Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Научный дискурс в лингвокогнитивном и культурологическом аспектах
1.1. Когнитивный аспект языка науки 15
1.2. Понятие фрейма в научном знании 20
1.3 Лингвокультурологический аспект исследования 24
1.4. Понятие концепта в культуре 29
1.5 Дискурс и текст
1.5.! Понятие дискурса и научного дискурса 37
1.5.2 Роль научного текста в дискурсивных исследованиях 46
1.6 „Fachsprache" или „Wissenschaftssprache" 53
1.7 Методы исследования научного текста 65
Выводы к главе I 70
Глава II. Роль терминологии в мегаязыке науки
2.1 Научный стиль и подъязыки 73
2.2 Из истории развития математической науки и подъязыка математики 80
2.3 «Смысл истории» (по Н.А. Бердяеву) 89
2.4 Из истории развития медицинской науки и подъязыка медицины 92
2.5 Терминология в мегаязыке науки и общее понятие о термине 100
2.6 Номенклатура и термины-эпонимы 111
2.7 Типология терминов-эпонимов как знаков 120
2.8 Разграничение понятий, релевантных для нашего исследования или Что же мы имеем в виду? 126
Выводы к главе II 127
Глава III. Исследование научных математических и медицинских текстов
3.1 Математический текст как объект лингвистического анализа 130
3.2. Медицинский текст как объект лингвистического анализа 137
3.3 Наиболее употребительная лексика в немецких научных математических текстах
3.4 Содержательная струкгура медицинских и математических терминов-эпонимов
3.5 Сверхфразовыё единства в немецком математическом тексте
Выводы к главе III
Глава IV. Систематизация эпонимической составляющей научного дискурса эпонимической
4.1 Математические термины-эпонимы и их классификация
4.2 Медицинские термины-эпонимы и их классификация
4.3 Антропологизация немецкого математического текста в свете ономастической науки
4.4 Орфографические и фонетические искажения имен собственных в научных текстах
4.5 Отражение терминов-эпонимов в существующих математических и медицинских словарях Выводы к главе IV
Глава V. Лексикографическое представление составляющей научного дискурса
5.1 «Терминологический энциклопедический словарь: математика и все, что с ней связано»: история создания и описания 208
5.2 Математический дискурс в свете работы с информантами 232
5.3 Категоризация математических терминов-эпонимов 244
5.4 Синонимия терминов
5.4.1 Синонимия немецких математических терминов-эпонимов 280
5.4.2 Синонимия медицинских терминов и терминов-эпонимов 286
5.5 Антонимия немецких математических и медицинских терминов-эпонимов 290
5.6 Тендерный аспект математических и медицинских терминов-эпонимов
5.7 Множественное число математических и медицинских терминов и терминов-эпонимов 304
Выводы к главе V 309
Заключение 311
Литература 314
Словари 345
Энциклопедические издания 348
Периодические издания 350
Приложения 351
- Лингвокультурологический аспект исследования
- Из истории развития медицинской науки и подъязыка медицины
- Медицинский текст как объект лингвистического анализа
- Антропологизация немецкого математического текста в свете ономастической науки
Введение к работе
Реферируемая диссертационная работа выполнена в русле малоизученного направления в современной лингвистике – представления культурного знания в узкоспециальном научном негуманитарном дискурсе.
Как известно, в составе научной терминологии выделяются разные типы терминов. Мы выбрали в качестве объекта исследования термины-эпонимы как показательные термины, характерные для научных текстов и, шире, научного дискурса. В диссертации рассматриваются текстовый и дискурсивный аспекты функционирования терминов-эпонимов в математической и медицинской науках.
Эпонимом называется термин, который содержит в своем составе имя собственное (антропоним или топоним), а также имя нарицательное в обозначении научного понятия (хопфова группа/Hopfsche Gruppe/Hopf group). Также термин-эпоним может быть образован безаффиксным способом от имени собственного (антропонима или топонима) путем метонимического переноса (Ампер, Agnesi). Третью группу составляют аффиксальные производные от имени собственного (антропонима или топонима) (якобиан, улексит). Две последние группы малочисленны.
Имя собственное в структуре термина-эпонима делает его хранителем культуры и истории, «чтобы прошлое продолжалось в будущем, чтобы не было допущено обеднение нас великими богатствами прошлого» (Н.А. Бердяев). Исторический характер исследования, такой очевидный, благодаря историческому имени собственному во внешней структуре термина-эпонима, непременно дополняется культурным знанием, скрытым под этой внешней структурой. В нашем исследовании история тесно связана с культурой.
При выборе объекта исследования мы исходили из возросшего в научном мире лингвистического интереса к сопоставительному анализу текстов из разных специальных областей. В математических и медицинских текстах уже существует и вновь появляется большое количество терминов-эпонимов. В то же время наблюдается недостаточность их систематизации и лексикографической фиксации.
Актуальность исследования связана с необходимостью выявления исторической и культурной составляющей научного дискурса, дополняющей собственно лингвистическое и лингвокогнитивное изучение языка науки, в том числе в прикладном аспекте.
