Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Соучастие в преступлении как институт российского уголовного права 13
1. Понятие и социально-правовая характеристика соучастия в преступлении 13
2. Признаки соучастия в преступлении и их отражение в законодательстве и судебной практике 34
3. Формы соучастия в преступлении и проблемы
классификации соучастников в уголовном праве и криминологии 55
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика организационной деятельности 94
1. Правовое регулирование ответственности организатора преступления в истории российского уголовного законодательства 94
2. Понятие организатора преступления и организационной преступной деятельности по действующему уголовному законодательству 106
3. Объективные признаки организационной преступной деятельности 121
4. Субъективные признаки организационной преступной деятельности 133
5. Организационная преступная деятельность по уголовному законодательству зарубежных государств 138
Глава 3. Ответственность за организационную преступную деятельность по российскому уголовному праву 154
1. Основание и пределы ответственности за организационную преступную деятельность по российскому уголовному законодательству 154
2. Наказание виновных в организации преступной деятельности по законодательству и в судебной практике 171
Заключение 190
Список использованных законов, иных нормативных актов и литературы 196
Приложение
- Понятие и социально-правовая характеристика соучастия в преступлении
- Признаки соучастия в преступлении и их отражение в законодательстве и судебной практике
- Правовое регулирование ответственности организатора преступления в истории российского уголовного законодательства
- Основание и пределы ответственности за организационную преступную деятельность по российскому уголовному законодательству
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Борьба с преступностью является одной из основных функций государства. В той мере, в какой государство обеспечивает безопасность своих граждан, осуществляется его экономическое, социальное, культурное развитие. Наибольшую актуальность для государства и общества в настоящее время имеет борьба с организованными формами совершения преступлений и, в первую очередь, с теми лицами, которые создают и осуществляют руководство преступными объединениями.
Если для традиционной преступности отдельное преступление зачастую является ситуативным, а причины его кроются в личности преступника, то сущность организованной преступности заключается не столько в совершении отдельных преступлений, сколько в преступной деятельности, которая становится основным источником дохода для ее участников. Такого рода деятельность не под силу отдельному лицу, для ее осуществления необходимо объединение людей, обладающее элементами организации и профессионализации преступных действий. Преступным деяниям, совершаемым с участием организатора, присущи тщательная подготовка и активное противодействие правоохранительным органам, что затрудняет их раскрытие и расследование.
Не в последнюю очередь именно благодаря организаторам, лидерам преступного мира в России, как впрочем и в других странах, возникла и укоренилась организованная преступность. Современная преступность характеризуется высоким уровнем антиобщественной активности участников преступных объединений, а организованные формы преступлений, в первую очередь, реализуются в рамках преступной деятельности организованных групп и иных конгломератов.
Повышенная опасность этих преступлений заключается не только в от-лаженности механизма их совершения, но и в стремлении лидеров преступ-
ного мира контролировать сферы экономического, социального регулирования в обществе.
Чем выше степень ^организованности преступников, тем выше уровень подготовки совершаемых преступлений и их латентности. Вместе с тем усложнившиеся организационные структуры преступности обусловили появление определенной касты в преступной среде, состоящей из лидеров - организаторов преступной деятельности, которые фактически оказываются вне досягаемости уголовного закона. Организуя преступную деятельность, аккумулируя антиобщественную активность носителей криминальной идеологии, лидер нередко в совершении преступлений сам не принимает участия, а потому, как правило, избегает уголовной ответственности. Результаты интервьюирования следователей и работников оперативных служб МВД подтвер-ждают такой вывод. Считая организатора преступной деятельности наиболее одиозной и общественно опасной фигурой, 84,7% респондентов отмечают, что такие лица к уголовной ответственности за осуществление организационных функций привлекаются крайне редко.
