Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-типологические аспекты изучения категории определенности-неопределенности 9
1. Из истории изучения категории: разнообразие дефиниций 9
2. Из истории изучения категории: английский артикль 18
3. Категория определенности-неопределенности в современной лингвистике 29
4. Категория определенности-неопределенности в разносистемных языках 57
а) Артиклевые языки 60
Английский язык 67
Датский язык 71
Французский язык 76
Испанский язык , 80
б) Категория определенности-неопределенности и безартиклевые языки 86
Русский язык 89
Глава II. Сопоставительный анализ категории определенности-неопределенности в адыгейском и английском языках
1. Предварительные замечания 93
2. Определенность-неопределенность в различных лексических группах 98
3. Контексты функционирования категории определенности-неопределенности 117
Определенность-неопределенность и число 120
Определенность-неопределенность и падеж 122
Определенность-неопределенность в предикативном контексте 141
Обобщенная форма имени и категория определенности-неопределенности 144
Определенность-неопределенность имени в деиктическом контексте 149
Посессив и определенность 155
Определенность-неопределенность в сочинительном контексте (существительные в союзной форме) 161
Заключение 163
Библиография 169
Использованная литература 185
Приложение 186
- Из истории изучения категории: разнообразие дефиниций
- Категория определенности-неопределенности в разносистемных языках
- Определенность-неопределенность в предикативном контексте
- Определенность-неопределенность имени в деиктическом контексте
Введение к работе
Объектом диссертационного исследования является категория
определенности-неопределенности. которая традиционно
выделялась в грамматических описаниях ряда языков. С поворотом исследовательских интересов к анализу высказывания с позиций теории референции указанная категория получает более широкое толкование, и становится очевидным, что в качестве референциальной категории она, во-первых, универсальна, а во-вторых, многообразна в своих проявлениях. Это обстоятельство делает актуальным изучение данной категории как в общетипологическом (с неограниченным диапазоном сравнения), так и в сопоставительном (контрастивном) плане, предполагающем минимальный диапазон сравнения — два языка.
В нашем исследовании для сопоставления избраны адыгейский и английский языки. Материал этих языков еще не рассматривался под данным углом зрения, благодаря чему работа приобретает определенный характер научной новизны, которая подкрепляется и впервые анализируемым, специально подобранным материалом.
Материал исследования представляет собой примеры из адыгейских и английских художественных текстов, из живой речи, а также подборку параллельных текстов на двух языках.
Непосредственным предметом исследования является характер выраженности указанной категории в соизмеримых текстовых условиях в двух языках.
Известно, что описание категории определенности-неопределенности в таких языках, как английский, немецкий или французский, предпринимаемое в традиционном грамматическом
ключе, может показаться тривиальным. Грамматикализованность значения определенности в подобных языках является хорошо установленным фактом их именной морфологии, однако перемещение фокуса внимания на семантико-синтаксическую структуру текста, на контексты референтного и нереферентного употребления имен в высказывании придает проблеме определенности-неопределенности новое звучание.
И если даже в отношении европейских языков отмеченная проблема отнюдь не снимается с повестки дня, она остается тем более актуальной для разработки типологического портрета адыгских языков. В адыговедении, как будет подробнее показано ниже (глава II), статус категории определенности-неопределенности не является до конца проясненным. Наличие этой категории в грамматической структуре языка предполагает наличие специальных средств ее выражения, и в европейских языках это артикли. В адыгских же языках артикля как самостоятельной категории служебных элементов нет, хотя есть элементы, выполняющие артиклевую функцию, на что указывал еще Н.С.Трубсцкой(1987).
В связи с этим встает проблема специального рассмотрения категории определенности-неопределенности в плане содержания и в плане выражения в адыгских языках на фоне ее сопоставления с аналогичной категорией в языках, где ее существование и автономность не подвергается сомнению (в частности, в английском).
Кроме того, для теории и типологии обсуждаемой категории было бы весьма полезным выяснить соотнесенность и взаимодействие определенности-неопределенности с другими
категориальными значениями, формирующими именную грамматику (такими, как падеж, число, указательность, притяжательность), в языках столь разной типологии, как адыгейский и английский. Не лишен интереса и вопрос о том, как проявляется определенность-неопределенность в различных лексико-семантических группах слов в том и другом языке.
Все сказанное определяет основную цель исследования: на основе сопоставления с типичным артиклевым языком, каким является английский, выявить типологическую специфику категории определенности-неопределенности в адыгейском языке.
