Содержание к диссертации
Введение
Глава І. Становление и развитие двуязычия в литературах Дагестана 17
1.1. Влияние русской языковой и культурной традиции на творчество Магомед-Эфенди Османова 35
Глава II. Развитие русско-национального двуязычия в кумыкской литературе
2. 1. Давлет - Мирза Шихалиев «Рассказ Кумыка о кумыках» - первое русскоязычное произведение в кумыкской литературе 55
2. 2. Особенности развития двуязычного художественного творчества ЮсупаГереева 67
Глава III. Русско-национальное двуязычное творчество в современной литературе Дагестана 89
3. 1. Двуязычное творчество Ибрагима Керимова 90
3.2. Двуязычная детская проза Магомед-Султана Яхьяева. (повесть «Здравствуй, папа!») 104
3.3. Идейно-эстетические особенности русскоязычной прозы Камала Абукова 114
Заключение 130
Список использованной литературы
- Влияние русской языковой и культурной традиции на творчество Магомед-Эфенди Османова
- Давлет - Мирза Шихалиев «Рассказ Кумыка о кумыках» - первое русскоязычное произведение в кумыкской литературе
- Особенности развития двуязычного художественного творчества ЮсупаГереева
- Двуязычное творчество Ибрагима Керимова
Введение к работе
В послеоктябрьские десятилетия национальные литературы Дагестана пережили этап ускоренного формирования и становления современной жанровой системы. Их развитие проистекало в органическом единстве двух начал: естественного стремления к самостоятельности в национальном самовыражении и осознанной предрасположенности к взаимосвязям и взаимодействию с инонациональными литературами. На этой почве в литературе Дагестана формируется новое явление - русско-национальное двуязычие (билингвизм). Впрочем, явление билингвизма не ново для литературы Дагестана, в котором уже существовало арабско-национальное, тюркско-национальное, персидско-национальное двуязычие.
Двуязычное художественное творчество уже давно находится в центре внимания исследователей, обращающихся к проблемам развития национальных литератур1. Можно по-разному относиться к творчеству двуязычных авторов, но в любом случае это явление неординарное и малоизученное. Однако прежде надо определить, с чем мы в действительности имеем дело, когда говорим об этой проблеме.
Явление, известное как билингвизм, представляет исключительный интерес не только с точки зрения литературы, но и с других позиций -лингвистики, философии, психологии, этнопсихологии, социологии и даже физиологии (функции центральной нервной системы). Согласно общепринятым представлениям, билингвизм (двуязычие) - это свободное владение двумя языками одновременно1. Считается классическим определение У. Вайнрайха, где он утверждает, что билингвизм - это владение двумя языками и попеременное их использование в зависимости от условий речевого общения 2. С позиций психолингвистики, билингвизм -способность употреблять для общения две языковые системы 3.
При изучении феномена следует учитывать степень овладения новым языком, т.к. при этом выясняется, что понятие билингвизм весьма неоднородно.
Е.М. Верещагин выделяет три уровня билингвизма: рецептивный (понимание речевых произведений, принадлежащих вторичной языковой системе), репродуктивный (умение воспроизводить прочитанное и услышанное) и продуктивный(умение не только понимать и воспроизводить, но и "строить цельные осмысленные высказывания" .
Таким образом, билингвизм - это "психический механизм..., позволяющий... воспроизводить и порождать речевые произведения, последовательно принадлежащие двум языковым системам", а "лингвистические типы билингвизма ... соответствуют определенным типам аккультурации", при этом "полной аккультурации соответствует координативный билингвизм..., обеспечивающий производство правильной речи, последовательно относящейся к двум языковым системам"5. Но кроме координативного билингвизма (одинаковое владение двумя непересекающимися языковыми системами) выделяется также смешанный тип, когда второй язык усваивается при уже сформировавшейся системе родного (первого) языка.
В связи с этим отметим мысль Л.В. Щербы о том, что при смешанном двуязычии обретаемый язык всегда претерпевает влияние первого языка, и поэтому необходима неусыпная борьба с родным языком, только тогда можно надеяться осознать все своеобразие изучаемого языка . Аналогичную точку зрения высказывает Э. Кассире: "Реальная трудность ... состоит не столько в изучении нового языка, сколько в забывании старого", поскольку "наши восприятия, интуиция и понятия сращены с терминами и формами речи родного языка. Чтобы освободиться от связей между словами и вещами, требуются огромные усилия", которые "при изучении нового языка просто необходимы" .
Говоря о таком типе двуязычия, Л.В. Щерба уточняет, что билингвы знают не два языка, а только один, но он имеет два способа выражения3.
Есть и более категоричное мнение: "Не существует человека, который, хорошо зная свой родной язык, был бы способен овладеть другим" 4.
В свете сказанного возникает вопрос: насколько понятие "билингвизм" применимо к серьезному литературному творчеству? В принципе, написать на втором (третьем, четвертом и т.д.) языке при соответствующем образовании можно что угодно - стихотворение, рассказ, роман и пр., но будет ли это литературой? Литературный язык значительно отличается от обиходного, делового, профессионального, технического языков, доступных очень многим. Писатель может говорить на нескольких языках, но серьезные произведения, как показывает история литературы, создаются на одном языке, родном или благоприобретенном, и в плане литературного творчества понятие "билингв" представляется не вполне корректным. Полагаем, есть смысл выделить в градации "продуктивный билингвизм" уровень, позволяющий использовать второй язык в литературном творчестве, т.е. такое безупречное знание языка, которое превосходит эту способность у большинства природных его носителей, и, более того, дает возможность создавать на этом языке художественные шедевры. Ниже мы попытаемся обосновать необходимость введения такой градации.
Прежде всего несколько слов о литературном языке в свете возможности овладения им представителем иной языковой системы.
