Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Мировая ракетно-космическая деятельность (РКД) как сфера международных военно-политических процессов XX-XХI вв. 19
1.1 Военно-политическое измерение РКД 19
1.1.1 История развития ракетно-космических технологий 20
1.1.2 Современные космические системы военного назначения 25
1.1.3 Специфика ракетно-космических программ в разных странах 32
1.2 Особенности международных военно-политических отношений на разных этапах развития мировой РКД 40
1.2.1 Теоретические подходы к обеспечению стабильности военно-политических отношений субъектов РКД 40
1.2.2 Особенности военно-политических отношений государств на разных этапах мировой РКД 43
1.3 Международно-правовые отношения участников РКД 53
1.3.1 Международно-правовые механизмы регулирования РКД 53
1.3.2 Политико-правовые проблемы регулирования РКД 56
Выводы 61
Глава 2. Динамика развития, функции и структура ракетно-космической деятельности КНР 65
2.1 История развития РКД КНР 65
2.1.1 Основатели ракетно-космической отрасли КНР 67
2.1.2 Основные этапы развития РКД КНР 69
2.2 Современное состояние ракетно-ядерных сил КНР 84
2.2.1 Ядерная доктрина КНР 84
2.2.2 Китайские баллистические ракеты стратегического назначения 86
2.3 Современное состояние, основные направления и функции РКД КНР 92
2.3.1 Стратегия развития РКД КНР 92
2.3.2 Роль РКД КНР в обеспечении национальных интересов государства 94
Выводы 110
Глава 3. Роль ракетно-космической деятельности КНР в формировании международных военно-политических отношений 115
3.1 Роль КНР в международно-правовом регулировании РКД 115
3.1.1 Оценка деятельности КНР в контексте норм международного космического права 115
3.1.2 Инициативы КНР в области регулирования ракетно-космической деятельности 120
3.2 РКД КНР в контексте глобальных и региональных военно-политических процессов 123
3.2.1 КНР и проблемы военно-политической обстановки в Азии 123
3.2.2 Конкурентные стратегии РКД Индии, Китая и Японии 131
3.2.3 Военно-политические отношения РФ-США-КНР 140
3.3 Роль РКД КНР в современной системе международных военно-политических
отношений 148
3.3.1 Роль КНР в современной системе международных отношений 148
3.3.2 Факторы влияния РКД КНР на современную систему международных военно-политических отношений 156
Выводы 164
Заключение 168
Список сокращений 179
Список литературы 182
Приложения 206
- Современные космические системы военного назначения
- Особенности военно-политических отношений государств на разных этапах мировой РКД
- Китайские баллистические ракеты стратегического назначения
- РКД КНР в контексте глобальных и региональных военно-политических процессов
Введение к работе
ФГБУН "Институт востоковедения РАН", 2014
I.
Актуальность исследования. В конкуренции за общемировые ресурсы и в отстаивании своей сферы интересов ведущие государства, в том числе Китайская Народная Республика, не ограничиваются сухопутным пространством. Возрастающий мировой интерес к космическим системам связи, наблюдения Земли и навигации связан с возможностью их использования в обеспечении национальной обороноспособности, развитии телекоммуникаций, логистике, здравоохранении и образовании, предупреждении природных катастроф, изучении запасов энергетических ресурсов на Земле и за ее пределами.
Становясь участниками мировой космической деятельности, многие государства стремятся не только к импорту космических услуг, но и к оперированию собственными искусственными спутниками Земли (ИСЗ), а также обладанию самостоятельными средствами для их запуска (ракетами-носителями и космодромами). По состоянию на июль 2013 г. такую способность имели десять государств/ агентств, в то время как в процесс освоения космического пространства было вовлечено в целом более пятидесяти стран, в том числе страны Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки.
При этом все основные виды ракетно-космической деятельности (РКД), осуществляемые любым ее участником, в большинстве случаев затрагивают интересы всего мирового сообщества. Это актуализирует изучение РКД в ее международно-правовом и военно-политическом измерениях. Целесообразно выделить следующие предпосылки, определяющие возрастающую роль мировой РКД в системе международных военно-политических отношений.
1. Возможность использования космических систем связи, разведки, навигации, наблюдения Земли в обеспечении государственных интересов, повышении эффективности ведения боевых действий на суше, море и в воздухе, изучении запасов энергетических ресурсов.
2. Взаимосвязь программ мирной и военной направленности, возможность перемещения персонала, технологий, материальных и финансовых ресурсов между гражданским и военным секторами промышленности. В этой связи необходимо понимать, какими видами РКД занимается то или иное государство, что особенно актуально в случае развития государством программы баллистических ракет.
3. Рост числа самостоятельных участников РКД, который ведет к интенсификации международного взаимодействия в этой области — в форме соперничества и/или сотрудничества. С точки зрения политического реализма, освоение космического пространства неизбежно приведет к столкновению интересов наиболее активных участников как в коммерческих сегментах космической деятельности (таких, как оказание услуг по производству и запускам космических аппаратов), так и в контексте конкуренции за новые сферы влияния.
4. Несоответствие действительных масштабов РКД и международно-правовых механизмов ее регулирования, которые закладывались в 1960-1970-х гг. Продолжающаяся коммерциализация РКД и появление ее новых (в том числе негосударственных) участников, потребуют определенных изменений в правовом регулировании РКД.
5. Возможности международного сотрудничества в области РКД с развитыми и развивающимися странами для реализации широкого спектра экономических и политических интересов.
С учетом вышеперечисленных тенденций развития РКД, особого внимания, с точки зрения влияния на международные военно-политические отношения, заслуживает ракетно-космическая программа Китайской Народной Республики. Объясняется это тем, что, во-первых, после США и России Китай осуществляет наиболее полный спектр РКД; соответственно перед ним открываются новые возможности для реализации государственных интересов. Во-вторых, РКД КНР включает проекты двойного и военного назначения, в том числе не регламентируемые международным правом испытания противоспутниковых и противоракетных технологий. В-третьих, Китай активно участвует в развитии международно-правового регулирования РКД и (совместно с Россией) является автором проектов договоров в этой области.
