Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты исследования эвфемизмов 9
1.1. Эвфемизмы иэвфемия 9
1.2. Различные подходы к классификации эвфемизмов 21
1.3. Эвфемизмы и сходные лингвистические явления 32
1.4. Эвфемизмы в социолингвистическом измерении 41
1.5. Эвфемизмы в контексте психолингвистики 49
1.6. Выводы по главе 1 55
Глава 2. Экспериментальное исследование функционирования эвфемизмов в индивидуальном лексиконе 57
2.1. Вводные замечания 57
2.2. Вопросы организации экспериментального исследования 58
2.3. Свободный ассоциативный эксперимент : 59
2.4. Анализ результатов свободного ассоциативного эксперимента 62
2.5. Методика субъективных дефиниций 88
2.6. Выводы по главе 2 123
Заключение 124
Библиографичекий список 130
- Различные подходы к классификации эвфемизмов
- Эвфемизмы в контексте психолингвистики
- Свободный ассоциативный эксперимент
- Методика субъективных дефиниций
Введение к работе
В настоящее время в лингвистической науке накоплен большой опыт исследования эвфемии и эвфемизмов. Однако, несмотря на внушительный массив как зарубежных, так и отечественных работ, в той или иной степени касающихся проблемы осмысления исследуемого феномена, в рамках языковедческой науки отсутствует единство его понимания [Маковский 2006; Сеничкина 2006; Будагов 2000; Ларин 1961; Булаховский 1953; Кацев 1977; Крысин 1994; Rawson 1995; Holder 1995 и др.]. Уже не вызывает сомнений то, что существующая терминологическая фиксация феномена эвфемии не является четко установленной и подлежит переосмыслению ввиду неполной ясности и определенности. Подавляющее большинство ученых акцентируют внимание на способности эвфемизмов выполнять функцию вуалирования и запрета, однако отмечают, что единой интерпретации эвфемии не существует. Малоизученными или совсем неизученными остаются причины формирования политкорректного и толерантного языка, в котором запрещено использование определенных слов и выражений. Вероятно, возникающие трудности обусловлены самим историческим процессом, переживаемым сегодня социумом, и повсеместной представленностью вербальных средств передачи косвенных смыслов, к которым относятся и эвфемизмы. Поэтому ученые вынуждены «привлекать к анализу не только сами эвфемистические выражения, но и тот социально-культурный и языковой фон, на котором возникает нужда в эвфемизмах» [Крысин 1994]- Следует отметить, что, несмотря на существующие запреты и этические нормы, на практике все-таки удается передать нежелательные и/или оскорбительные смыслы посредством вербальных средств, которые не являются оскорбительными и/или запретными с точки зрения их значения, зафиксированного в словарях и общелитературном языке.
Принципиально новым является подход к проблеме эвфемистических замен с позиций носителя языка. В рамках психолингвистического подхода к анализу языковых явлений слово рассматривается как достояние человека, функционирующее в индивидуальном лексиконе. Под индивидуальным лексиконом мы, вслед за А.А. Залевской, понимаем «динамическую функциональную систему, самоорганизующуюся вследствие постоянного взаимодействия между процессом переработки и упорядочения речевого опыта и его продуктами» [Залевская 1992]. Значение вербальной структуры (эвфемизма) понимается как весь опыт, увязываемый индивидом с тем или иным знаком, в совокупности социальной и индивидуальной составляющих при непременном учете перцептивной, когнитивной и аффективной природы приобретаемого человеком опыта [Залевская 2002]. Наблюдения за речевой деятельностью свидетельствуют о том, что возможность выбора между разными словами, способными называть один и тот же предмет, часто вообще не зависит от какого-либо семантического сходства и определяется тем, что явления действительности могут быть охарактеризованы с разных сторон (см., например, [Шмелев 1979]). По мнению Л.В. Лаенко, слово обозначает лишь часть знаний об объекте и, будучи помещено в новую структуру деятельности, может употребляться в новом значении [Лаенко 2006]. Теория проксиматики как объяснительный принцип эвфемистического варьирования в индивидуальном лексиконе позволяет рассматривать этот процесс как уточнение значения слова под влиянием социальных, культурных и личностных факторов [Лебедева 2002]. Сказанное выше свидетельствует об актуальности темы диссертации, которая определяется необходимостью рассмотрения эвфемии с позиций психолингвистической теории слова, а также выявления индивидуальных особенностей процесса эвфемизации. На современном этапе развития теории языка первостепенное значение приобретают вопросы о том, что лежит в основе использования человеком языковых единиц и структур знаний, увязываемых с ними в его памяти.
