Содержание к диссертации
Введение
Глава I. ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН И ДРЕВНЕИСЛАНДСКАЯ САГА 11
1. Проблемы изучения исторического романа 11
1.1. Определение исторического романа 11
1.2. Историческая правда и художественный вымысел; понятие
необходимого анахронизма 25
2. Особенности жанра древнеисландской саги 35
3. Сага и исторический роман 44
Глава II. САГА В НОРВЕЖСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 50
1. Из истории изучения древнеисландских саг 50
2. Саги в творчестве Бьернсона и Ибсена 55
3. Саги в творчестве Сигрид Унсет 67
4. Саги в литературе XX в 72
Глава III. САГОВЫЕ РОМАНЫ КОРЕ ХОЛТА : 82
1. Общая характеристика творчества Коре Холта 82
2. Анализ трилогии "Король" 95
2.1 История создания и отзывы критики 95
2.2. Рецепция саги в романе. Транстекстуальные связи 105
3.Анализ романа "Тризна по женщине" 118
3.1 История создания и общий анализ произведения 118
3.2. Исторические источники 126
4. Сравнительный анализ трилогии "Король" и романа "Тризна по женщине" 136
4.1. Общее сопоставление 136
4.2. Образ рассказчиков в романах 140
4.3. Время в романах 147
4.4. История и сага в романах Холта 150
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 155
БИБЛИОГРАФИЯ 158
- Определение исторического романа
- Из истории изучения древнеисландских саг
- Общая характеристика творчества Коре Холта
Введение к работе
Имя Коре Холта (1916-1997) почти неизвестно в России, тем не менее, этот писатель считается одной из центральных фигур в послевоенной литературе Норвегии. Пик его популярности пришелся на 60-70-е гг., и важной причиной этого признания было, по-видимому, умение писателя затрагивать в своих произведениях именно те вопросы, которые больше всего волновали читающую публику в определенный период. При этом речь вовсе не идет о слепом следовании моде, поскольку Холт нередко провоцировал общественность, критикуя общепризнанных народных героев, и с его романами связано несколько скандалов. Тем не менее, он начинает публиковать исторические романы именно тогда, когда в Скандинавии, и в Европе вообще, наблюдается расцвет этого жанра. Некоторые норвежские писатели в то время обращались к сагам, в частности, именно к этому времени относится появление женских саговых романов. Под саговыми романами понимаются исторические романы, сюжет которых заимствован из древнеисландских саг, при этом в своей работе над произведением автор обычно опирается не только на материал саги, но и на исторические источники. Холт написал два таких произведения - трилогию "Король" (1965-1969) и роман "Тризна по женщине" (1972).
И Холт, и его современники, конечно, не могли не воспринять определенные эталоны, штампы в трактовке персонажей и сюжетов саг, выработанные в норвежской литературе на протяжении полутора столетий. Поэтому задача данной работы - не только проанализировать романы Холта, но и сопоставить их с другими историческими романами норвежских писателей, вычленив черты сходства и различия в использовании сагового материала. При этом основное внимание обращается на следующие аспекты:
- трансформация сагового материала в художественном произведении XX в.;
- соответствие версии исторических событий, данной автором, реальным фактам;
- новаторство Коре Холта в использовании сагового материала. Работа состоит из трех глав. В первой рассматриваются некоторые проблемы, связанные с жанрами исторического романа и саги, и сопоставляются эти два жанра. Во второй дается исторический обзор использования материала саг в норвежской литературе на протяжении XIX - XX вв., при этом предлагается анализ некоторых наиболее интересных в этом отношении произведений, а также делается попытка выделить некоторые тенденции в использовании стиля, трактовке сюжетов и персонажей саг. Третья глава посвящена непосредственно произведениям Коре Холта.