Высокий уровень развития РКД КНР делает необходимостью представлять планы и возможности Китая в этой сфере, а также выявить влияние фактора РКД в международных военно-политических отношениях.
Объектом исследования в настоящей работе является ракетно-космическая деятельность КНР.
Предметом исследования являются особенности и тенденции развития РКД КНР в 1960–2011 гг., ее политические, военные и гражданские аспекты. Это, в свою очередь, означает исследование процесса развития космических систем военного назначения, отношений КНР с другими участниками РКД, участия КНР в международно-правовом регулировании РКД, использования космического сотрудничества в качестве инструмента дипломатии, роли РКД КНР в региональных и глобальных военно-политических процессах, влияния РКД КНР на современную систему международных отношений.
Цель исследования заключается в выявлении факторов влияния РКД КНР на международные военно-политические отношения на базе исследования целей и задач, решаемых РКД КНР, преломления этой деятельности в глобальных и региональных военно-политических процессах.
Задачи исследования:
-
Проанализировать историческое развитие ракетно-космических технологий в XX-XXI вв. и его военно-политические аспекты, выявить специфику современных ракетно-космических программ в разных странах.
-
Исследовать подходы к обеспечению стабильности военно-политических отношений государств-субъектов РКД, выявить особенности этих отношений в исторической перспективе.
-
Проанализировать политико-правовые проблемы регулирования РКД.
-
Разработать вариант периодизации истории развития РКД КНР.
-
Выявить приоритетные направления ракетно-космической программы КНР на современном этапе, определить их функции в обеспечении национальных интересов государства.
-
Выявить характеристики ракетно-ядерной программы КНР, определить возможные варианты развития китайских ядерных сил, в особенности ракетных средств доставки. Такая необходимость связана с тем, что космическая программа Китая тесно связана с программой развития баллистических ракет (БР) военного назначения.
-
Проанализировать роль КНР в международно-правовом регулировании РКД с точки зрения выполнения государством международно-правовых обязательств и предложенных КНР инициатив по обеспечению безопасности РКД.
-
Выявить роль РКД КНР в глобальных и региональных военно-политических процессах, проследить влияние РКД КНР на формирование ракетно-космических программ других государств.
-
Выявить факторы влияния РКД КНР на современную систему международных военно-политических отношений, подготовить рекомендации о возможных направлениях «превентивной дипломатии», нацеленной на поддержание стабильности военно-политических отношений субъектов РКД и предотвращение возможных конфликтных ситуаций, связанных с развитием РКД в КНР и в мире.
Методология исследования. Влияние РКД КНР на международные военно-политические отношения было проанализировано с точки зрения ее военной, политической, гражданской составляющих.
Военная составляющая РКД КНР включает следующие аспекты: развертывание Китаем космических систем для информационно-коммуникационного обеспечения своей деятельности в стратегически важных областях, совершенствование ракетных технологий, осуществление военно-прикладных исследований в космическом пространстве.
К политической составляющей РКД КНР относится, во-первых, деятельность Китая на международно-правовом поле РКД, поскольку следуя, нарушая или создавая новые нормы, государство также воздействует на военно-политические процессы. Во-вторых, к ней относятся доктринальные установки, то есть официальные документы, заявления высокопоставленных лиц и другие официальные положения, несущие сообщения международному сообществу о принципах и целях РКД КНР. Такой анализ представляется важным не только для понимания мотивов и перспектив деятельности самого субъекта; не менее значимым источником влияния на международные процессы являются и ожидания относительно этого поведения со стороны других субъектов международных отношений, международное восприятие декларируемых КНР принципов.
Гражданский аспект РКД включает коммерческие и научные направления РКД, которые также способны оказывать влияние на международные военно-политические отношения. Особого внимания заслуживают существующие идеи включения КНР в международные проекты космического сотрудничества в качестве инструмента регулирования военно-политических отношений с КНР.
Существующие исследовательские подходы к обеспечению стабильности военно-политических отношений участников РКД (технологический детерминизм, глобальный институционализм и другие), предлагают разные механизмы для достижения данной цели, в зависимости от ориентации исследователей на ту или иную шкалу ценностей. Наиболее влиятельным направлением является «космический национализм», опирающийся на теорию политического реализма. Альтернативная точка зрения представлена школой глобального институционализма, в основе которой лежат положения либерально-идеалистической парадигмы. Сторонники данного подхода рассматривают космическое пространство как арену для международного сотрудничества с опорой на международно-правовые режимы и запреты на милитаризацию космоса [Moltz, J. The Politics of Space Security: strategic restraint and the pursuit of national interests / Stanford, 2008].
С окончанием «холодной войны» исследователи стали уделять больше внимания взаимосвязи международной безопасности с безопасностью окружающей среды и космического пространства [Кричевский С.В. Стратегия освоения космоса в ХХ1 веке: социоприродная концепция // Государственная служба. 2007. №4]. Тем не менее, было бы преждевременно утверждать, что после «холодной войны» в развитии РКД ослабло значение военно-политических факторов. Поскольку роль государств как субъектов мировой РКД остается главенствующей, а обеспечение национальной безопасности по-прежнему декларируется в качестве приоритетного направления космических программ США, РФ и Китая, их РКД целесообразно рассматривать в первую очередь через призму реалистической парадигмы.
Методическую основу исследования составили: метод анализа документов, методы фактологического, сравнительно-исторического, структурно-функционального анализа, синтеза, обобщения, научной абстракции.
Хронологические рамки исследования охватывают весь период РКД Китая — от испытаний в 1960-х гг. первых китайских БР до настоящего времени. Вместе с тем при разработке периодизации развития РКД КНР возникла необходимость обратиться и к более раннему периоду. Имеется в виду период советско-китайского сотрудничества в 1950-х гг. При изучении влияния РКД КНР на международные военно-политические процессы в центре внимания находились события и явления, происходившие в 1990-2011 гг., поскольку именно в этот период РКД КНР вступила в фазу наиболее активного развития.
