Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты изучения категории «неопределенность» 19
1.1. «Неопределенность» как лингвофилософская категория 19
1.2. Теория функциональной грамматики и лингвистические аспекты изучения категории «неопределенность» 39
1.3. «Неопределенность» как текстовая категория 47
1.4. «Неопределенность» как имманентное свойство поэтического текста .50
1.5. К вопросу о модальности неопределенности 61
Глава 2. Категория «вещь» как показатель «неопределенности» в худо жественном мире И. Бродского и механизмы создания «неопределенности» абстрактного имени 78
2.1. Понятийная категория «Вещь» как ядро философских представлений о мире Иосифа Бродского 78
2.2. Лексические репрезентации понятийной категории «вещь» в поэзии Иосифа Бродского 97
2.3. Словарь-тезаурус и семантическое поле «вещь» поэтических текстов Иосифа Бродского 108
2.4. Концептуализация как средство выражения категории «неопределенность» 121
Глава 3. Средства выражения текстовой категории «неопределенность» и их функции в лирике Иосифа Бродского 128
3.1. Синтаксические средства создания «неопределенности» в поэзии Иосифа Бродского 128
3.2. Комплексный анализ средств создания «неопределенности» 141
3.3. Репертуар средств создания модусных смыслов «неопределенности» 153
3.3.1. Персонализация 154
3.3.2. Временная локализация 167
3.3.3. Пространственная локализация 172
3.3.4. Сентенция 175
3.3.5. Модальность 175
3.3.6. Перформативы : 178
3.3.7. Авторизация 180
3.3.8. Персуазивность 187
3.4. Константные средства выражения «неопределенности» 191
Заключение 198
Библиография 205
Приложение
- «Неопределенность» как лингвофилософская категория
- Теория функциональной грамматики и лингвистические аспекты изучения категории «неопределенность»
- Понятийная категория «Вещь» как ядро философских представлений о мире Иосифа Бродского
- Синтаксические средства создания «неопределенности» в поэзии Иосифа Бродского
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено рассмотрению текстовой категории «неопределенность» в поэтическом творчестве И. Бродского. В научной литературе категория «неопределенность» рассматривается преимущественно как составляющая бинарной оппозиции «определенность-неопределенность», какой она представлена в грамматической системе языка. Однако с развитием когнитивных методик в языкознании и лингвистике текста категория «неопределенность» все чаще становится самостоятельным объектом исследования (О.Б. Акимова, Н.Д. Арутюнова, И.В. Во-роновская, ИИ. Ковтунова, Е.В. Падучева, Ю.И. Левин, Т.В. Цивь-ян). Проявляясь на всех уровнях языка, категория «неопределенность» как таковая или представленная в оппозиции к «определенности» подвергается разностороннему анализу, результатом чего являются различные трактовки положения данной категории в системе языка: грамматическая (Т.П. Ломтев, А.А. Реформатский, Ю.А. Рылов), функционально-семантическая (И.В. Вороновская, М.В. Всеволодова, В. Гладров, О.А. Ларина, М.В. Маштакова, И.В. Нефедов, Ю.Л. Сидорова и др.), текстологическая (контекстуальная) (М.И. Алехина, О.И. Москальская, Т.А. Папенкова, И.П. Распопов).
Обращение к «неопределенности» как самостоятельной категории открыло ее антропоцентрическую природу: «неопределенность» как способ отражения реальной действительности характеризует не только авторские стили, но и целые направления в искусстве, а также национальную картину мира (Арутюнова 1999, Ковтунова 1993, Ларина 2006, Падучева 1996).
Актуальность диссертации обусловлена тем, что исследуемая категория «неопределенность» отражает универсальные механизмы познания и восприятия действительности человеком и представляет большой интерес для современной лингвистики, развивающейся в русле антропологического направления, а также комплексным изучением категории «неопределенность» как текстооб-разующего модального, референциального и идиостилевого значения, позволяющим охарактеризовать художественный мир отдельной языковой личности.
Актуальность настоящего исследования заключается еще и в том, что, несмотря на пристальное внимание ученых к творчеству И. Бродского и разработанность практически всех аспектов худо-
жественного мира поэта, «неопределенность» еще не становилась объектом изучения лингвистами.
