Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая характеристика уголовно-правовой охраны жизни в Англии, США и Канаде 11
1. Особенности уголовно-правовой системы стран общего права 11
2. Жизнь как объект уголовно-правовой охраны в Англии, США и Канаде 36
3. Понятие и система преступных деяний против жизни в уголовно- правовой системе общего права 62
Глава 2. Ответственность за тяжкое убийство и проблемы его реформирования в Англии, СШАи Канаде 96
1. Понятие тяжкого убийства и материальный элемент состава 96
2. Психический элемент тяжкого убийства и конструктивное тяжкое убийство 116
3. Виды тяжкого убийства и наказание за него 141
Глава 3. Ответственность за простое убийство и детоубийство в Англии, США и Канаде 160
1. Простое намеренное убийство в уголовно-правовой системе общего права и проблема реформирования смягчающих тяжесть убийства обстоятельств 160
2. Простое ненамеренное убийство 191
3. Понятие детоубийства и его разграничение со смежными составами 211
Заключение 226
Библиография
- Жизнь как объект уголовно-правовой охраны в Англии, США и Канаде
- Понятие и система преступных деяний против жизни в уголовно- правовой системе общего права
- Психический элемент тяжкого убийства и конструктивное тяжкое убийство
- Простое ненамеренное убийство
Введение к работе
з
Актуальность темы исследования. Охрана жизни человека в современном обществе приобретает значение первостепенной важности. Среди всех социальных и правовых благ личности жизнь рассматривается как основная ценность, поскольку в случае смерти человека все остальные права и свободы утрачивают свой смысл. Уголовный запрет на лишение человека жизни, хотя и не является абсолютной гарантией защиты жизни отдельного человека, тем не менее, свидетельствует о готовности государства охранять данное благо. Поэтому разработанность и совершенство юридической конструкции составов преступных деяний против жизни чрезвычайно важны для уголовно-правовой системы каждого государства.
Систему преступных деяний против жизни стран общего права, к которым принадлежат уголовно-правовые модели исследуемых в данной работе Англии, США и Канады, всегда отличало наличие специфических, присущих только данной правовой системе преступлений и уголовно-правовых институтов, своеобразное построение самой системы. Необходимо отметить, что существующие преступные деяния против жизни, основы которых были заложены еще в английском общем праве, в последнее время выступают объектом реформ, задача которых изменить во многом архаичные, не отвечающие потребностям времени нормы так, чтобы они максимально соответствовали современным принципам уголовной ответственности.
Обращение к правовым системам зарубежных стран всегда позволяло решать самые разные задачи, начиная от познания правопорядка другого государства, и заканчивая возможностью использовать полученные в результате проведенного исследования знания для усовершенствования правопорядка собственного. И если еще относительно недавно интерес, проявляемый к сравнительному уголовному праву, носил скорее академический характер, то сегодня, в обстановке определенного сближения правовых семей, знание зарубежного уголовного права является настоятельной необходимостью. Сравнительное исследование дает юристу возможность выявить и учесть
существующие достоинства и недостатки при формулировании принципов и оснований уголовной ответственности, при решении вопросов преступности и наказуемости конкретных деяний. Еще в начале прошлого века В. М. Хвостов написал: «Лучшим средством для того, чтобы углубить познания в праве своей страны, является сравнение его с каким-либо другим; сравнение дает повод ставить вопросы о характере замеченных различий и их причинах и в связи с этим заставляет глубже вникать в изучаемый материал»1.
Несмотря на то, что российское право по многим параметрам тяготеет к континентальной правовой системе, в последнее время все больше исследователей уделяют внимание в своих работах нормам и институтам стран общего права, демонстрируя тем самым, что вопреки многим внешним различиям, между двумя системами нет каких-либо непроходимых границ, которые не позволили бы изучать нормы другой системы с целью совершенствования собственного законодательства. При этом нередко происходит обращение именно к убийству, поскольку, как в свое время верно отметил М.Д. Шаргородский, «большинство проблем Общей части уголовного права - вопрос о субъективной стороне состава, вопрос о причинной связи, вопросы о соучастии, о приготовлении и покушении - в значительной мере решались именно в связи с этим конкретным преступлением»2. Вместе с тем, система преступных деяний против жизни одним лишь убийством не ограничивается, и целый ряд деяний, объектом которых выступает жизнь человека, просто выпадает из поля зрения, что создает неверное впечатление о действующих в данной области уголовно-правовых нормах.
Примечателен и тот факт, что в последнее время и в уголовно-правовой доктрине общего права, и в российской научной среде такое традиционное преступление как убийство является предметом дискуссий, смысл которых, в частности, сводится к расширению границ жизни как объекта уголовно-правовой охраны, допустимости эвтаназии, возможности привлечения к уголовной ответственности за противоправное причинение смерти юридических лиц.
1 Хвостов В.М. Система римского права. Общая часть. М, 1996. С. 11.
2 Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья/ Избранные работы по уголовному праву.
СПб., 2003. С. 411.
Существует, таким образом, совершенно очевидная необходимость всестороннего исследования, дающего развернутый анализ важных проблем регламентации уголовной ответственности за преступления против жизни в странах общего права, а также освещающего новеллы законодательства и тенденции реформирования преступных деяний против жизни.
