Содержание к диссертации
Введение
Глава первая Основная проблематика и жанровое многообразие национальной литературы военных лет 12-85
1.1. Родина и родной край - центральные темы карачаево-балкарской поэзии 1941-1945 гг 12-38
1.2. Нравственно-эстетическая сила воздействия национальной лирики о боевой дружбе солдат 38-49
1.3. Образ любимой женщины в художественной концепции карачаево- балкарской литературы сороковых годов 50-85
Глава вторая Художественное осмысление действительности в первое послевоенное десятилетие 86-123
2.1. Вера в социальную справедливость и её художественное решение в поэзии депортированных народов 86-106
2.2. Поэтическая онтология карачаевской литературы периода среднеазиатской ссылки 106-123
Глава третья Жанрово-тематическая эволюция в карачаево-балкарской поэзии 60-80-х годов двадцатого века ... 124-148
3.1 . Национально-эстетические особенности поэмы "Огнем опаленное детство" Юсуфа Каракетова 124-130
3.2. Поэма "Завещание" Кайсына Кулиева, и её онтологический аспект. Эволюция художественного образа 130-148
Заключение 149-154
Библиография
- Родина и родной край - центральные темы карачаево-балкарской поэзии 1941-1945 гг
- Нравственно-эстетическая сила воздействия национальной лирики о боевой дружбе солдат
- Вера в социальную справедливость и её художественное решение в поэзии депортированных народов
- Национально-эстетические особенности поэмы "Огнем опаленное детство" Юсуфа Каракетова
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования заключается в необходимости системного изучения своеобразного пути развития карачаево-балкарской поэзии, её проблематики, эволюции жанров и стилей в историко-культурном контексте литератур Северного Кавказа. Вопросы становления и развития литературных жанров в последнее время приобретают особую актуальность в свете современного литературоведения.
Карачаево-балкарская поэзия 1940-1980-х гг., как и вся северокавказская литература успешно развивалась, и проблема её национального своеобразия – одна из актуальных задач, имеющих отношение к основным тенденциям проблемно-тематического, жанрового, эстетического формирования национальной литературы как неотделимой части процессов и закономерностей, общих для литератур Российской Федерации.
Указанный период развития карачаево-балкарской поэзии в наибольшей степени представлен именами Кязима Мечиева, Исмаила Семенова, Кайсына Кулиева, Керима Отарова, Сафара Макитова, Халимат Байрамуковой, Азамата Суюнчева, Юсуфа Каракетова, Османа и Назира Хубиевых, Ибрагима Бабаева, Магомета Мокаева, Муссы Батчаева (поэта и прозаика). Их творчество рассматривается нами в контексте эволюционного и тематического развития северокавказской литературы.
Таким образом, актуальность работы определяется недостаточной изученностью в отечественном литературоведении карачаево-балкарской поэтической культуры 1940-1980-х гг., вобравшей в себя военную лирику, художественный опыт поэтов-спецпереселенцев, а также медитативный лиро-эпос периода возрождения. Некоторые проблемы, лежащие в основе диссертации (в частности, вопрос о национальном своеобразии жанровой системы и ее обусловленности историческими факторами) позволяют выйти за рамки сугубо северокавказской специфики и могут представлять интерес для разного рода компаративистских исследований в области исторической поэтики.
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые исследуются идейно-тематические вопросы, внутренне связанные с проблемой эволюции жанров карачаево-балкарской поэзии 1940-1980-х гг. в контексте литератур Северного Кавказа. В работе предпринята попытка системного исследования художественной индивидуальности балкарских и карачаевских поэтов К. Мечиева, И. Семенова, К. Кулиева, А. Суюнчева, К. Отарова, Ю. Каракетова и других с целью выявления закономерностей формирования и художественно-эстетического своеобразия данной поэтической субкультуры в контексте литературы северокавказского региона.
Цели и задачи исследования. Целью настоящей диссертационной работы является изучение карачаево-балкарской поэзии периода 1940-1980 г.г. в её эволюционном развитии, типологических связях, художественно-эстетическом своеобразии. Нами впервые предпринята попытка изучения процессов становления и развития жанров карачаево-балкарской поэзии, формирования её художественного своеобразия в контексте литератур Северного Кавказа.
Цель исследования обусловила следующий ряд задач:
изучить основную проблематику и жанровое многообразие карачаево-балкарской поэзии периода Великой Отечественной войны;
исследовать поэтическую онтологию карачаево-балкарской литературы периода среднеазиатской ссылки;
выявить жанрово-тематическую эволюцию в балкарской и карачаевской поэзии 1960-80 г.г. .