Наиболее привлекательным по своей емкости и лаконичности является известное выражение М. Хайдеггера: "Язык есть дом бытия"1. Л. Вайсгербер высказывается более экстравагантно: язык - это "судьба". Даже "оковы" (что на фоне предыдущего выражения провоцирует формулу "язык - тюрьма бытия"). В связи с этим возникает вопрос: может ли человек (в нашем случае — писатель) чувствовать себя в чужом "доме" (а тем более - в тюрьме) совершенно свободно, "как у себя дома" (не вести себя, как дома, но чувствовать)? Тот же Хайдеггер отвечает: "Диалог между домами оказывается почти невозможным"2. Заметно проще на это смотрит А. Мартине: "Овладеть языком - значит научиться по-новому анализировать то, что составляет предмет языковой коммуникации" . В данном контексте, разумеется, необходимо дифференцировать язык как средство широкого общения (говорение) и язык как Логос (Слово, Разум), "старейшее слово для ... осмысленной власти слова, для речи, ...одновременно слово для бытия.."4, т.е. как "...не просто средство для взаимопонимания, но подлинный мир, который дух внутренней работой своей силы призван воздвигнуть между собой и предметами..."5. И насколько это реально - войти в этот Дом, "великий и могучий", чтобы овладеть всем его богатством, т.е. е только понять, но и прочувствовать значение и смысл, нередко скрытый, десятков и даже сотен тысяч слов, пословиц, поговорок и т.п.? Смысл, который открывается только человеку, с детства погруженному в культуру народа, хорошо знакомому с его историей, литературой, этнографией, фольклором и многим другим, вплоть до климатических условий и конфессиональных особенностей...
В этом плане условно можно выделить два уровня овладения языком и его использования: низший (передача смысла информации), или схематический, и высший — создание и передача информации как объемного и цветного изображения: если воспользоваться аналогией, эти уровни соотносятся как чтение партитуры и оркестровое исполнение.
Более того, даже совершенно правильный язык (большой словарный запас, безукоризненная грамматика) может быть стерильным, как дистиллированная вода, т.е. безвкусным, тогда как включение "неправильных" слов, "неподходящих" выражений, сознательных ошибок (псевдоошибок, псевдооговорок) нередко делает язык литературного произведения, как и устной речи, более насыщенным по колориту, юмору и т.п., т.е. более живым.
Последнее далеко не всегда доступно даже для носителей данного языка, не говоря уже о билингвах, для которых второй язык не является родным. По-видимому, именно с этим положением перекликается мысль Хайдеггера: "так ли мы в языке, что касается его существа, понимаем его как язык и, вслушиваясь собственно в него, воспринимаем его?" 1
Здесь было бы уместно обсудить точку зрения М.П. Алексеева, который в свое время обращался к проблеме многоязычия в литературном процессе. Свою мысль "многоязычие не так уж редко встречается в образованной среде" он иллюстрирует ссылками на творчество П. Мериме, . Верна, А. Стринберга, английского поэта XIX века Ч. Суинберна ("почти сверхъестественная "многоязычность"), О. Уайльда ("по мнению современников, отличался мастерством, с которым он писал по-французски"). Однако тут же автор замечает: "прежде чем печатать французский текст Стриндберга (шведа. - Г.А.), его приходилось всегда исправлять"; "несмотря на изящество и звуковое богатство стихов" Суинберна "... в них чувствуется иностранный акцент"; "французские сочинения" О. Уайльда "с точки зрения природных французов имели много погрешностей...". Затем делает вывод: "усвоение чужого языка в писательском сознании имеет предел; творческое владение несколькими языками всегда оказывается в какой-то степени иллюзорным". Далее автор приводит слова И.С. Тургенева (который "великолепно говорил и писал по-французски и по-английски"): "Когда я пишу по-русски, я свободен. Когда ... по-французски, я чувствую себя стесненным. Когда ... по-английски, то мне кажется, будто я надел на ноги слишком тесные сапоги..."1. Во всех этих высказываниях Тургенев имел в виду только литературное творчество в узком смысле слова.
Л.Н. Толстой в эпопею "Война и мир" вводит большое количество фрагментов на французском языке, однако в 1873 году (спустя 4 года после первого издания) заменяет их русским переводом, не вполне идентичным французскому оригиналу. Почему - неизвестно, однако можно предположить, что одной из причин явилось критичное отношение Толстого к качеству собственного французского текста. В какой-то степени это подтверждается проведенным анализом некоторых французских фрагментов романа.
Если не вдаваться в детали, тем более что за прошедшее столетие французский язык тоже претерпел определенные изменения, можно заметить при сравнении текстов французских фрагментов и параллельных переводов Толстого, что русский язык автора оказывается более живым и ярким, чем его же несколько "клишированный" французский. Кроме того, встречаются некоторые смысловые, стилистические и даже грамматические погрешности, которые нельзя объяснить только эволюцией языка.
Можно предположить, что французские фрагменты Л. Толстой вывел из романа по причине неудовлетворенности качеством своего французского (особенно в предвидении его издания во Франции) и, только во вторую очередь, чтобы сделать произведение более демократичным. Кроме того, в статье М. Алексеева фигурируют и другие фамилии отечественных и зарубежных авторов XIX - XX вв., эпизодически творивших на чужих языках; однако складывается впечатление, что эти работы не относятся к лучшим образцам творчества А. Пушкина, М. Лермонтова, Е. Баратынского, Ф. Тютчева, М. Цветаевой, Р. Рильке и других. Скорее это литературные эксперименты, если не сказать экзерсисы.
В любом случае мы считаем, что для объективной оценки литературного языка писателей, использующих в этом качестве язык другого народа (будем пользоваться привычным понятием "билингвизм"), следует учитывать в первую очередь мнение читателей и критики той страны, на языке которой написано произведение.
Не является открытием утверждение, что культуры, как и народы, могут быть великими и малыми. То же относится и к языку как одной из основных составляющих культуры в целом. История литературы показывает, что транслингвизм - это всегда движение в направлении к более престижному языку/культуре или, по меньшей мере, к равновеликому, и никогда — в противоположном.
Например, поляк Дж. Конрад и ирландцы Д. Джойс и С. Беккет получили известность как англоязычные писатели (у Беккета есть также произведения на французском), румын П. Целан пишет по-немецки; к В. Набокову слава пришла после появления на английском языке его "Лолиты". Наш бывший соотечественник А. Макин получил Гонкуровскую премию за роман на французском языке. На французском пишет и швейцарская писательница венгерского происхождения А. Кристоф.
