Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Идейно-нравственная и педагогическая программа удмуртского просветительства и зарождение детской литературы 7
1.1. Истоки возникновения первых специализированных книг для удмуртских детей 7
1.2. Элементы художественного творчества в азбуке Н.Н. Блинова «Лыдзон» («Чтение») 24
1.3. Особенности зарождения литературных жанров в учебниках В.А. Ислентьева 40
Глава II. Динамика формирования литературы для детей в начале XX века (1900-1917 гг.) 62
2.1. Особенности историко-литературного процесса начала XX века (1900-1917 гг.) 62
2.2. Признаки жанра детской повести в «Первой книге для чтения на вотском языке» И.С. Михеева 76
2.3. Зарождение традиций научно-популярной литературы во «Второй книге для чтения на вотском языке» И.В. Яковлева 98
Глава III. Заключительный этап формирования удмуртской детской художественной литературы (20-30 гг. XX века) 117
3.1. Тенденции становления и развития удмуртской литературы 20-30-х гг. XX века 117
3.2. Художественное своеобразие произведений Г.Е! Верещагина, адресованных детям в «Руководстве к изучению вотского языка» 139
3.3. Традиции и новаторство произведений Кузебая Герда в художественной хрестоматии для детей «Выль сюрес» («Новый путь») 159
Заключение 191
Список условных сокращений 198
Библиография
- Истоки возникновения первых специализированных книг для удмуртских детей
- Элементы художественного творчества в азбуке Н.Н. Блинова «Лыдзон» («Чтение»)
- Особенности историко-литературного процесса начала XX века (1900-1917 гг.)
- Тенденции становления и развития удмуртской литературы 20-30-х гг. XX века
Введение к работе
Актуальность темы. Историко-литературный процесс носит непрерывный характер. Понимание удмуртской литературы XX и начала XXI века будет неполным без учета специфических особенностей и основных закономерностей ее генезиса. В удмуртском литературоведении назрела настоятельная необходимость исследования путей становления удмуртской детской литературы. Научное осмысление формирования этой области культуры необходимо для создания более глубокой и детализированной научной истории всего искусства слова удмуртского народа.
Актуальность настоящей работы обусловливается
необходимостью целостного исследования удмуртской литературы для детей. До сих пор не рассмотрены не только вся история, но и ее истоки, механизмы формирования, идейная и художественная специфика, жанровые особенности. Всестороннее исследование явлений начального периода ее развития создает основы для выявления ее состояния на следующих этапах истории, определить основные периоды ее формирования. В этой связи особый интерес представляют учебно-методические издания (азбуки, буквари, учебники, книги для чтения) на удмуртском языке XIX - начала XX вв., в недрах которых формировалась литература для детей.
Целью работы является исследование истоков и механизмов формирования удмуртской детской литературы, выявление роли текстов, включенных в учебно-методические издания, в данном процессе, определение художественного своеобразия каждого из этапов, способов влияния на национальную литературу для детей произведений устного народного творчества, памятников церковно-христианской, классической русской и мировой литературы.
Внимание диссертанта направлено на решение следующих конкретных задач:
историко-литературоведческого исследования формирования и становления удмуртской детской литературы, выявление ее национального своеобразия;
определения роли текстов, включенных в учебно-методические издания XIX - начала XX вв., в процессе формирования и становления удмуртской детской литературы;
- анализа сочетания учебно-методических и художественно-
эстетических функций текстов, включавшихся в учебно-методические
издания;
- установления динамики формирования литературных жанров в
недрах учебно-методических книг;
- выявления эволюции словесно-художественных форм и
творческих принципов первых удмуртских писателей.
Объектом диссертационной работы является история удмуртской детской литературы, предметом исследования - тексты, включенные в учебно-методические издания XIX - начала XX вв., их роль в становлении удмуртской детской литературы.
Теоретико-методологическая основа диссертации. Теоретико-методологическую базу диссертационной работы составляют положения специалистов в области изучения истории и теории литературы, в том числе детской, А.Б. Есина, В.Е. Хализева, Ф.И. Сетина, И. П. Мотяшова, А.П. Бабушкиной, Б.А. Бегак, Т.Д. Полозовой, И.Н. Арзамасцевой, С.А. Николаевой, К.И. Чуковского и др. Диссертант опирался также на труды литературоведов, внесших значительный вклад в исследование развития литератур народов Поволжско-Приуральского региона. В частности, это работы Петера Домокоша, Ф.К. Ермакова, Д.А. Яшина, В.М. Ванюшева, А.Н. Уварова, С.А. Югова, С.А. Самошкина, В.Я. Канюкова, Ю.М. Артемьева, Л.Н. Буркова и др.