Цель диссертации - исследование категории «неопределенность» (содержательной структуры и средств выражения), определение роли данной категории в процессах текстостроения и смы-словыражения, а также создание модели ее анализа в поэтическом тексте. Достижение данной цели определяется решением следующих задач:
Теоретически осмыслить и уточнить статус категории «неопределенность» и средств ее выражения.
Выявить лексические и грамматические средства выражения категории «неопределенность» в поэзии И.Бродского.
Произвести компонентный, контекстологический, синтаксический и стилистический анализ средств выражения «неопределенности» в поэзии И.Бродского.
Описать репертуар константных и модусных смыслов поэтических текстов И. Бродского.
Выявить доминантные типы константных и модусных смыслов с компонентом «неопределенность» в лирике И. Бродского.
Определить функциональную значимость лексических и грамматических единиц, выражающих значение неопределенности, в поэтических текстах И. Бродского.
Предмет исследования - содержательная структура и средства реализации текстовой категории «неопределенность» в поэзии И. Бродского.
Объект исследования - лексические и грамматические средства выражения категории «неопределенность».
Материалом исследования послужили поэтические тексты Иосифа Бродского (1957-1996), написанные на русском языке. Источники - «Сочинения Иосифа Бродского» в семи томах (СПб., 2001) и сборник стихов 1972-1976 гг. «Часть речи» (СПб., 2000). «Часть речь» — сборник стихотворений больших и малых форм, написанных в середине творческого пути поэта. Мы выбрали для анализа стихотворения этого сборника в силу его «прототипично-сти» для творчества И. Бродского: в нем представлены стихотворения разного объема и разных жанров, написанные в «средний» период творческой жизни автора. Текстовая категория «неопределенность» выражается разнородными средствами на всех уровнях языка. Нами проанализированы 195 словоупотреблений лексемы «вещь» из всей совокупности текстов автора. На материале, представленном в сборнике стихотворений 1972-1976 гг. «Часть речи»,
найдено более 750 личных форм глагола, подвергнуты анализу 800 словоупотреблений таких глаголов. Проанализированы также 111 номинативных, 93 безличных, 36 неопределенно-личных предложений, 48 предложений тождества и 46 вставных конструкций.
Проанализированы полностью три стихотворения, общим объемом в 72 строки, 276 контекстов для выявления и классификации модусных смыслов, 159 контекстов для выявления лексических и 52 - для выявления грамматических репрезентантов и константных смыслов «неопределенности».
Объект, предмет исследования, цель и задачи определили выбор используемых методов:
анализ количественной обработки данных;
компонентный анализ лексического значения слова;
контекстологический анализ;
стилистический анализ слов;
метод экспликации модусных смыслов;
синтаксический анализ высказываний;
идеографический анализ понятийной категории «вещь»;
моделирование и описание семантического поля «Вещь».
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые производится комплексное описание текстовой категории «неопределенность», которая выражается языковыми средствами разных уровней: лексического и грамматического.
Впервые текстовые репрезентанты категории «неопределенность» выявлялись с учетом совокупности факторов: лексикографического, обусловленного константным значением неопределенности языковых единиц, и референциального, актуализирующего значение неопределенности в тексте.
Новизна исследования заключается также в разработке модели анализа категории «неопределенность» в поэтическом тексте, основывающейся на различении константных и неконстантных средств выражения данной категории и принципе описания модальных смыслов при их изучении. Данный анализ предполагает расширение на каждом этапе исследования списка анализируемых единиц: языковые (неактуализованные) значения неопределенности при их актуализации в тексте дополняются константными и контекстуально «наведенными» значениями неопределенности. После выявления средств репрезентации категории «неопределенность» они распределяются в соответствии с выражаемыми ими модусными смыслами, что позволяет представить «неопределенность» как коммуникативную организацию всех рассматриваемых
текстов и определить доминанты со значением «неопределенность» в художественном мире поэта.
Теоретическая значимость исследования определяется прежде всего разработкой модели анализа категории «неопределенность», основанной на соединении модального и референци-ального подходов к изучению текста, дающими представление о составе и организации семантической структуры художественного мира отдельного автора.