В то же время писатели бывших республик СССР, бывших колоний великих империй становились известными благодаря, как правило, языку метрополии. Чукотский писатель Ю. Рытхэу, киргиз Ч. Айтматов писали, как известно, на русском языке; назвать же русского писателя, создающего свои произведения на чукотском или киргизском языках было бы весьма проблематично; в принципе это относится к любому другому языку малого народа. Причины транслингвизма различны:
- личные лингвистические и культурологические пристрастия;
- потребность более широкого самовыражения (в частности, словарь малых народов, как правило, уступает лексическому запасу великих) и самоутверждения (возможность получить известность за пределами своего этноса);
- вынужденная эмиграция по политическим, экономическим и другим соображениям;
- другие.
Разумеется, каждая из этих причин требует отдельного изучения. Нас же больше интересует транслингвизм с позиций литературоведческих - как результат взаимодействия двух Логосов, как диалог Домов Бытия. Большинство авторов, поднимавших эту тему, видят в явлении билингвизма и позитивные стороны.
П. Бороздина, анализируя особенности многонациональной литературы бывшего СССР, пишет: "Герои творений подлинного художника, созданные не на родном языке, приобретают национальные черты, отражающие душу народа (имеется в виду народ, населяющий союзную республику. - Г.А.). Выбор художественно-изобразительных средств и эмоциональный тон повествования неразрывно связываются с поэтической культурой родного народа, с его мироощущением"1. Еще более поэтично об этом же говорит Э. Кассире: "Проникновение в "дух" нового языка всегда порождает впечатление приближения к новому миру - миру со своей собственной интеллектуальной структурой. Это подобно ... открытию чужой страны, и самое большое приобретение... — свой собственный язык предстает в новом свете... Соотносительные термины двух языков редко приложимы к одним и тем же предметам и действиям. Они покрывают различные поля, которые, взаимопроникая, создают многоцветную картину и различные перспективы нашего опыта"2.
А вот интересное свидетельство "из первых рук" африканского писателя Б. Дадье: "Двуязычный писатель не прибегает к переводу: язык произведения рождается где-то в глубине его сознания...". Он "...представляет собой как бы точку, где в результате слияния двух потоков рождается нечто новое... Это ставит его в известной мере в положение вне избранного языка, позволяет ему увидеть этот язык новым, сторонним взглядом... Многоязычие ...служит... делу распространения человеческой мысли, делу взаимопонимания и солидарности" . И далее: "Когда два языка вступают в контакт... в одном индивиде, то это означает..., что в контакт и в конфликт приходят два видения мира... Переход от одного языка к другому может вызвать в мышлении глубокие потрясения "4. Это уже к вопросу, если можно так сказать, о "плате за жилье" в чужом Доме.
Весьма существенные стороны билингвизма затрагивает Н.Г. Михайловская. В частности, автор отмечает, что «создание национальным писателем произведений на русском языке так или иначе влечет за собой поиск средств и приемов, передающих и отражающих национальное начало»1. Между тем, нам представляется неправомерным безразличие ученого в столь важном вопросе к таким компонентам, как художественные пути отображения национальной действительности, духовной сферы, нравов, обычаев, уклада жизни, родовых и общественных отношений и т.д. Дальнейший ход мыслей Михайловской связан с вниманием к функции слов в тексте национального писателя по отношению к русскому языку. Она считает их «безэквивалентными», «экзотическими» и «региональными». А это ведет к тому, что «на уровне лексики осуществляется взаимодействие языков - русского и национального»2.
Пожалуй, можно считать новаторской в теории билингвизма постановку Н.Г. Михайловской проблемы стиля и стилевого созвучия литературы, создаваемой на двух языках.
В этой связи она рассуждает о приемах введения национальной лексики в русский текст и отмечает чрезвычайное их разнообразие. Разнообразно толкование национальной лексики в ссылках, имеющих лексикографический, энциклопедический или, так сказать, «параллельно-двуязычный» характер. Процесс этот и нам представляется довольно интересным, но вместе с тем, думается, в художественных произведениях злоупотребление ссылками, даже самыми «информативными», имеет негативное значение, так как нарушает цельность осмысления произведения.
Плодотворным мы считает также положение Михайловской о том, что национальная специфика художественного текста связана с индивидуальной манерой автора, в противном случае мы могли бы выявить своего рода «национальную типологию» на основании чуть ли не одного — двух произведений. Даже объект изображения на уровне темы и сюжета повествования подчинен авторскому отбору. В этом сложном процессе Михайловская не уходит и от реальных сложностей. В частности, ссылаясь на признание В. Санги, она выявляет несоответствие образа мышления разных народов, которые в литературном творчестве должны быть сопряжены в единое целое. Об этом лучше скажем словами самого Санги: «Своеобразие - я имею в виду форму изложения мысли - мышления моих соплеменников столь отлично от мышления, допустим, русского человека, что существующие стилистические модели и из русской, и из мировой классики не могли дать сколько-нибудь приемлемых образцов» .
В подходах к русскоязычному и двуязычному творчеству национальных писателей нам близка и позиция профессора Ш.А. Мазанаева, выраженная в монографии «Двуязычное художественное творчество в системе многонациональных литератур». Исследователь прав, когда считает, что обращение в творчестве к русскому языку «не следует квалифицировать как «русификацию» нерусского населения... Национальное своеобразие выражается не в одном лишь языке произведения. Оно сохраняется, как правило, и тогда, когда нерусский писатель создает свои произведения на русском языке, выполняющем в его творчестве те же функции, что и родной язык»2.
Актуальность темы. Современная научная литература о билингвизме (двуязычии) насчитывает немалое количество работ, посвященных различным аспектам этого явления. Однако вопрос о двуязычии в дагестанском литературоведении, в частности в кумыкской литературе, остается среди наименее изученных. Вышедшие за последние десятилетия статьи и исследования российских (и не только) ученых свидетельствуют о возрастании интереса к двуязычному творчеству писателей. Актуальность данной проблемы обусловлена еще и ее особым положением на границе не только лингвистики, литературы, но и философии, психологии, этнопсихологии, социологии.