Методы исследования. В работе применяются методы историко-литературного и сравнительно-сопоставительного анализа.
Степень изученности проблемы. История детской литературы -наименее разработанная часть общей истории удмуртского искусства слова. До сих пор не существует комплексного исследования, рассматривающего ее зарождение, становление и развитие. В имеющихся трудах этой проблеме уделено крайне мало внимания. Зарождение удмуртской детской литературы рассматривают в работах литературоведы П.К. Поздеев, Т.И. Зайцева, В.М. Ванюшев, А.Г. Шкляев и Д.А. Яшин, венгерский ученый Петер Домокош, но в них ход формирования данной области литературы остается не прослеженным. Существуют исследования, раскрывающие особенности творчества отдельных авторов, писавших для детей в XIX - начале XX вв. (А.Н. Уваров, Ф.К. Ермаков, В.М. Ванюшев), но и они не могут представить цельной панорамы развития литературы для детей.
Научная новизна работы заключается в том, что предлагаемый труд представляет собой первую попытку комплексного историко-литературоведческого исследования путей становления удмуртской детской литературы. Впервые предпринята попытка периодизации истории удмуртской детской литературы и выявлена роль учебно-методических изданий на каждом этапе ее становления, определено своеобразие каждого из этапов и выявлены основные закономерности творчества первых удмуртских писателей, идейно-тематическое, жанровое и художественное своеобразие произведений для удмуртских детей XIX - начала XX вв. Новым является и то, что вся письменная художественная литература удмуртов, ее тематическая направленность и жанровый состав на начальном этапе формировались в учебных изданиях (азбуках, букварях, учебниках, книгах для чтения).
Практическое значение работы заключается в том, что она закладывает основы, методологические предпосылки для воссоздания картины развития всей удмуртской литературы для детей. Материалы ииследования, выпущенные в виде монографии, могут использоваться в школьном и вузовском преподавании, а также - в научном
переосмыслении и доосмыслении аспектов всей удмуртской литературы и литератур народов Урало-Поволжского региона. Основные положения диссертации уже используются при чтении лекций по дисциплинам «Удмуртская детская литература» на факультете дошкольного образования и «История удмуртской литературы» на филологическом факультете Глазовского государственного педагогического института им. В.Г. Короленко.
Апробация работы. Материалы диссертации послужили основой для докладов и сообщений на международной конференции «Перспективные направления развития в современном финноугроведении» (Москва, МГУ, 18-19 ноября 1997), «VII Короленковские чтения» (Глазов, 1-2 октября 2004); на I зональном симпозиуме «Вербальная духовная культура пермских народов в европейском контексте» (Ижевск, 22-23 апреля 1998); на всероссийской конференции «II Флоровские чтения» (Глазов, 18-19 февраля 2004); на межрегиональной конференции «Третьи Ашмаринские чтения» (Чебоксары, 21-22 октября 2004); на региональных конференциях «II Короленковские чтения» (Глазов, 25-26 октября 1999), «Г.Е. Верещагин и этнокультурное развитие народов Урало-Поволжья» (Ижевск, 20 ноября 2001), «Материальная и духовная культура народов Поволжья и Урала: история и современность» (Глазов, 6-8 декабря 2001, 16-17 декабря 2002); на республиканской конференции «Первая грамматика удмуртского языка и развитие научного удмуртоведения, профессионального искусства и образования» (Ижевск, 17 ноября 2000), «Проблемы удмуртской филологии и преподавания удмуртского языка и литературы» (Глазов, 2-3 октября 2003), «Обучение удмуртскому языку в условиях двуязычия» (Ижевск, 29 апреля 2004). Отдельные положения диссертации нашли отражение в 7 публикациях.
Структура и объем диссертации. Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Она состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Истоки возникновения первых специализированных книг для удмуртских детей
Рождение самостоятельной литературы для детей - не одномоментное явление, это длительный и сложный процесс, тесно связаннный с общим литературным процессом, с духовной жизнью общества, отражающий ведущие педагогические, философские воззрения своего времени. Изучение ее истоков невозможно в отрыве от рассмотрения важнейших историко-культурных процессов.