Древнеисландские саги - это уникальное явление в литературе средневековой Европы. С одной стороны, многими своими особенностями они напоминают реалистические романы нашего времени, с другой стороны - это архаичные произведения, построенные на вымысле, принимаемом их создателями за правду. Существует большое количество литературы, посвященной древнеисландским сагам, их происхождению, своеобразию их формы и содержания, а также соотношению в них правды и вымысла. В отечественном литературоведении основополагающими исследованиями саг являются труды М.И. Стеблин-Каменского. Он одним из первых указал на то, что подходить к саге с такими мерками, как "реализм", "художественное произведение", "авторский вымысел" нельзя, поскольку применение подобных терминов обозначает модернизацию саги. Исследователь пишет о том, что саговая традиция складывалась в эпоху, когда сознательного авторства не существовало и все, о чем повествуется в саге, принималось за правду и рассказчиком, и слушателями, несмотря на то, что с точки зрения современности, вымысел в саге виден сразу. В связи с этим Стеблин-Каменский вводит термин "синкретическая правда" - "художественный вымысел, осознававшийся как правда в собственном смысле слова"1. Также и в остальных аспектах изучения саги Стеблин-Каменский настаивает на историческом подходе к текстам, то есть на оценке их с точки зрения эпохи, в которую они создавались, а не с позиций современных представлений о литературе. Этот подход укоренился в русской скандинавистике и, бесспорно, оказался плодотворным. Однако в данной работе сознательно выбран противоположный подход, т.е. сага рассматривается в соотношении с художественными произведениями Нового времени, а именно, с историческими романами второй половины XX в. Это соотношение представляет тем больший интерес, что исторические романы находятся в пограничной зоне между документальным, научным повествованием и художественным вымыслом, и так же, как и саги, их часто изучают с точки зрения соответствия или несоответствия описанного в романе историческим фактам. В данном случае не идет речь о каких-то взаимосвязях между этими двумя жанрами, которые развивались в разное время и при совершенно различных условиях. Однако нельзя и обойти вниманием это любопытное совпадение, по крайней мере, в процессе анализа романов Холта, в творчестве которого часто поднимается вопрос о правде и вымысле, о том, возможно ли вообще рассказать объективную правду о чем бы то ни было, и одинаково бескомпромиссно говорится о "правде" и "лжи" и в сагах, и в собственных произведениях писателя.
Поэтому при анализе исторических источников, к которым обращался Холт во время работы над своими романами, основной задачей является
1 Стеблин-Каменский М.И. Древнескандинавская литература. М.: Высшая школа, 1979. С. не регистрация каких-либо анахронизмов, неточностей, допущенных писателем, но логичность предлагаемой картины событий, способы, которыми автор вплетает исторические сведения, в том числе саговые материалы, в художественное повествование, а также причины, по которым автор трансформирует и модифицирует те или иные факты.