Культура – это наследственный «пучок представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний», который живет лишь в диалоге с другими культурами. Этот «пучок» аккумулирован, прежде всего, в языке и текстах, в лексических единицах и фразеологии. Применительно к данному исследованию мы можем говорить об историческом знании математического и медицинского сообществ, аккумулированном в математических и медицинских терминах-эпонимах, и о его включенности в общечеловеческое знание. Математики и медики сохранили в понятиях своих наук память об ученых, математиках и медиках. Наличие в научных текстах (например, в немецких) большого количества терминов-эпонимов связано, как нам представляется, с антропоцентризмом науки, причем не только такой очевидной, как медицина, но и математики. Именно благодаря терминам-эпонимам можно говорить об антропоцентричности математического и медицинского знания в отличие от других наук, в которых термины-эпонимы, безусловно, присутствуют, но являются не столь показательными. Главным в нашем исследовании является то, что при анализе текста и дискурса в качестве объекта изучения выступает, прежде всего, личность, человек. Таким образом, антропоцентричность исследования выводит нас как на уровень дискурса, так и когнитивной деятельности, поскольку эти понятия тесно связаны друг с другом.
Гипотеза данной работы состоит, во-первых, в том, что обязательным компонентом терминологии, формирующей научный дискурс, является культурная составляющая, и, во-вторых, что культурные концепты, отраженные в терминах-эпонимах, являются составной частью научных текстов любых специальностей, включая точные и естественные науки.
Целью настоящей работы является лингвокогнитивное и лингвокультурологическое исследование терминов-эпонимов в научных математических и медицинских текстах, а также выявление антропоцентрического аспекта при анализе языка (прежде всего в языке математики).
Такая формулировка цели исследования связана с поиском решения серьезной научной проблемы: сопоставительного анализа математических и медицинских терминов-эпонимов и выхода на уровень научного дискурса, под которым мы понимаем, прежде всего, коммуникативную деятельность. Если рассматривать научный текст как акт коммуникации между автором и научным сообществом, предполагающий реакцию в форме интертекстуальности (например, рецензии, ссылок или цитат) и подчеркивающий такой признак научного дискурса, как диалогичность, то есть направленность на узкий круг специалистов в данной научной сфере, то наше исследование, несомненно, можно назвать дискурсивным. Хотя медицинский дискурс выделяется как вид специализированного дискурса, мы в настоящей работе говорим о научном дискурсе в целом со всеми его признаками и характеристиками (интеракциональности, интенциональности, адресности, обязательности инференции – выводного знания, системы воздействия на человека – диалогичности), рассматривая медицинские тексты и медицинские термины-эпонимы в рамках научного дискурса. Какие бы разные мнения ни существовали о структуре дискурса, компонент «текст» присутствует всегда. Именно тексты и подлежат изучению при анализе дискурса, однако с выходом на другой, глубинный уровень дискурса, который невозможно вскрыть без привлечения широкого социокультурного контекста. По мнению Г.Н. Манаенко, существует четыре компонента структуры дискурса: среда, социальный субъект, содержание и текст с его спецификой отбираемых языковых средств.
Достижение цели исследования связано с решением следующих частных задач, которые одновременно являются этапами анализа:
1) Анализ принципов лексикографической фиксации терминов-эпонимов в существующих математических и медицинских терминологических словарях на разных языках. Речь идет о пункте 4.5. «Отражение терминов-эпонимов в существующих математических и медицинских словарях» в тексте диссертации.
2) Выработка параметров многоаспектной классификации терминов-эпонимов.
3) Построение многоаспектной классификации математических терминов-эпонимов.
4) Построение многоаспектной классификации медицинских терминов-эпонимов.
5) Выявление категориальных признаков терминов-эпонимов в математическом дискурсе на основе анализа отношений между персонологическим и базисным компонентами эпонимических терминов.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Термины-эпонимы представляют собой не номенклатуру, не фамильные номены, а знаки-уникумы. Имена собственные (антропонимы), входящие в состав этих знаков-уникумов, призваны идентифицировать и индивидуализировать обозначаемое понятие. Различный диапазон функционального действия антропонимов и знаков-уникумов обусловлен спецификой статуса антропонима и имени-уникума. Между антропонимами и существительными класса Unica (терминология М.Я. Блоха и Т.Н. Семеновой) имеется существенное различие, состоящее в том, что в обычном употреблении имена личные актуализируют индивидуализирующие речевые смыслы в идиолектах носителей языка, в то время как знаки-уникумы реализуют индивидуализирующую функцию в рамках общенационального языка.
2. В составе наиболее продуктивной сферы метафорического осмысления научного знания – сферы человек – выделяется метафорическая модель «Деятельность человека» (по терминологии С.Л. Мишлановой). Эта модель представлена максимальным количеством математических (67%) и большим количеством медицинских (33%) апеллятивов, входящих в состав терминов-эпонимов этих наук, что свидетельствует об антропоцентричности не только подъязыка медицины, но и математики.
3. Сопоставление словообразовательных классификаций терминов-эпонимов в подъязыках математики и медицины позволяет сделать вывод об их различных словообразовательных потенциях. Хотя по своей структуре как математические, так и медицинские термины-эпонимы представляют собой в основном сложные слова и терминологические словосочетания, их словообразовательные модели различны.
4. Рассмотрение содержательной стороны терминов-эпонимов в подъязыках математики и медицины позволяет сделать вывод об их различных метафорических потенциях. Наряду с общей метафорической моделью «Деятельность человека» апеллятивные термины в составе медицинских и математических эпонимов представлены также природными, органистическими (поведение человека, органы и их функции, части тела, пять чувств, родственные отношения – например, Kupffer-Sternzellen, Kratschmer-Reflex) и философскими метафорами. Для медицинских терминов-эпонимов были выделены также математические и юридические метафорические модели, а для математических терминов-эпонимов – зоометафоры.