Источники
Автор диссертационной работы исследовал исторические источники, официальные международные и внутригосударственные документы, аналитические, справочные источники и периодическую печать на русском, китайском и английском языках.
Источниками по развернутым и разрабатываемым КНР ракетно-космическим системам служили:
-
открытые публикации китайских компаний и организаций, занимающихся разработкой, эксплуатацией и экспортом ракетно-космических технологий (таких, как Китайская академия технологий ракет-носителей (), Корпорация аэрокосмическои науки и промышленности Китая () и др.);
-
открытые публикации российских научно-исследовательских и конструкторских предприятий, осуществлявших научно-техническое сотрудничество с КНР (Федеральное Космическое Агентство (Роскосмос), Российский федеральный ядерный центр - Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики РФЯЦ ВНИИЭФ и др.);
-
сводные данные международных организаций, осуществляющих мониторинг РКД (Всемирная метеорологическая организация (ВМО), Управление по вопросам космического пространства ООН);
-
справочники, составленные российскими и зарубежными аналитическими центрами, в том числе “Space Report 2012” (Space Foundation) — как руководство по тенденциям развития мировой РКД; “Military Balance 2013” (Центр стратегических и международных исследований (CSIS)), Ежегодник СИПРИ 2013 (Ежегодник Стокгольмского института исследования проблем мира с приложениями ИМЭМО РАН к русскоязычной версии) и другие — как источники статистической информации и научного анализа по ракетным вооружениям КНР;
-
среди источников об истории ракетного комплекса КНР сегодня в открытом доступе появляются и материалы, подготовленные китайскими исследователями; примером может служить вышедшая в 2011 г. публикация Института современного Китая Академии общественных наук КНР: «Процесс развития серий баллистических ракет Китая «Дунфэн» [“” Чжунго дунфэн силе чжаньлуэ даодань яньчжи фачжань личэн, 2011].
В качестве источника по стратегии развития РКД КНР в исследовании использовалась издаваемая Госсоветом КНР Белая книга «Космическая деятельность Китая»: выпуски 2000, 2006, 2011 гг. [2011 2011 нянь Чжунго дэ хантянь (Космическая деятельность Китая в 2011 г.). URL: http://www.gov.cn/gzdt/2011-12/29/content_2033030.htm]. В ней представлены основные принципы и направления развития национальной космической науки и сопутствующих технологий, достижения и задачи на следующие пять лет.
Принципы РКД в той или иной степени изложены также в законодательных актах национального космического права КНР, в Белой книге по политике КНР в области нераспространения (выпуски 2003 и 2005 гг.), в Белой книге по обороне «Диверсифицированное использование вооруженных сил Китая» (2013 г.) []. URL: http://www.gov.cn/jrzg/2013-04/16/content_2379013.htm] и в Национальной программе научно-технического развития на среднесрочный и долгосрочный период (2006 – 2020 гг.) [(20062020 ). URL: http://www.gov.cn/jrzg/2006- 02/09/content_183787.htm].
Следует отметить, что новая оборонная доктрина, опубликованная в апреле 2013 г. на интернет-странице Министерства обороны КНР, подверглась структурным и содержательным изменениям по отношению к предыдущим выпускам. В ней, в частности, была приоткрыта информация о численности военных сил КНР, категории их боевой готовности (в том числе ядерных), а также впервые появилось упоминание о сериях баллистических ракет «Дунфэн» и крылатых ракет «Чанцзянь» и их боевом назначении.
Источниками сведений о планах и стратегии развития китайской РКД также служили информационные агентства Китая. В связи с этим необходимо отметить следующее. Вышеупомянутые изменения в изложении китайской ядерной доктрины привлекли внимание международного сообщества только в апреле 2013 г., после публикации документа в открытых китайских источниках. Но информация о возможном «повышении прозрачности» ядерной стратегии была опубликована еще в конце 2012 г. (хотя и в иносказательной форме) на интернет-сайте информационного агентства «Синьхуа» со ссылкой на оригинальный источник — близкую к политическим кругам КНР гонконгскую газету “Wen Wei Po”. Данное гонконгское издание, по мнению ряда исследователей ракетно-космической программы КНР, можно считать официальным вестником предстоящих в КНР космических запусков и проектов.
Историография. В работе представлены результаты анализа наиболее важных, с точки зрения международных процессов, аспектов РКД КНР, с учетом плюрализма концепций и взглядов, широты нарративных источников, а также новых событий и явлений в международных отношениях, связанных с развитием РКД КНР.
При разработке теоретической и методологической базы настоящей диссертации автор опирался на работы следующих российских специалистов: А.Г. Арбатова, И.А. Ахтамзяна, Ю.М. Батурина, А.Д. Богатурова, А.А. Кокошина, В.В. Коробушина, А.В. Крутских, В.В. Михеева, Е.В. Мясникова, Д.Б. Пайсона, С.А. Панарина, Н.П. Ромашкиной, В.И. Сотникова, П.В. Топычканова, А.В. Фененко, Б.Е. Чертока.
Широкий спектр публикаций, посвященных политическому измерению РКД, подготовили институты в составе Российской академии наук, в особенности: Институт проблем международной безопасности, Институт Дальнего Востока, Институт мировой экономики и международных отношений, Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова, а также Центр политических исследований России, Московский космический клуб и другие. Многие аспекты научно-технического сотрудничества Китая и СССР, в том числе в сфере РКД, были освещены в книге С.Н. Гончарова «Заметки о военно-техническом сотрудничестве Китая с СССР и Россией во 2-й половине XX в.», изданной Институтом востоковедения РАН [отв. ред. и авт. предисл. А.И. Кобзев / ИВ РАН; Фак-т мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова, 2013].