Достижение этой цели предполагает решение ряда конкретных задач.
1) дать краткий анализ состояния теории определенности и
проанализировать типы дефиниций, толкующих это понятие;
2) проследить на ряде примеров организацию и
функционирование категории определенности-неопределенности в
языках различного строя и различной генетической
принадлежности;
3) провести фронтальное сопоставление имеющихся в нашем
распоряжении письменных текстов на двух языках для выяснения
распространения в них английских и адыгейских показателей
определенности-неопределенности;
4) сопоставить функционирование (и саму возможность)
подкатегорий определенности и неопределенности в различных
лексических классах;
5) сопоставить проявление категории определенности-
неопределенности в различных грамматических контекстах (прежде
всего падежном, указательном, притяжательном, числовом,
предикативном).
Осуществление намеченной программы исследования позволит значительно продвинуться в понимании типологической специфики адыгской категории определенности-неопределености и внести ощутимый вклад в общую теорию этого явления. В этом можно видеть научную значимость исследования.
Практическая значимость данной работы видится в том, что ее результаты имеют непосредственный выход в преподавание английского языка в адыгском вузе и могут использоваться для разработки спецкурсов и учебных пособий.
Следующие положения являются базисными для нашего исследования:
1. Материал типологически различных языков показывает, что
семантика определенности-неопределеииости имени универсальна и
формируется в структуре высказывания.
Адыгейский язык занимает промежуточное положение на типологической шкале "полностью артиклевые языки — полностью безартиклевые языки", приближаясь к артиклевым языкам, но не имеет особого внекатегориального показателя определенности, подобного артиклю европейских языков.
Категория определенности-неопределенности в адыгейском гораздо теснее связана отношением формальной подчиненности с другой грамматической категорией (падежа), чем в полностью артиклевых языках типа немецкого или французского, где артикль как самостоятельная служебная часть речи имеет собственное склонение.
4. В обоих языках существуют сильные и слабые лексические и
грамматические контексты проявления исследуемой категории,
которые лишь частично дают сходную картину.
5. Наиболее существенные расхождения обнаруживаются в
контексте множественного числа, которое требует в адыгейском
форм определенности независимо от референциальной семантики
лексического контекста, и в деиктическом контексте, где наличие
указательного местоимения также обусловливает определенную
форму имени. Такие особенности адыгейских определенных форм
позволяют предположить, что они не полностью семантизированы
по категории определенности и могут выступать как чисто
формальная примета того или иного грамматического контекста.
Из истории изучения категории: разнообразие дефиниций
Хотя категория определенности-неопределенности, пожалуй, никогда не выдвигалась на первое место в ряду приоритетных тем лингвистических исследований, тем не менее и эта категория не раз становилась объектом внимания языковедов, представляющих различные школы и направления. В разные периоды развития теоретического и типологического языкознания определенность изучалась на материале различных языков, прежде всего европейских, где имеется явно выраженный на поверхностном уровне показатель этой категории - артикль. Однако представляется очевидным, что определенность, хотя и не является грамматической универсалией (поскольку многие языки формально никак ее не выражают), может рассматриваться как универсальная понятийная категория, присущая всем языкам и проявляющаяся в семантической структуре высказывания. Действительно, носители любого языка, независимо от наличия или отсутствия в нем формальных показателей определенности, говоря о чем-либо, довольно часто имеют в виду конкретные, определенные предметы и явления, либо неопределенные (если вообще имеет место референтное употребление имени). И, как правило, ни для кого из участников коммуникативного акта не составляет труда понять, определенный предмет был назван или неопределенный. По замечанию Б. А. Серебренникова "... одно и то же мыслительное содержание в разных языках мира может быть выражено различными языковыми способами" (Серебренников 1974, 43). А значит, и определенность, являясь частью "мыслительного содержания" любого языка, может (а значит, и должна) быть исследована на материале практически любого языка с тем, чтобы стало возможным построение общей теории категории определенности/ неопределенности. Нельзя, однако, не учитывать и тот факт, что даже само выражение "категория определенности" является порождением современного языкознания. Еще относительно недавно никто не выделял, а значит, и не изучал ее в качестве самостоятельной лингвистической категории. Лучшим наглядным свидетельством тому могут явиться дефиниции данной категории, а вернее, такого понятия, как "определенность", предлагавшиеся на разных этапах развития науки о языке. Естественно, что определения, сформированные и сформулированные разными исследователями, в значительной степени зависят от подхода лингвиста к данному языковому явлению, что, в свою очередь, определяется тем лингвистическим направлением, представителем которого он является. Кроме того, подобные определения зависят от базы исследования, т. е. конкретных изучаемых языков; от намеченных целей и выбранных методов исследования и от множества других факторов. Необходимо учитывать и то, что по замечанию В. П. Старинина "... в процессе развития науки нередко оказывается, что термин, в момент своего возникновения идеально адекватный состоянию знаний в соответствующей отрасли, через некоторое время утрачивает какое-либо качество и требует пересмотра своего значения"(Старинин 1963, 72).