Объектом исследования являются жанрово-стилевая картина, а также идейно-тематический комплекс карачаево-балкарской поэзии 1960-1980 г.г., рассмотренные в типологической соотнесенности со сходными художественными явлениями северокавказской и общероссийской литературы. В качестве предмета изучения выбраны лирические стихотворения, поэмы, баллады К. Мечиева, И. Семенова, К. Кулиева, К. Отарова, А. Суюнчева, С. Макитова, Ю. Каракетова и других авторов в контексте северокавказской поэзии. Отбор произведений обусловлен хронологической принадлежностью к определенному периоду развития той или иной жанровой разновидности в системе национальной литературы.
Степень научной разработанности темы. Карачаево-балкарская поэзия 1940-1980-х гг., обладающая определенными закономерностями развития и неразрывно связанная с эволюцией всего литературного процесса, с его идейно-эстетической и нравственно-этической проблематикой, не рассматривалась в таком целостном изучении, как в данной диссертации. По заявленной проблематике нет специального монографического исследования.
Однако в том или ином аспекте она затрагивалась в трудах, посвященных национальным поэтам или отдельным литературоведческим проблемам. Среди них монографии Т.А. Чанкаевой «Эволюция карачаевской литературы: проблематика, поэтика, межлитературные связи» (М.- Ставрополь, 2004), «Азамат Суюнчев. Очерк творчества» (М., 1998), Р. Кучмезовой «И мой огонь горел... Эссе о Слове Кязима» (Нальчик, 1996), Т.Б. Гуртуевой «Маленький человек с большой буквы. Поэзия Северного Кавказа в контексте постмодернизма» (Нальчик, 1994), Т.Е. Эфендиевой «Кайсын Кулиев. Литературный портрет» (М., 1985), «Страницы жизни и творчества Керима Отарова» (Нальчик, 1997), «Откровение. О лирике Т. Зумакуловой». (Нальчик, 1991), К.-М. Тотуркулова «Великий певец Кавказа». О поэте И. Семенове (Черкесск, 2006). Особое место в национальном литературоведении занимают «Очерки истории балкарской литературы» (Нальчик, 1981) и «Очерки истории карачаевской литературы» (Карачаевск, 2001), в основу которых положен принцип литературных портретов национальных писателей и общая характеристика литератур 1920-30-х годов, литература периода Великой Отечественной войны, литература на современном этапе.
Следует также отметить диссертационные исследования, выполненные в период 2001-2008 гг. и посвященные проблемам развития карачаево-балкарской поэзии и прозы, её жанровой специфике, творчеству отдельных поэтов и прозаиков: Б.И.Тетуева «Становление и развитие карачаево-балкарской авторской поэзии второй половины ХIХ-начала ХХ в.: концепция человека, поэтика» (Нальчик, 2008); З.А. Кучуковой «Онтологический метакод как системообразующий принцип этнопоэтики: на материале карачаево-балкарской поэзии» ( Нальчик, 2006); Ф.Х. Ульбашевой Кайсын Кулиев и Ибрагим Бабаев: опыт сравнительно-сопоставительной характеристики» (Нальчик, 2008), Ф.И. Отаровой «Поэзия Кайсына Кулиева: национально-эстетическое самовыражение» (Нальчик, 2008); Н.В. Ефрюковой «Русскоязычная карачаевская и балкарская проза: жанровая эволюция и поэтика: на примере К. Кулиева и А. Суюнчева ( Нальчик, 2008); Л.А. Борлаковой «Творчество Муссы Батчаева»: проблема поэтики и стиля (Нальчик, 2006); А.Ю. Ордоковой «Лирика Халимат Байрамуковой в контексте развития карачаевской поэзии 60-80-х годов ХХ века» (Нальчик, 2001); З.И.Хубиевой «Карачаевская повесть 1960-1980-х годов: проблема жанрово-стилевых исканий» (Нальчик, 2001); М.М.Каракотовой «Формирование жанров детской литературы карачаевцев и балкарцев» (Нальчик, 2007) и др.
Значительную роль в изучении проблемы формирования литературных жанров, поэтики и стилистики в контексте взаимосвязей национальных литератур сыграли фундаментальные научные труды Л.А. Бекизовой, Т.Ш. Биттировой, А.Х. Мусукаевой, З.Х. Толгурова, Ю.М. Тхагазитова.
При всем многообразии научных мнений и концепций по вопросам эволюции жанров, стилей, поэтики в северокавказских литературах до настоящего времени нет специального монографического исследования, посвященного карачаево-балкарской поэзии 1940-1980 г.г., в её эволюционном развитии в контексте литератур Северного Кавказа.
Методологической основой диссертации стали принципы и методы, разработанные в трудах ведущих исследователей современного литературного процесса: С.С. Аверинцева, А.И. Алиевой, Л.Н. Арутюнова, М.М. Бахтина, В.А. Бигуаа, Г.Г. Гамзатова, В.М. Жирмунского, Д.С. Лихачева, Н.С.Надьярных, З.Г. Османовой, Р.Ф.Юсуфова.