Цели и задачи исследования. Целью данной работы является комплексное изучение вопросов построения и регламентации ответственности за совершение преступных деяний против жизни в уголовном праве Англии, США и Канады, их законодательного закрепления, практики применения норм, анализ возможных путей реформирования существующих составов, а также внесение предложений по изменению действующего российского уголовного закона, направленных на всестороннюю охрану интересов личности, общества и государства. Постановка названной цели исследования определила необходимость решения следующих задач:
Определить особенности уголовно-правовой системы общего права, а также специфику английской, американской и канадской уголовно-правовых моделей, которые в нее входят.
Дать характеристику жизни как объекту уголовно-правовой охраны в Англии, США и Канаде.
Исследовать corpus delicti преступных деяний против жизни в историческом и сравнительном аспектах.
Провести правовой, теоретический, практический и доктринальный анализ действующих норм английского, американского и канадского уголовного права, регламентирующих ответственность за совершение преступлений против жизни.
Выделить основные возможные пути реформирования существующих преступлений против жизни и проанализировать предлагаемые законопроекты и материалы комиссий высших законодательных и исполнительных органов государственной власти Англии, США и Канады.
6. Сформулировать конкретные предложения по совершенствованию
современного российского уголовного законодательства.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является совокупность общественных отношений, обеспечивающих охрану жизни человека в странах уголовно-правовой системы общего права. Предметом диссертационного исследования выступают действующие нормы уголовного права Англии, США и Канады, судебная практика и доктрина этих стран, нормы российских нормативно-правовых актов, а также ряда европейских государств.
Методология и методика исследования. Методологическую основу настоящего исследования составляют устоявшиеся в отечественной науке способы и формы научного познания. При написании работы использовались сравнительно-правовой, историко-правовой, формально-юридический методы, системный и комплексный анализ, а также иные методы познания научного явления.
Теоретическую основу исследования составили труды российских ученых, как в области уголовного права, так и в области общей теории и истории права, сравнительного правоведения: Ю.М. Антоняна, И.Ю. Богдановской, Г.Н. Борзенкова, СВ. Бородина, О.Н. Ведерниковой, Б.В. Волженкина, М.Н. Гернета, П.С. Дагеля, Г.А. Есакова, И.Э. Звечаровского, О.С. Капинус, С.Г. Келиной, И.Д. Козочкина, B.C. Комиссарова, А.Н. Красикова, Н.Е. Крыловой, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, А.А. Малиновского, М.Н. Марченко, А.А. Матвеевой, С.Ф. Милюкова, В.Д. Набокова, А.В. Наумова, А.С. Никифорова, Б.С. Никифорова, Э.Ф. Побегайло, А.Н. Попова, А.И. Рарога, Ф.М. Решетникова, А.В. Серебренниковой, Н.С. Таганцева, Ю.А. Тихомирова, М.Д. Шаргородского и др.
Кроме того в диссертации широко использовались работы следующих зарубежных авторов: У. Блэкстоуна, Р. Давида, X. Кётца, Ж. Праделя, Л. Фридмэна, К. Цвайгерта, A. Ashworth, G. Binder, B.N. Cardozo, M. Cavadino, E. Coke, J. Dignan, R.M. Dworkin, J. Dressier, G. Fletcher, P.H. Glenn, J. Hall, O.W. Jr. Holmes, J. Horder, C.S. Kenny, N. Lacey, W.R. LaFave, L.H. Leigh, G. Mousourakis, A. Norrie, D. Ormerod, A.N. Pace, R. Perkins, S.H. Pillsbury, R. Pound, K. Roach, T. Sorrell, J.F. Stephen, D. Stuart, N. Walker, С Wells, G. Williams, A.N. Young и др.
Правовую основу исследования составили Конституция США 1787 г., Канадская хартия прав и свобод 1982 г., Конституция РФ 1993 г., законодательные акты Англии, США и Канады, регламентирующие вопросы уголовной ответственности за преступные деяния против жизни, в частности английский Закон об убийстве 1957 г., Закон о преступлениях против личности 1861 г., Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном убийстве 2007 г., Титул 18 Свода законов США, уголовные кодексы штатов, Уголовный кодекс Канады 1892 г. в ред. 1955 г., Уголовный кодекс РФ 1996 г. и другие нормативно-правовые акты.
Эмпирической основой исследования послужили судебные решения, приятые как высшими судебными инстанциями, так и судами первой инстанции в Англии, США и Канаде. Диссертантом изучено свыше 70 судебных решений, принятых в разное время.
Научная новизна исследования. Настоящая работа представляет собой первое за последнее время комплексное монографическое исследование системы преступных деяний против жизни в Англии, США и Канаде. Работа построена на критическом анализе действующих норм Англии, США, Канады, устанавливающих ответственность за преступные деяния против жизни, основана на изучении не только нормативных актов, но и значительного числа прецедентов, их доктринальном толковании. В работе впервые проведен систематический анализ преступлений против жизни с учетом последних изменений законодательства и появившейся практики. Все деяния, объектом посягательства которых выступает жизнь человека в ее понимании юристами изучаемых стран, систематизированы с использованием сложившихся в методологии традиций. Автором избран подход рассмотрения существующих норм в динамике, начиная с момента их зарождения, последующего развития и трансформации, и заканчивая перспективами дальнейшего существования и тенденциями реформирования. Также в работе содержатся конкретные рекомендации по совершенствованию российского уголовного права.