В последние годы борьба с организованной преступной деятельностью и организованной преступностью в целом стала в России одной из общенациональных проблем. Число зарегистрированных преступлений, совершенных организованными преступными объединениями, ежегодно растет. По данным статистики, с 1990 по 1997 год оно увеличилось в 8,5 раза.1 Эта тенденция роста сохраняется и в последнее время. Так, правоохранительными органами Российской Федерации в 1998 году возбуждено 14375 уголовных дел в отношении участников таких объединений, в 1999 году - 17783 дела (+23,7 %).2 В Республике Татарстан в 1999 году только подразделениями по борьбе с орга-
Мордовец А.П. О состоянии и мерах борьбы с организованной преступностью в Российской Федерации: Доклад: Материалы совещания руководителей подразделений, ведущих борьбу с организованной преступностью, МВД государств-участников СНГ и стран Балтии. М.Д999.С.9. * Информационный бюллетень МВД РФ. М., 2000. № 1.С.З.
6 низованной преступностью раскрыто 467 преступлений, совершенных организованными преступными группами, в 1998г. - 363 преступления (+ 28%). Причем в их структуре тяжкие и особо тяжкие преступления составляют около 80 Уо.1
Уголовный кодекс Российской Федерации 1996г. воплотил в себе ряд положений, направленных на усиление ответственности за организованную преступную деятельность, но он также оставил ряд проблем неразрешенными.
Нормы о соучастии, во-первых, позволяют квалифицировать содеянное преступной группой лишь по отдельно взятым эпизодам, оставляя преступную деятельность вне правового регулирования и, во-вторых, они применимы к действиям конкретного лица, а не к действиям преступной группы как единого целого. Выделение в отдельную форму более сложного преступного образования - преступного сообщества - как вполне адекватное реагирование законодателя на сложившуюся криминогенную обстановку, на первый взгляд, является более прогрессивным по сравнению с положениями УК РСФСР 1960г. Однако анализ уголовных дел, возбужденных по ст.210 УК России, показывает, что цель, которую преследовал законодатель, устанавливая уголовную ответственность за организацию преступного сообщества, не достигнута.
Так, по данным ГИЦ МВД России, на 1.07.99 г. было возбуждено всего 37 уголовных дел, по которым членам преступных организаций, наряду с другими преступлениями, было предъявлено обвинение по ст.210 УК РФ. Из них девять уголовных дел направлены в суд, пять из которых возвращены на дополнительное расследование, три - прекращены за отсутствием состава преступления (два - судом и одно - прокурором).2 На 1 марта 2000 г. в Российской Федерации вынесен только один приговор в отношении организатора и участников преступного сообщества, когда Судебной коллегией по уго-
1 Информационный бюллетень МВД РТ. Казань, 2000. № 1.С.35.
2 Информационный бюллетень МВД РФ. М.,1999. № 3. С.59.
ловным делам Нижегородского областного суда действия виновных квалифицированы по ч.ч. 1 и 2 ст. 210. Существенными недостатками в борьбе с организованными преступными формированиями, по мнению диссертанта, являются, во-первых, отсутствие в уголовном законе четких определений преступного сообщества (преступной организации) и организованной группы с указанием конкретных признаков, присущих каждому из этих преступных объединений; во-вторых, смешение при определении организатора преступления в ч.З ст.ЗЗ УК двух разновидностей соучастия, одна из которых связана с совершением конкретных преступлений, другая - с преступной деятельностью, отличающейся от традиционной деятельности, направленной на совершение конкретных преступлений, более высоким уровнем организации. В последнем случае организационная преступная деятельность приобретает такие особенности, при которых возможно опосредованное отношение организатора к конкретному преступлению.
Все это, а также отсутствие комплексных исследований по проблеме ответственности за организационную преступную деятельность в условиях действия УК РФ 1996 г. и с учетом практики его применения, предопределили выбор темы диссертационного исследования.
Цели и задачи диссертационного исследования. Целью исследования является рассмотрение и комплексное изучение теоретических и практических проблем, связанных с деятельностью наиболее опасного вида соучастников - организатора, осуществляющего организационные функции как в отдельном преступлении, так и в преступной деятельности.
