Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Отбор дипломатических кадров 22
1.1. Исторические условия и основные этапы формирования дипломатических кадров в России 22
1.2. Эволюция политики МИД в области отбора кадров 39
1.3. Роль образовательного ценза и специальной подготовки дипломата . 58
ГЛАВА 2. Становление дипломата в процессе прохождения службы 79
2.1. Формирование дипломатического чиновника в центральном аппарате МИД 79
2.2. Особенности профессионального роста в заграничных учреждениях 96
2.3. Корпоративизация дипломатической службы и ее роль в подготовке и воспитании кадров 118
ГЛАВА 3. Политическое и нравственное воспитание дипломата 135
3.1. Формирование взглядов на внешнеполитические задачи России 135
3.2. Политическая культура дипломатической службы 155
3.3. Дипломатия и религиозные ценности 173
Заключение 192
Библиография 207
- Исторические условия и основные этапы формирования дипломатических кадров в России
- Формирование дипломатического чиновника в центральном аппарате МИД
- Корпоративизация дипломатической службы и ее роль в подготовке и воспитании кадров
- Формирование взглядов на внешнеполитические задачи России
Введение к работе
Кардинальные изменения в системе международных отношений в конце XX - начале XXI столетий ставят государства перед необходимостью искать пути модернизации своих дипломатических служб, совершенствования подготовки и воспитания дипломатических кадров. Эта задача особенно актуальна для России, переживающей непростой период становления новой государственности и обретения достойного места на мировой арене.
Решение масштабных задач, стоящих перед российской дипломатией, требует всестороннего осмысления ее многовекового исторического опыта. В последние годы он привлекает к себе растущий научный и практический интерес. История дореволюционной дипломатической службы получила признание как самостоятельная область исследований. Творческое освоение ее наследия становится органической частью формирования внешнеполитического курса современной России и воспитания нового поколения российских дипломатов в духе преемственности лучших традиций отечественной дипломатической школы. В этой связи восстановление целостного, исторически достоверного образа дипломата старой России является важной научной и общественной задачей.
Актуальность исследования обусловлена тем, что всесторонний анализ системы подготовки и воспитания дипломатических кадров в Российской империи позволяет создать более полное представление о личном составе дипломатической службы, а также в комплексе рассмотреть систему ее патриотических, профессиональных и религиозно-нравственных ценностей. Выяснение особенностей подготовки дипломатических кадров в старой России также дает возможность сопоставить их с нынешними задачами кадровой политики Министерства иностранных дел Российской Федерации.
Предметом исследований являются дипломатические кадры Российской империи последнего периода ее существования, изучаемые под углом зрения формирования личности дипломата в совокупности ее профессиональных, политических и нравственных качеств. Общеизвестно, что подготовка и воспитание кадрового дипломата является сложным и длительным процессом, который не сводится лишь к приобретению специальных знаний в период получения образования и профессиональных навыков в процессе прохождения службы. Важную роль играют также практика отбора дипломатических кадров, создание надлежащих условий для раскрытия их личных способностей, а также политического и культурного развития. Объективное представление о дипломатических кадрах дореволюционной России требует исследования всех указанных аспектов в их взаимосвязи и динамике, а также в конкретно-историческом контексте.
В данной работе рассматриваются четыре основных фактора, влиявших на формирование дипломатических кадров Российской империи:
1. Кадровая политика министерства иностранных дел, включая формальные и неформальные требования к дипломатическим кадрам, их отбор в соответствии с действовавшим законодательством и внутренними правилами и традициями МИД.
2. Уровень образования и общей культуры дипломатов.
3. Приобретение профессионального опыта и навыков в процессе прохождения службы.
4. Приобщение к корпоративным ценностям дипломатической службы: понимание ее смысла, внешнеполитических задач и интересов страны, политическая культура, патриотические и религиозные ценности.
Основные цели и задачи работы. Целью диссертации является комплексное исследование процесса профессиональной подготовки и воспитания дипломатических кадров в Российской империи.
Для достижения этой цели ставятся следующие основные задачи:
- обрисовать общие исторические условия и основные этапы формирования профессиональной дипломатической службы в России, необходимые для понимания требований, которые развитие российского государства и международных отношений предъявляло к дипломатическим кадрам;
- исследовать особенности политики министерства иностранных дел в области отбора кадров; дать характеристику социального состава чиновников МИД;
- в комплексе изучить роль образовательного ценза и специальных экзаменов в отборе дипломатических кадров, оценить уровень их подготовки и общей культуры;
- проследить пути профессионального становления дипломата в процессе прохождения службы с учетом специфики работы в центральном аппарате МИД и заграничных учреждениях;
- рассмотреть воспитательную роль дипломатической службы как корпоративного института с присущими ему профессиональными традициями, интересами, политическими взглядами и ценностями, выработанными в ходе преемственного развития в рассматриваемый исторический период;
- исследовать и описать основное содержание коллективных представлений русских дипломатов о национальных интересах и фундаментальных внешнеполитических задачах России;
- выявить общие рамки политической культуры дипломатической службы, включая особенности восприятия ею внутренней ситуации в России;
- обрисовать роль религиозных ценностей в процессе формирования личности дипломата.
Методологической основой диссертации является междисциплинарный подход, характеризующий современные исследования в области социальной и институциональной истории, а также политической социологии. Наряду с традиционными методами комплексного анализа исторических явлений автором использована современная методология изучения внешней политики и дипломатии, требующая внимания к личностным аспектам дипломатической деятельности, таким, как ценностная ориентация и политическая культура дипломатов, понимание ими своих профессиональных задач. В диссертации применен также компаративный подход, т.е. изучение различных аспектов кадровой политики российского МИД в сопоставлении с аналогичными особенностями дипломатических служб ведущих европейских государств того же периода.