Как и многие другие понятийные категории, определенность попала в поле зрения прежде всего философов и логиков, и на протяжении многих веков оставалась скорее логико-философской, нежели лингвистической категорией. Это проявляется не только в современных лингвистических определениях, но и в направлениях в исследовании данной категории. Определенность как философский термин употребляется в двух значениях: 1) для обозначения определенных предметов материального мира, т. е. того, что характеризует их в количественном и качественном отношениях; та или иная определенность предмета называется также признаком предмета; 2) для обозначения определенности мышления" (БСЭ 1955, 87). Разнообразие толкований термина "определенность", пришедшего из философии в лингвистику, рассмотрим на примере нескольких определений, предлагаемых различными словарями лингвистических терминов. Словарные дефиниции представляются более предпочтительными по сравнению с определениями отдельных авторов, встречающимися в их работах по данной проблематике, по двум причинам: во-первых, словарная статья в идеале является квинтэссенцией того знания по конкретному вопросу, которым располагает соответствующая область науки на данном этапе ее развития, а значит, она в той или иной степени учитывает и обобщает данные, полученные различными исследованиями. Во-вторых, некоторые авторские определения будут рассмотрены в других разделах настоящей работы, посвященных вопросам разработки теории определенности-неопределенности.
Категория определенности-неопределенности в разносистемных языках
В настоящее время можно отметить существенную эволюцию в интерпретации определенности-неопределенности. Если раньше понятие определенности неразрывно связывалось с артиклем и, соответственно, рассматривалось как грамматическая категория, присущая лишь артиклевым языкам, то сейчас, с развитием функциональной семантики, появилась возможность более широкого толкования данной категории. Тот факт, что "те же отгенки значений, которые в греческом, французском, немецком и английском языках передаются добавлением "определенного артикля", в других языках передаются иными способами" (Трубецкой 1987, 40), сегодня не только никем не оспаривается, но и выступает стимулом для описания всех возможных способов выражения определенности-неопределенности, в том числе, и в так называемых "безартиклевых" языках. Как следствие, значительно возросло количество языков, включаемых в типологические исследования, связанные с изучением не только формальных средств выражения категории определенности-неопределенности, но и специфики ее содержательной структуры.
Категория определенности основана на противопоставлении индивидуума и класса (частного и общего), которое лежит в основе человеческого мышления. И поскольку большинство существительных служат для выражения и отдельного предмета, и класса, в процессе речи говорящему и слушающему каждый раз приходится проводить смысловую дифференциацию. Актуализаторы имен имеются во всех языках, но типология их различна, и определяется она, прежде всего, общей структурой языка. Определенность может быть реализована с помощью самых разнообразных средств, таких, например, как артикли, указательные, притяжательные, относительные и неопределенные местоимения, порядок слов, применение уточняющих прилагательных или придаточных оборотов и т. д.
