Содержание к диссертации
Введение
1. Основания и пределы уголовной ответственности за публичные призывы к осуществле нию террористической деятельности или публичное оправдание терроризма 14
1 Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма по международному уголовному праву 14
2. Проблемы имплементации норм международного уголовного права об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в российское уголовное законодательство 40
3. Пределы уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в свете обеспечения права на свободу слова 61
2 Уголовно-правовая характеристика публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма 81
1. Основной состав публичных призывов к осуществлению террори стической деятельности или публичного оправдания терроризма 81
2. Дифференциация уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма 109
3. Проблемы квалификации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма 131
Заключение 155
- Проблемы имплементации норм международного уголовного права об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в российское уголовное законодательство
- Пределы уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в свете обеспечения права на свободу слова
- Дифференциация уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма
- Проблемы квалификации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. На современном этапе развития человечества одной из наиболее серьезных глобальных угроз безопасности отдельных государств и народов, мирового правопорядка в целом считается терроризм. Особенно актуальной террористическая угроза является для России, которая выступает ареной для активной террористической деятельности (достаточно вспомнить террористические акты, совершенные в марте 2010 г. в московском метро, в январе 2011 г. в аэропорту «Домодедово», регулярные «сводки» о террористических актах, приходящие из республик Северного Кавказа). В этой связи Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года расценивает террористическую деятельность в качестве одного из основных источников угроз национальной безопасности. К сожалению, в борьбе с этой угрозой пока не достигнуто ощутимых положительных результатов, что обуславливает потребность в разработке новых и совершенствовании существующих мер противодействия террористической деятельности.
Многолетний опыт, накопленный мировым сообществом, свидетельствует о том, что наиболее перспективной стратегией борьбы с проявлениями терроризма является предупреждение и пресечение действий, которые создают условия для совершения преступлений террористического характера. К числу таких действий относится пропаганда террористической деятельности, которая позволяет террористам производить регулярное кадровое пополнение террористических организаций, собирать необходимые для их функционирования финансовые средства, находить политических союзников, сторонников и сочувствующих. Принимая во внимание мощнейший криминогенный потенциал террористической пропаганды, Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма, принятая в Варшаве 16 мая 2005 г., обязала участвующие в ней государства установить в рамках своего внутреннего законодательства уголовную ответственность за публичные призывы к совершению террористических преступлений. Являясь участником указанной Конвенции, Российская Федерация имплементировала ее предписания в национальное уголовное законодательство, и Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) был дополнен ст. 2052 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма».
Полностью поддерживая это решение, нельзя не отметить, что несмотря на довольно значительную распространенность террористической пропаганды, ст. 2052 УК РФ недостаточно востребована в правоприменительной практике, ведь по данным Главного информационно-аналитического центра МВД России, за период с 2006 по 2011 гг. по ст. 2052 УК РФ зарегистрировано всего 33 преступления. Таким образом, двойной превентивный потенциал ст. 2052 УК РФ остается практически не реализованным, вследствие чего идеологи терроризма продолжают безнаказанно пропагандировать террористическую деятельность, внося, тем самым, ощутимый вклад в продуцирование террористической активности.
Как показал опрос сотрудников правоохранительных органов, к числу основных факторов, затрудняющих применение ст. 2052 УК РФ, относятся: неопределенность содержания признаков состава преступления, предусмотренного ст. 2052 УК РФ; сложность их доказывания; недостаточная квалификация правоприменителей; противоречивость научно-практических рекомендаций по применению ст. 2052 УК РФ. Иными словами, низкая эффективность применения этой нормы связана, прежде всего, с законодательными просчетами, допущенными при ее конструировании, и отсутствием четких и непротиворечивых рекомендаций по квалификации преступлений, предусмотренных ст. 2052 УК РФ, в которых остро нуждается судебно-следственная практика, что подтверждает объективную потребность в специальном исследовании, нацеленном на разработку теоретических основ совершенствования ст. 2052 УК РФ и практики ее применения.
Степень научной разработанности темы исследования. Хотя с момента включения ст. 2052 в УК РФ прошло более 6 лет, проблемы уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма еще не становились объектом специальных монографических исследований. Уголовно-правовая характеристика этого преступления представлена лишь в учебной литературе, немногочисленных научных статьях (П.В. Агапов, С.В. Борисов, А.Г. Кибальник, И.Г. Соломоненко, Н.В. Тарасова, А.С. Шуйский), а также диссертационных исследованиях, посвященных противодействию террористической деятельности либо насильственным преступлениям против общественной безопасности в целом (Д.А. Бадушева, Д.М. Минязев, И.В. Шевченко). Отмечая вклад указанных авторов в разработку уголовно-правовой характеристики преступления, предусмотренного ст. 2052 УК РФ, следует признать, что имеющиеся публикации объективно не способны осветить весь комплекс непростых проблем, связанных с уголовной ответственностью за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма, разрешение которых требует проведения специального монографического исследования.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является разрешение теоретических и прикладных проблем, связанных с установлением, дифференциацией и применением уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма, а также разработка научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию ст. 2052 УК РФ и практики ее применения.
