона жанровой живописи передвижников, включающей в свою орбиту все новые и новые сюжеты из жизни простого народа.
Также очевидно, что не стали значимыми примерами исторической живописи произведения, в которых художники обращались к событиям истории русской церкви. Малопродуктивным для многомерной проблематики нам видится перечисление такого ряда работ как «Черный собор. Восстание Соловецкого монастыря против печатных книг в 1666 году» Милорадовича, «Патриарх Никон перед судом 1 декабря 1666 года» Неврева, «Царь Алексей Михайлович и Никон, архиепископ Новгородский, у гроба чудотворца Филиппа» Литовченко и др. (О «Боярыне Морозовой» Сурикова речи здесь не идет.)
«Блаженны чистые сердцем»: христианское в мироощущении Василия Перова
Со времен «Истории русской живописи» Александра Бенуа о творчестве Василия Гршорьевича Перова (1833-1882) распространенно мнение, что в его искусстве «не за что уцепиться, не на чем утешиться Чудовищные по цинизму и огчаянию страницы. Затем картины более ірустного, чем обличительного характера, исполненные тихой скорби за «бедного человека».1 Но на протяжении XX столетия расширялся круг исследуемых произведений, глубже и разносюроннее становились подходы к содержанию творчества Перова, и, наконец, после всеобъемлющей выставки художника к 150-летию со дня рождения в фундаментальном исследовании В.А.Петрова «Василий Перов. Творческий путь художника»2 мастер предстал во всей своей многогранное їй и сложности. Большое внимание автором моноірафии уделено не только основным темам и сюжетам, проблемам становления и развития творческого метода, сложным взаимосвязям творчества Перова с русскими и западноевропейскими традициями, но и использованию в его произведениях христианской символики и христианским основам мировоззрения художника.
И все-таки, рассматривая творчество Василия Григорьевича Перова в сопоставлении с традицией православного миросозерцания отечественной культуры, начнем с его аншклерикальных работ, которые являются наиболее репрезентативными в его творческом наследии. «Проповедь на селе» (1861), «Чаепитие в Мьпищах, близ Москвы» (1862), «Сельский крестный ход на Пасху» (1861), «Монастырская трапеза» (1865-1875) - вряд ли найдешь в русском искусстве до Перова или после него более едкое обличение пороков Церкви. Можно констатировать, что аналогов столь непримиримого бичевания христианских пасіьірей и паствы в русском искусстве больше нет Что за персонажи проходят перед нами? «Проповедь на селе» представляет нам толстенького неприятного помещика, дремлющего в кресле, туї же кокеїливо перешептывающиеся молодая барыня и холеный господин. На стене церкви слова «Нет бо власти аще не от Бога учинена суть. Всяк да повинуется власть придержащим», содержание которых полностью выхолощено всем процессом восприятия проповеди. На другом холсте распухающий от жары и сладостных удовольствий неспешного чаепития поп не замечает рядом с собой ни нищеты, ни подобострастия. Контрастность сопоставлений нищего солдата и мальчика с чревоугодничающим попом ошеломляет. В одной из самых известных композиций на тему Светлого Христова праздника представлен огвраштельный вид нестройною пьяною шествия с образами и хоругвями. Мерзости здесь нанизываются одна на другую: раздавлено сапогами пасхальное яйцо, пьяный дьяк уронил молитвенник, опухшее лицо и спущенные чулки главной женской фшуры в центре. За ней следует мужик с перевернутой вниз иконой и далее все те же отвратительные непристойности, за которыми полная утрата не только божественного, но и человеческого образа и подобия. Наконец, натуралистические подробности невоздержанной и разгульной монастырской трапезы, напоминающей чуть ли не оргию, происходящую іам, где должно бы видеіь тихий братский обед в духе любви, собравшейся после духовных и физических /рудов монастырской братии. Картина церковной жизни, воссозданная Перовым, предстает отшживающей и безобразной. С жестоким реализмом художник демонстрирует абсолютное убожество своих героев. Сюжетами каждой из работ сіали вполне конкретные жизненные впечаїления, и отсюда идет меікая убедительное і ь характеристик, предельная вьіразиіельность жесюв и мимики. Но при этом мы видим, что изображены не только и не столько индивидуальные личности, что художник последовательно поднимается до уровня социальною типажа, создаеі образы наглядно персонифицирующие человеческие пороки.
Как же все это соотнести с так часто повторяемой евангельской заповедью «не судите, да не судимы будете» (Мф 7, 1)? Ксіаш, самим Перовым в «Монастырской трапезе» введен в ткань композиции не только данный текст, но также «Да не смущается сердце мое» и «Лазари, гряди вон». Но Перов даже не судит, он обчичает зло, обличает безжалостно и беспощадно, поюму что зло дейсівительно поселилось и прочно укоренилось там, где его и близко не должно быть, где оно просто омерзительно, и художник содрогается всем своим существом, видя его всесилие. Равнодушие, пьянство, обжорство, грубость, ложь, мздоимство отвратительны всегда и везде, но в церкви они отвратительны стократно, и, увы, вряд ли что-то изменится, если мы закроем глаза на то, как зияет эта рана столетиями на теле Церкви Художник в своих полотнах с отчаянной смелостью и честностью вскрывает попрание нравственных основ жизни и подмену святынь. Создания Перова, безусловно, можно в полной мере назвать аншклерикальными, но можно ли назвать антихрисшанскими?
Священник Георгий Кочетков, ректор Свято-Филаретовского богословского института говорит: «Самое главное, что мы потеряли, - это две вещи просі оту во Христе и способность обличаїь зло и ірех по-христиански. Когда мы обличаем, мы руї аемся и идем на разрыв В то время как не нужно идти на разрыв ни с людьми, ни с церквами, ни с культурами, ни с нациями, ни с историей Рхли и надо идти на разрыв, то только с грехом, только со злом - с традицией зла и с традицией греха, с традицией неверия и т д.