Для достижения указанной цели выдвигались и решались следующие задачи:
- исследование проблем правового регулирования соучастия в преступлении, классификации его форм и видов; рассмотрение системы норм, регламентирующих организационную деятельность в институте соучастия;
рассмотрение развития норм, регламентирующих фигуру организатора в российском уголовном законодательстве и законодательстве ряда зарубежных стран;
определение общего понятия организатора и организационной деятельности в уголовном праве;
выявление объективных и субъективных признаков организатора отдельного преступления и организатора преступной деятельности;
определение правил квалификации действий лиц, осуществляющих руководство исполнением конкретного преступления и общую организационную преступную деятельность;
уточнение основания и пределов уголовной ответственности организаторов и назначения наказания за организационную преступную деятельность;
обоснование рекомендаций и предложений по совершенствованию ряда норм уголовного законодательства и практики его применения.
Методологической основой диссертационного исследования послужили диалектический и общенаучные методы познания, а также специальные: исторический, логический, системно-структурный, сравнительно-правовой, конкретно-социологический, статистический и другие методы.
Положения и выводы, изложенные в диссертации, основаны на концептуальных положениях общей теории права, отраслевых юридических наук (уголовного, уголовно-исполнительного, уголовно-процессуального права), криминологии, психологии.
Провести комплексный анализ уголовно-правовых и криминологических
проблем, связанных с деятельностью организаторов преступлений и органи
заторов преступной деятельности, диссертанту помогли труды таких ученых,
как А.М.Абдулатипов, Я.Л.Алиев, Ф.Г.Бурчак, В.М.Быков, Н.П.Водько,
П.И.Гришаев, Р.Р.Галиакбаров, Л.Д.Гаухман, А.И.Долгова, С.В.Дьяков,
М.В.Жидких, В.Д.Иванов, Н.Г.Иванов, В.В.Клочков, Г.А.Кригер,
М.И.Ковалев, Б.Т.Контемиров, Л. Л .Крутиков, Ю.А.Красиков,
Н.Ф.Кузнецова, В.В.Лунеев, С.Х.Мазуков, С.В.Максимов, И.П.Малахов, В.Д.Малков, В.С.Мешкова, Д.М.Миненок, А.В.Наумов, В.С.Овчинский, К.А.Панько, А.А.Пионтковский, В.С.Прохоров, С.В.Покаместов, О.В .Пристанская, Ф.Р.Сундуров, Р.Д.Сабиров, Н. А. Стручков, С.Н.Таганцев, А.Н.Трайнин, П.Ф.Тельнов, А В.Ушаков, А.М.Царегородцев, В..Д.Червяков, М.Д.Шаргородский, А.В.Шеслер, М.А.Шнейдер и др.
Нормативной базой исследования послужили Конституция России, Уголовный кодекс РФ 1996г., а также другие законы, постановления Пленумов Верховного Суда Российской Федерации и иные источники. Автором диссертации изучено уголовное законодательство дореволюционной и советской России и современное законодательство отдельных зарубежных стран.
Эмпирическую основу диссертации составили результаты изучения материалов 152 уголовных дел, рассмотренных в 1994-1999 гг. Верховным Судом Республики Татарстан и Нижегородским областным судом. Пополнение эмпирического материала осуществлялось в ходе изучения статистических данных МВД РТ и России. Разработаны вопросы для анкетирования и проведено интервьюирование 186 следователей и сотрудников оперативных служб МВД, позволивший получить "срез" мнений практических работников МВД Республики Татарстан. В процессе диссертационного исследования использовались не только наблюдения и выводы других специалистов, но и собственный 15-летний опыт работы в органах внутренних дел.
