Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Влияние якутской действительности и образа мышления якутского народа на творчество ВТ. Короленко 1880-х годов 19-87
1. Воздействие якутской действительности и образа мышления якутского народа на поэтику рассказа «Сон Макара» 19-35
2. Приемы «чистого зрения» и контрастного противопоставления в повести «В дурном обществе» и в рассказе «Соколинец» 35-56
3. Эволюция поэтики ВХ. Короленко в произведениях «Федор Бесприютный», «Сказание о Флоре», «Лес шумит», «Птицы небесные» под влиянием якутской действительности 56-87
Глава II. Отражение якутской действительности и фольклора в творчестве В.Г Короленко 1890-1900-х годов 88-157
1. Поэтика описаний и портретных характеристик в книге очерков «В пустынных местах» и в рассказах «Река играет» и «Ат-Даван» 88-109
2. Приемы противопоставлений в рассказе «Парадокс», повести «Без языка», рассказах «Художник Алымов» и «Марусина заимка».. 109-132
3. Функции символических образов в лирической миниатюре «Огоньки» и в рассказах «Последний луч», «Мороз» 132-146
4. Особенности описаний в рассказах «Государевы ямщики» и «Феодалы».. 147-157
Заключение 158-170
Список использованной литературы 171-187
- Воздействие якутской действительности и образа мышления якутского народа на поэтику рассказа «Сон Макара»
- Эволюция поэтики ВХ. Короленко в произведениях «Федор Бесприютный», «Сказание о Флоре», «Лес шумит», «Птицы небесные» под влиянием якутской действительности
- Поэтика описаний и портретных характеристик в книге очерков «В пустынных местах» и в рассказах «Река играет» и «Ат-Даван»
- Функции символических образов в лирической миниатюре «Огоньки» и в рассказах «Последний луч», «Мороз»
Введение к работе
Актуальность темы
На сегодняшний день проблема исследования межлитературных связей является одной из самых актуальных. Развитие любой литературы так или иначе связано с постоянными межнациональными, межэтническими контактами. В связи с этим изучение творчества Короленко позволяет выявить новые аспекты становления и развития поэтики произведений писателя.
Творчество Короленко не считается русской литературной классикой,
чаще его относят к талантливой беллетристике, однако, отдельные его
произведения имеют право быть причисленными к классическим явлениям.
Творческие приемы Короленко, продолжая богатые традиции русской
литературы, нередко закладывали истоки творчества его последователей и
продолжателей, одновременно отражая особенности русского реализма конца
, XIX века и имея много общего с реализмом В.М. Гаршина и А.П. Чехова.
, В современном литературоведении уже давно взят курс на углубленное
изучение поэтики писателей в целях определения их Творческой
индивидуальности. Под поэтикой мы понимаем систему средств
художественной изобразительности. Поэтика имеет разные уровни - идейно-
тематический, сюжетно-композиционный, описательный, систему
художественных образов, хронотоп, «чувственный материал» (цветопись,
звукопись), ритм, темп повествования, язык и стиль. В первую очередь было
обращено внимание на творчество корифеев, классиков русской литературы, и
в указанном направлении в настоящее время достигнуты огромные успехи в
изучении их творчества. Тем не менее, работы по исследованию
художественных особенностей произведений будут продолжаться еще долго,
і так как тема поэтики классиков, способной самообновляться, открываться
г новыми гранями - практически неисчерпаема.
Творчество Короленко до сих пор большей частью исследуется со стороны его идейно-тематического содержания. Анализ поэтики отстает, исследуются лишь некоторые отдельно взятые, наиболее известные произведения («Сон Макара», «Ат-Даван», «Слепой музыкант», «История моего современника»). За пределами внимания литературоведения остается большой корпус практически не затронутых анализом замечательных произведений писателя («Лес шумит», «Мгновение», «Феодалы», «Последний луч», «Государевы ямщики»).
Актуальность исследования заключается в том, что впервые в литературоведении нами предпринимается попытка рассмотрения некоторых сторон поэтики Короленко как следствия влияния якутской ссылки на сознание писателя.
Если до сих пор произведения Короленко в плане отражения в них якутской действительности рассматривались, в основном, с идейно-тематической стороны, то в предлагаемой работе мы исследуем сложную проблему влияния Якутии на поэтику Короленко.
" Теоретическую и методологическую основу работы составили труды
В.М. Жирмунского, И.Г* Неупокоевой, Г.И. Ломидзе, А. Дима, Д. Дюришина,
Г.Д. Гачева, Л.П. Якимовой.
В статье «Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур»
В.М. Жирмунский отмечает, что для правильной постановки проблемы
международных литературных взаимодействий необходимо учесть следующее:
Влияние не есть случайный толчок извне. Для того, чтобы влияние стало возможным, необходима потребность в таком импорте.
Всякое литературное влияние связано с социальной трансформацией заимствуемого образца[28,58-60].
И.Г. Неупокоева и Д. Дюришин, говоря о влиянии, подразумевают
\ влияние одного писателя на другого, или влияние писателя на представителей
? другой литературы. И.Г. Неупокоева в статье «Некоторые вопросы изучения
взаимосвязей и взаимодействий национальных литератур» пишет: «Трудность
исследования состоит в том, что, в отличие от других, простейших форм литературного взаимодействия, связь между "объектом" и "субъектом" влияния не лежит здесь обычно на поверхности литературного процесса; "диагностика" в данном случае далеко не всегда проста. Чем более крупные художественные индивидуальности вступают между собой во взаимодействие, тем более это влияние "спрятано", тем более глубокими внутренними путями оно осуществляется: не через заимствования, подражания, переделки и другие простейшие формы литературного взаимодействия, а путем "снятия" его осязаемого результата, путем самостоятельного творческого переосмысления художественного опыта другой литературы» [34,36-37]. Наиболее часто встречающейся формой взаимодействия литератур И.Г. Неупокоева называет случаи обращения больших художников к фольклору народов, близких им в историческом, культурном и языковом отношении. Далее исследователь отмечает, что нередки и случаи, когда художник обращался к фольклору народов, исторические судьбы которых не соприкасались с судьбами его народа[34, 34].
Д. Дюришин не приемлет термина «влияние», так как считает, что этот термин отдает предпочтение воспринимаемому, «воздействующему» элементу за счет воспринимающего литературного явления[27,143]. Вместо термина «влияние» он использует термин «рецепция», имея в виду, что воспринятый элемент в новом литературном контексте претерпевает изменения[27,240]. Он выделяет контактно-генетический и типологический аспекты сравнительного изучения литератур.
А. Дима в работе «Принципы сравнительного литературоведения» пишет: «...обратимся к внутренней сущности процессов влияния. Как известно, у этого понятия древнее астрологическое происхождение. Оно обозначало воздействие одного явления на другое, происходящее непрерывно, в течение долгого времени, и порой незаметно, в таинственной форме. Позднее понятие это было расширено, особенно что касается длительности и непрерывности воздействия, так как оно в различных случаях проявляется по-разному: порой молниеносно,
6 спонтанно, и столь же быстро угасает. Некоторый же аспект таинственности сохраняется постоянно, поэтому не всегда удается выявить все причины воздействия» [2 6,140].