При исследовании вопросов, связанных с национальной спецификой и своеобразием стилей, жанров, поэтики, мы учитывали мнения и отдельные положения, содержащиеся в трудах ученых северокавказского региона Х.И. Бакова, Л.А. Бекизовой, Т.Ш.Биттировой, Л.В. Витковской, А.М.Гутова, А.М. Казиевой, З. А. Кучуковой, Х.Х.Малкандуева, А.Х. Мусукаевой, З.Х. Толгурова, Ю.М. Тхагазитова, А.Х. Хакуашева, Т.А. Чанкаевой, К.Г. Шаззо, А.А. Ципинова, Т.Е. Эфендиевой. Их труды сыграли важную роль в формировании нашей научной концепции о карачаево-балкарской поэзии 1940-1980-х г.г. Решение поставленных задач в данной диссертации потребовало обращения к историко-культурному процессу северокавказской поэзии.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что исследуемая в ней концепция эволюции карачаево-балкарской поэзии 1940-1980-х годов, определение национальных особенностей формирования литературных жанров, стилей, поэтики могут способствовать дальнейшему комплексному изучению специфики балкарской и карачаевской поэзии в историко-культурном аспекте северокавказских литератур.
Практическая ценность исследования состоит в том, что содержащиеся в нем выводы и литературоведческий материал могут составить основу спецкурсов и спецсеминаров по творчеству отдельных балкарских и карачаевских поэтов в вузовской и школьной практике. Материалы диссертации могут быть использованы при изучении истории и теории балкарской и карачаевской литературы в рамках курса «Литература народов России».
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертационной работы изложены на международных, всероссийских, региональных научно-практических и научно-теоретических конференциях: «Актуальные проблемы воспитания молодежи на современном этапе»: Международная научно-практическая конференция (Москва, 14 мая 2007); «Социокультурные проблемы кавказского региона в контексте глобализации»: Всероссийская научно-практическая конференция (Нальчик, 16 мая 2007); «Творческое наследие Кайсына Шуваевича Кулиева и современность»: межвузовская научно-теоретическая конференция (Нальчик, 31 октября 2007). Шестые Эльбрусские чтения; «Культура, искусство и образование провинциальной России в контексте истории»: Всероссийская научно-практическая конференция (Оренбург, 25-27 апреля 2007). Всего по теме диссертации опубликовано 8 статей, в том числе в ведущем рецензируемом журнале, рекомендованном ВАК («Культурная жизнь Юга России» 2008, №4).
Диссертация обсуждена на заседании научного семинара «Актуальные проблемы литератур народов Северного Кавказа» (КБГУ, сентябрь. 2009), на расширенном заседании кафедры русской литературы Кабардино-Балкарского государственного университета (март, 2010) и рекомендована к защите.
Структура диссертации. Поставленные цели и задачи диссертационной работы определили её структуру, которая состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Родина и родной край - центральные темы карачаево-балкарской поэзии 1941-1945 гг
Проблемы патриотизма, верности, чести и долга перед Отечеством и народом были острым и дискуссионным предметом творческого мышления интеллигенции нашей страны. Шла справедливая освободительная война (1941-1945 гг.). Содержание искусства и литературы, особенности художественного процесса определялись теми задачами, которые были выдвинуты справедливой освободительной войной всего многонационального народа против фашистских захватчиков, вероломно, без предупреждения напавших на Страну Советов 22 июня 1941 года, когда под их пятой были Франция и многие другие страны Западной Европы.
В этих условиях задача художественной литературы состояла в том, чтобы создавать для народа духовное оружие - поддержать веру в победу, надежду, что справедливая борьба и жертвы, принесенные на алтарь войны, будут не напрасными. «Писатели были призваны воспитывать в людях беззаветный советский патриотизм, ненависть к вероломному врагу, самоотверженность, бесстрашие, готовность все силы отдать защите родной страны, - писали П.В.Куприяновский и П. Е. Шамес. - Необходимо было создать образы героев войны, которые являлись бы вдохновляющим примером для миллионов советских людей» [105:479].
Младописьменная поэзия балкарцев и карачаевцев, как и вся многонациональная литература, включилась во всенародную борьбу с врагом. Ушли на фронт ведущие и молодые карачаевские поэты И. Каракотов, Д. Байкулов, X. Бостанов, Т. Борлаков, М. Урусов. Никто из них не вернулся. Но перед уходом на фронт им удалось выпустить патриотический сборник стихов «Вперед, за Родину» (Микоян-Шахар, 1941).