При анализе восприятия текста саг в романах неизбежно встает вопрос о различных типах интертекстуальных связей. В данной работе используется типология, предложенная французским теоретиком Жераром Женеттом в его работе "Палимпсесты: литература во второй степени" (1982). В качестве общего названия межтекстовых связей, в состав которых входят цитация, аллюзии, реминисценции, а также другие осмысленные отсылки к предшествующим текстам, автор использует термин "транстекстуальность" вместо привычного "интертекстуальность". Последнему же понятию он придает более узкое значение, предлагая использовать его для анализа текстов, включающих другие тексты. Таким образом, в эту группу вошли цитаты (как с указанием источника, так и без оного), чистый плагиат, реминисценции и аллюзии. Вторая группа получила название "паратекстуальность". Этот тип связей включает в себя отношение текста к своему заголовку, подзаголовку, предисловию, послесловию, ссылкам, примечаниям, иллюстрациям и т.п. В данном случае речь не идет о чистоц игре с текстами, но скорее о сознательном, планомерном введении элементов текста, с целью расширить таким образом восприятие читателя. Третий тип связи - "метатекстуальность". Его основным признаком является то, что он функционирует как комментарий. Речь идет о пародиях, критике или споре с предтекстом. Пятая категория - это архитекстуальность. Этот тип связи эксплицитен. В данном случае имеется в виду жанровая принадлежность текста, обозначаемая, например, указаниями в подзаголовке: "роман", "рассказ", "поэма" и т.п. Такие указания определяют горизонт ожидания и могут повлиять на интерпретацию текста. Нарушив порядок классификации, Женетт под конец возвращается к категории номер четыре. Ее он обозначает термином "гипертекстуальность". То, что он построил порядок анализа категорий именно так, указывает на то, насколько важной он считает эту категорию. Этим понятием Женетт определяет отношение между текстом Б и текстом А, причем текст Б построен на тексте А и активно изменяет его. Этот термин достаточно продуктивен, когда речь идет об анализе крупных текстов, важной чертой которых является постоянная игра с каким-то одним текстом. В качестве примера таких связей Женетт называет "Энеиду" и "Улисса", которые на свой лад пересказывают "Одиссею". Как Джойс, так и Вергилий трансформируют текст Гомера, но трансформации, как указывает автор, в данном случае неравноценны. Текст Джойса изменяет Гомера достаточно последовательно - просто перенося действие Одиссеи в Дублин XX века. В то же время Вергилий написал о путешествии Энея, используя образец Гомера, но это путешествие отличное от плавания Одиссея. Таким образом, речь идет о трансформации текста по принципу зеркального отображения.
Плодотворность предложенной Женеттом классификации заключается в следующем. Понятие транстекстуальности включает в себя все типы читательского "deja-lu" ("уже прочитанного"), вне зависимости от того, идет ли речь об отдельном слове или выражении, фрагментах текста или крупных структурах, трансформациях текстов значительного объема. В то же время, термин интертекстуальность можно оставить для непосредственного соотношения "текст в тексте", давая ему то определение, которое предложила И.В. Арнольд в своей статье "Объективность, субъективность и предвзятость в интерпретации художественного текста": "под интертекстуальностью понимается включение в текст либо целых других текстов с иным субъектом речи, либо их фрагментов в виде маркированных или немаркированных, преобразованных или неизменных цитат аллюзий и реминисценций"2. Безусловно, методология Женетта не безупречна, что признавал и он сам, постоянно подчеркивая, что его целью было не деление текстов на какие-то группы, но доказательство того, что во всех текстах существует связь с другими текстами. Вероятно, можно было бы также поставить под сомнение адекватность предложенных Женеттом терминов. Но поскольку в отечественном литературоведении еще не выработано общепринятых названий для описания различных типов интертекстуальности, и типология Женетта представляется достаточно логичной и удобной в использовании, в данной работе было сочтено возможным использовать именно эти термины, не изменяя их.
В отечественной скандинавистике нет работ, посвященных творчеству Коре Холта. Что же касается норвежских источников, здесь, на первый взгляд, его имя упоминается достаточно часто. О Холте говорится во всех учебных пособиях по истории литературы XX в., а также практически во всех работах, дающих обзор послевоенных романов в Норвегии3. Тем не менее, большинство этих работ дают лишь общую характеристику произведений писателя, обращая внимание, прежде всего, на актуальность идей, выраженных в его книгах. Исследований, рассматривающих отдельные произведения Холта, мало; примечательно, что из восьми работ, указанных в библиографии, и посвященных непосредственно Холту, пять являются дипломными сочинениями выпускников норвежских университетов. Поэтому неоценимым источником сведений в работе над диссертационной темой стал газетный архив издательства Gyldendal, с которым Холт сотрудничал всю свою жизнь. В архиве содержится более сотни газетных статей разных лет, среди них рецензии на новые книги писателя, интервью с ним и т.д. Поскольку Коре Холт много выступал в прессе и известен в Норвегии прежде всего как писатель-демократ, активный член Рабочей партии, многие авторы характеризуют его творчество, исходя из его политических взглядов. Из всего наследия писателя по-настоящему изученным является только один его роман - "На перепутье" (1954), в то время как в статьях, посвященных другим произведениям Холта, дается скорее критическая оценка, нежели литературоведческий анализ.