Кроме влияний А. Дима выделяет заимствования, где исследователя интересуют источники различных аспектов литературных явлений. Он считает, что самое непосредственное отношение к созданию многих произведений имеет, кроме письменных текстов, биография писателя, обстоятельства его жизни, природа, на лоне которой он вырос. По мнению А. Димы, всемирный расцвет пейзажной лирики был обусловлен не книжными источниками, а, прежде всего прямым воздействием природы, о чем свидетельствуют и сами писатели, и посвященные им биографические очерки. Особое место в истории литературы принадлежит путевым заметкам писателей - этим важным источникам произведений. Общеизвестно, каким творческим стимулом был для романтиков уход в глубины истории или на простор других, порой неведомых стран. Италия, Греция, Ближний или Дальний Восток постоянно присутствуют в их творениях. Путевые заметки Гете об Италии, г-жи де Сталь о Германии, Теофиля Готье об Испании, Италии и России получили всемирную известность. При этом имеются в виду не только источники отдельных произведений, но и общее воздействие на все творчество того или иного писателя [26,146].
Инонациональная действительность, менталитет другого народа, несомненно, влияют на писателя, попавшего в новую, непривычную среду. Это влияние обогащает писателя, позволяет взглянуть на свое, привычное, «родное» другими глазами, глазами человека иной культуры. Инонациональное влияние проявляется и в поэтике произведений писателя, в творчестве которого появляются новые темы, образы, мотивы и приемы. Л.П. Якимова справедливо отмечает, что, обращаясь к инонациональной действительности, русский писатель испытывал на себе влияние не только особенностей психологии, быта и нравов изображаемого народа, но и его образа мышления, его эстетических вкусов и это рождало совершенно особое художественное качество, как в творческом почерке писателя, так и в истории литературы[217, 15].
В частности, говоря о творческой судьбе поэта В. Луговского, Г.И. Ломидзе пишет, что переломным моментом в его творчестве были 30-е годы, когда В. Луговской долгое время находился в Средней Азии. Здесь перед поэтом открылась новая действительность. Новизна увиденного «заставила поэта отказаться от камерности, от смутных и случайных ощущений, от витиеватого, нарочито усложненного метафоризма, дававших знать о себе в его прежних стихотворениях. Оригинально переосмысливая традиции восточной литературы, "сопрягая" их с новыми формами жизни, поэт создает интересные, узорчато гиперболические образы, наполненные философской мыслью.
<...>... приобщение к жизни, быту, культуре братского народа превратилось для поэта в ту живительную силу, которая решительно изменила направление таланта В.Луговского, помогла ему острее и шире проявить свое дарование» [2 9,157].
Несмотря на большое количество исследований межлитературных взаимосвязей и взаимодействий, методология и методика изучения влияния инонациональной действительности на поэтику писателей все еще остается недостаточно разработанной областью современного литературоведения. Но все же исследование межлитературных связей в настоящее время поднимается на новую высоту в плане углубления проблемы. Одним из направлений такого углубления и является заявленная в нашей работе тема. Состояние научной разработанности проблемы:
Якутской теме в творчестве В.Г. Короленко посвящены работы М.К. Азадовского, Б.М. Белявской, Н.П. Канаева, К.Ф. Пасютина, К.И. Платоновой, М.Г. Михайловой, И.С. Емельянова.
В статье «Якутия в творчестве Короленко» М.К. Азадовский отмечает, что якутские впечатления в жизни Короленко не были случайны и мимолетны, но явились результатом длительных наблюдений, длительного соприкосновения с краем и его населением [39,6]. Исследователь анализирует рассказ «Сон Макара» и приходит к выводу: основным в характеристике главного образа являются чувство протеста и чувство нравственного
достоинства. М.К. Азадовский обращает пристальное внимание на якутские пейзажи. В статье подчеркивается, что у Короленко на первом плане образ природы, и только на фоне природы, в связи с нею писатель стремится постичь всю сложность душевных переживаний человека[39,16].
Б.М. Белявская в диссертационном исследовании «В.Г. Короленко в Якутии»[55] уделяет большое внимание быту и занятиям писателя в Амге. Ею рассматриваются образы якутской действительности 80-х годов в творчестве писателя (Макар, поселенцы и бродяги, политические ссыльные). Исследователь анализирует произведения Короленко с точки зрения привлечения якутского фольклора: песен-импровизаций, исторических преданий, героического эпоса олонхо, обрядовой поэзии якутов. В работе обращается внимание и на тот факт, что Короленко интересовался верованиями якутов, пытался понять причины двоеверия. Отмечается, что писателя больше всего интересовала поэтическая сторона верований якутов, и это отразилось в его якутских очерках и рассказах.
В работе Н.П. Канаева «Русско-якутские литературные связи»[108] в главе «Якутия в творчестве писателей-народников» анализируются рассказы Короленко «Сон Макара», «Государевы ямщики», «Ат-Даван» и др. Основным в характеристике образа Макара Н.П. Канаев считает мечту о счастье и надежду на лучшую жизнь. В рассказе «Государевы ямщики» исследователь подчеркивает такую черту характера ямщиков, как озлобленность, которую они обращают на окружающую природу, называя Лену «гиблою щелью». В работе рассматриваются якутские пейзажи Короленко, отмечается большой интерес писателя к устному народному творчеству якутов: олонхо, песням, сказкам, историческим преданиям.
Поэтика произведений Короленко анализируется в статье Н.Э. Бакирова «Из наблюдений над поэтикой Короленко» [46]. Основное внимание уделяется организации времени и пространства (хронотопу) в произведениях Короленко. Отмечается, что ведущий хронотоп произведений писателя - хронотоп дорожных встреч и приключений. Выделяются три сюжетных инварианта в
произведениях Короленко: «жизненный путь» («Слепой музыкант», «История моего современника», «Парадокс», «В дурном обществе», «Сон Макара» и др.), «путешествие» («Без языка», путешествие в прошлое - «Сказание о Флоре...», «Лес шумит», в пространстве (в старину) - «В пустынных местах»), «встреча (или случай) в пути» («По пути» (или «Федор Бесприютный»), «Художник Алымов», «В облачный день» и др.). В конце статьи Н.Э. Бакиров приходит к следующему выводу: основным у Короленко является хронотоп дороги и дорожных встреч и приключений; время является однонаправленным, течение времени постоянно отмечается в тексте; действительность, изображенная у Короленко, всегда исторически и географически конкретна; исключительно важное место в произведениях занимает природа, олицетворяя тот космос, в котором движется человечество; все произведения имеют открытый финал [46,57-5 8].