На защиту выносятся следующие основные положения, отражающие новизну проведенного исследования:
В правовых системах рассматриваемых в диссертационном исследовании стран четко прослеживается тенденция уголовно-правовой охраны жизни нерожденного человека, даже на самых ранних сроках внутриутробного развития, что находит выражение в отнесении умерщвления плода к системе преступных деяний против жизни. De lege ferenda данный подход представляет несомненный интерес, поскольку является свидетельством приоритетной защиты жизни человека, еще до его рождения. Соглашаясь с обоснованностью выделения жизни и здоровья плода в качестве самостоятельного объекта посягательства, в целях адекватной защиты «будущей» жизни считаем целесообразным установление уголовной ответственности за противоправное умышленное или неосторожное умерщвление плода.
При совершенствовании ответственности за противоправное умышленное или неосторожное умерщвление плода предлагается дополнить Главу 16 УК РФ:
а) статьей 1051. Противоправное умышленное умерщвление
жизнеспособного плода, которую изложить в следующей редакции:
«Противоправное умышленное умерщвление жизнеспособного плода наказывается лишением свободы на срок до 5 лет».
б) статьей 1091. Умерщвление жизнеспособного плода по неосторожности,
которую изложить в следующей редакции: {{Умерщвление жизнеспособного плода по неосторожности наказывается лишением свободы на срок до двух лет».
3. Специфика системы преступных деяний против жизни в странах,
принадлежащих к уголовно-правовой системе общего права, заключается в
особенности составов, которые отнесены к данной группе деяний, в ее
построении, где центральное место занимает тяжкое убийство, которое
сформулировано таким образом, что позволяет говорить о нем не как о квалифицированном составе убийства, а как о самостоятельном преступлении, ответственность за совершение которого регламентирована наиболее детальным образом. Систему преступных деяний против жизни можно представить следующим образом: 1) убийства (тяжкое, простое, детоубийство); 2) иные намеренные преступления против жизни (преступления, имеющие неоконченный характер и совершенные до наступления преступного результата (подстрекательство, сговор и покушение на убийство); склонение к самоубийству или оказание помощи в его совершении; преступные деяния, направленные на умерщвление плода); 3) небрежное причинение смерти.
4. Принятый в Англии Закон о корпоративном простом убийстве и
корпоративном убийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act)
2007 г. ввел новую норму, в соответствии с которой юридическое лицо в случае,
если несоблюдение определенных лежащих на нем обязанностей обеспечить
безопасность жизни и здоровья определенной группы людей приведет к гибели
человека, может быть привлечено к уголовной ответственности за простое
убийство. Фактически данное изменение английского законодательства привело
к появлению новой категории простого ненамеренного убийства - убийства,
совершенного юридическим лицом, отличающегося не только особым
субъектом, но и особым психическим элементом, принимающим в расчет
корпоративную политику лица в целом и имевшие место в прошлом нарушения
в соблюдении правил безопасности по обеспечению жизни.
5. Для всесторонней защиты интересов личности, общества и государства
предлагается дополнить УК РФ Главой 152 «Меры уголовно-правового
характера, применяемые к юридическим лицам», которая позволила бы
применять в отношении юридических лиц меры, направленные на прекращение
преступной деятельности, предотвращение совершения новых преступлений
физическими лицами в интересах и с ведома юридического лица, возмещение
причиненного ущерба. При этом юридическое лицо не рассматривалось бы как субъект уголовной ответственности.
6. К юридическим лицам в РФ в соответствии с вносимыми предложениями
целесообразно применять следующие меры уголовно-правового характера:
ликвидацию юридического лица, временное приостановление деятельности
юридического лица, конфискацию имущества, возмещение причиненного вреда.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования
определяется тем, что оно может рассматриваться как комплексный критический
анализ действующих норм Англии, США, Канады, устанавливающих уголовную
ответственность за преступные деяния против жизни, обусловлена
сформулированными на его основе научными выводами и рекомендациями,
предложениями прикладного характера. Сделанные в работе выводы и
рекомендации представляют интерес для отечественного законодателя при
совершенствовании уголовного законодательства; для преподавателей вузов и
научных работников в части обогащения традиционных представлений
применительно к преступным деяниям против жизни в странах общего права, а
также материалы диссертации могут быть полезны при проведении дальнейших
исследований, как по данной проблематике, так и по проблемам, имеющим
отношение к теме диссертационного исследования.
Апробация результатов исследования. Работа выполнена на кафедре уголовного права и криминологии юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, где обсуждалась, рецензировалась и была рекомендована к защите.
Основные положения и выводы диссертационного исследования получили отражение в опубликованных работах автора, представлены на научной конференции «Юридическая наука и правоприменение» (Саратов, май 2009 г.), а также использовались в ходе ведения семинарских занятий по Общей и Особенной части уголовного права на юридическом факультете Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Структура работы обусловлена предметом, целями и задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих девять параграфов, заключения и библиографии.