Необходимость достижения указанной цели обусловила постановку и решение следующих основных задач:
исследовать международно-правовые основы уголовной ответственности за террористическую пропаганду и предпосылки ее криминализации в международном уголовном праве;
проанализировать предписания Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма в части, касающейся установления уголовной ответственности за публичное подстрекательство к совершению террористического преступления;
оценить ст. 2052 УК РФ на предмет ее соответствия предписаниям Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма, выявить достижения и просчеты, допущенные при имплементации указанной Конвенции в российское уголовное законодательство;
определить, насколько уголовно-правовые ограничения права на свободу слова, предусмотренные ст. 2052 УК РФ, соответствуют Конституции России и международным стандартам в области прав и свобод человека;
провести юридический анализ и уточнить содержание признаков основного и квалифицированного составов публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма;
изучить проблемы дифференциации уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма;
исследовать дискуссионные проблемы квалификации преступления, предусмотренного ст. 2052 УК РФ, и сформулировать предложения по их разрешению и преодолению;
выявить недостатки и просчеты, допущенные при конструировании ст. 2052 УК РФ, и сформулировать научно обоснованные рекомендации по их устранению.
Объектом диссертационного исследования является комплекс общественных отношений, возникающих в связи с установлением, дифференциацией и применением уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма.
Предметом диссертационного исследования выступают: публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и публичное оправдание терроризма как преступления, предусмотренные ст. 2052 УК РФ; уголовно-правовые нормы об ответственности за их совершение (ст. 2052 УК РФ и ст. 280 УК РФ, которая применялась для квалификации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности до появления ст. 2052 УК РФ); практика применения соответствующих уголовно-правовых норм.
В качестве нормативной базы диссертационного исследования выступают Конституция Российской Федерации, международные договоры (в частности, Международный Пакт о гражданских и политических правах человека 1966 г., Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма, принятая в Варшаве 16 мая 2005 г.), постановления Конституционного Суда Российской Федерации, УК РФ, иные федеральные законы (например, Федеральные законы от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности»), а также подзаконные нормативные правовые акты (Указ Президента РФ от 12 мая 2009 г. № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года»).
Эмпирическая база диссертационного исследования представлена: статистическими данными ГИАЦ МВД России и Верховного Суда РФ за период с 2006 по 2011 гг.; результатами обобщения материалов 43 уголовных дел (11 дел о преступлениях, предусмотренных ст. 2052 УК РФ; 32 дела о преступлениях, предусмотренных ст. 280 УК РФ); докладными записками об итогах работы региональных прокуратур за 2009-2010 гг.; опубликованной практикой Верховного Суда РФ, относящейся к теме исследования; результатами проведенного автором опроса 148 экспертов (из них 36 судей, 43 помощника судьи, 69 следователей Следственного комитета РФ). При подготовке диссертации также использовались результаты исследований, проводимых другими авторами.
В качестве теоретической основы диссертационного исследования выступили основные положения отечественной доктрины уголовного права, а также относящиеся к объекту исследования труды в области теории права, истории государства и права, философии права, криминологии, международного права, социологии. Среди научных публикаций, непосредственно относящихся к теме диссертационного исследования, необходимо выделить работы П.В. Агапова, С.В. Борисова, А.В. Бриллиантова, В.А. Бурковской, А.И. Долговой, А.Г. Кибальника, В.С. Комиссарова, Л.Л. Кругликова, С.М. Кочои, В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова, И.Г. Соломоненко, Д.С. Степина, В.В. Устинова, С.Н. Фридинского, И.В. Шевченко, А.С. Шуйского.
Методологической основой диссертационного исследования является общенаучный диалектический метод, а также ряд частнонаучных методов: формально-логический, сравнительно-правовой, системно-структурный, социологический.
Научная новизна диссертации определяется совокупностью следующих факторов. Во-первых, она является одним из первых в отечественной юридической науке специальных монографических исследований, посвященным разрешению проблем уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма. Во-вторых, о научной новизне диссертации свидетельствует круг рассматриваемых в ней вопросов, которые длительное время находились за рамками уголовно-правовых исследований.
В работе определены предпосылки криминализации террористической пропаганды в международном уголовном праве; выявлены достижения и просчеты, допущенные при имплементации предписаний Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма в российское уголовное законодательство; доказано, что уголовно-правовые ограничения права на свободу слова, предусмотренные ст. 2052 УК РФ, соответствуют Конституции России и международным стандартам в области прав и свобод человека; представлена уточненная уголовно-правовая характеристика основного и квалифицированного составов публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма; разработаны предложения по совершенствованию дифференциации уголовной ответственности за рассматриваемое преступление; выявлены просчеты, допущенные при конструировании ст. 2052 УК РФ, и определены пути их устранения; выработаны научно обоснованные рекомендации по квалификации преступлений, предусмотренных ст. 2052 УК РФ; в порядке de lege ferenda сформулированы предложения по совершенствованию ст. 2052 УК РФ, обобщение которых позволило предложить новую редакцию этой нормы.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
На современном этапе развития международного сотрудничества в области противодействия терроризму отчетливо проявляется тенденция криминализации деяний, создающих условия для осуществления террористической деятельности. Эта тенденция нашла отражение в ст. 5 Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма, которая установила уголовную ответственность за «публичное подстрекательство к совершению террористического преступления». Криминализация этого деяния в международном уголовном праве обусловлена: а) высокой общественной опасностью террористической пропаганды; б) невозможностью уголовно-правового противодействия ей исключительно на основании предметных (секторальных) антитеррористических конвенций; в) необходимостью реализации международных стандартов в области прав и свобод человека.