Истоки удмуртской детской литературы берут начало в «просветительском идеологическом и эстетическом сознании ...» , «... в его программных устремлениях и практических результатах, именно это движение властвовало над умами лучших представителей молодых культур» [Артемьев 2003: 60-61].
В начале XVIII в. европейское просвещение начинает проникать на территорию Поволжья и Приуралья. Его задачами первостепенной важности являлись христианизация и русификация нерусских народов. Однако первые шаги в этой области оказались неудачными. И только интерес к культуре, языку, быту нерусских народов открыл возможности для идеологического проникновения в народную среду и распространения религиозного учения. Приобщение к новой вере, освоение новых духовных и нравственных ценностей шло через слово, язык, письменную культуру.
Так в 1732 году, после окончания Киевской духовной академии, в Казанскую духовную семинарию был направлен Василий (Вениамин) Пуцек-Григорович. Здесь он обучал «будущих пастырей для удмуртов, марийцев, мордвы, татар, калмыков и других. ... Большое значение придавал переводам русских текстов прозы и поэзии на национальные языки и с этих языков на русский». Кроме того, он живо интересовался языками различных народов, и благодаря его стараниям были созданы научные грамматики чувашского, марийского и удмуртского языков. Этот «факт свидетельствует о том, что В.Г. Пуцек-Григорович был противником насильственной христианизации» [Поздеев 1996: 19-23].
С момента появления труда «Сочинений, принадлежащих к грамматике вотского языка», вышедшего в свет в 1775 году, стала печататься различного характера литература на удмуртском языке. Целью этого начинания являлось религиозное просвещение и распространение книжной грамотности среди удмуртов. Именно поэтому добрую половину изданий того периода составляют тексты религиозного характера. Они соответствуют специфике религиозного и светского просвещения. По наблюдениям Ф.К. Ермакова [Ермаков 1975: 84], эти публикации представляют собой:
1. Тексты, излагающие основные положения христианской веры. Такими книгами являются различные издания Евангелия, Катехизисов, молитвенников, священных историй Ветхого и Нового завета, молитвослова, текстов молебен и др. Значение Евангелия в истории удмуртской литературы неоспоримо, ее связь с детской литературой довольно велика. Данные издания использовались не только в церковном богослужении, но нередко заменяли буквари и азбуки, по ним учились читать, их использовали в качестве «домашних» книг для чтения. То же происходило и с другими религиозными книгами.
Из переводов текстов Библии известны четыре Евангелия, написанные святыми евангелистами Матфеем, Марком, Лукой, Иоанном. Первое знакомство удмуртского читателя с повествованием об Иисусе Христе произошло в 1823 году («Евангелие от Матфея»). Специально переложенного для детей Евангелия на удмуртском языке в XIX веке не было.
2. Агиографические книги (различные «Жития святых»). Они имеют общие духовные корни с Евангелиями. Это повествования о благих делах людей, которые всю свою жизнь неотступно следовали заповедям Христа и достигли своими деяниями святости. Написанные после смерти святого и его канонизации церковью ; жизнеописания, как и вся духовная литература, имели высокое воспитательное значение. Они создавались в целях дать пример, образец достойной, праведной жизни, следовать которой может каждый. Житийная литература как нельзя лучше подходила для детского чтения. К числу таких изданий относится, например, «Житие Святого Николая Чудотворца на вотском1 языке» (Казань, 1897).
3. Нравственно-дидактические книги, выпущенные для распространения среди удмуртов религиозной морали, нравственности, покорности судьбе.
В конце XIX века активно издавалась литература светского характера. Это книги познавательного плана, посвященные предупреждению опасных инфекционных заболеваний2. Также были распространены книги, знакомящие читателя с историей Русского государства3, брошюры назидательного характера, преследующие воспитательные цели4. В некоторых случаях подобная литература также входила в круг детского чтения, заменяя учебные книги: азбуку, букварь, книгу для чтения.
С распространением грамотности среди удмуртского населения возрастала потребность в учебных изданиях.
Первые учебные книги были созданы без учета возрастных особенностей юного читателя. В качестве текстов для чтения зачастую использовалась религиозная или морализаторская литература: заповеди, притчи, молитвы, жития и др.