До настоящего времени непревзойденной по широте охвата материала и глубине анализа поэтики, наблюдением над вхождением в творчество Короленко новых тем, проблем, образов является монография Г.А. Бялого «ВТ. Короленко». Большое внимание уделяется в монографии рассказу «Сон Макара», основными его мотивами признаются мотив кончающегося терпения и мотив надежды. Подчеркивается, что, несмотря на отход от народнических позиций после амгинского кризиса, Короленко не утратил веры в возможность пробуждения Макаров[63,51]. Г.А. Бялый подчеркивает, что «сибирские впечатления оплодотворили творчество Короленко на многие годы»[63,59]. В работе рассматриваются образы бродяг, отщепенцев общества: Соколинца Василия, Федора Бесприютного, Автономова, Тыбурция Драба. Прослеживается изменение отношения автора к бродягам, странникам, носителям идеалов «вольной волюшки». Мотивы противления, пробуждения народного сознания выделяются исследователем в таких произведениях, как «Сказание о Флоре...»,«Море» («Мгновение»), «Лес шумит», «В облачный день». Народные характеры, продолжающие линию, начатую «Сном Макара», наблюдаются в рассказах «Река играет», «В пустынных местах», «Без языка».
Литературовед Т.Г. Морозова в статьях «Легенда В.Г. Короленко об ангеле "Неведение зла" (К проблеме Короленко и Достоевский)» [145] и «Рассказ В.Г. Короленко "Ат-Даван" и традиции Достоевского»[146] анализирует легенду и рассказ с точки зрения влияния на творчество В.Г. Короленко творческих исканий Ф.М. Достоевского. Выясняется, что, если в «Ат-Даване» образ «маленького человека» трактуется в основном традиционно, в русле «Бедных людей» и «Двойника» Достоевского, то в «Легенде об ангеле "Неведение зла"» Короленко вступает в полемику как с Достоевским, создавшим образы князя-Христа Льва Мышкина в романе «Идиот» и «ангела»-Алеши в «Братьях Карамазовых», так и с толстовской теорией «непротивления злу насилием».
Нижегородский период жизни и творчества Короленко представлен в монографии Н.М. Фортунатова «В.Г. Короленко в Нижнем Новгороде. 1885-1896»[205]. Анализируя очерк «В пустынных местах» и отводя ведущую роль образу медвежатника Аксена, Н.М. Фортунатов выделяет мотив обиды, чувства стесненности, которые испытывает народ. В связи с этим в народе зреет гнев и чувство протеста, природное добродушие сменяется с трудом сдерживаемым негодованием[205Д32]. Этот мотив можно рассматривать как мотиву имеющий начало в рассказе «Сон Макара». Рассматривая рассказ «Река играет», исследователь выделяет доминанту образа главного героя рассказа Тюлина: взгляд героя на мир как бы слит со всей наивной ветлужской природой[205,139]. Нужно отметить, что здесь действует тот же принцип, что и в якутских произведениях писателя, где на первом плане - природа, а характер человека формируется и объясняется окружающим пейзажем.
М.Г. Михайлова в статье «В.Г. Короленко в Амге» отмечает, что именно в период якутской ссылки Короленко уверовал в свое предназначение писателя и окончательно утвердился в этом мнении[143,83]. Исследователь считает, что «психологическое восприятие Сибири у В.Г. Короленко несет на себе печать романтического»[143,88].
Большой интерес представляют статьи А.В. Труханенко «Стилевая особенность рассказов В.Г. Короленко»[197] и Ц.И. Джимшеилишвили «К вопросу о языковых особенностях повести В.Г. Короленко "В дурном обществе"»[85], где на первый план выступает цветопись, применение приема антитезы светлого и темного в произведениях писателя.
И.С. Емельянов в монографии «Русско-якутские литературно-художественные связи в прозе» в главе «Якутские произведения В.Г. Короленко» высказывает следующее замечание: «на примере якутской темы вполне возможно изучение творческой эволюции писателя, ибо свой путь в литературе Короленко начинал рассказами о Якутии, а заканчивал, вспоминая годы ссылки в последней книге "Истории моего современника"»[94Д7]. Исследователь считает, что, несмотря на то, что к якутской теме в творчестве Короленко обращались многие литературоведы, в изучении наследия Короленко нельзя ставить точку, и что на сегодняшний день не все якутские произведения Короленко подверглись внимательному анализу в литературоведении.
В,Г. Короленко - уникальный пример русского писателя, на творчество которого так глубоко повлияла якутская действительность по причине долговременности ссылки (1881-1884), впечатлительности, чуткости, природной отзывчивости его художественной натуры, гибкости воображения, способности проникнуть в чужое сознание. Немаловажную роль сыграло и яркое своеобразие якутской культуры, глубоко отличной от европейской.
Основополагающими в нашем исследовании избраны труды Г.Д. Гачева об обусловленности особенностей национальной литературы своеобразием создающего его народа. Как утверждает Г.Д. Гачев, «первое, очевидное, что определяет лицо народа - это природа, среди которой он вырастает и совершает свою историю... Здесь коренится и образный арсенал национальной культуры (архетипы, символы), метафорика литературы, сюжеты искусства - все весьма стабильные» [24,27-28], Анализируя роман казахского писателя А.Кскильбаева «Конец легенды», Г.Д. Гачев рассматривает, как отражается национальное
12 видение мира на образной системе. Приведем следующий пример: «Зодчий-юноша "чтобы не задохнуться в этой смрадной житейской грязи, лезет вверх по крутой каменной башне, туда, к синему, прозрачному поднебесью.
И только теперь Жаппар понял, почему нужны минареты. Оказывается, они выражают высокое и гордое стремление рода человеческого отрешиться хотя бы на мгновение от всего привычного и низменного, что клонит.,, со всех сторон (!=круг. - Г.Г.) к земле, где на уровне ослиного хвоста незначительное кажется значительным... - и подняться... Ведь неспроста даже суслик (все животные модели - братья. - Г.Г.) и тот время от времени испытывает потребность оставлять свою опостылевшую, вонючую норку (запах у кочевника силен и развит: детей любимых - нюхают, а не целуют. - Г.Г.) и растянуться, выставив солнцу круглый бочок...
Быть может, этот минарет, точно прорвавшийся из земли, не просто выражение гордой и дерзкой человеческой мечты, а необоримый порыв, неуемная тяга самой земли... к небу? Разве эти маленькие жженые кирпичики в его руках еще вчера не были слепой, копейки недостойной серой глиной под копытами ишака? А вот сегодня, словно одухотворенные некой чудодейственной силой, передающейся через его руки еще недавно бесформенной глине, превращаются в вполне осознанную... цель - в гордо устремленный ввысь минарет".
Эта вариантность толкований - как гирлянды сравнений, навешанных в восточной поэзии на один предмет (на красавицу, например). Это - не линейная дедукция западной логики, что выводит через анализ (=распутыванье) понятие за понятием, но тут с разных сторон заход и взвиденье - будто юрту, вещь обходят, кругалями, орнаментами вия мыслъ»[25 ДОЗ].
Суровая природа Якутии, с одной стороны, вызвала восхищение Короленко, с другой стороны, она подавила его своей величественностью и холодностью, враждебностью по отношению к человеку, здесь проживающему.