Объектом исследования являются эвфемизмы в индивидуальном лексиконе. Предметом - специфика и причины эвфемистических замен в ситуации «для меня, здесь и сейчас».
Целью работы является выявление особенностей эвфемистической номинации с позиций носителя языка, что повлекло решение следующих задач:
• проанализировать различные исследовательские подходы к понятию эвфемии и эвфемизмов с целью выявления причин изменения их содержания в современном языке;
• рассмотреть основания для классификации эвфемизмов;
• сопоставить эвфемизмы и сходные лингвистические явления;
• рассмотреть особенности эвфемизмов с позиций социолингвистики и психолингвистики;
• провести экспериментальное исследование, в рамках которого ? показать многоплановость функционирования эвфемии в индивидуальном лексиконе;
? проследить влияние половозрастного и профессионального факторов на особенности эвфемистического варьирования;
? выявить опоры, влияющие на особенности функционирования эвфемизмов в индивидуальном лексиконе.
Цели и задачи исследования определили используемые методы и методики: теоретический анализ комплексного типа, обобщение фактов, полученных через наблюдение и эксперимент (свободный ассоциативный, методику субъективных дефиниций), статистический анализ полученного экспериментального материала с помощью программы Microsoft Excel.
Гипотезой исследования явилось предположение о том, что эвфемизм в индивидуальном лексиконе функционирует так же, как и любое другое слово, являющееся лишь медиатором, обеспечивающим выход индивида на его образ мира, формирующийся в многомерном и разностороннем личностном опыте, без которого никакой знак не может функционировать как достояние человека [Залевская 1992]. Такая трактовка специфики функционирования эвфемизма позволяет утверждать, что для него будет характерна вариативность смысла в контексте «человек—социум-культура». Участники эксперимента должны через призму личного опыта «пропустить» результаты чужого сравнения и либо прийти к тому же заключению относительно вуалирования тех же явлений, что и создатель эвфемизма, либо представить собственное видение ситуации.
Материалом послужили данные, полученные по результатам двух этапов экспериментального исследования, в котором приняли участие 93 человека - носители языка разного возраста, пола и профессий. Всего проанализировано 1467 реакций и 3402 субъективные дефиниции.
Теоретической основой исследования стали психолингвистическая концепция слова и концепция знания А.А. Залевской, теория проксиматики СВ. Лебедевой, теории эвфемии Б.А. Ларина, Л.П. Крысина, В.П. Москвина, Е.И. Шейгал, Е.П. Сеничкиной, В.И. Заботкиной, М.Л. Ковшовой.
В результате проведённого исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие теоретические положения.
1. Принципиально важно разграничивать эвфемизмы с позиций системы языка, речи и речевой организации индивида.
2. Современные эвфемизмы являются особым типом языковых образований, требующим разработки в рамках психолингвистического подхода.
3. Процессы эвфемизации в современном языке способствуют формированию нового типа эвфемистических отношений в рамках «человек-социум-культура», позволяющих анализировать комплекс сложившихся в обществе представлений.
4. В индивидуальном лексиконе на специфику функционирования эвфемизмов влияет конверсия оценки, которая проявляется в ситуации «для меня, здесь и сейчас».
5. Эвфемистические замены в речевой организации индивида происходят в процессе акта проксимации с опорой на знания разных видов, на образ ситуации, ее признаки и признаки признаков.
Наличие свободы выбора языковых средств и эвристический поиск объясняют, с нашей точки зрения, неожиданную и непредсказуемую эвфемию в живой речи носителя языка. Мы рассматриваем эвфемизмы в индивидуальном лексиконе как проксонимы, качественная характеристика которых определяется параметром «время» и социально-культурной средой жизни человека. При этом обиходно-бытовые эвфемистические замены рассматриваем как симиляры, а общественно-политические как оппозиты. Проксимация — это динамический процесс, специфика которого определяется не только словарем, но и взаимодействием человека с окружающим миром. Эвфемистические наименования чрезвычайно чувствительны к параметру «время», то есть эвфемистические наименования могут изменяться с течением времени, так как слова, нормативные для одного поколения людей, в следующем поколении могут расцениваться как несомненная грубость, требующая в свою очередь эвфемистической замены [Крысин 2004]. •
Научная новизна исследования заключается в реализации психолингвистического подхода к феномену эвфемии. Доказана принципиальная возможность наличия множества оснований для эвфемистических замен в индивидуальном лексиконе.