Древнеисландские саги, напротив, изучены, казалось бы, достаточно хорошо. Как уже упоминалось, существует огромное количество монографий, посвященных исследованию различных аспектов саг, так что простое перечисление их заняло бы десятки страниц. В то же время, анализов восприятия саг в современной норвежской литературе практически нет. В русской скандинавистике единственным примером подобного исследования является доклад А.В. Коровина на конференции в Архангельске в сентябре 2000 г., посвященный восприятию древнеисландской литературы датскими писателями-романтиками4. В норвежском литературоведении также существует достаточно мало подобных исследований, в основном они касаются использования саг в произведениях отдельных, наиболее известных норвежских писателей, таких, как Б. Бьернсон, Г. Ибсен, С. Унсет. Насколько известно, попытки дать общую картину восприятия саг в норвежской литературе не предпринимались. В то же время, темы трансформации образа исторического лица в литературном произведении и интертекстуальных связей между средневековой литературой и произведениями Нового времени сейчас достаточно популярны, так что рассмотрение этих тем на норвежском материале может быть небезынтересным как для скандинавистов, так и для исследователей, занимаюищхся литературами других стран.
Определение исторического романа
В своей монографии "Творчество Вальтера Скотта" Б.Г. Реизов, рассуждая об особенностях исторического романа, пишет: "Но есть еще одна трудность, более серьезная, касающаяся самого жанра исторического романа. Возможен ли, допустим ли он? Нет ли противоречия в самом его названии, так как история предполагает научное познание, а роман требует вымысла? Эта проблема обсуждалась и критиками, и романистами, причем теоретики всегда почти приходили к отрицательному выводу, а исторический роман продолжал существовать в виде самого недвусмысленного и очевидного вымысла."5 Действительно, трудно отрицать само существование данной разновидности художественной прозы, которая была доминирующей в начале XIX в., и получила новую популярность и новое развитие на протяжении всего XX в. Тем не менее, с изучением исторического романа связан целый ряд проблем теоретического характера. Первая проблема - это можно ли считать исторический роман отдельным жанром или даже отдельной разновидностью романа. Далее следуют вопросы: что делает роман историческим? Можно ли выдвинуть какие-либо формальные критерии при определении какого-либо произведения как исторического? Если исторический роман - это "роман об истории", что мы понимаем под историей? Несмотря на то, что на данные вопросы трудно, и вряд ли вообще возможно дать исчерпывающий ответ, каждый исследователь, занимающийся историческим романом, вынужден сформулировать эти вопросы и попытаться на них ответить, хотя бы для того, чтобы ограничить область исследования.
Что касается выработки формальных критериев, то примером подобного подхода может служить монография Эврома Флейшмана "Английский исторический роман: от Вальтера Скотта до Вирджинии Вульф" (1971). Здесь автор рассматривает лишь те романы, действие которых происходит не менее, чем два поколения назад, описывающие определенный набор "исторических" событий, в особенности войну, политику, экономические изменения и т.д., и кроме того, по его мнению, по меньшей мере один из персонажей должен быть историческим лицом. Следует отметить, что на схожие критерии опирается и В.П. Комарова, давая свое определение исторических жанров: "К историческим жанрам художественной литературы относятся произведения, в которых развитие действия определяют социальные и политические конфликты прошлых времен, а героями, главными или второстепенными, являются исторические лица, показанные в сфере государственной жизни".