Комплексное исследование текстовой категории «неопределенность» обусловливается природой данной категории, ее особенностью к актуализации в речи с помощью константных средств выражения, таких, например, как неопределенные местоимения и наречия, безличные предложения, существительные с семантикой неопределенности (аноним, имярек, икс) и др., и с помощью релятивных значений, определяемых контекстом (порядком слов, «наведением» значения неопределенности, сложной повествовательной организацией текста). Неоднородные по своему составу, константные средства выражения исследовались с точки зрения референции, а релятивные - с точки зрения модальности. Сочетание двух подходов проявляется и в направлении анализа: в первом случае от средств к функциям, во втором - от функций к средствам, что позволяет скорректировать результаты и уменьшить погрешности анализа при определении доминантных типов «неопределенности».
Материалы диссертации вводят в научный обиход понятия композиционной «неопределенности», учитывающей коммуникативные характеристики автора-повествователя, а также понятия константных и релятивных средств выражения «неопределенности».
Практическая ценность проведенного исследования заключается в том, что применяемый подход можно использовать при анализе текстов других авторов. Результаты исследования могут учитываться в вузовских курсах «Лингвистический анализ текста» и «Русская литература XX века», в спецкурсах и спецсеминарах по изучению поэтического текста, а также в школьном преподавании курса «Русская литература».
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедре современного русского языка Уральского государственного университета им. А. М. Горького.
Основные теоретические положения и практические результаты докладывались автором на региональных конференциях в Челя-
бинске (2007), в Екатеринбурге (2007). По теме диссертации опубликовано 5 научных работ (3 статьи, в том числе 1 в издании ВАК, 2 тезисов выступлений на научных конференциях). Положения, выносимые на защиту:
1. Текстовая категория «неопределенность» является одной из
самых показательных антропоцентричных категорий, наглядно де
монстрирующих присутствие человеческого фактора в языке. Спо
собы и средства выражения «неопределенности» формируют пред
ставление об индивидуальных особенностях поэтического языка
автора и о его художественном мире.
В поэтических текстах И. Бродского доминантой художественного мира является неопределенность субъекта, превалирующим средством выражения - слова со значением неопределенности.
2. Особенность «неопределенности» как текстовой категории
заключается в том, что, помимо константных языковых средств
выражения (неопределенные местоимения, существительные в
прономинальном значении: штука, вещь, тип и т.д., существи
тельное-дополнение в родительном падеже и др.), в тексте она ре
презентируется и другими способами (употребление неакциональ-
ных глаголов, безличных предложений, использование абстрактно
го имени в качестве репрезентанта концепта и др.).
Для характеристики стиля автора в терминах «именной / глагольный» важную роль играет неопределенность глагольного действия.
Наличие «неопределенности» в поэтическом тексте часто связано с общим характером референции, поэтому репрезентантами категории «неопределенность» могут быть не только референтные слова (неопределенные и слабоопределенные), но также и нереферентные, обладающие «общим» значением.
Сложная структура субъектной организации поэтического текста (наличие фигур автора и нарратора, совпадающих или не совпадающих в своих функциях) обусловливает наличие в нем композиционной неопределенности.
3. Слово в поэтическом тексте способно реализовывать одно
временно несколько значений, а также развивать свое значение
благодаря вертикальным и горизонтальным связям контекста, по
этому ему присуща лексическая неопределенность, связанная со
словарным значением слова.
Важной составляющей художественного мира И. Бродского является неопределенность значения слова, выражающаяся лексическими средствами языка. Используя языковые потенции лексемы
«вещь», поэт предельно расширяет сферу ее употребления посредством восстановления внутренней формы слова и утраченных со-четаемостных связей, оперирования бытовым, высоким и философскими значениями имени, а также их совмещения в пределах одного контекста.
4. Категория «вещь» в стихотворениях И.Бродского является центральным звеном всего поэтического мира автора; связывает понятийную и предметную сферы, земное и небесное, быт и бытие. Описание семантического поля «Вещь» демонстрирует иерархию эстетических и ценностных категорий индивидуально-художественного мира автора и одновременно - технологию создания неопределенности в поэтических текстах.