В работе использовались труды западных исследователей, подготовивших солидные работы непосредственно по военно-политической проблематике РКД КНР, таких как Ю. Батт, Ш. Кан, Г. Кулацки, Дж. Льюис, У. А. Макдугалл, Дж. Мольц, Л. Саалман, Э. Сидхауз и другие. Автором были проанализированы статьи экспертов китайского происхождения: Бао Шисю, Дин Чэна, Ли Биня, Юй Жубо, Чун-Пинь Линя, которые осветили культурные аспекты китайской стратегии в области РКД.
Для целей дальнейшего изучения РКД КНР безусловный интерес представляет вышедшая в 2013 г. книга профессора Лю Цзиюаня «Философия развития космической индустрии Китая» [Чжунго хантянь шие фачжань дэ чжэсюэ сысян, 2013]. В книге описаны причины стремительного развития китайской РКД, как их видит автор — один из ветеранов ракетно-космической отрасли КНР и первый китайский специалист, получивший в 2011 г. престижную международную премию им. Т. фон Кармана за вклад в развитие мировой космической науки и технологий.
Закрытость китайской РКД, неопределенность перспектив развития и применения наукоемких технологий в целом, а также неоднородная трактовка понятия международной безопасности исследователями — в связи с их приверженностью разным системам ценностей, а в некоторых случаях и политизированностью их взглядов, — предопределяют необходимость дальнейшей разработки данной проблематики. Кроме того, в ходе обзора существующей литературы было выявлено отсутствие комплексного анализа военно-политических аспектов РКД КНР с учетом ее гражданской, военной и политической составляющих, а также недостаточное внимание, отведенное вопросам международной деятельности КНР в ходе осуществления РКД.
Научная новизна. В работе впервые проведено комплексное исследование военно-политических аспектов РКД КНР. Причем сделано это с учетом как неотъемлемых функциональных характеристик РКД КНР, так и особенностей ее восприятия экспертным сообществом России, США, стран Европы, Южной и Восточной Азии.
В исследовании предложен анализ интерпретации Китаем современной системы международных отношений, угроз и возможностей, связанных с развитием РКД в мире, концепций формирования стратегии развития РКД. Автор предложил свой, оригинальный вариант периодизации развития РКД КНР. В его основе — аналитическое выделение этапных для данного развития событий и его долгосрочных тенденций. Одновременно это позволило проследить закономерности развития РКД КНР, необходимые для более ясного понимания ее современного состояния и перспектив развития.
Также в ходе исследования автором были выявлены формы и перспективы взаимодействия КНР с другими участниками мировой РКД с учетом историко-политических особенностей их отношений, а в некоторых случаях — специфики политических процессов в рамках региона.
Научно-практическая значимость. Сделанные автором выводы и рекомендации могут быть использованы в прогнозах развития военно-политической обстановки в Южной и Восточной Азии, перспектив экономического и дипломатического диалога КНР с развитыми и развивающимися странами, а также в прогнозах развития международно-правового оформления РКД и режимов международной безопасности.
Настоящее исследование может оказаться полезным для студентов, аспирантов и преподавателей, чьей специализацией является история международных отношений и внешней политики, равно как и для тех, кто специализируется на современной истории Китайской Народной Республики.
II. Объем и структура диссертации
Современные космические системы военного назначения
На современном этапе наиболее весомой компонентой военного использования космоса является получение данных со спутниковых систем различного назначения для информационного обеспечения правительственных организаций и вооруженных сил (ВС) государства-оператора, как в мирное время, так и на всех уровнях эскалации международных конфликтов. Ниже представлены результаты исследования основных тенденций развития подобных обеспечивающих систем космического базирования на современном этапе развития мировой РКД. Информационно-обеспечивающие космические системы (КС) военного назначения предназначены для наблюдения из космоса в мирное и/или военное время, мониторинга запусков ракет, предупреждения ракетного нападения, управление беспилотными аппаратами, контроля соблюдения междуна родных договоров, регистрации ядерных взрывов, мониторинга военных сил и инфраструктуры противника, обеспечения бесперебойной и защищенной связью военно-политического руководства страны, а также ряда других целей. Обеспечивающие КС целесообразно разделить на 1) разведывательные (оптические, радиоэлектронные и другие) и 2) вспомогательные (связь, навигация, геодезия, метеорологические КС)1. Несмотря на существующее условное подразделение спутниковых систем на гражданские (научные, коммерческие задачи) и военные, граница между ними не является четкой, поскольку многие коммерческие ИСЗ связи и исследования природных ресурсов Земли имеют двойное назначение и могут применяться для информационного обеспечения как гражданского, так и военного секторов. В целом по состоянию на 2013 г., 59% эксплуатируемых в мире ИСЗ выполняли задачи связи, 9% — наблюдения/дистанционного зондирования Земли, 8% — навигации, 7% — военной разведки, 5% — астрофизики, 4% — метеорологии, 7% — не попали ни в одну из категорий (по данным Всемирного экономического форума, а также авторитетной исследовательской организации UCS (Союз обеспокоенных ученых))2. При этом из 102 ИСЗ, выведенных на околоземную орбиту в 2011 г., как минимум 24 аппарата были призваны выполнять военные функции, по данным авторитетной организации “Space Foundation” 3.
Разведывательные спутники. В соответствии с международно-правовым обычаем и принципом равенства исследования и использования космического пространства всеми государствами4, искусственные спутники фактически пользуются правом пролетать над территорией другого государства на высоте около 100 км и более1. Такая возможность является одним из основных преимуществ космических аппаратов перед другими формами разведки. К наиболее распространенным типам КС космической разведки относятся видовые (ИСЗ с бортовыми фотографическими или сканирующими оптико-электронными средствами, формирующими изображения) и радиоэлектронные.