В то же время немецкая исследовательница, Ина Шаберт, предлагает, быть может, слишком обширную классификацию типов исторического романа, включая такие категории, как "Вымышленная биография", "Вымышленное действие в историческом пространстве" (подклассы этой категории - "Роман как иллюстрация истории", "Повествование как интерпретация истории"), "Вымысел как исторический опыт" ("Пересмотр истории", "История как феномен сознания), "Паразитические формы" ("Альтернативная история", "Пародия и бурлеск"). Как замечает американский литературовед Дэвид Коварт, столь подробная типология ставит слишком жесткие рамки, в которые трудно вписать отдельные произведения, что скорее препятствует, нежели способствует их анализу. Сам он дает самое широкое определение историческому художественному произведению, понимая его "как художественное произведение, в котором прошлое занимает некоторое заметное место. В таком произведении необязательно должны фигурировать исторические лица или события, ... действие также необязательно должно быть удалено на определенное время в прошлое. Таким образом, историческим художественным произведением я считаю любой роман, в котором явно выделяется историческое сознание либо в персонажах, либо в действии. Много романов, действие которых разворачивается в настоящем, отвечает предложенному критерию из-за внимания их авторов к историческим предпосылкам современной реальности".
С подобным определением достаточно трудно согласиться, особенно с утверждением, что многие романы о современности все равно являются историческими из-за отражения в них "исторического сознания". Кроме того, автор не делает попыток хотя бы объяснить, что он подразумевает под "историческим сознанием". Тем не менее, данное высказывание основано на довольно авторитетном источнике, а именно, на монографии венгерского философа и литературоведа Дьердя (Георга) Лукача "Исторический роман". Этот труд был опубликован в России в 1937 г., однако по ряду причин он практически не упоминается в работах отечественных литературоведов. Одновременно с этим на западе, где монография Лукача стала известна гораздо позже, многие исследователи, рассматривающие проблемы теории исторического романа, считали необходимым упомянуть эту книгу, хотя бы для того, чтобы оспорить некоторые ее положения.
Из истории изучения древнеисландских саг
Сбор, изучение и издание древних и средневековых литературных памятников, и, в частности, саг, начались в Скандинавии на рубеже XVI - XVII вв. Причиной этому стало, прежде всего, влияние идей европейского гуманизма. В XVI в. в Дании и Швеции, как и в других европейских странах, пробудился интерес к отечественной истории, и скандинавские ученые-гуманисты XVI в. создали значительные научные труды, обращаясь за сведениями прежде всего к королевским сагам, надежность которых как исторических источников в то время ни у кого не вызывала сомнений. Одним из первых исследователей, обративших внимание на саги, был датский ученый Кристиан Педерссен (ок. 1480-1554), который в 1514 г. издал "Деяния датчан" Саксона Грамматика вместе с приложением собственного сочинения, под названием "Норвежская хроника", где использовал отрывки из королевских саг. В Швеции известный деятель Реформации Олаус Петри (1493-1552) издал книгу "Шведская хроника", его противник, католический епископ Юханнес Магнус (1493-1552) написал ультрапатриотическую "Историю всех королей готов и свеев". Особенно знаменита "История северных народов" брата последнего, епископа Олауса Магнуса (1490-1557).
