Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Единичное сложное преступление: историко-правовои и сравнительно-правовой аспекты
1. История развития понятия единичного сложного преступления и его видов в отечественном уголовном праве и законодательстве 10
2. Единичное сложное преступление в уголовном праве и законодательстве зарубежных стран 35
ГЛАВА II. Единичное сложное преступление в современном уголовном праве и законодательстве
1. Понятие и признаки единичного сложного преступления и его отличие от множественности преступлений 56
2. Классификация единичных сложных преступлений 74
ГЛАВА III. Проблемы квалификации некоторых видов единичных сложных преступлений
1. Спорные вопросы квалификации составных преступлений 110
2. Проблемы квалификации продолжаемых преступлений 130
3. Вопросы квалификации длящихся преступлений 154
Заключение 162
Список использованной литературы 168
Приложение 185
- История развития понятия единичного сложного преступления и его видов в отечественном уголовном праве и законодательстве
- Понятие и признаки единичного сложного преступления и его отличие от множественности преступлений
- Спорные вопросы квалификации составных преступлений
- Вопросы квалификации длящихся преступлений
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Единичное сложное преступление - распространенное явление, с которым приходится сталкиваться органам предварительного расследования и суду. Проблема единичного сложного преступления многогранна: это вопросы квалификации различных проявлений единичных преступлений; разграничения множественности преступлений и сложных единичных преступлений и др. От правильного решения указанных вопросов зависят справедливость и обоснованность реакции со стороны государства на поведение лиц, посягающих на охраняемые законом интересы личности, общества, государства. Однако сложное содержание данного института не имеет единого понимания в науке уголовного права, природа единичного сложного преступления изучена недостаточно глубоко и всесторонне.
Как правило, единичные сложные преступления привлекали внимание ученых в рамках общего учения о множественности преступлений. Следует отметить, что в 1989 г. В. Ф. Демин защитил кандидатскую диссертацию на тему «Социальная обусловленность законодательного конструирования единого сложного преступления и его квалификация». С этого времени указанные деяния в целом не становились предметом диссертационного или монографического исследования. В 80-90-е гг. XX в. проводился анализ продолжаемых и составных преступлений , основанный на положениях уголовного законодательства, ныне утратившего силу. В диссертации В. В. Питецкого (2004 г.) анализируются составные нормы, а не составные преступления. Длящиеся преступления вообще не подвергались самостоятельному исследованию.
По существу, эта проблема изучалась лишь попутно с другими (совокупностью, неоднократностью преступлений). В частности, особенности ква-
1 См.: Ораздурдыев А. М, Продолжаемое преступление по советскому уголовному праву: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Казань, 1984. - 20 с; ЗипчепкоИ. А. Составные преступления в советском уголовном нраве (понятие, виды, некоторые проблемы квалификации и построения санкций): Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Харьков, 1990.-26 с.
4 лификации составных преступлений рассматривались в отдельных публикациях А.В.Наумова, Ю.Л.Ляпунова, Н.Ф.Кузнецовой. В. П. Малков, Т. Г. Черненко, анализируя проблемы множественности, исследовали составные преступления; А. С. Никифоров и А. М. Яковлев -совокупность и по-вторность преступлений; М. И. Бажанов и Н. А. Стручков - назначение наказания и т. п. Проблемы продолжаемого преступления затрагивались в работах Н.Б.Алиева, М. И. Блум, В.А.Владимирова, Р. Р. Галиакбарова, Н. Д. Дурманова, А. Ф. Зелинского, Т. Э. Караева, М. И. Ковалева, Г. Г. Криволапова, Г. А. Кригера, П. К. Кривошеина, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, А. А. Пионтковского, В. А. Фролова, А. М. Яковлева, П. С. Яни и других, хотя многие аспекты продолжаемого преступления не попали в поле зрения названных авторов. Мы высоко оцениваем их труды, признавая большой вклад ученых в развитие науки уголовного права, и полагаем, что перед современной юридической наукой стоят задачи всестороннего анализа видов единичного сложного преступления и по содержанию, и по форме их законодательного описания, выработки критериев, позволяющих разграничивать составные преступления и совокупность деяний, а также определения путей совершенствования уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за составные, длящиеся и продолжаемые преступления.
Вышесказанное и обусловило выбор темы и актуальность данного диссертационного исследования.
Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является изучение юридической природы единичного сложного преступления, решение наиболее общих вопросов уголовно-правовой характеристики составных, продолжаемых и длящихся преступлений, разработка научных основ дальнейшего совершенствования указанного правового института и практики применения норм, его составляющих.
5 Цель исследования достигается решением следующих задач:
раскрыть в историческом аспекте закономерности развития отечественного уголовного законодательства и уголовного права в части, касающейся единичного сложного преступления и его видов;
изучить тенденции зарубежного уголовного законодательства в установлении ответственности за единичное сложное преступление;
определить место расположения норм о видах единичного сложного преступления в рамках Общей части Уголовного кодекса Российской Федерации;
уяснить содержание единичного сложного преступления;
проанализировать соотношение единичных сложных преступлений и множественности преступлений;
выявить критерии классификации единичных сложных преступлений на виды;
рассмотреть вопросы квалификации единичных сложных преступлений и на этой основе разработать рекомендации относительно совершенствования практики применения соответствующих уголовно-правовых норм.
Объектом исследования выступают охраняемые уголовным законом общественные отношения, возникающие в связи с совершением единичного сложного преступления.
Предметом исследования являются уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за совершение длящегося, продолжаемого и составного преступления; теоретические представления о видах единичного сложного преступления; следственно-судебная практика применения норм, устанавливающих ответственность за подобные деяния.
Теоретическая основа и методология исследования. Теоретической основой диссертационного исследования послужили труды Н. Б. Алиева, М. И. Бажанова, М. И. Блум, В. А. Владимирова, Р. Р. Галиакбарова, А. С. Горелика, В.'Ф. Демина, Н. Д. Дурманова, А. Ф. Зелинского, И. А. Зинченко, Т. Э. Караева, И. И. Карпеца, Ю. А. Красикова, М. И. Ковалева,
Г. Г. Кривояапова, Г. А, Кригера, П. К. Кривошеина, В. Н. Кудрявцева,
Н. Ф. Кузнецовой, Ю. Л. Ляпунова, В. П. Малкова, А. В. Наумова,
А. С. Никифорова, 3. А. Незнамовой, А. М. Ораздурдыева,
А. А. Пионтковского, С. В. Познышева, Н. Д. Сергиевского, Н. А. Стручкова, Н. С. Таганцева, Е. А. Фролова, Т. Г. Черненко, А. М. Яковлева, П. С. Яни и других ученых.
Положения и выводы диссертации базируются на анализе действующего уголовного законодательства России, отечественного уголовного законодательства предшествующих исторических периодов, уголовного законодательства ряда зарубежных государств (с различными правовыми системами), руководящих разъяснений пленумов Верховных судов РФ, РСФСР и СССР, а также уголовных дел и приговоров различных судов. В работе автор руководствовался общим диалектическим методом познания. Были использованы также и частионаучные методы: сравнительно-правовой, исторический, системный, формально-логический.
Эмпирическую базу исследования составили:
опубликованная практика Верховных судов СССР, РСФСР и РФ в части, касающейся видов единичного сложного преступления;
результаты исследований, проведенных другими учеными;
опрос 100 судей и 100 следователей следственных отделов МВД;
материалы 270 уголовных дел в отношении лиц, осужденных судами Омской, Томской и Новосибирской областей, Республики Татарстан и Алтайского края, г. Москвы, за период с 1999 по 2006 гг.;
5) кассационная практика Алтайского краевого суда по делам лиц,
осужденных за длящиеся, продолжаемые и составные преступления, за пери
од с 1999 по 2006 гг.
Научная новизна исследования. В работе впервые на основе изучения исторического опыта законодательства России, исследования современного уголовного законодательства РФ, а также сравнительно-правового анализа уголовного права и законодательства зарубежных стран, судебной прак-
7 тики предпринята попытка комплексного рассмотрения проблем института единичного сложного преступления. В результате проведенного исследования определены его предпосылки и правовая природа, внесены предложения по совершенствованию действующего уголовного законодательства. Основные положения, выносимые на защиту:
Историческими тенденциями развития единичных сложных преступлений в российском уголовном праве и законодательстве являются, во-первых, постепенное увеличение их количества в отечественном уголовном законодательстве; во-вторых, выделение в российской уголовно-правовой доктрине самостоятельных видов единичных сложных преступлений - продолжаемых, длящихся и составных.
