Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Иосиф Бродский и Joseph Brodsky: биографический миф и авторская личность 25
1.1. Жизненный путь поэта: до и после эмиграции 25
1.2. Создание авторской личности «Joseph Brodsky» 30
1.3. «Философия языка» Иосифа Бродского и языковая личность поэта 44
1.4. Переводческие принципы И. Бродского 52
1.5. «Английский Бродский» в оценке современной американской и британской критики 59
Глава 2 Автопереводы Иосифа Бродского: системный подход 89
2.1. Автопереводы Иосифа Бродского в системе «Литература» 89
2.2 Цикл «Часть речи» в переводе автора как первый опыт эквиметрического автоперевода 93
2.3 Сборники «То Urania» и «So Forth»: комплексный анализ автопереводов 124
2.3.1. «Я входил вместо дикого зверя в клетку...» — «May 24, 1980»: биографический факт в поэтическом тексте 124
2.3.2. «Восходящее желтое солнце следит косыми...» — Tsushima Screen: взаимодействие заглавия и текста в автопереводе 131
2.3.3. «То не Муза воды набирает в рот...» - Folk Tune: метафорический строй оригинала
и перевода 138
2.3.4. «Пятая годовщина (4 июня 1977)» - «The Fifth Anniversary»: интертекст в оригинале
и автопереводе 144
2.3.5. «Мы жили в городе цвета окаменевшей водки...» - «A Photograph»: «Петербургский текст» в поэзии Иосифа Бродского 156
2.4. Автоперевод как коммуникация с англоязычным читателем 166
2.5. Автоперевод как автокомуникация 174
Заключение 188
Примечания 194
Библиография 202
Приложение 1. Каталог стихотворений Иосифа Бродского, переведенных на английский язык.
Приложение 2. Таблицы анализа метрической структуры стихотворений из цикла «Часть речи» и их автопереводов.
- Жизненный путь поэта: до и после эмиграции
- Автопереводы Иосифа Бродского в системе «Литература»
- «Я входил вместо дикого зверя в клетку...» — «May 24, 1980»: биографический факт в поэтическом тексте
Введение к работе
И.А. Бродский (1940 — 1996) — одна из ключевых фигур в мировой культуре второй половины XX века. Нобелевский лауреат 1988 года, он оставил глубокий след в двух национальных литературах — русской и американской.
Стихотворения Иосифа Бродского еще при жизни поэта вошли в классику русской литературы. Даже в 60-е и 70-е годы, когда его поэзия была запрещена в СССР как антисоветская, она стремительно распространялась в списках и через «самиздат». А в первые постперестроечные годы, когда после вручения Бродскому Нобелевской премии стихотворения его начали возвращаться из-за океана к широкому российскому читателю, он и на родине был признан одним из крупнейших поэтов XX века. Поэзии Бродского посвящены работы крупных российских ученых и зарубежных славистов. Стиховую структуру поэзии Бродского исследовали М.Л. Гаспаров1, Дж.С. Смит2 и Б. Шерр3, к анализу отдельных произведений обращались Е.Г. Эткинд4, А.К. Жолковский5, поэтику Бродского исследовали Ю.М. и М.Ю. Лотманы6, комплексный анализ художественного мира поэта предпринимали Д. Макфадиен7, Д. Бетея8 и В. Полухина9; в аспекте литературных взаимосвязей творчество поэта изучали И.О. Шайтанов10 и Вяч. Вс. Иванов11.
Но если к русскоязычному читателю И. Бродский обращался почти исключительно как поэт, то англоязычной аудитории он в первую очередь адресовал свои эссе. Перевод же стал для поэта универсальным средством взаимодействия как с родственной, так и с инокультурной средой: до эмиграции в 1972 году Бродский, ища пути реализации своего творческого потенциала, - ибо собственные его произведения по идеологическим соображениям не могли быть опубликованы в СССР - переводил английскую и польскую, а также, по подстрочникам, болгарскую, греческую, грузинскую, итальянскую, испанскую, голландскую, сербскохорватскую и чешскую поэзию для различных изданий, а начиная с 80-х годов, в США, он активно занялся автопереводом, постепенно завоевывая позицию главного — если не единственного - переводчика своих стихотворений. Именно автопереводы Бродского находятся в центре внимания данной работы.
Цель диссертации: охарактеризовать автопереводы И. Бродского в системе «Литература». Проследить становление И. Бродского как англофонного поэта и эволюцию авторской личности Joseph Brodsky.