Следующий фактор, выделяемый Г.Д. Гачевым, это национальный язык, который позволяет проникнуть в субстанцию национального Космо-Психо-
Логоса (т.е. единства местной природы, характера народа и его склада мышления) - и со стороны своей фонетики, и со стороны грамматической структуры[24,53]. Короленко владел якутским языком, хотя в передаче якутских слов в своих произведениях допускал неточности. Владение на определенном уровне якутским языком помогает ему в знакомстве с якутским фольклором. Он слушает якутские песни, олонхо, знакомится с мифологией якутов из письменных источников.
Влияет на писателя, конечно же, быт, обстановка;, в которой ему приходится жить в ссылке. Это якутская юрта с льдинами вместо стекол на окнах и отсутствием элементарных условий для существования. Кроме того, писатель общается с местным населением — культурными слоями Амги, пашенными крестьянами, ямщиками, т.е. с людьми, которые испытали на себе сильнейшее влияние якутской культуры, владеют якутским языком. Несомненно, влияют на писателя также и образ мышления народа, его эстетические вкусы. Вышеуказанные моменты являются факторами, которые вошли в сознание Короленко и в конечном итоге изменили какие-то стороны его миросозерцания <в миросозерцании обобщаются три компонента: мироощущение, мировосприятие и миропредставление - О.И. > и отразились в его поэтике.
Хотя многие исследователи творчества Короленко отмечают его влияние на творчество якутских писателей, но тот факт, что и творчество Короленко испытало воздействие якутской действительности и фольклора, до сих пор не привлекал внимания литературоведов. В центре внимания одних исследователей - тематический признак, как, например, в работе Б.М. Белявской «В.Г. Короленко в Якутии» или у И.Т. Баранова в кандидатской диссертации «Отражение жизни украинского народа в художественном творчестве В.Г. Короленко». Другие исследователи, говоря о поэтике писателя, уделяли внимание одной из наиболее заинтересовавших самих авторов работ сторон поэтики писателя. Так, например, в исследовании Н.Э. Бакирова «Основные принципы поэтики Короленко», как уже отмечалось выше,
14 центральное место занимает хронотоп в произведениях Короленко. В.Е. Татаринов в кандидатской диссертации «Поэтика рассказов и очерков В.Г. Короленко» занимается выделением жанровых разновидностей рассказов и очерков Короленко. К проблеме влияния инонациональной действительности на творчество писателя короленковедение только приближается.
Цель работы:
Целью данного исследования является анализ эволюции поэтики ВТ. Короленко под влиянием якутского фольклора, действительности, образа мышления. Рассматриваются не только произведения, тематически посвященные Якутии, но и те произведения, в которых в той или иной мере выявляются следы влияния на поэтику Короленко трехлетнего пребывания в Якутии (на уровне мотивов, образов, приемов, изобразительно-выразительных средств).
В ходе исследования делается попытка выдвинуть и обосновать гипотезу о глубоком и явственно проявившемся изменении поэтики произведений Короленко, его взглядов на мир, которое проявилось и в тех произведениях писателя, в которых действие происходит совершенно в иной обстановке и местности. «Следы» пребывания в Якутии и «впитывания» якутского фольклора эволюционируют в сторону закрепления в сознании Короленко и отражаются в его поэтике.
В соответствии с целью и гипотезой исследования определены следующие задачи:
выделить в творчестве ВТ. Короленко произведения, в которых заметны «следы» якутского влияния;
проанализировать эти произведения с точки зрения влияния якутского фольклора и действительности на поэтику ВТ. Короленко;
выявить мотивы, корни которых уходят в якутскую ссылку;
указать художественные приемы, появление которых в поэтике Короленко связано с якутской ссылкой;
- выяснить, забывались или, напротив, закреплялись в сознании
Короленко, отражаясь в его поэтике, «следы» пребывания в Якутии.
Предмет исследования - эволюция поэтики В.Г. Короленко, мотивы и образы его творчества, сюжетно-композиционный уровень, стилевой уровень его поэтики.
Объект исследования - произведения В.Г. Короленко, в которых проявляются «следы» влияния якутского фольклора и действительности, в том числе нижегородского, петербургского и полтавского периодов творчества.
В диссертации анализируются произведения В.Г. Короленко, отобранные по двум основным признакам - тематическому и дающему материал, подтверждающий факты влияния якутской ссылки на поэтику писателя (на разных ее уровнях: композиционном, стилевом и др.). По тематическому признаку отобраны такие рассказы, как «Сон Макара», «Соколинец», «Ат-Даван», «Марусина заимка», «Огоньки», «Последний луч», «Мороз», «Государевы ямщики», «Феодалы». Факты влияния якутской действительности на поэтику писателя в результате тщательного отбора и анализа были обнаружены нами в произведениях «В дурном обществе», «Федор Бесприютный», «Сказание о Флоре...», «Лес шумит», «Птицы небесные», «В пустынных местах», «Река играет», «Парадокс», «В облачный день», «Без языка», «Художник Алымов».
Методы исследования - сравнительно-типологический, конкретно-исторический методы.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в короленковедении предпринимается попытка рассмотреть эволюционное развитие поэтики писателя в плане влияния на нее якутской ссылки. С точки зрения якутского влияния на поэтику В.Г. Короленко рассматриваются и произведения, посвященные якутской теме, и те произведения, сюжет которых построен на отображении жизни в центральных районах России, Украине, Америке. Эволюция поэтики писателя исследуется с точки зрения накопления и закрепления новых художественных приемов или трансформации прежних.
Впервые в научный оборот вводятся такие малоизученные произведения писателя, как «Сказание о Флоре», «Лес шумит», «Мгновение», «Феодалы», «Последний луч», «Государевы ямщики».
Практическая значимость
Диссертационное исследование может послужить материалом для дальнейшего изучения творчества ВТ. Короленко, при чтении лекций, на семинарских занятиях и специальных курсах по литературе данного периода в высших и средних учебных заведениях, положения и выводы работы могут быть использованы в научно-популярных изданиях.
Структура работ ы
Мы будем придерживаться деления произведении Короленко, рассмотренных в нашей работе, на два цикла - произведения 1880-х годов и произведения, написанные в 1890-1900-х годах. Произведения первого периода написаны автором в период его ссылки или вскоре после возвращения из нее, т.е. когда впечатления от якутской действительности были еще свежими. Произведения же второго цикла написаны значительно позже, чаще всего по воспоминаниям или по ранее сделанным записям. Отбирались произведения Короленко, в которых наблюдались факты якутского влияния на поэтику Короленко, произведения, преимущественно посвященные теме свободы личности и прослеживалось постепенное расширение и углубление этой темы, наполнение ее философским содержанием, когда она перерастает в проблему счастья и связывается с представлениями писателя о будущем.
Указанный принцип отбора литературного материала, цель и основные задачи работы обусловили ее структуру, расположение анализируемых произведений в хронологической последовательности.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
Во введении дается обзор критической литературы по теме, обосновывается актуальность исследования, определяются цель и задачи работы, ее практическая значимость и научная новизна.