Новизна исследования состоит в том, что в нем впервые в отечественной историографии проблематика кадрового состава дореволюционной дипломатической службы является самостоятельной темой исследования. Настоящая диссертация представляет собой первый опыт изучения личного состава МИД и заграничных учреждений не только в лице отдельных представителей (министров иностранных дел, видных послов), как это имело место до сих пор, но и через комплексное исследование процесса формирования дипломатических кадров в целом. В ней также впервые делается попытка проследить развитие общей концепции кадровой политики МИД и описать систему корпоративных ценностей дипломатической службы, определявших внутреннюю мотивацию профессиональной деятельности дипломатов.
Научная и общественная значимость исследования состоит в том, что оно в определенной мере восполняет один из существенных пробелов в истории отечественной дипломатической службы. Диссертация имеет целью создание объективного, научно обоснованного представления о ней, свободного от искажений и крайностей, вызванных резкими колебаниями в восприятии царской России отечественной исторической наукой и общественным сознанием.
Корни этих искажений уходят вглубь истории дореволюционной дипломатии, которая на протяжении второй половины XIX — начала XX вв. была излюбленной мишенью для критики со стороны как либеральных, так и консервативных общественно-политических кругов России. Созданный русской прессой различных направлений трафаретный образ царского дипломата как салонного жуира с моноклем в глазу или остзейского барона, едва говорящего по-русски и чуждого национальным интересам страны, которую он представляет, вошел в сознание определенной части российского общества как устойчивый стереотип восприятия дипломатической службы в целом.
В советский период отношение к дореволюционной дипломатии во многом определялось антибольшевистской позицией подавляющего большинства чиновников МИД в октябре 1917 года и последующим активным участием многих из них в Белом движении. В начале 20-х годов бывшие царские посольства и консульства служили главными центрами антисоветской эмигрантской деятельности. Один из первых шагов советского правительства - публикация секретных документов МИД Российской империи - преследовал цель разоблачить царскую дипломатию в качестве одного из виновников развязывания первой мировой войны. В последующие годы образ дипломата старой школы в советской исторической литературе порой изображался в грубо-искаженном, карикатурном виде. Примером может служить следующий отрывок из биографии советского наркома иностранных дел Г.В.Чичерина, в молодости служившего в МИД: «Ничто не отражало с такой яркостью кастовую ограниченность, бюрократическую тупость и барскую чванливость чиновников, как это министерство. К кругу избранных, какими казались важные и неприступные дипломаты, принадлежали дворянские сынки, тщательно отобранные не только по происхождению, но и по солидным доходам. Они были кровно заинтересованы в сохранении и упрочении самодержавия. Дипломаты-чиновники преклонялись перед царем, подобострастно восхваляли его дутое величие за рубежами России. В их среде господствовали законы подчинения, все они почитали чины, интриговали и подсиживали друг друга без всякого стыда. Казалось, все наиболее тупое, мерзкое и отвратительное воплощали в себе эти взобравшиеся на вершину царской лестницы чиновники его величества» .
Коренное переосмысление отечественной истории в последние годы повлекло за собой формирование совершенно иных оценок и представлений. В одной из современных публикаций дается следующая характеристика царских дипломатов: «...отбор лиц, поступающих на дипломатическую службу, был весьма строгим и тщательным во всех отношениях: социальном - они должны были быть из высших сословий, главным образом, из дворянского сословия, образовательном - с высшим образованием, с хорошим знанием иностранных языков, с высокой общей культурой, преданностью царю и отечеству, то есть быть патриотами своей Родины, кроме того, они должны были обладать хорошими личными качествами - быть сдержанными, осторожными и, вместе с тем, волевыми и мужественными, смелыми, способными самостоятельно решать многие сложные вопросы»".
Столь резкий поворот в восприятии дореволюционной дипломатии при всех его положительных аспектах чреват созданием новых стереотипов и мифологизированных представлений, хотя и с диаметрально противоположным знаком. Между тем стремление восстановить достоверный исторический облик старой дипломатической школы отнюдь не означает ее идеализации. В истории дипломатии в одинаковой степени важен как положительный, так и отрицательный опыт. Значение этого опыта ни в чем не умаляется недостатками царской дипломатии, которые требуют столь же беспристрастного научного подхода, как и ее сильные стороны.
Научная значимость данной темы также состоит в том, что исторический опыт российской дипломатической службы является неотъемлемой составной частью развития европейской и мировой дипломатии, ставшего в последние годы предметом самостоятельных исследований как в России, так и за рубежом. Наконец, изучение дипломатических кадров может рассматриваться и как одна из отраслей научного исследования государственной системы Российской империи, представляющего собой одно из динамично развивающихся направлений мировой исторической науки.
Практическая значимость диссертации заключается, прежде всего, в возможности ее использования в дальнейшей работе по восстановлению исторической преемственности и сбережению лучших традиций отечественной дипломатии. Результаты исследования могут найти применение в преподавании курсов истории дипломатии и международных отношений в высших учебных заведениях, а также быть использованными в целях совершенствования кадровой политики МИД Российской Федерации и его воспитательной работы с молодым поколением дипломатов. Материал диссертации, в частности, лег в основу лекционных курсов, прочитанных диссертантом на факультетах международных отношений Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ) и Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) в 2002-2004 гг.
Хронологические рамки диссертации охватывают период с момента реформирования МИД, предпринятого под руководством А.М.Горчакова (50-е - 60-е годы XIX века) до октября 1917 года, т.е. до того момента, когда дипломатическая служба старой России формально прекратила свое существование (с той, разумеется, оговоркой, что фактически многие дипломаты продолжали организованную деятельность в рамках Белого движения и в эмиграции.) Это позволяет рассматривать формирование ее кадрового состава как законченный исторический процесс. Выбор хронологических рамок исследования также обусловлен тем, что именно к середине XIX века российская дипломатическая служба окончательно приобрела тот исторический облик, в котором она без каких-либо кардинальных изменений просуществовала до октября 1917 года. Даже после внутренних реформ, предпринятых в МИД в 1907-1914 гг., жизнь и деятельность дипломатической службы, особенно ее заграничной части, во многом продолжали строиться в соответствии с «заветами» и традициями, сложившимися в середине и даже в первой половине XIX столетия. Поэтому для наиболее полного раскрытия избранной темы потребовалось рассмотреть ряд проблем и явлений, относящихся к более ранним периодам истории российской дипломатии. Привлечены также источники, касающиеся эмигрантской деятельности дипломатов, которые проливают дополнительный свет на их патриотические ценности, политические взгляды и т.д.