Теоретическое осмысление этой проблемы позволяет изучить и обобщить не только национальное своеобразие литературы, но и выявить ее общие типологические черты с мировым процессом.
Билингвизм в дагестанской литературе имеет свои корни, свои этапы развития, связанные с определенными периодами спада и подъема, сугубо национальную специфику зарождения и становления. На современном этапе билингвизм прочно закрепил за собой место в дагестанской литературе и является стимулом в ее профессиональном развитии. Мы попытались проследить зарождение и развитие билингвизма в кумыкской литературе Дагестана, вычленить и оттенить современные критерии двуязычия.
Опираясь на исследования видных ученых и исходя из личных наблюдений, мы считаем, что билингвизм — прогрессивное явление, которое открыло широкие возможности для взаимосвязей и взаимодействий на уровне русского и мирового творческого процесса.
Таким образом, билингвизм является ярким и перспективным явлением в развитии национальных литератур, тем самым заслуживает научного исследования.
Цели и задачи диссертации. Двуязычное художественное творчество нуждается в исследовании поэтики и стиля двуязычного писателя, выявления специфических особенностей художественной речи, индивидуально-национального видения. Анализ стиля автора предполагает рассмотрение процесса взаимодействия языков, результат освоения действительности и создания специфического художественного мира средствами другого языка. Связи литератур и культур разных народов способствуют образованию системы национальной литературы.
Творческая индивидуальность писателя формируется в общем культурном процессе, во взаимодействии и взаимообогащении литератур и в специфических условиях, в которых оказывается автор.
Цель нашей диссертации:
- обозначить основные этапы развития двуязычия в Дагестане, выявить специфику дагестанского двуязычия;
- определить влияние русской литературы на зарождающуюся родную литературу Дагестана (кумыкскую литературу, в частности), влтоследствии послужившей подспорьем для русскоязычной литературы;
проследить процесс формирования русско-национальной литературы; выявить художественные особенности двуязычия в творчестве кумыкских писателей, сложившиеся в ходе синтеза двух литератур.
Научная новизна исследования обусловлена самим временем, пронизанным поиском новых критериев, измерений духовного потенциала как русской, так и национальных литератур, определяется анализом сложного единства взаимодействия и взаимовлияния литературных межэтнических традиций. В работе предпринята попытка анализа некоторых двуязычных художественных произведений кумыкских авторов от начала XIX века до наших дней, впервые в данной диссертации русскоязычная проза кумыкских писателей рассмотрена как эволюционный процесс в его основных стадиях: зарождение, становление и развитие.
Методологическая основа исследования базируется на принципе историзма в оценке фактов, явлений и тенденций развития национальных литератур, результатов их творческого взаимодействия с литературами других народов. Положения и выводы, сформулированные в диссертации, научно обоснованы, основываются на объективном анализе произведений двуязычных кумыкских авторов, исследований работ современных литературоведов, посвященных проблеме двуязычия.
Значимыми для нас в плане изучения двуязычного творчества писателей стали исследования А. Веселовского, В. Жирмунского, Ч. Гусейнова, Г. Ломидзе, Ш. Мазанаева, Г. Гамзатова, А. Агаева, К. Абукова, С. Ахмедова и др.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что результаты ее могут найти применение: 1) при изучении отдельного двуязычного творчества писателей исследуемых в диссертационной работе; 2) при исследовании двуязычной литературы Дагестана в целом; 3) при разработке общих и специальных курсов по изучению двуязычного творчества, при составлении программ и учебных пособий в вузовской практике.
Практическая значимость заключается в том, что анализы и выводы, содержащиеся в работе, могут быть использованы на курсах повышения квалификации преподавателей дагестанской литературы и литератур народов России; исследование может перерасти в спецкурс на гуманитарном факультете.
Апробация результатов исследования. Положения диссертации были изложены на международных научных конференциях: «Языки и литература народов Кавказа. Проблемы и перспективы развития» (Карачаевск, 2001); «Русский язык и межкультурные коммуникации в полиэтническом регионе» (Махачкала, 2002); «Русский язык на Северном Кавказе» (Пятигорск, 2003).
Влияние русской языковой и культурной традиции на творчество Магомед-Эфенди Османова
У самых истоков дагестанская литература была двуязычной. В роли языка международного общения выступал то арабский, то персидский, то один из тюркских и другие языки. Вопрос о времени возникновения письменности в Дагестане спорный. Основным исходным материалом для создания новой письменности на языках народов Дагестана до 1928 года служила арабская графика.
Анализируя литературные связи проникновения одной литературы в мир другой, Н.И. Конрад дал классификацию путей и форм проявления этих контактов: «К ним относятся: 1) проникновение непосредственное, через представителей «принимающей» стороны; 2) через перевод; 3) путем воспроизведения в «принимающей» литературе мотивов и содержания произведений «передающей» литературы; 4) в форме национальной адаптации, т. е. приспособления памятника одной литературы к новой географической, этнической и идеологической среде; 5) в форме бытования единого литературного памятника в разных вариантах и видах в целом ряде стран культурного мира»1.
В различные эпохи, на разных уровнях эти формы были присущи и проникновению арабской литературы на Кавказ и Дагестан, приобретая специфическую окраску. Это связано с завоевательскими и принудительными методами насаждения ислама и его идеологической системы. «Тут имело место целенаправленный завоз специальной арабской литературы богословского и философского в своей основе содержания; организация его распространения» . Преподавателями были невежественные муллы, сами кое-как научившиеся читать, но были среди них и большие знатоки арабского языка: Махмуд Ибн Кудутлинский, Гаджи Дауд Усишинский и другие. Литература являлась теоцентрическои и пронизана была идеями исламизма. А.- К.Ю. Абдуллатипов отмечает, что литература «состояла из эпиграфики, хроник, деловых бумаг, компендиев, суфийских трактатов, агиографических и мартирологических произведений, эпистолярных жанров, поэтических (посвящений, сатир и т.д.) книг по мусульманскому праву и воспоминаний»1.