В 1847 году священниками Иваном Анисимовым (на глазовском наречии) и Григорием Решетниковым (на сарапульском наречии) для учащихся-удмуртов были составлены первые азбуки1. В их названии имеется специальная пометка: «для обучения вотских детей чтению на их наречии». Следовательно, они должны были являться первыми специализированными детскими книгами на удмуртском языке. Однако первые азбуки не адаптированы для детской читательской аудитории, ни труднодоступны для детей, так как имеют недостаточно хорошо выполненный перевод текстов для чтения, потому что были насыщены чуждыми оборотами речи, имели много придаточных предложений. Например, языковед А.Ф. Шутов насчитал в Азбуке на глазовском наречии всего 179 придаточных предложений и 74 оборота [Шутов 1997: 38]. Тексты для упражнения в чтении подобраны без учета особенностей восприятия детей, заключающихся в простоте изложения материала, в четкости и ясности мысли и доступности содержания.
Элементы художественного творчества в азбуке Н.Н. Блинова «Лыдзон» («Чтение»)
Художественное произведение - «определенное эмоционально-мыслительное содержание, «слово о мире», выраженное в эстетической, образной форме; ... обладает цельностью, завершенностью и самостоятельностью» [Есин 1999: 8]. Созданное автором, оно призвано выполнять гносеологическую, аксиологическую, воспитательную, эстетическую функции и функцию самовыражения.
Являясь произведением искусства, его связи со сферой эстетического многоплановы и играют доминирующую роль. «Во-первых, предметом познания и воссоздания в художественных произведениях становится жизнь в эстетических свойствах ... . Во-вторых, сам материал художественных образов имеет чувственный характер и апеллирует к его эстетическому восприятию. И наконец, в-третьих, эстетическое ... создается в результате творческого акта» [Хализев1999:32].
Учитывая эти положения, мы можем отметить, что «Лыдзон» («Чтение») Николая Николаевича Блинова представляет интерес для литературоведов, поскольку здесь имеются тексты, которые уже могут претендовать на статус художественного произведения. Часть текстов в азбуке является переводом художественных произведений русской литературы. Как известно, перевод - это произведение искусства особого рода, как и переводчик - художник особого рода, существующий со своим искусством на пограничной полосе соприкосновения двух культур. Перевод принадлежит к литературе на том языке, на котором он сделан.
Священник Н.Н. Блинов, как и Н.И. Ильминский, пытался решить проблему обучения нерусских детей. Во время учительствования в с. Карсовай Глазовского уезда Вятской губернии он столкнулся с проблемой непонимания удмуртскими детьми русской грамоты: «Все, до настоящего времени изданные, русские буквари не могут представить никаких облегчений при обучении чтению инородцев» [Блинов 1867: 22]. Требовалось создать учебники нового типа - на родном языке учащихся. Н.Н. Блинов понимал, что для большего успеха в обучении первоначально следует работать с детьми на их природном языке. В этом плане его педагогические мысли перекликаются с идеями Н.И. Ильминского по просвещению нерусских народов.
Появление азбуки для удмуртских детей «Лыдзон»х (Вятка, 1867) Н.Н. Блинова было большим событием в просвещении населения Вятской губернии. Она во многом отличается от составленных ранее учебных пособий. Н.Н. Блинов работал над азбукой в течение 1863-1864 годов, по просьбе инспектора народных училищ Вятской губернии С.А. Нурминского2. Возможно, на решение о создании данного учебного пособия мог повлиять и Н.И. Золотницкий, работавший в этот период в г. Вятка, в газете «Вятские губернские ведомости». Он имел опыт составления подобного рода учебной литературы. Н.И. Золотницкий сделал первую попытку составления чувашского алфавита на основе русского с учетом фонетических особенностей чувашского языка, составил корневой чувашско-русский словарь, издал чувашский букварь, книгу для обучения чтению и счислению по-чувашски и «Руководство для учителя» к ним, выпустил первый чувашский календарь3 [Канюков 1954: 21].
Пособие Н.Н. Блинова было разработано в процессе педагогической деятельности и на основе наблюдений автора. После завершения рукопись азбуки была отослана в Губернский статистический комитет с просьбой помочь в издании.
Работа попала на рецензию О. Мышкину и Н.И. Золотницкому, действительным членам статистического комитета, занимавшимся вопросами распространения грамотности среди нерусского населения губернии. О. Мышкин одобрил ее, считая, что «по печатании она может служить для обучения вотяцких детей хорошим пособием»1.
Н.И. Золотницкий дал положительный отзыв букварю Н.Н. Блинова, считая, что «ученье для инородца только тогда будет полезным, если он начнет и выучится читать ... и всему прочему на своем природном языке ... »2. Он рекомендовал опубликовать и распространить учебник в школах, где учатся удмуртские дети [Чудова 1976: 3].