В соответствии с избранной целью определяются конкретные задачи исследования:
1. Рассмотреть художественные принципы и переводческие установки И. Бродского в контексте созданной поэтом «философии языка»; проанализировать действие механизма автокоммуникации в процессе перевода Бродским собственных произведений на английский язык.
2. Представить личностное и творческое развитие И. Бродского в аспекте бытового и художественного двуязычия, выявить организующие принципы его вторичной языковой личности.
3. Исследовать читательское восприятие английских сборников И. Бродского в США и Великобритании на материале критических откликов, опубликованных в книжных обозрениях и журналах.
4. Проанализировать автопереводы И.Бродского в сравнении с оригиналами с позиций эквивалентности и коммуникативной адекватности этих текстов; исследовать их стиховую структуру, метафорический строй, прагматическую основу и интертекстуальные связи.
Материалом исследования послужили автопереводы И. Бродского, опубликованные в сборниках «A Part Of Speech» (1980), «То Urania» (1988), «So Forth» (1996) и «Collected Poems in English» (2000) в широком контексте творчества поэта (поэзии, эссеистики), русской и англосаксонской лингво-поэтических традиций.
Актуальность диссертации обусловлена отсутствием на сегодняшний день систематических исследований на русском языке, посвященных англоязычному поэтическому наследию одного из крупнейших поэтов XX века, Нобелевского лауреата и поэта-лауреата США И. Бродского. Актуален подход к материалу: переводческие принципы и коммуникативные установки поэта исследуются в контексте созданной поэтом «философии языка», автоперевод впервые рассматривается как специальная проблема в контексте системы «Литература». Рассматриваемые в диссертации вопросы формирования авторской личности в условиях двуязычия и параллельной работы в рамках двух национальных литератур, рассмотрение стиховедческой проблематики в русле различных лингво-поэтических традиций, роль читателя в системе «литература», перевод и автоперевод как важнейшие формы межкультурного общения находятся в центре внимания современной филологической науки.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
1. Автопереводы Бродского рассматриваются в контексте русской и англоамериканской лингво-поэтических традиций;
2. Первичная и вторичная языковая личность поэта (Иосиф Бродский / Joseph Brodsky) рассматривается в контексте лингвистической авторефлексии и эстетических воззрений автора-переводчика;
3. В данной работе впервые осуществлен подробный анализ метроритмического облика и рифмовки английских автопереводов И. Бродского. В процессе исследования стиховой формы автопереводов в сопоставлении с оригиналами разрабатывается методика сравнительного стиховедческого анализа поэтических текстов;
4. Автопереводы Бродского рассматриваются не только в аспекте эквивалентности оригиналам, но и в аспекте их адекватности новой коммуникативной ситуации;
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. В ситуации двуязычия на основе вторичной языковой личности поэта и его американского биографического мифа происходит рождение вторичной авторской личности Joseph Brodsky.
2. Переводческие принципы И. Бродского отражают созданную поэтом «философию языка».
3. При анализе метро-ритмического облика и рифмовки автопереводов Бродского выясняется, что автору-переводчику удалось найти эквиваленты практически всем элементам стиховой структуры русского текста. Однако эквивалентность вступает здесь в конфликт с коммуникативной адекватностью: принципы русской версификации, перенесенные в пространстве английского языка приобретают характер реалий чужой культуры.
4. При анализе качества автопереводов необходимо в первую очередь ориентироваться на восприятие англоязычного читателя.
Методологической базой диссертации послужили работы Ю.М. Лотмана и Ю.И. Левина по проблемам коммуникации в литературе; работы Ю.Н. Караулова, посвященные вопросу вторичной языковой личности; переводоведческие исследования В.Н. Комиссарова, П.М. Топера, Р.К. Миньяр-Белоручева, А. Поповича, А.Д. Швейцера; стиховедческие работы М.Л. Гаспарова, Е.Г. Эткинда, Д.С. Смита и Б. Шерра, а также исследования системы «Литература», осуществляемые коллективом авторов (В .Г. Зусман, З.И. Кирнозе и др.) на кафедре зарубежной литературы и межкультурной коммуникации НГЛУ им. Н.А. Добролюбова.
Практическое значение исследования:
Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекций и разработке учебно-методических пособий по истории зарубежной и русской литературы, межкультурной коммуникации, переводоведению. Собранные фактические данные могут послужить справочным материалом для дальнейших исследований по теме.