Одним из старейших классиков дагестанской литературы, принявшим участие в борьбе с врагом своим пламенным художественным словом был Сулейман Стальский (1869-1937). А.Г. Агаев в своей монографии «Сулейман Стальский (Махачкала, 1975) пишет: «Началась Великая Отечественная война советского народа. Газета «Красная звезда», рассказывая о том, как художественная литература служит победе над врагом, сообщала также, что среди поэтических голосов, которые еще задолго до начала войны звали к бдительности, был и голос «Соловья Дагестана», то есть Сулеймана Стальского. И далее А. Агаев отмечает: «Стихи Стальского наряду с лучшими патриотическими произведениями М. Горького, В. Маяковского, Н. Островского, М. Шолохова, И. Эренбурга, К. Симонова, В. Василевской и других советских писателей служили для фронтовиков источником отваги и мужества. В 1942 году, когда шла битва на Волге, дагестанец-фронтовик сообщил о ярком факте, свидетельствующем об огромной патриотической силе стихов великого лезгинского поэта: «...когда бой окончился, в одном из наших танков нашли томик стихов Стальского. Оба они верно послужили родине... Томик стихов возле застывшего танка был обагрен кровью танкиста и опален огнем битвы. Это высшая награда для поэта Сулеймана Стальского» [4:182].
Балкарская, карачаевская, кабардинская, ингушская, чеченская и многонациональная литература народов Дагестана (Х.-Б. Муталиев, Н. Музаев, К. Отаров, М. Геттуев, К. Кулиев, Али Шогенцуков, А. Кешоков, А. Суюнчев, Э. Капиев, М. Сулаев, X. Эдилов, 3. Муталибов) была уже подготовлена в предвоенные годы к выполнению социально-патриотических задач всем своим предшествующим развитием. Военная тема накануне войны была представлена в горской поэзии в основном в произведениях о доблести народных героев (вымышленных или реальных), героях гражданской войны, стихами, которые призывали людей быть бдительными к проискам врагов, быть истинными интернационалистами и защищать принципы социальной справедливости. Военная опасность, которая нависла над Европой, усилила и обострила интернациональные чувства людей. Это почувствовали поэты, и каждый по-своему выразил эту тревогу в своем художественном слове. («Если вдруг» Х.-Б. Муталиева, «В сверкании молний» Н. Музаева).
В «Горной балладе» (1940) К. Кулиева мотивы предгрозья подчеркиваются всем стилем, поэтикой и изобразительными средствами языка: «Как молния, баллада, будь! Ты слышишь клич военный? Рога в рога и грудь о грудь! Ты слышишь рев олений?» [208: 67] и т.д.
В стихотворении Х.-Б. Муталиева «Летчик» рассказывается об отважном советском летчике, который смело может вступить в бой с любым противником, потому что «дыхание страны могучей чувствует в движении своем»: Если с ним товарища не видно, Чтоб разведать тучи впереди, С ним в кабине родина
И слиты тысячи людей в его груди [224:85]. Перевел Н. Асанов Такое убеждение было в социально-патриотических стихах многих северокавказских поэтов, предчувствие которых основывалось на реальной действительности: враг покорял Европу. И несмотря на акт подписания о не нападении между Гитлером и Сталиным, чуткие сердца поэтов предвидели трагедию войны. Так, чеченский поэт А. Мамакаев в стихотворении «В саду» символически предрекал то, что скоро должно было произойти: Нам нету покоя 16 Так кажется мне. И время такое, Что время войне. Нам хочется выстроить Счастье для вас, Но, может быть, выстрел Раздастся сейчас [218:54]
Перевел Н. Асанов Стихи карачаевских и балкарских поэтов военного поколения перед началом войны не были слишком радужными и бодрыми. Они предвидели трагизм войны, и каждый поэт в своем художественном слове создал определенный образ - защитника родины. Это был «образ для себя», осознанный обществом и представляющий собой набор определенных характеристик, желательных для общества: воин должен быть смелым, храбрым, мужественным, готовым отдать жизнь ради спасения родины, отчего края и т.д. Поэтому в балкарской и карачаевской поэзии, как и во всей северокавказской литературе, присутствовала своя национальная символика, свои легенды и мифы о себе, которые пропагандировались с целью «наладить адекватную (с точки зрения «образа для себя») коммуникацию с внешним миром», свой выбор фольклорных героев. СВ. Лурье в книге «Историческая этнология» (М.,1997) пишет, что различия между внешними и внутренними культурными проявлениями наблюдаются у всех народов без исключения. «Вообще, любой «образ для себя», имеющийся у любого народа, может быть представлен тремя составляющими: «образом для других», «образом для себя» и «образом в себе» [79:190].