Под единичным преступлением следует понимать общественно опасное деяние, состоящее из одного или складывающееся нескольких действий (бездействия), характеризующееся единством субъективных признаков (единством вины, цели - в умышленных преступлениях) и подпадающее под действие одной уголовно-правовой нормы УК РФ.
Среди видов единичных преступлений различаются:
единичное простое преступление - общественно опасное деяние, посягающее на один объект, характеризующееся единством объективных признаков (одним действием (бездействием), повлекшим одно последствие), единством цели (в умышленных преступлениях), а также совершенное с одной формой вины и в совокупности подпадающее под действие одной уголовно-правовой нормы УК РФ;
единичное сложное преступление - это общественно опасное деяние, посягающее на два или более объекта, характеризующееся усложненными объективными признаками (множество действий, длящийся характер, наличие нескольких последствий) либо усложненной субъективной стороной (наличием двух форм вины), подпадающее под действие одной статьи или части статьи УК РФ.
4. На законодательном уровне нуждается в формулировании определе
ние понятий основных видов единичного сложного преступления: составных,
длящихся, продолжаемых. Предлагается включить эти виды единичного
сложного преступления в специальную главу Общей части Уголовного ко
декса РФ - «Множественность преступлений».
5. Составной характер соответствующих деяний важно более четко
обозначить в законодательном порядке. В частности, целесообразно конкре
тизировать вид физического насилия в составных преступлениях (насилие,
опасное и не опасное для жизни или здоровья), поскольку, исследуя диспози
ции статей, невозможно понять, что охватывается насилием.
Квалифицированные виды убийства, выделение которых происходит на основе признака сопряженности (пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ), следует исключить из действующей редакции ч. 2 ст. 105 УК РФ. Юридическая оценка действий виновного в таких случаях должна осуществляться по правилам о совокупности преступлений.
Предлагается авторский проект постановления Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами законодательства об уголовной ответственности за совершение единичных сложных преступлений», в котором формулируются правила квалификации деяний подобного рода, а также устанавливаются критерии их отграничения от множественности преступлений.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Исследование единичного сложного преступления и его видов, проблем квалификации различных проявлений продолжаемых и составных преступлений и применения наказания является важным направлением науки уголовного права. Теоретическое осмысление указанных вопросов позволит дать рекомендации законодателю по совершенствованию уголовно-правовых норм в части, касающейся единичного сложного преступления. Содержащиеся в диссертации выводы и предложения могут быть использованы в законотворческом процессе при осуществлении дальнейшей систематизации норм, составляющих в
9 своей совокупности институт единичного сложного преступления. Разработанные в диссертационном исследовании рекомендации относительно квалификации единичных сложных преступлений, таких, как длящееся, продолжаемое и составное преступления, имеют значение для правоприменительной деятельности, а также могут быть полезными при разработке учебных пособий, лекций, в процессе преподавания уголовного права в высших юридических учебных заведениях.
Апробация исследования. Основные положения диссертации отражены опубликованных в семи статьях, общим объемом 3 п. л. Результаты исследования доводились до сведения научной общественности и практических работников на международных и межвузовских научно-практических конференциях «Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями» (Барнаул, 14 апреля 2005 г.); «Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе» (Красноярск, 16-17 февраля 2006 г.);«Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями» (Барнаул, 27 апреля 2006 г.).
Материалы диссертации внедрены в практику СУ при ГУВД Алтайского края, УВДТ Алтайского края, а также в учебный процесс Хабаровского и Уфимского юридических институтов МВД России, используются при проведении занятий по учебной дисциплине «Уголовное право».
Структура диссертации обусловлена ее предметом, целями, задачами и логикой исследования. Диссертация включает введение, три главы, объединяющие семь параграфов, заключение, список литературы и приложение.
История развития понятия единичного сложного преступления и его видов в отечественном уголовном праве и законодательстве
Историко-правовой метод научного исследования, призванный учитывать все положительное, что накоплено историческим опытом, в недавнем прошлом сводился фактически к «принципиальной», часто некорректной, критике «реакционной» сущности немарксистских правовых концепций. Такой подход к оценке достижений отечественной дореволюционной правовой мысли должен быть пересмотрен. Наука уголовного права дореволюционной России (как классического, так и социологического направлений) составляет национальную гордость. Авторитет ее признан во всем мире1.