Апробация результатов исследования:
Основные положения диссертации излагались в докладах на международной конференции «СВОЕ и ЧУЖОЕ в европейской культурной традиции: литература, язык, музыка» (Н.Новгород, 2000); международном семинаре «Проблемы межкультурной коммуникации» (Н.Новгород, 2000); XIII Пуришевских чтениях (Mill У, 2001); Грехневских чтениях (Н. Новгород, 2001, 2002), международной конференции «Пространство и время в литературном произведении» (Самара, 2001); LIV Герценовских чтениях (С.-Петербург, 2002); на Семинаре славистики и семинаре «Современная литература в английских переводах» (Оксфордский университет, Великобритания, 2003); на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры Зарубежной литературы и межкультурной коммуникации НГЛУ им. Н.А. Добролюбова. По материалам диссертации опубликовано 12 научных работ.
Структура работы определяется поставленными задачами и исследуемым материалом. Диссертация состоит из введения, двух глав, и заключения; также она включает в себя библиографию и два приложения.
Жизненный путь поэта: до и после эмиграции
Иосиф Александрович Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде. Его отец, Александр Иванович Бродский был фотокорреспондентом, мать, Мария Моисеевна Вольперт, всю жизнь работала секретарем или бухгалтером. «Мелкобуржуазное происхождение», а также пресловутая «пятая графа» помешали матери Бродского получить высшее образование и не лучшим образом отразилось на карьере отца. Возможно, осознавая, что это «темное пятно» лежит и на судьбе их сына, родители не пытались передать ему такие «подозрительные» навыки, как владение иностранными языками (Александр Иванович знал немецкий и латынь, Мария Моисеевна говорила по-немецки и по-французски, что позволило ей во время войны некоторое время работать переводчиком). Они даже не настояли на том, чтобы Иосиф продолжал учебу в советских учебных заведениях. Поэтому, уйдя из школы после восьмого класса, Бродский занялся самообразованием, проходя в то же время другие «университеты» - с 1956 по 1964 год он переменил 13 мест работы: фрезеровщик на заводе, кочегар в котельной, санитар в морге, коллектор в геологических экспедициях и вместе с тем — поэт, переводчик, сотрудник издательств.
Неизвестно, что именно подтолкнуло И. Бродского к созданию стихов. Можно строить гипотезы о генетической предрасположенности — его дед с отцовской стороны был книгоиздателем, можно, как предлагает сам поэт, посмотреть «с точки зрения стен» - «полторы комнаты», где жила семья Бродских, входили в анфиладу дома Мурузи, которую некогда занимали Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. Но, скорее всего, этому способствовала творческая атмосфера, царившая в молодежных кругах того времени. Евгений Рейн, рассуждая о «поэтической географии тогдашнего Ленинграда», называет множество имен, среди которых А. Кушнер, Г. Горбовский, С. Городницкий, Л. Агеев, Я. Гордин, и выделяет несколько наиболее влиятельных поэтических кружков: кружок Г.С. Семенова при Горном институте, «официальный» кружок при Ленинградском Университете, а также «компанию поэтов, которые ориентировались на самый «левый» (о ту пору!) край русской поэзии: занимались Хлебниковым, знали Заболоцкого и прочих обэриутов» (сюда входили Л. Лосев, В. Уфлянд, М. Еремин, ставшие близкими друзьями Бродского)34. Первые поэтические опыты Бродского, относящиеся к 1959 году, Рейн объединяет названием «этап журнала «Иностранная литература»», отмечая влияние на них поэзии Хикмета, Рицоса, Неруды. «Петербургский кружок»1, в который, помимо Бродского и Рейна входили А. Найман и Д. Бобышев, не присоединился ни к одному из известных тогда направлений и не имел определенной творческой программы, условно ориентируясь на «поэзию 30-го года». Они не создали себе кумира, однако нельзя не отметить огромной роли А. Ахматовой в формировании их поэтического мировоззрения. Познакомившись с Анной Андреевной в 1961 году, Бродский много общался с нею. Отрицая впоследствии ее прямое влияние на его поэзию, Бродский, тем не менее, в своей Нобелевской лекции назвал Ахматову в числе пяти поэтов, о которых сказал: «Не будь их, как человек и как писатель я бы стоил немногого»35.