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения и трех приложений. Библиография работы включает более двухсот наименований. Порядок следования глав отображает логику исследования: в первой главе рассматриваются теоретические аспекты изучения категории «неопределенность» на примере эволюции представлений человека о «словах и вещах» в философии и лингвистике, особенности прямой номинации вещи в языке, характеристики поэтической речи с точки зрения «неопределенности», описание структуры категории «неопределенности», модального и референциального подходов в применении к ее исследованию. Во второй главе исследуются понятийная категория «Вещь» как показатель «неопределенности» в творчестве И. Бродского и ее репрезентации лексическими средствами языка, а также явление концептуализации, иллюстрирующие механизмы создания «неопределенности» при использовании абстрактного имени. В третьей главе изучаются особенности поэтической речи, лексические и грамматические средства выражения категории неопределенности в поэзии И. Бродского. В заключении подводятся основные итоги. В приложениях представлены названия стихотворений, входящих в сборник И. Бродского «Часть речи», репертуар константных средств выражения «неопределенности» в поэзии И. Бродского, а также список константных лексических средств выражения «неопределенности» и их частотность в сборнике стихотворений «Часть речи».
«Неопределенность» как лингвофилософская категория
Неопределенность — понятие сугубо абстрактное, включающее в себя все непознанное и непонятое и, как видно из внутренней формы этого слова, отрицающее всякого рода определенность, то есть заданность, статичность и постижимость человеческим разумом различного рода вещей. Однако и такому сложному понятию, каковым является неопределенность, можно дать толкование, рассматривая его с разных точек зрения, сужая его границы и конкретизируя объем его значения. Онтологический статус данного понятия можно определить только через оппозитивные его отношения к понятию определенность.
Категория «определенность-неопределенность» достаточно подробно исследована в работе И.В. Нефедова «Языковые средства выражения категории определенности-неопределенности и их стилистические функции в отечественной рок-поэзии», где автор придерживается не бесспорной для современной науки точки зрения об универсальности этой категории и, ссылаясь на мнение ученых-философов, рассматривает ее в связи с диалектико-логическими категориями. Однако данное мнение кажется обоснованным и логически выводимым из истории развития философской мысли, а выбранная автором терминология с использованием таких слов, как «определенность» и «неопределенность», позволяет сократить разрыв между философскими и лингвистическими понятиями. Рассмотренная в таком ракурсе, «неопределенность» связывается с категориями случайности и возможности, а «определенность» — с категориями необходимости (в том случае, когда необходимость воспринимается как неизбежность) и действительности (Нефе- дов, 2004: 15). На основании свойств «определенности-неопределенности», сформулированных точными науками, упомянутые И.В. Нефедовым философы B.C. Готт и А.Д. Урсул установили, что для неопределенности характерны «отсутствие резких граней между свойствами и состояниями явлений природы, ... преобладание зависимости свойств, состояний явлений друг от друга над их относительной независимостью, ... проявление необходимости как возможности и случайности», а для определенности — «1) наличие резко выраженных граней между состояниями явлений природы, 2) относительная независимость свойств, состояний явлений друг от друга, 3) выражение необходимости через однозначность переходов возможности в действительность». Данные утверждения уместно дополнить высказыванием Н.И. Кондакова об этих характеристиках; автор указывает на то, что определенность и неопределенность обозначают «такую ситуацию, когда происходит процесс отбора, выбора элемента или подмножества из какого-либо множества» (Цит. по: Нефедов, 2004: 15-16). Это суждение ученого-логика совпадает с лингвистической теорией «выделения из множества», сформулированной О. Бе-хагелем и разработанной В.Я. Проппом на примере артиклевых языков: «Если неопределенный артикль обозначает предмет на фоне множества равных ему, то определенный обозначает предмет, мыслимый вне этого фона, т. е. обозначает некоторую единственность, единство без окружающего его множества» (Цит. по: Гладров, 1992: 232).