В первой главе «Влияние якутской действительности и образа мышления якутского народа на произведения Короленко 1880-х годов», состоящей из трех параграфов, анализируются рассказы «Сон Макара», «В дурном обществе», «Соколинец», «Федор Бесприютный», «Сказание о Флоре...», «Лес шумит», «Птицы небесные». Выделяются такие приемы, возникшие под влиянием якутской ссылки, как использование анафоры и антитезы светлого и темного. Отмечаются начавшиеся процессы формирования пантеизма в сознании писателя, как результата изучения и познания психологии якутов; обращение к детскому сознанию («В дурном обществе») как сознанию, близкому к сознанию нецивилизованного народа, незамутненного новыми, социально обусловленными представлениями. Ведущими мотивами в творчестве писателя становятся мотивы противления, протеста, борьбы, стремления к свободе. В рассказе «Соколинец» ведущим является мотив изгнанничества, который обусловит использование приемов «остранения», приемов, выражающих настроение народа, отторгнутого от всеобщей жизни. Якутской ссылкой была навеяна и тема странничества, бродяжничества.
Во второй главе «Отражение якутской действительности и фольклора в творчестве В.Г. Короленко 1890-1900-х годов» анализируются рассказы и очерки «В пустынных местах», «Река играет», «Ат-Даван», «Парадокс», «В облачный день», «Без языка», «Художник Алымов», «Марусина заимка», «Огоньки», «Последний луч», «Мороз», «Государевы ямщики», «Феодалы». В творчестве Короленко 90-900-х годов еще ярче звучит мотив свободы, необходимости защищать человеческое достоинство даже в самых тяжелых, неблагоприятных условиях. Важную роль приобретает проблема человеческого счастья, и появляются сомнения в возможности его достижения. Углубляются по сравнению с 80-ми годами мотивы неустроенности жизни и конца народного терпения. С этим связано своеобразное «двоемирие» в его произведениях, двуплановость повествования. Противоречие между идеалом и действительностью обусловило резкость границ «двух миров». Заметно
осложняется и углубляется идея законности, связанная с фактами вопиющего беззакония в Якутии.
В заключении подводятся итоги анализа произведений Короленко с точки зрения проникновения в поэтику писателя якутских влияний, делаются выводы и обобщения.
Воздействие якутской действительности и образа мышления якутского народа на поэтику рассказа «Сон Макара»
Литературная известность пришла к В.Г. Короленко после выхода в свет рассказа «Сон Макара». Но этому событию предшествовали восемь лет арестов, тюрем и ссылок. В 1874 году Короленко - студент Петровской земледельческой академии в Москве. В 1876 г. за участие в студенческих волнениях он был арестован и выслан в Вологодскую губернию, но был возвращен с дороги и поселен под надзор полиции в Кронштадте. Второй арест последовал в марте 1879 года по подозрению в связях с революционерами. После нескольких лет ссылки в Вятской губернии, в 1881 году, за отказ принять присягу на верность новому царю Александру Ш, В.Г. Короленко был сослан в Якутию и поселен в слободе Амга. Как отмечает Н.П. Канаев: «Амга ко времени прибытия Короленко представляла собой небольшой поселок со сплошь неграмотным населением, состоявшим главным образом из якутов и русских крестьян»[108,77]. Кроме крестьян, Амгу населяли также татары, выселенные сюда за грабежи из сибирских губерний. Короленко застал здесь и политических ссыльных.
В Якутии Короленко пробыл в ссылке почти три года: с ноября 1881 года по сентябрь 1884 года. Наиболее известным произведением амгинского периода является рассказ «Сон Макара»(1885), первый вариант которого был написан непосредственно в Амге не позже января-февраля 1883 года. Подробный анализ рассказа «Сон Макара» мы находим в монографии Г.А.Бялого «В.Г.Короленко»[63], в статьях В.И.Каминского[104], ВТ. Ермушкина[95]. Обращаются к этому произведению М.КАзадовский[39], Н.П. Канаев[108], Н.КХ1иксанов[167], ЕИ.Убрятова[199], М.Г. Михайлова[143]. В целом критика делает упор на идейном содержании произведения, связывая проблему пробуждения сознания героя с условиями его существования. Однако, в работах В.Г. Ермушкина, Е.И. Убрятовой обращается внимание и на художественные особенности рассказа, затрагиваются отдельные стороны поэтики Короленко.
Композиционно рассказ распадается на две большие части. Первая часть рисует картину безрадостного существования Макара, наполненного тяжелым трудом, голодом, унижениями. В этой части преобладает авторский план изображения. Автор показывает читателю своего героя, рассказывает о его роде занятий, образе жизни, о его мечте. Он пробуждает в читателе сочувствие к своему герою, влачащему беспросветное существование. Вторая часть воплощает мечту Макара о некой «горе», куда он мог бы скрыться от своей беспросветной жизни. Во второй части Макар осознает, насколько несправедлива по отношению к нему жизнь. К нему приходит мысль, что он не виноват в том, что лицо его темно, глаза мутны, а сердце «поросло бурьяном, и тернием, и горькою полынью»[7,т.1, 67]. В этой части Короленко использует несобственно-прямую речь. Читатель получает возможность увидеть Макара как бы «изнутри», почувствовать и воспринять все так, как воспринимает и чувствует жизнь и себя в ней Макар. Сначала Макар недоволен тем, что и после смерти ему не дадут спокойно полежать. Он пытается отнять у татарина некогда украденного коня, не делится с татарином махоркой. Но затем он преображается в своей защитительной речи. На упреки старого Тойона обретший во сне красноречие Макар отвечает: « О каких это праведниках говорит Тойон? Если о тех, что жили на земле в одно время с Макаром в богатых хоромах, то Макар их знает... Глаза их ясны, потому что не проливали слез столько, сколько их пролил Макар, и лица их светлы, потому что обмыты духами, а чистые одежды сотканы чужими руками. ... А между тем, разве он не видит, что и он родился, как другие, - с ясными, открытыми очами, в которых отражались земля и небо, и с чистым сердцем, готовым раскрыться на все прекрасное в мире? И если теперь он желает скрыть под землею свою мрачную и позорную фигуру, то в этом вина не его... А чья же? -Этого он не знает... Но он знает одно, что в сердце его истощилось терпение»[7,т.1} 67]. Конечно же, подлинный Макар не мог говорить о богатых хоромах, о своей «мрачной и позорной фигуре»[7,т.1, 67]. Это уже сам Короленко выступает в защиту своего героя. Композиция рассказа и двойной план изображения героя позволили высветить важную для писателя проблему характера и среды.
С первых же слов рассказа Короленко вводит читателя в экзотический мир слободы, затерявшейся в далекой якутской тайге, где живут русские крестьяне, одичавшие, позабывшие родной язык и воспринявшие якутский. В черновых рукописях автор начинает рассказ (его первоначальное название -«Сон амгинца») следующим контрастным описанием Петербурга и слободы Амги: «Вечер 24 декабря. Над Петербургом стоит луна. Тучки, легкие, холодные набегают, то закрывая ее, то вновь открывая. Далеко, вверху, в синеве вечернего неба мерцают звезды, а внизу стоит шум и говор столицы. Мчатся экипажи, звонят колокольчики вагонов, мигают огни фонарей, яркие потоки света льются из-за зеркальных окон роскошных магазинов. Праздник готовится опуститься в неугомонно-шумную столицу.