К концу XVI в. ученые скандинавских стран всерьез занялись сбором и изучением исландских рукописей. Появились и первые издания древнеисландских литературных памятников, это, прежде всего, издания, подготовленные А.С. Веделем в Дании и Ю. Мессениусом в Швеции. Наибольшее количество средневековых рукописей пересылалось в Копенгаген, так как в XVI в. и Норвегия, и Исландия были частью датской монархии. В работе по сбору рукописей в это время принимали участие и исландские ученые, многие из которых работали в Дании. Следует упомянуть епископа Брюнйоульфура Свейнссона, который по поручению датского короля Фредрика III занимался сбором средневековых рукописей, в частности, именно он обнаружил знаменитую рукопись поэтической Эдды, которая известна под названием Codex Regius. Его коллекция стала основой .датской Королевской библиотеки. Но наиболее известный исландский ученый, внесший неоценимый вклад в изучение древнеисландских саг, - это Аурни Магнуссон (1663-1730). Он принимал участие в работе над книгой "Древности Дании" (Antiquitates Danicae) вместе с Томасом Бартолином (1659-1690). В этом труде были использованы цитаты из множества древнеисландских текстов - законов, хроник, саг, - и это было первое издание, познакомившее ученых всей Европы с древнеисландской литературой. Всю свою жизнь Магнуссон занимался сбором и изучением древнеисландских рукописей, и завещал все собранные им материалы (так называемую "коллекцию Арни Магнуссона" - "Den Arnamagnaeanske Samling") Копенгагенскому университету. Кроме того, он завещал свое состояние на основание фонда в Дании - Den Arnamagnaeanske Kommission, - целью которого была поддержка и стимуляция изучения древнеисландского языка и литературы.
Также и в Швеции проводилась работа по изучению саг. В 1667 г. было создано общество Antikvitetskollegium, главной задачей которого были сбор и публикация рукописей, из которых можно было бы почерпнуть сведения о древней истории Швеции.
В эпоху романтизма, характеризующегося культом средневековья, поиском древнего, неизвестного, интерес к древнеисландской литературе возникает и в других европейских странах. Наиболее известна книга французского ученого Поля Анри де Малле "Памятники мифологии и поэзии кельтов, и особенно древних скандинавов" 1756. Эта книга была переведена епископом Томасом Перси на английский язык в 1770 г. под заголовком "Северные древности", и ознакомила широкие круги читателей всей Европы с культурой древней Скандинавии.
Писатели-романтики и в Швеции, и в Дании, такие, как Эленшлегер, Тегнер и др., широко использовали мотивы из древнеисландской литературы в своих произведениях. Но для Норвегии, где в это время начинается подъем национального самосознания, памятники древнеисландской литературы имели особое значение.
В 1814 г. в результате победы над Наполеоном и его союзниками, в числе которых была и Дания, Норвегия была передана во владение шведскому королю. К этому времени идея национальной независимости была достаточно сильна в стране, и зимой 1813-1814 г. Норвегию охватило революционное брожение. В мае 1814 г. собрание нотаблей в Эйдсволле провозгласило Норвегию независимой страной, была выработана конституция, на тот момент самая либеральная в Европе, и несмотря на то, что страны-победительницы вынудили Норвегию вступить в унию со Швецией, шведский король обещал соблюдать норвежскую конституцию, и более того, в ней были сохранены и усилены пункты, препятствующие подчинению Норвегии более сильному партнеру по унии.
Общая характеристика творчества Коре Холта
В период между двумя мировыми войнами в Скандинавии появилось довольно большое количество писателей-самоучек, выбившихся из рабочей среды. Они продолжали и развивали традиции рабочих писателей 1910-х гг., и под их влиянием изображение пролетариата стало ярким, даже пожалуй, доминантным явлением в скандинавской литературе этого периода. История рабочего класса, условия их жизни, их культура стали центральными темами многих реалистических и натуралистических романов. Эти писатели чаще всего получали образование из книг, самостоятельно выбирая свой крут чтения, который был ограничен библиотеками прихода или цеха, а политические или профсоюзные клубы стали их университетами. Огромную роль сыграли также народные школы, которые стали развиваться со второй половины в. и были призваны дать молодым способным крестьянам и рабочим образование после обязательной школы.
К этому поколению относится и Коре Холт. Он был младшим из восьми детей в семье железнодорожного смотрителя, и, поскольку его семья не имела средств на образование детей, Холт закончил лишь народную школу. Как и многие другие писатели той эпохи, он пришел в литературу через журналистику, проработав несколько лет в рабочей газете "Вестфолд Арбейдерблад". Путь его в литературу не был легким. Холт дебютировал еще в конце 30-х гг., издав несколько детских книг и три романа, повествующих о жизни деревни и оставшихся незамеченными. Он много лет работал над своим литературным стилем, достигнув, как позднее утверждали критики, высокого мастерства, и издал за свою жизнь более 40 романов, сборников новелл и пьес. Несмотря на это, нельзя не признать, что стиль автора крайне неровен, и наряду с блестящими произведениями среди его книг встречается много творческих неудач.