Жизнь как объект уголовно-правовой охраны в Англии, США и Канаде
Если подойти более детально к рассмотрению уголовного права названных стран, то в первую очередь необходимо отметить, что по своей сути ОНО быЛО И во многом остается правом «судейским». «Таким образом, наука общего права по происхождению — судебная, а континентального — схоластическая.. .На континенте юристы мыслят абстрактно, понятиями правовых институтов, в GIIIA и Англии - конкретно, «прецедентно», с точки зрения отношений сторон, их прав-и обязанностей. На континенте стремятся создать правовую систему без лакун, в США и Англии для юристов ориентирам и служат судебные решения»2. Это право традиционно создавалось.судьями, и сегодня, когда.основным или единственным источником уголовного права выступают нормативно-правовые акты, при их создании учитываются, нормы существующих судебных решений,, а.в процессе применения именно судьи оценивают практическую-значимость, принятого акта. Так, в Канаде рассмотрению вопроса о конструктивном тяжком убийстве Верховным судом страны в 1989 г. предшествовал целый ряд судебных решений, принятых в разное время нижестоящими судами провинций, в которых конституционность данного института ставилась под сомнение.
Признание судебных решений по конкретным делам источником права наряду со статутами и научной доктриной принципиально отличает уголовно-правовую систему общего права от континентальной. Несмотря на возрастание роли статута, многие вопросы уголовной- ответственности по-прежнему регламентируются общим правом. В Англии, например, тяжкое и простое убийства являются преступлениями по общему праву. Их определение нельзя встретить ни в одном правовом акте, однако наказания за них предусмотрены в Законе об уголовном правосудии 2003 г. (Criminal Justice Act), Законе о преступлениях против личности 1861 г. (Offences against the Person Act) и некоторых других актах.
О соотношении статутного и общего права профессор лондонского университета Л.М. Ли пишет: «Прецедент и парламентский акт тесно связаны, существование одного немыслимо без другого. Статуты восполняют пробелы, имеющиеся в общем праве, изменяют его нормы, приспосабливают к потребностям современной действительности» .
В США, несмотря на общую тенденцию запрета уголовной репрессии, основанной только на нормах общего права, отдельные штаты включают в свои кодексы положения, позволяющие использовать нормы общего права2.
Доминирование «судейского» права привело к повышению роли процессуального права по сравнению с правом материальным. Исторически в силу слабого развития» законодательства суды, формулируя нормы материального права, затрагивали многие вопросы права процессуального. И по сей день нормы материального и процессуального права тесно переплетены, взаимно обусловливают и взаимно дополняют друг друга. В процессе создания новой уголовно-правовой нормы особое внимание уделяют не только тому, насколько оправданно и востребовано ее появление, но и тому, как она будет реализована в рамках существующей системы процессуального права. Такая логика взаимодействия материального и процессуального права объясняет тот факт, что отдельные институты уголовного права зарождались в рамках процесса. В частности, данное утверждение справедливо применительно к обстоятельствам, исключающим ответственность, и к обстоятельствам, смягчающим тяжесть убийства, таким, как провокация и ограниченная вменяемость, которые
УК Флориды (ст.775-01), в соответствии с положениями которого тогда, когда нет установленной законом нормы, регулирующей вопросы преступности и наказуемости деяний, может применяться «общее право Англии»; УК Айдахо, ст. 18 - 303 которого предусматривает наказания за преступления, которые не названы в уголовном законе, но «признаются таковыми общим правом»; 14-1 УК Северной Каролины к фелониям относит те преступления, которые считаются фелониями, согласно нормам общего права. изначально появились в рамках уголовного процесса как «основания защиты» (defences), к которым мог прибегнуть обвиняемый, чтобы деяние было квалифицировано как простое, а не тяжкое убийство. Как будет показано ниже, многие недостатки регламентации этих институтов в рамках материального уголовного права могут быть объяснены их процессуальной природой.
В то же время необходимо отметить, что во второй половине XX в. в Англии и США произошло смещение академического интереса с процессуальных институтов в сторону исследования сущности преступного поведения и наказания. Если в работах У. Блэкстоуна и Д. Стифена вопросам «Общей части» уголовного- права отводилось 10% всего текста, то сегодня все больше исследователей обращают внимание на проблему формулирования общих принципов и начал уголовного права и закрепление их в законе .
По мнению И.Ю; Богдановской, доминирование судебного прецедента в странах, принадлежащих к системе общего права, обусловило и такую его особенность, как правовой континуитет, поскольку «прецеденты не способны быстро вносить кардинальные изменения в действующее право, а лишь дают возможность постепенно реформировать отдельные нормы. Такая система позволяет длительное время сохранять старые институты, приспосабливая их к новым обстоятельствам»2.
Позволим себе отчасти не согласиться с приведенным высказыванием, поскольку, на наш взгляд, уникальный характер уголовно-правовой системы общего права заключается в сочетании таких качеств, как способность быстро реагировать посредством прецедента на меняющуюся социальную обстановку, с одной стороны, и приверженность традиции, с другой.