Та же луна, полная, такая же яркая и такая же холодная светит и в этих местах. Светит она над далекой, безвестной Амгою. Только здесь она как будто еще холоднее, только здесь не слышно шума и грохота. Тихо. Над горами стоит мертвый туман, выжатый якутским морозом. Огни камельков сверкают ровным матовым блеском сквозь оконные льдины ничтожных, закиданных снегом юртенок. Из каждой юрты высоким белесоватым столбом поднимается дым, целая рать этих столбов, точно призраки, поднялись и стали неподвижно в морозном воздухе перед-рождественской ночи. Колокол еще не ударил ко всенощной. ...Раздался дикий топот. Табун коней, испугавшись страшного мороза, летит, точно преследуемый по пятам призраком смерти, - с открытых полей к изгородям и стенам слободы. И опять тихо»[5,ч. 1,484].
В этом отрывке явственно проступает тоска автора по цивилизации по шуму и говору столицы. Здесь, в Амге, он видит «ничтожные юртенки», его подавляет тишина и безлюдье здешних мест, и ему представляется, что даже топот табуна коней - «дикий». Нагнетается атмосфера безжизненности, неподвижности, в коротком описании мелькают слова, ассоциирующиеся со смертью: столбы дыма - как призраки, туман - «мертвый», и далее - кони летят, как преследуемые призраком смерти. Все описание невольно противопоставляется шуму, движению жизни. Здесь нет некрасовской мелодии жизни в его стихотворении «Надрывается сердце от муки», когда он описывает весеннее пробуждение природы. В Амге как будто умерла сама природа, и время остановилось и замерло.
Эволюция поэтики ВХ. Короленко в произведениях «Федор Бесприютный», «Сказание о Флоре», «Лес шумит», «Птицы небесные» под влиянием якутской действительности
Набросок рассказа «Федор Бесприютный»(1886) был озаглавлен «Рассказ о бродягах. Рассказ второй». (Первым рассказом о бродягах был «Соколинец»). Цензура в 1886 г. не пропустила «Федора Бесприютного», и рукопись была возвращена автору. Рассказ оставался неизвестным до 1927 года, когда его рукопись была найдена в делах Санкт-Петербургского цензурного комитета и впервые была опубликована в журнале «Красный архив», №24. В приложенной к рукописи записке цензора Коссовича запрещение рассказа мотивируется тем, что в нем «моральное превосходство каторжника выступает... ослепительно ярко при сравнении мошной фигуры Федора Бесприютного с низменной и даже пошлой личностью quasi-добродушного полковника, очерченного автором в карикатурном виде, с явною целью осмеять в его изображении мещанские инстинкты благодушествующего карьериста»[7, т.1, 486]. После запрещения Короленко перерабатывает рассказ и дает ему новое название: «По пути (Святочный рассказ)». Напечатан он был в 1888 г. в журнале «Северный вестник»(№ 2), но и тут цензура исказила его. В письме к Чехову 4 февраля 1888 г. Короленко писал: «Ах, если б Вы знали, что цензура сделала с моим рассказом. Беднягу Залесского совсем распотрошили и потом сшили по ошибке не так, как следовало: кишки положили в голову, а мозг в брюхо... Он у меня был маленечко нецензурен, а теперь вышел невозможен...»[6, т. 10, 83].
В рассказе поставлена актуальная в эти годы проблема разрыва интеллигенции с народом. В конце 80-х годов резко обнаружилась глубина той пропасти, которая искусственно создавалась между народом и культурой. Короленко считал это явление исторически неизбежным.
Интеллигент Семенов он же Залесский в рассказе «По пути» - О.И. нарисован автором с симпатией, сквозь которую проблескивает ирония. Его фигура резко выделяется в арестантской среде, которая ощущает его чуждость, но не испытывает недоброжелательства по отношению к нему. Семенов разговаривает с мальчиком-попутчиком и спрашивает у него об его отце. Мальчик еще мал и твердит, что тятька и есть тятька. Другой арестант объясняет Семенову, что отец мальчика - поселыцик. Этот разговор наводит Семенова на следующие грустные размышления о человеческой судьбе: «Да... вот она, судьба будущего человека. Она поставила уже мальчишку на дорогу. Тятька и поселыцик... Две координаты будущей жизни... Любовь сына, послушание отцу - две добродетели, из которых может выработаться целая система пороков. Житейский парадокс, и этот парадокс, быть может, воплотится в какую-нибудь мрачную фигуру, которая возникнет из этого мальчика с такими синими глазами...»[8, т.1, 310]. Такова своеобразная экспозиция, увертюра сюжета.
Как бы ответом на размышления Семенова является фигура Федора Бесприютного. Он так же, как и мальчик, пошел в Сибирь за отцом. Он вырос и сформировался как человек в тюрьме и ссылке. Важнейшей особенностью внешнего облика Федора, указывающей на род его занятий, оказывается его характерная походка: «Шестьдесят верст на круг в сутки - такова была эта походка. Так идет человек, у которого нет ближайшей цели. Он не торопится, чтобы прийти до ночи, чтобы не опоздать к обедне в храмовой праздник, чтобы поспеть к базару. Он просто - идет. Дни, недели, месяцы... По хорошей и по дурной дороге, в жару и слякоть, гольцами и тайгой, и ровной Барабинской степью, бродяга все идет к своей неопределенной далекой цели... Он не торопится, потому что торопиться всю жизнь невозможно. Самое страстное,, самое горячее стремление - в эти долгие месяцы и годы уляжется в привычные, размеренные, бессознательно рассчитанные движения. Туловище подается вперед, будто хочет упасть, но следующий шаг несет его дальше, и так, покачиваясь на ходу, уставившись перед собой глазами, согнув спину с котелком и котомкой, - отмеривает бродяга шаг за шагом эти бесконечные и бесчисленные версты... Эта ровная, неторопливая, хотя и довольно быстрая походка входит в привычку, и теперь, когда Семенов смотрел на фигуру Бесприютного, ему виделось в этой сгорбленной фигуре что-то роковое, почти символическое. Молодой человек Семенов - О.И опять кивнул головой: "Понимаю, - подумал он3 - выражение этой походки состоит в том, что человек не идет по своей воле, а как будто отдается с полным фатализмом неведомому пространству"»[8, т.1, 312-313].
Проблема скитальчества, странничества традиционна для русской литературы. В начале XIX века в ней изображался романтический порыв в неизвестное или побег разочарованного героя к диким, нецивилизованным народам. Таковы пушкинские кавказский пленник («Кавказский пленник»), Алеко («Цыганы»). Затем появляются толстовский Оленин в «Казаках», странники в «Записках охотника» Тургенева. После освобождения крестьян в литературе изображается бродяжничество «бесприютных», странничество праведников (НС. Лесков). Теперь, в конце столетия, получает новое раскрытие тема тюрьмы и каторги, когда каторжный путь, тюрьмы и ссылки превращают бродяжничество в образ жизни. Как отмечает философ Г.Д. Гачев, определяющей в характеристике Космоса России является пространственная, Россия - «бесконечный простор», и народ, который живет здесь - народ летучий, народ-странник, легкий на подъем[24,217]. Да и сам писатель Короленко - писатель-путешественник. Вначале это были вынужденные путешествия - в ссылку, а после 1884 года он путешествует уже по велению души - по Нижегородской губернии, Англии, Америке, по Уралу, Румынии.