5. Выделение когнитивных и культурологических параметров классификации научных терминов-эпонимов способствует их категоризации и систематизации в сознании как специалистов-математиков, так и неспециалистов. На основе когнитивного образного осознания концепта в диссертации выделяются следующие категории: пространства, совокупности, части с подкатегориями величин, образа, фигуры, выражения, категория/концепт науки, категории объекта, процесса, действия, свойства, явления, умозрительного явления, изменения, сходства, выбора, средства; модус суждения, утверждения, результата, постановки вопроса. В дальнейшем применение категориального анализа как инструмента моделирования терминосистемы можно использовать с целью отбора терминов в словарь, с целью формирования базовой терминологии и с целью установления переводных словарных соответствий.
6. Гендерная характеристика математических и медицинских терминов-эпонимов, то есть принадлежность антропонима в их составе ученому-женщине или ученому-мужчине, свидетельствует об андроцентричности эпонимов, а также о преобладании мужской картины мира в математической и медицинской науках. Представленность женщин-ученых в математических терминах-эпонимах ограничивается шестью фамилиями – Эмми Нётер, Мария Гаэтана Аньези, Мари-Софи-Жермен, Софья В. Ковалевская, Рут Муфанг. Представленность женщин-ученых в медицинских терминах-эпонимах ограничивается тремя фамилиями – Р.Я. Голант, Г.Е. Сухарева и Хильдегард фон Бинген.
Теоретическими предпосылками исследования являются следующие положения:
- Дискурс, представляющий собой сложную когнитивную структуру, в основе которой лежит отражаемое в языке соответствие между нашим представлением о мире и репрезентацией этого представления в языке, – это, прежде всего, коммуникативная деятельность (Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, В.М. Лейчик).
- Термины-эпонимы представляют собой уникальные понятия, индивидуальность которых отражают имена собственные. В медицинской науке был период, когда некоторые инфекции просто нумеровались (третья, четвертая, пятая, шестая болезни). В математике и физике говорят о первом законе Ньютона, втором законе Ньютона, третьем законе Ньютона, но без имени собственного (Ньютон) термины «первый закон», «второй закон», «третий закон» были бы непонятны.
- Проблема знания является одной из важнейших в исследовании языка для специальных целей и его основной лексической формы – терминологии, а с целью реализации главной функции языка науки, состоящей в фиксации и передаче специального знания, используются термины-эпонимы.
- Культурологический аспект отражен в памяти человечества, аккумулированной в терминах-эпонимах. Представление культурного знания в математическом и медицинском дискурсах – это свидетельство дополнительных возможностей исследования и осмысления медицинской и математической наук.
- Когнитивный, исторический и культурный подходы к терминам-эпонимам тесно взаимосвязаны.
Для решения поставленных задач в работе применяются следующие методы и методики исследования:
1) описательно-аналитический метод, который предусматривает анализ исследуемого материала с последующим обобщением полученных результатов;
2) метод описания семантики: дефиниционный анализ, связанный с такими основными типами представления значения как толкование и выявление семантических компонентов. Этот метод явился практически основным при выявлении категорий математических терминов-эпонимов, метафорических моделей медицинских и математических терминов-эпонимов, а также синонимических и антонимических отношений, рассмотрении наиболее употребительных лексем немецких математических текстов и составлении Терминологического энциклопедического словаря;
3) историко-описательный метод, который позволил показать процесс становления математической и медицинской терминологий;
4) метод когнитивного анализа, направленный на изучение того, в виде каких ментальных репрезентаций хранится информация в голове человека;
5) сопоставительный анализ – в нашем случае проводилось сравнение отобранных на материале математических и медицинских научных текстов терминов-эпонимов друг с другом, то есть сопоставление терминов, входящих в разные терминосистемы, а также сравнение математических немецких терминов-эпонимов с английскими и русскими вариантами;
6) методика критики словарей с целью выявления наличия или отсутствия терминов-эпонимов;
7) метод микросоциологии, под которым мы понимаем дискурсивное исследование терминологии на основании Интернет-контактов с математиками России и других стран с целью заполнения энциклопедической части «Терминологического энциклопедического словаря».
Научная новизна диссертации определяется разработкой системного описания эпонимической составляющей научного дискурса с лингвокогнитивных позиций и с позиций прикладной лингвистики. В работе выделены и проанализированы категории математических терминов-эпонимов, что позволило обнаружить особенности синтеза специального и культурного знания в узкоспециальном научном дискурсе. Существенно расширен список словообразовательных моделей математических и медицинских терминов-эпонимов. Проанализированы ранее не исследованные гендерные характеристики математических терминов-эпонимов. Разработаны принципы составления энциклопедического словаря математических терминов-эпонимов, включающие элементы метода микросоциологии.
Теоретическая значимость работы заключается в постановке и решении проблемы выявления культурного знания в узкоспециальном научном негуманитарном дискурсе на основе сравнительного анализа эпонимических терминов двух разных наук – математики и медицины. Введенные в диссертации термины и понятия (мегаязык науки, фамильный (именной) термин, математическое терминоведение, знаки-символообозначения, андрогенизация математической и медицинской науки) вносят определенный вклад в теорию терминологии и языков для специальных целей.