Видовая разведка. Первая фотография Земли из космоса была сделана США путем размещения специальной аппаратуры на ракете «Фау-2», однако в настоящее время для решения задач видовой разведки используются спутники дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ), оснащенные формирующей изображения техникой высокого (1-5 м) и сверхвысокого (менее 1 м) пространственного разрешения2. Орбитальными группировками ДЗЗ с оптической аппаратурой с высоким пространственным разрешением обладают США, Россия, Китай, Франция, Германия, Израиль, Италия, Республика Корея, Япония. Мировым лидером в области ДЗЗ являются США, при этом по такому показателю как разрешающая способность (детальность изображения) западные коммерческие спутники приблизились к ИСЗ военного назначения. Так, американский коммерческий ИСЗ GeoEye-1 имеет сверхвысокое пространственное разрешение и высокую производительность съемки: в день спутник способен снимать 700 тыс. км2 в панхроматическом режиме (с разрешением 0,41 м) и 350 тыс. км2 — в мультиспектральном (1,65 м) 3.
Радиоэлектронная разведка (англ. SIGINT, или Signals intelligence, кит. синьхао цинбао) включает системы радиопрослушивания (регистрирующие электромагнитные колебания) и радиолокационные системы (сами генерирующие излучение, а затем регистрирующие его отраженную часть). Радиолокационные системы, позволяющие восстановить изображение местности в радиодиапазоне, являются особенно перспективным видом радиоэлектронной разведки. Если фотографические и оптико-электронные средства разведки призваны собирать информацию о внешнем виде и расположении наблюдаемых объектов (пассивное зондирование), то космическое радиолокационное (радарное) наблюдение позволяет добывать сведения о параметрах движения и координатах объектов и целей в воздухе, воде и на земле, засекать эпицентры ядерных взрывов практически круглогодичного и в любых метеорологических условиях еще до того, как это станет заметно по данным оптической разведки (активное зондирование)1.
Современными ИСЗ с радиолокационными средствами на борту обладают: Германия (TerraSAR-X), Япония (IGS-Radar), Индия (RISAT-1), Италия (COSMO-SkyMed)2. В России, США и некоторых других странах проводятся исследования в области перспективных полуактивных систем локации. Спутники предупреждения о ракетном нападении, развернутые сегодня в двух государствах — России и США — включают орбитальный (спутники) и наземный. Данные технологии получили название «раннего оповещения», поскольку позволяют обнаружить пуск БР практически сразу после старта по инфракрасному излучению выхлопной струи двигателя. К вспомогательным военно-космическим системам относятся спутники космической связи, метеорологии и навигации, а также геодезические, экспериментальные и калибровочные спутники. Космическая связь. Обеспечение связи между отдаленными районами, в том числе управление расположенными в них войсками, осуществляется благодаря оснащенным ретрансляторами ИСЗ связи, земным станциям, центрам управления спутниками связи. Как было отмечено выше, на долю ИСЗ связи приходится наибольший процент функционирующих в мире спутников (59%), при этом наиболее совершенной и интегрированной системой военной спутниковой связи обладают США1. Помимо собственных группировок военных спутников связи («Милстар», «ДСЦС», AEHF, AMC, SDS, UFO, WGS и других), в состав единой системы глобальной связи США также входят КС SATCOMBw (ФРГ), Syracuse (Франция), Skynet (Великобритания) и другие военные спутники связи государств-членов НАТО 2. Кроме того, ВС США пользуются услугами коммерческих спутниковых систем, таких как «Ириди-ум», «Интелсат» и другие.
Космические системы навигации (К.с.н.) предназначены для определения координат положения и составляющих вектора скорости различных подвижных объектов с помощью использования сигналов навигационных ИСЗ, входящих в состав К.с.н. 3 Сегодня функционирующие К.с.н. глобального охвата имеются у США, России. Китайская К.с.н. «Бэйдоу», включающая сегодня 16 ИСЗ, уже функционирует как региональная и к 2020 г. должна расшириться до системы глобального охвата4. В наименьшей степени готовности находится европейская система «Галилео», по состоянию на июнь 2013 г. в ее составе имеется четыре из тридцати запланированных ИСЗ5. Разработкой региональных К.с.н. занимаются Индия и Япония (см. главу 3).
Особенности военно-политических отношений государств на разных этапах мировой РКД
РКД является одним из сложнейших видов человеческой деятельности и требует крупных финансовых и наукоемких вложений, обмена международным опытом для осуществления ее стабильного развития и поддержания международной безопасности. Кроме того, как будет показано в настоящем разделе, партнерство в космосе в некоторых случаях позволяет субъектам РКД сохранять это положение, контролируя деятельность других космических государств, а порой и устанавливая для них «свои правила игры». Перечисленные обстоятельства обуславливают важное место международного космического сотрудничества в решении ряда научно-технических, социальных, экономических и политических задач в интересах как отдельных участников РКД, так и всего человечества. Не случайно один из крупнейших международных проектов XXI в. был развернут именно в космическом пространстве, а именно проект Международной космической станции. При исследовании РКД Китайской Народной Республики проблема международного партнерства в космосе приобретает тем более первостепенное значение в связи с тем политическим влиянием, которое оно (или его отсутствие) оказало и продолжает оказывать на политические отношения Китая и Запада.
В течение первых 20 лет космической эры человечества, отсчитываемой с запуска в 1957 г. Советским Союзом первого в мире ИСЗ, ключевая роль в формировании рельефа международного взаимодействия в космосе принадле-1 Там же. жала СССР и США. В 1975 г. произошло знаменитое рукопожатие в космосе советского и американского экипажей во время первой в истории космонавтики стыковки космических кораблей двух стран1. Примечательно, что этот проект был реализован после того как в 1972 г. США публично признали примерное военное равновесие в стратегических отношениях с Советским Союзом2. Таким образом, важнейшая политическая перемена коснулась и одного из проявлений холодной войны, а именно соревнования двух держав в сфере ракетно-космических технологий. Данный пример демонстрирует, что равноправное международное космическое сотрудничество двух противостоящих государств является возможным тогда, когда оба они, во-первых, согласны признать космические потенциалы друг друга сопоставимыми, а во-вторых, имеют весомые военно-политические аргументы в пользу его осуществления.