Теоретическая значимость диссертации определяется вкладом в разработку комплексного подхода к изучению языковых явлений, а также в теорию эвфемии и проксиматики. На основании проведенного анализа научных подходов к проблеме эвфемизмов выявлена необходимость психолингвистического рассмотрения исследуемого феномена.
Проанализированы особенности функционирования эвфемизмов в индивидуальном лексиконе с выходом на функциональные опоры.
Практическая значимость работы обусловлена возможностью использования ее результатов в лекционных курсах по теории языка, стилистике, психолингвистике, психологии. Материалы исследования могут также быть использованы в сфере журналистики, политики, культурологии, политологии, социологии.
Апробация работы: результаты исследования обсуждались на межвузовской научно-практической конференции «Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология», посвященной 75-летию УГАТУ (УФА, УГАТУ: 20-22 июня 2007); международной научной конференции «Лингвистические основы межкультурной коммуникации» (Нижний Новгород, НГЛУ: 20-21 сентября 2007); межрегиональной научно-практической конференции с международным участием «Текст. Дискурс. Жанр» (Балашов, Балашовский филиал Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского: 20-21 сентября 2007); II научно-практической конференции «Язык для специальных целей: система, функции, среда» (Курск, КГТУ: 15-16 мая 2008). По теме исследования опубликовано 9 работ общим объемом 2,6 п.л.
Структура диссертационного исследования: работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений. В первой главе излагаются теоретические основы эвфемизации, сопоставляются понятия «эвфемизм» и «эвфемия», приводятся различные классификации эвфемизмов. Исследуемое понятие рассматривается с позиций социолингвистики и психолингвистики. Во второй главе представлены принцип отбора стимулов, описание участников эксперимента и процедуры его проведения, анализ индивидуальных особенностей декодирования заменяемого эвфемизмом наименования. В приложениях представлены бланки опроса (Приложение 1, Приложение 2), а также примеры ассоциаций и дефиниций, зафиксированных на этапе проведения свободного ассоциативного эксперимента (Приложение 3) и метода субъективных дефиниций (Приложение 4).
Различные подходы к классификации эвфемизмов
Современные исследования эвфемизмов приобретают комплексный характер. Как известно, одна из особенностей содержания эвфемистических наименований состоит в их смысловой однонаправленности, то есть в способности называть разными лексическими средствами одни и те же предметы или явления окружающего мира.
С указанной способностью связан целый ряд направлений семантической классификации и описания этого явления. Для создания классификации каких-либо объектов необходимо выявить и определить параметры, по которым эти объекты могут быть подразделены и сгруппированы. Непротиворечивых параметров или критериев описания и классификации эвфемизмов, к сожалению, мы до сих пор не имеем, поскольку существующие на данный момент типологии учитывают лишь отдельные аспекты эвфемии, не отражая комплексность явления, его многогранность. Наибольшее распространение получили традиционные типологические классификации, которые разрабатывались в той или иной мере всеми исследователями эвфемизмов. В качестве иллюстрации приведем классификацию, предложенную Б.А. Лариным, в которой он разделил все эвфемизмы по сферам их применения на следующие группы (см. табл. 1) [Ларин 1961].
Классовый дискурс классовые леди — женщина
С точки зрения ученого, наиболее распространенными в языке являются общеупотребительные эвфемизмы. В отличие от Б.А. Ларина, который предложил классифицировать эвфемизмы в зависимости от социальной природы явления, А.С. Куркиев предлагает классификацию по порождающим мотивам (см. табл. 2) [Куркиев 1977].
Наиболее употребительными в данном случае являются эвфемизмы, появляющиеся и функционирующие в речи по причине как вежливости, так и сочувствия и жалости. Следует отметить, что выделенные критерии отличаются неоднозначностью интерпретации и вряд ли могут служить в качестве надежных условий классификации. Поскольку эти понятия лишены достаточно ясного лингвистического содержания, то в качестве параметров или критериев классификации они теряют смысл. Наиболее многочисленны тематические классификации, самая объёмная из них сделана Р. Холдером. Он выделил шестьдесят лексико-семантических подклассов эвфемизмов [Holder 1995].