Замечание Н. С. Таганцева о том, что «задачей положительного изучения должно быть не только догматическое выяснение и изложение начал действующего права, но и критическая их оценка на основании данных практики и начал науки, на основании опыта других народов и отечественной истории права» , предопределяет необходимость серьезного комплексного уголовно-правового исследования понятия единичного сложного преступления, которое условно составляет одну из двух больших групп единичных преступлений (вторая группа - простые единичные преступления).
Анализ научных работ, касающихся единичных преступлений, позволяет выделить несколько подходов к определению их признаков. Так, Н. С. Таганцев к числу признаков единичного преступления относил единство объекта посягательства и единство нормы, на которую посягает виновный .
Кроме того, Н. С. Таганцев считал, что «понятие отдельного преступного деяния имеет своим предположением естественное понятие человеческого действия, проявление личности вовне, но вместе с тем во многом и отличается от него, получая условное юридическое значение». При этом условность он видел в том, что «понятие единичного преступного деяния во многих отношениях зависит от законного определения, а потому оно и становится условным, как условны и эти определения»1.
Также Н. С. Таганцев отмечал, что единство вины составляет главный признак единичного преступного деяния, причем не только в том случае, когда вина находит свое выражение в одном действии или бездействии, включающем посягательство на один правоохранительный интерес, но и там, где проявление вины осложняется, преступное деяние остается единичным, коль скоро единая вина вызвала посягательство на правоохраняемый интерес, как бы ни была разнообразна преступная деятельность2.
По мнению СВ. Познышева, «единство преступления предполагает, прежде всего, единство объекта, на который направляется посягательство... Единство действия предполагает, далее, одно общее решение подвергнуть известному воздействию данный объект, хотя, быть может, по частям и в несколько приемов. Наконец, предполагается одна, хотя, может быть, и распадающаяся на несколько раздельных во времени актов, деятельность, направленная на общий объект» .
Н. Д. Сергиевский полагал, что «вопрос о том, представляет ли известная Деятельность человека одно единое действие или ряд самостоятельных действий, есть questo facti, и решение его должно быть производимо практическим путем в каждом отдельном случае... Два самостоятельных действия не могут быть соединены в одно для вменения.,.». Он выдвигал четыре положения, которые имеют решающее значение при оценке содеянного как отдельного преступления или множества их: «Во-первых, время не в том смысле, однако, чтобы оба акта, разделенные во времени, всегда представляли собою два отдельных действия; во-вторых, прекращение всякой связи между человеком и тем, что им сделано; в-третьих, нарушение единства в способе действия; в-четвертых, различие субъективного настроения в отдельных актах»1.
Не существовало единства в понимании этих вопросов и в советской юридической литературе. Например, А. А. Герцензон под единым преступлением понимал «действие, выраженное в отдельном волевом акте» либо «ряд одинаковых актов, направленных к единой цели» . В учебной литературе указывалось на единство объекта посягательства, определенного результа-та, а также цели и намерения (замысла) . Н. Ф. Кузнецова важнейшими признаками единичного преступления считала «единый ущерб» от преступного действия и «единую форму» вины. Единство преступного ущерба (последствия) определяется единством объекта посягательства4.
По мнению А. М. Яковлева, объективный критерий означает, что единичное действие (или ряд однородных действий) приводит к единичному последствию (или ряду однородных последствий). В субъективном критерии единичного преступления А. М. Яковлев выделяет единство вины, с чем нельзя не согласиться3. Таким образом, он полагал, что единство преступления, должно устанавливаться на основе как объективного, так и субъективного критериев.
Многие ученые (А. А. Пионтковский, Е. А. Фролов и Р. Р. Галиакба-ров, А. С. Никифоров и др.) указывали на наличие внутренней связи между действиями, образующими единичное преступление1. Следует отметить, что названные авторы уже более полно отражали основные признаки единичного преступления. Характеризуя социальную сущность единичного преступления, В. Н. Кудрявцев писал, что «им признается сочетание таких противоправных действий, которые в реальной действительности зачастую совершаются вместе. Обычно имеют рад общих объективных и субъективных признаков, находятся между собой в тесной взаимосвязи и по своей антиобщественной сущности характерны для преступного поведения опреде-лепной категории субъектов» . Эта дефиниция раскрывает содержание и социальный аспект единичного преступления, но не дает его юридической формы.