В конце 1970-х – начале 1980-х гг. сначала СССР, затем и США начали использовать в качестве политического инструмента сотрудничество с третьими государствами в сфере продолжительных космических полетов. В 1978 г. было положено начало полетам на советские (впоследствии российские) космические станции космонавтов социалистических стран Европы, а затем и космонавтов других стран. Так, всего за тридцать лет существования программы «Спейс Шаттл» (1981-2011 гг.) на пяти американских челноках совершили полеты 355 космонавтов из 17 стран3. Участие в пилотируемых программах США и СССР/РФ международных экипажей стало предпосылкой для зарождения в 2001 г. новой формы пилотируемой космонавтики, так называемого «космического туризма», то есть приглашения в космос не состоящих ни в одном отряде космонавтов частных лиц на коммерческой основе.
На рубеже 1990-х гг. КНР, чья ракетно-космическая промышленность вошла в фазу устойчивого развития (см. главу 2), в качестве приоритетной задачи стала рассматривать выход на рынок запусков космических аппаратов.
Эту же задачу поставила перед собой Россия, которая в начале 1990-х гг. обладала самыми мощными и оптимальными с точки зрения «эффективность-стоимость» средствами выведения КА. Следует отметить, что рынок пусковых услуг не является свободным. Существует ряд ограничений — в виде режимов экспортного контроля, соображений национальной безопасности, государственных субсидий и других факторов, ограничивающих возможности запускающих государств предоставлять свои услуги другим странам. Так, в 1990-х гг. европейские и американские аэрокосмические компании, производившие ИСЗ для быстро развивавшихся космических рынков Европы и США (прежде всего, телекоммуникаций и ДЗЗ) не могли свободно воспользоваться пусковыми услугами РФ, Украины или КНР без получения соответствующих лицензий США под угрозой санкций. Такой возможностью США наделял тот факт, что не только американские, но и большинство европейских спутников содержали произведенные в США детали. Стремление Китая присоединиться к списку «запускающих государств» натолкнулось на обвинения со стороны администрации США в установлении демпинговых цен на запуски и несправедливой конкуренции, а также в экспорте ракетных технологий в Пакистан, Иран, Сирию и Ливию1. Будучи ведущим производителем космических систем, США получили возможность использовать карту «спутникового бизнеса» в политических целях. Налаживание космического партнерства между США и КНР, США и РФ и, в частности, обеспечение доступа этих двух государств на международный рынок коммерческих запусков предусматривало определенные экономические и политические обязательства. Попытки урегулирования данных вопросов являются важным фактором влияния на китайско-американские отношения, начиная с конца 1980-х гг.
КНР, РФ и Украина заключили с США двусторонние соглашения, где были определены квоты на количество коммерческих пусков, дозволенных этим трем государствам. КНР и США заключили несколько соглашений в период 1988-1995 гг.3, кроме того предписывающие КНР устанавливать цены на оказываемые государством пусковые услуги в соответствии с мировым уровнем цен. Взамен китайская компания CGWIC, являющаяся коммерческой рукой китайской ракетно-космической индустрии, получила возможность осуществлять запуски ИСЗ, произведенных американскими компаниями для нужд как внутреннего, так и внешнего рынка. Компания сотрудничала с ведущими производителями спутников — американскими аэрокосмическими компаниями “Hughes”, “Loral” и “Lockheed Martin”. Последнее соглашение, подписанное в 1995 г. было действительным вплоть до окончания срока действия в 2002 г.4 Сотрудничество, вероятно, не принесло США ожидаемых результатов, по-прежнему поступали сообщения о передаче Китаем ракетных технологий в Ливию, Пакистан и Иран5. Пекин также тревожили поставки Соединенными Штатами оружия Тайваню и интерес Вашингтона к развертыванию в Азии элементов ПРО, что Китай рассматривал как одну из форм «распространения»1. Диалог между Пекином и Вашингтоном по проблемам космического сотрудничества и распространения ракетных технологий осложнялся и по другим причинам, например, из-за предполагаемой утечки конфиденциальной информации в Китай в ходе совместных расследований причин падения китайских РН с американскими спутниками на борту. Причиной обвинений послужило проведение специалистами указанных выше компаний диагностики четырех неудачных пусков китайских ракет-носителей, произошедших в 1991 - 1996 гг. при попытках вывести на орбиты американские спутники2. В докладе специальной комиссии Конгресса от 1999 г. было отмечено, что предоставленный в ходе консультаций «инжиниринговый опыт» американских специалистов позволил КНР качественно усовершенствовать системы наведения и управления как космических ракет-носителей, так и ракетных вооружений3.
В политических и экспертных кругах США до сих пор существуют разногласия по поводу того, имела ли место в действительности передача Китаю чувствительных технологий, однако с 1999 г. спутниковые технологии, как товар, затрагивающий интересы национальной обороны не могут быть экспортированы в КНР или запускаться китайскими носителями (Реестр вооружений США, Munitions List, Category XV)4. Что касается большинства других зарубежных компаний, для них новые положения американского законодательства по вопросам экспортного контроля обернулись продолжительным процессом получения лицензий на импорт американских спутников и их компонентов.
Китайские баллистические ракеты стратегического назначения
КНР является официально признанным ядерным государством как государство, которое произвело и взорвало ядерное взрывное устройство до 1 января 1967 г. (в соответствии со статьей IX ДНЯО)1, обладает развитой ракетной и ядерной инфраструктурами и, в соответствии с военной доктриной, осуществляет качественную модернизацию своего ядерного оружия2. В современных китайских публикациях отмечается, что КНР была вынуждена провести испытание атомной бомбы для обеспечения своей безопасности и лишения Запада монополии на атомное оружие (хэлундуань), в частности, в связи с неоднократными угрозами США использовать его против Китая3.