Необходимо отметить, что ряд ученых полагает, что все эвфемизмы следует делить на две большие группы: религиозные и бытовые. В качестве примера приведем классификацию, предложенную М.Р. Царевой и О.И. Реуновой (табл. 3). Интересно, что авторы также выделяют группу так называемых «политических эвфемизмов», однако замечают, что в этом случае теряется их основное предназначение. «Политический эвфемизм», как утверждают
М.Р. Царева и О.И Реунова, практически не выполняет функции эвфемизма, например заголовки газет (см. табл. 3). Номинации с достаточно общим смыслом используются для называния вполне конкретных предметов и понятий: акция, изделие, объект, продукт, учреждение (примеры см. выше), материал в значении компрометирующие сведения о ком-либо {На вас поступил материал), сигнал в значении сообщение о чем-либо неблагоприятном в высшие инстанции (В свое время мы не прислушались к сигналам с мест) и др.
Наряду с религиозными и бытовыми, а также политической разновидностью явления, М.Р. Царева и О.И Реунова отмечают существование и так называемых «классовых эвфемизмов». Такие эвфемизмы обусловлены желанием говорящего умышленно исказить действительность [Царева, Реунова 2000]. В США и многих европейских странах сейчас не принято называть некоторые расы и национальности так, как они назывались раньше. Текущая идеология запрещает употреблять такое слово, как nigger, а говорить вместо него black (male/female) или, ещё лучше, Afro-American и т.д. Данная тенденция напрямую связана с появлением нового языка политкорректности, который изначально представлял собой некую поведенческую и речевую стратегию в конфликтных ситуациях, но с течением времени приобретал статус общепринятой нормы.
Эвфемизмы в контексте психолингвистики
В настоящее время в области исследования лексических единиц появилось направление, которое ориентируется на выведение семантики слова за пределы предметно-понятийного содержания. Многие ученые высказывают мысль о том, что плодотворное изучение значения слова возможно только тогда, когда при этом учитываются психологические, психолингвистические и экстралингвистические моменты, об этом свидетельствуют работы А.А. Леонтьева, P.M. Фрумкиной, А.А. Залевской, Ю.Д. Апресяна, И.А. Стернина, А.В. Кравченко и др. Необходимо отметить, что в рамках одной только лингвистики сегодня уже невозможно построить классификационную модель любого словаря, актуальную с точки зрения тех связей, которые бы служили отражением как коллективного, так и личностного знания.
Наблюдения над живым языком свидетельствуют о том, что любое слово может выполнять эвфемистическую функцию, при этом новые эвфемизмы зачастую неузнаваемы, реципиентом улавливается лишь общий смысл понятия, но полного декодирования привычного значения не происходит. Это связано со своего рода созданием нового языка с определенной семантикой политического мифа как целенаправленной технологии изменения смысла слов. Например, Ю.С. Баскова анализирует широко распространенный в языке СМИ эвфемизм обезвредить в значении «убить» и отмечает, что для обозначения отрицательного денотота эксплуатируются дополнительные ассоциации с чем-то положительным. Возникновению данных ассоциаций способствует внутренняя форма слова: обезвредить —» сделать безвредным, то есть не причиняющим вреда. Используя эвфемизм обезвредить, говорящий формально подразумевает такое действие, которое помогло избежать вреда (ущерба, порчи) и, следовательно, должно быть положительно воспринято адресатом. Несмотря на всю очевидность табуируемого денотата (убить), эвфемизм обезвредить обладает устойчивой положительной коннотацией за счет возникающих ассоциаций с чем-то полезным, остановившим вред [Баскова 2006].
Можно сделать вывод о том, что каждый предмет или явление окружающего мира имеет множество свойств и различных связей, которые образуют в нашем сознании представление о данном предмете или явлении и могут проявиться в ситуации «для меня, здесь и сейчас». Известно, что люди успешно оперируют словами, значения которых им известны весьма приблизительно. Можно привести в качестве примера следующие случаи использования эвфемистических выражений: «Выборы не принесли обещанного возрождения: агония народного хозяйства области продолжается и а-ля-фуршетная политика процветает. (А. Спицын). С развалом СССР в МИД прийти совершенно новые кадры. Дети советской номенклатуры, выросшие и воспитанные в зарубежных командировках своих папаш, они с молоком матери впитали угодливый восторг перед Западом, преподносягций им свое видение мира а ля фуршет. (А. Смоленцев) [Баранов, Караулов 1991].