Свидетельством гибкости общего права выступает тот факт, что судьи раньше, чем законодатели, обращают внимание на многие спорные и проблемные вопросы уголовного права. И даже в тех случаях, когда суд не может посредством прецедента создать новые уголовно-правовые нормы, он может выступать как «негативный» законодатель. Так, законодатели многих американских штатов отказались от назначения смертной казни за совершение изнасилования только после того, как Верховный суд США в решении по делу Coker v. Georgia 1977 г. признал, что. смертная казнь является несоразмерным наказанием за изнасилование1.
Приверженность традиции многих стран, принадлежащих к уголовно-правовой системе общего права, проявляется в том, что отдельные институты уголовного права можно объяснить скорее исторически, нежели логически. В частности, ничем иным, как традицией и особенностью исторического развития, нельзя объяснить тот факт, что тяжкое убийство занимает центральное место в системе преступных деянийл против жизни и. является- основным, наиболее разработанным видом убийства.
В целом, можно сказать, что, несмотря на идентичные категории преступных деяний и предусмотренные за-их совершение наказания, законодатели и правоприменители Англии; США и Канады во многих аспектах по-разному подходят к определению принципов уголовно-правового- воздействия на преступность, установлению круга преступлений, назначению и применению наказаний и иных мер уголовно-правового характера. Именно поэтому будет правильнее в рамках уголовно-правовой системы общего права обозначить особенности английской; американской и канадской уголовно-правовых моделей соответственно, каждая из которых имеет индивидуальный характер.
Понятие и система преступных деяний против жизни в уголовно- правовой системе общего права
Точное установление момента наступления смерти представляется чрезвычайно актуальным в связи с регулированием операций по трансплантации органов, тканей и клеток человека.
Например, в США составители рекомендованного законодателям штатов в качестве модели Единообразного акта о пересадке анатомических органов (Uniform Anatomical Gift Act)1, подробно регламентирующего многие вопросы трансплантации, отказались сформулировать правила определения момента наступления смерти, предоставив решение этого вопроса медицинской науке и судебной практике, что само по себе способно повлечь злоупотребления в данной сфере.
Примером может служить довольно сложный и широко обсуждаемый в США вопрос о возможности изъятия органов для трансплантации у детей больных анэнцефалией.
Анэнцефалия - это полное или частичное отсутствие костей свода черепа и мозга (головного или спинного), являющееся- дефектом внутриутробного развития, при котором родившийся ребенок не может прожить более нескольких дней2. Других аномалий развития у таких детей, как правило, не наблюдается, поэтому их можно- рассматривать как потенциальных доноров3. Однако «с медицинской точки зрения наступление смерти - это не какой-то отдельно взятый «момент», а процесс, при котором происходит постепенное сокращение естественного кровообращения и снабжения органов кислородом, что делает их непригодными с точки зрения трансплантологии»4.
Американская ассоциация медиков изначально-предлагала исходить из того, что такая аномалия несовместима с жизнью, поэтому диагноз анэнцефалии приравнивался к биологической смерти. В 1994 г. Совет по этическим и правовым вопросам отказался от данной концепции и признал допустимым с этической точки зрения изъятие органов у еще живых новорожденных с таким диагнозом1. Такое решение вызвало волну возмущения у общественности, и после открытых дебатов от нее отказались в пользу прежней концепции.
Дженнифер Бард пишет о том, что, несмотря на факт несовместимости анэнцефалии с жизнью, такие новорожденные не отвечают медицинскому критерию смерти мозга, и как бы привлекательно с точки зрения спасения другой человеческой жизни не выглядела такая «уловка», подобные операции допускать нельзя2.
Описанная ситуация является проявлением еще одной проблемы, проблемы отношения общества к людям с физическими и психическими аномалиями. Британские медики провели независимое исследование в одной из больниц Центральной Англии, чтобы определить, как часто происходит отказ от реанимационных мероприятий при рождении ребенка с серьезными неврологическими отклонениями, либо с минимальной массой тела и беременностью менее 28 недель. Оказалось, что за.4 года 75 младенцев умерли от неоказания им медицинской помощи, при этом в 68% случаев врачи не могли с точностью констатировать ни возможность «полноценной жизни», ни неизбежность наступления смерти. В 92 % случаев, о прекращении реанимационных мероприятий просили родители3. По данным фактам уголовные дела практически никогда не возбуждаются.
Получается, что и юристы, и медики забывают о неотъемлемом, равном для всех, священном праве на жизнь, когда перед ними встает вопрос выбора между жизнью здорового человека и человека с какими-либо аномалиями, либо вопрос «экономической целесообразности» оказания дорогостоящих реанимационных мероприятий и использования сложной аппаратуры, если они не уверены в положительном исходе. В первой половине прошлого столетия известный американский судья Бенджамин Кар дозо сказал: «ценность, жизни для всех одинакова — и для самого могущественного человека, и для самого посредственного. Женщина имеет право распоряжаться судьбой плода, пока- она носит его в себе, но после того, как он рождается, она это право утрачивает. Он становится человеком, а человечество — это общество равных»1. К сожалению, сегодня эти слова по-прежнему звучат как красивая, но не подкрепленная реальным положением вещей декламация.