Нравственно-эстетическая сила воздействия национальной лирики о боевой дружбе солдат
В карачаево-балкарской лирике военных лет тема боевой дружбы стала одной из главных. В последовательном утверждении идей дружбы народов заключалась огромная духовная сила горской поэзии. Не отрываясь от корней национальных традиций, опираясь на лучшее в русской художественной литературе, северокавказские поэты вместе со всем народом выполняли общечеловеческую задачу: защищали жизнь от угрозы порабощения фашизмом, призывали людей к единению и братству, к подвигам, к уверенности в победе. Эти мотивы были явно ощутим в призывах чечено-ингушских писателей: А. Дакхильгова («Мы победим -сомненья нет!») А. Хамхоева («Последний день фашизма»), Ш. Халаева («Фашизм будет уничтожен»), О. Чахкиева («Наш народ победит»), Н. Музаева («Победа за нами»), Э. Эдилова («Уничтожим Гитлера»); балкарских поэтов: О. Этезова («Вам будет положен конец»), Б. Гуртуева («Задавить ядовитую змею»), К.Кулиева («Слово сердца»), К. Отарова («Не забудем»), А. Суюнчева, который в 18 лет ушел добровольцем и был отправлен на фронт. В 1942 году он написал «Солдат и девочка», воспевая благородный поступок в спасении русской девочки.
Каждый из северокавказских поэтов (участник или не участник войны) обращался к Отчизне, к горцу, джигиту- сыну своего народа в эти печальные дни, когда «над Родиной нашей могучей сверкает топор палача, фашисты коричневой тучей нагрянули как саранча», - писал 3. Муталибов в стихотворении «Вставайте, джигиты» [224:187]. Тот же пламенный призыв был и в другом его стихотворении «Другу» (1941): И ты иди. В бои. В свое бессмертье. С врагом, мой друг, сражайся, как джигит. Иначе нам Чечено-Ингушетия -Земля отцов и дедов не простит [224:63]. Перевел Б. Кауров В карачаево-балкарской военной поэзии о Родине и ее защите была не раз использована в образно-поэтическом плане этноприрода: горы, любимые в народе птицы (журавли, орлы, ласточки), образы деревьев (дуб, сосна, чинар, береза), которые позволяли ярче и глубже выразить ту или иную мысль, чувство, подчеркнуть эмоциональный характер события, действия. Особенно это было проявлено в творчестве балкарских поэтов К. Отарова и К. Кулиева.
К. Отаров часто использовал предметы и краски горного края в таких стихах, как «Красные скалы» (1942), «Плачущая ива» (1942), «Журавли» (1942), «Ласточка вьет гнездо» (1942), «Птица со сломанным крылом» (1942), «Когда вишня цветет» (1942), «Дерево», «Ночь», «Луна», написанных в 1944 году, в которых тесно переплетались гражданские, философские, социальные и любовные мотивы.
Гуманистическая окрыленность и исторический оптимизм прослеживались в стихотворении К. Отарова «Не плачь» (1942), в котором была видна авторская позиция - озабоченность судьбами людей, душевная теплота ко всему живому и негасимая вера в победу. Обращаясь к березе, традиционному образу русской поэзии, олицетворявшему Родину, Мать-Отчизну, К. Отаров писал: «А журавли в студеном небе вьются. Береза ласковая, белая, не плачь, еще весна и журавли вернутся. Еще вернется мир в твои края - ты выйдешь утром, в светлое одета. Не плачь, береза, Родина моя, мы встретимся с тобою в День Победы» [225:116]. Перевел А. Заяц.
Образ русской березы воспевали многие балкарские и карачаевские поэты. И она была многомерным символом, который олицетворял собой родину и одинокую женщину. Так у балкарского поэта Ибрагима Маммеева (1919-2004) есть стихотворение «Одинокая береза» («Жангыз къайын»). Написано оно в 1943 году, когда поэт сражался под Воронежем. В нем повествовалось о том, что в сожженной и разоренной деревне уцелела лишь одинокая береза. Она выстояла и напоминала солдатам о неистребимости жизни.
Мотив долгожданного праздника Победы звучал и в других стихотворениях К. Отарова «Верим» («Ышанабыз» - 1942, «Наша победа» («Бизни хорламыбыз»- 1943), «Вера в силу народа» («Халкъны кючюне ыйнаыу» - 1942), «Мы поклялись» («Биз ант эте эдик» -1942).
В стихотворении «Мы - гребцы. Мы матросы с рожденья!» публицистичность стиля подчинена одной главной мысли: мы- победим: «... Наш корабль не собьется с пути, нам отчаянья ужас неведом. Ты гори, ты свети, наш маяк, наша вера в победу! [225:49]. Перевел Г. Маркин.
«Стихотворение полемическое, - пишет Т. Эфендиева в своей книге «Страницы жизни и творчества Керима Отарова» (Нальчик, 1997). - И не с кем-нибудь, а с самим Кязимом Мечиевым вступил в спор Отаров, взяв эпиграфом его слова: «Мир - это штормовой океан. Чьи в нем не тонули корабли». Поэтический образ корабля - это мечиевский образ, впервые употребленный в балкарской поэзии. Но Отаров пошел дальше Кязима Мечиева. Его образ - это прежде всего Родина, национальная самостоятельность братских народов нашей страны. Отсюда уверенное: «наш корабль не собьется с пути», потому что впереди «коммунизма сверкающий берег». Блаженный остров коммунизма - это был мираж. Покушение на миражи произойдет, когда К. Отарова не будет в живых. Но тогда подавляющее большинство стихотворений этого поэта заключали в себе интернациональные моменты, мотивы единения людей труда, объединенных общими целями - разбить врага» [149:78].