-
Хотя до имплементации предписаний Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма в российское уголовное законодательство публичные призывы к осуществлению террористической деятельности охватывались ст. 280 УК РФ, ст. 2052 УК РФ нельзя считать избыточной. Террористическая деятельность – это наиболее общественно опасное проявление экстремизма, в связи с чем установление в ст. 2052 УК РФ повышенной по сравнению со ст. 280 УК РФ ответственности позволяет не только реализовать международные обязательства России, но и дифференцировать уголовную ответственность в зависимости от общественной опасности деятельности, к осуществлению которой публично призывает виновный.
-
Криминализация в ст. 2052 УК РФ публичного оправдания практики терроризма является полностью оправданной, так как, во-первых, она соответствует предписаниям ст. 5 Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма, которая уравнивает открытую пропаганду террористической деятельности с завуалированной (косвенной) пропагандой, а во-вторых, пропагандистское воздействие публичного оправдания практики терроризма вполне сопоставимо с тем, которое оказывают публичные призывы к ее осуществлению. В то же время, решение о криминализации публичного оправдания идеологии терроризма представляется ошибочным, поскольку: во-первых, понятие «идеология терроризма» не обладает той степенью определенности, которая необходима для уголовного закона; во-вторых, террористическими являются не сами идеи и взгляды, которыми руководствуются террористы, а способы их практической реализации; в-третьих, установление уголовной ответственности за это деяние явно выходит за рамки предписаний Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма. Это дает основание для декриминализации указанного деяния.
-
Уголовно-правовые ограничения свободы слова, предусмотренные в ст. 2052 УК РФ, в полной мере соответствуют предписаниям ст. 29 и 55 Конституции России и международным стандартам в области прав и свобод человека. Статья 2052 УК РФ не отменяет право на свободу слова, она лишь определяет границы (пределы) его использования; поэтому уголовно-наказуемым деянием в соответствии со ст. 2052 УК РФ является не сама реализация права на свободу, а злоупотребление этим правом, выход за его пределы. Вместе с тем, конституционные гарантии права на свободу слова в некоторой мере ослабляет недостаточная определенность предписаний ст. 2052 УК РФ, которая создает предпосылки для ее противоречивого толкования и произвольного правоприменения.
-
При буквальном толковании примечания к ст. 2052 УК РФ понятием публичного оправдания терроризма не охватываются публичные заявления, которые одобряют и прославляют лиц, осуществляющих террористическую деятельность. Учитывая значительный пропагандистский эффект подобных заявлений, их высокую общественную опасность и достаточную распространенность, представляется необходимым предусмотреть публичное одобрение и прославление лиц, осуществляющих террористическую деятельность, в качестве самостоятельного преступного деяния в диспозиции ч. 1 ст. 2052 УК РФ.
-
Предлагается признать цель склонения к осуществлению террористической деятельности обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 2052 УК РФ, что позволит: во-первых, устранить неопределенность предписаний ст. 2052 УК РФ и возможность ее произвольного применения; во-вторых, создать надежные гарантии от необоснованного уголовно-правового ограничения свободы слова; в-третьих, привести ст. 2052 УК РФ в соответствие со ст. 5 Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма.
-
Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма, совершенные с использованием сети Интернет, могут быть квалифицированы по ч. 2 ст. 2052 УК РФ только при условии, что Интернет-ресурс, на котором размещена соответствующая информация, зарегистрирован в качестве СМИ; в противном случае, содеянное необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 2052 УК РФ. Однако учитывая, что террористическая пропаганда с использованием сети Интернет по своей общественной опасности ничуть не уступает ее осуществлению с использованием СМИ, предлагается признать факт использования сети Интернет самостоятельным квалифицирующим признаком рассматриваемого преступления.
-
Общественную опасность публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма значительно повышает направленность подобных деяний на несовершеннолетних, так как, во-первых, террористическая пропаганда, рассчитанная на подростковую аудиторию, обладает более высоким побудительным потенциалом, а во-вторых, она дополнительно посягает на интересы нормального развития несовершеннолетних. Исходя из этого, предлагается дополнить ч. 2 ст. 2052 УК РФ самостоятельным квалифицирующим признаком, повышающим ответственность за террористическую пропаганду, направленную на несовершеннолетних либо осуществляемую на территории образовательных организаций.
-
Пенализация преступления, предусмотренного ст. 2052 УК РФ, осуществлена непоследовательно: санкция ч. 1 ст. 2052 УК РФ является более строгой, чем санкция ч. 1 ст. 280 УК РФ, в то время как санкция ч. 2 ст. 2052 УК РФ мягче санкции ч. 2 ст. 280 УК РФ, поскольку в ч. 2 ст. 2052 УК РФ предусмотрен альтернативный вид наказания в виде штрафа. Учитывая, что публичные призывы к осуществлению террористической деятельности по своей общественной опасности существенно превосходят публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, такой подход к конструированию санкции ч. 2 ст. 2052 УК РФ является неприемлемым, в связи с чем предлагается исключить из санкции ч. 2 ст. 2052 УК РФ наказание в виде штрафа.