Практическая ценность работы заключается в составлении «Терминологического энциклопедического словаря: математика и все, что с ней связано, на немецком, английском и русском языках», включающего около 1500 имен и приблизительно 5000 именных терминов. Основные положения и выводы диссертационного исследования можно применять в курсах лекций и при проведении семинарских занятий по прикладной лингвистике, когнитивной лингвистике, лингвокультурологии, терминоведению, терминографии. Конкретные результаты работы можно рекомендовать студентам, аспирантам-математикам и аспирантам-медикам и молодым ученым с целью повышения науковедческого уровня, а также использовать при написании работ по истории математической и медицинской наук, в лексикографической практике при составлении словарей и энциклопедий и в практике перевода.
Конкретным материалом, на основании которого проводилось исследование, послужили монографии классиков немецкой математической науки Карла Фридриха Гаусса, Курта Отто Фридрихса, Иоганна (Иогана) Радона, Эрнста Витта, Эмми Нётер, Элвина Бруно Кристоффеля, монографии по математике и диссертационная работа современных немецкоязычных авторов, научные статьи, опубликованные в немецких математических журналах с 1969 по 2008 годы, а также монографии по медицине, словари медицинских терминов-эпонимов, научные статьи по медицинской тематике и инструкции по употреблению лекарственных препаратов. Всего было проанализировано более 15.000 страниц математического и более 6000 страниц медицинских текстов. Значительно бльшая репрезентативность математических текстов вызвана тем, что в отличие от математической, медицинская терминология довольно часто становилась объектом лингвистического анализа, поэтому было решено не повторять анализ конкретного медицинского материала и воспользоваться многочисленными исследованиями медицинских текстов в современной языковедческой науке. Сокращение исследуемого материала допустимо еще и потому, что сравнительная характеристика математических и медицинских терминов-эпонимов в процентном отношении дает достоверные результаты, которые при увеличении материала исследования будут лишь подтверждаться.
Апробация результатов исследования. Материалы диссертации отражены в 35 публикациях общим объемом свыше 70,0 п. л., включая монографию (10,3 п.л.), «Терминологический энциклопедический словарь» (24,1 п.л.), 31 статью (16,4 п.л.), в том числе девять статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России, и два учебных пособия (24,0 п.л.). Результаты проведенного исследования докладывались на совете Кафедры иностранных языков РАН, на заседании кафедры Иностранных языков Института языкознания РАН, на заседании сектора прикладного языкознания Института языкознания РАН, на международных научных, научно-практических и научно-методических конференциях и семинарах в Москве, Ялте, Пятигорске, Челябинске, Днепропетровске.
Результаты исследования вошли в пособия по чтению и переводу специального текста, курс лекций «Лексикология современного немецкого языка» (электронная версия), практические занятия с аспирантами кандидатского семестра.
Объем и структура работы. Структура, содержание и объем диссертационной работы определяются основной целью и поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы, списка лексикографических источников, списка энциклопедических источников, списка периодических изданий и трех приложений.
Лингвокультурологический аспект исследования
По мнению Дж. Бернала [Верная 1956 : 41], древняя культура влияет на современную через посредство неразрывной цепи традиций. В то время как гіежду культурой ранних цивилизаций и культурой греческой было мало сознательной преемственности и никакого чувства родства или пиетета, между слассической культурой и культурой сирийской, мусульманской, редневсковой, а тем более культурой европейского Возрождения была рреемственность, основанная на письменных памятниках и сильном чувстве ого, что они являются наследниками древних. Читаем у Н.А. Бердяева Бердяев 1990 : 172]: «Культура вечна. Античная культура пала и как бы мерла. Но она продолжает жить в нас как глубокое наслоение нашего ущества. В эпоху цивилизации культура продолжает жить в качествах, а не оличествах, она уходит в глубину». И. Кант говорил о цивилизации как о культуре умения», противопоставляя ее «культуре воспитания». О культуре во тором смысле упоминал В. фон Гумбольдт [Гумбольдт 1985 : 285]: «Культура это искусство, питая душу, делать ее плодоносной». «Культура не может азвиваться в изоляции, она должна быть открыта другим культурам и делиться ними своими сокровищами», - утверждал А. Мень [Мень 1992 : 148]. !ультура всегда связана с прошлым, и поэтому она подразумевает сохранение в зыке, или в языковой картине мира, предшествующего духовного опыта, епрерьтвность нравственной и интеллектуальной жизни людей. С того ремени, как возникла письменность, стало возможным говорить о двух типах ультур - письменной и устной. В письменной разновидности культуры отображаются и транслируются другим поколениям культурный опыт человека, исторические события, а в устной культуре основной формой передачи опыта из поколения в поколение являются притчи.
Культура обобщает способы взаимодействия человека с миром. Человек создает особую среду обитания, осмысляет мир и воспринимает его эмоционально. На основе этого знания человек создает продукты духовной деятельности, то есть, разные области постижения мира, в том числе науку. Культура - это наследственная память коллектива, которая живет лишь в диалоге с другими культурами [Маслово 2007 : 163]. А память коллектива аккумулирована прежде всего в языке, в его текстах, во фразеологии и лексике. Применительно к нашему исследованию мы позволим себе говорить о памяти математического и медицинского сообщества и даже о памяти всего человечества, аккумулированной в математических и медицинских терминах-эпонимах.
В.А. Виноградов [Виноградов 2003 : 18-19] видит специфику культуры в непосредственном взаимодействии культуры и языка, выделяя такие аспекты, как: «культура в языке», то есть отражение в языковых текстах и в самих языковых средствах определенного культурного содержания, «язык в культуре», то есть использование языковых формул как составной чисти культурных установлений, «культура языка и речи», аспект, относящийся главным образом к языкознанию, но предполагающий более широкий культурный фон, «язык культуры», то есть семиологическое изучение системы базисных концептов национальной культуры, пронизывающих ее разнообразные материальные и духовные формы.