Встречи с такими фактами в экспериментах и в жизни свидетельствуют о том, что успешное общение в данном случае возможно благодаря такой специфической характеристике индивидуального знания, как переживание в качестве знакомого огромного количества информации, существующей в подсознании и не всегда поддающейся вербальной экспликации [Залевская 2002]. Принцип многоуровневого строения лексикона в концепции А.А. Залевской позволяет говорить о том, что поиск слов в памяти идет по обширному ряду смысловых признаков, отражающих знания человека о мире и служащих средством объединения слов в разного рода группы. Наиболее общими тенденциями при группировке слов по результатам экспериментального исследования явились объединение и противопоставление, взаимодействующие на базе признаков разной степени обобщенности [Залевская 1977].
Психолингвистическая концепция значения слова дает возможность более широкой трактовки основного приема создания эвфемии, — сравнения, в основе которого лежит контраст. Как отмечает Н.М. Потапова, эвфемизм — это отражение склонности человека структурировать действительность особым образом. Употребляя более приемлемое слово, человек снижает остроту конфликта с реальностью, который возникает вследствие запрета на произнесение некоторых слов, например почетный возраст вместо старость, кризис ликвидности вместо разорение [Потапова 2007]. Согласно концепции отражения действительности А.А. Залевской, любое слово представляет собой своеобразный ключ к условно-дискретному фрагменту континуальной и многомерной индивидуальной картины мира, полнота которой обеспечивается выводными знаниями и переживаниями разных видов. В этом смысле единая информационная база индивида представляется нам тем внутренним контекстом, который позволяет человеку лучше ориентироваться в окружающей его действительности [Залевская 1999].
В диссертации обосновывается положение о том, что специфика функционирования эвфемизмов в индивидуальном лексиконе обусловлена особенностями акта проксимации. Акт проксимации — это уточнение значения слова в cumyaifuu «для меня, здесь и сейчас». Семантический оператор сходства представлен в поверхностной структуре лексикона выражениями типа «как будто», «как», «подобно», «словно», «будто», «напоминает» и т.д., причем они не всегда вербализируются, они переживаются. Через акт проксимации человек сам для себя разъясняет одно через другое: «то есть то», «это есть то». [Лебедева 2002]. Можно предположить, что сравнение будет идти по принципу «далеко/близко», «свое/чужое», «мое/твое», «новое/старое» и т.п. Особенностью сравнения-переживания в процессе эвфемизации является использование приема конверсии оценки, например непопулярные меры вместо сокращение расходов, веселый вместо пьяный, приватизировать вместо украсть. Наличие свободы выбора языковых средств и эвристический поиск объясняют, с нашей точки зрения, неожиданную и непредсказуемую эвфемию в живой речи носителя языка. Мы рассматриваем эвфемизмы в индивидуальном лексиконе как проксонимы, качественная характеристика которых определяется параметром «время» и социально-культурной средой жизни человека. При этом обиходно-бытовые эвфемистические замены рассматриваем как симиляры (например, обойтись посредством платка — высморкаться, ходить налево - изменять), а общественно-политические — оппозиты (например, форсированный - ускоренный; доброжелательность — попустительство; деловитость — делячество; популярный — вульгарный). При этом важная роль отводится типам знаний говорящего, поскольку отраженные в семантике слова типы знаний говорящего, его языковое сознание будут неполными, если мы будем игнорировать самого «идущего», носителя языкового сознания - говорящего, который, помимо унаследованного опыта (в виде которого он «приобрел свою картину мира»), обладает и опытом личным, конкретным, индивидуальным, связанным с познанием окружающего мира, неуклонным расширением границ освоенного «пространства вещей» [Лебедева 2002]. По мнению В.Б. Кашкина, общение осуществляют индивиды и каждый делает это индивидуально [Кашкин 2000]. Тендерный аспект играет таюке немаловажную роль, поскольку существует ряд различий в описании одного и того же предмета мужчинами и женщинами. При этом они проявляются гораздо отчетливее, чем межэтнические различия [Дмитрюк 2000]. Как отмечает В.А. Маслова, язык выполняет кумулятивную функцию и фиксирует в ассоциациях определенные тендерные стереотипы [Маслова 2001]. Эвфемизмы, как и всё остальное в языке, живут и находятся в постоянном развитии. Жизнь языка и жизнь человека тесно взаимосвязаны. Именно человек определяет место, где должен существовать каждый конкретный эвфемизм. Непристойное, неуместное и неприличное - вот места обитания эвфемизмов. Но все эти понятия субъективно определяются только человеком. Поэтому эвфемизм -понятие не столько языковое, сколько культурное.