Степень разработанности темы в отечественной историографии. В дореволюционный период вышло в свет сравнительно мало работ, специально посвященных истории русской дипломатии. Среди них видное место занимают труды С.С.Татищева, хотя и страдающие тенденциозностью в оценках, выдержанных в духе националистических и славянофильских тенденций своего времени . Особо следует выделить изданный в ознаменование 100-летия МИД «Очерк истории министерства иностранных дел», СПб, 1902. Поскольку авторами этого труда были чиновники самого МИД, он может рассматриваться как отражение официальных взглядов внешнеполитического ведомства на свою историю.
В советский период серьезным препятствием для изучения дипломатических кадров дореволюционной России было господствовавшее в исторической науке представление о том, что исследования субъективно-личностных аспектов внешней политики уводят в сторону от понимания ее «классовой» сущности. Несмотря на большой объем изданной в СССР научной литературы по истории внешней политики России, эти аспекты, как правило, рассматривались как второстепенные, либо трактовались в тенденциозном идеологическом ключе. Сложилась парадоксальная ситуация: в то время как в СССР довольно широко издавались труды советских и иностранных авторов, посвященные дипломатическим службам Англии, Франции, США и других стран4, аналогичные исследования, касающиеся дореволюционной России, не проводились и не публиковались.
Тем не менее, в рамках активной научной разработки проблем внешней политики России в период подготовки к первой мировой войне вопросы, связанные с личным составом царской дипломатической службы, время от времени затрагивались в исторической литературе. Заметный вклад в эти исследования внесли Е.В.Тарле, а также П.А.Зайончковский и созданная им научная школа советских и зарубежных историков5. В этот период также увидели свет некоторые ценные документы и материалы, которые в настоящее время являются важными источниками по истории отечественной дипломатической службы. К их числу следует отнести, в частности, широко известные дневники и воспоминания министров иностранных дел В.Н.Ламздорфа и А.П.Извольского, а также содержательные мемуары бывшего царского дипломата Ю.Я.Соловьева. В предисловии к этой книге советский историк Б.Е.Штейн писал: «В деятельности русской дипломатии конца XIX - начала XX века не все подлежит зачеркиванию. Ряд исторических задач, над которыми работала русская дипломатия, сохранил свое значение, несмотря на свержение царского режима. Задачи эти принадлежали не царской России, а России как государству и русскому народу»6.
Такой подход уже приоткрывал возможность для изучения дореволюционной дипломатической службы. Первой в СССР монографией, в которой затрагивались вопросы внутреннего устройства и кадрового состава царского МИД, была работа И.В.Бестужева «Общественная борьба в России по вопросам внешней политики» М., 1961. Несмотря на ее идеологизированный характер, неизбежный по условиям того времени, она содержала обширный фактический материал и получила признание отечественных и зарубежных историков.
Однако лишь в конце 80-х - 90-х гг. XX века в нашей стране разворачивается систематическое изучение дореволюционной дипломатической службы как неотъемлемой части истории российской внешней политики и дипломатии. Ликвидация идеологической цензуры и более широкий доступ к архивным источникам позволили коллективу ученых Института российской истории РАН выдвинуть новые концептуальные и методологические подходы к исследованию данной проблематики. Так, в коллективной работе «Российская дипломатия в портретах», посвященной деятельности ряда выдающихся российских дипломатов XVIII - начала XX века, признавалось, что дипломатическая служба может быть предметом самостоятельных исследований. В сборнике отмечались «многовековой опыт и традиции», «высокий профессионализм» российской дипломатии .
Кардинальный пересмотр взглядов на отечественную историю способствовал существенному расширению диапазона исследований в области истории дипломатии. Особый интерес представляют работы В.А.Емеца о механизме принятия внешнеполитических решений в России8. Постановка этой проблемы логически подводила к необходимости углубленного исследования личностных аспектов организации и деятельности дипломатической службы. Позже вопросы внутренней организации работы МИД, включая кадровую политику, были обстоятельно рассмотрены автором в ряде статей, в которых они окончательно обрели права самостоятельной темы научных исследований9.
Важной вехой на пути дальнейшей разработки этой темы стал выход в свет в 1995-1997 гг. пятитомной «Истории внешней политики России. (Конец XV в. - 1917 г.)». В этом фундаментальном труде, особенно в разделах, принадлежащих перу А.В.Игнатьева, В.М.Хевролиной и В.А.Емеца, с новых методологических позиций были рассмотрены такие вопросы, как структура и организация деятельности МИД, его роль в системе органов государственной власти Российской империи, характер кадрового состава дипломатической службы, уровень его подготовки и т.п.
Новые подходы к исследованию отечественной дипломатии получили дальнейшее развитие в монографии А.В.Игнатьева «Внешняя политика России. 1907-1914 гг.: Тенденции. Люди. События», М, 2000. В ней сформулированы принципиально важные положения о значении личностного фактора во внешней политике России, подчеркнута необходимость уделять внимание изучению менталитета политиков и дипломатов. Автор не только подробно рассматривает вопросы функционирования дипломатической службы, но и дает развернутый анализ взглядов правящих кругов, включая верхушку МИД, на внешнеполитические проблемы и задачи России.
В связи с проведением масштабных научных и общественных мероприятий, посвященных юбилейным датам — 450-летию Посольского приказа, 200-летию со дня рождения А.М.Горчакова и 200-летию министерства иностранных дел России - отечественная наука обогатилась новыми крупными работами по истории российской дипломатии. Первостепенное значение имеют трехтомные «Очерки истории Министерства иностранных дел России», вышедшие в свет в 2002 году в ознаменование 200-летия МИД. В них обобщен огромный научный материал, отражающий основные этапы развития отечественной дипломатической службы и ее кадрового состава, введены в научный оборот многочисленные архивные источники, воссозданы неизвестные или незаслуженно забытые страницы истории МИД, а также исторические портреты многих выдающихся российских дипломатов.