Модернизация стратегических ядерных сил (СЯС) КНР ведется с 1980-х гг. и официально предназначена для «оборонительных целей и повышения эффективности, живучести, увеличения точности, мобильности и глубины проникания китайских ракетных вооружений», как сказано в военной доктрине (2010 г.)4. При этом Китай обязуется не вступать в гонку ядерных вооружений с какой бы то ни было страной, а также является единственным государством, которое официально придерживается принципа неприменения ЯО первым5. Начиная с 1998 г. каждые два года Китай выпускал доктринальный документ «Белая книга: Национальная оборона КНР в [. . .] году»6. В отличие от шести предыдущих выпусков, вышедшая в 2013 г. Белая книга получила название «Диверсифицированное применение вооруженных сил Китая». Кроме того, Белая книга-2013 отличается тем, что не содержит разделов о китайской политике разоружения и нераспространения, а также не упоминает отличительный принцип китайской ядерной доктрины — отказ от права нанесения первого ядерного удара. Последнее обстоятельство вызвало беспокойство ряда экспертов как возможный индикатор пересмотра Китаем своей ядерной стратегии1.
Однако против этого предположения можно привести речь китайской делегации на конференции по разоружению в Женеве, состоявшейся 22 апреля — 4 мая 2013 г. В выступлении от 25 апреля 2013 г. китайские дипломаты вновь призвали ядерные государства последовать примеру Китая и «отказаться от политики ядерного сдерживания, основанной на праве первого ядерного удара, и заключить договор о неприменении ЯО первыми друг против друга». Также китайская делегация традиционно призвала ядерные государства отказаться от применения ЯО против неядерных государств и зон, свободных от ЯО2. Кроме того, в марте 2013 г., на конференции по разоружению в Женеве посол КНР У Хайтао вновь подтвердил приверженность Китая данным прин-ципам3. КНР не публикует официальной информации о количестве и структуре своих ядерных сил. Объясняют это китайские специалисты тем, что Китай обладает «небольшими и слабо развернутыми ядерными силами, что делает их легкими объектами для потенциального противника»4. В связи с этим КНР «озабоченно относится к ядерной транспарентности, особенно к приданию публичной огласке количества ядерного оружия в своем арсенале и к местам его развертывания». Единственной официальной информацией со стороны Китая о количестве произведенных страной ядерных зарядов является докладная записка Министерства иностранных дел КНР от апреля 2004 г., в которой власти заявляют: «Среди всех ядерных государств Китай обладает наименьшим ядерным арсеналом»1. По подсчетам широко известных в экспертной среде Г. Кристенсена и Р. Норриса, КНР, по состоянию на 2013 г., имела около 250 ядерных боеголовок и 150 носителей ЯО, включая баллистические ракеты наземного базирования, тяжелые бомбардировщики и ПЛАРБ (подводные лодки атомные с ракетами баллистическими)2. 2.2.2 Китайские баллистические ракеты стратегического назначения Для количественной оценки ракетно-ядерного арсенала КНР специалистами, как правило, используются следующие характеристики: проводимые КНР испытания ЯО (не проводит с 1996 г.), анализ технических характеристик испытательных ядерных устройств, анализ технических характеристик и исследование способов размещения систем доставки ЯО, оценка количества наработанных ядерных материалов, необходимых для создания ЯО3 Как следствие оценки ядерных запасов КНР имеют значительное расхождение между собой. Не следует также забывать, что в некоторых случаях высказываемые мнения могут быть продиктованы политическими пристрастиями их авторов. Вплоть до 2013 г. в аналитических работах, посвященных ракетно-ядерному оружию Китая, в т.ч. в находящихся в открытом доступе документах служб безопасности США, практически единолично отмечалось следующее: 1. Китайские стратегические ядерные силы (СЯС), формально представляя собой триаду (то есть, ядерное оружие морского, воздушного и наземного базирования), в действительности имеют только один надежный компонент — наземный (см. приложение Г). При этом наземный компонент, состоящий из межконтинентальных баллистических ракет (МБР), баллистических ракет меньшей дальности (БРМД) и баллистических ракет средней дальности (БРСД) в основном полагается на два последние класса БР, в то время как количество МБР (DF-5A, DF-31, DF-31A), имеющих дальность более 5500 км, оценивается в пределах 62 ракет х; 2. В Китае созданы БР как шахтного (DF-5), так и мобильного (DF-31) базирования; 3. Разведывательные службы США продолжают отодвигать на неопределенный срок предполагаемые даты введения в эксплуатацию новых видов ЯО (МБР DF-41 с РГЧ ИН, атомная подводная лодка класса 094 с баллистическими ракетами подводных лодок JL-2); 4. По официальной информации, на базе межконтинентальной баллистической ракеты DF-5A в 1970-х гг. была создана ракета-носитель «Великий поход-2»2. Версии БР и сегодня используются в качестве ступеней китайских ракет-носителей, что является одним из факторов, затрудняющих точный подсчет зарубежными исследователями китайских БР, предназначенных для военных целей; 5. Некоторая часть оперативно-тактических ракет DF-15 оснащена неядерными боевыми блоками. Разработка значительного количества баллистических и крылатых ракет меньшей и средней дальности, вооруженных обычными боеголовками, в настоящее время тесно связана с ситуацией вокруг Тайваня. Эти ракеты представляют наиболее мощное средство для оказания Китаем давления на Тайвань1. В 1995 г. в воды Тайваня было запущено 6 или 7 ракет DF-15 без боеголовок, а в 1996 г. — 4 ракеты2.
Следует добавить, что в китайских СМИ и научных статьях стратегические ракеты DF-31/31A, которые представляются наиболее значимым достижением китайской оборонной промышленности, называют не межконтинентальными баллистическими ракетами (чжоуцзи даньдао даодань), а ракетами дальнего радиуса действия (юаньчэн даодань). Единственной отечественной МБР в самом Китае считается DF-5 3.
РКД КНР в контексте глобальных и региональных военно-политических процессов
Корейский полуостров. Статус Китая как основного политического партнера КНДР, его экономическая и научно-техническая поддержка Пхеньяна определяют ту важную роль, которую Китай уже играет и способен сыграть в стабилизации ситуации на Корейском полуострове1.