Научная новизна диссертации заключается в том, что она представляет первое комплексное исследование уголовно-правовых и криминологических проблем ответственности и наказания за организационную преступную деятельность на основе нового уголовного законодательства России. Под организационной преступной деятельностью мы понимаем не какое-то аморфное явление с точки зрения основания уголовной ответственности, а систему действий, направленных на организацию и руководство совершением конкретных преступлений, а также на создание и общее руководство организованными преступными объединениями, не зависимо от того, участвует ли такое ли-
цо в подготовке или совершении конкретных преступлений. Данное понятие, как нам представляется, охватывает: 1) организацию совершения конкретного преступления и (или) руководство его исполнением; 2) создание организованной преступной группы и (или) руководство ее преступной деятельностью; 3) создание преступной организации и (или) руководство исполнением ее членами преступлений; 4) создание преступного сообщества и (или) руководство исполнением его участниками преступных деяний; 5) осуществление общего руководства организованной группой, преступной организацией и преступным сообществом без непосредственного участия организатора в приготовлении и совершении конкретных преступлений. В работе выявляется пробельность уголовного закона, формулируются конкретные выводы и предложения по его совершенствованию.
На защиту выносятся следующие научные положения:
Соучастие в преступлении есть умышленное совместное участие двух или более вменяемых и достигших возраста уголовной ответственности лиц в совершении умышленного преступления.
Законодательное определение соучастия в преступлении (ст.32 УК РФ) должно иметь универсальное значение и распространяться на все случаи совершения преступления совместными усилиями нескольких лиц, обладающих всеми признаками субъекта преступления.
Классификация соучастия в преступлении на формы и виды носит не только научно-теоретический, но и практический характер, и должна строиться по единому критерию - степени объединенности и сплоченности совместно действующих субъектов. Формами соучастия являются: соучастие без предварительного сговора и соучастие по предварительному сговору, которое, в свою очередь, включает два вида: совершение преступления группой лиц по предварительному сговору и совершение преступления преступным объединением (организованной преступной группой, преступной организацией, преступным сообществом).
Организованные формы совместной преступной деятельности в полном объеме не охватываются понятием "соучастие в преступлении", что свидетельствует о наличии новых уголовно-правовых и криминологических аспектов этого уголовно-правового института.
Организатором в уголовном праве должно признаваться лицо, организовавшее совершение преступления либо руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее преступное объединение в целях совершения преступлений и (или) руководившее таким объединением.
Исходя из определения организатора, выделяются два вида организационной деятельности:
по организации и руководству конкретным преступлением;
по организации и руководству преступной деятельностью.
Объем и характер функций по организации и руководству преступной деятельностью значительно разнообразнее соответствующих функций по организации и руководству конкретным преступлением. Такая деятельность выходит за рамки института соучастия в преступлении в традиционном его понимании.
В силу того, что основание ответственности соучастников преступления лежит не в действиях исполнителя, а в характере действий, совершенных ими лично для достижения преступного результата, организационная деятельность представляет наибольшую общественную опасность по сравнению с действиями других соучастников. Характер и степень участия в преступлении и, соответственно, степень вины организатора значительно выше.
Недостаточно четкое определение в законе границ между организатором преступной деятельности и организатором преступления, отсутствие в законе понятия "соучастие в преступной деятельности" затрудняют возможность привлечения к ответственности организаторов и руководителей преступных объединений. Признавая уголовно наказуемой такую деятельность лишь в отдельных составах Особенной части УК, законодатель ограничивает сферу уголовно-правого воздействия, оставляя вне криминализации лиц,
осуществляющих общее руководство преступными организациями и преступными сообществами, а также организаторов организованных преступных групп, выполняющих аналогичные функции.
9. С учетом проведенного анализа в диссертации выдвинуты и обоснованы предложения по совершенствованию редакций ст.32, ч.З ст.ЗЗ и ст. 210 УК РФ, а также изменения и дополнения в ст.35 УК РФ.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования выводов и предложений, содержащихся в диссертации, в процессе: 1) правотворческой деятельности по совершенствованию уголовно-правовых норм; 2) реализации рекомендаций по наиболее эффективному применению норм действующего уголовного законодательства; 3) принятия эффективных правовых мер в борьбе с организованными формами преступной деятельности; 4) преподавания уголовного права в высших юридических учебных заведениях.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования докладывались в научных сообщениях на научно-практических конференциях: "Социально-правовые проблемы борьбы с преступностью в современных условиях" (Казань, 1999г.), "Актуальные вопросы организации расследования преступлений в следственном подразделении при органах внутренних дел" (Казань, 2000г.), "Социально-правовые исследования современных проблем преступности" (Казань, 2000г.). По проблемам диссертации опубликованы четыре научные статьи.