Немалую научную ценность имеют также опубликованные труды специалистов Историко-документального департамента (ИДД) МИД России и подчиненного ему Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ)10. Именно им принадлежала инициатива в разработке проблем личного состава и кадровой политики МИД. Справки и материалы на эту тему готовились для руководства МИД СССР, но предназначались исключительно для служебного пользования и в открытой печати не публиковались. В канун 200-летия МИД России впервые увидели свет развернутые документальные обзоры специалистов ИДД и АВПРИ по истории МИД, в которых нашли отражение основные документы, характеризующие систему отбора дипломатических кадров, эволюцию образовательного ценза для кандидатов на дипломатическую службу и т.д. Эти документы также обстоятельно проанализированы под юридическим углом зрения в работе Е.В.Сафроновой по истории российской консульской службы".
О растущем интересе к кадровым и личностным аспектам истории дореволюционной дипломатической службы свидетельствует дальнейшее расширение диапазона исследований в этой области. Примерами могут служить работы А.Н.Хохлова о подготовке кадров для российской консульской службы в Китае, а также М.М.Кононовой о деятельности русских дипломатов в эмиграции12.
Вместе с тем, отдельных трудов, специально посвященных подготовке и воспитанию дипломатических кадров в дореволюционной России, по-прежнему ни в нашей стране, ни за рубежом пока не существует, а те сведения, которые можно почерпнуть из архивных документов, источников личного происхождения, мемуарной и научной литературы, носят, как правило, отрывочный, мозаичный характер.
Все это обусловило необходимость уделить особое внимание формированию источниковедческой базы диссертации.
Первая и наиболее важная для настоящего исследования группа источников охватывает архивные документы. Речь идет, прежде всего, об обширном фонде Департамента личного состава и хозяйственных дел (ДЛС и ХД) МИД, включающем формулярные списки чиновников, приказы, циркуляры и другие документы, регламентирующие порядок поступления на дипломатическую службу и ее прохождения. Особый интерес представляют документы, касающиеся реформирования МИД: записки и доклады его сотрудников П.С.Боткина, Е.К.Бюцова, А.А.Гирса, А.И.Нелидова, Ф.Ф.Мартенса, Ю.Я.Соловьева, М.А.Таубе, Д.А.Эйхлера и др., а также протоколы заседаний специальной комиссии в составе руководящих работников МИД по вопросам реформы министерства (1907-1910 гг.). В интересах полноты исследования потребовалось также основательное изучение других фондов АВПРИ, в том числе документов Канцелярии МИД и Петербургского Главархива, ежегодных Отчетов МИД, всеподданнейших докладов по кадровым делам и т.д. Впервые в научный оборот вводятся ранее неизвестные архивные документы, характеризующие уровень культуры дипломатических чиновников, их социальное происхождение, а также служебные характеристики сотрудников российских загранучреждений предреволюционного периода.
Среди архивных материалов большую ценность представляют хранящиеся в АВПРИ личные коллекции документов ряда видных дипломатов: А.М.Горчакова, Н.К.Гирса, В.Н.Ламздорфа, А.П.Извольского, С.Д.Сазонова, А.А.Савинского, П.Л.Вакселя, А.И.Нелидова, Е.Е.Стааля, А.К.Бенкендорфа и др. Кроме того, полезным источником является опубликованная переписка бывших царских дипломатов - членов «Совета послов», действовавшего в эмиграции в 30-е годы XX века13.
Вторую важнейшую группу источников составляет мемуарная литература. Значительная часть ее уже давно введена в научный оборот, однако, нуждалась в новом прочтении с точки зрения целей настоящей диссертации. Речь идет, прежде всего, о дневниках и воспоминаниях министров иностранных дел России Н.К.Гирса, В.Н.Ламздорфа, А.П.Извольского и С.Д.Сазонова14. Ряд мемуарных произведений до сих пор хранятся в АВПРИ и ни в нашей стране, ни за рубежом не публиковались. Так, в данной работе впервые использованы материалы неопубликованных воспоминаний и дневников А.П.Извольского, П.А.Сабурова и А.А.Савинского. Ценные сведения о быте, мировоззрении и политических взглядах дипломатов содержатся в неопубликованных воспоминаниях бывшего посланника в Пекине И.Я.Коростовца, в обширном (900 листов) рукописном дневнике одного из главных организаторов забастовки служащих МИД в октябре 1917 года князя Л.В.Урусова, а также в черновых записках по новейшей истории России, подготовленных в эмиграции бывшим Генеральным консулом в Лондоне А.М.Ону.
Следует отметить, что большинство опубликованных мемуаров русских дипломатов преследовало цель показать их собственную роль во внешнеполитических событиях и, как правило, содержит лишь крупицы сведений о подготовке кадров дипломатической службы. К числу таких произведений относятся воспоминания Н.А.Базили, К.Д.Набокова, А.В.Неклюдова, Р.Р.Розена, А.А.Савинского, М.А.Таубе, Н.В.Чарыкова, Н.Н.Шебеко. Более насыщенными с точки зрения темы настоящего исследования являются мемуары Д.А.Абрикосова, П.С.Боткина, А.Д.Калмыкова, Ю.Я.Соловьева, Б.А.Татищева, Г.Н.Трубецкого, Е.Шелькинга16. Особый интерес представляют воспоминания Г.Н.Михайловского - единственного мемуариста, который сознательно придал своей книге характер записок по истории МИД в 1914-1920-х гг.17. Для понимания общего исторического фона, на котором разворачивалась деятельность русской дипломатической службы, большую ценность имеют широко известные воспоминания и дневники русских государственных и общественных деятелей С.Ю.Витте, В.Н.Коковцова, А.А.Мосолова, В.П.Мещерского, А.А.Половцова, А.С.Суворина18. В работе учтены также свидетельства иностранных дипломатов, работавших в России в рассматриваемый период: послов Франции М.Бомпара, Ж.Луи и М.Палеолога и британских послов Ч.Гардинга и Дж.Бьюкенена.