Дальнейшее развитие единичное преступление получило в исследованиях, проводимых Р. Р. Галиакбаровым и Е. А. Фроловым, которые дополнили определение В. Н. Кудрявцева следующим, на наш взгляд, важным положением: «Единичные преступления - это такие общественно опасные действия, которые, будучи внутренне связаны между собой мотивами и целями поведения субъектов, сравнительно часто, именно в таком сочетании, встречаются в реальной действительности и в силу этой типичной объективной и субъективной их взаимосвязи выделяются законом в состав преступления» .
Понятие и признаки единичного сложного преступления и его отличие от множественности преступлений
В теории уголовного права постоянно уделяется внимание вопросам, связанным с конструированием понятия единичного преступления, с выделением его разновидностей. Причем наряду с термином «единичный» используется термин «единый», что, на наш взгляд, представляется неточным. Термин «единичный» имеет лишь одно значение - отдельный, редкий, нехарактерный; термин «единый» в первом значении употребляется как один, общий, объединенный и во втором - как один, только один1.
Для того чтобы определить понятие «единичное преступление», необходимо выделить типичные сходные черты, свойственные отдельным, конкретным преступлениям, отличающие их от множественности преступлений, раскрывающие содержание указанного понятия, ибо определение понятия, прежде всего, можно рассматривать как формулирование (в ясной и сжатой форме) содержания тех или иных понятий". В теории уголовного права было выработано правило, согласно которому если одно преступление представляет собой этап в совершении другого, более общественно опасного деяния, то оно поглощается этим составом и самостоятельной квалификации не требует .
Как правило, большинство единичных преступлений отличается весьма сложной структурой, вызывает определенные трудности в отграничении их от множественности преступлений и, как следствие, приводит к неправильной квалификации совершенных деяний. Теории уголовного права известны понятия единичного сложного и простого преступлений, однако пока не было предпринято попытки дать законодательное определение этих форм (сложной и простой) единичного преступления. Не внесли какого-либо упорядочения в рассматриваемый вопрос и принятые в 1991 г. Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик. В связи с этим нам представляется важным более подробно остановиться на содержании единичного преступления.
Прежде чем раскрыть понятие единичного преступления, необходимо проанализировать критерии его единства. Из 200 специалистов органов суда и следствия, проинтервьюированных в процессе настоящего исследования, к критериям единства преступного поведения характер совершенных действий относят 32% следователей и 17% судей. Психическое отношение к совершенным действиям учитывают 19% следователей, 8% судей. И то и другое- 43% следователей, 72% судей; затрудняются ответить 6% следователей и 3% судей. Представляется, что единообразное и правильное понимание специалистами органов суда и следствия критериев преступного поведения напрямую связано с уровнем их разработанности в научной среде. Хотя вопрос этот в теории уголовного права обсуждается давно, но до сих пор вызывает разногласия среди ученых разных стран и разных поколений, Для оценки преступного поведения как единичного в теории уголовного права были предложены различные критерии объективного либо субъективного характера.
Анализ научных работ, касающихся единичных преступлений, позволяет говорить о нескольких подходах к определению их признаков. Выделяется единство отдельных признаков состава преступления, например, объекта и объективной стороны". Иногда к основе единичного преступления относят только признаки субъективной стороны. Так, еще Н. С. Тагаицев считал, что «единство вины составляет главный признак единичного преступного деяния» . Некоторые ученые и в настоящее время ссылаются на признаки субъективной стороны как на основные в определении единичного преступле-ния . Такая точка зрения более предпочтительна для российского уголовного права, которое базируется на принципе вины.
Вместе с тем в литературе высказываются мнения, что разграничение единичного преступления и множественности преступлений необходимо проводить по объективным и субъективным критериям в совокупности. Эту позицию поддерживали ранее А. А. Герцензон, А. А. Пионтковский3, позд-Hee.-_A.-M. Яковлев4 и А. П. Козлов5. На наш взгляд, совокупность объективного и субъективного критериев уже более полно отражает основные признаки единичного преступления. Так, по мнению А. М. Яковлева, объективный критерий означает, что единичные действия (или ряд однородных действий) приводят к единичному последствию (или ряду однородных последствий)6. Полагаем, объективный критерий единичного преступления в трактовке А. М. Яковлева сформулирован в общей форме. В субъективном критерии единичного преступления А. М. Яковлев выделяет единство вины7. Мы считаем такую позицию верной.