-
В целях повышения эффективности уголовно-правового противодействия террористической пропаганде предлагается внедрить в правоприменительную практику ряд рекомендаций по применению ст. 2052 УК РФ, касающихся: разграничения публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и подстрекательства к совершению преступлений террористического характера; преодоления конкуренции ст. 2052 и 280 УК РФ; правил квалификации преступлений, предусмотренных ст. 2052 УК РФ, совершенных в соучастии.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что его положения и выводы вносят определенный вклад в решение проблем уголовно-правового противодействия пропаганде террористической деятельности. Проведенное исследование позволило сформулировать научно обоснованные предложения по совершенствованию ст. 2052 УК РФ, которые можно рассматривать в качестве теоретической основы для дальнейшего реформирования уголовного законодательства.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения и выводы могут быть использованы: в законотворческой деятельности по совершенствованию уголовного законодательства России; в практике применения ст. 2052 УК РФ; в научно-исследовательской работе при дальнейшей разработке проблем уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма; в учебном процессе при преподавании дисциплины «Уголовное право» и связанных с ней спецкурсов.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в 7 научных публикациях, докладывались на третьей научно-практической конференции молодых ученых «Актуальные проблемы юридической науки и практики: взгляд молодых ученых» (Москва, Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации; 28 июня 2011г.), а также на IX международной научно-практической конференции «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке» (Москва, МГЮА им. О.Е. Кутафина; 26-27 января 2012 г.). Результаты проведенного исследования внедрены: в деятельность прокуратуры г. Нальчика Кабардино-Балкарской Республики; в учебный процесс Юридического института Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
Структура диссертации предопределена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов, заключения, библиографии и приложения.
Проблемы имплементации норм международного уголовного права об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в российское уголовное законодательство
Как известно, международное уголовное право оказывает весьма существенное влияние на российское уголовное законодательство и, прежде всего, в плане криминализации деяний, многие из которых впервые были определены в национальном уголовном законе под воздействием международно-правовых норм. Как отмечается в юридической литературе, «взаимодействие международного и внутригосударственного уголовного права становится сегодня одним из наиболее важных факторов, оказывающих влияние на содержание уголовно-правовых норм национального законодательства».1 К числу уголовно-правовых норм, генетически связанных с международным уголовным правом, относится и рассматриваемая нами норма об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельно-сти или публичное оправдание терроризма (ст. 205 УК РФ), которая была включена в УК РФ в соответствии с предписаниями Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма.2 В соответствии с п. 2 ст. 5 указанной Конвенции «каждая Сторона принимает такие меры, которые могут потребоваться для признания публичного подстрекательства к совершению террористического преступления, как оно определено в пункте 1 настоящей статьи, когда они совершается неза- конно и умышленно, в качестве уголовного преступления в рамках своего внутреннего законодательства». При этом п. 1 ст. 11 Конвенции обязывает участвующие в ней государства принимать такие меры, которые могут потребоваться для того, чтобы за указанное преступление, «предусматривались эффективные, соразмерные и оказывающие сдерживающее воздействие наказания». Российская Федерация ратифицировала Конвенцию Совета Европы о предупреждении терроризма Федеральным законом РФ от 20 апреля 2006 г. № 56-ФЗ «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма»,1 что повлекло ряд важнейших последствий. Во-первых, ратификация Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма позволила интегрировать ее в российскую правовую систему. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры России являются составной частью ее правовой системы России, что в полной мере относится и к Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма.
Во-вторых, ратифицировав указанную Конвенцию, Россия выразила официальное согласие на юридическую обязательность ее предписаний. Причем после ратификации Конвенция приобрела юридическую силу, превышающую силу федерального закона, так как согласно ч. 4 ст. 15 Конституции «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Таким образом, предписания Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма обладают приоритетрм по отношению к федеральным законам, в том числе и к Уголовному кодексу РФ. Именно та-кой подход к соотношению международного и национального уголовного права нашел отражение в работах большинства специалистов, занимающихся соответствующей проблематикой.1 С другой стороны, согласно УК РФ «новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс» (ч. 1 ст. 1 УК РФ); «преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом» (ч. 1 ст. 3 УК РФ). А это означает, что на практике приоритет норм международного уголовного права заключается, главным образом, в том, что государство обязано обеспечить соответствие национального уголовного законодательства действующим международным договорам.2 При этом государство-участник договора «не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения им договора» (ст. 27 Венской Конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1963 г.). Практически общепризнанным в уголовно-правовой науке является положение о том, что если международная договорная норма устанавливает уголовную ответственность, то ее непосредственное применение исключено. Невозможность непосредственного применения таких международно-правовых норм подчеркивается и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».4 Согласно п. 6 названного Постановления, «международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться суда- ми непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом (например, Единая конвенция о наркотических средствах 1961 года, Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 года, Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 года)». Следовательно, международные договорные нормы, устанавливающие уголовную ответственность, требуют имплементации (от англ. «implementation» - осуществление, выполнение, претворение в жизнь) в УК РФ. Исходя из этого, следует признать, что предписания ст. 5 Конвенции, определяющие преступность публичного подстрекательства к совершению террористического преступления, не могут применяться непосредственно, а подлежат имплементации в российское уголовное законодательство.