Вместе с тем диссертант исходил из необходимости критического отношения к сведениям и оценкам, содержащимся в источниках личного происхождения, и стремился сверять их с документальными источниками в целях обеспечения максимальной научной достоверности тех или иных выводов и положений.
Третью, сравнительно небольшую группу источников составляют материалы дореволюционной прессы и публицистики. В первом случае речь идет, как правило, о газетных статьях, содержащих критику российских дипломатических порядков, как с либеральных, так и с черносотенных позиций. Особенно характерны в этом отношении публикации суворинского «Нового времени». Наряду с этим представляют интерес материалы, которые ставили своей целью расположить общественное мнение в пользу российской дипломатии и прививать ему «просвещенные» взгляды на внешнюю политику страны. Наиболее значительной из таких работ является сборник «Великая Россия», СПб, 1910 г., инициатором и одним из главных авторов которого был известный дипломат и публицист князь Г.Н.Трубецкой. Большой интерес представляют также отдельные публицистические работы этого автора, написанные в годы эмиграции, равно как и труды ученого-правоведа и историка (заведующего юрисконсультской частью МИД, затем - товарища министра иностранных дел Временного правительства) барона Б.Э.Нольде20.
Важные для данного исследования аспекты развития профессиональной дипломатической службы в контексте теории и истории мировой дипломатии раскрыты в классических трудах Ф.Кальера, Г.Никольсона, Ж.Камбона и систематизированы в современном учебном пособии МГИМО(У) и работах российского исследователя Т.В.Зоновой .
Что касается зарубежной литературы, то из наиболее содержательных и полезных для данного исследования следует назвать работы Д.Макдональда, Д.Ливена, К. де Грюнвальда, Дж.Болсовера, Б.Джелавич" и др. Так, в работе Д.Ливена, посвященной внешней политике России накануне первой мировой войне, впервые в западной исторической литературе делается попытка исследовать политические взгляды русских дипломатов, а также образовательного и воспитательного процессов в Александровском лицее. Несомненным достоинством работы является непредвзятый взгляд на дипломатическую службу старой России, свободный от распространенных на Западе представлений об агрессивной, экспансионистской природе внешней политики России.
Определенным подспорьем для данного исследования явилось также знакомство с работами зарубежных авторов, посвященными анализу административной системы Российской империи и ее правительственного аппарата. Хотя вопросы дипломатической службы в них не рассматривались, они представляют несомненный интерес с точки зрения методологии изучения социального состава чиновничества, его политической культуры, ценностных ориентации и т.д. Аналитический обзор таких исследований проведен О.В.Большаковой.
Несомненно, дальнейшая работа над рассматриваемой темой потребует поиска новых архивных документов и источников личного происхождения, в том числе в зарубежных архивах.
Исторические условия и основные этапы формирования дипломатических кадров в России
В истории дипломатии «человеческий фактор» всегда играл исключительно важную роль. Дипломатическая профессия предъявляет высокие требования к тем, кто посвящает себя этому роду деятельности. Поэтому с давних времен проблема правильного отбора и подготовки дипломатических работников привлекала к себе пристальное внимание. Историки и теоретики дипломатии, такие, как Ф.Кальер, Г.Никольсон, Ж.Камбон и другие, неизменно указывали на весьма широкий набор деловых и, особенно, личных качеств, необходимых для успешной работы дипломата.
Поскольку сочетание в одном человеке достоинств «идеального дипломата», описанного Г.Никольсоном, встречается весьма редко, «правильнее и реалистичнее ставить вопрос о качествах и достоинствах, которыми должна обладать дипломатическая служба данной страны в целом, а не отдельные ее представители»24. В свете такого подхода проблема отбора, подготовки и воспитания дипломатических кадров выходит на первый план. Ее значение неуклонно возрастало по мере того, как дипломатия превращалась в обособленную и специализированную отрасль государственной службы, формируемую из сотрудников, профессионально и с молодых лет занимающихся внешнеполитической деятельностью.
В этой связи основную задачу кадровой политики применительно к дипломатической службе можно было бы в самом общем виде определить как сочетание тщательного отбора кадров с обеспечением таких условий их подготовки и воспитания в процессе прохождения службы, которые в набольшей степени способствовали бы раскрытию их личных способностей и приобретению разностороннего профессионального опыта.
История дипломатии свидетельствует о том, что при всем многообразии национальных особенностей дипломатических служб различных стран процесс отбора, подготовки и воспитания дипломатических кадров имел ряд общих закономерностей. Во-первых, эти кадры черпались, как правило, из элиты общества, что объяснялось необходимостью обеспечить высокий культурный уровень дипломатов и их политическую лояльность. Поэтому на определенном историческом этапе основным поставщиком кадров для европейских дипломатических служб была аристократия. Во-вторых, формирование кадрового дипломата происходило, как правило, в течение длительного процесса прохождения службы, в ходе которого приобретение профессионального опыта раскрывало и оттачивало его личные способности либо до известной степени компенсировало их недостаток.