Структура диссертации определена в соответствии с целями, задачами исследования и уровнем научной разработки проблемы. Работа включает в себя введение, три главы, объединяющие десять параграфов, заключение, список использованных правовых источников и литературы и приложение.
Понятие и социально-правовая характеристика соучастия в преступлении
Наряду с преступлениями, совершаемыми лицами, действующими в одиночку, значительная часть их совершается группами из нескольких лиц. Групповая преступная деятельность представляет повышенную общественную опасность не только потому, что совершение преступления в группе значительно облегчено, но и потому, что явление групповой преступности вызывает обоснованную тревогу граждан, искажает социальное лицо общества, деформирует в большинстве случаев представление людей о социальной справедливости и законности.1 Однако не каждое групповое преступление является проявлением соучастия. Вопрос о понятии группы в уголовном праве не менее сложен, чем в других областях знания. Именно сложностью проблемы и объясняются разногласия, существующие в теории и практике.
В настоящее время в уголовном праве преобладают два взгляда на содержание данного понятия. Одни авторы считают возможным включать в состав преступной группы как исполнителей, так и организаторов, подстрекателей, пособников (А.А.Пионтковский, Н.С.Гагарин, П.Ф.Тельнов и др.), другие полагают, что членами преступной группы могут быть только субъекты, совместно и непосредственно исполняющие деяние, т.е. соисполнители. (П.И.Гришаев, Г.А.Кригер, М.Д.Шаргородский, Р.Р.Галиакбаров, А.Ф.Ананьин и др.).
По мнению М.И. Ковалева, преступления, в которых участвуют несколько лиц, необходимо подразделять на две категории: «преступление может быть совершено при соисполнительстве, когда все его участники выступают в качестве лиц, непосредственно выполняющих объективную сторону преступления, и, во-вторых, оно может быть совершено при соучастии, когда разделение ролей соучастников выходит за рамки состава преступления, точнее, его объективной стороны».1 Ссылаясь на опыт немецкого законодательства, именно последнее М.И.Ковалев считает подлинным соучастием в преступлении.
Р.Р.Галиакбаров утверждает, что групповые преступления возможны и при одном надлежащем субъекте уголовной ответственности. По его мнению, в зависимости от конструкции состава в одних случаях требуется, чтобы группа обладала всеми признаками соучастия, а в других возможен «групповой» способ учинення посягательства, который будет налицо и при одном субъекте преступления. Причем последний вариант к соучастию не имеет никакого отношения. Он представляет самостоятельное правовое явление, а именно характеризует объективную сторону посягательства, особенности исполнения преступления надлежащим субъектом с привлечением физических усилий малолетних и невменяемых.3
Ряд авторов, исследовавших эту проблему, считает, что отсутствие соучастия в преступлении автоматически означает и отсутствие группового преступления.4
Статья 35 УК РФ различает группу лиц, группу лиц по предварительному сговору, организованную группу и преступное сообщество (преступную организацию). Во многих статьях Особенной части УК установлена повышенная ответственность за преступления, совершенные группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой.
Вместе с тем ни в одной статье УК не предусмотрено совершение деяния так называемой преступной группой, хотя термины «преступная группа», «групповое преступление» и «групповая преступность» широко используются в криминологической и уголовно - правовой литературе. Правда, ч.4 ст. 150 УК РФ упоминает вовлечение несовершеннолетнего в «преступную группу», а ч. 1 ст.64 УК РФ - участника «группового преступления».
Активное содействие участника группового преступления раскрытию этого преступления может быть основанием назначения наказания ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК, или более мягкого наказания, чем предусмотрено этой статьей, или неприменение дополнительного наказания, предусмотренного в качестве обязательного.