Однако многие из библиотечных собраний содержали не только теологическую литературу, но и источники по гуманитарным и естественным наукам: философии, филологии, математике, географии, астрономии, медицине. Широко были распространены в Дагестане такие известные на Востоке труды по толкованию шафийского учения, как «Китаб-ал-имам Шафи» («Книга имама Шафи») и «Китаб ал - Музами фурий ал-Шафия» («Компендий Музани по отделам шафийского учения»). Дагестанцы хорошо были знакомы с творениями Фирдоуси, Низами, Саади, Навои, Хайяма, Фазули, Хазифа и других поэтов. Причем, не только путем прочтения книг, но и благодаря устной передаче. Такая литература не только читалась, но и изучалась муталимами. Она не была для Кавказа экзотикой, завозным украшением внешней учености: ею действительно жили.
Изучая вопрос об условиях зарождения дагестанской литературы, Г.Г. Гамзатов приводит в пример слова К. Настока: «Нельзя игнорировать многовековые традиции письменного слова лишь по той причине, что они в основном развивались пасторами инородного происхождения». Далее Г. Гамзатов поясняет: «У нас речь идет не об «инородных», а о местных дагестанских авторах. Для ранних этапов развития культуры проявление произведений на этом языке международного, культурного и научного обмена есть первая письменная форма зарождающейся национальной культуры» . Развивающаяся в Дагестане арабоязычная литература постепенно становиться собственно дагестанской, пронизывается местной тематикой, приобретает конкретно-исторический смысл. Первыми дошедшими до нас памятниками арабоязычной дагестанской письменности были хроники, посвященные событиям, на Кавказе и в Дагестане в X-XI вв. «История Ширвана и Дербента» — крупное историческое полотно, составленное в начале XII века и охватывающее события с конца XIII века до 1075 года, «Дербент-наме» написанное в XVI веке Мухаммедом Аваби Акташи и другие хроники. Хотя хроники и занимали ведущее место, арабоязычная литература представлена и другими жанрами. Эпистолярный жанр составляет существенную черту официальной и личной переписки на арабском языке. Арабоязычная поэзия и проза проникнуты религиозной идеологией, но одновременно содержат научные взгляды и общественно - политические идеи времен.
Вторая половина XVIII века была отмечена созданием на арабской основе алфавита, приспособленного к фонетическим особенностям дагестанских языков. С появлением «аджамской» письменности связывается возникновение первых литературных памятников народностей Дагестана на родных языках. Это Ирчи Казак, Омарла Батырай, Етим Эмин, Эльдарилав и другие.
В становлении и развитии дагестанской литературы важную роль играли и тюркские языки. Если причиной арабско-дагестанского двуязычия можно считать послужило развитие торгово-экономических связей, то тюркские языки стали проникать и в культуру, и в литературу из общественной среды. Этот тип двуязычия имел различное проявление в национальных культурах. Возьмем, к примеру, творчество С. Стальского, который преимущественно обращался к азербайджанскому языку, на этом же языке создал немало своих произведений и И. Казак. «Творчество поэтов-ашугов, - пишет исследователь двуязычной литературы профессор
Мазанаев Ш.А., - испытывало заметное влияние восточной, преимущественно азербайджанской, песенной культуры. Профессиональная письменная литература лезгин зародилась на арабском, турецком и азербайджанском языках»1.
Язык азербайджанцев оказал влияние и на формирование табасаранской, татской литератур. Широко известны среди кумыков имена алимов и поэтов XIX века, писавших на тюркских языках: Абдурахман из Какашуры, Акай Кади из Нижнего Казанища и другие.
Говоря о двуязычии в Дагестане, нельзя не упомянуть и о персидско-дагестанском двуязычии. В течение XVIII-XIX веков дагестанцами было создано большое количество произведений на персидском языке. Известно, что знаменитая хроника «Дербент-наме» существует на разных языках, в том числе и на персидском. Многие ученые и писатели владели несколькими языками и свободно переходили от одного к другому. Известный лакский поэт Юсуп Муркелинский (1860-1918) владел русским, арабским, персидским, азербайджанским, осетинским, аварским и кумыкским языками. Лезгинский поэт Гасан Алкадари владел арабским и персидским языками.
И арабский, и тюркские, и персидские языки сыграли немалую роль в развитии дагестанской литературы, но ни один из них не стал единым языком межнационального общения.
Огромное значение для судеб горских народов сыграл исторический факт присоединения Дагестана к России. В результате налаживаются общероссийские культурные и экономические связи и это важно, потому что внутренним условием возникновения просветительской литературы является формирование в каждой стране капиталистических отношений, сопровождаемых развитием национального самосознания.
Давлет - Мирза Шихалиев «Рассказ Кумыка о кумыках» - первое русскоязычное произведение в кумыкской литературе
В различное историческое время связи с той или иной литературной общностью то усиленно развивались, то слабели. Так было с литературами Ближнего Востока, Ирана, Азербайджана. На протяжении всего XIX века арабская струя в дагестанской литературе, достигшая расцвета в 50-х годах, продолжает течение, но постепенно теряет творческий заряд и окончательно уступает место литературе на национальных языках.
Если говорить о европейских связях литератур народов Дагестана, то следует отметить, что они зарождаются в начале XIX века.
В первой половине XIX века русская литература, обратившись к художественному изображению исторической жизни народов Дагестана и Кавказа, утверждает идеалы активной личности, героического человека и бытия. Освободительное антифеодальное движение против крепостничества на Северо-Восточном Кавказе привлекает внимание Пушкина, Грибоедова, Рылеева, Бестужева, Лермонтова, в украинской литературе - Т. Шевченко. Эта линия русско-дагестанских литературных и культурных связей завершается публицистикой «Современника», образами горцев у двух гениев русской литературы - Ф.М. Достоевского («Записки из мертвого дома») и Л.Н. Толстого («Хаджи — Мурат»),
Во второй половине XIX и в начале XX веков в Дагестане постепенно выдвигается местная интеллигенция, формирующаяся под влиянием передовой русской культуры. Появляется целая плеяда деятелей дагестанской культуры: А. Черкеевский, А. Омаров, М.Г. Амиров, М.-Э. Османов - этнографы, фольклористы, литераторы, публицисты, авторы оригинальных произведений, испытавшие на себе воздействие русской передовой культуры и демократической мысли. В это же время сама дагестанская литература в творчестве Е. Эмина, Эльдарилава, И. Казака, Чанки, Ю.-К. Муркелинского, Батырая переходит целиком на национальные рельсы.