В 1865 году азбука была одобрена Московским цензурным комитетом, а в 1867 году отпечатана в г. Вятка, в типографии губернского правления.
Азбука Н.Н. Блинова состоит из текстов учебно-дидактического характера различной сложности. По мере обучения охватывается все больший материал. Вначале следуют отдельные предложения, не связанные между собой логически. После чтения предложений дети имеют возможность познакомиться с текстами, которые уже могут претендовать на статус художественных произведений.
Наибольший интерес представляют зарисовка и две притчи на удмуртском языке. Зарисовка сформирована путем прозаического изложения на удмуртском языке первой и третьей строф стихотворения Б.И. Федорова «Весна», помещенного в разделе «Прибавления к азбуке для вотских детей» [Блинов 1867: 21]. Очевидно, Н.Н. Блинов счел, что стихотворное произведение будет труднее восприниматься учащимися, нежели прозаическое. К подобному приему при составлении текстов для чтения в своих учебных книгах обращались и русские писатели-педагоги Л.Н. Толстой и К.Д. Ушинский.
Л.Н. Толстой считал, что рифма мешает естественности и простоте выражения мыслей. «Как трудно просто словами выразить свою мысль так, чтоб всякий понял именно то, что хочешь высказать, - говорил он. -Насколько же это трудно, когда писатель связан размером и рифмой, ... выразить важнейшую серьезную мысль в стихах почти невозможно, не исказив ее»1. В начальный период национальной детской литературы идет процесс накопления опыта перевода, и до сего времени имелись только два панегирических стихотворения, переведенных с русского на удмуртский язык2. Письменные памятники второй половины XVIII века в подлинном смысле слова еще не являлись художественным творчеством.
Автор перевода стремился следовать идее оригинала и показал в произведении красоту весеннего дня, его динамичность: Весенній день, прекрасный день! как ясень неба сводъ! раскинулась деревьевъ сень, светлеютъ токи водь. Цветы пестреютъ на лугах, и веетъ ветерокъ в поляхъ въ весеній ясный день. Певцы пернатые, кружась, щебечуть и свистять, и днемь весеннимь веселясь сь куста на кусть летять. [Блинов 1867: 21]. Однако, произведение на удмуртском языке не так поэтично и ближе к пересказу, нежели художественному переводу:
«Тулыс нуналъ, ту ж чеберъ нуналъ! Кычэ шулдыр инъ! пуослэнъ вужерзы пасъкытъ-скылямъ, пишто бызоннязъ. Возъ-вылъесынъ сясъкаесъ пестроесъ лудъесынно тэлъ тэла тулысъ шулдыръ нуналъ дырья. Кырзясъ папаесъ, бергаса, кенешо шултылоно, тулысъ нуналынно шумпотыса -тэлъ вылысъ тэлъ вылэ вочкыло» [Блинов 1867: 9] («Весенний день, прекрасный (ясный) день! Какое веселое (чистое) небо! Тени деревьев расширились, светятся при беге (течении). На лугах цветы пестры и на полях ветер веет во время весеннего прекрасного (ясного) дня. Поющие (певчие) птицы, кружась, беседуют и посвистывают и, радуясь весеннему дню, с леса на лес перелетают»).
Особенности историко-литературного процесса начала XX века (1900-1917 гг.)
Новые исторические условия начала XX века перед литературой выдвинули новые художественно-эстетические и нравственно-этические задачи. Тем не менее, задачи просвещения оставались по-прежнему актуальными. В этот период широкое распространение получило удмуртское просветительство. Задачи, которые ставили перед собой просветители-удмурты, были полны желанием поднять культуру родного народа, искоренить невежество и неграмотность, распространить популярные сведения и знания по различным отраслям. В начале XX в. происходит рост национального самосознания среди широких слоев удмуртского населения - это во многом результат подвижнической деятельности просветителей XIX века.
Первая русская революция 1905-1907 гг., перипетии политической и классовой борьбы наложили отпечаток на литературное движение этого периода. Революционные события внесли в литературу идею освободительной борьбы, противостояния царской власти. Например, в стихотворениях И.И. Шкляева, Г.П. Прокопьева чувствуется протест против социальной несправедливости. Однако, в детской литературе эта идея не нашла отражения, возможно потому, что все учебные пособия этого периода подвергались жесткой цензуре со стороны власти. Это явление можно объяснить и тем, что для писателей-просветителей (И.С. Михеев, И.В. Яковлев, Г.Е. Верещагин) в этот период важнее социально-политических задач были задачи просветительские, в основе их деятельности лежала широкая программа поднятия культуры народа, пробуждения его самосознания.