На наш взгляд, следует различать группу, выступающую родовым понятием ко всем возможным проявлениям совместной преступной деятельности соучастников, и группу лиц, выделяемую законодателем в ч.1 ст. 35 УК РФ, когда речь идет о субъектах преступления, совместно выполняющих объективную сторону состава преступного деяния без предварительного на то соглашения.
Признаки соучастия в преступлении и их отражение в законодательстве и судебной практике
В Уголовном кодексе РСФСР 1960г. положения института соучастия содержались лишь в ст. 17 и ст. 171. Общая часть УК РФ 1996 года включает целую главу под названием «Соучастие в преступлении» (ст. ст. 32-36), в которой отражены все основные положения этого института, выработанные наукой уголовного права.
Само понятие соучастия некоторым образом изменилось: «Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления» (ст.32 УК РФ). Отличительной чертой новой формулировки является признание того, что соучастие возможно только в умышленном преступлении. Ранее ряд советских криминалистов последовательно развивали теорию о возможности неосторожной вины при совершении преступления в соучастии. Так, по мнению А.Н. Трайнина, «соучастие имеет место во всех случаях совместного совершения несколькими лицами одного и того же неосторожного преступления».
М.Д. Шаргородский считал, что «соучастие возможно только в отношении тех неосторожных преступлений, где действие совершается умышленно, а результат наступает по неосторожности».
Аналогичную позицию занимает и B.C. Прохоров: «Умышленное участие в преступлении в сочетании с неосторожной виной возможно лишь тогда, когда умышленно совершенное исполнителем преступление приводит к таким предусмотренным законом последствиям, в отношении которых имеется неосторожная вина соучастника».
Дефиниция ст. 32 УК РФ позволяет выделить все необходимые признаки, характеризующие институт соучастия в преступлении. Во-первых, в совершении преступления принимают участие два или более лица. Во-вторых, деятельность этих лиц является совместной, и, в-третьих, - умышленной. Наконец, в-четвертых, соучастие возможно в совершении только умышленного преступления.
Первый объективный признак предполагает участие в преступлении двух и более субъектов, так как в статье 32 УК РФ, как и в других нормах уголовного закона, законодатель употребляет термин «лицо», вкладывая в него строго фиксированное содержание: это физическое вменяемое лицо, достигшее возраста, с которого может наступать уголовная ответственность.
Иная интерпретация понятия «лицо» приводит в практике к выводам, противоречащим смыслу соучастия в уголовном праве. Так, в п.9 постановления № 4 Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об изнасиловании» от 22 апреля 1992 г. зафиксировано: «Действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч.З ст. 117 УК РСФСР (изнасилование, совершенное группой лиц) не зависимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости либо в силу требований ст. 10 УК РСФСР, или по другим, предусмотренным законом основаниям».2 Например, если в изнасиловании участвуют три лица, одно из которых достигло, другое не достигло возраста уголовной ответственности, а третье - невменяемое, деяние предлагается рассматривать как совершенное в соучастии. Но тогда логика требует признать, что соучастниками могут быть и невменяемые, и не достигшие необходимого для уголовной ответственности возраста. Однако это, на наш взгляд, неверно, поскольку, во-первых, противоречит положению ст. 19 УК РФ и, во-вторых, понятию соучастия. Аналогичным приведенному положению является и постановление Пленума Верховного Суда РСФСР «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» от 22 марта 1966г., в редакции постановления Пленума от 21.12. 1993г. №11, в котором указывается, что действия участников разбойного нападения или грабежа квалифицируются как совершенные по предварительному сговору группой лиц независимо от того, что отдельные участники преступления в силу недостижения возраста уголовной ответственности или по другим основаниям не были привлечены к уголовной ответственности.
А. В. Наумов считает, что «такие уточнения справедливы, особенно с учетом необходимости усиленной правовой охраны потерпевших от этих преступлений».