Теми же мотивами нравственно-эстетическими мотивами проникнуто стихотворение К. Отарова «Новогоднее пожелание» (1941). Оно обращено к людям различных стран и народов, объединившихся разбить фашизм. Поэтому в нем с большой пафосной силой звучали призывы к объединению людей - «на радость друзьям, на горе врагам». Были и пламенные обращения лирического героя к единению миролюбивых сил во имя добра и справедливости на земле. При этом он говорил от имени народа, миролюбивых и прогрессивных масс: «В едином поднимались мы порыве за правду нашу и за честь страны. Мы защищали мир — и справедливей, чем битва эта, в мире нет войны».
Перевел С. Виленский Употребляя местоимение «Мы», автор возвышается до определенного жизненного обобщения, связанного с раскрытием определенной нравственной мысли.
Образ родины и ее защиты в карачаево-балкарской поэзии (как и во всей северокавказской литературе) часто органически сочетался с образом матери. Понятия эти были неразрывные почти для всех поэтов. Был известный военный плакат: «Родина-Мать зовет!». Образ матери был по самой своей сути интернациональным. У каждого воина была мать и ее образ в воспоминаниях солдата связывался с родным домом, друзьями, этноприродой, со всем близким и дорогим миром, который остался в прошлом. Поэтому-то позже К. Кулиев сказал: «Первой пулей на войне любой поражают сердце материнское. Кто б не выиграл последний бой, а страдает сердце материнское» [206:425].
Вера в социальную справедливость и её художественное решение в поэзии депортированных народов
2010 год в нашей стране был объявлен Годом Великой Победы: минуло 65 лет с 9 Мая - памятного дня для всех. А двумя годами раньше, в 2007 году исполнилось 60 лет с того времени, когда в 1943 году началась депортация многих народов Северного Кавказа в Казахстан и Среднюю Азию. Уроки драматической жизни на чужбине в течение тринадцати лет турков-месхетинцев, немцев Поволжья, некоторых народов Северного Кавказа и Калмыкии все еще требуют детального изучения историками, политиками и художественного осмысления поэтами и прозаиками. В северокавказском литературоведении нет специального исследования, посвященного теме депортации в художественной литературе народов Северного Кавказа. Однако надо отметить, что к этому трудному исследованию обратились пока что два человека Берберов Бурхан Абу-Юсуфович, по национальности карачаевец, который написал диссертацию «Тема народной трагедии и возрождения в карачаево-балкарской поэзии» (2002) на соискание ученой степени кандидата филологических наук, и балкарка Чочаева-Отарова М.Б. «Художественное осмысление проблемы депортации» (на материале литератур народов Северного Кавказа и Калмыкии) (2006). Есть отдельные статьи и тезисы, опубликованные в материалах сборников научных конференций, которые прошли в вузах Северного Кавказа, приуроченные к проведению насильственной акции -пятидесятилетию и шестидесятилетию. Эти научно-практические конференции проводились в Нальчике, Элисте, Карачаевске, на которых со своими докладами выступали историки, психологи, социологи, литературоведы и представители различного вида искусств. История и современность как диалектические процессы всегда были тесно связаны, и события далеких лет в современной интерпретации становятся актуальными и значимыми для сознания людей. Так, кандидат философских наук К.Л. Корнеев в статье «Проблемы современного развития депортированных народов» (социально-философский аспект) писал: «Насильственное выселение народов в восточные района страны, их унизительное положение в условиях спецпоселения, страдания и бедствия в течение тринадцати с лишним лет, последующее возвращение их на родину, что тоже было для многих связано с немалыми лишениями, оставили неизгладимый след в памяти народов и последствия, которые не могут не быть определены в течение одного-двух поколений полностью. Эти последствия имеют место в сфере экономической, особенно духовной жизни людей» [107:165].
Поэтическая онтология карачаево-балкарской литературы впитала в себя тот дух времени, художественно осмысливая все, что происходило с репрессированными людьми - с каждым в отдельности и в целом. Так Кайсын Кулиев после сильнейшей депрессии, связанной с тем, что их офицеров и защитников Отечества по национальному признаку - ингуш, балкарец, калмык, чеченец - отчисляли из рядов Советской Армии и высылали, не смотря ни на какие заслуги и ордена, по месту ссылки той или иной нации, писал в стихотворении «Не плачь и постарайся, друг...» о своем горе и о горе всех. Он обращался к своему ингушскому другу, поэту Дж. Яндиеву в 1951 году, когда уже немного улеглась душевная боль, но в национальном сознании она оставалась злом и насилием над мирным населением: Не плачь и постарайся, друг, Спокойным быть, как облака, Что в небе плавают вокруг.