Во время второй мировой войны Коре Холт участвовал в Сопротивлении, командовал отрядом в 100 человек, и неудивительно, что тема войны заняла большое место в его творчестве. Известность принес ему роман "На перепутье" (1949), который получил высокую оценку критиков не только в Норвегии, но и в других странах Скандинавии. Во время войны в Норвегии публиковалось относительно мало новых книг, и не только по причине материальных трудностей. Из мемуаров писателей можно узнать о своеобразной забастовке: нацисты были заинтересованы в том, чтобы жизнь в стране шла по-прежнему, в том числе, чтобы писались и выходили книги, авторы же отказывались публиковать что-либо в условиях оккупации. Однако в первые десятилетия после войны вышло сразу огромное количество литературных произведений, авторами которых были и уже известные писатели, и дебютанты, и где основной темой была война. Одной из наиболее острых проблем, поднятых в этой связи, был вопрос: почему факт создания нацистской партии Норвегии вообще стал возможен? Кто виноват в том, что среди норвежцев оказались предатели, которые добровольно встали на сторону врага, служили в гестапо, пытали и убивали своих соотечественников? Эта проблема раскрывается в книгах таких известных авторов, как Аксель Сандемусе, Юхан Борген, Сигурд Хуль. Интересно заметить, что роман Сигурда Хуля (1890-1960) называется Mete ved milepelen - дословно "Встреча у верстового столба" (в русском переводе роману дано название "Моя вина"). Роман вышел в свет в 1947 г., и вполне вероятно, что Холт находился под влиянием этого произведения, назвав свой роман Det store veiskillet - дословно "Великое перепутье". Подобное утверждение, основанное лишь на сопоставлении заглавий, может показаться несколько надуманным, но нельзя отрицать, что Сигурд Хуль действительно оказал на Холта непосредственное влияние. Он много лет работал консультантом в издательстве "Gyldendal", с которым Холт сотрудничал с самого начала своей карьеры, и в архивах издательства сохранились письма Хуля к
Холту, где тот рекомендовал начинающему писателю избегать ненужных красот слога, выражать свои мысли с предельной ясностью.
Как бы то ни было, рассматривая в своем романе ту же тему, Холт формулирует ее несколько по-иному: для него важна ситуация выбора как таковая, а начало войны становится толчком и шансом героя изменить свою судьбу. Писатель остается верным последователем реалистическо-психологической манеры повествования, развивавшейся в норвежской литературе, в частности, Сигурдом Хулем, и бывшей достаточно популярной, но композиция произведения позволяет некоторым норвежским исследователям относить роман к традиции модернизма: главный герой, дойдя до некой критической точки (в романе это - момент начала оккупации), поочередно выбирает три жизненных пути: остаться в стороне, заботясь о собственной выгоде, стать нацистом или уйти в Сопротивление. Основная идея книги выражена словами героя, который не побоялся выбрать путь активного сопротивления злу: он говорит о том, что человек - это сумма его поступков, итог тех выборов, которые он делает на протяжении своей жизни: "...то, что ты совершаешь - это ты. С каждым маленьким предательством ты становишься меньше, с каждой правдой - больше, чем ты был когда-то." На протяжении повествования три "ипостаси" героя взаимодействуют друг с другом, как через других персонажей, так и непосредственно. Подобные эксперименты с формой характерны для произведений Холта и в дальнейшем. Он постоянно ищет пути для того, чтобы расширить рамки реализма, хотя лишь два-три произведения из всех, написанных им, можно назвать модернистскими.