Более категоричное суждение по данному вопросу высказал Ю.В.Солопанов: «Представляется, что указанные в законе признаки квалифицированного изнасилования (совершенного группой лиц), а также грабежа и разбоя (совершенных по предварительному сговору группой лиц) следует понимать как указание на соучастие, причем в форме соисполнительства. А если нет, то нет и данного квалифицирующего признака. Можно только сожалеть, что высшие судебные инстанции в указанных разъяснениях отступили от теории уголовного права. Никакие благие побуждения не могут здесь служить извинительными обстоятельствами».3
Правовое регулирование ответственности организатора преступления в истории российского уголовного законодательства
В последние годы в юридической литературе наблюдается все больший интерес к истории развития российской науки уголовного права. Это связано с тем, что обращение к истории становления как всей системы уголовного права России, так и его отдельных институтов позволяет использовать возможности, предоставляемые позитивным законодательным опытом прошлого, оценить настоящее и, соответственно, обеспечить дальнейшее развитие уголовно - правовой мысли.1
Институт соучастия, нормы об ответственности соучастников и прежде всего, организатора в уголовном законодательстве дореволюционного и советского периодов имеют для нас познавательное значение с точки зрения уяснения связи времен.
Сведения о групповой преступности уходят своими корнями в глубокую древность. Так, Н. Г. Иванов важным положением, предопределившим зарождение института соучастия в преступлении, называет призыв, данный в VIII веке до н. э. Моисею Богом: «Не следуй за большинством на зло». Подобное библейское предписание, выступая в качестве клерикального символа, установившего строгий запрет на совершение совместными усилиями «злых» деяний, получило последовательное развитие в законодательных актах всех эпох и народов, став, пожалуй, их имманентной составной частью.1
Впервые на законодательном уровне установления, определившие ответственность соучастников, встречаются в древнейшем из дошедших до нас памятнике, посвященном уголовно - правовым предписаниям - Русской Правде.2 В частности, ст. 31 Русской Правды (краткой редакции) гласила: «А иже крадет либо кон(ъ), либо волы, или клеть, да аще будеть един крал, то гривну и тридесят резан платити ему; или их бутеть 18, по три гривне и по тридцать резан платити мужеви».3 По мнению А. В. Наумова, содержательная часть Русской Правды дает все основания признать, что размер наказания уже в те далекие времена различался в зависимости от того, было ли совершено преступление в одиночку или несколькими лицами.
Законодательные акты времен раннего феодализма не знали определения понятия соучастия, не выделяли они и виды соучастников преступления. Судебник Ивана III (1497г.) и Судебник Ивана IV (1550г.), явившиеся первыми едиными законами Русской земли, посвященные, в основном, решению вопросов судопроизводства, пополнили перечень преступлений новыми видами и подразделили их по подсудности. Однако в развитие института соучастия существенных изменений внесено не было.
В сборнике постановлений церковно-земского собора, получившем название Стоглавник (Стоглав), а в частности, в тексте главы 69 этого памятника русского права впервые встречается упоминание об отдельных разновидностях совместной преступной деятельности, а именно сговоре: «А тиунам и наделыцикам митрополичим и архиепископчим с ябедники и с блудницами сговору не чинити, и по уговору священическаго и иноческаго чину и всех православных крестьян не продавати».1 Иными словами, в Стоглавнике вводится ответственность тиунов и надельщиков за продажу - несправедливое обвинение священников и других церковных чинов путем «сговора» тиунов с «ябедники и блудницами».
Соборное Уложение Алексея Михайловича (1649) было первым общим сводом законов России. Оно состояло из 25 глав и 967 статей, многие из которых были посвящены вопросам уголовного права. Большинство отечественных ученых - юристов не без оснований связывают принятие Соборного Уложения с прорывом в развитии уголовного законодательства России, его отдельных институтов и норм. «Этот документ, - пишет Н.Г. Иванов, - подвел итог длительному развитию русского права, впервые систематизировав существующие российские законы. Уложение 1649 года наряду с трактовкой иных правовых институтов дало блестящий образец законодательного понимания соучастия. Строго говоря, современная уголовно - правовая доктрина не внесла ничего принципиально нового в определение основных признаков соучастия по сравнению с определением, предлагаемым в Соборном Уложении ».