Мы вслед за Л.В. Цуриковой [Цурикова 2006 : 5] считаем, что культурно-обусловленные компоненты, отражающие национальную картину мира на уровне слов и словосочетаний — это в первую очередь имена собственные, входящие в состав терминов-эпонимов, которым посвящено настоящее исследование. В то же время многие исследователи предостерегают, что взаимодействие языка и культуры нужно исследовать крайне осторожно, помня о том, что это разные семиотические системы.
В этой связи нам все-таки нам ближе мнение Э. Косериу [Косерну 2001: 40], который подчеркивает, что в качестве передаваемого знания знание языка есть факт культуры. Это означает, что язык, помимо того, что он лежит в основе внеязыковой культуры и отражает ее, помимо того, что он является действительностью культуры, - сам по себе есть культура. Языковая культура не должна смешиваться с культурой вообще, хотя часто они совпадают, считает Э. Косериу [Косериу 2001: 83]. В.А. Маслова [Маслова 2007 : 166\ утверждает, что культура через язык нашла удивительную возможность беспредельно расширить человеческий опыт, раздвигая пространственные и временные границы. Любое явление человеческой культуры — это не только воплощение возможностей мышления, но и определенный способ видения мира, способ его постижения. Представление культурологического знания в математическом и медицинском дискурсах - это прекрасная возможность постижения бескрайности и бесконечности медицинской и математической наук. Кстати, еще Г. Всйль [Вейль 2005 : 9] говорил, что математика - это наука о бесконечном.
Куігктура чаще предстает как полузакрытая (или даже полуоткрытая) система [Хайруллин 1995 ; 17]. Это подтверждается возможностью взаимодействия различных культур, возможностью их контактов и проникновения одной культуры в другую: многие национальные культуры вбирают в себя элементы других национальных культур.
Понятно, что культура, как и человек, неисчерпаема и многолика, и дать однозначное определение понятию «культура» практически невозможно. Ю.С. Степанов [Степанов 2001 : 40] предполагает, что культура может быть рассмотрена как совокупность концептов и отношений между ними. В.А. Маслова [Маслова 2007 : 157] определяет культуру как результат человеческой деятельности, как искусственную среду, созданную специфической человеческой деятельностью. Таким образом, культура, по мнению В.А. Масловой [Маслова 2007 162], - это совокупность всех форм деятельности субъекта в мире. Культура есть средство самореализации человека, фактор его социального развития.
В настоящее время в связи с широким распространением термина «межкультурная коммуникация» исследователи сталкиваются с тем, что концептуальное поле «культуры», как и само слово «культура», привносят гораздо больше проблем, чем способов их решений. С другой стороны можно дискутировать по поводу самого термина «межкультурная коммуникация» [Харьковская 2000 : 82], поскольку речевое взаимодействие происходит не столько на уровне культур в самом широком смысле этого слова, но, скорее всего, на уроиие межличностного общения между отдельными представителями этих культурных сообществ, которые могут совершенно по-разному воспринимать и ощущать этот мир. Известно, что культура существенным образом определяет когнитивную и прагматическую составляющие коммуникативной деятельности, то есть, дискурса. В практической части, говоря о межличностном общении на уровне работы с информантами, мы демонстрируем культуру общения филолога и математиков. П.Н. Донец [До/ieif 2004 : 30] указывает на то, что с точки зрения межкультурной коммуникации и лингвострановедения наибольшим потенциалом обладают три разряда уникальных культурно-специфических смыслов: места (страны, регионы и земли, города, городские районы, улицы, здания и даже отдельные помещения), лица (реальные и вымышленные) и события.
Из истории развития медицинской науки и подъязыка медицины
Г. Глазер [Gluser 1967 ; 12] утверждает, что говорить о медицине как науке стало возможно с началом деятельности Гиппократа, то есть в V веке до нашей эры. Через 200 страниц наблюдаем у Г. Глазера более строгое отношение к медицине. Он пишет [Glaser /967 : 201]: «Историю медицины следовало бы излагать такой, какой она начинается в XVIII веке, во времена Марии Терези и и Ван Свитена, затем назвать всех пионеров медицины, создавших новую медицину XIX века - Рокитанского, Шкоду и прежде всего основателя бактериологии Пастера, затем Вирхова, Роберта Коха и Рентгена, чтобы, наконец, перейти к нашей эпохе и ознакомиться с тем, как создалась современная мировая медицина, одним из зачинателей которой следует назвать Эрлиха, который создал и ввел химиотерапию».
Обширные сведения о медицине народов, живших в I тысячелетии до н.э. на территории Средней Азии, Ирана, Азербайджана и Афганистана, содержит «Авеста» - священная книга зороастризма. В тот период сложились первые представления об анатомии и физиологии человека. Важное место отводилось предупреждению болезней.
Самую обширную информацию о внутренних болезнях и лекарственном врачевании в древнем Египте содержит, сообщает Т.С. Сорокина [Сорокина 1994 : 671, большой медицинский папирус Г. Эберса (XVI век до н.э.), обнаруженный в 1872 году в Фивах и названный по имени изучавшего его ученого- «Книга приготовления лекарств для всех частей тела» Эберса.