Во второй половине XIX века о влиянии восточно-арабской традиции говорить уже не приходится, тогда как влияние русской литературы после окончательного присоединения Дагестана к России все более возрастает. Оно особенно усиливается 900-е годы, помогая формированию новой дагестанской литературы и революционно настроенной интеллигенции.
Таким образом, культурная и литературная ориентация Дагестана переместилась полностью с Ближнего Востока на Россию.
На первых порах связи с русской культурой носят односторонний характер: русская культура осваивает культуру народов Дагестана через свою собственную литературу, почти не вступая во взаимодействие с местной поэтической культурой, но именно эти связи были очень важны и в конечном итоге предопределили мировые связи литературы Дагестана.
Видное место в истории общественно-политической мысли этого периода занимает научная деятельность Д.-М. Шихалиева. Вместе с другими учеными и мыслителями он осознал передовую роль русской науки и культуры, выступая против религиозного фанатизма, добиваясь открытия светских школ на местных языках, развития национальной культуры, преодоления экономической и культурной отсталости угнетенных народов Востока.
Д.-М. Шихалиев родился в селении Эндирей в 1791 году (по другим источникам в 1811 г.) бывшего Хасавюртовского округа в семье оружейника. Получил образование в России, служил подполковником кавалерии при отдельном кавказском корпусе, с 1841 года - письменным переводчиком при штабе Кавказской линии, а затем в управлении «магометанскими народами», кочующими в Ставропольской губернии.
Шихалиев участвовал в военных действиях русских войск против восставших горцев под руководством Шамиля. Ушел Д.-М. Шихалиев на пенсию в конце 60-х годов. Последние годы жизни провел главным образом в Кизляре.
Архивные материалы позволяют судить, что Д.-М. Шихалиев как человек высокой культуры активно участвовал в общественной жизни своего народа, особенно, когда требовалось наладить отношения враждующих на почве кровной мести тухумов или решить какие-либо вопросы земельных, семейно-брачных отношений.
Он в совершенстве владел кумыкским и русским языками. На русском языке написана им солидная историко-этнографическая работа «Рассказ кумыка о кумыках». Она опубликована в пяти номерах газеты «Кавказ» за 1848 год. Работа получила высокую оценку редакции газеты. Ей предпослано примечание от редакции, в которой говорится: «Редакция газеты «Кавказ» искренне благодарит просвещенного кумыка за присылку этой прекрасной статьи, знакомящей нас с его родиной и фактами истории, географии и этнографии края»1.
Известный советский историк и этнограф М.О. Косвен о первых дагестанских этнографах, в том числе и о Шихалиеве пишет: «Они обладали неоспоримым преимуществом подлинного знания бытия родного народа и явились в силу этого подлинными этнографами Дагестана» . В своей работе Шихалиев пытается разобраться в одном из сложнейших вопросов истории Дагестана - в вопросе о социальной структуре кумыкского общества. В силу общественно-экономической отсталости края социальная дифференциация аула здесь в этот период только начиналась. Поэтому разобраться в социальных отношениях здесь было чрезвычайно трудно. Однако, благодаря своей проницательности и глубокому знанию истории кумыков, Шихалиев неплохо справился с этой задачей.
«Рассказ кумыка о кумыках» — это первое произведение, написанное кумыкским автором на русском языке. Можно считать, что именно с него началась плеяда русско-национальных авторов в кумыкской литературе. «При определенных условиях средством выражения национальной культуры может стать приобретенный, второй родной язык, который используется для развития национальной культуры. Знание двух языков на высшем уровне завершается выступлением этих языков как в устной, так и в письменной форме, — отмечает Мазанаев Ш.А. —. Высшей формой постижения культуры другого народа следует считать художественное творчество на языке этого народа»1.
Особенности развития двуязычного художественного творчества ЮсупаГереева
Если в первые годы революции в молодой советской литературе преобладала поэзия, то со второй половины 20-х годов и особенно в литературе 30-х годов на первое место выходит проза. Усиление роли и значения прозы было главным образом связано с задачами широкого эпического отражения революционной действительности и строительства нового мира.
20-30-е годы XX столетия определяются как период социалистического строительства. Социалистическое строительство -главная тема современности. «Практика создания социализма подвергла коренному изменению все области жизни, все стороны государственного, общественного и частного бытия... Новый жизненный материал следовало... представить в своеобразном видении искусства»1. Новый порядок, устанавливающийся в стране, не мог не сказаться на творческой деятельности писателей и поэтов, ставших свидетелями глобальных перемен в государстве. Литература отражает разные вехи исторического прошлого, и как в любом государстве, именно она становится рупором идеологии. В этот период главенствовала партийная идеология: отражение борьбы нового со старым, отказ от старого буржуазного прошлого и развитие по пути коммунизма. Однако, подчеркивая социальную значимость литературы, нельзя говорить, что предшествующий опыт был сведен на нет. Литературные приемы, жанры, формы воспроизведения действительности нашли свое продолжение в русле нового времени, наполняясь новым содержанием.
В конце 20-х - начале 30-х годов в кумыкской прозе активную деятельность развернули Ю. Гереев, К. Абакаров, А.-В. Сулейманов, А. Аджаматов и другие, издав книги рассказов и повестей, в которых отразились и стилевые характеристики, и идейная направленность, и художественно-эстетическое содержание кумыкской литературы и дагестанской литературы вообще.