Рядом с А. Ахматовой Бродский в Нобелевской лекции упомянул Роберта Фроста, с творчества которого в 1952 году началось его знакомство с англо -американской литературой. «Антология английской поэзии» Д.С. Мирского, изданная в 1937 году, стала его первым учебником английского языка. «Я вооружился словарем, - рассказывал Бродский, — и стал осваивать английский — и постепенно проработал эту антологию от корки до корки. Читал и сравнивал, буквально строчку за строчкой. Мне не терпелось расширить круг чтения: русскую поэзию годам к двадцати трем я в общем знал. Не то, чтобы я успел изучить ее досконально или она перестала меня удовлетворять — просто к тому времени я почти все прочел, тянуло к новому»36. С самого начала одним из способов восприятия англо-американской поэзии для Бродского стал художественный перевод. Позже поэт объяснял своим американским студентам: «Лучший способ изучать язык - переводить стихи, на этом языке написанные. Музыка стихотворения несет вас, вы плывете по волне звука, но в то же время вглядываетесь в глубину океана. И там, в глубине, замечаете кипучую жизнь морских существ. Таким же образом сложности языка, синтаксиса раскрываются перед вами, когда вы постигаете их внутри самодостаточного мира стихотворения»37.
Автопереводы Иосифа Бродского в системе «Литература»
Восстановление художественного мира отдельного стихотворения в контексте иного лингво-культурного пространства — исходная задача перевода. Всякое поэтическое произведение содержит
— некую прагматическую информацию (сюжетная ситуация, элемент повествования и т. п.);
— реалии, так или иначе связывающие текст с окружающей действительностью, культурной средой, в рамках которой он создан;
— метафорический строй; а также имеет тот или иной метро-ритмический, акустический и графический облик. Все эти аспекты важны для анализе и переводе поэтического наследия Иосифа Бродского. Эпический элемент в его стихотворениях настолько значителен, что многие исследователи говорят о «прозаизации», «эссеизации» его поэзии. Русские (советские) реалии, в изобилии встречающиеся в произведениях Бродского, зачастую непереводимы по определению и требуют замены или комментария. Изысканная (хотя зачастую имеющая вид бытовой детали) метафора Бродского также представляет собой ощутимую трудность для переводчика, даже если он как автор понимает ее «изнутри». Важность формальной организации стиха для творчества поэта уже отмечалась в первой главе данной работы. Ассонансы Бродского, нетрадиционные, часто неблагозвучные, имеют для него огромное значение («У всякого, в особенности же у языка поэтического, всегда есть вокальное будущее», — писал он167) и играют значительную роль в его произведениях1. Интерес к графической форме стихотворений связан с увлечением Бродского английскими поэтами-метафизиками: в ряде его произведений графика становится ведущим средством организации стиха («Бабочка» [III; 20], «Фонтан» [II; 206]), но и в остальных случаях, вероятно, сохранялось отношение к визуальному облику стихотворения как его смысловой характеристике. При переводе необходимо подобрать эквиваленты всем этим элементам художественной структуры оригинального произведения — так, чтобы в конечном итоге не нарушалось требование адекватности, предполагающее, что новое, переводное произведение должно войти в коммуникативную систему, связывающую его с вторичным автором, иноязычным читателем, инокультурной реальностью и лингво-поэтической традицией. Напомним общий вид системы «художественный перевод», представленной во введении:
Еще раз уточним также, что в данной работе не рассматривается возможность непонимания автором-переводчиком собственного оригинального текста, и внимание исследователя сосредоточено на правой части системы. Таким образом, трансформации, которые претерпевает оригинал, трактуются либо как демонстрация авторской интенции в поиске эквивалентного и / или адекватного перевода, либо как результат сопротивления английского языка, англоамериканской литературной традиции и реальности переводчику, для которого они не являются родными.
Из 540 стихотворений, составляющих поэтическое наследие Бродского1, 196 (36%) были в разное время переведены на английский язык. Наряду со стихотворными переводами в 90-е годы в связи с международным признанием Бродского и развитием научного интереса к его творчеству начали также появляться подстрочные переводы, служащие академическим целям. Как видно из каталога, приведенного в Приложении 1, большая часть переводов (53%) были выполнены англофонными поэтами-переводчиками, общая же доля автопереводов составляет меньше трети. Однако большая часть этих переводов (115 из 134, т.е. 86%) появилась на свет до 1979 года, когда были созданы первые автопереводы: с этого момента такое явление как «Иосиф Бродский в английском переводе» практически исчезает, уступая место «английскому Бродскому», Joseph у Brodsky. Из 130 переводов поэзии Бродского, опубликованных с 1979 по 2000 год, 70 (54%) являются автопереводами, 21 (16%) выполнены англоязычными переводчиками при участии автора, 19 (15%) — это стихотворные переводы, выполненные англоязычными поэтами и переводчиками и 22 (17%) - подстрочные переводы. В этот период упрочивается международная репутация поэта, складывается его имидж как писателя-англофона. И в то же время именно эти годы характеризуется поляризацией мнений о поэзии Бродского по-английски, ужесточением критики.