Итак, ратификация Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма потребовала внесения изменений в национальное уголовное законодательство, в том числе и в плане включения в УК РФ нормы, предусматривающей ответственность за террористическую пропаганду. Соответствующие изменения были внесены Федеральным законом № 153-ФЗ от 27 июля 2006 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма» и Федерального закона «О противодействии терроризму». Во исполнение обязательств, принятых в связи с ратификацией Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма от 16 мая 2005 г., УК РФ был дополнен ст. 2052, которая установила уголовную ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма. Однако, несмотря на тот факт, что введение ст. 205 УК РФ в российское уголовное законодательство было обусловлено необходимостью выпол- нения международно-правовых обязательств России, включение этой нормы встретило критику со стороны отдельных авторов. В частности, по мнению П.В. Агапова, включив в УК РФ ст. 205 , «законодатель в очередной раз проигнорировал принцип системного выра- жения уголовно-правовых норм, в соответствии с которым вносимые в процессе текущего уголовно-правового регулирования законодательные изменения не должны дублировать уже существующие нормативные положения или противоречить им». Появление ст. 2052 УК РФ «создает условия для конкуренции норм, что, в свою очередь, способно дезориентировать правоприменителя в выборе приоритетности уголовно-правовых средств».1 Как указыва-ет автор, «согласно действующему законодательству, экстремистской деятельностью (экстремизмом) признается деятельность общественных и религиозных объединений либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на осуществление террористической деятельности. Ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности предусмотрена в ст. 280 УК. Возникает вопрос: зачем устанавливать ответственность за деяния, которые уже и так считаются преступными согласно действующему законодательству?».2 Немало критических замечаний по поводу ст. 2052 УК РФ высказывает Н.В. Тарасова, которая отмечает, что «публичные призывы к террористической деятельности уже полностью содержатся, в статье 280 УК РФ о призывах к экстремистской деятельности, так как террористическая деятельность в таковую включается (ст. 1 Федерального закона от 25 июня 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности»). Санкции в статье 205.2 - примерно те же, что и в статье 280 УК РФ.
Пределы уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма в свете обеспечения права на свободу слова
Как отмечалось в предыдущем параграфе, установление в ст, 205 УК РФ уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или оправдание терроризма вызывает у представителей правозащитных организаций и средств массовой информации оп-ределенные опасения по поводу того, что соответствующий уголовно-правовой запрет может использоваться для неправомерного ограничения права на свободу слова, гарантированного международно-правовыми актами и Конституцией России. Возможность использования ст. 2052 УК РФ в политических целях неоднократно становилась предметом уголовно-правовых дискуссий,1 в ходе которых были выражены противоположные оценки рассматриваемой нормы. Если одни представителями уголовно-правовой науки отнеслись к появле-нию ст. 205 УК РФ весьма сдержанно, полагая, что ее применение необос-нованно ограничивает свободу слова, то другие криминалисты считают эти ограничения вполне оправданными и соответствующими Конституции России. Таким образом, вопрос о возможности установления уголовно- 62 правовых ограничений на реализацию права на свободу слова в целях защиты от террористической пропаганды и пределах таких ограничений не получил общепринятого решения в теории российского уголовного права, что требует дополнительного научного осмысления этой проблемы. Прежде всего, следует отметить, что проблема поиска оптимального баланса между необходимостью соблюдения прав человека и потребностью в защите общества от террористической угрозы является актуальной не только для России, но и для всего мирового сообщества. Организация Объединенных Наций неоднократно выражала озабоченность в свя?и с тем, что «государства, принимая в последние годы меры для борьбы с терроризмом, часто сами серьезно нарушали права человека и принцип законности». Отмечались и факты необоснованного ограничения права на свободу слова, выражающиеся в том, что «голоса правозащитников, журналистов, представителей меньшинств, групп коренного населения и гражданского общества пытались заткнуть репрессивными мерами».1 Признавая порочность подобной практики, ООН подчеркивает, что борьба с терроризмом не должна вестись в ущерб правам человека. Глобальная контртеррористическая стратегия ООН 2006 г. подтвердила, что государства должны обеспечивать, чтобы любые меры, принимаемые в целях борьбы с терроризмом, соответствовали их обязательствам по международному праву, в частности нормам в области прав человека, беженскому праву и международному гуманитарному праву.