Общественно - политический подъем, рост политико-экономических и культурных связей и другие факторы послужили причиной небывалого усиления взаимосвязей и взаимодействий литератур. 20-30-е годы в истории дагестанской советской литературы - очень активный период взаимодействия литератур. Именно в эти годы расширяются переводы произведений русских писателей на языки народов Дагестана, принимаются специальные постановления обкома партии о необходимости освоения национальными писателями опыта русской и всемирной литературы. На дагестанскую литературу начинает воздействовать не только идейно-эстетический опыт русской классцки, но и опыт русской советской литературы (М. Горький, В. Маяковский). Все вместе взятое определило 30-е годы доминирующее влияние на дагестанскую литературу русской литературы. Возросло и внимание дагестанских писателей к русскому языку.
Мы остановимся на творчестве Юсупа Гереева, в частности, именно на русскоязычной прозе. «...Иноязычное творчество явилось «вынужденной необходимостью», позволяющей хоть таким путем дать выход своим душевным переживаниям и творческой энергии в условиях отсутствия письменности на русском языке. С другой стороны, к созданию произведений на ином языке побуждало и желание быть услышанным, понятым большим кругом людей»1. Тем более это было важно для Гереева, т.к. сам он, будучи активным деятелем социалистической революции, очень, видимо, хотел показать другим, как происходит строительство социализма в родном крае.
Судьба Юсупа Гереева интересна и трагична. Гереев (Яков Сирмайс) -один из видных дагестанских советских писателей. Родился в ауле Кафыр -Кумух в семье учителя - латыша. Очень рано лишился родителей. На воспитание его взял друг отца Августин Скрабе. В годы гражданской войны Скрабе, преследуемый белогвардейцами, вынужден был скрываться в горах, а мальчика усыновил кумык - Арсу Гереев и дал ему имя своего умершего брата Юсупа. Детство и юность будущего писателя прошли в кумыкском селении Халимбек аул, и не удивительно, что кумыкский язык стал родным для Юсупа Гереева.
В годы юности — писатель активный участник строительства новой жизни в Дагестане. В 1923 году он вступил в партию. Его выдвинули инструктором райкома ВКП (б), а в октябре этого же года он назначен ответственным руководителем работ по сбору сельскохозяйственного налога на Дженгутаевском участке Буйнакского округа. В 1924 г. его посылают учиться на юридические курсы в Ростов-на-Дону, по окончании которых он работает следователем в различных ведомствах. С июля 1924 года по май 1925 года устраивается на работу старшим следователем при Главном суде ДАССР, затем с мая 1925г. по сентябрь 1925г. - следователем по важнейшим делам при Наркомате юстиции и прокуратуре ДАССР. В 1925-1927гг. служил в Красной Армии. После принимал активное участие в создании колхозов в селениях Кумторкала, Шамхал-Термен, Тарки. В 1936 году назначен ответственным секретарем Союза писателей Дагестана. 26 сентября 1936 года состоялась конференция Союза писателей Дагестана, которая прошла под руководством Юсупа Гереева. На этой конференции он выступил с докладом, в котором говорил о необходимости развития критики и самокритики, выражая надежду, что дагестанские писатели выполнят свой долг перед трудящимися, создавая высокохудожественную прозу. Гереев помогал молодым начинающим писателям, уделял внимание вопросам мастерства, идейной направленности и стиля. 15 октября 1938 года в качестве ответственного секретаря Союза писателей Дагестана Юсуп Гереев был приглашен на заседание Дагобкома ВКП (б) для обсуждения вопроса об издании книги Сулеймана Стальского. Но вместо этого был арестован работниками НКВД: «... за допущение контрреволюционных «опечаток» при переводах классиков марксизма и других произведений, за неразоблачение и сознательную поддержку враждебных партии взглядов, изложенных в его книге (повесть «Весна, пришедшая с Севера»), в которой популизировался враг народа - Коркмасов, и письма, восхваляющие врага народа Самурского, направленные против газеты «Известия», раскрывающей враждебную деятельность буржуазных националистов в Дагестане, и как служившего добровольно в Белой Армии, - Гереева Юсупа Гаджиевича из членов ВКП (б) - исключить»1.
9 апреля 1934 года в два часа ночи его выпустили. Из воспоминаний дочери Гереева: «Папа устроился на работу адвокатом в нарсуде, проработал около месяца, почувствовал, что ему не доверяют: отношения как к врагу народа - и он ушел. Устроился в Дагмаслопром юристом, но там было то же самое. Он сказал маме, что жить ему легче в камере НКВД, чем на воле: я освобожден, но ярлык врага народа на мне висит, за мной следят.... Началась Великая Отечественная война. Папа сказал, что подал заявление в военкомат, что хочет пойти на фронт добровольцем. Но ему отказали»2.
Двуязычное творчество Ибрагима Керимова
В 60-70-е годы дагестанская проза все более уверенно включалась в мировой литературный процесс, значительно расширяла жанрово - стилевой диапазон, выдвигала важные социально - нравственные проблемы. Общие для всей литературы проблемы в ней преломлялись через призму национально-особенного, обусловленного характером ее функционирования, историей формирования и развития.
Литературная жизнь 60-х годов в целом ознаменовалась развитием двух тенденций. Одна из них связана с исследованием социальных, хозяйственных, . экономических противоречий, которые нашли отражение в произведениях социально-аналитической проблемной прозы.
Другая тенденция связана с интересом к внутреннему миру человека и выразилась в формах лирической повести и рассказа. К ним относятся произведения Ч. Айтматова, В. Астафьева, Ю. Рытхэу, X. Давудова, И. Казиева и других.
Идейно-художественные искания писателей 60-х годов, в первую очередь, были связаны с концепцией человека, с принципами познания жизни. Новизна и значимость лирической прозы определяется исследованием нравственных проблем, усилением гуманизма литературы, обратившей свой взгляд к поискам смысла жизни, тайны красоты, любви, смерти, времени. «Лирическая проза 60-х годов была остросовременной. Большие и малые проблемы в ней получали свое отражение... Их появление свидетельствовало о значительных изменениях в концепции личности на новом этапе, о многообразии форм ее реализации в жизнь»1.
Керимов Ибрагим Абдулкеримович - прозаик, литературовед. Родился в 1922 году в крестьянской семье в селении Н. Дженгутай Буйнакского района. Трудовой путь начался с должности учителя начальных классов. В 1940 году поступает в Буйнакский учительский институт, спустя год добровольцем уходит на фронт. В 1943 г. после тяжелого ранениядемобилизовался.