«Я входил вместо дикого зверя в клетку...» — «May 24, 1980»: биографический факт в поэтическом тексте
Стихотворение И. Бродского «Я входил вместо дикого зверя в клетку...» стало своеобразной «визитной карточкой» поэта. Оно носит исповедальный характер: в день своего сорокалетия поэт оглядывается на прожитые годы и подводит некоторые жизненные итоги. Основная часть стихотворения представляет собой перечень выпавших на долю поэта испытаний и искушений, закономерным итогом которого становится признание: «Только с горем я чувствую солидарность». Но в финальных строках гармония поэта с миром восстанавливается парадоксальным образом: способность благодарить за горе, за боль ставит лирического героя Бродского на недосягаемую нравственную высоту и помогает ему принять действительность во всей ее сложности и многообразии.
В основу сюжетной ситуации стихотворения легли подлинные факты биографии поэта: тюремное заключение, ссылка в деревню, эмиграция, операции на сердце и пр. Однако Бродский не замыкает образное пространство данного поэтического произведения на событиях и переживаниях своей жизни, он вообще не приемлет так называемой автобиографической поэзии: «В нашей стране считается неприличным писать о самом себе, поэзия и без того исповедальна», - говорил он своим американским студентам191. Автобиографические мотивы в данном стихотворении вводятся через систему метафор: метафора же, по убеждению Бродского «забирает все внимание на себя» и позволяет рассматривать факты конкретной жизни как нечто общезначимое. Таким образом, этот стих становится своего рода универсальной биографией целого поколения. Многочисленные реалии советского социума узнаваемы для русского читателя и вызывают у него собственные ассоциации.
Переводя «Я входил вместо дикого зверя в клетку...» на английский язык Бродский теряет возможность апеллировать к культурному опыту читателей: наедине с англо-американской читательской аудиторией он — единственный представитель своего народа и своего поколения, пережившего такие испытания. При переводе основной части стихотворения возникает проблема, сформулированная Бродским в эссе «Меньше единицы»: «язык отказывается воспроизвести негативные реалии другой культуры»192. Валентина Полухина в статье «Английский Бродский» отмечает: «Непереводимым оказалось и слово из тюремного жаргона «кликуха»: «nickname» по-английски звучит почти нежно» (в примечании исследовательница приводит более адекватный перевод этой лексемы, взятый ее аспирантом Крисом Джонсом также из жаргона заключенных: «monicker»). Добавим также, что «вороненый зрачок конвоя» - образ, в котором соединились и блеск стального оружия, и лязг тюремного засова, и неотвратимое приближение «черного воронка», в переводе уступает место «третьему глазу часовых» («the sentries third eye») - образу, не насыщенному негативным культурным опытом и приводящему на ум ассоциации, скорее, из области психоанализа.
Костяк лирического сюжета стихотворения составляют слова, обозначающие действия лирического героя — глаголы. Их перевод Бродский осуществляет с различных позиций. В ряде случаев он находит совершенные эквиваленты русским глаголам: «жить» - «to live», «обедать» - «to dine», «тонуть» - «to drown», «впустить» — «to admit», «сказать» — «to say». Следует отметить несомненные творческие, лингвистические находки: «to behold» («созерцать»), которое помимо передачи прагматического значения русского «озирать» также несет на себе оттенок «книжности» и «to quit» — «бросить», употребленный в американской разговорной форме прошедшего времени, что отвечает стилистическому контексту оригинального произведения. Некоторые глаголы при переводе получили семантическое развитие, актуализируя значения, оставшиеся в подтексте оригинала, или обозначая подобные действия: «to brave» («храбро встречать, бросать вызов») вместо «входить», «to carve» («вырезать, высекать») вместо «выжигать», «to bore and to nurse» («родить и вынянчить») вместо «вскормить», «to wear» («носить») вместо «надевать на себя», «to plant» («сажать») вместо «сеять», «to gush» («литься потоком») вместо «раздаваться». Но в некоторых случаях при переводе без видимых причин радикально меняется характер действия: «слоняться» («ходить взад и вперед, бродить без дела») превращается в «to wade» («переходить вброд, пробираться по..., идти с трудом преодолевать»); «пить» — в «to guzzle» («пить с жадностью, пьянствовать»), «жрать (не оставляя корок)» — в «to munch» («жевать (беззубым ртом), чавкать, с трудом грызть»); страдательная конструкция «бывал распорот» заменяется действительной, предполагающей добровольное приятие «let rake» («позволял ворошить»).