Проблема определения момента окончания жизни связана также с применением доктрины общего права «правила одного года одного дня» (уеаг-and-a-day rule). Согласно этой доктрине лицо может быть признано виновным в убийстве только- в том случае, если смерть наступила в течение одного- года и одного дня после причинения ему вреда. Так, если 1 января 2000 г. А стреляет в В, а.1 января 2001 г. В от полученных ранений умирает, А может быть предъявлено обвинение в убийстве. Если же смерть наступает после 2 января 2001 г., деяние не может быть квалифицировано по статьям об убийстве. Однако это обстоятельство не исключает возможности привлечения к уголовной ответственности за совершение иного преступления; в,частности нападения с целью убийства (assault with intent to kill).
Эта доктрина появилась в Англии в 1248 г. и долгое время была неотъемлемой частью всех классических определений убийства. В Великобритании от правила одного года и одного дня отказались в 1996 г. в связи с принятием Акта о реформе права (Law Reform (Year and a Day Rule) Act (c.19), S. 1). Согласно этому закону, в случае совершения преступления, направленного на лишение жизни, уголовное дело может быть возбуждено лишь с согласия Генерального атторнея, «если телесное повреждение, которое предположительно и привело к смерти, было причинено более чем за три года до ее наступления».
Уголовный кодекс Канады, в ст. 227, содержал норму, согласно которой лицо освобождалось от уголовной ответственности за виновное лишение жизни другого человека, если смерть наступала позже, чем через год и один день с момента совершения последнего акта, который мог стать причиной или способствовать наступлению смерти. Но в 1999 г. после внесения изменений в уголовный кодекс, названная норма утратила силу.
В США, в отельных штатах страны, эта доктрина все еще действует. Некоторые из них, не оказываясь от нее полностью, увеличили указанный срок. Так, 194 УК штата Калифорния содержит норму, согласно которой «в том случае, если смерть наступает после трех лет и одного дня, существует опровергаемая презумпция, что лишение жизни уголовно ненаказуемо».
Доктрина, появление которой было связано- с несовершенством медицинских методов определения, причин смерти, сегодня при наличии современных медицинских технологий представляется бесспорным анахронизмом. В настоящее время.можно не только-с точностью определить, что послужило причиной смерти, но и достаточно долго поддерживать жизнь потерпевшего.
Как отмечает в своей работе И.Д. Козочкин, «суды к правилу одного года и одного дня относятся по-разному. Одни, считая, что оно является уже частью американского общего права; полагают, что могут его не применять, другие исходят из того, что поскольку оно является конститутивным элементом убийства, может быть отменено только законодательным актом»1.
Психический элемент тяжкого убийства и конструктивное тяжкое убийство
Убийство всегда совершается в отношении «живого человеческого существа» (living human being), понятие которого было проанализировано в предыдущем параграфе. При этом ошибка в потерпевшем, согласно доктрине «перемещенного намерения» (transferred intent), на квалификацию не влияет. Так, если лицо намеревается убить одного человека, но ошибочно или случайно убивает другого, то считается, что намерение «перемещается» с первоначально выбранного потерпевшего на того, кто в итоге пострадал Содержащееся в большинстве определений указание на причинение смерти «другому» человеку позволяет отграничить убийство от самоубийства, которое уголовно ненаказуемо. Правда, необходимо отметить, что уголовное законодательство, изучаемых нами стран содержит самостоятельные составы склонения или оказания помощи в совершении самоубийства (counseling or aiding suicide).
Как известно, в странах, принадлежащих к уголовно-правовой системе общего права, субъектом уголовного права может быть не только физическое лицо,., достигшее к моменту совершения преступления возраста уголовной ответственности, но и юридическое лицо. В течение длительного времени, однако, юридическое лицо не могло быть привлечено к уголовной ответственности за убийство, поскольку к нему невозможно, было применить предусмотренные за совершение убийства наказания — срочное и пожизненное лишение свободы, смертную казнь. Впоследствии появились прецеденты, позволяющие привлекать к уголовной- ответственности за небрежное причинение смерти юридические лица, руководство которых не приняло должных мер по обеспечению безопасности своих сотрудников и других лиц В Великобритании в 2007 г. был принят Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном убийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, с 19), в соответствии с которым юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за простое убийство, если способ, с помощью которого оно осуществляет свою деятельность, или организация самой деятельности приводит к смерти человека, и является результатом нарушения лежащей на юридическом лице релевантной обязанности соблюдать должную осмотрительность по отношению к потерпевшему .
В США изначально-юридическое лицо, нельзя было привлечь к уголовной ответственности за совершение преступлений против жизни, как и других преступлений, субъектом которых традиционно выступало исключительно физическое лицо - изнасилования; инцеста, побоев. Постепенно стала складываться практика признания юридического лица виновным в простом убийстве. Так, В 1978г. в штате Индиана обвинение в убийстве было предъявлено компании «Форд», выпустившей на рынок автомобиль, который по своим конструктивным особенностям представлял существенную опасность, для жизни людей в случае столкновения, в 1984 г. виновной в простом убийстве была признана компания «Юнион Карбайд», на одном из предприятий которой в Индии произошла утечка токсичного газа, повлекшая смерть 4 тысяч человек, в 1983 г. аналогичное обвинение было выдвинуто в Калифорнии в адрес компании «Гранит», семеро рабочих которой погибли на строительной площадке в результате несоблюдения правил техники безопасности. В настоящее время вопрос о том, возможно ли привлечь юридическое лицо к ответственности за простое убийство в юрисдикциях штатов решается либо, исходя из сложившихся прецедентов, либо из положений уголовного закона. Например, в соответствии со ст. 13А-1-2 УК штата Алабама, «лицо» (person), помимо человека в случаях, не запрещенных законом, включает в себя- публичную или частную корпорацию неинкорпорированную ассоциацию, партнерство или правительственную организацию.