Итак, определив современное понимание категорий определенности и неопределенности, очертив их границы, обозначив универсальность этих категорий и связав их с лингвистическим пониманием данных категорий, перейдем собственно к исследованию предпосылок возникновения современных теорий. В диссертации И.В. Нефедов исходит из предельно широкого понимания определенности и неопределенности на ранних этапах их освоения человеком и в качестве примеров привлекает различные интерпретации идеального и материального в философии, где идеальное мыслится как определенное, а материальное — как характеризующееся неопределенностью. Однако имеет смысл сузить рамки рассматриваемого явления до собственно языковых.
Лингвистическое осмысление категории «определенность неопределенность» берет свое начало в античной философии и начинается с размышлений над проблемой слов и вещей, в основании которой скрывались другие, более дробные, но не менее сложные вопросы общего и частного, человека и Демиурга, действительности и ее преломлении в языке. И в последующие исторические эпохи, думается, именно противопоставление слова-вещи (и скрытого за ним противопоставления «определенности-неопределенности») и разработка составляющих его понятий сопутствовало различным представлениям об особой природе языкового знака, воплотившихся в глобальном виде в качестве различных эпистем в истории человеческого знания и, в более частном виде, в достижениях семантики, прагматики и синтактики.
Рассмотрим подробнее основные положения в истории изучения проблемы слов и вещей и попробуем наложить их на сетку координат категории «определенность-неопределенность».
Главный вопрос, сформулированный учением о словах и вещах, — это вопрос о способе познания общих и специфических сущностей вещей, идей и эйдосов. Историческая логика решения этого вопроса в общих своих чертах соотносится с логикой развития представлений о категории «определенность-неопределенность».
Теория функциональной грамматики и лингвистические аспекты изучения категории «неопределенность»
Наиболее подробное описание категории «неопределенность» представлено в разделе «Определенность/неопределенность» «Теории функциональной грамматики» (Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объект-ность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/неопределенность: 232-278). Репрезентация данной категории в виде функционально-семантического поля позволила вписать «определенность-неопределенность» в языковую систему языка, сопоставить с другими языковыми категориями, а функциональный подход к описанию — выявить и структурировать разнородные средства представления «определенности-неопределенности» и наконец окончательно разрушить стереотип о том, что категория «определенность-неопределенность» ограничена сферой местоимений. Все известные нам диссертации последних лет, исследующие категорию «определенность-неопределенность» (см.: Уляшева 2002, Нефедов 2004, Маштакова 2005, Ларина 2006, Кацитадзе 2008,), основаны на использовании функционального подхода. Именно в рамках этого подхода были сформулированы следующие свойства категории «определенность-неопределенность»: 1) верификация результатов семантического анализа категории «определенность-неопределенность» возможна лишь в случае, когда анализируемой единицей является связный текст, а не отдельные слова или изолированные высказывания; 1.1) семантическая категория «определенность-неопределенность» — не ин-герентное свойство имени, а результат того, что говорящий учитывает осведомленность слушателя о названном именем существительным предмете; 1.2) неопределенное значение, приписываемое субстанции, основывается на первичном упоминании о предмете в тексте или в ситуации, определенное же значение — на признаке идентификации, предпосылкой которого является предупоминание предмета в конситуации; 2) только референтное имя может выражать неопределенное значение в оппозиции с определенным. Если же имя нереферентно, то оно может выражать другие смыслы: генерализирующие, экзистенциальные, типизирующие и др.; 2.1) предупоминание, идентификация, известность базируются только на референтном употреблении имен; 3) в русском языке нет специфических, стабильно и обязательно выступающих средств выражения для передачи значений определенности-неопределенности, так как все они разнородны. Перечисление свойств категории «определенность-неопределенность» открывает определение: «Определенность-неопределенность в русском языке рассматривается нами как семантическая категория, отражающая учет