Обе эти закономерности в полной мере относятся к дипломатической службе дореволюционной России. Уровень требований, предъявлявшихся к ее личному составу, был весьма высок, что было обусловлено следующими основными причинами: - исключительная роль внешнего фактора в государственном становлении России; - растущее влияние Российской империи как мировой державы; - сложное и многообразное геополитическое окружение страны, вызывавшее необходимость поддерживать связи со странами и народами, резко отличавшимися от России в политическом, культурном и религиозном отношениях; - самодержавный государственный строй, в условиях которого руководство внешней политикой и назначения на ключевые дипломатические посты находились в личной компетенции монарха и в сфере его постоянного внимания; - необходимость компенсировать за счет дипломатического искусства недостаток военных и экономических ресурсов страны. Согласно утвердившейся в современной отечественной науке методологии изучения внешней политики и международных отношений, внешнеполитический механизм страны функционирует в рамках двух систем: внутригосударственной, где внешняя политика в основном формируется, и межгосударственной, где она реализуется . Это положение в полной мере применимо к кадровым аспектам развития дипломатической службы в России. Процесс формирования ее личного состава протекал, с одной стороны, в русле расширения и упрочения централизованного российского государства, а с другой - напрямую зависел от степени и характера участия страны в международном общении. Среди отечественных историков нет полного согласия в том, где следует искать отправную точку в развитии российской дипломатической службы. В дореволюционном МИД считалось, что до возникновения Посольского приказа (1549 г.) не было специализации занятий дипломатической деятельностью26. Однако некоторые современные исследователи полагают, что становление дипломатии как особого рода деятельности началось фактически одновременно с возникновением Древнерусского государства и развитием его международных связей. В пользу такого мнения приводятся, в частности, данные о личном составе русского посольства, прибывшего в Константинополь в 914 г. для подготовки договора с Византией. Согласно этим данным, уже в начале X в. на Руси (как и в Византии, Персии, Арабском Халифате) «складывается категория лиц, прочно связавших свою деятельность с дипломатическими обязанностями»27.
Все же большинство специалистов относят становление профессиональной дипломатической службы в России к XV - XVII вв. С 80-х гг. XV в. отмечается появление категории посольских дьяков, которые присутствовали на приемах, выступали с речами от имени великого князя, записывали ход переговоров, ведали дипломатической перепиской, принимали грамоты от иностранных послов, нередко сами выезжали за границу в составе посольства28. Усложнение международных связей Московского государства и обусловленная этим дальнейшая профессионализация деятельности в области внешних сношений привели к созданию в XVI веке Посольского приказа. Службу в нем несли дьяки и их помощники - подьячие. Служащие располагались по карьерной лестнице, ведущей от подьячих («молодых», «средних» и «старых») к дьякам, выполнявшим ответственные дипломатические функции. В Посольском приказе была налажена квалифицированная переводческая служба. Существовала практика направления выходцев из боярских семей на выучку за границу для изучения иностранных языков и приобретения навыков дипломатического этикета. По оценке английского исследователя Р.Лэнгхорна, в XVIII веке «только в России, где существовала мощная переводческая служба, вопрос о подготовке дипломатических кадров был поставлен на широкую государственную ногу» .
Формирование дипломатического чиновника в центральном аппарате МИД
Один из ключевых принципов кадровой политики МИД состоял в том, что профессиональное становление дипломата связано, прежде всего, с приобретением практического опыта, и что этот период не может не быть длительным. Фактически «полный цикл» подготовки включал время от поступления на службу до получения первого самостоятельного поста в центральном аппарате или за рубежом - директора департамента или главы заграничного учреждения МИД, т.е. посланника или консула. Обычно на это уходило 25-30 лет. Случаи быстрой карьеры, например, князя А.Б.Лобанова-Ростовского, получившего в 35 лет ответственный пост посланника в Константинополе, были редким исключением140.
Принцип длительной карьеры как средства надлежащей подготовки дипломата, в сущности, не противоречащий современной практике, имел, однако, и негативные стороны. Заботясь о предварительном отборе кадров, руководство МИД, уделяло им гораздо меньше внимания, когда молодые чиновники включались в работу министерства, хотя именно в этот начальный период они больше всего нуждались в умелом руководстве и воспитании.
Весьма отрицательную роль играло и то обстоятельство, что вплоть до начала XX века в МИД не было ни четких правил прохождения службы, ни предельных возрастных ограничений на ее продолжительность. Нередко дипломаты занимали руководящие посты до глубокой старости. Например, барон Менгден (1819 г.р.) прослужил в МИД 54 года и ушел с поста министра-резидента при королевстве Саксонском и герцогстве Брауншвейгском в возрасте 78 лет, подав прошение об отставке «по преклонности лет и дряхлости»141. В XIX веке подобные случаи были не единичными. В итоге карьера молодых чиновников искусственно растягивалась на многие годы из-за отсутствия вакансий.
Формирование дипломатических кадров носило характер стихийного «естественного отбора», в ходе которого за долгие годы службы постепенно выкристаллизовывалось небольшое число высококвалифицированных дипломатов, в целом, достаточное для того, чтобы заполнять руководящие посты в центральном аппарате МИД и за границей. Однако при этом за бортом серьезной подготовки оказывалось слишком много рядовых и, особенно, молодых служащих, становление которых как специалистов пускалось на самотек. Имели место случаи, когда некоторым чиновникам МИД на десятом, двадцатом и двадцать пятом году службы давалось знать об их негодности для работы в министерстве142.
Отчасти такое положение было вызвано спецификой деятельности МИД и объективными условиями того времени. Во второй половине XIX века в поле зрения министерства постоянно находилось сравнительно небольшое число проблем «большой политики» (grandes affaires), для занятия которыми требовались большой опыт и высокая квалификация. К серьезной переписке, не говоря уже о подготовке крупных внешнеполитических решений, был допущен крайне узкий круг (менее десятка) высших чиновников МИД, имевших право личного доклада министру. Они были перегружены работой и, за редкими исключениями, не имели ни времени, ни желания заниматься передачей опыта своим молодым коллегам. Отчуждение руководства МИД от начинающих сотрудников не позволяло прививать им столь важное для профессионального становления чувство сопричастности к большому государственному делу.
По единодушной оценке дипломатов, оставивших свои воспоминания о первых годах службы в центральном аппарате МИД (большинство их относится к последней четверти XIX - первым годам XX века), условия работы для начинающих чиновников были неблагоприятными. «Их было слишком много, и им не хватало работы. Никто не обращал на них внимания; их отправляли в малозначительный департамент, где они исполняли обязанности мелких клерков»1 . Работа начиналась с полудня, продолжалась до шести-семи часов вечера, а иногда, особенно в периоды международных кризисов, затягивалась допоздна. Для молодого чиновника она сводилась в основном к переписыванию бумаг, а также к шифровке и расшифровке дипломатических депеш и циркуляров. Писать приходилось от руки, так как пишущие машинки появились лишь в самые последние годы XIX столетия. (Впервые годовой отчет МИД был представлен императору в отпечатанном виде в 1898 году.) Поэтому обладание красивым почерком долгое время считалось одним из ценных достоинств молодого дипломата и могло реально способствовать успешному началу карьеры.