С 1900 года до Октябрьской революции 1917 года для удмуртского читателя печатается различного характера литература на родном и русском языке. По сравнению с литературой XIX века, удмуртская книга начала XX века становится более светской, хотя доля книг религиозно-нравственного содержания остается значительной.
В начале XX века становится популярной агиографическая литература. Издаются и переиздаются жития святых, такие как «Святой Пантелеймонлэн улэмез. Житие святого великомученика и целителя Пантелеймона» (Казань, 1905); «Святой Серафимлэн улэмез. Житие преподобного старца Серафима Саровского чудотворца» (Казань, 1905); «Святой Ермоген патриархлэн улэмез. Житие святого патриарха Ермогена» (Казань, 1917) и др. Всего нам известно 23 издания.
В «Житиях» мы находим отзвук приключенческих мотивов, острые драматические сюжеты: гонения, мучения, жертвоприношения. Все это увлекало детей. В «Житиях» и «священных повестях» описывались страдания христиан, прославлялись христианские добродетели -мужество, твердость, геройство.
Как и раньше, переводились на родной язык Евангелия, молитвенники, часословы, священные истории Ветхого и Нового завета, молитвослов и т.д. Наиболее удачные переводы в этот период выполнял И.С. Михеев. Он «стремился сделать удмуртский перевод как можно более понятным. За основу языка перевода он взял диалект кукморских удмуртов, их идиоматический строй мышления. В то же время Михеев делал многочисленные сноски, объясняющие непонятные слова и выражения для читателей других регионов» (Уваров 2000: 68]. Именно это сделало его перевод Евангелия1 общедоступным для всего удмуртского народа. Оно переиздавалось в 1912 и 1973 гг.
Отдельно печатались брошюры, знакомящие с христианскими праздниками и традициями: «Поучение в великий Четверг. На вотском языке» (Казань, 1914), «Быдзым-нал вдсь. Последование Пасхи» (1909).
Все больше печатаются издания нравственного и назидательного характера. Практически все они связаны с христианской моралью. 1907 (г): 1]. Он мучит и наказывает Эшкея и его семью за грехи. Следующий образ - Инмар Кылчин. «Вдруг предстал перед ним вьісокій, седой старик. Он был весь в белый: и рубашка, и штаны, и шляпа на нем бёлыя: не было сомненія, что это ангел (инмар кылчин)» [Михеев 1907 (г): 7]. Старуха дряхлая-предряхлая, плетущаяся по дороге, по описанию напоминает сказочную ведьму: «Спина коромысломъ, лицо сморщенное и красное, что репа печеная; идет, опираясь о палку и что-то бормочет» [Михеев 1907 (г): 5]. И, наконец, отец Байкея в образе коня: « ... коренной был особенно красив, тученъ и высокъ. Конь этотъ все время смотрел на Байкея. Въ глазах его выражалась тяжелая грусть и желание что-то сказать» [Михеев 1907 (г): 5].
В легенде ясно видно двоеверие удмуртов. Они приносят жертвоприношения языческим богам, за что их, по указке Эшкея, с целью наживы шантажирует поп. Эшкей страшится перед смертью наказания за свои грехи и восклицает: «О, будь проклят тот час, в которой явились у меня продажные мысли, будь проклят и ты, попишко, пользовавшийся моими предательскими услугами» [Михеев 1907 (г): 3].
Легенда написана в форме монолога-исповеди старика Эшкея, который, с болью в душе и с искренним раскаянием, рассказывает своему старшему сыну историю своего падения.
Повествование в настоящем времени переплетается с воспоминаниями главного героя. Таким образом, можно говорить о переплетении в сюжете настоящего и прошедшего времени.
Автор литературной обработки легенды осуждает невежество и отсталость удмуртского народа. Выступая против языческой веры, И.С. Михеев в то же время сатирическими красками рисует служителей православной церкви, стремящихся нажиться за счет двоеверия удмуртов.
И.В. Яковлев, также как И.С. Михеев, преподававший в инородческой учительской семинарии в Казани, на страницах популярных журналов публиковал произведения удмуртского фольклора. Так в Петрограде, № 12 журнала «Живая старина» за 1913 год и в 1914 году отдельной брошюрой «Вотяцкие легенды» [Яковлев 1914] вышли легенды о происхождении некоторых природных явлений и различных предметов, записанные во время экспедиций в 1902 и 1903 годах.