Стратегия подчеркивает, что уважение прав человека и верховенства права являются фундаментальной основой для борьбы с терроризмом и что поощрение и защита прав человека для всех и обеспечение верховенства права имеют важное значение для всех компонентов Стратегии. Она признает, что действенные меры по борьбе с террориз- 63 мом и защита прав человека являются целями, которые не противоречат, а дополняют и взаимно подкрепляют друг друга. Развивая Ъту идею, разработчики стратегии в области уголовного правосудия «Предотвращение террористических актов» указывают: «Следует избегать ошибочного представления 0 том, что эффективное предотвращение терроризма и обеспечение соблюде ния закона автоматически сокращают средства защиты прав человека ... Превентивная, даже агрессивная стратегия борьбы с терроризмом может ба зироваться на скрупулезном соблюдении прав человека и одновременно спо собствовать укреплению верховенства закона и защитного потенциала госу дарств-членов». ! В своей резолюции 1963 (2010) Совет Безопасности ООН подтвердил, что государства должны обеспечивать, чтобы любые меры, принимаемые в целях борьбы с терроризмом, соответствовали всем их обязательствам по международному праву, в частности международным стандартам в области прав человека, беженскому праву и гуманитарному праву.2 При этом в документах ООН особо отмечается, что борьба с терроризмом не должна сопровождаться необоснованными ограничениями права на свободу слова. Так, «осуждая самым решительным образом подстрекательство к террористическим актам и отвергая попытки оправдания или про-славлення (апологии) террористических актов, которые могут побудить к совершению новых террористических актов», Совет Безопасности ООН в своей Резолюции 1624 (2005) напомнил о праве на свободное выражение убеждений, отраженном в статье 19 Всеобщей декларации прав человека, а также о праве на свободное выражение своего мнения, зафиксированном в статье 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, подчеркнув, 64 что «любые ограничения этих прав должны быть установлены законом и являться необходимыми по причинам, изложенным в пункте 3 статьи 19 МПГГШ». Столь бережное отношение к соблюдению права на свободу слова отнюдь не случайно, ведь возможность свободно излагать окружающим свои взгляды и убеждения, а также без ограничений .воспринимать информацию от окружающих является обязательным условием полноценного общения между людьми. Общение же, в свою очередь, является одним из важнейших социальных процессов, одной из базовых человеческих потребностей. «Свобода выражения мнения лежит в основе многих других прав и свобод, прежде всего таких, как, например, право на участие в выборах и референдуме, право петиции, свобода совести, право на образование, свобода творчества и др.».1 Как указал Европейский Суд по правам человека, «свобода выражения мнения ... представляет собой одну из несущих опор демократического общества, основополагающее условие его прогресса и самореализации каждого его члена».2 В этой связи международные стандарты относят право на свободу слова к числу основополагающих прав человека. Так, согласно ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., «каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».
В развитие процитированных положений Международный пакт о гражданских rf политических правах, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г., определил, что 65 «каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору» (п. 2 ст. 19). Право на свободу слова признается и региональными международно-правовыми актами,, в частности, Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.,1 в соответствии с которой «каждый человек имеет право на свободу выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ» (п. 1 ст. 10). Вместе с тем, вполне очевидно, что свобода слова не является абсолютной; она требует некоторых ограничений. Как отмечается в юридической литературе, «свобода мысли и слова, выражения своего мнения чрезвычайно важна для реального проявления свободы человека. Но эта свобода не может быть абсолютной, безграничной. Слово как главное средство человеческого общения оказывает сильнейшее воздействие на сознание и поведение людей. Оно может созидать и разрушать, звать к социальному прогрессу и призывать к насилию, обогащать внутренний мир человека и унижать личное достоинство. Этим объективно обусловлена необходимость определенных нравственных и правовых ограничений, связанных с осуществлением свободы слова».2 Исходя из этого, международные стандарты, подчеркивая важнейший характер и основополагающее значение права на свободу слова, в то же время указывают, что эта свобода имеет определенные пределы.
Дифференциация уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма
Изучению проблем дифференциации уголовной ответственности посвящено немалое количество работ, в которых представлены различные определения этого феномена. Так, например, по мнению A3. Васильевского, дифференциация уголовной ответственности представляет собой «изменение предусмотренного уголовным законом вида, размера и характера меры ответственности в зависимости от изменения общественной опасности деяния и лица, его совершившего, а также с учетом принципа гуманизма и других важных обстоятельств».1 Т.А. Лесниевски-Костарева определяет дифференциацию уголовной ответственности как «градацию, разделение, расслоение ответственности в уголовном законе, в результате которой законодателем устанавливаются различные уголовно-правовые последствия в зависимости от типовой степени общественной опасности преступления и типовой степени общественной опасности личности виновного».2 Л.Л. Кругликов считает, что дифференциацию уголовной ответственности можно определить как «осуществляемое законодателем расслоение последней, дозировку с учетом определенного рода обстоятельств, целью которой является создание для правоприменителя желаемого режима при определении меры (вида и размера) ответ-ственности за совершенное правонарушение». Таким образом, несмотря на различия вышеприведенных авторских определений (которые, по большему счету, имеют скорее терминологический характер), следует отметить, что в теории под дифференциацией уголовной ответственности понимается уста- 110 новление различных по строгости мер ответственности в зависимости от степени общественной опасности преступления и (или) личности виновного. Дифференцируя уголовную ответственность, законодатель использует различные средства, предусмотренные как Общей, так и Особенной частью УК РФ. Так, анализ предписаний Общей части УК РФ позволяет выделить такие средства дифференциации уголовной ответственности как категоризация преступлений (ст. 15 УК РФ), установление формальных правил назначения наказаний при наличии смягчающих обстоятельств (ст. 62 УК РФ), правил назначения наказания за неоконченное преступление (ст. 66 УК РФ) и их рецидив (ст. 68 УК РФ), особенностей уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних (глава 14 УК РФ).