Поэтика описаний и портретных характеристик в книге очерков «В пустынных местах» и в рассказах «Река играет» и «Ат-Даван»
Главная художественная задача Короленко в 1890-1900-е годы заключается в изображении психологии общечеловеческой тоски по недостижимому, по полноте существования. С этим связано своеобразное «двоемирие» в его произведениях, двуплановость повествования, вытекающая из противоречия между идеалом и действительностью.
Границы «двух миров» становятся все более резкими, их противопоставление обостряется, вероятно, не без влияния якутских впечатлений, так как тогда, в ссылке, молодая восторженность писателя резко контрастировала со всевозможными стеснениями свободы личности. Вызванное этим противоречием настроение Короленко оказывается не только ведущим в его сознании, не только стойким, неистребимым, но и обнаруживает свойство заострения в условиях реакции конца столетия.
В 90-е годы Короленко наблюдает уже не отдельные выражения протеста и гнева, а волну народного негодования, которая скоро унесет трон Романовых.
В 1888 году он пишет Н.К. Михайловскому, что героизм теперь уже явится «не из головы», что «корни его будут не в книгах, а в той глубокой психической почве, где формируются вообще человеческие темпераменты, характеры...»[6, т. 10, 81].
Любимым жанром становится цикл путевых очерков («В пустынных местах» и др.), где мастерски сочетается чисто художественное изображение действительности и свободные публицистические раздумья по поводу конкретных явлений жизни. Это имеет свои причины. Короленко приходилось много ездить, поездки давали новые впечатления. В дороге всплывали воспоминания о прошлом, рождались новые мысли и чувства, невольно возникали сравнения прошлого с настоящим.
Книга очерков «В пустынных местах» появилась в 1890 году. Это своеобразная история путешествия Короленко по Ветлуге и Керженцу. Тема этих очерков - уходящее прошлое и нарождающееся новое, рубеж двух веков. Мы рассматриваем это произведение в аспекте влияния Якутии на поэтику Короленко, то есть в таком аспекте, в котором оно еще не рассматривалось. Важнейшие стороны народной жизни воплощает в себе образ Аксена, одного из персонажей книги. Знаменитый медвежатник поражает Короленко своей добротой и в то же время наивностью. Его внешность автор называет «невзрачной»: «Добродушное лицо с жидкой белокурой бородкой, серые ласковые глаза... Но во всех движениях разлиты какая-то особенная уверенность и спокойствие. Очевидно, что здесь, в лесу, среди этих бесчисленных суводей, заводей, мысов, омутов, песков и лесов - он у себя, дома, что со всем этим он сжился, что его собственный пульс бьется в такт со всеми этими плесками, шорохами, глубокими вздохами пугающей нас ночи...»[7, т.З, 176]. Аксен - ходатель за мирское дело. Но по наивности своей он доверяет людям, которых автор-повествователь знает как темных личностей.
Возможно, работая над созданием образа Аксена, Короленко вспоминал знакомых ему якутов, отличавшихся мирным, добродушным характером. Основательность, неторопливость, спокойствие - черты, которые становятся особенно симпатичными Короленко в его характерологии. Личные наблюдения над якутским бытом и характером якутов дополнялись знакомством с якутским фольклором. Все более утверждалось мнение писателя о зависимости таких ведущих черт национального характера, как терпеливость, трудолюбие от условий якутских обстоятельств. В трактовке писателем незлобивости, доброты, беспримерного всепрощения, присущих якутам, эти качества характера получают своеобразное объяснение. Людская память, по Короленко, обладает удивительным свойством вытеснения негативных воспоминаний. Поэтому якуты не любят, не хотят и даже не могут сохранять в памяти важные, значительные исторические события, повлиявшие на судьбы нации, так как эти события отзывались душевной болью. В предании «Омоллон», записанном в Амге, в частности, внимание Короленко привлекает башня: «Стоит она среди обширной равнины (аласа), с одной стороны, - от лиственничной тайги, подходящей к ней довольно близко, ее отделяет высохшее болото. Якуты называют эту башню: кыргыгы-амабар (кыргыЬыы ампаар - О.И.), что значит военный амбар. Построена она в два яруса. На первом срубе был настлан потолок, бревна которого концами выдавались над стенами на аршин, и на этот потолок был поставлен другой сруб пониже. Теперь потолок провалился, бревна и без того тонкие, - истлели и опустились, все здание осело. На верхнем срубе вместо потолка был накидан тонкий жеруняк, служивший для защиты от пущенных отвесно стрел. В каждой стене сделано по два отверстия - бойницы. Таким образом, всех бойниц шестнадцать. Рядом с башней виднеется подполье, огражденное хорошим срубом, но теперь почти совсем засыпанное землею»[5, ч.2, 402]. Здесь же Короленко замечает, что якуты плохо помнят события даже недавней своей истории, и об этой башне точных сведений у них тоже нет.
Сам Короленко предполагает, что башню эту построили русские: «Во время набегов небольшого отряда башня могла помочь удальцам «отлеживаться» в случае, если бы разрозненные якуты вздумали соединиться для нападения. Один из моих знакомых, человек интеллигентный, передавал мне, что ему случайно довелось прочитать донесение казачьего десятника об усмирении именно балагурских якутов, донесение, гласившее, что "балагурские якуты приведены в покорность", причем "побито их без числа, а начальник со всем семейством, будучи заперт в юрте, сожжен живым"»[5, ч.2, 409-410].
Таким образом, перед нами башня, которая могла бы рассказать о периоде завоевания и усмирения якутов русскими. Об этом периоде, в частности, исследователь истории Якутии В.И. Пестерев пишет: «Казаки-завоеватели представляли из себя беглых крестьян, "опальных людей", бродяг и просто искателей приключений. Алчность и ненасытная жажда к наживе не останавливали их ни перед какими препятствиями и жертвами. Притягательной силой для них была "мягкая рухлядь" - пушнина. С приходом "на неизведанные земли" и среди "неведомых народов" казаки старались первым делом силой или обманом захватить аманатов (заложников, особенно из среды "местных князьков"). В соответствии с количеством аманатов, инородцев облагали «ясаком», т.е. просто контрибуцией. Если же туземцы "...отошли на дальние реки неведомо куда..." или отказывались платить ясак, то аманатов морили голодом, пытали и убивали»[160, 63].
События периода колонизации у любого народа порождают не самые приятные воспоминания. Поэтому вполне понятно, что якуты не старались их запомнить, тем более что, как отмечает в статье «Русские и мы» Н.Н. Романов: «Мы, якуты, видимо выработали своеобразный механизм вытеснения обид, невостребованных желаний и т.д. в область бессознательного... »[176,35].