Свободный ассоциативный эксперимент
Цель эксперимента — выявить многоплановость явления эвфемии в индивидуальном лексиконе, которое, с одной стороны, определяется широким спектром внешних, социальных причин, а с другой - причинами внутренними, психологическими. В качестве стимулов нами был подобран ряд эвфемизмов, состоящий из 20 слов из обиходно-бытового (13) и общественно-политического дискурса (7). Необходимым условием порядка предъявления слов-стимулов испытуемым стала хаотичная организация эвфемизмов двух упомянутых классов таким образом, что эвфемизмы, функционирующие в общественно-политической сфере, чередовались с обиходно-бытовыми. Все стимулы были знакомы участникам эксперимента, так как они часто упоминаются в прессе и наивном дискурсе. Источниками послужили словари эвфемистической лексики [Кудрявцев, Куропаткин 1993; Ковшова 2007 и др.], периодические издания, а также научные статьи, посвященные исследованиям эвфемизмов [Шейгал 2000; Баранов 1991; Шляхтина 2008; Крысин 1994, 1996 и др.].
Поскольку семантика эвфемизма имплицитна и человек должен ее декодировать, мы сочли необходимым привести «заменяемое» наименование для каждого стимула.
В эксперименте принимали участие студенты различных факультетов Курского государственного университета, принадлежащие к разным половозрастным группам.
Результаты ассоциативного эксперимента во многом зависят от характера инструкции. В проведении свободного ассоциативного эксперимента (далее — САЭ) была выбрана следующая форма инструктажа, которая, на наш взгляд, обеспечивает понимание задания и в то же время не предопределяет направленность ассоциаций. Предлагалось дать столько слов, сколько приходит в голову при виде исходного слова, основное условие — не задумываться. Если слово кажется незнакомым или непонятным, бланк можно было отложить и больше к нему не возвращаться в процессе дальнейшей работы.
В результате проведения САЭ нами было получено 600 бланков. Прежде всего необходимо было ознакомиться с каждым заполненным бланком, то есть провести «вертикальный анализ», цель которого - исключить непригодные для дальнейшей обработки бланки. В первую очередь нами выбраковывались анкеты, на которых невозможно было прочесть слова. Было исключено из обработки - четыре испорченных (невозможно прочитать приводимые ассоциации), 25 бланков с отказами от ассоциаций, о чем свидетельствовало отсутствие каких-либо помет на бланке либо прочерк. В ходе статистической обработки при обсчете одного примера грамматические формы слова (например, единственное и множественное число существительного, женский, мужской род у прилагательных) не разграничивались. Таким образом, было получено всего 1467 реакций. Одной из целей нашего эксперимента являлось выявление совпадения полученных реакций с эвфемизмами, зафиксированными в словарях: необходимо было проследить степень эвфемистичности отдельных лексем, поскольку наличие среди приводимых реакций лексикографических толкований может свидетельствовать о стирании границ между самим эвфемизмом и заменяемым им понятием. Для нас также важно было получить ответ на вопрос, что происходит с нетрадиционными эвфемизмами в индивидуальном лексиконе, выполняют ли они эвфемистическую функцию?
Далее в работе приводим полученные экспериментальные данные, которые распределены по следующим категориям: наиболее частотные — от 7 и более; менее частотные - менее 5; единичные реакции. Приводимые испытуемыми (далее — ии.) реакции представлены в виде диаграмм, построенных на основании числовых данных. На диаграммах в верхнем уровне указан стимул, нижняя ветвь представлена реакциями: левое поле - наиболее частотные реакции, в центральном поле - менее частотные реакции, в нижнем правом — единичные реакции. Нами принято цветовое деление диаграмм: оранжевым обозначены диаграммы, отражающие обиходно-бытовые эвфемизмы и приводимые на них реакции ии., голубым - общественно-политические.