Примечательным является тот факт, что только медицинские монографии знакомяг нас с теми историческими деталями, которых нет ни у одного автора исторических работ по медицине. Наше исследование может прекрасно дополнить любую работу по истории медицины и продемонстрировать связь между историей и культурным знанием в научном дискурсе. Так, в монографии по офтальмологии в главе о терапии магнитными полями читаем: Vor iiber 3500 Jahrcn wurde die Magnetfeldtherapie nachweislich (altagyptisches Papyrus von Ebcrs) bci vcrschiedensten gesundheitlichen Storungen angewcndct. ITippokratcs (460-377 v.Chr.) und Galenus (131-210 n. Chr.) verwerideten Maguelil ia ilei medizinischen Praxis. Bereits Kleopatra trug cin magnctisches Stirnband, um ihre Migrane zu lindem. Paracelsus notiertc 1528 seine Therapieerfolge mit Magneten und gilt als Begrunder der modernen Magnetfeldtherapie .
В древнем Египте, сообщает Т.С. Сорокина [Сорокина 1994 : 62], был составлен самый древний из дошедших до нас текстов о строении человеческого тела (анатомии) и оперативном лечении (хирургии) — хирургический папирус XVI века до н.э., названный именем исследовавшего его ученого — Эдвина Смита. Исключительное влияние на развитие медицины оказал уроженец Малой Азии врач Пергама и Древнего Рима К. Гален. Во II веке н.э. он обобщил сведения по анатомии, физиологии, патологии, фармакологии и фармакогнозии, терапии, акушерству, гигиене. Гален впервые вел в медицину эксперимент на животных. Он показал, что знание анатомии и физиологии — это научная основа диагностики, терапевтического и хирургического лечения и гигиенических мер. Р.Ф. Зайцева [Зайцева 1972 : 77] сообщает, что на протяжении многих веков (VI-XII) центрами лечебной практики были монастыри. Лечение больных, приготовление лекарств, переводы латинских и греческих медицинских трактатов проводились в лечебницах при монастырях. У Т.С. Сорокиной [Сорокина 1994 : 197] читаем, что во второй половине VIII века на арабоязычном Востоке возникла аптека как самостоятельное учреждение. Первая аптека на Ближнем и Среднем Востоке была открыта в 754 году в столице Халифата г. Багдаде. Развитие специального языка медицинской науки в средние века было отмечено различными переводами с греческого и арабского языков на латынь. Труды Авиценны, Али Ибн Аббаса и др. были переведены с арабского Константинусом Африканусом в XI веке и Ггрхардом фон Кремоной в XII веке. Арабы пользовались медицинскими знаниями греков и римлян (например, Гиппократа, Галена, Цельсия, Плиния) и переводили их на арабский язык. Таким образом, именно благодаря арабам медицинское знание пришло в Европу. Этот процесс перевода и становления специального языка медицинской науки продолжался в Европе вплоть до XIV века [Kuhn 1996 : 37,38]. Усилиями многих ученых - титанов эпохи Возрождения - был заложен фундамент научной анатомии. На ее основе получили свое развитие физиология, терапия, хирургия. Подъязык медицины вплоть до XVI века определяли греческие, арабские и латинские термины гуморальной патологии [Kuhn 1996: 39]. Продолжая разговор об открытиях в области медицины в данный период времени сошлемся на немецкую медицинскую монографию по гинекологии, главу о развитии гомеопатии: Begriindet wurde die Homoopalhie von dem deutschen Arzt Samuel Hahnemann im Jahre 1790 mit dem beruhmten Chinarinden-Versuch. Er stellte fest, zunachst im Selbstversuch, dass Chinarinde bei einem Gesimden die gleichen Symptome hervorruft, unter denen Malariakranke Ieiden. In der Folge setzte er dann mit Erfolg verdtinnte, und spater auch nach genauen Vorschriften verschuttelte Chinarinde ein, um Malariakranke zu heilen . Рост промышленного производства привлек внимание к изучению профессиональных заболеваний. На рубеже XVII-XV1II веков Б. Рамаццини положил начало изучению промышленной патологии гигиены труда. Развитию клинической медицины во 2 половине XVTII — XIX веков способствовала разработка новых методов объективного исследования больного: перкуссии, аускультации, пальпации, эндоскопии, лабораторной диагностики. Метод сопоставления клинических наблюдений с результатами посмертных вскрытий породил новые дисциплины - патологическую анатомию и гистологию. В австрийской монографии но эпилепсии написано: „In der Millc lies 19. Jahrhunderts begann die systematische medikamentose Behandlung der Hpilepsicn mil der Bntdeckung der antiepileptischen Wirkung des Broms (Kaliumbromid). Bis um 1970 wurden ffinf weitere Antiepileptika entwickelt: Phenobarbitai (1911), Phcnytoin (1938), Ethosuximid (1958), Carbamazcpiii (1963) und Valproinsaure (I973)2». У T.C. Сорокиной [Сорокина 1994 : 29J] читаем, что в начале XIX века как самостоятельная естественно-научная клиническая дисциплина стала развиваться психиатрия. Крупнейшее открытие XDC века - разработка клеточной теории строения организмов, позволившей Р. Вирхову создать теорию целлюлярной патологии.
Медицинский текст как объект лингвистического анализа
По мнению С.Л. Мишлановой [Мишланова 2002 : 68], терминосистема медицины занимает промежуточное положение между терминосистемой математики, которой свойственны жесткие терминологические семантические отношения, и терминосистемой экономики, в которой в большей степени, чем в других терминосистемах, проявляются семантические отношения, характерные для общеупотребительной лексики.