Функции символических образов в лирической миниатюре «Огоньки» и в рассказах «Последний луч», «Мороз»
Оно было записано 4 мая 1900 г. в альбом писательнице М.В. Ватсон. Впервые оно было напечатано в литературно-художественном сборнике «Помощь евреям, пострадавшим от неурожая» (СП б, 1901). Произведение вызвало огромный общественный резонанс. Ф.Д. Батюшков в своей книге «ВТ. Короленко как человек и писатель» вспоминает о том большом успехе, который имела эта «страничка, передававшая в поэтическом образе задушевные чаяния автора и его светлый оптимизм... и облетевшая всю Россию, повторяемая бесчисленное число раз почти всей прессой... Заключительный возглас очерка - «все-таки... все-таки впереди огни» - стал быстро крылатым словом»[51,94].
Сам Короленко так разъяснял смысл очерка в письме к Е.А. Чернушкиной от 9 августа 1912 г.:
«В очерке «Огоньки» я не имел в виду сказать, что после трудного перехода предстоит окончательный покой и общее счастье. Нет, - там опять начнется другая станция. Жизнь состоит в постоянном стремлении, достижении и новом стремлении... Самое большее, на что можно надеяться, это - чтобы у людей становилось все больше силы желать, стремиться, достигать и опять стремиться. Если при этом люди научатся все больше помогать друг другу в пути, если будет все меньше отсталых; если на пройденных путях будет оставаться все больше маяков, светящих вперед, если формы взаимной борьбы будут все более человечными, а впереди будет все яснее, - то это и значит, что счастья будет все больше»[228,478].
Общая художественная концепция миниатюры «Огоньки» навеяна душевным состоянием автора в период якутской ссылки. Чем труднее живется человеку, чем жестче по отношению к нему окружающая среда, тем сильнее стремление человека к свету, к добру, к счастью. В сознание Короленко в период якутской ссылки проникают оптимизм, сила духа якутского народа, о котором писал еще А.Ф. Миддендорф: «Якут в состоянии подвизаться с любым кочевником: в необыкновенной сдержанности, когда этого требует необходимость; в умении терпеливо, даже весело, переносить ужаснейшие невзгоды, которым его подвергают климат и первобытная природа; в самой напряженной деятельности, когда приходится преодолевать тысячи разных трудностей и опасностей, которые ему противопоставляет суровый первобытный характер неприютных гор. Он не страшится никакой опасности»[136,774-775]. Несомненно, что эти свойства характера якутов заметил и Короленко, и они оказали определенное воздействие на его мировоззрение.
Анализ миниатюры «Огоньки» дается в кандидатской диссертации Велиевой З.А. «Характер сосуществования реализма и романтических тенденций в творчестве В.Г. Короленко конца XIX- начала XX вв.». Автором исследования подчеркивается, что образ огня, как и образ мороза, в творчестве Короленко поэтически многозначен. Огонь - это символ героических порывов, вечного движения и обновления, символ борьбы во имя высоких идеалов. Образ огня в мировой литературе всегда связывается с постановкой «вечных» вопросов, начало которых лежит в древнем мифе о Прометее. Огонь для Короленко - это жизнь, причем такая, какой она должна быть в представлении писателя, какой достоин свободный человек. Исследователь прослеживает, как на протяжении всего творчества Короленко варьируется образ огня. В творчестве Короленко нас в первую очередь интересует аспект влияния Якутии на поэтику Короленко. В очерке «Чудная»(1880) «одинокий огонек станции на опушке гудящего бора» является символом того, что закончился опасный и трудный переезд, символом домашнего очага и отдыха. Огонек в фонаре старого молокана из рассказа «Убивец»(1882) говорит о надежде на помощь и благополучный исход путешествия (герой рассчитывает получить хороших лошадей и надежного возницу, чтобы благополучно миновать шайку воров-«бакланов»). «Огонь сотней языков перебегал между поленьями, охватывал их, играл с ними, прыгал, рокотал, шипел и трещал»[7, тЛ, 174]. Это из рассказа «Соколинец»(1885), в котором Короленко называет огонь «богом юрты». В Якутии без тепла и света, которые дает огонь, прожить практически невозможно. Это антипод мрака и холода, ассоциирующихся со смертью. «Огонь с невероятной силой рвался в трубу, как будто целая река пламени струилась кверху»[7, тЛ, 279-280]. В рассказе «Ат-Даван»(1892) этот огонь горит в камельке ямщицкой, в которой поет молодой станочник. Несмотря на трудные условия жизни, люди и здесь стремятся к красоте, к творчеству, в песнях воспевается героизм сказочных молодцов «самый меньший из которых обладает икрами в обхват старой лиственницы, а глаза его весят по пяти фунтов»[7, т.1, 281]. На протяжении всего рассказа «Государевы ямщики»( 1900-1901) образ огня связывается с трагической судьбой поселенца Островского, который сжег все свое имущество. Как символ жизни, огонь противопоставляется морозу в рассказе «Мороз»(1900-1901). Если мороз «притупляет впечатления» и даже «замораживает» человеческую совесть, то огонь, тепло способны возродить к жизни человека, пробудить его совесть, и даже дать нужные слова. «Зимой слова замерзают и лежат мерзлыми льдинами до тепла. А потом оттаивают и опять становятся словами... Если, - пишет Короленко, - понимать это как метафору, в этом есть глубокий смысл»[7, т.1, 402]. И еще: «...я стал засыпать, все еще плохо осознавая происходящее и только радуясь животного радостью при мысли, что я в избе, близко к огню, что все то, что во мне неприятно застыло и окоченело, - скоро должно оттаять и распуститься... [7, т.1, 401].
Широкое метафорическое значение приобретает образ огня в рассказе «Тени»(1889-1890). Сократ, сокрушающий веру в богов, познающий вещи посредством сравнения, исследующий жизнь, призывает искать во мраке пути источник света. Старые языческие боги здесь ассоциируются с тьмой, они -всего лишь жалкие призраки, тени, утратившие прежнюю силу. «Божество, к которому я иду, - говорит Сократ Зевсу, - не ты, боящийся сомнений. Он, как день, он, как солнце, светит сам, не угашая ничьего света»[7, т.4, 202]. Это божество - истина. Тени грозных богов расступились, освобождая дорогу Сократу. «А вершина горы уже вся вышла из таинственных облаков и сияла, как факел, над синею мглой долин»[7, т.4, 205].
Поэтически многозначен образ «огонька» в «Мгновении»(1900). Диац -мятежник, участник испанского восстания, приговоренный к вечному заключению на острове, - сумел вырваться на свободу. Ровный, немигающий огонек в келье испанской военной тюрьмы, куда заточили Диада, символизирует монотонную, похожую на тупой и тяжелый сон жизнь узника, отсчитывающего свое время надписями на стене: сначала дни, недели, потом месяцы, годы. Кроме этого «огонька», в рассказе мелькает и другой. Это огни выстрелов повстанцев с дальнего берега, куда плывет вырвавшийся на свободу Диац, огни свободы и возмущения. Так, в пределах одного рассказа писатель использует одну и ту же метафору в разных значениях.