А, П. Козлов пишет, что общность результата- это признак единичного преступления, а коль скоро результат - это вред, причиненный общественным отношениям, объект посягательства становится неотъемлемой частью единичного преступления8. Таким образом, А. П. Козлов к числу признаков единичного преступления относит единство объекта посягательства. Т. Г. Черненко считает, что единство объекта посягательства не может рассматриваться в качестве типичного признака единичного преступления, тактсак -во-первых, общность объекта может иметь место и при множествен ности преступлений (например, и кража, и грабеж, и мошенничество имеют одинаковый объект), во-вторых, единичное преступление может быть много объектным, в таком случае речь уже приходится вести не об одном общем объекте, а об их совокупности1. На наш взгляд, с мнением Т.Г.Черненко можно согласиться лишь в части того, что общность объекта может иметь место и при множественности преступлений. Что касается единичного мно гообъектного преступления, то здесь необходимо вести речь о непосредст венном (основном) объекте в этих преступлениях, а не о дополнительных объектах. Кроме вышеуказанного, А. П. Козлов к числу объективных признаков единичного преступления относит наличие одномоментного или многомо-ментного деяния, функциональную связанность телодвижений в деянии . Считаем, что объективный критерий единичного преступления, предложенный А. П. Козловым, применим в первую очередь к простым единичным преступлениям. Относительно сложных преступлений он применим не всегда. В субъективном критерии единичного преступления А. П. Козлов, кроме единства вины, выделяет также общность цели, объединяющей телодвижения лица3;
Спорные вопросы квалификации составных преступлений
Рассмотрение самого понятия и классификаций видов единичного сложного преступления прямо подводит к проблемам их квалификации, поскольку научные разработки призваны не только совершенствовать законодательство, но и служить практике применения закона и, в частности, обеспечивать правильную квалификацию преступлений.
Как известно, при квалификации происходит «установление того факта, что конкретное рассматриваемое общественно опасное деяние содержит в себе все те особенности, которые указал законодатель в определенной статье Особенной части УК в качестве типовых и существенных признаков всех преступлений данного вида»1.
Не претендуя на исчерпывающее изложение всех возникающих здесь вопросов, выделим те, которые, на наш взгляд, наиболее важны и при этом разноречиво решаются и в теории, и в юридической практике. Применительно к составным преступлениям следует определить, охватывается ли содеянное рамками одного сложного состава или же какие-то действия выходят за пределы составного преступления и требуют квалификации по совокупности. Таким образом, существо всех проблем, связанных с квалификацией составных деяний, сводится к решению вопроса об их отграничении от случаев множественности, что, как известно, иногда весьма затруднительно. В практике применения уголовного закона органами дознания, предварительного расследования и судами дела с единичными сложными составами встречаются довольно часто. Об этом свидетельствуют и данные изученных нами 270 уголовных дел о преступлениях с единичными сложными составами, распределение которых по видам деяния показано в таблице.
Некоторые составы преступлений построены законодателем как слож ные и могут быть неверно истолкованы следственными и судебными органами. Федеральный закон от 21 июля 2004 г. дополнил ч. 1 ст. 17 УК РФ словами «за исключением случаев, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части настоящего Кодекса в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание». Как понимать действующую редакцию последнего предложения ч. 1 ст. 17 УК РФ? В частности, одни авторы связывают изменения ст. 17 УК РФ с пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ1, другие считают, что в изменениях ст. 17 УК РФ речь идет о совершении двух или более убийств (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ) .По нашему мнению, новая редакция ст. 17 УК РФ не связана с пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а распространяется на совершение преступлений в отношении двух или более лиц.
Однако несмотря на это, в теории уголовного права и в правоприменительной практике возникает вопрос о квалификации составных преступлений, в том числе убийства, сопряженного с преступлениями, перечисленными в ч. 2 ст. 105 УК РФ, например, убийства, сопряженного с похищением человека либо захватом заложника (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ); с разбоем, вымогательством или бандитизмом (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ); с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (п. «к» ч. 112 ст. 105 УК РФ). Как следует квалифицировать убийства, сопряженные с иными преступлениями- по совокупности соответствующих преступлений или же только по соответствующему пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ? Пленум Верховного Суда РФ в постановлениях от 27.01.1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» (пп. 7, 11 и ІЗ)1, от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и раз-бое» (п. 22), от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ» (п. 16)3 на поставленный вопрос указывает, что убийство, сопряженное с другими преступлениями, необходимо квалифицировать по соответствующим статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за данные преступления. Однако непоследовательная позиция по вопросу квалификации некоторых видов убийств прослеживается и в решениях судов вышестоящих инстанций по конкретным уголовным делам. Верховный Суд РФ обращает внимание на то, что «действия лиц, направленные на убийство, если были связаны еще и с похищением или незаконным лишением свободы потерпевшего, полностью охватываются соответствующей статьей закона, предусматривающей ответственность за убийство, и не требуют дополнительной квалификации по ст. ст. 126, 127 УК РФ». По этим основаниям изменены приговоры Московского городского суда по делу Чаадаева и др., делу Киселева и Савицкого4.