Прежде чем приступить к рассмотрению средств выражения определенности в артиклевых и безартиклевых языках, следует отметить, что разделение это, а точнее, граница между этими двумя группами языков является несколько расплывчатой. Дело в том, что кроме классических артиклевых (английский, немецкий, французский и др.) и классических безартиклевых (русский и некоторые другие славянские языки), существует ряд языков, чей статус определяется разными исследователями по-разному. Зависит это, в первую очередь, от понимания лингвистом сущности категории артикля вообще, а также от степени изученности структуры конкретного языка, о котором идет речь. Так, например, Н. С. Трубецкой видит отличие детерминированной синтагмы, образованной существительным и определенным артиклем, от специальной словоформы в том, что в первом случае существительное и артикль могут разделяться другими словами, "тогда как аффиксы могут быть отделены от "основы" только другими аффиксами с формальным значением" (Трубецкой 1987, 41). По его мнению, ошибочным является традиционное выделение определенного артикля в арабском языке, в то время как показатель определенности в этом языке является на самом деле префиксом, поскольку между ним и связанным с ним существительным никогда не употребляется другое слово. И, наоборот, то, что в адыгских языках принято называть "аффиксом определенности", Трубецкой рассматривает как определенный артикль, аргументируя свою точку зрения следующим примером: unedexisir "эти (г) три (si) красивых (dexe) дома (ипё)ь\ в котором основа (ипе) отделена от показателя определенности прилагательным (dexe) и числительным (si) (Трубецкой 1987, 41) Артикль в адыгских языках находят также некоторые другие исследователи (Ла Грассери, Т. Г. Халбад и др.) Однако, вслед за И. Крамским, признающим наличие артикля в кавказских языках "весьма проблематичным", большинство кавказоведов говорят о наличии в адыгских языках суффикса или морфемы определенности, выполняющей артиклевую функцию (Н.Ф.Яковлев, Д.А.Ашхамаф, 1941;Н. Ф. Яковлев, 1948; Г. В. Рогава, 3. И. Керашева, 1966; М. А. Кумахов, 1977; М. А. Кумахов, 1984; Шагиров, 1961 идр).
Сходные разногласия существуют и в отношении целого ряда других языков. Однако, для исследования категории определенности-неопределенности значение имеет не то, как называется грамматический элемент, служащий для актуализации имен существительных, а тот факт, что в поверхностной структуре языка имеется (либо отсутствует) формант - показатель определенности или неопределенности: "если в одних артиклевых языках эта категория (артикля) выражена формами слова (как, например, в скандинавских, некоторых балканских языках и в арабском), то в других она выражена служебными словами. Но для нашего понимания морфологической категории существен не способ выражения как таковой, а соотношение функционального содержания категории с ее внешним выражением" (Кацнельсон 1972, 35).
Определенность-неопределенность в предикативном контексте
С тех пор, как категория определенности-неопределенности рассматривается в тесной взаимосвязи с референциальным статусом имен, употребление того или иного артикля с именной частью сказуемого предстает в теоретической литературе в новом освещении. Существительное в функции предиката не реферирует, т. к. оно "выражает неограниченность понятия, к которому причисляется субъект, совокупность качеств целого класса однородных индивидов, свойственных всему классу" (Халбад 1975, 132). Понятно, что такое существительное, не обладающее денотатом в виде объекта или класса объектов, не может участвовать в оппозиции "определенность-неопределенность", причем данное положение является актуальным для любого языка. Речь может идти лишь о формальной связи предикативных имен с грамматическими показателями обсуждаемой категории. В предикативной функции имена в адыгейском языке характеризуются абсолютным падежом и оформляются, как правило, нулем, не образуя, как указывалось выше, оппозитивных форм, различающихся по признаку определенности-неопределенности, напр.: адыг. Парадизкэр ар карлик чъыгы лъэпкъ (Т. К). Парадизка - это сорт карликового дерева . адыг, Акъылыр нэмыс, былымыр насып (кцытэ гушьыЬжъхэр). Ум - честь, богатство - счастье1. Позицию предиката занимают существительные в абсолютном падеже с нулевой морфемой: лъэпкъ сорт , нэмыс честь , насып счастье1. В тех случаях, когда предикативное имя обозначает устойчивый признак предмета и сочетается в предложении с местоименными предикативами типа адыг. сэры, ары, мыры, уэры, оно обязательно употребляется с формативом -р (Кумахов 1971, 80-81), напр.: адыг. Уэры лъагъуэр, сэры лъэсыр, уэры пшахъуэр, сэры тМуэпсыр (М. И. Пшьыналъ). Тропа-ты, путник-я, песок-ты, капля (воды)-я . В соответствии с нормами английской грамматики существительные в предикативной функции, находясь вне оппозиции определенность-неопределенность, могут оформляться неопределенным, определенным или нулевым артиклями. Нарицательные существительные в указанной позиции сопровождаются, как правило, неопределенным артиклем. При этом неопределенный артикль не несет на себе никакой семантической или стилистической нагрузки: Англ. My mother is a teacher. Моя мама - учитель . Определенный артикль при существительном в предикативной функции несет на себе стилистическую окраску и передает значение типичности, воплощения основных характеристик того класса, к которому данное имя принадлежит, ср.: Англ. Не is quite the gentleman. Он - настоящий джентльмен1. She was the perfect girl, the perfect companion, Она была замечательной девушкой, замечательной подругой . (Jespersen 1962,167) Без артикля в позиции сказуемого употребляются, как правило, вещественные и абстрактные существительные, ср.: англ. This is coton, not wool. Это хлопок, не шерсть1. англ. It would be great fun to baffle them. Было бы здорово провести их . Как видим, при явных различиях в оформлении адыгейских и английских существительных в функции предикатива, неизменной для обоих языков остается нейтрализация оппозиции определенность-неопределенность в предикативном контексте.