Интерпретация экспериментального материала
Прежде чем приступить к обсуждению полученных экспериментальных данных, полагаем необходимым изложить ряд теоретических положений, которые разделяются нами и служат отправной точкой при анализе полученного материала.
Необходимо отметить, что при интерпретации экспериментальных данных нами используется психолингвистическая теория слова, разработанная А.А. Залевской [Залевская 1990]. Согласно этой концепции, каждая лексическая единица при идентификации должна рассматриваться как включенная в «чрезвычайно сложную систему объемных многоярусных многократно пересекающихся полей, с помощью которых упорядочивается и хранится в более или менее полной готовности к употреблению в деятельности разносторонняя информация о предметах и явлениях, об их свойствах и отношениях, равно как и об особенностях обозначающих их вербальных единиц» [Залевская 1992: 62]. Термин «идентификация» понимается нами как принятое в Тверской психолингвистической школе обозначение полного набора процессов, продуктами которых является субъективное переживание знания того, о чем идет речь, во всем его богатстве качеств и связей с учетом эмоционально-оценочных нюансов (при взаимодействии осознаваемого и неосознаваемого, вербализуемого и не поддающегося вербализации и т.д.) [Сазонова 2000; Рафикова 1999; Тогоева 2000 и др.].
Методика субъективных дефиниций
При постановке данного эксперимента мы исходили из того, что проблема близости значения слов тесно связана с общей проблемой значения слова. Мы исходим из предположения о том, что специфика любого слова (в том числе и эвфемизма) в индивидуальном лексиконе определяется его «качеством» - принадлежностью прошлому опыту, энциклопедическим знаниям, текущему событию. Признак времени отражает неопределенность и расплывчатость смысла лексем, так как принадлежит как событиям внешнего мира, так и внутренней жизни человека, его эмоциям и настроениям. Носитель языка, помимо прошлого унаследованного опыта (картины мира), обладает уникальным индивидуальным опытом, который постоянно раздвигает пространство его чувств, знаний, впечатлений и переживаний [Залевская 1999]. Как полагает СВ. Лебедева, причиной сходств и различий в индивидуальном сознании может стать взаимодействие некоторых мысленных образов и предметных действий и их признаков, эмоциональных впечатлений и оценок с последующей их фиксацией в некотором субъективном коде [Лебедева 2002].
Испытуемым предъявлялась карточка, на которой было записано отдельное слово СР; задача состояла в том, чтобы дать дефиницию этому слову. Время работы с каждой карточкой не ограничивалось, карточки с незнакомыми словами можно было отложить и к ним больше не возвращаться.
В качестве материала для исследования были выбраны общественно-политические, некоторые общеупотребительные и профессиональные эвфемизмы, а также те эвфемизмы, в основе которых лежит метафора или заимствование. Источниками послужили словари эвфемистической лексики [Кудрявцев, Куропаткин 1993; Ковшова 2007 и др.]; работы А.Н. Баранова [Баранов 1991] и А.П. Чудинова [Чудинов], в которых рассматриваются особенности языка политической метафоры; периодические издания и исследования М.Н. Эпштейна, посвященные выявлению слова и антислова года, в которых он отмечает, что если «Слово года в наибольшей степени концентрирует в себе его проблематику, заботу и интерес, то Антислово — подмену и извращение понятий..., слово становится «анти» не потому, что оно обозначает нечто отрицательное, а потому, что оно лжет, передергивает, искажает свой предмет» [Эпштейн 2007].
Следует отметить, что в современном языке значительно расширился круг слов, которые в разных ситуациях могут служить средством камуфлирования. Наряду с этим, существуют сферы деятельности, наиболее «чувствительные» к явлению эвфемии по причине достаточно частого обращения к вуалированию, сокрытию информации, подмене понятий, а также введению в заблуждение относительно причин, хода, последствий военных действий, различных общественных процессов, политических явлений. Этими соображениями был обусловлен выбор участников второго этапа экспериментального исследования. Ими стали работники телерадиокомпаний в возрасте от 19 до 50 лет и военнослужащие от 35 до 45 лет. Еще одной причиной послужило стремление расширить возрастной диапазон ии., так как в первом эксперименте принимали участие студенты.