В 1905 году в Казани И.В. Яковлев опубликовал сборник «Удмурт кырзанъёс» («Удмуртские песни»). На его титульном листе имеется пометка: «Сборник бытовых и нравственных песен». Помимо южноудмуртских коротких песен-такмаков, в него включены стихи самого составителя, написанные в духе народных песен и раскрывающие настроения и социальное противостояние деревенского общества начала XX века: Чукна папаед малы кырза? Утром пташка почему поёт? Чук пужмерлы чидатэк. Не стерпев утренней росы. Милям кбтъёсмы малы бдрдэ? Наша душа почему плачет? Нужнаен улэмлы чидатэк. Не выдержав жизни в нужде. [Удмурт кырзанъёс 1905: 8]. [Подстрочный перевод]. Некоторые из четверостиший затем были включены автором и во «Вторую книгу для чтения на вотском языке» (1908).
В этот период стали выходить первые периодические издания на удмуртском языке. Сначала - это рукописные журналы, например, «Сандал» («Наковальня»), созданный учащимися Казанской учительской семинарии. «Сандал» способствовал формированию удмуртского литературного языка, зарождению публицистики и литературы на родном языке. По воспоминаниям М.П. Прокопьева [Прокопьев 1960: 25], редактора журнала, на его страницах печатались статьи, зарисовки о студенческой жизни, удмуртские пословицы, поговорки и сказки, переводы стихотворений русских поэтов. Переводом произведений занимались учащиеся-удмурты Д.И. Корепанов, М.П. Прокопьев, И.В. Яковлев. По мнению П.К. Поздеева, в нем можно было познакомиться с произведениями, предназначенными для детей [Поздеев 1978: 5].
Тенденции становления и развития удмуртской литературы 20-30-х гг. XX века
Формирование и становление удмуртской детской литературы в советский период проходило под бдительным партийным контролем. Важнейшие задачи художественной литературы связывались с классовой борьбой и пропагандой достижений революции. Идеология подменила главную задачу детской литературы - воспитание подрастающего поколения на моральных и эстетических принципах. Как и во всей официальной советской литературе, классовое в ней стало преобладать над общечеловеческим.
Произошло обновление круга детского чтения. Отчасти сами собой, отчасти по приказам об изъятии исчезли из библиотек книги, проникнутые духом сентиментальности, послушания, религиозной направленности. Их заменяли книги о новом строе, о светлом будущем без упований на Бога, о коллективизме, индустриализации и т.д.
В первые послереволюционные годы была разработана программа по ликвидации всеобщей безграмотности. Забота об издании и популяризации книг для детей, об организации чтения и обучения чтению была включена в государственную программу развития образования. Таким образом, литература в начале 20-х гг. XX, как и в XIX - нач. XX вв., руководствовалась преимущественно практическими целями, учила удмуртских детей читать и писать. Затем она приняла отчетливую идеологическую направленность. Это одна из характерных особенностей нового этапа истории как русской, так и удмуртской литературы для детей.
В 1926 году на основе устава Всесоюзной ассоциации пролетарских писателей (ВАПП) в Удмуртии была создана писательская организация под названием ВУАРП (Всеудмуртская ассоциация революционных писателей), что явилось мощным стимулом для становления литературы для детей.
В этот период начинает преобладать собственно детская художественная книга. Активно печатаются сборники художественных произведений для детей. В 20-30-е гг. XX века появляются профессиональные детские писатели, чьи произведения перешагнули границы своего времени - Кузебай Герд, Г.Е. Верещагин.
В 20-е гг. многими авторами прилагается немало усилий для создания оригинальной детской литературы. В этот период, наряду с давно заявившими о себе писателями, трудится целая плеяда молодых авторов. Однако творчество многих из них после написания одного-двух произведений не нашло дальнейшего развития.
В первое послереволюционное десятилетие активно развивается проза. Небольшие рассказы пишут Аркаш Багай (А.Н. Клабуков), Ашальчи Оки (А.Г. Векшина), Кедра Митрей (Д.И. Корепанов), И.Т. Дядюков, П.Д. Горохов, И.В. Яковлев, К.С. Яковлев, К. Ошмес (К.Н. Николаев). В «Истории удмуртской советской литературы» творчество вышеназванных писателей охарактеризованы следующим образом: « ... эти произведения носили узкопросветительский, прямолинейно-назидательный характер, не имели большой художественной ценности» [ИУСЛ 1988: 175]. Хочется отметить, хотя большинство произведений носит морализаторский характер, многие из них являются интересными детскими рассказами.