информированности слушающего говорящим о названном именем существительным объекте действительности, и вместе с тем как поле, охватывающее разнородные формальные средства, служащие для выражения указанных отношений» (Гладров 1992: 241-242). Данная дефиниция, во-первых, предполагает объектом функционирования «определенности-неопределенности» лишь имя существительное, выводя из поля зрения местоимения, наречия, имена прилагательные и глаголы в их аспектуальной соотнесенности с «определенностью-неопределенностью»; во-вторых, — дает общее представление о категории, но не конкретизирует отдельно функции «определенности» и «неопределенности». Этот недочет устранен в определении Т.М. Николаевой, приведенном в «Большом энциклопедическом словаре. Языкознание», где категория «определенность-неопределенность» выступает как «одна из категорий семантики высказывания; функция ее — актуализация и детерминизация имени, демонстрация его единственности в описываемой ситуации (определенность) либо выражение его отношения к классу подобных ему феноменов (неопределенность)». В этом определении находят лаконичное выражения все свойства категории «определенность-неопределенность». Согласно авторам рассматриваемого нами раздела «Теории функциональной грамматики» (далее — ТФГ) В. Гладрову и А.Д. Шмелеву, функционально-семантическое поле определенности-неопределенности — слабо-центрированное поле с двумя неравноправными центрами: линейно-интонационным и центром местоименных детерминативов. Функции составляющих структуру поля компонентов выражаются в следующем: 1) оппозиция значений «определенности-неопределенности» определяется порядком слов и фразовой интонацией. Например, если имя существительное обозначает новый для слушающего объект, при этом занимает конечную позицию в высказывании и на него падает фразовое ударение, — это указывает на неопределенность субстанции, обозначаемой именем существительным. (См. об этом также Т.Н. Николаева, 2004: 15-20 и Е.В. Падучева, 2008: 127-132); 2) оппозиция винительного и родительного падежей — особая сфера функционирования категории «определенность-неопределенность». Если при первом упоминании в тексте существительное в позиции прямого дополнения стоит в родительном падеже, — оно передает неопределенное значение. При повторном употреблении этого слова в форме винительного падежа значение переходит в разряд определенных. В современном русском языке нет строгой нормы употребления родительного или винительного падежей в подобных случаях;
Понятийная категория «Вещь» как ядро философских представлений о мире Иосифа Бродского
В стихах И. Бродского «вещь» обретает свой особый смысл, явленный в синтезе многих философских концепций и его собственных эстетических взглядов. Для поэта все сущее — от предмета до языка — и даже все умозрительное есть воплощение пространства и времени: «На самом деле литература не о жизни, да и сама жизнь — не о жизни, а о двух категориях, более или менее о двух: о пространстве и о времени» (Бродский 2000: 111). Так, если существование всего сводится к двум категориям, следовательно, все представленное в объективной действительности можно описать посредством этих категорий, на всем хранится печать пространства и времени. В художественном произведении время и пространство сливаются в целое, хронотоп (термин впервые введен в литературоведение М. М. Бахтиным). Хронотоп -— это формально-содержательная категория литературы, понимаемая как единство пространства и времени, их взаимообусловленность: «В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. ... Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем» (Бахтин 1986: 121-122). В.Н. Топоров, говоря о мифопоэтическом хронотопе, указывает главное его свойство — связь с вещью: «Пространственно-временной континуум неразрывно связан с вещественным (курсив наш — А.Л.) наполнением ... , т.е. всем тем, что так или иначе «организует» пространство, собирает его, сплачивает, укореняет в едином центре» (То- поров 1983: 234). Основополагающей характеристикой хронотопа, по В.Н. Топорову, является вещь: «Пространство и время можно понимать как свойства вещи» (Там же: 238). Хотя В.Н. Топоров описывает мифопоэтический хронотоп, результаты его исследования могут быть применены к любому художественному (и в частности поэтическому) произведению, так как поэт в своем творчестве использует готовые и создает авторские мифы. Из этого следует: 1. Пространство есть свойство вещи, следовательно, — бытие пространства и его смысл заданы присутствием в нем вещей (семантическое обживание пространства, по В. Топорову). 