Следует отметить, что, несмотря на разъяснения, данные Пленумами Верховного Суда РФ, единства взглядов относительно квалификации убийства, сопряженного с совершением другого преступления, ни в судебной практике, ни в юридической литературе достигнуто не было. С. В. Бородин, поддерживая позицию Пленума, считает, что убийство, сопряженное с другими преступлениями, всегда квалифицируется по совокупности преступлений, и каждое преступление, если оно совершено, должно получить соответ из ствующую оценку1. С ним солидарны и другие авторы, отмечая, что для «сопряженного» убийства следует сделать исключение и квалифицировать его по совокупности с названными нормами. При этом ученые приводят разные по юридической значимости аргументы. Например, Ш. Салихов утверждает, что «одно преступление не может быть квалифицирующим признаком другого. Оно влечет более строгое наказание лишь путем применения нормы о совокупности»2.
С указанными положениями можно было бы согласиться, если бы в УК не было составов, вбирающих в себя, например, убийство и изнасилование. Да, действительно, при убийстве, сопряженном с изнасилованием, совершается два преступления. Но два преступления имеют место и при разбое, соединенном с причинением тяжкого вреда здоровью, и при хулиганстве, связанном с сопротивлением представителю власти, т. е. в любом составном деликте. Непонятно, почему в этих ситуациях Пленум считает достаточной квалификацию по одной статье УК РФ, а при убийстве, сопряженном с другими преступлениями, предлагает совокупность преступлений.
Возникает противоречие: с одной стороны, более точной будет квалификация по совокупности преступлений. Это позволяет дифференцировать уголовную ответственность в случае покушения на такое убийство или на преступление, с которым оно сопряжено, а также учесть квалифицирующие признаки последнего - несовершеннолетие потерпевшей при изнасиловании илиісрупньїй-размер хищения при разбое. С другой стороны, это типичный составной деликт, который в силу специфики своей конструкции охватывается одной статьей УК РФ. Ведь совершение другого преступления при убийстве (изнасилования, вымогательства, разбоя и др.) уже учтено законодателем в конструкции состава и при установлении санкции. Законодатель учел особую общественную опасность убийства с другими преступлениями, выделил в связи с этим составные преступления, предусмотрев за них весьма серьезное наказание, вплоть до пожизненного лишения свободы и смертной казни, Назначение самостоятельного наказания за это преступление с последующим присоединением его к наказанию, назначенному за убийство с подобными квалифицирующими признаками, означало бы, как справедливо_отмечает Б. В. Волженкин, двойную ответственность за содеянное . Составное преступление практика вынуждена квалифицировать по совокупности деяний, входящих в его состав, нарушая тем самым принципы конструкции таких деликтов и обесценивая, делая ненужным их существование.
Вопросы квалификации длящихся преступлений
Во второй главе настоящей работы указывалось, что все длящиеся преступления можно условно объединить в группы. 1. Преступления, связанные с уклонением лица от выполнения возложенных на него обязанностей (ст. ст. 177,192,157,156,328,313 УК РФ и др.). 2. Преступления, связанные с хранением запрещенных, изъятых из свободного обращения предметов (ст. ст. 220, 228, 222 УК РФ). 3. Преступления, связанные с незаконным ограничением свободы потерпевшего (ст. ст. 126, 127, 128 УК РФ).
В зависимости от деления на группы определяются особенности квалификации длящихся преступлений. Здесь возникает немало вопросов. Например, как квалифицировать длящиеся преступления, совершаемые на территориях разных стран, по какому уголовному кодексу лицо, совершившее длящееся преступление, понесет уголовную ответственность; как выявить место совершения преступления? Лицо, совершая длящееся преступление на территории нескольких стран, нарушает уголовные законы каждой из них. Однако квалификация преступления по законам их всех исключена: длящееся преступление является единичным преступлением и поэтому не может образовать совокупности преступлений.