Кого не бьет беды рука? Чернее быть не может дня, Потери-больше... [212:222]. Перевел Н. Тихонов «Потери - больше...» - это о «малой родине», которую потеряли насильственно высланные народы на тринадцать и больше лет. Национальное сознание и национальное самосознание было нарушено. Мировоззренческий кризис испытали все северокавказские поэты, «добровольно» последовавшие за своими народами в Сибирь, Среднюю Азию, Казахстан. Этот духовный кризис был в первую очередь связан с разочарованием в том режиме, который они, поэты-фронтовики, воспевали и прославляли, проливали кровь, гибли на полях России, не ведая того, что их народ - стариков, женщин и детей - обвинят в измене Родины и вышлют за пределы отчего края. И все-таки, не смотря на трагические судьбы своих родных и близких людей, многие из которых умирали в товарных вагонах, продуваемых насквозь, на пути «на край света», ссыльные поэты старались художественным словом морально поддержать своих соплеменников.
Одним из таких был балкарский поэт Кязим Мечиев. Он был убежден, что правительство совершило ошибку, и что все скоро будет исправлено, народы возвратят на их историческую родину. Художественным словом мудрый старец просил балкарцев не озлобляться, а трудиться по мере сил в стихотворениях, написанных в 1944 году вскоре после того, когда в марте выслали балкарцев. Это теперь всем известные стихотворения Кязима Мечиева, такие, как: «Я — часть живого. Жил. Горел светильник...», «К тем, кто будет меня обмывать...», «Завещание». «Выдержать!», «Многострадальный мой народ».
В четырех стихотворениях поэта отражена правда о горькой человеческой доле на чужбине, о трагической народной судьбе. Годы самоизучения, попытки осмыслить закон жизни, бытия подходили к концу, и К. Мечиев понимал, что осталось жить ему очень мало, поэтому в своем «Завещании» просил у Всевышнего духовного блага не для себя, а для тех, что остаются жить в чужих краях: «Теперь я стар, но вот опять тоскою обуян - в изгнанье, в ссылке нахожусь среди односельчан. Аллах! Прошу сегодня я всего лишь об одном: терпения народу дай, чтоб вновь обрел свой дом» [216:158]. Перевел Г. Яропольский. Как видно, поэт думал не о себе, а о своих соплеменниках, которым предстояло обустройство в чужой среде, в совершенно других климатических условиях.
Стихотворения К. Мечиева «Многострадальный мой народ» и «Выдержать» вошли в историю национальной литературы Балкарии и Карачая как произведения возрожденческой поэзии. Их социокультурная значимость определяется прежде всего временем их появления на свет (март, 1944), когда «без вины виноватый народ», подвергнутый неслыханному политическому унижению, накак не мог осмыслить происшедшую с ним трагедию.
Во вторую очередь значимость возрожденческих стихотворений предопределялась авторским именем: имя «Кязим» народ отождествлял с пророком, а его творения - со священными писаниями. С этой точки зрения трудно переоценить роль мечиевских стихотворений, которые в духовно дезориентированных спецпереселенцах пробуждали веру в социальную справедливость и помогали, не теряя национального самосознания, определиться в новой этнокультурной среде. Косвенным свидетельством колоссальной духовной силы возрожденческой поэзии К. Мечиева являются слова А. Теппеева о том, что в «самые тяжелые месяцы 1944 г. листки с этими стихами переходили из рук в руки и люди заучивали их наизусть».
Национально-эстетические особенности поэмы "Огнем опаленное детство" Юсуфа Каракетова
В карачаево-балкарской поэзии 60-х-90-х годов XX века, как и во всей художественной литературе этого времени, продолжали развиваться темы, затронутые в первое десятилетие после войны, и основными из них были: «человек и история», « человек и война», «человек и природа»; шел активный процесс переосмысления многих проблем нравственно-философского и социально-психологического характера. Для карачаевской и балкарской литературы по прежнему оставалась актуальной тема выселения, тем более, что был снят запрет на эту тему. Известно, что во второй половине 50-х годов Н.С. Хрущев объявил всему миру, что культ личности Сталина принес многим народам неисчислимые страдания в связи с их переселением. Многие литературные произведения, созданные на эту тему в годы репрессий, стали переводиться на русский язык, став достоянием для русскоязычной массы читателей.
Одним из таких произведений была поэма карачаевского поэта Юсуфа Каракетова (1929-2006) «Огнем опаленное детство». Он продолжил то, о чем писал в первые годы выселения Джырчы Исмаил Семенов, сразу понявший истинную сущность сталинизма. «Из произведений Исмаила Семенова, посвященных теме переселения народов, - пишет К.-М. Тотуркулов, - видно, что он в первые же дни трагедии понял мотивы злодеяния, назвал главного виновника - палача народов, и прикладывал максимум усилий для поддержания невинно пострадавших, для вселения в их сердца надежды» [126:48].