2. Время — свойство вещи, структурирующее пространство, задающее его границы. 3. Пространственные объекты претерпевают на себе действие времени. Применив данные выводы к поэтическому тексту, получим: Поэтический текст — система, основу которого составляют предметные номинаты; их взаимодействие обусловлено лексемами, выражающими идею времени, про-цессуальности, в результате чего образуется целостная структура произведения; в пределах данной структуры предметные номинаты способны вступать в различные отношения (действующего субъекта, объекта, на который направлено действие, или совмещать эти функции). Категории пространства и времени отражены в языке. Все многообразие языка есть попытка обозначить первичное. При этом и время, и язык, и пространство имеют свое значение только относительно человека, без присутствия человека эти категории обессмысливаются. Время и человек — вот что интересует И. Бродского: «Меня более всего интересует и всегда интересовало на свете (хотя раньше я полностью не отдавал себе в этом отчета), — это время и тот эффект, какой оно оказывает на человека, как оно его меняет, как обтачивает, то есть такое вот практическое время в его длительности» (Бродский 2000: ПО). Язык дан человеку для того, чтобы называть. Адекватно отобразить время и пространство единицами языка возможно с помощью прямых номинаций этих сущностей: «время», «пространство», в остальных случаях мы вынуждены использовать симболарий. Задача поэта — выбрать максимально приближенные к данным понятиям лексемы. Одной из таких лексем в стихах И. Бродского становится «вещь». Предмет — средоточие пространства и времени. Время, по И. Бродскому, как замечает И. Ковалева, сводится к формуле: «прошлое — это место, где тебя уже нет, будущее — то, где однажды тебя уже больше никогда не будет» (Бродский И. 2001: 16). Такой ситуации поэт противопоставляет вещь. «Вещь» прочно входит в лексикон и поэтику И. Бродского уже в 60-х гг., укрепляет свои позиции в последующие периоды его творчества. Это позволяет И. Ковалевой назвать предметный мир в его стихах «мифологией мебели» (Бродский 2001: 16). Вещь — симбиоз пространства и времени, находящихся во взаимном напряжении и образующих «Острие» (Е. Ваншенкина). Вычленить отношение И. Бродского к этим фундаментальным категориям сравнительно легко, так как его лирика — ряд философских этюдов с определенным терминологическим аппаратом и объектом исследования. Прямая номинация времени и пространства роднит стихотворение с научной дефиницией. Однако образность достигается автором не на формальном, а на семантическом уровне, посредством сближения конкретных и абстрактных понятий, «далековатых» друг от друга, в метафоре особого рода — кончетти. При этом философская поэзия, как замечает Л.М. Баткин, перестает быть таковой, но становится очень эмоциональной. Попытка скрыть абсурд существования увеличивает напряжение и оборачивается «абсурдом в кубе» (Л.М. Баткин 1997: 36). Конфликт формы и содержания на уровне предметного пространства поэтических текстов И. Бродского обусловливает существование следующих оппозиций: Пространство — Время, Вещь — Язык и соприкасающиеся с ней
Синтаксические средства создания «неопределенности» в поэзии Иосифа Бродского
Для поэтики И. Бродского первостепенное значение имеет неопределенность лирического субъекта, которая проявляется, в частности, в обилии бессубъектных предложений, употреблении неакциональных глаголов, инфинитивов и номинативных предложений. На материале стихотворений цикла «Часть речи» (всего 20 ПТ объемом 12 строк за исключением стихотворения «Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря...», состоящего из 16 строк) нами обнаружено 16 безличных (Vsg3/n, Copsg3/n) и 8 неопределенно-личных (Vpb) предложений. Использование же личных глаголов часто лишено ак-циональности и несет скорее бытийный и / или характеризующий смысл, нежели указывает на действие как таковое. Нами были проанализированы глаголы в личных формах: всего в цикле стихотворений «Часть речи» обнаружено 70 таких глаголов, 35 из которых называют действие и деятельность, 32 — бытие, состояние, качество, 3 — отношение (отнесенность глаголов к той или иной группе определялась по «Толковому словарю русских глаголов»). Таким образом, количество акциональных и неакциональных глаголов в рассматриваемом цикле одинаково — 35, однако можно предположить, что бытийные и характеризующие смыслы преобладают над остальными, так как нами не принимались во внимание множественные случаи