В древней специальной области человеческого знания - медицине-большинство терминов отграничено от общеразговорной речи, причем наблюдается даже параллелизм наименований бытовых и специальных — желтуха и гепатит, грибковые заболевания кожи и дерматомикозы, плешивость и алопеция, ссадина и экскориация и т.д. СБ. Гринев [Гринев 1993 : 27] объясняет это как историческими причинами: тем, что медицина оказалась среди «свободных наук», изучавшихся в средневековых университетах, где общепринятым языком бы па латынь, и поэтому по всех европейских языках медицинская терминология основана на латыни, так и деонтологическими соображениями - больной не всегда должен знать особенности диагноза и предполагаемой терапии.
Говоря о развитии науки в истории общества вообще и медицинской науки в частности, Дж. Бернал [Бернал 1956: 23, 163, 212] сообщает о том, что греческие медики испытывали большие неудобства из-за отсутствия медицинской терминологии в греческом языке. Они должны были выражаться примитивно описательным образом - например, говорить о подчелюстной железе, как о «желудевидиых опухолях под челюстью». Для ученых ислама, соблюдавших традиции энциклопедизма, характерны крупные собрания сочинений по медицине - «Канон» Авиценны и «Коллигет» Авероэсса (жил в XII веке), которыми в Европе в XVII веке все еще пользовались в качестве учебников. В эпоху Возрождения в 1543 году была опубликована первая подробная анатомия человеческого тела, показанная в сочинении Везалия «О строении человеческого тела».
В отличие от исследований математических текстов, число которых крайне невелико, медицинский текст часто становился предметом исследования не только лингвистов, но и ученых-медиков (например, Н.И. Кулиш, С.Д. Носов), а также биологов (например. М.Ш. Вайибсрг). В данной главе мы остановимся лишь на некоторых работах.
Прежде всего, следует упомянуть, что из всех разделов медицинской науки наибольший интерес для лингвистических исследований представляют анатомия человека (см. например, работу О.А. Васильевой [Васильева 1972] на материале английского языка, работу М.В. Веклич [Веклич 1999] на материале русского языка), а также вирусология (см. работу О.Н. Агеевой, А.С. Горбуновой и Н.И. Миловидовой [Агеева и др. 1981]), лучевая терапия (см. работу М.Ш. Вайнберга [Вайнберг 1981]), военная медицина (см. работу А.С. Георгиевского [Георгиевский 1981]), иммунология (см. работу Т.А. Жишкиной [Жишкипа 1981]), урология (см. работу Н.А. Лопаткина и А.Л. Шабада [.Попатюш/Шабад 1981]) и др. Далее все исследования медицинских текстов делятся на диахронические и синхронические на материале русского (см., например, работы Е.В. Бекишевой [Бекшиевс 2007]), немецкого (см., например, работу Р. Тиссена [Thissen 1969]), английского (см., например, работу Л.В. Дубровиной [Дубровина 1986]), французского, испанского и итальянского языков. С точки зрения содержания в медицинских текстах рассматривается в первую очередь терминология — неологизмы (см. например, работу Н.И. Кулиша [Кулиш 1981]) и термины-эпонимы (см. например, работу Л.В. Дубровиной [Дубровина 1978\), - причем такой се аспект, как словообразование, а также вопросы стандартизации и упорядочения медицинской терминологии. Хотелось бы отметить, что практически любое исследование подъязыка медицины имеет целью создание словаря или тезауруса.
В разделе «Из истории развития медицинской науки и подъязыка медицины» мы уже называли работы Г. Глазера [Glaser 1967], Р.Ф. Зайцевой [Защевс 1972], Т.С. Сорокиной [Сорокина 1994] по истории развития
медицины. Развитие подъязыка медицины в средние века исследовал Г. Баадер [Baader 1974]. Язык и стиль Парацельса изучал М. Кун [Kuhn 1996]. Медицинскую терминологию XVI-XVII веков описала Л.П. Рупосова [Рупосова /989]. Неологизмы в немецкоязычной медицине внутренних болезней с середины XIX века исследовала И. Визе [Wiese 1998]. Терминологию социальной гигиены и социальной медицины до 1930 года описал Р. Тиссен [Thissen 1969].
Г.И. Беженарь [Беженарь 1971] писала об использовании суффиксов — ome, -osc, -ite в образовании французских медицинских производственных терминов. Л.В. Дубровина [Дубровина 1977] исследовала названия болезней с суффиксами -itis, -ота, -osis, -iasis на материале английского языка. Метафору в медицинском дискурсе на материале русского языка описала С.Л. Мишланова [Ыишпанова 2002]. Именное словообразование в латинском языке и его отражение в медицинской терминологии исследовала В.Ф. Новодранова [Иоводранова 2008].
Мы упомянули в этой главе лишь небольшое количество работ, имеющих отношение к нашей проблематике. Как видим, ни историко-культурологический аспект, ни сравнение медицинских терминов-эпонимов с математическими ранее не рассматривались.
В.М. Лейчик [Лейчик 2009 : 42] отмечает, что до настоящего времени нет окончательного мнения относительно частеречной классификации специальной лексики, в том числе терминов. Многие ученые считают, что термины могут быть представлены только именами существительными или номинативными словосочетаниями. Правда, в последние десятилетия возобладала точка зрения чешского лингвиста О. Мана, российской исследовательницы В.П. Даниленко и других ученых о том, что терминами могут быть и прилагательные, и глаголы, и даже наречия и причастия. Так, в «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой имеются в частности термины-прилагательные, термины-причастия и термины-глаголы.