Для Особенной части УК РФ наиболее характерным средством дифференциации уголовной ответственности является конструирование квалифицированных составов преступлений. В соответствии с ч. 2 ст. 205 УК РФ квалифицирующим признаком публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма признается совершение указанных деяний с использованием средств массовой информации. Использование масс-медиа в целях террористической пропаганды существенно повышает степень общественной опасности содеянного: во-первых, это расширяет круг адресатов публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и публичных заявлений, оправдывающих идеологию и (или) практику терроризма, а во-вторых, материалам, приводимым в средствах массовой информации, население, как правило, оказывает доверие.1 В этой связи повышение уголовной ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма, совершенные с использованием средств массовой информации, представляется полностью оправданным. Согласно ст. 2 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации»1 (с послед, изм.), «под средством массовой ин-формации понимается периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации». В свою очередь «под периодическим печатным изданием понимается газета, журнал, альманах, бюллетень, иное издание, имеющее постоянное название, текущий номер и выходящее в свет не реже одного раза в год»; «под радио-, теле-, видео-, кинохроникальной программой понимается совокупность периодических аудио-, аудиовизуальных сообщений и материалов (передач), имеющая постоянное название и выходящая в свет (в эфир) не реже одного раза в год». Следовательно, основным признаком средства массовой информации служит его периодичность, а значит, таковым может быть признано любая периодическая форма распространения массовой информации вне зависимости от того, зарегистрирована ли она в качестве СМИ или нет. Этот вывод дополнительно подтверждается предписаниями ст. 12 Закона РФ «О средствах массовой информации», согласно которой не требуется регистрация: средств массовой информации, учреждаемых органами государственной власти и органами местного самоуправления исключительно для издания их официальных сообщений и материалов, нормативных и иных актов; периодических печатных изданий тиражом менее одной тысячи экземпляров; ра-дио- и телепрограмм, распространяемых по кабельным сетям, ограниченным помещением и территорией одного государственного учреждения, учебного заведения или промышленного предприятия либо имеющим не более десяти абонентов; аудио- и видеопрограмм, распространяемых в записи тиражом не более десяти экземпляров. Однако, несмотря на то, что вышеперечисленные периодические формы распространения массовой информации освобождены от регистрации, они в полном объеме обладают статусом СМИ. Соответственно, ч. 2 ст. 2052 УК РФ подлежит применению в случае совершения пуб- личных призывов к осуществлению террористической деятельности или пуб личного оправдания терроризма с использованием не только официально за- регистрированных, но и освобожденных от регистрации средств массовой информации. . . Надо признать, что если рассматриваемое преступление совершается с использованием официально зарегистрированных средств массовой ин-формации, особых проблем с применением ч. 2 ст. 205 УК РФ на практике не возникает.
Иначе обстоит дело в случае, когда публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма совершаются с использованием так называемой «самиздатовской» периодической печатной продукции, которая не зарегистрирована в качестве СМИ. Существует мнение, что публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма, опубли-кованные в подобных самиздатовских бюллетенях, по ч. 2 ст. 205 УК РФ квалифицироваться не могут.1 Однако, на наш взгляд, для таких утверждений нет достаточных оснований, поскольку, как уже отмечалось, в соответствии предписаниями Закона РФ «О средствах массовой информации» официальная регистрация не является обязательным признаком СМИ; таковым может являться и незарегистрированное печатное издание при условии, что оно является периодичным (имеет постоянное название, текущий номер и выходит в свет не реже одного раза в год) и выходит тиражом, превышающим одну тысячу экземпляров. Следовательно, тот факт,.что публичные призывы к осуществлению террористической деятельности распространяются посредством незарегистрированного периодического печатного издания, не препятст- вует применению ч, 2 ст. 205 УК РФ. К аналогичному выводу приходят большинство (70,3 %) опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов, причем он находит подтверждение и в правоприменительной прак тике. . , В частности, по неоднократно упоминавшемуся делу Стомахина Б.В. было установлено, что информационный бюллетень «Радикальная политика», на страницах которого неоднократно распространялись публичные призывы к террористической деятельности и заявления об оправдании терроризма, не зарегистрирован в качестве средства массовой информации. Тем не менее, доводы подсудимого Стомахина Б.В. и его защитников о том, что информ-бюллетень «Радикальная политика» не является средством массовой информации, суд нашел несостоятельными. Судом установлено, что информ-бюллетень «Радикальная политика» имел постоянное название, указание на текущий номер издания, бюллетень выходил ежеме-сячно, предназначался для неограниченного круга лиц, в нем было указано место реализации бюллетеня и возмоэ/сность подписки на него.