Впрочем, такое же положение существовало и во внешнеполитических ведомствах других стран. Видный британский дипломат Ч.Гардинг, вспоминая о начале своей службы в Форин офис в 80-годы XIX века, обращал внимание на то, что молодые дипломаты занимались работой, которую в современных условиях выполняет административно-технический персонал, однако оценивал это как естественное явление для «старой» европейской дипломатии. Он считал, что такого рода второстепенные занятия были по-своему полезными для молодых чиновников, хотя и признавал, что это «не давало им никаких возможностей для политического образования и инициативы»144.
В несколько лучшую сторону отличалась работа в ключевом департаменте - канцелярии МИД, где были сосредоточены наиболее важные политические вопросы, а должности чиновников, в отличие от других департаментов, официально именовались дипломатическими. Поступить на службу в канцелярию можно было только через два года работы в других департаментах и сдачи дипломатического экзамена. Для молодого дипломата это было большой удачей, поскольку открывало наилучшие, по сравнению с другими подразделениями центрального аппарата, возможности для получения первого поста за границей и успешной карьеры в целом. Об этом говорит тот факт, что в конце 70-х годов XIX века в канцелярии одновременно работали три будущих министра иностранных дел: граф В.Н.Ламздорф, А.П.Извольский и С.Д.Сазонов и два товарища министра: князь В.С.Оболенский и Н.В.Чарыков145. Однако и там начинающему чиновнику в лучшем случае поручалось снятие копий и составление конспектов политических донесений.
В отсутствие правил прохождения службы начало карьеры дипломата во многом зависело от игры случая. Одни сразу вставали на «рельсы» успешного продвижения, другие годами прозябали в незаметных должностях. Решающую роль играло предпочтение начальства. При этом (как, впрочем, и в современных условиях), в силу специфики работы МИД было трудно определить, в какой мере эти предпочтения были обусловлены личными способностями и усердием молодого чиновника, а в какой - мотивами субъективного характера.
Корпоративизация дипломатической службы и ее роль в подготовке и воспитании кадров
Общей и наиболее значимой тенденцией развития дипломатической службы в Российской империи во второй XIX половине - начале XX вв. была ее корпоратиеизация, т.е. превращение в замкнутую компактную корпорацию (гильдию), объединенную принадлежностью к определенному социально-культурному слою и общими профессиональными и ведомственными интересами. Эта тенденция, по мере своего развития, становилась одним из важнейших факторов воспитания дипломатических кадров, устанавливая своего рода «планку» деловых и личных качеств, ниже которой чиновник не мог опускаться, не рискуя при этом своей карьерой.
Мнение о корпоративном характере дореволюционной дипломатической службы с достаточной определенностью сложилось в отечественной научной литературе. А.А.Искендеров характеризует эту службу как «замкнутую корпорацию», основными признаками которой он считает небольшой штат министерства иностранных дел, позволявший его сотрудникам поддерживать между собой близкие и весьма доверительные отношения, а также изолированность от остального общества211. Аналогичного мнения придерживается А.В.Игнатьев, характеризующий МИД как «кастовое учреждение», однако, делающий акцент на его сословном социальном составе . На это же обстоятельство указывает В.А.Емец . О «корпоративных интересах» как общей черте русской бюрократии упоминает также историк Б.Н.Миронов214.
Современная политическая наука позволяет оценивать явление корпоративности без идеологической предвзятости и социального детерминизма. Применительно к российской дипломатической службе корпоративность была закономерным результатом ее исторического развития. Сложившиеся к середине XIX века организационная структура и принципы деятельности МИД за последующие полвека не претерпели существенных изменений. Даже после реформы министерства, проведенной в 1910-1914 гг., оно во многом продолжало жить по «заветам» и «преданиям» предшествующего столетия. Вместе с тем медленно, но неуклонно шел процесс профессионализации дипломатической службы и ее функционального обособления от остальной части государственного аппарата. Именно в силу профессиональных особенностей министерство иностранных дел, по свидетельству современников, стояло особняком среди петербургской бюрократии и вызывало косые взгляды столичного чиновничества215.
Дипломатическая «семья» была весьма закрытым институтом — и не только по отношению к обществу, но и к остальной части государственного аппарата. Это объяснялось, с одной стороны господствовавшими в Европе нравами «тайной дипломатии», а с другой — особым правовым положением МИД, руководство которым даже после перехода к думской монархии и повышения роли Совета министров как коллегиального органа осталось в личной компетенции императора.
Предпосылки корпоративизации дипломатической службы начали складываться еще в середине XIX столетия под воздействием внутренних реформ в стране, но сам этот процесс растянулся на длительное время, а его результаты в наибольшей степени проявились на последнем этапе существования царского МИД, когда корпоративный характер дипломатической службы уже не только осознавался самими чиновниками, но и формулировался в виде определенных принципов кадровой политики. Например, Е.К.Бюцов в представленных руководству МИД в 1907 году развернутых предложениях по реформированию дипломатической службы указывал на важность достижения «однородности личного состава, обусловленной надлежащим его воспитанием и правильным движением по службе»216. Управляющий шифровальной частью МИД Ю.А.Колемин в записке на имя министра от 7 октября 1917 г. относительно создания при МИД профессиональной службы шифровальщиков прямо предлагал распространить на нее те же «корпоративные условия», в которых формируется дипломатическая служба в целом, и которые обеспечивают лояльность и высокую профессиональную мотивацию каждого из членов корпорации. Автор записки считал, что «для насаждения и укрепления этого корпоративного начала требуется установление внутри корпорации, с одной стороны, строгого принципа старшинства, исчисляемого со дня поступления, а с другой - невозможность попасть в нее иначе, как на младшую должность и притом только с согласия самой корпорации (подчеркнуто в тексте — А.К.), известным образом и при известных гарантиях выраженного». К числу других «корпоративных условий» Колемин относил необходимость учреждения товарищеского суда чести, справедливых правил назначения на заграничные должности, достойное материальное вознаграждение, а также особую форму присяги .