В теории уголовного права этот вопрос решается неодинаково. Согласно одной точке зрения следует применять уголовный закон той страны, где данное преступление наказывается наиболее строго1. По мнению Я.М. Браинина, всякое длящееся преступление следует квалифицировать по закону той страны, где преступление... было завершено . Особенности квалификации деяний при совершении длящихся преступлений обусловливаются, во-первых, объектом посягательства, во-вторых, моментом и местом окончания преступления. Представляется целесообразным изменить постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 апреля 1929 г. (в ред. от 14 марта 1963 г.) «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и про лжаемым преступлениям» и указать правила квалификации этих преступлений, совершенных на территориях разных стран.
При уклонении от выполнения возложенных на виновного законом обязанностей местом совершения преступления, по общему правилу, признается та страна, где совершены первые акты действия. Следовательно, квалификация длящихся преступлений в таких случаях осуществляется по закону той страны, где совершены деяния.
При незаконном хранении запрещенных предметов квалификация действий виновных осуществляется по закону той страны, на территории кото-ройпрекращена-или пресечена эта преступная деятельность.
Рассмотрим особенности определения сроков давности по длящимся преступлениям. Одним из правовых источников, устанавливающих порядок теченпя"сроков"давности по длящимся преступлениям, по-прежнему является постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. (в ред. от 14 марта 1963 г.) «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям». На сегодняшний день данный источник устарел и нуждается в обновлении.
По общему правилу, давностный срок исчисляется со дня совершения преступления . Однако по названному постановлению Пленума Верховного Суда СССР получается, что сроки давности уголовного преследования по длящимся преступлениям должны исчисляться не со дня совершения престу-пления, асо"врёмеш их прекращения по воле или вопреки воле виновного (явка с повинной, задержание органами власти и другие основания) .
Кроме того, Пленум своим постановлением от 14 марта 1963 г. внес дополнение, согласно которому лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со времени совершения преступления прошло 15 лет и давность не была прервана совершением нового преступления . Однако этим дополнением Пленум Верховного Суда СССР не только не привел свое постановление в соответствие с действующим законодательством, но вступил в противоречие и с постановлением от 4 марта 1929 г. Установив 15-летний сроїсПТленум фактически определил, что теперь срок давности привлечения к уголовной ответственности в отношении длящихся преступлений должен исчисляться не с момента их прекращения, а с момента совершения .
Устанавливая сроки давности уголовного преследования, законодатель исходил из тяжести преступлений. Чем опаснее преступление, тем более продолжительным является давностный срок, необходимый для освобождения от уголовной ответственности за совершенное в прошлом преступление. Сроки давности привлечения к уголовной ответственности предусмотрены ст. 78 УК РФ. Например, побег в зависимости от условий, оговоренных в той или иной части ст. 313 УК РФ, можно отнести к разной категории преступлений, а согласно Пленуму срок давности привлечения к уголовной ответственности будет одинаковым.
На наш взгляд, исчисление сроков давности привлечения к уголовной ответственности в отношении длящихся преступлений не должно отличаться от исчисления аналогичных сроков при совершении простых преступлений. И. Камынин считает, что с целью унификации норм о длящихся преступлениях целесообразно обратиться к действующему административному законодательству . В КоАП РФ использован довольно интересный прием. Давность привлечения к административной ответственности за длящиеся правонарушения согласно ч. 2 ст. 4 и ч. 3 ст. 5 КоАП РФ исчисляется со дня обнаружения такого правонарушения. На все иные правонарушения, не являющиеся длящимися, распространяется общий порядок отсчета сроков давности со дня их совершения. Однако, что понимать под днем обнаружения? Сложившуюся ситуацию можно было бы исправить, если бы законодатель четко определил в рамках уголовного закона давность привлечения к уголовной ответственности за длящиеся преступления. Пока проблема остается открытой, на практике приходится сталкиваться с реальными сложностями.
На наш взгляд, сроки давности уголовного преследования по длящимся преступлениям должны исчисляться со времени их прекращения по воле или вопреки воле виновного (явка с повинной, задержание органами власти и другие основания). Однако исчисление сроков давности привлечения к уголовной ответственности в отношении длящихся преступлений должно определяться в зависимости от категории преступлений, как это учитывается в ст. 78 УК РФ, а не ] 5-летним сроком, установленным Пленумом. Мы считаем, что если срок давности исчислять со дня совершения, то тогда не ясно, в чем заключается длящийся характер преступлений.