Определенность-неопределенность имени в деиктическом контексте
Рассмотрим корреляцию определенных и неопределенных форм существительного с указательными местоимениями в адыгейском и английском языках. Давно установлено, что в большинстве языков именно указательное местоимение является источником происхождения определенного артикля или артиклеподобного форманта, ср., например, англ. the, нем. das и т. д. Недавно появилось интересное свидетельство первого письменно засвидетельствованного употребления романского артикля в "Пародии на Саллическую правду", где он впервые формально и функционально противопоставлен указательному местоимению (которое могло иметь ударение, в отличие от артикля). При этом любопытно коммуникативно-прагматическое распределение обоих элементов в актуализованном высказывании: указательный детерминатив тяготеет к теме, а артикль к реме (Андреева 1999, 3-4). Однако, несмотря на сохранение некоторой семантической связи между формантами определенности, функционирующими в современных языковых системах, и соответствующими указательными местоимениями, характер дистрибуции и взаимосвязи этих вполне автономных грамматических элементов на синтаксическом уровне может различаться от языка к языку. В 80-е годы можно заметить более скептическое отношение к идее о неразрывности демонстратива и определенности, что нашло, например, отражение в книге Ф.Корблена, специально посвященной соотношению неопределенности, определенности и демонстративности в сфере референции (Corblin 1987). Полагая, что категория неопределенности, будучи не чем иным, как перечислением, является контекстуально независимой интерпретативной категорией, автор подчеркивает, что функциональный анализ высказывания в плане референции заставляет радикально разграничить указательность и определенность как два принципиально различных способа обозначения (целеуказания), вопреки утвердившейся в прежние годы тенденции рассматривать их как варианты друг друга (Corblin 1987, 243-245) Пересечение сфер функционирования указательных местоимений и определенного артикля в английском языке очень незначительно. Иначе говоря, только в очень ограниченном количестве случаев возможна субституция определенного артикля демонстративом без нарушения семантики высказывания. Оба детерминатива эквивалентны только при их анафорическом или наглядно-ситуативном употреблении. Все остальные случаи употребления определенного артикля в английском языке, описанные Дж, Хокинсом (см гл.1) исключают возможность замены артикля указательным местоимением. Анализируя различия в семантике и функционировании между определенным артиклем и демонстративами, Дж. Хокинс отмечает, что употребляя указательное местоимение, говорящий а) представляет референт слушающему; Ь) призывает слушающего сопоставить этот лингвистический референт с отождествляемым объектом, причем возможность идентификации этого объекта определяет либо наглядная ситуация, в которой референт был назван, либо наличие знаний о нем, полученных ранее в предшествующем отрезке дискурса. Дж. Хокинс выделяет следующие условия адекватного функционирования демонстративов, несоблюдение которых приводит к нарушению коммуникации (нижеследующие примеры демонстрируют это): (1) Референт находится в поле зрения или уже известен (на основе предыдущего упоминания). Pass me that ladder. What?/ What ladder? Oh, of course, you can t see it from where you are. (2) В случае, когда идентификация объекта оказывается возможной и благодаря наглядной ситуации, и вследствие имевшего место преду поминания, необходимо исключить подобную неоднозначность. Слушающий должен хорошо представлять, на основе чего говорящий предлагает идентифицировать называемый объект. That professor is a genius. Who?/ Which professor? That one over there? No, the one I was just talking about. (3) Если наглядная ситуация или предшествующий дискурс располагают более чем одним объектом, удовлетворяющим дескриптивным интенциям говорящего, необходимо однозначно дать понять слушающему, что именно говорящий имеет в виду. Pass me that bucket, will you? Which bucket? The big one or the little one? (4) Слушающий должен знать, что объект, который говорящий имеет в виду, обладает неким качеством, опираясь на которое говорящий и предлагает идентифицировать объект. Pass me that goosh-injecting tyroid, will you? What?/ That what? Oh, didn t you know? That s a goosh-injecting tyroid.