Одной из предпосылок более ускоренной корпоративизации дипломатической службы по сравнению с другими ведомствами была ее малочисленность. В 1897 г. доля служащих МИД и заграничных учреждений в общем числе классных чиновников империи (100,7 тыс. чел.)218 составляла порядка 0,5%. Даже после существенного увеличения штатов в начале XX века число дипломатов, находившихся на действительной службе, составляло на 1 февраля 1917 года лишь 636 человек, в том числе 231 в Петрограде и 405 за границей219.
Корпоративную сплоченность дипломатической службы обеспечивала принадлежность ее членов к сравнительно однородной социальной и культурной среде. Многолетние личные связи нередко завязывались еще на студенческой скамье, в стенах элитных учебных заведений, ориентированных на подготовку к государственной службе. Особенно крепкой солидарностью и взаимной поддержкой отличались выпускники Александровского лицея.
Формирование взглядов на внешнеполитические задачи России
Длительное развитие российской дипломатической службы в условиях кадровой стабильности и относительной однородности ее личного состава не могло не привести к выработке определенной системы корпоративных ценностей, которые Э.Дюркгейм определял как «коллективные представления, возникающие в процессе сотрудничества и солидарности людей» . К числу таких представлении относится и понимание внешнеполитических задач и интересов страны, формирование которых является одной из важнейших сторон воспитания дипломата.
Определенный опыт исследования этой проблемы накоплен как отечественной, так и зарубежной исторической наукой. В работе А.М.Зайончковского, написанной в 20-е гг., был выдвинут тезис, согласно которому русские дипломаты руководствовались в своей деятельности определенными «идеями», «заветами», «преемственными связями», которые передавались из поколения в поколение . Сам по себе этот тезис можно рассматривать как элемент теоретического и методологического фундамента для изучения корпоративных ценностей русской дипломатической службы.
Зарубежные историки пытались понять ее представления о внешнеполитических задачах страны на основе изучения образования, полученного дипломатами. В этой связи их особое внимание привлекала, в частности, система обучения будущих дипломатов в Александровском лицее. Однако британский исследователь данной проблемы Д.Ливен пришел к обоснованному выводу, что, «хотя изучение Александровского лицея может дать ключи к базовым ценностям и инстинктам русских государственных деятелей, эти ключи н никак не позволяют понять их представления о внешней политике и международных отношениях. Эти представления вырабатывались не столько теоретически, сколько на опыте дипломатической практики и, прежде всего, путем восприятия от вышестоящих коллег коллективной мудрости российской заграничной службы»25 .
К этому следует добавить, что «коллективная мудрость» российской дипломатии включала не только практические, но и теоретические, концептуальные аспекты. Глубокое понимание национальных интересов страны рассматривалось в старой России как одно из главных профессиональных достоинств дипломата. Это качество специально отмечалось в императорских рескриптах по случаю юбилеев видных российских дипломатов .
Считалось аксиомой, что только при наличии такого качества деятельность дипломата может носить сознательный, осмысленный характер, а не быть рутинным исполнением чиновничьих обязанностей. Видный дипломат второй половины XIX века П.А.Сабуров отмечал, что посол не может быть вечно удачлив, если его деятельность не имеет «хорошо просчитанной политической программы», а зависит только от личных качеств253. По мнению Д.А.Эйхлера, «первое и главное требование, которое должно быть предъявлено государством своей дипломатии, — это основательное изучение и правильное понимание исторических и этических задач вместе с точным определением и соблюдением его интересов по отношению к другим державам» .
Столь же общепринятым было и мнение о необходимости рассматривать внешнеполитические интересы страны в широкой исторической перспективе. С.С.Татищев писал: «Жестоко ошибаются те, кто полагает, что внешняя политика великой державы есть дело случайное, зависящее вполне от произвола или усмотрения. Совершенно наоборот: она есть результат всей предшедшеи истории государства и только тогда бывает плодотворна и успешна, когда вдохновляется и руководствуется поучениями, почерпнутыми из многовекового исторического опыта. Вне этой связи с историей она обращается в политику либо праздного застоя, либо легкомысленных и опасных авантюр»25 .
Вместе с тем вопрос о том, имела ли императорская Россия внешнеполитическую концепцию, которая отражала бы такое понимание, является одним из спорных и малоизученных вопросов истории отечественной внешней политики. Ряд исследователей дает на него отрицательный ответ. Так, по мнению А.В.Игнатьева, в старой России вообще не существовало целостной внешнеполитической доктрины, которую «во многом заменяли установки, складывавшиеся у царя под влиянием воспитания, собственного опыта и советов его сановников»256.
Тем не менее, возникает вопрос: почему в настоящее время именно концептуальное наследие русской дипломатии, особенно эпохи канцлера А.М.Горчакова, не только привлекает внимание историков, но и становится предметом творческого освоения современной российской дипломатией? Почему именно в нем обнаруживается живая связь с нынешними проблемами российской внешней политики?
В современном понимании внешнеполитическая доктрина определяется как «принятая в том или ином государстве система взглядов на цели, задачи и характер внешнеполитической деятельности, а также на способы ее реализации и обеспечения» . Подчеркнем: не просто совокупность, а именно система взглядов, что предполагает наличие неких главных, системообразующих элементов, своего рода «сверхзадач», к решению которых устремлены в конечном счете внешнеполитические усилия государства.
Для России определение подобных системообразующих начал внешней политики было связано с немалыми трудностями объективного характера. Одной из главных причин было отсутствие постоянного геополитического окружения. Страна развивалась под знаком неудержимого расширения своих внешних границ. За четыре столетия Московское княжество, первоначально сравнимое по своей площади с одним из небольших европейских государств, разрослось до масштабов империи, занимавшей одну шестую часть суши. Процесс включения в состав империи новых территорий завершился лишь к 80-м годам XIX века с присоединением Средней Азии.