В доктрине американского уголовного права выдвигались предложения привлекать юридические лица к уголовной ответственности не только за простое, но и за тяжкое убийство, однако, особой поддержки на практике на сегодняшний момент они не получили .
В ст. 2 УК Канады, в которой содержатся основные определения, закреплено положение, согласно которому понятие «лицо» при определенных обстоятельствах также может включать в себя организацию. Вопрос об уголовной ответственности юридических лиц за причинение смерти при несоблюдении правил техники безопасности или других случаях противоправного поведения руководства компании или ее представителей, повлекших гибель людей, а также концептуальные принципы такой ответственности нередко выступали предметом рассмотрения различных правовых и- правительственных комиссий. Одним из последних стал специальный доклад Министерства юстиции Канады, разработчики которого указали на необходимость внесения нормы в действующий уголовный закон, которая носила бы специальный характер по отношению к нормам о причинении вреда здоровью и устанавливала уголовную ответственность за причинения вреда здоровью вследствие несоблюдения особых правил безопасности. Вместе с тем, составители консультативного документа посчитали излишним вводить самостоятельный состав простого убийства, совершенного юридическим лицом, как это имеет место в Великобритании, поскольку подобные случаи в полной мере подпадают под действие ст. 234 Уголовного кодекса Канады, предусматривающей ответственность за простое убийство".
Как и,любое другое преступление, убийство отличается присущими только ему материальным и психическим элементами - actus reus и mens геа деяния. В зависимости от названых конститутивных признаков убийство может быть квалифицировано как тяжкое, простое или убийство матерью новорожденного ребенка.
Иные намеренные преступления против жизни также можно условно разделить на несколько групп.
К первой группе относятся преступления, имеющие неоконченный характер и совершенные до наступления преступного результата. Так, в силу специфики общего права самостоятельными составами являются подстрекательство к убийству (solicitation), сговор (conspiracy) и покушение на убийство (attempt). В отличие от уголовного права континентальной Европы понятие предварительной преступной- деятельности в англосаксонской уголовно-правовой системе не связано со стадиями развития преступления. Необходимо подчеркнуть, что здесь имеются в виду различные по своему содержанию преступления; общей чертой которых является то обстоятельство, что они относятся к предварительной преступной деятельности, реального ущерба еще не причинившей. Так, подстрекательство как самостоятельное преступление - это деяние, не имевшее своим продолжением совершение подстрекаемого преступления; в противном случае оно квалифицировалось бы как соучастие в совершении преступления.
В. Англии Закон о преступлениях против личности 1861 г. в качестве самостоятельных преступных деяний выделял сговор, подстрекательство, покушение и угрозу убийством (threat). Однако, после принятия Закона о преступном покушении 1981 г. (Criminal Attempt Act, с.47) и Закона об уголовном праве 1977 г. (Criminal Law Act, с.45) покушение и сговор претерпели существенные изменения и стали носить общий характер для всех видов преступлений.
Простое ненамеренное убийство
Первая группа описывает такие ситуации, когда, например, D, угрожая оружием V и намереваясь убить его, пугает его до такой степени, что V, пытаясь спастись, выпрыгивает из окна, из движущегося автомобиля или совершает любые другие действия, оказывающиеся для него фатальными. Согласно общепринятой точке зрения, в. подобном случае D- виновен в тяжком убийстве V. В" качестве обоснования данной позиции обычно приводят тот довод, что такое поведение потерпевшего является скорее инстинктивным, нежели осознанным и добровольным, кроме того, посягающий вполне может предвидеть такую реакцию со стороны потерпевшего, поэтому она в идеале должна охватываться его намерением:
Значительно сложнее правоприменителям оценить такое поведение потерпевшего, которое, с одной стороны, является- добровольным, а с другой стороны, настолько безрассудным и неожиданным,, что обвиняемый при всем желании не мог бы его предвидеть. Именно наличие неадекватной реакции со стороны потерпевшего позволяет говорить о том, что причинная связь, была прервана. Как правило, такие ситуации имеют место; когда потерпевший, получив телесное повреждение, отказывается в силу разных причин от медицинской помощи.
Когда речь заходит о вмешивающихся причинах, инициированных третьими лицами, в первую очередь имеют в виду проблему оказания ненадлежащей медицинской помощи или врачебной ошибки. По-общему правилу, небрежность со стороны медицинского персонала, за исключением тех случаев, когда она была слишком грубой, не освобождает лицо, причинившее вред, от уголовной ответственности. Деяние врача рассматривается как предвидимая; ответная реакция на нанесенное ранее повреждение. Вместе с тем- предложенные судебной
Следует отметить, что B.H. Кудрявцев выделял похожие разновидности причинной связи, осложненной вмешательством внешних сил: вмешательство сил природы и технических процессов; деятельность виновного лица; вина потерпевшего; преступное поведение других лиц (Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 215-232). по практикой критерии для определения степени небрежности медицинских работников носят неопределенный характер; В качестве иллюстрации. двусмысленных и оценочных категорий, которые часто применяются в подобных ситуациях, можно привести английское решение-по делу Rv. Cheshire (1991).