В Карачаево-балкарской литературе 60-х — 90-х годов XX века продолжал развиваться жанр поэмы ( А. Суюнчев, Ю. Каракетов и др.)
По мнению многих литературоведов «Огнем опаленное детство» Ю. Каракетова — качественно новый этап в развитии карачаевской поэмы.
Эта небольшая лирическая поэма. Она, по нашему мнению, лишена определенного сюжета. Содержание касается национальной трагедии выселения карачаевского народа. Написал ее Ю. Каракетов в период советской власти, когда запрещалось на эту тему создавать произведения любого жанра. Поэма долго пролежала и только в 90-е годы была переведена на русский язык Ф. Лаубе и полностью опубликована в сборнике стихов поэта «Букет сирени» [Нальчик, 1996. - 79 с].
Поэма состоит из пяти глав и введения, в котором поэт сказал от себя лично, почему он взялся за эту тему: «Шар земной вращается по кругу, то рассвет пылает, то закат... Мне виски запорошила вьюга, под ногами медный листопад».
Вот так иносказательно и красиво сказал поэт о приближающейся старости, и слова его звучали не оптимистично, а довольно грустно: «Никуда от возраста не деться, но со мною сказка снежных гор! И ожог, что получил я в детстве, он со мной, он в сердце до сих пор».
Эти горькие воспоминания, память детства («ожог в сердце») и послужили основой написания лирико-эпической поэмы «Огнем опаленное детство». Она почти автобиографична. События насильственного переселения людей увидены глазами мальчика-подростка, тем сильнее они действуют на душу читателя и поколений тех, что не знали этой трагедии, потому что жили в другое время. В связи с этим художественный текст поэмы представляет собой некое специфическое суждение о тех событиях «перед рассветом», когда «бил приклад, выламывая дверь». Этот страх остался в душе ребенка на много лет. Постаревший поэт через образ ребенка решил воссоздать в своей памяти события той трагической ночи и рассказать о них художественным словом: «Не забыть до смерти мне об этом, не забыть страданий и потерь...» - это говорил автор, но устами ребенка. А далее шло уточнение: «Как в глухую ночь, перед рассветом, бил приклад, выламывая дверь...». Трагизм усиливался тем, что люди не понимали, за что их наказывали, скоропостижно выселяя и ничего не объясняя.
В семье этого мальчика, от которого велся рассказ, два старших брата воевали на фронте, изменников Родины не было: «Где-то под огнем они в окопах, может, и в живых уже их нет... Врезались мне в память лампы копоть, фитиля дрожащий яркий свет» [201:18].
Взгляд взрослого человека, то есть автора поэмы, из настоящего в прошлое вполне допустим и художественно оправдан психологически и нравственно. Такое воспроизведение переживания в его обновлённом виде - не уникальный случай в художественной литературе, когда поток мыслей автора и его эмоций естественно и непосредственно передается как бы в момент переживания, то есть в настоящее время.
В поэме есть разговор вождя с Берием, воспроизведенный автором в тот момент, когда народ везли в грузовиках, а они, встретившись, вели разговор о проведенной жестокой операции. Вот небольшой отрывок из поэмы: «В кители, расшитом позументом, седоусый старец вопрошал: «На Кавказе как дела Лаврентий? Я, надеюсь, ты не оплошал?» И, зловеще стеклами сверкая, Берия короткий дал ответ: «На Кавказе нету Карачая, нет чеченцев и балкарцев нет» [201:25].
Следует обратить внимание на то, что в языке этой поэмы, где активно действует художественный эмоционально окрашенный диалог, поэт использовал глаголы прошедшего времени бытийного характера «вопрошал», «не оплошал», «дал», «спросил» и другие: «Закурил «отец народов» трубку, каламбур вдруг у него возник, пушкинской строкой спросил он в шутку: «Ну, а как там «друг степей калмык»?» [201:34].
Такая языковая ирония и «игра» помогала автору поэмы передать не только дополнительную информацию о решении вождя выселить и калмыков, но и выразить свое презрительное отношение к собеседнику Берия.
Поэма Юсуфа Каракетова «Огнем опаленное детство» написана не только о карачаевском народе, но обо всех высланных народах северокавказского региона: «Влился наш поток в людское море, в сотни тысяч неутешных глаз... В каждом взгляде — горе, горе, горе, опустел наш Северный Кавказ» [201:52].
Выразительность языка поэмы «Огнем опаленное детство» его точность и эмоциональная яркость достигалась тем, что поэт является мастером по употреблению средств образной выразительности языка. Олицетворения («плачут горы»), художественные повторы, усиливающие эмоциональность («плачут, плачут, плачут...»), риторические обращения и обрывы фраз, недосказанность мысли, развернутые эпитеты и удачно подобранные сравнительные обороты - все подчинено у поэта одному -образной специфики поэмы и ее идейно-нравственной значимости.