Основание и пределы ответственности за организационную преступную деятельность по российскому уголовному законодательству
Российское уголовное законодательство и теория уголовного права определению основания уголовной ответственности придают особое значение. Абсолютное большинство исследователей единственным основанием уголовной ответственности признают состав преступления, то есть наличие в деянии лица совокупности установленных законом объективных и субъективных признаков, при наличии которых поведение лица становится преступным. В.Н. Кудрявцев пишет: «Состав преступления следует считать необходимым и единственным основанием уголовной ответственности, а поэтому и юридическим основанием квалификации преступлений».
Уголовное законодательство не предусматривает особого основания ответственности за соучастие в преступлении. Основанием уголовной ответственности и в данной форме совершения преступления предстает совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренные уголовным законом (ст. 8 УК РФ). «Особенность соучастия, - отмечает Р. Р. Галиакбаров, - состоит лишь в том, что признаки состава и его границы очерчены как признаками конкретного состава, закрепленными в статье Особенной части Уголовного кодекса, так и признаками, сформулированными постановлениями главы 7 УК РФ. При этом ст. 33 УК содержит постоянные. общие для всех преступлений показатели (признаки) организации, подстрекательства и пособничества.
В нормах Особенной части УК общественно опасные действия характеризуются преимущественно так, как они проявляются в случае совершения их одним лицом.
При соучастии преступление, не меняя своего содержания, приобретает особую форму, когда «соответствующие его составу деяния выполняются двумя или более лицами».2
Таким образом, основанием уголовной ответственности соучастников является наличие в их действиях состава преступления, характеризуемого в статье Особенной части и в ст. 33 Общей части УК РФ.
Применительно к соучастию с распределением ролей (сложное соучастие) вопрос об основании уголовной ответственности соучастников решается далеко не однозначно. На этот счет существуют две основные позиции : одна строится на утверждении независимости ответственности соучастников от действий исполнителя, другая исходит из признания акцессорного характера соучастия, когда ответственность соучастников связывается с ответственностью исполнителя преступления.
До недавнего времени отечественная наука уголовного права категорически отрицала теорию акцессорности соучастия.3 B.C. Прохоров считал, что акцессорность означает, что основание уголовной ответственности соучастников лежит за пределами совершенного ими деяния: «Именно этот органически присущий акцессорности взгляд на природу соучастия определяет его порочность и неприменимость для социалистического уголовного права».1
Однако уже в начале 60-х годов с поддержкой этой теории выступил М. И. Ковалев : «То обстоятельство, что принцип акцессорной природы соучастия впервые выдвинут в буржуазной науке уголовного права, ровным счетом ничего не может доказать».2 По его мнению отрицание акцессорности является отражением в советском уголовном праве социологических и антропологических воззрений, а на деле «...советскому уголовному законодательству свойственно признание акцессорной природы соучастия»,4 сущность которой заключается в том, что «без исполнителя нет и соучастия, особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в том случае, если исполнитель выполнил задуманный состав преступления, или, по крайней мере, начал его исполнение».3
По мнению Н.Г. Иванова, ответственность соучастников покоится на положениях акцессорной теории соучастия, «основное правило которой заключается в том, что все совместно действующие в преступлении лица следуют судьбе исполнителя. Однако, в противоположность акцессорной теории объективного вменения, российское уголовное законодательство исповедует принцип ответственности на основе субъективного вменения, который означает : деяние соучастников квалифицируется так же, как и деяние исполнителя, если преступление охватывалось их умыслом».
![Уголовно-правовое регулирование ответственности за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества [ст. 321 УК РФ]: состояние и перспективы совершенствования](/i/i/4502/360169.png "Уголовно-правовое регулирование ответственности за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества [ст. 321 УК РФ]: состояние и перспективы совершенствования Демина Олеся Александровна")