двусоставных предложений со связкой. Все эти факты позволяют автору, работающему в описательном регистре, сосредоточиться на констатации фактов внешнего и внутреннего мира, сжать форму и выиграть в содержании за счет неопределенности лирического субъекта и неопределенности точек зрения, осложняющих и обогащающих восприятие ПТ. Неопределенность логико-синтаксических отношений обусловлена не только семантикой отдельных единиц, но и их «синтактикой» — взаиморасположением. Так, дистантное употребление отдельных частей синтагмы (например, при использовании вставных конструкций) затрудняет восприятие смысла, осложняет объективную модальность предложения за счет введения дополнительной пропозиции — предложение становится осложненным, а его семантика — в большей степени неопределенной. Несмотря на то что вставные конструкции могут употребляться в качестве пояснения или конкретизации сообщения, то есть фактически упрощать семантику, нарушение «тесноты стихового ряда», напротив, фокусирует смысловую нагрузку на парентезе — новой информации, уменьшая при этом значимость правого и левого (в интерпозиции) или только левого (постпозиция) контекста, что в целом смыслово отягощает предложение. В этом значении использование вставных конструкций выполняет схожие функции с введением в текст анжамбманов. Так, в стихотворении «Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря...» вставная конструкция обеспечивает плавный переход к выражению интимных чувств Я-субъекта, скрадывает пафосность изложения: В других случаях вставная конструкция может использоваться в качестве одного из элементов (наряду с другими) осложнения смысла: С точки зрения воздуха, край земли всюду. Что, скашивая облака, совпадает — чем бы ни замели следы — с ощущением каблука. Да и глаз, который глядит окрест, скашивает, что твой серп, поля; сумма мелких слагаемых при перемене мест неузнаваемее нуля. И улыбка скользнет, точно тень грача по щербатой изгороди, пышный куст шиповника сдерживая, но крича жимолостью, не разжимая уст. Здесь все средства языка задействованы таким образом, что каждое из них придает семантике целого более сложный характер и одновременно затрудняет ее понимание. Стихотворение «растет» вертикально и в то же время горизонтально — распространяя предикативный смысл предложения кумулятивно, который все более и более запутывает конструкцию. Заслуживает восхищения тот факт, что репертуар ролей парентез в предложении достаточно обширен: еще в одном случае, зафиксированном нами, вставная конструкция выполняет функцию перифраза: Что сказать ввечеру о грядущем, коли воспоминанья в ночной тиши о тепле твоих — пропуск — когда уснула, тело отбрасывает от души на стену, точно тень от стула на стену ввечеру свеча «...» («Потому что каблук оставляет следы — зима...») В последнее время общим местом в работах ученых, посвященных изучению творчества И.А. Бродского, стало принятие тезиса о том, что «Поэтическая дефиниционная конструкция, выраженная предложением со значением тождества, является наиболее типичной для поэзии И.Бродского среди других синтаксических единиц (конструкций)» (Казарин 2002: 371-372. Наши данные говорят об обратном — предложения тождества (далее — ПрТ) в цикле стихотворений «Часть речи» встречаются более чем в 3 раза реже (5), чем безличные (16). Мы считаем, уместнее было бы говорить о значимости ПрТ для творчества И. Бродского в целом; о том, что ПрТ — отличительная черта его поэтики. Интересно рассмотреть другое высказывание Ю.В. Каза-рина: «Такая структурно-синтаксическая организация строфы [в виде поэтической дефинщионной конструкции — А. Л.] обеспечивает высокую степень лексико-синтаксической спаянности в процессе смыслообразования и смы-словыражения, а также в усилении собственно лексических смыслов» (Там же: 370-371). В нем акцентируется внимание на идиоматичности, цельно-оформленности ПрТ и его смысловом метаморфозе — поэтически тождественные вещи с точки зрения логики утрачивают свою тождественность, т.е. перед нами — обыкновенная метафора, но замаскированная под (научное / ненаучное, «наивное») определение, дефиницию. Формальное тождество (NiCopfNi) чаще всего опровергается семантически — особенно это касается ПТ, где отношения приравнивания осложнены характеризацией, сравнением или оценкой автора, что приводит к неопределенности логико-синтаксических отношений, что в случае И. Бродского часто сопровождается неопределенностью точек зрения.
Похожие диссертации на Природа текстовой категории "неопределенность" : на материале лирики И. Бродского