Молодой человек с огнестрельным ранением был госпитализирован, но в больнице он; скончался, в результате неправильно проведенной трахеотомии; Во время рассмотрения: дела судом первой инстанции, судья при обращении к присяжным заседателям, просил их определить,, насколько грубой; по их мнению, была; ошибка врача3 проводившего трахеотомию, и может ли. она в; правовом: смысле быть, признана, причиной наступления- смерти. Однако Апелляционный: суд, который пересматривал решение, согласился- с обвинением; что в.- данном: случае вопрос о» небрежности медицинского работника не должеш ставиться; поскольку редкое осложнение, возникшее в ходе операции, было прямым последствием:поведения обвиняемого, которое: остается существенной причиной; смерти. Тест, предложенный при-.этом судом для .оценки поведения? врача, весьма трудно-- применять на-1 практике: «даже: если небрежность при? оказании медицинской помощи- была; непосредственной причиной смерти, присяжные заседатели не должны рассматривать данное обстоятельство в.. качестве исключающего уголовную ответственность, если только проводимое лечение не было столь «независимым» (independent) от его поведения и «сильнодействующим» (potent) по своей природе, чтобы признать вклад обвиняемого незначительным» .
Представить себе «независимое» от причиненного вреда лечение достаточно сложно, особенно если учесть, что именно в связи с этим вредом помощь изначальнО И оказывается. Не просто ответить на,вопрос,.какой:из применяемых способов- лечения является более: действенным,, а какой? менее,- особенно когда речь-идет о;тяжелораненых потерпевших, которые нуждаются- в реанимационных мероприятиях, и;, зачастую; в; хирургическом вмешательстве. Поэтому, учитывая тот факт, что выработать лаконичное определение, которое: позволило бы с точностью лакмусовой бумажки определять «степень небрежности», достаточно сложно, представляется правильным в подобных случаях принимать решение, исходя из обстоятельств рассматриваемого дела. Максима при этом должна оставаться неизменной — преступная небрежность медицинского работника может прервать течение причинности, только если по своему характеру она является «необычной и экстравагантной», а сами принимаемые врачом меры «абсурдны».
Вместе с тем, к категории «третьи лица» может быть отнесен не только медицинский работник, но и любой человек, например, прохожий, влияние поведения, которого на ход причинной связи зависит от того, было ли это поведение водимым или нет. По общему правилу, деяние лица, достигшего возраста, когда он осознает характер своих поступков, находящегося в здравом уме, не действующего под влиянием заблуждения, шантажа или принуждения, должно получать самостоятельную правовую оценку. И его сознательное вмешательство в процесс причинения при определенных обстоятельствах может освободить первоначального посягающего от предъявления обвинения в тяжком убийстве. Соответственно поступок малолетнего1 или психически больного, не осознающего характера содеянного, в правовом смысле не влияет на наступление результата, хотя фактически именно оно может вызвать смерть-потерпевшего.
Течение причинно-следственной связи может быть прервано и поведением самого посягающего лица. Например, представим себе ситуацию, когда D, имея намерение лишить V жизни, сильным ударом приводит его в бессознательное состояние. Затем, полагая, что V уже мертв, он пытается сымитировать самоубийство и затягивает на его шее петлю; В результате оказывается, что смерть наступила в результате удушения, а не удара. В подобных случаях мы сталкиваемся с институтом, который в англосаксонской уголовно-правовой системе получил название «совпадение деяния, совершенного с намерением причинить смерть, но смерть, не причинившего; с деянием, совершенным без такого- намерения; но- влекущим за собой наступление смерти» . Как правило, судьи в такой ситуации сходятся во мнении, что каждое из действий посягающего лица составляют actus reus одного деяния — тяжкого убийства. В качестве обоснования данной позиции приводятся самые различные доводы: во-первых," избавление от тела предлагают рассматривать как часть первоначального единого плана, во-вторых, поскольку каждое из действий является составной частью одного сложного деяния, и намерение убить тоже должно распространяться на каждое из действий. Если по аналогии с оказанием неквалифицированной медицинской помощи рассматривать поведение посягающего лица с точки зрения его закономерности и нормальности, то можно придти к заключению, что сокрытие следов преступления является более чем предвидимым и естественным последствием его совершения, поэтому должно отвечать правовому критерию причинности. Так, Верховный суд штата Массачусетс в деле Commonwealth v. Cyr (2001) признал, что несмотря на то, «что обвиняемый был убежден в том, что потерпевшая, после истязаний скончалась и была мертва в тот момент, когда он облил ее тело, бензином и поджег, имея намерение избавиться от трупа, а не причинить смерть, его поведение нерелевантное, поскольку причинно-следственная связь не прерывается. Истязание является ближайшей причиной смерти» .