В 1947 году И. Керимов приносит в издательство свое первое произведение - сборник фронтовой лирики «Сосна». В последующих изданиях он посвятил себя прозе и опубликовал на кумыкском и русском языке 26 книг - романов, повестей, рассказов.
«Мои земляки» - первое произведение Ибрагима Керимова на русском языке. Написано в жанре очерка, о чем свидетельствует подзаголовок - «Очерки из жизни колхозного села». В дагестанском литературоведении было много споров о развитии такого жанра, как очерк. Дм. Труновым, А. Назаревичем и другими написаны ряд статей, критически рассматривающих творчество писателей-очеркистов. (А. Аджаматова, А. Фатахова, Р. Динмагомаева, 3. Эфендиева, И. Асланова, М. Шихвердиева, И. Гусейнова и др.). Но несмотря на все многообразие очерков, Дмитрий Трунов считает, что «в дагестанской национальной литературе нет в сущности ни одного очеркового произведения, которое взволновало бы и запомнилось ему»2.
К. Акимов, исследующий эволюцию лезгинской национальной прозы, подметил, что «первым очеркистам присущи фрагментарность и риторика... Основные недостатки очерков таковы: изображение только положительных явлений, личностей и образов; отсутствие конфликтов с официальными лицами, органами, мнением; отсутствие личной жизни и внутреннего мира у героев; отсутствие крупных проблем, решение которых может в корне изменить общество и др.»1.
И вот в 1975 году выходит в свет очерк Ибрагима Керимова «Мои земляки», в котором автор сумел не только изобразить действительность, но и раскрыть характеры людей, дать живые образы своих героев. Эмоциональное воздействие очерка оказалось неизмеримо высоко, и очерк стал подлинно художественным произведением.
Итак, предмет очерка Керимова - человек как творческая личность, коллектив - созидатель, задачи жизни, ее сдвиги, перемены, отраженные в делах людей, в их судьбах, помыслах и чаяниях.
По своему строению - это событийный очерк. Мы узнаем о событиях, происходивших в небольшом селе Какашура с первых дней его возникновения по нынешнее время. Временное пространство, охватываемое в произведении, довольно большое; с 1598 года по 1980 год. Читатель знакомится с историей создания села, как оно переходило от одного хана к другому, как зарождалась и проходила революция в Дагестане, как строились первые колхозы, о Великой Отечественной войне и послевоенном времени.
Поскольку очерк имеет своим главным предметом человеческую индивидуальность с ее делами, общественными связями, естественно, что дать героя можно лишь при использовании средств художественного изображения. Создавая образ, очеркисту важно, чтобы читатель увидел, живо представил себе героя, цепь его поступков, обстановку, в которой действуют люди. Керимов добивается этого, во-первых, с помощью несложных эпитетов в портретной зарисовке. «Впереди ехал сам Уллубий на высоком вороном коне. В серой черкеске с газырями и в простой осетинской папахе, как истинный горец, сидел Уллубий на коне, статный, симпатичный и серьезный»1. Во-вторых, через детали, которые, как известно, «те элементы изображения, характеристики, без которых не возникает ни образ человека, ни обстановка в ее своеобразии, ни картина действия» . Это можно подтвердить текстовыми примерами: «Застал председатель своего работника за воровством, зерно колхозное продавал. И рассказал шофер все, открыл душу: хочет жениться, не хватало денег, чтобы купить невесте подарки. Мать больная, не работает. Вот он и задумал нечистое. Виновен... Ильмутдин посмотрел ему в глаза: из них текли, нет, катились кругленькие редкие слезинки. - Поезжай, пшеницу сдай от имени колхоза, а вечером зайди ко мне, сказал председатель. Вечером шофер неуверенно открыл дверь кабинета... Ильмутдин взял квитанцию, потом достал из кармана небольшой пакетик и протянул шоферу: - Что это? - испугался тот. - Здесь деньги. Мои личные. Это от меня на подарок невесте, ответил председатель» (43). Небольшие подробности в описании действий главного героя позволяют прочувствовать, до конца понять читателю его характер. Перед нами не просто ответственный, строгий руководитель, но и отзывчивый, чуткий человек. Очерк - это художественно-публицистический жанр. В этом его очевидная и важная особенность. В чем же заключается публицистичность данного очерка?
Публицистический элемент создается непосредственным вторжением автора в повествование. Автор присутствует в очерке своими прямыми размышлениями и нередко как действующее лицо, так или иначе связанное с изображаемыми героями: «Знаете ли вы Какашуру? Это обыкновенное большое село, каких немало в Дагестане. И если я пишу именно о нем, то только потому, что мне очень нравятся люди этого села...» (3); или «Я познакомился с ним в этот зимний холодный день...» (60); «Меня поразило то, как серьезно отнеслись члены правления...» (46). Как видим, кроме тех героев, которых представляет нам писатель, возникает еще один лирический герой - сам автор. Присутствие этого героя делает рассказ особо доверительным, крепнет связь с читателем. В очерке И. Керимова публицистика несколько преобладает, но язык и стиль образны, нет разрывов между характером описаний и авторским рассуждением. К примеру, И. Керимов рассказывает о первых шагах коллективизации, о том как нелегко строилась Страна Советов, приходилось постигать все впервые, на ходу учиться и исправлять ошибки. Или же: «Семь колхозов в одном селе - это было слишком много. Это создавало густую чересполосицу на полях, кустарщину в строительстве хозяйственных и культурных объектов, мешало технике развернуться во всю мощь» (28). Это авторское рассуждение, которое сливается по стилю и не идет вразрез с общей картиной повествования.
И. Керимов, прекрасно владеющий двумя языками (родным и русским), для данного произведения не случайно выбирает именно русский язык. Выбор объясняется желанием писателя поведать миллионам людей о жизни своего края. Очерк написан на русском языке, но автор остается представителем своего народа. И. Керимов смотрит на вещи и обстоятельства глазами дагестанца, кумыка.