П.Р. Хэлмос [Halmos 1977 : 26] советует всем математикам писать стилистически правильно. При этом под стилистически правильно написанными математическими текстами понимается корректная грамматика, корректный выбор лексических средств, корректная пунктуация и, прежде Всего, здравый смысл. У математики есть свой собственный язык, утверждает П.Р. Хэлмос, но нет курсов по обучению птому языку; единственный путь овладеть им - это годами жить вместе с ним.
Слова в математическом тексте неизбежны, полагает В. Йегер [Jdger 1993 : 24], но в первую очередь они должны служить цели познания и не приводить к недопониманию. Это абсошотно безобидно, говорит далее В. Иегер, когда, например, алгебраист говорит о группах (Gruppen), семействах (Familieri) и полях (К&грег), и может привести максимум к игре слов.
Антропологизация немецкого математического текста в свете ономастической науки
И.Р. Гальперин [Гальперин 1981: 17] понимает под текстом произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку.
Н.С. Колотилова [Колотилова 1999 :16] считает, что в отличие от абзаца, который признается единицей субъективного ч.іенения текста, средством композиционно-литературного (композиционно-стилистического) членения текста, сверхфразовое единство, или сложное синтаксической целое является единицей объективного членения текста, единицей синтаксической. Она отмечает, что совпадение границ сложных синтаксических целых и абзаца нередко наблюдается в произведениях художественной литературы, в авторском повествовании. Ссылаясь на И.Р. Гальперина, Н.С. Колотилова делает вывод, что для текстов научной прозы также характерно совпадение границ сложного синтаксического целого и абзаца. Дня И.Р. Гальперина главенствующим принципом членения научных, деловых, газетных текстов выступает логическая организация сообщения, причем наиболее четко логическое членение текста обнаруживается, по его мнению, именно в научной литературе. Четкость реализуется путем выделения частей текста цифровыми обозначениями. Во многих монографиях принята система обозначения отдельных значимых отрезков двойными и тройными цифрами. Такое членение проистекает из желания автора показать зависимость и подчинение отрезков высказывания, подчеркивает И.Р. Гальперин.
Связывая сверхфразовое единство с когнитивным аспектом усвоения информации, З.Я. Тураева [Тураева 1986 : 115-116] утверждает, что в нехудожественном тексте сверхфразовое единство способствует членению объективной действительности, отраженной в сознании и зафиксированной в языке.
И.Р. Гальперин [Гальперин 1981 : 94] полагает, что сверхфразовое единство, являясь основным конституентом текста, может совпадать в стилях языка научной прозы, деловых документов с абзацем.
Рассмотрев большой массив немецких математических научных статей, мы пришли к выводу, что в подъязыке математики абзац в научном тексте никогда не совпадает со сверхфразовым единством. Причина этого кроется в специфической структуре немецкой математической научной статьи. Любая статья членится не с помощью цифровых обозначений, а исключительно лексически, причем набор лексем ограничен и повторяется из статьи в статью. Это следующие лексемы: Definition, Satz, Theorem, Fall, Lemma, BeLspiel, Bemerkung, Ansatz, Problem и Beweis. Мы считаем, что именно эти лексемы являются началом сверхфразового единства в любой немецкой математической статье. Каждое сверхфразовое единство может состоять из нескольких абзацев, логически связанных между собой. Мы заметили, что понятие вводного предложения или вводной части статьи в немецкой математической статье отсутствует. Абзац и даже целая статья часто начинаются с бессоюзного условпо-о придаточного предложения (Betrachtet man ..) или предложения в Prasens Konjunktiv (s werde zunachst die folgende Aufgabe behandelt...). Мы считаем, что, таким образом, немецкий научный математический текст можно представить в виде иерархии фреймов (Beweis, Lemma, Satz и т.д.), которая отражает закономерности структуры математического текста и распределения информации.
Ознакомившись с существующими исследованиями математических текстов на материале разных языков, мы пришли к выводу, что выбранная нами проблематика —лингвокогнитивные и культурологические особенности немецкого математического дискурса - ранее не являлась объектом исследования. Также никогда не сопоставлялись в этом ключе математические и медицинские термины-эпонимы.
В немецком математическом тексте были выявлены две наиболее употребительные лексемы - глагол gelten и прилагательное reell, на которые нельзя было не обратить внимания при исследовании подъязыка математики. Семантический анализ этих лексем с помощью толковых словарей показал, что они никогда не рассматривались как специальная математическая лексика.
Содержательная сторона эпонимических терминов была рассмотрена в свете метафоризации апеллятивов. Учитывая незначительный и приблизительно одинаковый процент мечафирических апеллятивов в немецких медицинских и математических терминах-эпонимах (18% : 16%), мы можем сделать вывод о том, что метафоризация для эпонимических терминов этих наук не характерна. Максимальная представленность метафорической модели «Деятельность человека» свидетельствует об антропологизации подъязыков математики и медицины. В отличие от медицинской статьи, любая математическая статья членится с помощью ограниченного набора лексем, который повторяется из статьи в статью - Definition, Sate, Theorem, Fall, Lemma, Beispief, Bemerh/ng, Ansatz, Problem и Beweis. Мы считаем, что именно эти лексемы являются началом сверхфразового единства в любой немецкой математической статье. Рассмотрев немецкий математический текст на уровне сверхфразовых единств, мы пришли к выводу, что абзац в нем никогда не совпадает со сверхфразовым единством, а приведенный выше ограниченный набо лекгем - это фреймы, которые вводят сверхфразовое единство практически в любой математической статье.