Северная Корея фактически рассматриваемая международным сообществом ведущим поставщиком морально устаревших боевых ракет для развивающихся государств, кроме того, имеет собственную программу освоения космического пространства2. Гражданская компонента этой программы развита незначительно и уступает, например, Южной Корее, которая работает над созданием современных ИСЗ связи и метеорологии совместно с европейскими партнерами1. Усилия КНДР сосредоточены на выигрышной, с точки зрения политической пропаганды, способности осуществлять самостоятельные запуски ИСЗ, для чего страна развивает собственные ракеты-носители с использованием технологий баллистических ракет, полученных от СССР и КНР.
Считается, что в основе ракетостроительной программы КНДР лежат технологии советских БР типа «Скад» (Р-17), а их совершенствование происходило при помощи специалистов из КНР, а возможно и Украины. Первый корейский ИСЗ «Кванмёнсон-1», который КНДР безуспешно попыталась вывести на орбиту в 1998 г., как отмечают эксперты, имел сильное сходство с первым спутником Китая — экспериментальным ИСЗ связи «Дунфанхун-1»2. Подобно китайской программе развития ракетной техники, программа Северной Кореи включает разработку ракетных вооружений как для собственных нужд, так и для экспорта. По информации аппарата Министра обороны США, ракетные технологии были экспортированы Северной Кореей в Иран, Ливию, Сирию, Пакистан3.
Уже упомянутый список предметов и технологий двойного назначения, запрещенных для экспорта в Северную Корею, был выпущен Министерством торговли КНР «в целях исполнения резолюций Совета Безопасности ООН»4 вскоре после сообщений СМИ о том, что Северная Корея ускоряет программу создания ядерного оружия5. Технологии двойного назначения, в соответствии с документом, включают компоненты, необходимые для производства ядерного, химического и биологического оружия, а также аэрокосмических систем. Введение указанного ограничительного списка способно существенно ограничить возможности Пхеньяна в развитии качественных параметров своего ракетно-космического комплекса.
Здесь следует отметить, что готовность Китая в целом прекратить экономическую поддержку Северной Кореи представляется автору маловероятной (а в экспертной среде сегодня активно обсуждается и такая возможность), поскольку тогда КНР потеряла бы буферную зону и стратегического союзника. Тем не менее, тот факт, что ограничительный список технологий Китай обнародовал публично, все же содержит особый смысл как для отношений Китая и Северной Кореи, так и для отношений Китая и Запада.
Южная Азия. Согласно распространенному в экспертных кругах мнению, Южная Азия (ЮА) является регионом с наиболее вероятным риском вооруженного конфликта с применением ракетно-ядерного оружия. Государства находятся в состоянии перманентного конфликта между собой, более того, по оценкам известного голландского специалиста по проблемам ядерного распространения Г. Кристенсена, ядерный арсенал Пакистана является самым быстро растущим в мире (с данным утверждением, однако, не согласны многие исследователи)1. По оценкам СИПРИ, к 2013 г. в Пакистане было накоплено около 100-120 ядерных боезарядов, в Индии — 90-1102. Наконец, широко распространено мнение, что именно в Пакистане наиболее велика вероятность попадания ядерного оружия в руки террористов (также оспариваемое рядом исследователей3).
После проведения Индией и Пакистаном серии ядерных испытаний в 1998 г., правительство КНР выразило «глубокую озабоченность» (шэньганьюлюй) в связи с гонкой вооружений в Южной Азии1. Тем не менее, китайский фактор оказывает значительное влияние на развитие военно-политических процессов в ЮА. Испытания ядерных устройств Индией (1974, 1998 гг.) и Пакистаном (1998 г.) ознаменовали переход этих государств в число де-факто ядерных, обладающих тактическим ядерным оружием. Однако сегодня Индия также находится «на пороге клуба ракетных держав», поскольку работает над созданием БР стратегического назначения2. При этом в официальных сообщениях индийских СМИ после проведения в 2012 г. первого испытания ракеты дальнего радиуса действия Агни-V (5000 км) прямо указывалось, что теперь Индия способна доставить ядерный заряд на территорию Китая3. С каждым ракетным испытанием Индия увеличивала дальность тестируемых технологий, в связи с чем эксперты делают вывод о том, что основным адресатом индийских «посланий» является не Пакистан, а Китай.
Следует напомнить, что Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) вступил в силу в период между первыми испытаниями атомного оружия Китаем (1964 г.) и Индией (1974 г.). Согласно условиям Договора, Китай стал одним из пяти официально признанных ядерных государств, в отличие от Индии, которая создала и испытала ядерное взрывное устройство уже после 1 января 1967 г. (Статья IX. ДНЯО).
Как отметил известный политолог Ф. Закария, развитие ракетно-ядерной программы Индии связано с вопросами национального престижа и геополитической стратегии. «Многие индийские политики и дипломаты возмущены тем фактом, что Индии навеки уготована второстепенная роль» в отношении пяти официально признанных ядерных государств и одновременно постоянных членов СБ ООН, прежде всего — в отношении Китая, пишет Ф. Закария1. Отношения Индии и Китая осложнены не только геополитическими интересами и историей вооруженных конфликтов, но и тесными стратегическими отношениями Китая и Пакистана. Китай оказывал техническую поддержку ракетно-ядерной программе Пакистана в виде экспорта объектов ядерного топливного цикла, ракет и ракетных технологий.
Испытания пакистанской БР «Хатф-3», в основе которой лежит технология китайских ракет класса «М», были начаты в 1997 г. в ответ на аналогичные программы Индии2. По мере совершенствования Китаем космических систем военного назначения сотрудничество двух государств может распространиться и на военно-космическую область. Так, пакистанские политологи в целом одобрительно относятся к потенциальной возможности использования услуг создаваемой Китаем системы спутниковой навигации «Бэйдоу», которая могла бы повысить точность разрабатываемых Пакистаном крылатых ракет3.
Похожие диссертации на Ракетно-космическая деятельность КНР: роль в формировании международных военно-политических отношений (1960-2011 гг.)