Проблемы квалификации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма
Комплексный и всесторонний анализ проблем уголовной ответствен- ности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма предполагает исследование и разрешение спорных вопросов, возникающих при квалификации этого преступления. Как известно, под квалификацией преступлений в теории уголовного права принято понимать установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой. При этом квалификация преступления по праву считается важнейшим этапом применения уголовно-правовой нормы, который «венчает предварительный труд юристов по установлению события преступления, соединяет жизнь и сухие формулы закона».2 Являясь ключевым звеном применения уголовно-правовых норм, квалификация преступлений является весьма непростым процессом, поскольку каждый состав преступления имеет ряд общих, совпадающих с другими составами преступлений признаков. По этой причине, «для того чтобы правильно квалифицировать преступление, необходимо очень четко представлять себе разграничительные линии между ними и смежными преступлениями. Устанавливая свойственные данному деянию признаки, отбрасывая те признаки, которые ему не присущи, постепенно углубляя анализ и правовой нормы, и фактических обстоятельств содеянного, мы приходим к единственной совокупности признаков, характеризующих данное преступление и отличающих его от других».1 В этой связи следует полностью согласиться с мнением В.Н. Кудрявцева о том, что «по сути дела, весь процесс квалификации состоит в последовательном отграничении каждого признака совершенного деяния от признаков других, смежных преступлений».2 Если составы преступлений совпадают лишь в части признаков вме-няемости и достижения возраста уголовной ответственности, которые являются общими для всех без исключения составов, разграничение преступлений не вызывает никаких проблем. Однако в тех случаях, когда составы пре-ступлений отличаются одним-двумя признаками (так называемые смежные составы преступлений), их разграничение представляет собой довольно сложную задачу, правильное решение которой имеет важнейшее научно-практическое значение. В этой связи необходимо рассмотреть проблемы отграничения публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма от смежных составов пре-ступлений.
Приступая к рассмотрению этих проблем, необходимо отметить, что преступление, предусмотренное ст. 205 УК РФ, в первую очередь необходимо отграничивать от подстрекательства к террористической деятельности, а точнее - от вовлечения в совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, которое выступает в качестве одной из форм содействия террористической деятельности (ч. 1 ст. 2051 УК РФ), и по своей юридической природе является ни чем иным, как подстрекательством. Проблема разграничения этих преступлений связана с тем, что публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и подстрекательство к террористической деятельности (вовлечение в совершение преступлений террористического характера, перечисленных в диспозиции ч. 1 ст. 2051 УК РФ) имеют немало общего: во-первых, эти преступления выражаются в информационном воздействии на людей, побуждающем их к осуществлению террористической деятельности, а во-вторых, они имеют сходную цель - склонить адресатов такого воздействия к совершению преступлений террористического характера. Значительное сходство объективных и субъективных признаков, характерных для публичных призывов к террористической деятельности и подстрекательства к совершению преступлений террористического характера, делает проблему разграничения этих преступных деяний настолько непростой, что многие криминалисты фактически устраняются от ее решения либо признают ее неразрешимой. Показательным в этом плане можно считать следующее высказывание: «Как уголовно-правовая категория призывы по своему содержанию во многом совпадают с подстрекательством, которым признается склонение лица к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (ч. 4 ст. 33 УК). Таким образом, если и попытаться отграничить, например, подстрекательство к террористическому акту от публичных призывов к осуществлению террористической деятельности, то такая попытка вряд ли будет удачной».1 Однако, на наш взгляд, для подобных утверждений нет достаточных оснований. Полностью признавая известную сложность разграничения публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и подстрекательства к совершению преступлений террористического характера, мы все же склонны считать, что для этого существуют определенные критерии. Задача уголовно-правовой науки - выявить и сформулировать критерии разграничения указанных преступных деяний, а не дезориентировать правоприменителя, говоря о невозможности такого разграничения. Анализ действующего уголовного законодательства, уголовно-правовой литературы, судебной практики, а также обобщение материалов уголовных дел о преступлениях, являющихся предметом нашего исследования, позволяет предложить следующие критерии для разграничения публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и подстрекательства к совершению преступлений террористического характера (вовлечения в совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ). Первым из них является адресная направленность соответствующих действий.
Как уже неоднократно отмечалось, публичные призывы к осуществлению террористической деятельности обращены к персонально неопределенному кругу лиц, т.е. имеют безличный характер.1 Что же касается подстрекательства к совершению преступлений террористического характера, то оно, в отличие от публичных призывов к осуществлению террористической деятельности, нацелено на конкретное, персонально определенное лицо (группу лиц). Следовательно, если субъект, заявляющий о целесообразности, необходимости либо желательности совершения одного или нескольких преступлений террористического характера, обращается к персонально неопределенному кругу лиц, то подобные обращения следует расценивать как публичные призывы к осуществлению террористической деятельности (ст. 205 УК РФ). Если же подобное обращение адресовано конкретным лицам (вне зависимости от их количества), то содеянное необходимо квалифицировать как вовлечение в совершение преступлений террористического характера" (разумеется, 135 при условии наличия иных признаков состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205 УК РФ1). Необходимость учета адресной направленности обращений, нацеленных на побуждение к террористической деятельности, иллюстрирует следующий пример из судебной практики. По одному из изученных нами уголовных дел Верховный суд Республики Татарстан признал Заринова, Файзулина, Зялилова, Дэ/сураева, Сабитова, Сабирова и Нурмухаметова виновными в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 cm, 30, ст. 278 (приготовление к насильственному измене-нию конституционного строя Российской Федерации), ч.» / cm, 282 (организация деятельности экстремистской организации), ч. 1 ст. 205і (содействие террористической деятельности) УК РФ. Указанные лица признаны виновными в организации и осуществлении экстремистской деятельности в интересах меэ/сдународной террористической организации, создании условий для совершения действий, направленных на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации, а также вовлечении несовершеннолетних лиц в совершение преступлений экстремистской направленности.