М.П. Прокопьев в 1918 году выпустил сборник «Максымлэн гожтэтэз» («Творения Максима»), в котором большинство стихотворений носило революционный характер. Есть в них и стихи, представляющие сосбой переложение евангельских заповедей («Инмар косон» - «Божья заповедь», «Инмарлэн ванез тодмо» - «Известно, что бог есть»). Это говорит о том, что поэзия в первые годы после Октябрьской революции была неоднородной и противоречивой.
Внимание привлекает перевод «Сказки о попе и работнике его Балде» А.С. Пушкина - «Поп но визътэм» («Поп и дурак»), опубликованный в вышеназванном сборнике. Сказка М.П. Прокопьева была написана в начале XX века и до 1918 года распространялась в рукописи. Как и Г.Е. Верещагин, М.П. Прокопьев использует метод адаптированного перевода. Переводчик внес в текст изменения и дополнительные детали, приблизив его к жизни удмуртов. Так например, в русском оригинале Балду кормят полбой, а в удмуртском варианте - табанями (лепешками) и кбжыпогом (гороховыми колобками). Средствами родного языка М.П. Прокопьеву удалось передать выразительную силу и обаяние пушкинского произведения и в то же время сделать текст более доступным удмуртским читателям. По мнению удмуртского критика и литературоведа Ф.К. Ермакова, «сказка А.С. Пушкина привлекла переводчика не только красотой формы и выразительностью языка, но и воспеванием сноровки, находчивости простого человека и особенно своей сатирической направленностью, потому что духовенство, огнем и мечом насаждавшее христианство, для удмуртов было вторым врагом после царской администрации. Поэтому перевод был хорошо принят удмуртским слушателем» [Ермаков 1999: 28].
Кузебай Герд в 1919 году дает оценку литературной деятельности М.П. Прокопьева, утверждая, что он «дал громадный толчок удмуртской литературе, влил в нее свежую струю. Его сказка «Поп и дурак» теперь читается удмуртскими ребятами по всем школам» [Жизнь национальностей 1919: 19 нояб.].
В 1919 году М.П. Прокопьев опубликовал книжку «Нюлэскын» («В лесу»), с подзаголовком «Удмурт пиналъёслэн книгазы» («Книга удмуртских детей»). Сюда включены маленькие рассказы о природе, животных: «Чджмер» («Горностай»), «Тыпы» («Дуб»), «Уйсыос» («Совы»). Они знакомят детей с животными и птицами, их повадками. Ряд рассказов посвящен растениям. Для того чтобы сделать их интересными для чтения, все произведения написаны в форме сказок. Книжка очень напоминает маленький учебник, поскольку каждый рассказ проиллюстрирован, после каждого произведения детям предлагается ряд вопросов.
В 1920 году в Сарапуле был опубликован сборник рассказов П.Д. Горохова «Тіілед серем, мыным ббрдон» («Вам смех, а мне слезы»). Второе издание увидело свет в Москве, в 1939 году. Книга рассчитана для детей школьного возраста. Она состоит из отдельных маленьких рассказов. Главным героем рассказов является маленький проказник. В 1925 году отдельной книгой вышел в свет еще один рассказ П.Д. Горохова «Кудйз ванъмызлэсъ умой» («Кто лучше всех»).
Ашальчи Оки известна несколькими стихотворениями, написанными детям, такими как «Бубылиос» («Бабочки»), «Пичи Микаль» («Маленький Микаль»). На страницах газеты «Гудыри» и журнала «Кенеш» печатаются ее рассказы «Тылпу бере» («После пожара», 1924), «Онисьлэн шудэз» («Счастье Онисьи», 1928), «Ббдёно» («Перепел», 1928), «Сыпал» («Соль», 1929). Рассказы «Аран дыръя» («В страду») и «Быль кубо» («Новая прялка») были напечатаны в книге для чтения Кузебая Герда «Шуныт зор» («Теплый дождь», 1924). Автор хрестоматии высоко оценил рассказы для детей Ашальчи Оки в статье «Удмуртская литература» (1929): «... она является не только прекрасным лириком, но и прекрасным бытоописателем детской жизни. Большинство ее детских рассказов построены на глубоком психологизме» [Герд 1997: 288].
